Страница:
—Инэ! — Коэн протянул наш обтянутый целлофаном молоткастый, серпастый российский заграничный паспорт.
Мы отошли, чтобы каждый раз не встречаться глазами с крысой. Не упуская из виду вход на чердак, я раскрыл корочки. Взглянул на фото.
Это был он. Арлекино. Тут же были указаны данные владельца.
«Мацнев Станислав…»
Арлекино не был ни Мацневым, ни Станиславом.
«Одна фикция…»
Для своих дел в Израиле он подрядил Шабтая Коэна. Они дали друг другу в залог свои паспорта. Я понял, что после неудачи на перекрестке Цомет Пат партнеры больше не виделись. Предполагали продолжить работу. Документы так и не вернулись к их владельцам.
—Ну? — Коэн не сводил с меня черных, как маслины, выпуклых глаз.
Он не знал, где Арлекино, не появлявшийся третий день. Я потрепал водителя автобуса по плечу:
—Бэ сэдер… В порядке.
Мы оба расслабились. Тесные улочки религиозного квартала по другую сторону Яффо были полны прохожих. Молодая пара — бородатый поселенец, с автоматом через плечо, с ребенком, с рюкзаком на изгибе локтя, и его жена с коляской позади — пересекали улицу. Детки по ранжиру — все как один с седлами-рюкзаками на спинах и сбруей впереди тянулись следом.
Крыса ушла по балюстраде. Солнечный бойлер скрыл ее из виду.
Я перешел на английский:
— Кто была та женщина?
— На Цомет Пат?
— Да. Ты знаешь?
Он отвечал неохотно:
— Нет,
— Где вы ее взяли в машину?
Рассказ Коэна был намеренно клочковат. Отрывист.
Арлекино договорился с ним накануне. Соглашение было джентльменским, однако стороны в залог дали друг другу свои документы. Шабтай Коэн надеялся вернуть свое удостоверение личности малой ценой. Умолкал на полуслове.
—Это его знакомая…
Красивая женщина. Арлекино называл ее Инна.
—Автобус с экскурсантами — десяток туристов из России, одна компания — привез из Ашдода на Мертвое море в Эйн-Геди, оттуда вся группа вечером приехала в Иерусалим, в ресторан отеля. — Коэн назвал отель на Байт ва-Ган…
Общую картину Коэн не знал либо не хотел рассказать.
— На следующий день — поездка с гидом, по святым местам.
— Станислав ехал в автобусе?
— Мы встретились в Эйн-Геди.
Я понял, что Арлекино приехал на Мертвое море самостоятельно в серой «ауди».
— Кто эта женщина? Он говорил?
— Были знакомы в России.
Дальнейшие расспросы дополнили картину. Из Эйн-Геди Инна возвращалась в машине Арлекино. Они всю дорогу держались позади, за автобусом.
— А маршрут?
— Фабрика по переработке продуктов Мертвого моря, крепость Масада, Кумран — там нашли рукописи… Дальше Иерусалим.
Он отлично понимал, что меня интересует. Поэтому о всякой чепухе говорил довольно подробно. И
сразу становился малоречив, когда разговор заходил о существенном. Надо было спешить: я не мог задавать вопросы бесконечно.
— Как вы попали к бензоколонке?
— На Цомет Пат? После ужина он ее повез в «ауди» смотреть город, на Цомет Пат хотел заправиться.
— А как ты там оказался?..
— Он предупредил… чтобы я привел автобус… и ждал…
Коэн темнил, но несовершенство моего английского сильно ограничивало возможность прощупать его.
—Куда он ее вез? Зачем?
—Какие-то люди… хотели встретиться… сесть имеете с ней ко мне в автобус…
—Ну!
— Он попросил выйти… купить сигарет… она хотела… Люди ждали… она увидела… назад в машину…
— Так…
— Стада кричать… хотели ее успокоить… — Он и словом не обмолвился о том, что тоже тащил ее наружу. — Люди ушли… она тоже…
— Что она кричала?
— По-русски…
Коэй вздохнул, как человек, закончивший трудную работу:
—Мой теудат зеут…
—Минутку! Чья была «ауди»?
Это был допрос.
Отдай я паспорт — ничего больше узнать не удалось бы.
—Не знаю.
—Куда вы поехали потом… от перекрестка Цомет Пат?
— Я поставил автобус… стоянка в отеле.
— А он?
— Ничего… мы должны были встретиться… утром… он не появился.
— Вы сразу от бензоколонки уехали в отель? Где-нибудь останавливались?
Шабтай Коэн на мгновение закрыл глаза:
—На Элиягу Голомб.
«Против моего дома… Все верно».
— Утром Инна поехала на экскурсию со всеми?
— Приехал другой автобус… не знаю… Думаю, уехала.
Он хотел снова заговорить об удостоверении личности, но удержался. Ему хватило ума понять, что по shy;лучит его, лишь когда я сочту это нужным…
—Люди, которые ждали ее на бензоколонке… Что можно о них сказать?
Он пожал плечами:
—Ничего.
—Израильтяне?
— Тоже не знаю.
— Сколько их было?
— Трое… одна женщина.
Я не собирался выпускать документ из своих рук. Шабтай Коэн был пока моим единственным шансом в этом расследовании. Звеном цепочки, ведшей от мертвого Арлекино к его живым пособникам — двум мужчинам и женщине. К клиентам, а следовательно, и к убийцам.
—Значит, так: твое удостоверение личности ты получишь сразу, как только покажешь этих людей…
В России мне никогда бы не прикупить никого так просто.
Тут все обстояло иначе. Их еще не клевал как следует жареный петух. Им не надо было каждодневно врать, чтобы выжить. То, что они хитрованы, было выведено на их лицах, в то время как на наших не только ничего не было написано, но иногда указано совсем обратное. У нас жареная птица клевала часто и весьма болезненно. Коэн пробормотал несколько ивритских ругательств. Они были просто детскими против наших. Я приободрил его:
— Все будет бэ сэдер! Полный порядок! Не волнуйся…
— Как я с тобой свяжусь?
— Я сам тебе позвоню. Как скоро ты сможешь устроить мне с ними встречу? Сегодня, завтра?
— Завтра утром.
Уходя, я прошел вдоль торговых прилавков. Рынок закрывался. Со стуком падали металлические шторы, закрывавшие ниши — склады торговых помещений. Работяги, в основном выходцы из Центральной Азии, в синей униформе, со щетками, везли свои коляски с мусором, смывали из шлангов грязь…
—Йоред! Йоред! Снижаем! Снижаем!
Голоса продавцов звучали словно на последнем издыхании. Они нелегко зарабатывали свой хлеб.
Я прошел по Бар Йохай к дому Венгера. Джинсы на балконе в торце продолжали свисать с веревки. Интересно, пользовались ли ими когда-нибудь их хозяева?
Впереди я увидел своего соседа — киевского мэна — Влада с его постоянным спутником. Я не стал их догонять.
Взглянул на окна. У Венгеров было темно. По-видимому, супруги гуляли.
Я положил перед собой паспорт Арлекино. Почувствовал, как моя голова открывается для свежих мыслей.
«Мацнев Станислав… Место рождения…»
Паспорт был родной: молоткастый, выданный сроком на пять лет. До Израиля его владелец побывал еще в Швейцарии, на Кипре…
Мир стал проницаем.
Арлекино принял заказ на кого-то из новых русских в Израиле. Перекрасил шевелюру в традиционный здесь черный цвет…
Логично было предположить, что заказ касался женщины, которую он пытался увезти с перекрестка после поездки на Мертвое море и о которой поведал водитель автобуса:
«Эйн-Геди, крепость Масада, Кумран… Такие экскурсии организуют для туристов и вновь прибывших…»
Арлекино явно не был тем лицом, для которого была организована эта поездка: он приехал в Эйн-Геди не на экскурсионном автобусе!
В Израиль прибыл какой-то гость!..
«Инна?!»
Я мог только предположить.
«Кто дал Арлекино серую „ауди“? Кто те люди, что ждали у бензоколонки?»
Я закурил.
Если ты не в состоянии логически мыслить и получаешь конечный результат всегда только в чувствах, принцип мышления весьма прост: нужно сформулировать вопросы. А думать можно о чем угодно. Результат рано или поздно появляется сам собой.
«Как Арлекино въехал сюда?..»
Штампа о пересечении российской границы не было. Отметка аэропорта Бен-Гурион тоже отсутствовала…
Не было дат.
«Неизвестно, как и когда! Никаких отметок. Будто с подводной лодки…»
Полный мрак.
И снова светлая полоса:
«Пять тысяч долларов на валютном счете Шабтая Коэна!..»
О которых я узнал из письма банка, подобранного мною у него в подъезде!
Деньги были частью гонорара израильтянина…
«Валюту в долларах внес Арлекино, он имел право на это как недавно въехавший из-за границы…»
Итак, Арлекино привлек к работе аборигена Шабтая Коэна…
В качестве залогов Арлекино и Шабтай Коэн обменялись документами. Детектив отдал свой паспорт в обмен на удостоверение личности израильтянина, чтобы тот не убежал, не отработав аванс.
Ясная мысль пришла внезапно.
Паспорт на имя Мацнева без штампа о въезде не требовался для выезда из страны! Арлекино спокойно оставил его Шабтаю Коэну!
Если бы Шабтай Коэн передал документ в полицию, это тоже не обернулось бы бедой: «Станислав Мацнев» никогда не пересекал государственную границу Израиля…
«Арлекино въехал в страну по другому документу… Под другой фамилией!..»
Я хотел подняться из-за стола, неловко задел нож на краю. Увидел, как он падает. Медленно. В два этапа. Мне на колени, затем на пол. Следовало ждать гостей. Точнее, гостя.
Фью… Фью… Фью-ю-ю…
Колодезное ведро за моей спиной внезапно начало падать. Ворот бешено раскручивался…
Я осторожно взглянул в глазок, своей стальной двери. На лестничной площадке у двери стоял незнакомый среднего роста парень с пергаментного цвета грубым длинным лицом. Он снова нетерпеливо нажал на звонок. Колодезный звук повторился. Парень держал голову прямо, встречая мой взгляд из-за двери. Я рассмотрел его:
«Израильтянин…»
Видимой, опасности я не усмотрел. Ни вверху, ни внизу на границах лестничных маршей никого не было. В опущенной правой руке парень держал пакет. Не снимая ограничителя, выполнявшего функции дверной цепочки, я приоткрыл дверь. Поздоровавшись, израильтянин принялся что-то вытаскивать из пакета. Это оказался ковер. Торговец предлагал его за бесценок.
—Супердешево…
Может, тут тоже разносили краденое по квартирам?
Я невежливо закрыл дверь прежде, чем он назвал цену.
«Самый страшный час в бою, — писал поэт, — час ожидания атаки!»
Команда О'Брайена — с Окунем, супермоделью, Арлекино, с кавказцами-боевиками — уехала из ресторана на Палихе рано, не пробыв и часа. Почти одновременно исчезли Женя Дашевский, Лобан и их бригада. Бандиты, как известно, не любят засиживаться. Особенно на публике.
С их отъездом вздохнули свободнее.
Подали еще чай, кофе, мороженое. Женщин обнесли ликером.
Сославшись на занятость, отбыли представители госструктур. Сотрудники ведомств Министерства внутренних дел, вернувшись к себе, должно быть, составили рапорта руководству о том, где были, кто присутствовал и какие сведения, представляющие оперативный интерес, им удалось добыть. Отписывались ли начальству представители Торговой палаты, Госбанка, комитетов и комиссий Госдумы? Без сомнения, нет…
Банк предоставил такси каждому отъезжавшему, кто был без машины.
Как-то внезапно сложился ритуал подобных торжеств…
Был ли он точной копией разъезда гостей крестного отца, дона Вито Карлеоне, со свадьбы его дочери? Или так всегда происходило в России со времен, описанных еще в «Очерках уголовного мира царской России» бывшим начальником московской сыскной полиции Аркадием Францевичем Кошко…
Камал Салахетдинов и Катя Лукашова в центре холла благодарили каждого гостя, почтившего юбилей банка своим присутствием: будь то солидный банкир в тончайшей шерсти тройке с бабочкой или крутой уголовник в слаксах, «косухе», с тяжелой золотой цепью поверх сорочки.
После девяти вечера тонким ручейком проложил себе дорогу поток отъезжающих крутых бизнесменов. Группами по трое-четверо, с секьюрити — «правая рука в кармане», с боссом в центре, укрытым от нападения, они двинулись к выходу.
Со стороны это выглядело внушительно и страшновато…
Кто знал, что предстояло нашим гостям завтра?!
Подписать ли друг с другом договор о намерениях или, наоборот, встретиться на разборке и упасть, не успев даже заглянуть в дуло пистолета с глушителем в руках вчерашнего соседа по столу…
На открывшейся почти вслед за юбилеем банка выставке, посвященной безопасности бизнеса, я увидел многих из наших гостей…
В огромном московском Манеже, выстроенном в начале прошлого века для смотров и парадов, где мог свободно маневрировать пехотный полк, разместился высший эшелон российского и международного частного рынка охранных услуг. Я встретил тут и многих своих бывших коллег по конторе — часть из них работала начальниками служб безопасности банков, страховых компаний, просто крупных фирм. Другие организовали собственные охранные агентства. На стендах посетителям предлагали различные совершенные средства защиты личности и имущества от противоправных действий.
Несмотря на запрет Камала Салахетдинова интересоваться нашим кредитным партнером — фирмой «Алькад», личностью Окуня и его к р ы ш е й, я именно этим и собирался заняться…
Я мог навести справки на стенде «Дан энд Брэд-стрит», ведущего источника базовой информации о пятидесяти пяти тысячах ведущих компаний более двухсот стран, выпускавшего известные справочные издания. Однако они все-таки лучше знали мировой рынок, нежели российский, внутренний. Поэтому я прямиком направился к себе на стенд охранно-сыскной ассоциации, где я все еще оставался в ранге советника президента.
Стенд «Лайнса» располагался в центре зала. Пользуясь своим положением, я подсел к компьютеру.
Проверка добросовестности партнеров, предоставление всесторонней информации по маркетингу, торговым операциям во многих странах, включая СНГ и страны Балтии, а также обзор международных рын shy;ов, платежей и сведений об уровне риска ассоциацией были полностью отработаны.
— Помочь? — Мой приятель, начальник информационного центра «Лайнса», ждал президента, находившегося на пресс-конференции.
— Пожалуйста…
Вскоре я получил общее представление об «Алькаде».
Экономическая история товарищества с ограниченной ответственностью «Экологическая продукция „Алькад“ — в варианте для внешнего рынка „Environmental produce «Alkad“ — не была отмечена ошеломляющими взлетами и падениями.
Фирма существовала около трех лет. Ее учредителем был проживавший в Московской области энергичный делец.
В устав, как это принято, были вписаны десятки видов всевозможной коммерческой деятельности. Я просмотрел по диагонали:
«Ускорение внедрения научно-исследовательских и опытно-технических разработок в народное хозяйство, проведение научно-конструкторских работ по охране окружающей среды и природных ресурсов, гостиничный бизнес, информационные, консультационные услуги, посредническая деятельность…»
Учредительный фонд, созданный для осуществления всего вышеуказанного, был минимально разрешенный, в пределах которого учредитель нес ответственность: «5000 рублей…»
— Меньше одного доллара!
— Это бывает. А тут достижения фирмы за эти годы…
Начальник информационного центра позволил заглянуть и в следующий файл.
Предпринимательская деятельность подмосковного бизнесмена ограничивалась несколькими торговыми операциями по покупке в Бельгии фирменного баночного пива и продаже его на Украине по заключенным контрактам.
Импортом нефти, приобретением за рубежом новых технологий, инвестициями в отрасль, экспортом продукции нефтепереработки из России и ввозом экологически чистого продовольствия, за исключением бельгийского баночного пива, — ничем таким или подобным фирма никогда не занималась.
Дела хозяина фирмы шли не блестяще, тем не менее у «Алькада» был положительный баланс.
После трех лет работы «Алькад» был продан. Причина утраты интереса учредителя к фирме была неясна.
—Не исключено, что хозяин хотел, например, скрыть что-то от налоговой полиции… — предположил мой приятель. — Так или иначе, он предпочел фирму продать, а не ликвидировать.
— Тебе что-то известно о прежнем президенте?
— Кличка его — Пастор…
— А! Ну ясно.
Договор купли-продажи был оформлен новым владельцем по доверенности через адвокатскую контору «Доктор Ламм», которая взяла на себя административные функции в отношении фирмы…
—Пока это все, Саша!
Коллега, выходя из файла, нажал «Enter». Продолжение я мог получить только с согласия президента «Лайнса».
—Первый баш бесплатно!
Девиз поставщиков наркоты и информации…
В Манеже я мог снова полюбоваться на О'Брайена и его бригаду. Авторитет — приземистый, с короткой накачанной шеей, в другом не менее отлично сшитом костюме — передвигался по выставке с охраной, по числу не уступавшей свите находившегося здесь же заместителя министра внутренних дел РФ. Они, кстати, оказались знакомы, весело поздоровались за руку. Окружавшие их, наоборот, набычились, стали оглядываться по сторонам: фотографировать высших представителей противоборствующих структур, мирно обменивающихся дружескими рукопожатиями, было бы в высшей степени неэтично.
В свите О'Брайена я заметил Арлекино.
Он действительно походил на своего знаменитого константиновского земляка — волосы цвета спелой ржи и глаза, отливавшие в синь…
Вторую порцию сведений об «Алькаде» я приобрел на следующий же день за счет средств службы безопасности банка.
Начальник информационного центра «Лайнса» прислал мне подробную справку.
Фирма «Экологическая продукция „Алькад“ была малоизвестна. Учредительский договор с переходом ее к новому владельцу не пересоставлялся. Новая отметка по месту регистрации фирмы в Малом совете не производилась. Новый владелец „Алькада“, пожелавший остаться неизвестным, действовал через адвокатскую контору „Доктор Ламм“, взявшую на себя административные функции. „Доктор Ламм“ подобрал новое помещение для офиса. Через нее же владелец полностью сменил персонал фирмы, поставил все на западные экономичные рельсы. В фирме теперь работало только двое постоянных служащих — делопроизводитель и шофер-секьюрити, не считая президента. Остальные набирались на контрактной основе и не поодиночке, а целиком, фирмами…
Подготовку технико-экономического обоснования кредита оформляли привлеченные со стороны специалисты, что обошлось «Алькаду» втрое дешевле.
Президент Окунь с несколькими менеджерами разъезжали по предприятиям, вели переговоры с известными воротилами бизнеса…
Банк «Независимость» давал кредит частично «под товар в обороте». На половину суммы имелись справки об отгруженной и даже полученной нефти.
Наряду с приобретением технологий, нефти и прочего, вложений части средств в переоборудование существующих линий нескольких нефтеперерабатывающих заводов в России, закупкой и обменом продуктов нефтеперегонки на экологически чистый продукт, шедший из Прибалтики, «Алькад» брался также внести существенный вклад в столичный бюджет…
Президент «Алькада» Окунь имел преступное прошлое. Он был судим трижды. Каждый раз как банальный уголовник. Из известного букета статей, которые вменяли почти каждому, арестованному за экономические преступления: хищение в крупных размерах, злоупотребление, занятие запрещенным промыслом — ни по одной он не был привлечен. В шумном процессе, на котором он был в последний раз осужден, центральными фигурами оказались несколько выдающихся русских и еврейских Голов, сообразивших, как извлекать миллионную прибыль из всего, что при социалистическом способе ведения хозяйства следовало выбросить, сгноить, уничтожить. Окунь проходил по делу как вымогатель и лицо, дававшее крышу. Таких, как он, было несколько человек, все как «дин — уголовники, приехавшие из республик или областных городов. По тому же делу проходил и Пастор. Групповое дело это рассматривалось в московском городском суде несколько лет назад. Поначалу обоим вменили и спекуляцию. Но суд ее исключил, что было очень важно. Спекулянты и взяточники, с легкой руки вождя большевиков, считались наиглавнейшими врагами советской власти, в связи с чем на них не распространялась ни одна амнистия. Окунь, как явствовало из справки, вышел как раз по амнистии. К справке была приложена копия фотографии президента „Алькада“, сделанная при его освобождении из ИТК. На черно-белом небольшом снимке из личного дела Окунь выглядел циничным уголовником-отрицалой.
Получил я сведения и о Пасторе. Он происходил из семьи немцев, высланных во время войны в Казахстан. Дед его, пресвитерианский священник, потерял здоровье на добыче свинцово-цинковых руд в Чимкентской области. Родители благополучно получили высшее образование, репатриировались вместе со взрослыми детьми. Сам Пастор, отсидевший два срока за кражи, постоянно навещал их в качестве гостя, но гражданства ФРГ не получил, в настоящее время подвизался в фирме со странным названием «Колеса» — «Экологический продукт», которой в прошлом, естественно, руководил Окунь. Они снова поменялись фирмами.
Интересная подробность ждала меня в конце справки:
«Сводная сестра — Юлия Виннер — окончила бывший Институт народного хозяйства имени Г.В. Плеханова, работала манекенщицей, в настоящее время — сотрудница фирмы „Алькад“…».
Итак, на юбилейный вечер банка в ресторан на Палихе Окунь явился как бы в составе делегации фирмы…
Я позвонил в отделение милиции по месту жительства Юлии Виннер, мы быстро нашли общий язык. Мне сказали про нее:
— Красивейшая баба. На содержании…
— Не знаешь, кто он?
— Адвокат. Глава адвокатской фирмы.
Адвоката Ламма по всем доступным мне учетам я пробил сам. Коллеги, заглянувшие в соответствующие картотеки МВД, получили ответ, который для краткости сформулировали так:
«Не судился, не крестился…»
Файл охранно-сыскной ассоциации характеризовал его полнее:
«Доктор юридических наук. Профессор. Из семьи с большими связями в академических юридических кругах. Бывший преподаватель Всесоюзного юридического заочного института (ВЮЗИ). Специалист в области цивильного и, в частности, налогового права. В качестве представителя ответчиков неоднократно участвовал в больших процессах о взыскании налогов с обанкротившихся фирм…»
Дальше назывались скандально известные московские фирмы, разорившие не один миллион вкладчиков.
Частная адвокатская фирма «Доктор Ламм» находилась под бандитской крышейО'Брайена.
Сам Ламм был высокооплачиваемым адвокатом гангстеров.
— Та еще скотина… — охарактеризовал его все тот же опер.
Информации об О'Брайене в справочной картотеке МВД не имелось. Напрягать Рембо я пока не стал.
Единственная официальная организация, помимо Торговой палаты, где О'Брайен значился, была Спортивная федерация по борьбе:
«Отари О'Брайен, бывший чемпион СССР по классической борьбе, участник Олимпийских игр, заслуженный мастер спорта СССР…»
Поиск я вел, естественно, в полной тайне.
Кредит «Алькаду» пробивал лично председатель совета директоров банка Камал Салахетдинов.
Ему ли было не знать этот мир!
То, что меня, законопослушного в прошлом мента, могло смутить и встревожить, в глазах Камала Салахетдинова, Жени Дашевского и Лобана явилось тем положительным, что и решило вопрос в пользу «Алькада».
Бандиты прекрасно понимали друг друга и легко договорились между собой.
В последнее время в газетах все чаще можно было прочитать:
«Сегодня в России только организованный преступный мир в состоянии прекратить беспредел!»
По версии ряда обозревателей, именно князья криминальных структур будто бы больше других были заинтересованы в том, чтобы группировки не наезжали друг на друга.
«Смотрите: именно паханы — полевые командиры, а не родное МВД, насколько это возможно, поддерживают порядок на кредитном рынке в частном бизнесе!»
Я в это не верил.
Надежды мои были обращены к к о н т о р е, к юстиции…
Однако следовало признать: «У банка „Независимость“ нет ни малейших шансов ни на чью помощь, кроме братвы, если криминальный „Алькад“ решит нас кинуть…»
Возврат кредита не могли обеспечить ни суд, ни прокуратура, ни милиция, а только бандитская крыша Жени Дашевского и Лобана.
Силы для этого у бандитов были.
В группировку Жени Дашевского и Лобана входило не менее ста пятидесяти — двухсот бойцов, в основном бывших подмосковных спортсменов, теперь уже привыкших оплачивать риском свой шанс жить красиво. Гонять на «девятке», летать на Острова, ходить каждый вечер в кабак, упаковывать телку по моде…
В случае аферы О'Брайена бандиты теряли свой к у ш,а он в нашем случае составлял достаточно приличную сумму…
Крыша была в состоянии выбить из «Алькада» свои миллионы, сомневаться в этом не приходилось.
«Если Окунь и те, кто стоят за ним, что-нибудь себе позволят — им тотчас оторвут головы!»
Путь в правоохранительные органы нам был перекрыт. Доказать, что кредит получен «Алькадом» путем предоставления банку заведомо ложных сведений, было легко. Да только в правоохранительных органах сидели тоже не дураки…
Вопрос был ясен:
—Чем объяснить выдачу двухсот миллионов долларов малоизвестной фирме без серьезного аудита и гарантий возврата?
Как,впрочем, и ответ:
— Кредит — результат сговора бандитских групп…
Мы отошли, чтобы каждый раз не встречаться глазами с крысой. Не упуская из виду вход на чердак, я раскрыл корочки. Взглянул на фото.
Это был он. Арлекино. Тут же были указаны данные владельца.
«Мацнев Станислав…»
Арлекино не был ни Мацневым, ни Станиславом.
«Одна фикция…»
Для своих дел в Израиле он подрядил Шабтая Коэна. Они дали друг другу в залог свои паспорта. Я понял, что после неудачи на перекрестке Цомет Пат партнеры больше не виделись. Предполагали продолжить работу. Документы так и не вернулись к их владельцам.
—Ну? — Коэн не сводил с меня черных, как маслины, выпуклых глаз.
Он не знал, где Арлекино, не появлявшийся третий день. Я потрепал водителя автобуса по плечу:
—Бэ сэдер… В порядке.
Мы оба расслабились. Тесные улочки религиозного квартала по другую сторону Яффо были полны прохожих. Молодая пара — бородатый поселенец, с автоматом через плечо, с ребенком, с рюкзаком на изгибе локтя, и его жена с коляской позади — пересекали улицу. Детки по ранжиру — все как один с седлами-рюкзаками на спинах и сбруей впереди тянулись следом.
Крыса ушла по балюстраде. Солнечный бойлер скрыл ее из виду.
Я перешел на английский:
— Кто была та женщина?
— На Цомет Пат?
— Да. Ты знаешь?
Он отвечал неохотно:
— Нет,
— Где вы ее взяли в машину?
Рассказ Коэна был намеренно клочковат. Отрывист.
Арлекино договорился с ним накануне. Соглашение было джентльменским, однако стороны в залог дали друг другу свои документы. Шабтай Коэн надеялся вернуть свое удостоверение личности малой ценой. Умолкал на полуслове.
—Это его знакомая…
Красивая женщина. Арлекино называл ее Инна.
—Автобус с экскурсантами — десяток туристов из России, одна компания — привез из Ашдода на Мертвое море в Эйн-Геди, оттуда вся группа вечером приехала в Иерусалим, в ресторан отеля. — Коэн назвал отель на Байт ва-Ган…
Общую картину Коэн не знал либо не хотел рассказать.
— На следующий день — поездка с гидом, по святым местам.
— Станислав ехал в автобусе?
— Мы встретились в Эйн-Геди.
Я понял, что Арлекино приехал на Мертвое море самостоятельно в серой «ауди».
— Кто эта женщина? Он говорил?
— Были знакомы в России.
Дальнейшие расспросы дополнили картину. Из Эйн-Геди Инна возвращалась в машине Арлекино. Они всю дорогу держались позади, за автобусом.
— А маршрут?
— Фабрика по переработке продуктов Мертвого моря, крепость Масада, Кумран — там нашли рукописи… Дальше Иерусалим.
Он отлично понимал, что меня интересует. Поэтому о всякой чепухе говорил довольно подробно. И
сразу становился малоречив, когда разговор заходил о существенном. Надо было спешить: я не мог задавать вопросы бесконечно.
— Как вы попали к бензоколонке?
— На Цомет Пат? После ужина он ее повез в «ауди» смотреть город, на Цомет Пат хотел заправиться.
— А как ты там оказался?..
— Он предупредил… чтобы я привел автобус… и ждал…
Коэн темнил, но несовершенство моего английского сильно ограничивало возможность прощупать его.
—Куда он ее вез? Зачем?
—Какие-то люди… хотели встретиться… сесть имеете с ней ко мне в автобус…
—Ну!
— Он попросил выйти… купить сигарет… она хотела… Люди ждали… она увидела… назад в машину…
— Так…
— Стада кричать… хотели ее успокоить… — Он и словом не обмолвился о том, что тоже тащил ее наружу. — Люди ушли… она тоже…
— Что она кричала?
— По-русски…
Коэй вздохнул, как человек, закончивший трудную работу:
—Мой теудат зеут…
—Минутку! Чья была «ауди»?
Это был допрос.
Отдай я паспорт — ничего больше узнать не удалось бы.
—Не знаю.
—Куда вы поехали потом… от перекрестка Цомет Пат?
— Я поставил автобус… стоянка в отеле.
— А он?
— Ничего… мы должны были встретиться… утром… он не появился.
— Вы сразу от бензоколонки уехали в отель? Где-нибудь останавливались?
Шабтай Коэн на мгновение закрыл глаза:
—На Элиягу Голомб.
«Против моего дома… Все верно».
— Утром Инна поехала на экскурсию со всеми?
— Приехал другой автобус… не знаю… Думаю, уехала.
Он хотел снова заговорить об удостоверении личности, но удержался. Ему хватило ума понять, что по shy;лучит его, лишь когда я сочту это нужным…
—Люди, которые ждали ее на бензоколонке… Что можно о них сказать?
Он пожал плечами:
—Ничего.
—Израильтяне?
— Тоже не знаю.
— Сколько их было?
— Трое… одна женщина.
Я не собирался выпускать документ из своих рук. Шабтай Коэн был пока моим единственным шансом в этом расследовании. Звеном цепочки, ведшей от мертвого Арлекино к его живым пособникам — двум мужчинам и женщине. К клиентам, а следовательно, и к убийцам.
—Значит, так: твое удостоверение личности ты получишь сразу, как только покажешь этих людей…
В России мне никогда бы не прикупить никого так просто.
Тут все обстояло иначе. Их еще не клевал как следует жареный петух. Им не надо было каждодневно врать, чтобы выжить. То, что они хитрованы, было выведено на их лицах, в то время как на наших не только ничего не было написано, но иногда указано совсем обратное. У нас жареная птица клевала часто и весьма болезненно. Коэн пробормотал несколько ивритских ругательств. Они были просто детскими против наших. Я приободрил его:
— Все будет бэ сэдер! Полный порядок! Не волнуйся…
— Как я с тобой свяжусь?
— Я сам тебе позвоню. Как скоро ты сможешь устроить мне с ними встречу? Сегодня, завтра?
— Завтра утром.
Уходя, я прошел вдоль торговых прилавков. Рынок закрывался. Со стуком падали металлические шторы, закрывавшие ниши — склады торговых помещений. Работяги, в основном выходцы из Центральной Азии, в синей униформе, со щетками, везли свои коляски с мусором, смывали из шлангов грязь…
—Йоред! Йоред! Снижаем! Снижаем!
Голоса продавцов звучали словно на последнем издыхании. Они нелегко зарабатывали свой хлеб.
Я прошел по Бар Йохай к дому Венгера. Джинсы на балконе в торце продолжали свисать с веревки. Интересно, пользовались ли ими когда-нибудь их хозяева?
Впереди я увидел своего соседа — киевского мэна — Влада с его постоянным спутником. Я не стал их догонять.
Взглянул на окна. У Венгеров было темно. По-видимому, супруги гуляли.
Я положил перед собой паспорт Арлекино. Почувствовал, как моя голова открывается для свежих мыслей.
«Мацнев Станислав… Место рождения…»
Паспорт был родной: молоткастый, выданный сроком на пять лет. До Израиля его владелец побывал еще в Швейцарии, на Кипре…
Мир стал проницаем.
Арлекино принял заказ на кого-то из новых русских в Израиле. Перекрасил шевелюру в традиционный здесь черный цвет…
Логично было предположить, что заказ касался женщины, которую он пытался увезти с перекрестка после поездки на Мертвое море и о которой поведал водитель автобуса:
«Эйн-Геди, крепость Масада, Кумран… Такие экскурсии организуют для туристов и вновь прибывших…»
Арлекино явно не был тем лицом, для которого была организована эта поездка: он приехал в Эйн-Геди не на экскурсионном автобусе!
В Израиль прибыл какой-то гость!..
«Инна?!»
Я мог только предположить.
«Кто дал Арлекино серую „ауди“? Кто те люди, что ждали у бензоколонки?»
Я закурил.
Если ты не в состоянии логически мыслить и получаешь конечный результат всегда только в чувствах, принцип мышления весьма прост: нужно сформулировать вопросы. А думать можно о чем угодно. Результат рано или поздно появляется сам собой.
«Как Арлекино въехал сюда?..»
Штампа о пересечении российской границы не было. Отметка аэропорта Бен-Гурион тоже отсутствовала…
Не было дат.
«Неизвестно, как и когда! Никаких отметок. Будто с подводной лодки…»
Полный мрак.
И снова светлая полоса:
«Пять тысяч долларов на валютном счете Шабтая Коэна!..»
О которых я узнал из письма банка, подобранного мною у него в подъезде!
Деньги были частью гонорара израильтянина…
«Валюту в долларах внес Арлекино, он имел право на это как недавно въехавший из-за границы…»
Итак, Арлекино привлек к работе аборигена Шабтая Коэна…
В качестве залогов Арлекино и Шабтай Коэн обменялись документами. Детектив отдал свой паспорт в обмен на удостоверение личности израильтянина, чтобы тот не убежал, не отработав аванс.
Ясная мысль пришла внезапно.
Паспорт на имя Мацнева без штампа о въезде не требовался для выезда из страны! Арлекино спокойно оставил его Шабтаю Коэну!
Если бы Шабтай Коэн передал документ в полицию, это тоже не обернулось бы бедой: «Станислав Мацнев» никогда не пересекал государственную границу Израиля…
«Арлекино въехал в страну по другому документу… Под другой фамилией!..»
Я хотел подняться из-за стола, неловко задел нож на краю. Увидел, как он падает. Медленно. В два этапа. Мне на колени, затем на пол. Следовало ждать гостей. Точнее, гостя.
Фью… Фью… Фью-ю-ю…
Колодезное ведро за моей спиной внезапно начало падать. Ворот бешено раскручивался…
Я осторожно взглянул в глазок, своей стальной двери. На лестничной площадке у двери стоял незнакомый среднего роста парень с пергаментного цвета грубым длинным лицом. Он снова нетерпеливо нажал на звонок. Колодезный звук повторился. Парень держал голову прямо, встречая мой взгляд из-за двери. Я рассмотрел его:
«Израильтянин…»
Видимой, опасности я не усмотрел. Ни вверху, ни внизу на границах лестничных маршей никого не было. В опущенной правой руке парень держал пакет. Не снимая ограничителя, выполнявшего функции дверной цепочки, я приоткрыл дверь. Поздоровавшись, израильтянин принялся что-то вытаскивать из пакета. Это оказался ковер. Торговец предлагал его за бесценок.
—Супердешево…
Может, тут тоже разносили краденое по квартирам?
Я невежливо закрыл дверь прежде, чем он назвал цену.
«Самый страшный час в бою, — писал поэт, — час ожидания атаки!»
Команда О'Брайена — с Окунем, супермоделью, Арлекино, с кавказцами-боевиками — уехала из ресторана на Палихе рано, не пробыв и часа. Почти одновременно исчезли Женя Дашевский, Лобан и их бригада. Бандиты, как известно, не любят засиживаться. Особенно на публике.
С их отъездом вздохнули свободнее.
Подали еще чай, кофе, мороженое. Женщин обнесли ликером.
Сославшись на занятость, отбыли представители госструктур. Сотрудники ведомств Министерства внутренних дел, вернувшись к себе, должно быть, составили рапорта руководству о том, где были, кто присутствовал и какие сведения, представляющие оперативный интерес, им удалось добыть. Отписывались ли начальству представители Торговой палаты, Госбанка, комитетов и комиссий Госдумы? Без сомнения, нет…
Банк предоставил такси каждому отъезжавшему, кто был без машины.
Как-то внезапно сложился ритуал подобных торжеств…
Был ли он точной копией разъезда гостей крестного отца, дона Вито Карлеоне, со свадьбы его дочери? Или так всегда происходило в России со времен, описанных еще в «Очерках уголовного мира царской России» бывшим начальником московской сыскной полиции Аркадием Францевичем Кошко…
Камал Салахетдинов и Катя Лукашова в центре холла благодарили каждого гостя, почтившего юбилей банка своим присутствием: будь то солидный банкир в тончайшей шерсти тройке с бабочкой или крутой уголовник в слаксах, «косухе», с тяжелой золотой цепью поверх сорочки.
После девяти вечера тонким ручейком проложил себе дорогу поток отъезжающих крутых бизнесменов. Группами по трое-четверо, с секьюрити — «правая рука в кармане», с боссом в центре, укрытым от нападения, они двинулись к выходу.
Со стороны это выглядело внушительно и страшновато…
Кто знал, что предстояло нашим гостям завтра?!
Подписать ли друг с другом договор о намерениях или, наоборот, встретиться на разборке и упасть, не успев даже заглянуть в дуло пистолета с глушителем в руках вчерашнего соседа по столу…
На открывшейся почти вслед за юбилеем банка выставке, посвященной безопасности бизнеса, я увидел многих из наших гостей…
В огромном московском Манеже, выстроенном в начале прошлого века для смотров и парадов, где мог свободно маневрировать пехотный полк, разместился высший эшелон российского и международного частного рынка охранных услуг. Я встретил тут и многих своих бывших коллег по конторе — часть из них работала начальниками служб безопасности банков, страховых компаний, просто крупных фирм. Другие организовали собственные охранные агентства. На стендах посетителям предлагали различные совершенные средства защиты личности и имущества от противоправных действий.
Несмотря на запрет Камала Салахетдинова интересоваться нашим кредитным партнером — фирмой «Алькад», личностью Окуня и его к р ы ш е й, я именно этим и собирался заняться…
Я мог навести справки на стенде «Дан энд Брэд-стрит», ведущего источника базовой информации о пятидесяти пяти тысячах ведущих компаний более двухсот стран, выпускавшего известные справочные издания. Однако они все-таки лучше знали мировой рынок, нежели российский, внутренний. Поэтому я прямиком направился к себе на стенд охранно-сыскной ассоциации, где я все еще оставался в ранге советника президента.
Стенд «Лайнса» располагался в центре зала. Пользуясь своим положением, я подсел к компьютеру.
Проверка добросовестности партнеров, предоставление всесторонней информации по маркетингу, торговым операциям во многих странах, включая СНГ и страны Балтии, а также обзор международных рын shy;ов, платежей и сведений об уровне риска ассоциацией были полностью отработаны.
— Помочь? — Мой приятель, начальник информационного центра «Лайнса», ждал президента, находившегося на пресс-конференции.
— Пожалуйста…
Вскоре я получил общее представление об «Алькаде».
Экономическая история товарищества с ограниченной ответственностью «Экологическая продукция „Алькад“ — в варианте для внешнего рынка „Environmental produce «Alkad“ — не была отмечена ошеломляющими взлетами и падениями.
Фирма существовала около трех лет. Ее учредителем был проживавший в Московской области энергичный делец.
В устав, как это принято, были вписаны десятки видов всевозможной коммерческой деятельности. Я просмотрел по диагонали:
«Ускорение внедрения научно-исследовательских и опытно-технических разработок в народное хозяйство, проведение научно-конструкторских работ по охране окружающей среды и природных ресурсов, гостиничный бизнес, информационные, консультационные услуги, посредническая деятельность…»
Учредительный фонд, созданный для осуществления всего вышеуказанного, был минимально разрешенный, в пределах которого учредитель нес ответственность: «5000 рублей…»
— Меньше одного доллара!
— Это бывает. А тут достижения фирмы за эти годы…
Начальник информационного центра позволил заглянуть и в следующий файл.
Предпринимательская деятельность подмосковного бизнесмена ограничивалась несколькими торговыми операциями по покупке в Бельгии фирменного баночного пива и продаже его на Украине по заключенным контрактам.
Импортом нефти, приобретением за рубежом новых технологий, инвестициями в отрасль, экспортом продукции нефтепереработки из России и ввозом экологически чистого продовольствия, за исключением бельгийского баночного пива, — ничем таким или подобным фирма никогда не занималась.
Дела хозяина фирмы шли не блестяще, тем не менее у «Алькада» был положительный баланс.
После трех лет работы «Алькад» был продан. Причина утраты интереса учредителя к фирме была неясна.
—Не исключено, что хозяин хотел, например, скрыть что-то от налоговой полиции… — предположил мой приятель. — Так или иначе, он предпочел фирму продать, а не ликвидировать.
— Тебе что-то известно о прежнем президенте?
— Кличка его — Пастор…
— А! Ну ясно.
Договор купли-продажи был оформлен новым владельцем по доверенности через адвокатскую контору «Доктор Ламм», которая взяла на себя административные функции в отношении фирмы…
—Пока это все, Саша!
Коллега, выходя из файла, нажал «Enter». Продолжение я мог получить только с согласия президента «Лайнса».
—Первый баш бесплатно!
Девиз поставщиков наркоты и информации…
В Манеже я мог снова полюбоваться на О'Брайена и его бригаду. Авторитет — приземистый, с короткой накачанной шеей, в другом не менее отлично сшитом костюме — передвигался по выставке с охраной, по числу не уступавшей свите находившегося здесь же заместителя министра внутренних дел РФ. Они, кстати, оказались знакомы, весело поздоровались за руку. Окружавшие их, наоборот, набычились, стали оглядываться по сторонам: фотографировать высших представителей противоборствующих структур, мирно обменивающихся дружескими рукопожатиями, было бы в высшей степени неэтично.
В свите О'Брайена я заметил Арлекино.
Он действительно походил на своего знаменитого константиновского земляка — волосы цвета спелой ржи и глаза, отливавшие в синь…
Вторую порцию сведений об «Алькаде» я приобрел на следующий же день за счет средств службы безопасности банка.
Начальник информационного центра «Лайнса» прислал мне подробную справку.
Фирма «Экологическая продукция „Алькад“ была малоизвестна. Учредительский договор с переходом ее к новому владельцу не пересоставлялся. Новая отметка по месту регистрации фирмы в Малом совете не производилась. Новый владелец „Алькада“, пожелавший остаться неизвестным, действовал через адвокатскую контору „Доктор Ламм“, взявшую на себя административные функции. „Доктор Ламм“ подобрал новое помещение для офиса. Через нее же владелец полностью сменил персонал фирмы, поставил все на западные экономичные рельсы. В фирме теперь работало только двое постоянных служащих — делопроизводитель и шофер-секьюрити, не считая президента. Остальные набирались на контрактной основе и не поодиночке, а целиком, фирмами…
Подготовку технико-экономического обоснования кредита оформляли привлеченные со стороны специалисты, что обошлось «Алькаду» втрое дешевле.
Президент Окунь с несколькими менеджерами разъезжали по предприятиям, вели переговоры с известными воротилами бизнеса…
Банк «Независимость» давал кредит частично «под товар в обороте». На половину суммы имелись справки об отгруженной и даже полученной нефти.
Наряду с приобретением технологий, нефти и прочего, вложений части средств в переоборудование существующих линий нескольких нефтеперерабатывающих заводов в России, закупкой и обменом продуктов нефтеперегонки на экологически чистый продукт, шедший из Прибалтики, «Алькад» брался также внести существенный вклад в столичный бюджет…
Президент «Алькада» Окунь имел преступное прошлое. Он был судим трижды. Каждый раз как банальный уголовник. Из известного букета статей, которые вменяли почти каждому, арестованному за экономические преступления: хищение в крупных размерах, злоупотребление, занятие запрещенным промыслом — ни по одной он не был привлечен. В шумном процессе, на котором он был в последний раз осужден, центральными фигурами оказались несколько выдающихся русских и еврейских Голов, сообразивших, как извлекать миллионную прибыль из всего, что при социалистическом способе ведения хозяйства следовало выбросить, сгноить, уничтожить. Окунь проходил по делу как вымогатель и лицо, дававшее крышу. Таких, как он, было несколько человек, все как «дин — уголовники, приехавшие из республик или областных городов. По тому же делу проходил и Пастор. Групповое дело это рассматривалось в московском городском суде несколько лет назад. Поначалу обоим вменили и спекуляцию. Но суд ее исключил, что было очень важно. Спекулянты и взяточники, с легкой руки вождя большевиков, считались наиглавнейшими врагами советской власти, в связи с чем на них не распространялась ни одна амнистия. Окунь, как явствовало из справки, вышел как раз по амнистии. К справке была приложена копия фотографии президента „Алькада“, сделанная при его освобождении из ИТК. На черно-белом небольшом снимке из личного дела Окунь выглядел циничным уголовником-отрицалой.
Получил я сведения и о Пасторе. Он происходил из семьи немцев, высланных во время войны в Казахстан. Дед его, пресвитерианский священник, потерял здоровье на добыче свинцово-цинковых руд в Чимкентской области. Родители благополучно получили высшее образование, репатриировались вместе со взрослыми детьми. Сам Пастор, отсидевший два срока за кражи, постоянно навещал их в качестве гостя, но гражданства ФРГ не получил, в настоящее время подвизался в фирме со странным названием «Колеса» — «Экологический продукт», которой в прошлом, естественно, руководил Окунь. Они снова поменялись фирмами.
Интересная подробность ждала меня в конце справки:
«Сводная сестра — Юлия Виннер — окончила бывший Институт народного хозяйства имени Г.В. Плеханова, работала манекенщицей, в настоящее время — сотрудница фирмы „Алькад“…».
Итак, на юбилейный вечер банка в ресторан на Палихе Окунь явился как бы в составе делегации фирмы…
Я позвонил в отделение милиции по месту жительства Юлии Виннер, мы быстро нашли общий язык. Мне сказали про нее:
— Красивейшая баба. На содержании…
— Не знаешь, кто он?
— Адвокат. Глава адвокатской фирмы.
Адвоката Ламма по всем доступным мне учетам я пробил сам. Коллеги, заглянувшие в соответствующие картотеки МВД, получили ответ, который для краткости сформулировали так:
«Не судился, не крестился…»
Файл охранно-сыскной ассоциации характеризовал его полнее:
«Доктор юридических наук. Профессор. Из семьи с большими связями в академических юридических кругах. Бывший преподаватель Всесоюзного юридического заочного института (ВЮЗИ). Специалист в области цивильного и, в частности, налогового права. В качестве представителя ответчиков неоднократно участвовал в больших процессах о взыскании налогов с обанкротившихся фирм…»
Дальше назывались скандально известные московские фирмы, разорившие не один миллион вкладчиков.
Частная адвокатская фирма «Доктор Ламм» находилась под бандитской крышейО'Брайена.
Сам Ламм был высокооплачиваемым адвокатом гангстеров.
— Та еще скотина… — охарактеризовал его все тот же опер.
Информации об О'Брайене в справочной картотеке МВД не имелось. Напрягать Рембо я пока не стал.
Единственная официальная организация, помимо Торговой палаты, где О'Брайен значился, была Спортивная федерация по борьбе:
«Отари О'Брайен, бывший чемпион СССР по классической борьбе, участник Олимпийских игр, заслуженный мастер спорта СССР…»
Поиск я вел, естественно, в полной тайне.
Кредит «Алькаду» пробивал лично председатель совета директоров банка Камал Салахетдинов.
Ему ли было не знать этот мир!
То, что меня, законопослушного в прошлом мента, могло смутить и встревожить, в глазах Камала Салахетдинова, Жени Дашевского и Лобана явилось тем положительным, что и решило вопрос в пользу «Алькада».
Бандиты прекрасно понимали друг друга и легко договорились между собой.
В последнее время в газетах все чаще можно было прочитать:
«Сегодня в России только организованный преступный мир в состоянии прекратить беспредел!»
По версии ряда обозревателей, именно князья криминальных структур будто бы больше других были заинтересованы в том, чтобы группировки не наезжали друг на друга.
«Смотрите: именно паханы — полевые командиры, а не родное МВД, насколько это возможно, поддерживают порядок на кредитном рынке в частном бизнесе!»
Я в это не верил.
Надежды мои были обращены к к о н т о р е, к юстиции…
Однако следовало признать: «У банка „Независимость“ нет ни малейших шансов ни на чью помощь, кроме братвы, если криминальный „Алькад“ решит нас кинуть…»
Возврат кредита не могли обеспечить ни суд, ни прокуратура, ни милиция, а только бандитская крыша Жени Дашевского и Лобана.
Силы для этого у бандитов были.
В группировку Жени Дашевского и Лобана входило не менее ста пятидесяти — двухсот бойцов, в основном бывших подмосковных спортсменов, теперь уже привыкших оплачивать риском свой шанс жить красиво. Гонять на «девятке», летать на Острова, ходить каждый вечер в кабак, упаковывать телку по моде…
В случае аферы О'Брайена бандиты теряли свой к у ш,а он в нашем случае составлял достаточно приличную сумму…
Крыша была в состоянии выбить из «Алькада» свои миллионы, сомневаться в этом не приходилось.
«Если Окунь и те, кто стоят за ним, что-нибудь себе позволят — им тотчас оторвут головы!»
Путь в правоохранительные органы нам был перекрыт. Доказать, что кредит получен «Алькадом» путем предоставления банку заведомо ложных сведений, было легко. Да только в правоохранительных органах сидели тоже не дураки…
Вопрос был ясен:
—Чем объяснить выдачу двухсот миллионов долларов малоизвестной фирме без серьезного аудита и гарантий возврата?
Как,впрочем, и ответ:
— Кредит — результат сговора бандитских групп…