Словин Леонид Семёнович. Транспортный вариант

   Денисов. — Увидеть того, кто уехал на «Запорожце»… "
   Периодически у светофора скапливалось большое количество машин, и, когда они подкатывали к стоянке все одновременно, человеческое море разливалось по всей площади. Отыскать в нем увиденное мельком в темноте накануне лицо было почти то же, что иголку — в стоге сена.
   Несколько раз Денисов менял место наблюдения, переходил на новую позицию.
   Под каменным сводом в центре наземного вестибюля размещались телефоны-автоматы. Сбоку, на садовой скамье, продавщица в шубке и халате торговала цикламенами, они свисали со скамьи голыми, похожими на крысиные хвосты, длинными светло-фиолетовыми стеблями.
   Денисов ждал, всматриваясь в толщу толпы. Когда поток пассажиров ненадолго иссяк, перед ним возник циферблат, висевший в середине площади.
   «Тридцать пять девятого…» — Оставаться дольше у метро было бесполезно, кроме того, на девять был вызван директор пансионата.
   Инспектор, не глядя, подкрутил завод часов. Путь до отдела занимает от вилы минут пятнадцать. Значит, он мог оставаться здесь не более десяти минут.
   Когда один из телефонов-автоматов освободился, Де.нисов вошел в кабину, набрал номер института Склифосовского.
   — Белогорлова? — переспросил недовольный женский голос. — Сейчас…
   Прошло несколько секунд — на том конце провода совещались.
   — Кто спрашивает? — голос прозвучал мягче.
   «Скончалась…» — подумал он.
   — Из уголовного розыска, Денисов. Вокзальная милиция.
   — Вы звонили ночью… — Там опять помолчали. — Могу сказать только: положение критическое.
   — А прогноз?
   — Состояние продолжает ухудшаться… — Он не ошибся. — Свяжитесь с дежурным врачом. Его телефон…
   «Такая честная…» — вспомнил Денисов.
   Он перезвонил. Дежурный врач сообщил то же самое и почти в тех же выражениях.
   — Скажите, — спросил еще Денисов. — При ней было кольцо?
   — Сейчас проверю. Подождать можете?
   — Жду.
   — Нет, — сказал он через минуту. — Украшений не было.
   — И еще! Кроме меня и родственников кто-нибудь ночью звонил?
   Интересовался ее состоянием?
   — Нет пока. К нам вообще ночью не звонят. Обычно утром и вечером.
   Не выходя из автомата, Денисов позвонил еще в таксомоторный парк насчет мужа Гладилиной.
   — Нет, машину пока не ставил. Задерживается, — ответили ему. — Звоните позже.
   «Странно…»
   И все же при свете дня обстоятельства несчастного случая с библиотекаршей уже не казались загадочным нагромождением случайностей, как накануне. Кто бы ни увел с места происшествия «Запорожец», каким бы ни оказался повод, приведший Белогорлову из пансионата на другой конец города, причиной травмы, а через несколько минут или часов, возможно, уже и гибели библиотекарши оставался наезд рефрижераторного поезда, под которым она пыталась пролезть, спеша к платформе. Это было очевидным, и от этого невозможно было уйти.
   «Несовместимость полученных тяжких телесных повреждений, — обычно писали судебно-медицинские эксперты в своих заключениях, — с жизнью…»
   Последний звонок Денисов адресовал в дежурную часть. Антон взял трубку не сразу — сдавал смену.
   — Дежурный по отделу… — голос уже не звучал тревожно-вопрошающе, как ночью. — Слушаю!
   — Денисов говорит. Как дела?
   — В порядке. Спасибо.
   — Материал о несчастном случае у тебя?
   — Пока да. Я сказал, что на утро вызван директор пансионата. Бахметьев просил позвонить, прежде чем ты куда-нибудь уедешь.
   — Не знаешь, по какому вопросу? — спросил Денисов.
   — Думаю, по несчастному случаю. Мне приказал задержаться, вместе со сменщиком при свете осмотреть место происшествия… Ты скоро будешь?
   — Еду.
   Директор пансионата Гилим приехал в начале десятого — коренастый, с глубокими залысинами, широкими кустистыми бровями.
   — Еле вырвался, — объявил он Денисову. — У нас тоже ЧП. Вы знаете.
   Милиция занимается… — Одной рукой он легко придвинул себе стул. В другой
   Гилим держал книгу.
   — Похищено много? — спросил Денисов.
   — Несколько томов. Салтыков-Щедрин, Гончаров…
   — До этого у вас были кражи-?
   — Не наблюдались. Я здесь четвертый год.
   — Проверьте на всякий случай подсобные помещения.
   Если книги найдутся, виновного далеко искать не надо.
   — Обязательно.
   — Могут оставить в столовой, у телевизора. Другие ЧП?
   — Пока бог милует.
   — Несчастные случаи с сотрудниками?
   — Тоже нет.
   — Я вызвал вас в связи со случившимся с Белогорловой, — Денисов провел рукой по лежавшим перед ним на столе записям.
   Директор встревожился:
   — Неясные обстоятельства?
   — Непонятно, как Белогорлова попала в Коломенское.
   — Только это? — он сразу успокоился, положил на колени книгу, которую до .этого все время держал в руке. — В тот день ей позвонили на работу.
   Вам известно?
   — Нет. Ей не часто звонят?
   — Можно сказать: крайне редко.
   — А она?
   — Совсем мало.
   — Пожалуйста, расскажите подробнее.
   — Все уже сидели в автобусе. Слышу — говорят: "Подождите Леониду
   Сергеевну!" Я попросил шофера задержаться. Подождали. Вскоре бегут: она и культурник наш, Костя.
   — Как она объяснила опоздание?
   — «Неожиданно позвонили…»
   — В пансионате один телефон?
   — Один. Но аппаратов два. У меня в кабинете и общий.
   — Сотрудники разговаривают по общему?
   — Чтобы не мешать… Но когда меня нет, звонят и из кабинета тоже, —
   Гилим поднял книгу с колен. — В таких случаях я не против.
   — Вы ее видели во второй половине дня?
   Гилим подергал бровями:
   — Перед концом работы я зашел в библиотеку. Сдал «Железные сани»
   Дулебина, взял Сергея Кирикова «Рассказы», — он показал на книгу. — Читали?
   — Не приходилось.
   — Прекрасные вещи. Белогорлова была в библиотеке с кем-то из отдыхающих. Собственно, она и помогла выбрать литературу. Мне показалось, что Леонида Сергеевна спешила. Я поблагодарил за книги, расписался в формуляре.
   — Дальше.
   — Было уже около семнадцати. Я спустился вниз, к автобусу. Мне не хотелось никого задерживать. Скверная погода… И вообще.
   — Посторонних в автобусе не было?
   — Только свои.
   — А по дороге?
   — Никто не садился. Отъехали мы примерно в 17-07 или 17-10.
   — Все сотрудники обычно пользуются служебным транспортом? — Денисов попробовал отыскать какие-то исключения из правил. Собственно, поиск исключений и был всегда целью такого рода опросов.
   — Рейсовые автобусы ходят редко, вот и приходится выкручиваться.
   — А Белогорлова?
   — Леонида Сергеевна приезжала и в автобусе, и на своей машине.
   Директор был сама предупредительность, однако Денисову показалось, что он мог бы сообщить больше, если бы не боялся бросить каким-то образом тень на возглавляемое им учреждение. За время разговора Гилим ни разу не переступил определенных, заранее очерченных для себя границ.
   — А как в последние дни?
   — Я видел ее только в служебном автобусе.
   — Может, «Запорожец» выходил из строя?
   Гилим пожал плечами:
   — Трудно сказать.
   — Что вы думаете о Леониде Сергеевне? — спросил Денисов.
   — Аккуратный рдботник…
   Денисову снова показалось, что у директора есть свои версии происшедшего, но он предпочитает выждать.
   — Бережно относится к книжному фонду, — Гилим поправил книгу на коленях.
   — А как человек?
   Гилим помялся.
   — Кто-нибудь навещал ее на работе?
   — Со стороны? Не слыхал. У нас это не принято…
   Только сестра, муж сестры. Мужа сестры я сам видел.
   Высокий, в шляпе. — Гилим вздохнул. — Иногда видишь — такси. Говорят:
   «К Белогорловой».
   — Он таксист? — Денисову было интересно, как Гилим сформулирует ответ.
   — Я так слышал. Сам не проверял, естественно… — Осмотрительность директора пансионата могла показаться чрезмерной, если ее не принять за стиль, форму служебного существования.
   — Когда обычно он приезжал?
   — К концу работы.
   — А утром?
   — Утром и днем реже.
   — Личная жизнь, по-вашему, у нее была? — прямо наконец спросил Денисов.
   — Не знаю. Если и была, то вне пансионата… — он вздохнул, словно решаясь на отчаянный шаг. — Один раз ее встретили в Калининграде, — Давно?
   — В этом году. Кто-то из наших ездил… Кучинская!
   С которой вы разговаривали. «Смотрю, — говорит, — „Запорожец“ со знакомым номером… Белогорлова!»
   — Одна?
   — Кучинская видела ее одну.
   — Как Белогорлова объяснила приезд?
   — Экскурсия, автотуризм. Как это теперь называется? Подробности мне неизвестны…
   — Она была в отпуске?
   — В счет отгулов. У нее было три дня плюс выходные.
   — Может, вы встречали или знаете кого-то из ее знакомых?
   Гилим отвел взгляд от окна.
   — Это было в конце зимы… — он окончательно рискнул выйти за установленные для себя пределы, снова вздохнул. — Она садилась в такси у метро, довольно далеко от Измайлова. — Гилим оставил книгу, переплел короткие пальцы. — Не знаю, понадобится ли это вам? Мы возвращались с женой из гостей, метро было закрыто.
   — Белогорлова была одна?
   — Я видел, как она садилась на переднее сиденье, к шоферу.
   По тому, как Гилим старательно опускает детали, Денисов понял, что сам директор пансионата придает им большее значение, чем пытается представить.
   «Видимо, это и есть то, о чем с самого начала Гилим решил не говорить…» — подумал Денисов.
   За стрельчатыми окнами плыли совсем по-зимнему неоформленные облака.
   Солнце больше не показывалось, день был ветреным.
   — Когда это было? — спросил Денисов.
   — Двадцатого февраля.
   — Белогорлова могла вас видеть?
   — Если только в зеркало заднего вида. Мы были сбоку и чуть сзади.
   — На стоянке были еще люди?
   — Мужчина с собакой. Две женщины, молодая и старая. В одинаковых шубах.
   Гилим обвел глазами кабинет. Он наконец заметил колонну, арочный свод весь необычный интерьер. Денисов хотел снова привлечь его к разговору — не успел.
   — Здесь была трапезная? — спросил Гилим.
   — Помещение строили как вокзальное.
   — Похоже на монастырь.
   Пожалуй… Вы не сказали, у какого метро встретили тогда Белогорлову, замечания по поводу интерьера Денисов знал наизусть.
   — У какого? — Гилим понял не сразу. — Недалеко отсюда. Станция метро
   «Варшавская» — платформа Коломенское… — Станция метро и примыкавшая к ней платформа железной дороги носили разные названия. — Помню, я очень удивился, встретив ее там.
   Денисов посмотрел на часы. Начальник отдела не принимал, у него был кто-то из управления. В приемной стояло несколько человек, в их числе отличившийся бирюлевский инспектор, чуточку самодовольная улыбка все так же блуждала у него на лице. Начальник линейного отделения, также участвовавший в поимке разыскивавшихся преступников, здесь же, за барьером у секретаря, .получал почту для своего отделения. Бахметьев вызвал их обоих, чтобы лично поздрабить-.
   — А мы с Виктором Ивановичем еще в Москве на них глаз положили, на вокзале… — в который раз рассказывал инспектор, — Думаем: "Будем к
   Бирюлеву подъезжать — надо проверить!.. Что-то не то!.." Сидим в вагоне…
   Видим: идут!
   — Что за электричка? — спросил кто-то.
   Инспектор назвал, номер электрички Денисову был знаком.
   «Оперативное счастье! Я провожаю ее в Коломенском, а другие на следующей остановке берут в ней жуликов…».
   На всякий случай он поинтересовался:
   — Куда они шли по составу? К последнему вагону или к голове поезда? — В служебном купе последнего вагона ехали инкассаторы.
   — От хвостового вагона. В голову поезда…
   Ожидание в приемной затягивалось. Денисов прошел в соседний кабинет, набрал номер Бахметьева — ему не требовался личный прием у начальника отдела.
   Денисов, товарищ полковник. Просили связаться с вами по поводу…
   — Минутку…
   Tрубка донесла голоса разговаривавших в кабинете людей. Потом Бахметьев сказал:
   — Я прошу тебя заняться несчастным случаем лично.
   — А кражи?
   Он значился старшим группы по борьбе с вокзальными кражами, замещал отсутствовавшего заместителя начальника отделения уголовного розыска; выполнял еще с десяток срочных ответственных поручений.
   — Случай кажется необычным… Хотя все очевидно! Не знаю, как объяснить… — со стороны могло показаться, что Бахметьев разговаривает с равным. — Понимаешь?
   — Понимаю.
   По опыту работы Бахметьев оставался бывшим сотрудником ОБХСС и следователем, то есть специалистом, привыкшим к четкой отработанной системе сбора доказательств: нарядам, спецификациям, накладным — всему, что при тщательном анализе указывает обычно истинную подоплеку событий.
   Практической сметки розыскника, непосредственно изо дня в день занимающегося черновой работой, — «школы» он не получил, и было ясно — уже никогда не получит. Того, что он ценил в старшем группы по борьбе с вокзальными кражами.
   — Как только, — сказал Бахметьев, — ты придешь и скажешь, что все ясно, нет никаких вопросов, я передам материал дознавателю. Он вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, а ты вернешься к кражам…
   — Вас смутило появление Белогорловой в Коломенском?
   — Куда она ехала? Добровольно или по принуждению? Куда делось кольцо или перстень… Что с «Запорожцем»?
   — Я дал о нем ориентировку. По дороге и по городу.
   — Мы сможем закончить проверку после ответа на все вопросы. Надо опросить близких, родных. Может, они что-то знают. Необходимо выявить дополнительных очевидцев.
   — У меня есть, — Денисов рассказал о тучном, о близнецах. — Я постараюсь их разыскать.
   В кабинете продолжали разговаривать, иногда Бахметьев тоже вставлял несколько слов — он умел заниматься несколькими делами сразу.
   — Обратил ли ты внимание? «Запорожец» стоял у ремонтирующегося здания, а потом оказался в районе Красногб Строителя. Может, кто-то из бывших жильцов получил там квартиру? Как мыслишь? — «Мыслить» — было его любимым словечком. Бахметьев замолчал. Денисов представил, как он достал чистый платок, отвернувшись от всех, поднес к поврежденному на фронте глазу. — С тобой будет младший инспектор…
   — Кто?
   — Ниязов.
   «Годится», — подумал Денисов.
   — Он будет опрашивать пассажиров, направляющихся через пути к
   Варшавскому шоссе. Если близнецы и тот — другой — живут в этом районе, через пару дней они будут у тебя…
   Голоса в кабинете зазвучали громче. Бахметьев круто закруглил разговор:
   — Держи меня в курсе. Дежурным я приказал произвести дополнительный осмотр места происшествия. Действуй.
   Спустившись с антресоли, Денисов по диагонали пересек по-утреннему пустой центр-альный зал. Несколько десятков пассажиров под ребристыми сводами нового здания не очень бросались в глаза. Радио не умолкало ни на минуту, передавая все ту же привычную поездную и вокзальную информацию…
   — От пятой платформы отправлйется…
   — Проверьте, не остались ли у вас билеты отъезжающих пассажиров?
   — Доброго вам пути!..
   У отдела милиции под знаком «Стоянка служебного транспорта» Денисов увидел машину с шашечками. Такси появилось в его отсутствие. Денисов подошел ближе, прочитал сквозь стекло: «Гладилин Геннадий Иванович».
   Рядом была наклеена фотография. Родственник пострадавшей выглядел на ней импозантно. Фотография была выполнена в первоклассном ателье — в распределении света и тени чувствовалась опытная рука ретушера.
   На сиденье впереди лежала книга. Денисов прочитал:
   «Мигель де Унамуно». Все это утро ему встречались-имена, о которых он ничего не слышал.
   В дверях его сразу окликнули:
   — К тебе Человек! — Новый дежурный, не в пример Антону, действовал быстро, со всеми вытекающими из этого преимуществами и издержками. — Вот этот товарищ… — он оглянулся на сидевшего в приемной.
   — Гладилин, — таксист поднялся.
   Он выглядел сверстником Денисова — лет двадцати восьми, но много тяжелее, с полным, оплывшим лицом и высокими бесцветными бровями. На
   Гладилине была куртка с таксистским значком и шапка из пыжика.
   — Пойдемте, — пригласил Денисов.
   Они поднялись в кабинет. Гладилин, несмотря на вес, шел пружинистой спортивной походкой, внимательно вглядывался в лица— встречавшихся сотрудников, словно искал знакомых.
   В кабинете Денисов предложил ему стул, сам устроился на широком подоконнике, рядом с колонией комнатных растений.
   — Инспектор розыска Денисов, — сказал он. — О случившемся вы, без сомнения, уже знаете.
   — Мы ездили с женой в Склифосовского… — Гладилин поперхнулся.
   Казалось, он не может побороть скрытую внутреннюю напряженность: — Видели лечащего врача.
   — Что он сказал?
   — «Исход неблагоприятный. Но когда? Это вопрос времени…» — Гладилин передал интонацию реаниматора. — Собственно, говорила с ним больше жена…
   Денисов помолчал.
   — Давно женаты?
   — Семь лет.
   — Все это время знаете Леониду Сергеевну?
   — Пожалуй.
   — А взаимоотношения?
   — Хорошая сестра, хороший товарищ. О матери заботится.
   — Виделись часто?
   — Как сказать? — Гладилин ограничился полувопросом.
   — В пансионат вы приезжали?
   — По пути почему не заехать… — он так и не овладел своим голосом, каждую минуту мог пустить «петуха». — С «Запорожцем» помочь, что-нибудь передать для матери…
   Денисов встал с подоконника:
   — В последний раз давно ее видели? — Он подошел к столу.
   — Дня четыре назад.
   — Вы приезжали?
   — Она. Привезла обои.
   — Для вас?
   Гладилин перевел дыхание?
   — Связались с ремонтом…
   — Только оклейка? — спросил Денисов.
   — Еще ванна. И кухня.
   — Материал запасли? Кафель?
   — Плитки нет, — Гладилин не упомянул о ящике в «Запорожце», возможно, не хотел вызывать новые вопросы. Денисов ничего не сказал, сменил тему:
   — Вы ведь с ночи? Не отдыхали… Тяжелая смена была?
   — Сегодня? Как сказать… План сделал. Самое главное!
   — И поспать удалось?
   — Прикорнул часок-другой. Заехал в один двор.
   — Далеко?
   — В Медведкове, — Гладилин назвал противоположный район города.
   — Концы большие были? Красный Строитель?
   — Не был. Малые Каменщики, Медведково, Домодедово… — он поставил
   Аэропорт последним. Может, потому, что путь туда проходил поблизости от места происшествия.
   — Значит, в районе Варшавского шоссе были? — Денисов заинтересовался.
   — В восьмом часу вечера…
   "За час с лишним до несчастного случая… — подумал Денисов. —
   Случайное совпадение?.."
   — «Запорожец» Белогорловой не встретился? Она тоже была на Варшавке.
   — Я слышал. Нет, не встретился.
   Продолжать не было смысла, Денисов снова изменил тему разговора:
   — По-вашему, Белогорлова хорошо водила машину?
   Гладилин осторожно вздохнул:
   — Неплохо.
   — Могла она поручить кому-то машину, чтобы самой поехать поездом? —
   Денисов поправил бумаги на столе. — Условия езды вчера были тяжелые… Как думаете?
   — Трудно сказать. Погода, конечно, мерзопакостная.
   — Может, вы знаете, кто из ее знакомых лучше, чем она, водит машину?
   Есть такие?
   Гладилин посмотрел на инспектора, помолчал.
   — Имеете в виду меня?
   — Но в это время вы были в другой части города.
   — В это время? — он завозился на стуле. — Про это время я, по-моему, ничего не говорил…
   Ремонтировавшееся здание в грудах отсыревшего кирпича и щебенки выглядело днем скучным, лишенным ночного ореола таинственности. Вместо зиявших накануне оконных глазниц в одном и в другом месте виднелись вновь вставленные рамы. Несколько рабочих возились у приставленных к стене досок. Начинался обед — со двора в направлении стеклянной шашлычной тянулись люди.
   Не привлекая внимания, Денисов вошел в подъезд.
   Попавшийся навстречу парень в каске, в пыльной робе равнодушно посмотрел на него. По проложенным от входа мосткам Денисов прошел к лестнице, где накануне лежал подобранный им игрушечный скоморох в шутовском колпаке с оборванным бубенцом, стал подниматься по ступенькам.
   На втором этаже мусора было меньше, в падавшем из окна морозном свете струилась мелкая кирпичная пыль.
   «Дом реконструируется полностью…» Не надо было быть специалистом, чтобы об этом догадаться.
   Вернувшись во двор, Денисов увидел у дома напротив старичка в затрапезной шапке, в полушубке. Развлекаясь, старичок суковатой палкой подбивал ледышки на тротуаре. Гуляющих под окнами было мало. Молодая женщина в шубе толкала в подъезд детскую коляску.
   — Совсем весна, — сказал Денисов, подходя к старичку и здороваясь. — Вы здесь живете?
   — Здесь, — старичок оставил ледышки. — Это мой дом, — он был не прочь поговорить. — Знаете, как предки определяли понятие «дом»?
   Денисов внимательно посмотрел на него.
   — Не беспокойтесь: я в своем уме! Пока! — старичок хрипло засмеялся. —
   «Дом — это место, где человек имеет жительство и хранит свои книги».
   Заметьте: про вещи не говорится!
   — Не знал, — Денисову старичок понравился. — Значит, ваша библиотека в этом доме?
   — Здесь, — он задрал голову, насколько позволил воротник нового полушубка. — Давно ли посадили топольки? А уже под второй этаж! Вон те крайние три окна…
   Денисов оглянулся: окна были далековато от подъезда, из которого он только что вышел.
   — Когда думают отремонтировать? — Денисов кивнул на дом.
   — Не знаю!.. — Старичок по-своему истолковал интерес к ремонтирующемуся зданию: — И зиме конец, а воз и ныне там!
   Такой оборот разговора Денисова устраивал.
   — А как вы считаете? — спросил он.
   — Видите ли… — В голосе старичка Денисову послышалась такая обстоятельность, такое далекое, что он не удивился бы, назови его собеседник по-солоухински «сударь»— или даже «господин хороший». Но на обстоятельность, по-видимому, не хватило сил, поэтому старичок ограничился коротким: — Как они работают, так еще и на зиму останется!
   — Начальство поторапливает?
   — Приезжает.
   — Вчера здесь машина стояла… — напомнил Денисов.
   Старичок кивнул:
   — Это не начальство. Я видел. Начальство не приезжает, когда рабочих нет.
   — Значит, бывший жилец!
   — Тем квартиры уже дали.
   — Тогда будущий. — Денисов подумал. — С ним была молодая женщина в красном пальто с поясом, с сумкой…
   — Нет, — покачал головой старичок. Он потер перчаткой лицо. По обвислому носу бежала сеть тончайших фиолетового цвета прожилок. — Этот был один. Он уехал в такси.
   — Не в «Запорожце»? — переспросил Денисов.
   — «Запорожец» я не видел.
   — В девятом часу?
   — Я в это время домой иду. Смотреть «Время», — старичок махнул рукой. —
   Таксист стоял в восьмом часу.
   Долго… С полчаса. Потом клиента взял. — Старичок посмотрел на
   Денисова с доверием: — Думаю, не за стройматериалами ли приезжали? Клиент
   — высокий, в полушубке. На дачу что-нибудь. Или на ремонт. Тут многие глаз кладут.
   — В полушубке за стройматериалами? — усомнился Денисов.
   — Кому как достаются полушубки, — старичок снова провел перчаткой по лицу. — Мне, например, сын купил в Малоярославце на рынке за двести рублей. Так я в полушубке в гости хожу… А сосед на работе получил, он теперь в нем собаку выводит! — старичок засмеялся.
   — Значит, стройматериалы здесь есть, — удостоверился Денисов.
   — И белила и плитка…
   Из подъезда показался подросток, махнул рукой..
   — Меня, — старичок дотронулся до шапки. — Заходите. Милости прошу.
   Обеденный перерыв заканчивался. От стеклянной шашлычной на стройку прошло несколько человек. Денисов нашел бригадира, представился:
   — Денисов, инспектор уголовного розыска.
   — Завьялов.
   Бригадир был широкоплеч, рус, с пушком на подбородке, с большой тяжелой толовой, которую держал полуопущенной.
   Они отошли к заборчику из селикатного бетона, за которым начиналось полотно железной дороги.
   — Давно на объекте? — спросил Денисов.
   — С осени.
   — Работы хватает?
   Завьялов поморщился:
   — Хватает. Только работать с кем? — он развел руками. — Половину людей забрали. «На пусковой объект!»
   Тут еще механизмы…
   — Что здесь будет? — Денисов повернулся к зданию.
   Железнодорожные пути и платформа Коломенское с кассой посредине, с распростершимся вверху переходным мостом были теперь позади него.
   — Нижний этаж под столовую, — Завьялов тряхнул головой. — Выше учреждение. Может, общежитие.
   — Планировку меняете?
   — Полностью.
   — Ничего особенного не по.падалось? При переделке…
   — Не понял.
   — Может, тайник? Документы, ценности?
   Бригадир как-то поспешно затянулся сигаретой:
   — Вверху полы пока не снимали, только на втором.
   Если что будет, могу позвонить.
   — По этому телефону, — Денисов достал визитную карточку. — И еще: подъезд на ночь закрываете?
   — Перестали, — Завьялов затянулся. — Только кладовку… Первые дни закрывали, так все равно ломают. Может, вйпить негде?
   — Ломают? Кто?
   — Разве узнаешь!
   — Участковому инспектору сообщили?
   — Он знает.
   — Навесьте еще раз запор. А участковому я позвоню.
   — Попробую, — Завьялов посмотрел вверх, где у окна на втором этаже курило несколько человек.
   — Машина «Запорожец»… — спросил еще Денисов, — стояла вчера у подъезда?..