Славнейшева Ольга. Нет прощения!

   Я затормозил прежде, чем до меня дошло, что я делаю. Я слишком устал, чтобы бороться до конца. Вооруженные фигуры в бешеном хороводе метели сыпались из кузова и окружали нашу машину, а я сидел, как баран, и ничего не мог с этим поделать.
   — Дерись с ними! — закричал Лаки. У меня едва хватило сил, чтобы взглянуть на него. Он все понял и закрыл глаза.
   Я ожидал, что на меня обрушится град ударов, но они ничего не предпринимали, просто держали машину под прицелом, и все. Здоровенный детина с добродушным лицом заглянул в кабину, весело подмигнул мне и уставился на Страйка, улыбаясь все шире и шире.
   — Это они! — крикнул он кому-то из своих. — Все отменяется! В машину обоих! Осторожнее!
   Меня вытащили под снег и куда-то понесли, а потом я почувствовал легкий укол в шею, и мне неожиданно стало хорошо и спокойно.

ЛАКИ СТРАЙК — 4

Месса.

   Музыка была живой, но не особенно. Бледная томная девица в декольтированном платье, обнажавшем почти все ребра, раскачивалась, как кобра в трансе, и мелодично шептала:

 
«Как глупо я себя вела,
Когда курила и пила.
Теперь я знаю это твердо,
Не мыслю жизни я без спорта.
Спорт, спорт, только спорт…"
 

   Ей не хватало лишь наркотической сигареты в призрачных пальцах.
   — Спорт! Спорт! Только спорт! — проревел Эрлиг на весь зал, и продолжал как ни в чем не бывало:
   — Я в последний раз предлагаю тебе посетить мессу, раз уж пошла такая пьянка!
   Пьянка продолжалась уже третий день. Времени, чтобы разыскать Эль, оставалось все меньше.
   Лаки укоризненно взглянул на Эрлига.
   — Сейчас мы допьем и отправимся дальше.
   — А вот и нет, — осклабился Эрлиг. — Сейчас мы допьем и закажем еще. Ты пойми, дружище Страйк, это совсем неважно, отправимся мы сейчас или завтра с утра… Ты же все равно не знаешь, где она находится! — и он громко захохотал. Парочка неподалеку с возмущением поглядела на него и пересела за другой столик.
   — Ты ведешь себя отвратительно, — заметил Лаки, ковыряя вилкой салат. — Мне стыдно за тебя.
   — Поехали в церковь! — Эрлиг не слушал его. — Там сегодня как раз воскресная месса!
   Помнишь это:

 
«Месса! Месса! Накуримся в мясо!
Черная месса высшего класса!..»
 

   Его рев на время перекрыл музыку.
   — Заткнись, пожалуйста, — попросил его Лаки. — На нас уже обращают внимание.
   Эрлиг приосанился и помахал рукой привидению на сцене.
   — Дружище Эрлиг сейчас разнесет этот чертов кабак, если ты не согласишься! — заявил он.
   — Ну вот, началось! — вздохнул Лаки. — Вообще-то мы в ресторане…
   — К дьяволу ресторан!
   — Тише…
   — А что я такого сказал? — Эрлиг снова потянулся за бутылкой семнадцатиградусного вина, и снова у него испортилось настроение.
   — Ну как такое можно пить?.. Иэх! — он налил себе в бокал, поставил бутылку на место. Его не заботило, пьет с ним Лаки или нет.
   — Дружище Эрлиг забыл, что дружище Трайтор выпотрошит мозги дружище Экстре и дружище Найку, если мы опоздаем, — напомнил Страйк.
   — Вот я и собираюсь помолиться за них! — взвыл от смеха Эрлиг.
   К ним подошел официант с подносом, на котором лежал счет.
   — Это что? — спросил у него Эрлиг.
   — Это счет, — объяснил тот. — Вы слишком громко себя ведете. Вы мешаете…
   — Ты знаешь, кто я? — осведомился Эрлиг, начиная вставать.
   — Хорошо, — Лаки положил ему руку на плечо. — Я согласен. Поехали в твою сраную церковь.
   Он расплатился, Эрлиг прихватил с собой недопитую бутылку, и они отправились к машине.
   Уже почти стемнело, и мокрый тротуар был залит неоновыми огнями. Монументальные здания центра, подсвеченные со всех сторон, удивляли нелепостью стиля, витрины дорогих магазинов притягивали взгляд помимо воли. Особенно поражал салон космической связи, где на двухметровой рекламной голограмме постоянно транслировался восход солнца, причем — в настоящем времени.
   Менялись только очертания материков. Лаки и Эрлиг медленно ехали вдоль всего этого великолепия, с удовольствием глазея по сторонам.
   — Ты не поверишь, но я был здесь всего четыре раза, — признался Страйк.
   — За это стоит выпить! — Эрлиг вытащил из кармана прихваченный из ресторана хрустальный бокал и налил в него вина. Выпил, поморщился:
   — Ну и кислятина!
   — Это вино старше тебя, кретина, — сообщил ему Лаки.
   — Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Эрлиг.
   — Что ты ничего не понимаешь в выпивке! — объяснил Лаки. — И вообще… Нам надо проехать в Единицу, а сейчас это сделать легче всего.
   — Сразу же после мессы, ладно? — попросил Эрлиг. — Я давно не соблюдал ритуалов. Сначала мы заедем в церковь…
   — Уже ночь, — напомнил Лаки.
   — Ну да. Так вот. Сначала мы заедем в церковь…
   — Погоди, — перебил его Лаки. — Разве церковь по ночам работает?
   — Сейчас мы заедем в церковь и ты все узнаешь сам! — заорал Эрлиг.
   — Не ори, я не глухой.
   — Что?! Не слышу?!
   Лаки отобрал у него бутылку, бросил несколько быстрых взглядов по сторонам, поверяя, нет ли по близости копов, и сделал пару глотков.
   — Ты не эстет, — грустно вздохнул он, поглядев на Эрлига.
   — Конечно, нет! — заявил тот. — Эстет в моем понимании сродни гомосексуалисту! Сам-то ты себя считаешь эстетом, ведь так?
   — Лучше бы Трайтор выстрелил в тебя, а не в бедного Найка, честное слово!
   — О, да! Найк точно эстет! Вы бы с ним отлично провели время!
   — О, да! — передразнил его Лаки. — Далеко еще ехать?
   — На окраину.
   — Ближе к Единице, надеюсь?
   — Ближе к Тройке.
   — Че-го? — выдохнул Лаки.
   — Можешь повернуть вон там, я знаю, как лучше срезать. Кстати, сколько сейчас времени?
   Лаки посмотрел на телефон.
   — Половина одиннадцатого.
   — Прибавь газу, а то не успеем к мессе.
   — Сколько ехать, урод? — жестко спросил Лаки.
   — Зависит от тебя, — огрызнулся Эрлиг. — Хочешь, поведу я? Тогда доедем за полчаса.
   Они доехали за три с небольшим. По мере удаления от центральных районов улицы становились все более и более запущенными. Потом потянулся Частный Сектор, затем — черное крыло лесопарка, и снова начались дома, теперь уже обычные бетонные коробки безо всяких наворотов. Здесь не было волшебных огней, а редкие уцелевшие фонари оттеняли черные пасти проходных дворов, где то и дело шевелились подозрительные тени.
   — Жуть! — восхитился Лаки. — Не хватает старого кладбища!
   Эрлиг хмыкнул.
   Небольшая площадь перед администрацией была заполнена людьми. Лучи прожекторов лениво бродили по серой толпе, задерживаясь на транспарантах. Несколько полицейских машин дежурило неподалеку. Демонстранты вели себя спокойно, в применении силы не было необходимости.
   — Вига Кермит предал свою черту, — по слогам прочитал Эрлиг. — Мы тоже хотим жить!.. А это что там?
   — Купол — для всех, — разглядел Лаки надпись на белом полотне. — Как бы не так!
   — Они что, протестуют только по ночам? — удивился Эрлиг. — Поехали отсюда!
   Лаки свернул в переулок, но тот оказался перегорожен военным «рейсом».
   — Не нравится мне все это, — заметил Эрлиг.
   — А уж мне как не нравится!
   Лаки сдал назад.
   — Всем разойтись! — приказал бесстрастный голос через усилитель. — Немедленно очистить площадь!
   Сумеречные люди лишь сильнее сплотили ряды. На их лицах лежала печать унылой решимости. Какая — то женщина визгливо кричала, тыкая в окружающих тряпичным свертком. Фары «флешкарра» осветили ее, и Лаки увидел, что в сверток завернут ребенок, а лицо женщины покрыто коростой солнечных ожогов.
   Они проехали пару кварталов в обратном направлении, прежде чем свернули на нужную дорогу, где Лаки, чертыхаясь, наконец прибавил скорость. Городские окраины, погруженные в летаргический сон, проплывали в почти кромешной темноте, многие окна первых этажей закрывали бронированные ставни. Потом за чугунной оградой потянулся запущенный парк, и Эрлиг сообщил:
   — Это то, что нам надо. Поезжай вдоль забора до арки, там свернешь.
   Его ноздри раздувались от нетерпения, глаза блестели. За аркой начиналась аллея. Ветви столетних деревьев переплетались над узкой дорожкой, достаточно широкой лишь для одной машины. Гравий шуршал под колесами. Среди деревьев что-то белело, и Лаки с удивлением понял, что это — надгробные камни.
   — Это кладбище, — глядя перед собой, сообщил Эрлиг.
   Дорожка петляла и в конце упиралась в квадратную площадку, а дальше была церковь, небольшая и довольно уютная. Синие конусы прожекторов подсвечивали ее снизу, скользя вдоль боков, и смыкались на кресте, который сиял на фоне звездного неба. Пока они, не торопясь, подъезжали, начал бить колокол.
   — Останови, — попросил Эрлиг. Лаки остановил машину, метров на десять не доезжая до входа.
   — А теперь смотри.
   Страйк непонимающе взглянул на Эрлига.
   — Та-дам! — пропел тот, поднимая руки. Лаки поглядел вперед. Подсветка с каждым ударом меняла свой цвет в сторону кроваво — красного. Планка креста поехала вниз. Вдоль дорожки вспыхнули огни, а из окошка под звонницей полез густой туман.
   — Добро пожаловать в церковь! — торжественно объявил Эрлиг.
   Лицо человека в красных ритуальных одеждах, встретившего их сразу возле входа, было покрыто узором запекшейся крови. Даже не взглянув на Эрлига, он заступил дорогу Лаки, изучающе поглядел на него, потом произнес какое-то отрывистое слово и шагнул в сторону.
   — Он понял, кто ты, — пояснил Эрлиг, открывая тяжелую дверь. — Они чувствуют нас.
   Внутри было темно. Сразу за дверью начиналось небольшое помещение, заполненное обувью верующих. Эрлиг подал пример, расшнуровав свои ботинки. Лаки поступил так же. Освободившись от обуви, они прошли в святилище. Витражи в стрельчатых окнах дробились огнями подсветки.
   — Ничего картинки, правда? — шепнул Эрлиг. — Особенно вот эта.
   И он указал на один из витражей, где прекрасный юноша с черными крыльями протягивал руку человеку, не способному преодолеть стену огня без посторонней помощи.
   «Он не отречется ни от кого из вас», — прочитал Лаки светящиеся буквы рядом с картинкой.
   — Аминь, — оскалился Эрлиг. — А теперь пойдем к братьям.
   Вдоль стен, скрестив ноги, сидели люди в черных монашеских одеждах, почти сливаясь с темнотой в своей неподвижности. Из-за алтаря рокотала тревожная музыка ритуальных барабанов. Лаки обратил внимание на алтарь, заставленный пирамидками горящих свечей. Еще на нем стояли курильницы, и струйки пряного дыма поднимались вверх. Лаки удалось разглядеть среди свечей кредитные карточки, небольшие круглые тыквы, перья и ягоды амулетов. Лаки принюхался. Еще в церкви пахло чесноком. Он уселся на свободную циновку, привалился к стене и почувствовал себя весьма неплохо.
   — Если захочешь спать, не вздумай уснуть! — предупредил его Эрлиг. Вернулся жрец, светильники вспыхнули ярче. Ритм барабанов изменился.
   По сигналу жреца несколько монахов вынесли большие курительные чаши, жрец возжег их, одну за другой, и повалил дым.
   — Край света близко, — сказал жрец. У него был островной акцент, но черты лица терялись под кровавой маской. — Мы завершаем путь чистыми. Мы откупаемся от зла этого мира очистительной кровью.
   Ему принесли маленький пузатый барабан, он потряс его, потом ударил, затянул довольно сложную по ритмике песню с непонятными словами. Лаки услышал, как звук его голоса поднимается вместе с дымом высоко под своды, отражаясь от стен. Он покосился на Эрлига. Эрлиг сидел, выпрямив спину и расправив плечи, его глаза были закрыты, а лицо ничего не выражало. Остальные, кого Лаки удалось разглядеть, вели себя так же. Голос жреца заметался под потолком, набирая обороты, рождая странное эхо, которое сыпалось на пол, становясь ударами тамтамов.
   Лаки увидел пустыню под ультрасиним небом без единого облачка, но в ней не было печали, наоборот, она казалась живой, наполненной силой, она стряхнула с себя все, что ей мешало, и теперь захватывала очередной мир. Скользя серой тенью, он опять двигался туда, где пахло электричеством, а его подсознание подсовывало то одни, то другие карты, и эту головоломку необходимо было решить хотя бы сейчас…
   — Не спи! — голос Эрлига встряхнул его. Лаки поглядел вокруг. Атмосферa стремительно менялась. Монахи, ввергнутые в транс, уже открывали пустые глаза. Ритм барабанов подчинил себе сердце, и теперь оно гулко толкало кровь, обжигающую вены. Из ритуальных чаш валил зеленый дым, все сильнее кружилась голова.
   Один из братьев неожиданно выскочил на середину святилища и завертелся в стремительном танце. Ритм изменился снова. Лаки понял, что притопывает ногами в такт, так же, как и остальные.
   «Если у тебя нет души, ты нужен лишь Аду. Добро рождает зло.» — прочитал он еще одно светящееся изречение под витражом, на котором Монстроборец Иесус низвергал в огненную бездну несколько человек с просветленными лицами. Новые церковные догмы, как сказал Эрлиг, отрицали наличие души у генетически клонированных существ, и дорога в Рай была закрыта для эмпи, как бы хорошо они себя не вели.
   Еще один монах присоединился к танцующему, они обменялись первыми очистительными ударами. Лаки вдруг почувствовал привкус железа. А потом на все, что он видел, неожиданно наложились карты. Он встал.
   — Ты будешь драться только со мной, — сказал ему Эрлиг.
   В ночном небе ворочалась электрическая буря. Свернувшись уютным клубком среди штормовых туч, она приближалась к Единице, и когда полыхали молнии, тучи напоминали черные пирамидки ритуальных свечей с бледными огнями где-то внутри.
   Электрическая буря копила силы, она ждала подходящего момента, чтобы неожиданно обрушиться с неба на беззащитный город, который ничего не мог поделать со своими странными снами, с постоянным ощущением медленной смерти. Лаки видел всю Единицу в деталях. Бури бродили вдоль окраины, но по всей черте уже объявили штормовое предупреждение.
   — Она готова разрушать, — сказал ему голос, какой он однажды слышал у Эрлига. — Она не может ждать. Сейчас она здесь.
   И на карте вспыхнул зеленый крестик.
   Лаки пригляделся, но тени, кружась в хороводе, закрыли ее лицо. Масштаб изменился, вид со спутника стал другим. Новая земля открылась ему — пустыня под палящим солнцем, с высохшими руслами рек, с непонятными формами жизни. Железные драконы взлетали с оглушительным ревом, утюжа тенью чешуйчатых крыльев пустые города, пояс ядерных станций, засыпанный серым пеплом, выплевывал из своих недр реактивные струи пара. Скелеты виадуков, закрученные волной света, застыли в странных позах, как трупы после мучительной агонии, а поверхность под ними была сплавом стекла и бетона. Потом пошел снег, но он больше не таял, как раньше, он укрывал лицо мертвой планеты белым саваном безразличия.
   — Ты видишь то же, что и все, — сказал ему голос. — Смотри еще.
   Эфир, несмотря на отсутствие биологической жизни, вовсе не был мертвым. Наоборот, гибель всего живого открыло границы, и поле распахнулось сияющим вихрем. Но он не успел почувствовать эту невероятную силу, хотя светящиеся нити уже тянулись к его рукам. Снова все вокруг заполнили карты, снова зажегся зеленый крестик.
   — Ты под программой, — грустно проговорил голос.
   И тут же реальность обрушилась на него новым ударом Эрлига. Лаки сбило с ног, он упал на сидящих в трансе. Завертел головой. Эрлиг приготовился бить еще.
   — Стой, — попросил его Лаки. В глазах напротив промелькнуло понимание.
   — Он говорил с тобой? — блокатор встряхнул его за плечи несколько раз. — Ну? Говорил?
   — Кто? — Лаки замотал головой, и пустыня свернулась, уходя в низ экрана. Лаки еще раз встряхнул волосами.
   — Легба, — шепнул Эрлиг. — Он говорил с тобой?
   — Да… Наверное, да…
   Один из монахов упал расслабленной куклой, остальные продолжали кружить, иногда обмениваясь ударами. Лаки поглядел на очередной витраж.
   «Мой ад — это я сам», — проговорил он вслух.
   У эмпи на кресте было зеркальное лицо, но сейчас в нем отражалась лишь пустота.
 

Коллектор.

   На КПП возникли проблемы. Солнце еще только вставало, ночью были заморозки, и геномодифицированные газоны вдоль шоссе покрывала роса. Первая черта зеленела поясом лесонасаждений совсем близко, по ту сторону виадука. Полоса мертвой земли, напичканной различными датчиками, длилась приблизительно километр, и тень виадука падала на потрескавшуюся от зноя почву. Лето еще только началось, а в воздухе уже висел горький аромат гари.
   На КПП стояла пробка. В основном, это были эмигранты. Этим счастливчикам вроде как удалось прорваться под будущий купол, который обещали включить через четыре года, если к тому времени не станет слишком поздно кого-то спасать. Пробка все тянулась, уже подступала жара.
   Синий цвет неба бил по глазам. Лаки решился включить кондиционер. Они с Эрлигом больше не возвращались к прерванному разговору, Эрлиг знал обо всем и так. Он перечислил Лаки почти все его видения, как если бы присутствовал при каждом из них. Теперь Эрлиг спал.
   Машина впереди, наконец, стронулась с места и въехала в загон для досмотра. Федеральные копы в черной терморегулируемой форме тут же принялись просвечивать ее, выискивая криминал. Единица собиралась ужесточить процедуру въезда, но нарушителей закона пока не расстреливали прямо на КПП, их увозили на дежурившем неподалеку «дафте».
   Эрлиг проснулся, захрустел суставами, громко и протяжно зевнул… И у него из-за пояса вывалился пистолет. Лаки обречено закрыл глаза.
   — Ну ты и урод, — сказал он Эрлигу безнадежным тоном.
   Эрлиг захохотал.
   — Я совсем забыл про это, извини!..
   — Ну? И что нам теперь делать?
   Машина впереди благополучно прошла досмотр и уже выезжала на виадук. Копы делали приглашающие знаки руками. Лаки, чертыхаясь, сдал назад и начал выкарабкиваться из пробки.
   — Я кое-что забыл!.. — крикнул он в окно. Копы орали ему что-то яростное, машины вокруг сердито гудели. Поцарапав кому-то обшивку, Лаки заработал красную карточку от федерального спутника — на приборной доске загорелся красный квадратик.
   — Ну и что? — спросил Эрлиг, видя это. — Это твоя первая карточка…
   — Это моя третья карточка за эту долбанную поездку! Ты, кретин! — орал на него Лаки, выезжая через газон на встречную полосу. — Идиот!.. Чтобы я с тобой хоть куда-то поехал!.. Урод!..
   — Да пошел ты, — расстроился Эрлиг. — Я же не нарочно! Я просто про него забыл… Хорошо еще, что он вывалился раньше, так бы нас точно расстреляли… Особенно — тебя!
   — Заткнись!.. На машине нам теперь никуда не уехать без перерегистрации прав, а на это просто нет времени. — Лаки мчался обратно, подальше от спутников. — Остается только один путь. Через коллектор.
   — Это как так? — не понял Эрлиг.
   — А вот так!.. Дать бы тебе в рыло!
   — Расскажи мне лучше про коллектор, — попросил Эрлиг.
   — Карта у меня в голове, — сквозь зубы ответил Лаки. — Там — ничего сложного. Мы пройдем его часа за три, выйдем уже в Единице. Про этот путь знают немногие.
   — Тогда что же мы сразу не пошли через коллектор, а? Пошли бы сразу через коллектор, а?..
   — Заткнись! Я ненавижу тебя все больше и больше.
   — Ненависть равняется любви, — возразил Эрлиг. — Ты, случайно, не проявляешь латентных наклонностей?..
   Лаки резко затормозил, и трейлер, несущийся сзади, лишь чудом не въехал в них.
   — Еще одна такая шутка, и я угроблю нас обоих, — предупредил Лаки. — Ты понял? А теперь заткнись!
   Эрлиг зажал рот руками, с деланным испугом поглядел на него, но ничего говорить не стал.
   — На машине нам туда не добраться, — прибавил Страйк уже спокойнее. — Придется свиснуть где-нибудь пару дредов.
   — Угу, — промычал Эрлиг, яростно тряся головой. Лаки не выдержал и засмеялся.
   Когда Эрлиг увидел два парализатора с полным комплектом «игрушек», лежавшие в специальном контейнере под задним сидением «флешкарра», он сердито насупился и не разговаривал с Лаки около часа. Они поменяли джип на мотоциклы у двух таких же путешественников, как и сами. Никто не задавал лишних вопросов. Парни в рейдерском прикиде остались довольны не меньше Эрлига, обожавшего дреды.
   Теперь они мчались верхом, пряча оружие под длинными кожаными плащами, которые пришлось ради этого купить. Свернув с федеральной трассы, они пылили по пересохшему полю, покрытому проплешинами гари. Эрлиг, увлеченный нехитрой рейдерской игрой, все время норовил вырваться вперед, обдавая Лаки пылевым столбом. Пустыня уже наложила свою длань на естественные ландшафты, зеленая трава существовала лишь на газонах и в старых фильмах. Потом они доехали до умирающей реки и поднялись на холм, оставив мотоциклы внизу. За зарослями, тянувшимися вдоль воды, был виден коллектор. Над Единицей застыло марево зноя, настолько плотное, что истинный цвет неба не был виден, лишь угадывался грохот разрядов где-то очень высоко.
   — Гляди, слышишь? — вырвалось у Эрлига. Лаки улыбнулся. Молнии бесшумно вспарывали эфир.
   Они добежали до мотоциклов и погнали к коллектору. Лаки вырвался вперед. Лесная дорога петляла, как трасса в виртуальной игре. Эрлиг не отставал. Его длинные волосы бились о кожаный плащ. Он напоминал демона бури верхом на необъезженном стальном коне. Несколько минут — и их вынесло на пустошь. Они остановились. Лаки перевел дыхание. Сердце бешено стучало. Пустошь была границей. Крепкая нахоженная тропинка пересекала мостик через реку и вела прямо к коллекторной трубе.
   — Погоди, — Эрлиг крепко взял его за плечо. — Что ты собираешься делать? Как ты будешь останавливать ее?
   Лаки понял подтекст: «Ты собираешься убить ее?» — спрашивал Эрлиг на самом деле.
   — Если она перекинется, у нас вряд ли останутся шансы, — сказал он.
   — Я не хочу в нее стрелять, — неохотно признался Эрлиг. — Не потому что она… А потому что ты…
   — Замолчи. Это надо сделать. Надо хотя бы остановить ее, пока она не разнесла всю Единицу. Все, идем!
   Оставив мотоциклы на краю пролеска, они зашагали к жерлу коллектора.
   — Ничего себе тропина! — ворчал Эрлиг. — Они бы еще дорогу накатали! С разделительной полосой!
   — Извини, другого пути я не знаю! — огрызнулся Лаки.
   — И что там, в этой трубе? Там хотя бы сухо?
   — Я не знаю.
   — Так как же мы…
   — Отстань.
   Они уже дошли до входа в коллектор, кишки которого были намотаны вдоль западного края Первой черты, им оставалось только залезть в трубу.
   — Я туда не полезу, — неожиданно заявил Эрлиг. — У меня клаустрофобия, ты же знаешь.
   Лаки развернулся к нему, посмотрел в глаза.
   — О, Темный Папа, — выдохнул Эрлиг. — Только не бей меня!
   Он, согнувшись, пошел внутрь трубы. Ее зев напоминал пещеру. Лаки, идущий следом, включил фонарик. По ржавому полу струилась вода. Под ногами валялись обертки и жестянки.
   — Мы могли бы здесь проехать, — заметил Эрлиг.
   — Идем, — отозвался Лаки. Вдоль стен тянулись надписи вязью, пятно света от фонаря выхватывало то оскаленных монстров, то зашифрованные в рисунок слова. Эрлиг замедлил шаг, вглядываясь в яркие краски. Некоторые надписи тускло светились позади, обозначая их путь. Эрлиг поглядел на Лаки, оскалился в ироничной улыбке.
   — А как ты пойдешь без света? — спросил у него Лаки.
   — Да пошел ты! — бросил Эрлиг через плечо. Лаки прислушался. Никого. У него по спине поползли мурашки. Мертвая тишина переходов и бесконечный лабиринт коммуникаций, где так просто остаться навсегда, подхлестывали воображение, порождавшее чудовищ. Лаки догнал Эрлига быстрым шагом.
   — Выключи фонарь, — бросил тот.
   Лаки посветил в боковое ответвление, и вязь засветилась синим и красным.
   — Подождем, — шепнул Эрлиг. — Да выключи этот фонарь!
   — У тебя приступ паранойи? — Лаки посветил ему в лицо. Эрлиг выбил источник света из его руки. Фонарик подпрыгнул и погас.
   — Тссс…
   Они замерли. И услышали, как кто-то крадется в темноте.
   — Темный Папа, первая кровь — тебе, — прошептал сквозь зубы Эрлиг.
   — Руками! — успел сказать Лаки прежде, чем Эрлиг скользнул в темноту. Вспышки выстрелов, бесшумные и яркие, осветили тоннель. Лаки вжался в стену, настороженно вслушиваясь в наступившую тишину. Потом появился довольный Эрлиг.
   — Федералы? — спросил Лаки.
   — Местная мразь. Здесь надо ходить бесшумно. И вообще, ты точно знаешь, куда нам идти?
   — План у меня в голове, — в который раз повторил Лаки.
   — Зашибись! Если тебя убьют, мне тоже конец, да? Ловко придумано!
   — Ты зануда.
   — Я знаю.
   — Почему ты ко мне цепляешься? Думаешь, настало время во всем разобраться, да?
   Эрлиг хохотнул.
   — Сначала выберемся из этого говна, а там и поговорим. Ты не против?
   — Не против. Теперь — направо.
 

 
   — Стоп! — неожиданно Эрлиг остановился. — Не так! Мы побежим. Мы включим фонарь и рванем. Ты фонарь не потерял?
   — Не потерял.
   — Нам еще долго?
   Лаки закрыл глаза, сверяясь со схемой.
   — Около трех километров. Нам надо пройти несколько уровней. Возможны сюрпризы. Я знаю лишь дорогу, больше ничего.
   — Тогда представим, что мы — в Локалке, и будем стрелять во все, что движется. Готов?
   Лаки включил фонарь. Они посмотрели друг на друга. Потом помчались вперед. Лаки бежал первым, освещая дорогу вспышками света. Люминофор, входивший в состав краски, обозначал контуры коллекторной трубы. Их ботинки гулко ударяли в железный пол. Неизвестно, что происходило в темноте у них за спиной, но Лаки не покидало неприятное ощущение погони. Труба изгибалась в неожиданных местах, один раз Лаки не вписался в поворот, и Эрлиг шарахнулся об него всей своей тушей… Но самым отвратительным оказался момент, когда их вынесло прямо на стену, перекрывавшую тоннель, на которой, как насмешка, светилась надпись «Нет Прощения!». Они уткнулись в тупик и остановились, переводя дыхание.