Дорога к моргу прошла в молчании. Видимо, Виктор тоже был подавлен целью поездки. Морг примостился в подвале недалеко от районной больницы. Нас встретила молодая девочка. Наверное, студентка на подработках, или ещё кто.
– Мы по поводу тел районной администрации, – с порога проговорил Виктор заранее припасенную фразу, – вам звонили.
– А, да, заключение уже готово, – девочка, порывшись на полке за спиной, извлекла папку с тесемками. – Ознакомьтесь и распишитесь.
Виктор, не совсем понимая, за кого его приняли, взял протянутую папку и передал её мне.
– Там, где члены комиссии. Председатель потом подпишет. – Девочка ткнула пальцем в направлении папки. – Вы тут читайте, я пойду, мне там препараты готовить.
И скрылась за дверью, ведущей, судя по запаху, в мир иной. А запах был.
– Ты за кого нас выдал? – прошипел я.
– Девка, видать, обозналась. «Волга»-то черная. Про меня шурин звонил, типа как, родственники попрощаться приедут. А то, мол, уезжать нам, и на похороны не успеваем.
– Так чего молчал? На фиг нам эти документы?
Но делать нечего, придется прикидываться какой-то комиссией. В документах этих я ничего не понимал и найдя строчку, озаглавленную «члены комиссии» накалякал закорючку. И отдал Виктору, чтобы и он тоже.
– Ну, что за манера подписывать, не читая! – возмутился тот. – Ты бы лучше жевал, не глотая!
– Ты, по-моему, сбрендил! Ты не за себя подписываешь! Ты вообще тут ни при чем!
– Читать надо всегда! А то наподписываешь! Вот написано «причина смерти – остановка дыхания. Предположительное время – от июня до июля. Состояние тел – удовлетворительное». Все нормально! Документ как документ. – Виктор зачем-то стал встряхивать шариковую ручку, перед тем как расписаться.
– Ну, так подписывай! Чего мусолишь! Сейчас лаборантка придет и… Подожди. Какой июнь? Сейчас сентябрь!
– Так ведь июнь. Чем не нравится? Не май месяц, небось. – Виктор искренне возмутился моим придиркам.
– Я их видел всех два дня назад, – выдохнул я с трудом.
Глава восемнадцатая
– Слушай Майер, как ты вообще этих уродов нашел? Ты хоть соображаешь, что это вокруг? – Виктор держал в руках баранку «Волги», как медведь пень. Налегая всей грудью. Это было непохоже на его профессиональную манеру руления. Видно, что-то перещелкнуло в нем. Какие-то невидимые струнки души заставляли его собраться в комок-колобок, чтобы только иголки на спине торчали наружу.
– Ася, – произнес я первое слово после долгого молчания.
– Что Ася? Ну, жена твоя, Ася. Была. С грузином на Кавказ сбежала.
– Супруга. В Воркуту. Но она не жена мне.
– Вот. Ты перестанешь выуживаться хоть перед лицом кардубана?! Помню, учил ты. Про супругу. Ну, не приучен я. А чем тебе Воркута на Кавказе не нравится? Слушай, не зли меня! Еще слово и придется мне без тебя всем этим дерьмом заниматься.
– Воркута не на Кавказе. Но ладно. Не важно. Мне надо срочно позвонить родителям Аси. Мне все это не нравится очень.
– Здрасте, моя радость! Это он называет, не нравится! Не нравится, это когда ноги бреют Шиком, а не Вилкиным сыном! А тут, уже жизнь по другим понятиям. Даю пионерский салют на отсечение, ты как позвонишь этим родителям, так через пять минут за тобой тот вентилятор прилетит. И «Волгу» депутатскую попортит! А это вам не фура! Это реликта! – Виктор был убедителен, как никогда.
– Реликта – это трилобит. А «Волга» – это раритет, – я нес какую-то чушь. – Тогда давай, поехали к Асиным родителям.
– В Воркуту? – Виктор выразил на лице полное неуважение к моим словам.
– Нет, – терпеливо объяснил я, – в Воркуте, наверное, Ася. Дочь их. А они живут в Юженске.
– Так это триста пятьдесят кэмэ и трасса есть! Блин. И сестра их, Цапля. – Виктор обрадовался и, не осматриваясь, резко развернулся через двойную разделительную полосу.
– Ты зря так лихачишь. А если бы нас обгоняли, или там встречная? – веско изрек я.
– Во-первых, никого не было. Во-вторых – ты ж начальник. Ты и следи!
– За чем следи? – я не понял его мысль.
– А кто мне сказал – поехали? Ну и то, что трасса свободная всюду, дал знать.
– Ты что, уже приложился к фляге? – я совершенно не понял, о чем говорил напарник. И не стал развивать эту мысль.
Дорога. Единственное, что давало мне состояние покоя в последние дни. Движение вперед, под контролем приятеля, а когда он устает – под моим. Практически бездействие. Прерываемое только при обгонах занудных грузовиков. Да и то приятно. Скорость на вторую, газ в пол, рев движка, адреналин и надежда на то, что по встречной не вылетит кто-то быстрый. Да и вечная дурь водил грузовиков, кладущих и мощь мотора и жизнь на то, чтобы его не обогнали. Но депутатская «Волга» была ничего. Виктор, когда пришла его смена отдыхать, откинулся в кресле и завел радио.
«Здравствуй, дружок! Сегодня я тебе расскажу сказку о том, как храбрая женщина, сержант Рипли, победила страшных чудовищ».
Никогда не думал, что в радиопередаче «А ну-ка, спокойной ночи, малыши!» будут рассказывать старый фильм. Интересно, как можно детям такие страхи рассказать?
Добренький голосок долго рассказывал о том, как гадкие ученые создали страшное чудовище и закинули его на чужую планету. О том, как оно, это гадо, уничтожило красивых жителей далекой планеты. Как прилетела на эту планету сержант Рипли. Женщина с Земли, но на самом деле очень жалевшая тех инопланетян. Как сразилась она со страшным порождением земных ученых. Как уже было погибла, но на помощь прилетел космический корабль с выжившими жителями той планеты. Они, оказывается, уже полгалактики освоили и не знали, что на их родной планете искусственный зверь свирепствует. Ну, в общем, они Рипли спасли и потом повезли её на Землю И там тоже всех спасали, и лечили, и детям давали конфеты. Очень странная интерпретация! Но я в своей жизни видел сериал, состоящий из пятиминутных мультиков. Каждый – по одной пьесе Шекспира. Общеобразовательный курс для неиндейских школ. Так что после этого сериала вторичными материалами меня было не удивить. Инопланетяне, так инопланетяне. Тут у нас своих уродов хватает. Эх, мне бы проблемы с инопланетянами. Чтобы тарелки кругом, чтобы меновая торговля. Очень хочу краской, белой в красный горошек, торговать. И чтобы умные незабудки во дворе моего дома. И чтобы никаких этих вокруг, чтобы люди кругом милые и добрые. И ещё хочу на мотоцикле вдоль моря по Аппиевой дороге. Но такое раз в жизни бывает.
Потом Виктор, наслушавшись, поймал новости. Там занудно долдонили про похолодание и про то, что нефти осталось на три месяца, а потом все будет проваливаться в пустоты земли, оставшиеся от нефти. Но это были не новости, а очередная передача из цикла «Театр перед микрофоном». Под такой высокохудожественный бред въехали в Юженск.
Оказалось, что найти улицу Первых космонавтов было очень просто. Я помнил её. С того раза, как был у родителей Аси. Мне всегда казалось, что они нуждались во мне больше, чем Ася. И больше, чем в Асе. Да, конечно. Четверо дочек. И каждая особая. Я уже хорошо представлял встречу, пусть с Асей и разрыв. Вот и знакомый поворот. Вот и знакомый дом сейчас выскочит из зелени пирамидальных тополей.
Нету дома. Все есть. А дома нет.
– Извините, – на улице скучал гаишник, у него и спросил, – тут дом был. Что случилось?
– А, видать, вы тут давно не были, – оживился служивый. – Тут газ взорвался. Вот и нет дома. А у вас талон на отравление природы оплачен?
Страж путей не терял бдительности. Но в эту дискуссию, видя, что после ответа человека с полосатой палкой я выпал из реальности, включился Виктор. Он сноровисто выменял отсутствующий талон на грязь на банку тушенки и полфляжки. Человек в серой форме свою половину фляжки профессионально выпил на месте, но банку тушенки припрятал. Потом он долго прощался с Виктором, жал ему руку. Потом жал руку и мне.
– Стой, – проговорил я через пять секунд, как Виктор, взявший руль в свои руки, отъехал от места встречи с властью. – Надо ещё спросить.
– Ну, спроси, – не спорил соратник.
– Извините, скажите, пожалуйста, – поймал я за сумку проходящую мимо нас женщину. Та обострилась. – Тут дом взорвался. От газа. Когда это было, не помните?
– Ну, как не помнить – добродушно ответила дама, высвобождая сумку. – Год назад почти. Ой, народу полегло! Тогда сразу оцепили и никому ничего. Секрет, мол. Теперь только стало известно! Это террористы церковные! А вам зачем?
Зачем нам, она так и не узнала, потому что Виктор вдавил газ по полной в направлении от центра города. Домой.
– Дай сотовый, – прорычал я.
Виктор, не отрывая обеих рук от баранки, выпятил в мою сторону бок с притороченным к поясу сотовым. Мне было наплевать на конспирацию и вообще на все. Телефон Асиных родителей я помнил хорошо.
– Ало!
– Добрый день, это Майер. От Аси ничего? – я пошел ва-банк.
– Как ничего? Она вернулась! Сейчас трубку передам!
– Майер! Прости меня! Я дура. Приезжай к нам! Не сердись… Это какое-то наваждение было… Прости меня…
Сотовый я швырнул в открытое окно машины.
– Стой! – вдруг заорал я. – Стой! Мне тот гаец нужен! Живым или мертвым! Вернемся!
Виктор опять развернулся, плевав на все. Пробормотав что-то про состояние хороших индейцев. Откуда он столько цитат выучил? Я знал, зачем мне нужен этот гаец. Я вдруг почувствовал что-то. Его рукопожатие. Ощущение его руки в моей. Руки чужого.
Никакого гайца на посту не было. Никого не было.
– Витя. По-моему, нам пора сдаваться властям, – глупо констатировал я.
– Чьим?
– Нашим, – а что я ещё мог сказать?
– Наши, это кто нынче? – деловито спросил Виктор.
– Когда я смогу сказать кто наши, я выиграю.
– Ясно!! Значит, наших нет! Это нормально! Это я в Халифатах проходил! Лучше никаких наших, чем все предатели – наши! Вернее, наоборот. Держи!
В мою руку лег фантастический Люгер. Ну и что скажешь тут? Si vis pacem – para bellum. Пристегните ремни! Поехали. Тайм второй.
Сукины дети. В очередь! Не стоило им так делать. Ох, не стоило.
Глава девятнадцатая
– Ну и куда? – после часа бесцельного кружения по городу Виктор не выдержал. – Что теперь? В подполье уйдем? Для того, чтобы уйти в подполье, нужен дом с погребом. Чтобы под полом сидеть. Командуй, шеф!
Я опять мягко и доходчиво объяснил Вите, что звать меня шефом не надо, что я ему не шеф. Он на это опять парировал странными конфигурациями. Пришлось отдать простую команду – «Поехали в «Банана-Плазу».
– В банану, так в банану. Хоть в мандарину, абы покупать не заставили, – весело пробурчал Виктор, опять разворачиваясь с правого ряда в правый встречной полосы.
Я особо не верил, что в «Плазе», в офисах возле пентхауза, вся моя команда будет ждать меня в мире. Так и оказалось. Вместо моей квартиры, вместо с такой любовью оборудованного офиса был магазин по продаже зажигалок от фирмы «Роллс-ройс». Я судорожно пытался вспомнить, при чем тут зажигалки, но мое размышление прервал голос охранника:
– Отойди от витрины. Ты клиентов распугиваешь, – охранник был широкоплеч, узкоголов и толсторук. Других органов коммуникации или мышления не замечалось. Кстати, на этаже, кроме меня и Виктора тоже никого не замечалось. Поэтому подозрения в том, что мы провалили бизнес магазина, были беспочвенны.
– Пошел вон, – вежливо ответил я. – Мне ваш директор нужен.
Ну чего я начинаю выпендриваться, когда на взводе? Охранник брезгливо взял меня за локоть и стал тащить к эскалатору. Я живо представил, как разбиваю ухо о ребристые ступеньки. Воплотиться в жизнь мечтам не удалось. Голос Виктора прозвучал тихо и скромно:
– Делай, что сказали, урод!
Охранник, картинно вздохнув, изменил траекторию движения. Не отпуская меня. При этом что-то пробормотал про обилие расплодившихся козлов. Потом произошло что-то непонятное. Охранник-гуманоид вдруг стал клониться на бок и тихо подвывать. Ему было больно – он напоролся селезенкой на пудовый кулак Виктора.
– Может не стоило его так? – я пожалел убогого, – он же на работе.
– Это я его за то, что он такой работой занимается.
Охранник, отпустив меня, остался постанывать на полированном полу, а мы, так же тихо, прошли в торговый зал. Ничто не напоминало мой офис. И найти кого-то из друзей явно не представлялось возможным.
– Что угодно? – прощебетала девица-продавщица, – у нас переучет!
– Ну и считай. Где начальник? – Виктор был груб с дамой. Почему-то мне это в данный момент нравилось.
– А по какому вопросу?
– Жениха тебе, дура, нашли! – Виктор стал ещё грубее.
– Я замужем! – гордо заявила продавщица, не сдаваясь. И добавила, – гражданским браком.
– Если ты сейчас начальника не приведешь – у твоего гражданского мужа вдова появится! Без гражданства, – непонятно, но веско проревел Виктор. По-моему, его словарный запас больше, чем он изображает.
Та поняла, что с нами каши не сваришь, и скрылась в глубине зала. Привела с собой плюгавого молодого человека в дорогом костюме. Костюм, как и водится, висел на нем, как на заборе. Важность плюгавого дополняли два охранника. К ним, прихрамывая на левый бок, присоединился третий, давешний.
– Слышь, мужики, валите, да? – директор был лаконичен.
Оттопыривающиеся пиджаки свежей охраны говорили о твердости намерений выгнать нас. Их уверенность в себе так резонировала с моим состоянием, что у меня стало темнеть в глазах. Если бы я мог, я бы разорвал всех этих ублюдков руками. За их наглость, за то что… Ну, в общем – за все. Но тут произошло совсем странное. Легко оттолкнувшись от пола, грузный Виктор взлетел на метра два над полом. В каком-то сложном кульбите он вывернулся так, что одновременно рукой и ногой достал головы обоих охранников. На этот раз удары были жуткими. Хрустнули носовые хрящи и оба громилы рухнули на пол. Третий, уже приковылявший к месту событий, стал на колени и быстренько пополз обратно. Виктор, непонятно как приземлившийся на ноги, проворчал:
– Ну, ты дал! Потом научишь! – о чем это он?
Я осознал себя тыкающим в нос директору:
– Ты, ублюдок! У кого ты этот магазин снял? Где хозяина помещения найти?
– У-у-у… меня в кабинете телефоны есть, – дрожащим голосом произнес директор, выплевывая передний зуб.
– Так, красавец, бери телефон и звони тому, у кого офис снял, – Виктор понял, чего я хотел, – пусть приедет. Скажи, мол, тут пожарники наехали. И учти…
– Только не бейте!!! – проблеял директор.
– Если ты что-то не так ляпнешь, ты нас умолять будешь, чтобы мы тебя били. А мы бить не будем. У нас свои методы, – по-моему, я стал слишком патетичен.
В кабинете директор стал водить пластиковой палочкой по экрану электронной записной книжки. «Ага, вот» – пробормотал он. Хлопок, вроде как линейкой по подушке, снес, разметав кусочками по стене руку директора и его записную книжку. Следующий, уже чуть слабее, разнес верхнюю половину директора на клочки… Заваливаясь в инстинктивном движении на пол, я успел несколько раз выстрелить в сторону знакомого треугольника, влетевшего в кабинет из зала. Судя по тому, что эта мерзость отлетела к стене консервной банкой – попал. Там её накрыл очередью из автомата Виктор. Где он взял УЗИ???
– Наружу! – заорал Витя. – Он не один здесь!!!
– Где наружа?? В окно, что ли? – о каком окне я говорю в кабинете без окон?
В торговом зале продавщица вцепилась в нас «Помогите, мне страшно, тут всех убьют!» Отказать ей в помощи мы не могли. Для этого она слишком крепко повисла на руке Виктора. Как добежали до машины, снеся по пути ещё одну леталку, как метались по городу, пытаясь уйти от возможного наблюдения, уже не помню. Вернее помню, но ничего не понимаю. Откуда такие звериные навыки у меня и Виктора? Где я так научился машину водить? Да, крепко нас пугают.
– Во, гадство, прикуриватель не работает, – Виктор безуспешно пытался зажечь сигарету, – ты, Майер, мне всю волжану испаскудишь.
– Вот зажигалка, – подала голос приблудная продавщица. И протянула Виктору железный прямоугольник. – Между прочим, наш Роллс-ройс. Мы их за год до шести штук продаем!
– Ну и дура, – Виктору она явно не нравилась. – Лучше бы мясом на базаре торговала.
Поклацав зажигалкой, он ещё больше рассвирепел:
– Вы их там, небось, по пятьдесят баксов продаете, а она зараза не работает! Уроды!
– По пятнадцать тысяч! – гордо сообщила девица. – Только для тех, кто понимает.
– Стой! – Заорал Виктор.
Я остановился.
Совершенно не обращая внимания на то, что я остановился прямо посреди дороги, он открыл дверцу со стороны девицы и грубо вытолкнул её наружу. Затем захлопнул дверцу и сказал:
– Поехали. Никогда не любил таких наглых шлюх.
– Витя, ты не дал даме спичку! Вон, зажигалка валяется.
Я поднял эту драгоценную штуку и попытался откинуть крышку. Она скользила по пальцам. Неприятная поверхность. Мура, а не зажигалка. Надо отдать. Пусть Виктор и справедливо с ней обошелся. В смысле с дамой, но красть плохо!
Я вышел из машины и приблизился к даме, индифферентно стоящей на обочине:
– Вы извините моего товарища. Он груб, но правдив. Вот, вы потеряли.
– Спасибо, – без тени обиды и эмоций сказала продавщица. – Спасибо также, что подвезли. До свидания.
Я машинально протянул руку, которую она машинально пожала. Но отпускать я её уже не захотел!
– А! Вот ты-то мне и нужна! – заорал я, узнав знакомое, тревожащее память, рукопожатие. Мертвое.
Но девица легко вырвала свою руку и устремилась прочь.
– За ней! – заорал я, вваливаясь в салон «Волги». – Она из этих!
– Ага, щас… – Виктор стал рыться в карманах и нашел там пачку «Примы». – Щас, я ломанусь. И что?
– В смысле – что? – не понял я пессимизма напарника.
– В смысле – очень просто, – Виктор вкусно затянулся «Примой». До этого он вроде не курил. – Сначала ты поговорил с ментом, который, ты говоришь, ихний, потом по моему сотовому. Хорошо, Митяй купил его на базаре. Так что нет базару. Трубу выкинул. Хотя, непонятно, зачем. Взял бы и выключил. Нет, ему все не по-людски. Потом поехали этих уродов мочить. Ну, хорошо, мочить их надо и тут ничего не сделаешь. Вот уже и процесс пошел. Но заметь – не мы. Треугольник твой с вентилятором наехал. Но не нас накрыл, заметь! Но вот теперь ты говоришь, что там баба была из этих, твоих, и что надо за ней гнаться. Да через пять минут нас твои вентиляторы летучие гасить начнут и так. У них поведение такое. Сваливаем!!!
Последнее он заорал так, как будто его внезапно осенило, что делать. Ну, мы, как он выразился, и свалили. Я не сторонник экстремального вождения, особенно по городу, но это было трудно назвать экстремальным. Экстрим – это когда на роликах по трубе или когда, к примеру, майку надеть с надписью– «Ельцин Мандела». А вот на двух колесах по газону и на трех – через парк, это…
Когда мы остановились возле нашего дачного приюта, Виктор некоторое время сидел, уставившись на баранку, потом изрек:
– Ты все-таки научи меня так!
– Как так? – уже не первый раз он произносил это странное словосочетание, и я его не понимал!
– Вот только не надо нас за идиотов держать! Ладно, все равно потом расскажешь.
Ладно. Расскажу потом. Когда узнаю, что.
Глава двадцатая
– Ты что, все это так один раскручивать и собираешься? – в первый раз за вечер, прерываемый плеском водки и чавканьем, произнес Виктор.
– Ну почему один? Ты вот помогаешь.
– Я не помогаю. Я хлебаю пока с тобой на пару, – Виктор отхлебнул водки, – и не могу не делать этого. Потому, что понимаю, надо! Почему, не знаю, чую – тут все не просто хухры-мухры. Но ты мне скажи, наконец, что все, с кем ты дело имел – ублюдки? Есть хоть кто-нибудь, кто может нам помочь?
– Все, кто со мной работал – отличные ребята. Но я не знаю, как их найти. Я боюсь, чтобы не получилось, как с Асей.
– Ася. Это кто у нас? – вскинул бровь Виктор. Потом потупился и тихо сказал, – извини. Я дурак. Не понял.
– Да ладно. Я её уже больше года не видел. Говорил, наверное, с фантомом.
– Слушай, я тебя иногда перестаю понимать. Она жена твоя! Тебе что, по барабану, спустя год? Или вы не ладили?
– Понимаешь… Я сейчас вообще слабо помню свою жизнь в последние годы. Такое ощущение, что кто-то вычеркнул те пять лет, которые прошли с тех пор, как я ушел в этот, ну… Перестал заниматься своей профессией.
– Ничего не понимаю. Объясни. Какая такая профессия и что, и куда. Ты мне объяснял, что все, что с этими… Ну, ребятами теми. Из областной, нет, районной администрации. Так, мол, ты помогал. А теперь – не твоё дело. Слушай. Я человек простой и тебе доверяю. Объясни толком.
– Понимаешь…
– Понимаю. Ты тока объясни толком.
– Все не просто. Много лет назад я занимался совсем другим делом. Ты, слыхал, небось, про звездные войны? Так вот, я примерно чем-то таким занимался. Всякие лазеры, ассиметричные ответы. Даже получалось. Но я был молод и верил в то, что все люди братья. Для меня была важна работа. О ней я думал, ею я жил. И больше ни о чем не помышлял… А потом… Потом выяснилось, что все это – дурилка картонная. Мой начальник, мой учитель, если хочешь, оказался пошлым карьеристом. Хоть и с отличным знанием дела. А меня… Меня использовали просто чтобы… Я делал работу, которая потом становилась статьями, диссертациями нужных людей, нужных детей. А как стало ясно, что я становлюсь чуть более оперённым, чем глупый птенец – просто выгнали на улицу. Сказали – мы больше в тебе не нуждаемся. Нуждались в туповатых сынках важных шишек, нуждались в партийных лидерах, дурных, но с амбициями. А во мне – уже нет. И я оказался на улице. Понимаешь – меня не с работы выгнали! Меня выгнали из того, чем я жил всю жизнь! И ещё оповестили окружающих – он так туп и примитивен, что не может работать в этой области. Чтобы и не помышлял. Ну, я пошел заниматься чем-то. Самой большой фигней, которую можно было придумать. И занимался ею. И сам себя убедил, что это хорошо. И даже достиг в области этой фигни многого. Хотя, не так все просто. До того, как я стал этим менеджментом мотиваций заниматься, я перепробовал всякого. Зажигалки продавал, вот, на базаре, когда жрать было нечего. Потом встретил старого приятеля, Сая, – Ну почему?!!! Всегда так… Я ему рассказываю-рассказываю Я себе в этом боялся признаться, и не признавался, а он спит. Да ещё храпеть начал.
Виктор проснулся оттого, что я замолчал. И изрек:
– Сай, это кто?
– Это мой старый товарищ, учились вместе. Потом, когда мне совсем хреново было, вместе начали дело по менеджменту.
– А когда хреново было?
– Ты что – все проспал? – ну и напарник мне попался.
– Не все. Сая помню. Остальное, наверное, не важно.
– Как не важно!?
– Было бы важно, и будь ты мужик настоящий тогда, сейчас я не имею в виду, – ты бы всем этим своим шефам просто рыло начистил. По-мужски!
– Как можно! Это же член-корр.!
– Вот то-то и оно… Член. А ты стеснялся, – видать Виктор спал не глубоко. – Надо вовремя понимать, что для тебя главное. Ты, вообще, про Асю начинал. Ладно, все. Короче. Что Сай?
С Саем действительно было не просто.
После того, как все, связанное с проектом, пошло по отлаженным рельсам, я редко видел Сая. Он полностью посвятил себя разработке PR кампании и вечно пропадал среди газет, редакций, телевидения и прочей мишуры. Его полное погружение в наше дело позволяло мне не беспокоиться о результате. Он был профи. Жалко, я его не предупредил о записке Танильги. На кошку не глаженную, тогда в машине, он что-то рыкнул такое, что я совсем не понял, но принял как знак того, что у меня самого задвиги. В общем, надо его искать. Конечно, я могу завалиться к нему домой, или позвонить… Только что-то очень внятно мне шептало – летучие треугольники с жутким оружием зависнут надо мной сразу после.
– Слышь, Вить, а у тебя нету пары раций милицейских? Я думаю, мы так моего коллегу, Сая, сможем выманить и договориться, – мне пришла в голову не очень умная идея.
– Ну откуда у меня милицейские рации? Ты совсем что ли опупел? – Виктор похоже обиделся на мой вопрос.
Он пробухтел что-то невнятное и сердито ушел из нашего дачного укрытия. Вернулся он через пять минут с полиэтиленовым пакетом. В нем лежала пара отличных раций класса talkabout – связь на средних волнах в пределах десяти километров. И маленькие – в кулаке зажать можно.
– Вот, только такие есть. А милицейских нету. Ты что задумал? В шпионов поиграть? – Виктор, несмотря на сарказм, был увлечен новой идеей.
– Сейчас найдем пацана, он за рупь коробку отнесет Саю. А дальше – дело техники.
Глава двадцать первая
– Майер, ты урод! – Проревел в трубку Сай. – Мне твоей первой кошки хватило, чтобы понять, что ты урод и дебил! Сынок маменькин в среднем возрасте!
– Не понял. Какой кошки? – я в самом деле не понял.
– Мне было восемнадцать и тебе было восемнадцать! И ты мне по телефону звонил – просил, чтобы моя боксерша Чара нашла твою кошку! Более уродской просьбы придумать нельзя.
– Ты что? С тех пор себя чувствуешь плохо? – я не ожидал такой злой памяти от Сая. – И какого черта тебе далась моя кошка столетней давности? Тебе что, не о чем больше думать?
– А о чем мне думать? Дебил! Я на работу прихожу, там уже какие-то обмылки чем-то торгуют. На месте моего рабочего стола! Я лезу в свой банк, там мне говорят – меня тут не лежало! Я звоню тебе, так меня переадресовывают сначала на сервер ФСБ, а потом в городской морг. И при этом играют Моцарта.
– Кому играют? – я это сказал с одной целью – сделать Сая ещё злее.
– Мне играют! Мне! Громко так! А потом ещё в газетах пишут, что все наши ребята… Ты урод, Майер. Я Ариану любил! Ты понимаешь это своей твердой больной балдой?
– Женя. Я не виноват. Вернее, виноват. Но не я. Да, какого…! Я не могу тебе все объяснить по этому дурацкому уоки-токи! Надо встретиться!