Смедман Лиза. Угасание

    Что это?- спросил иллитид.
    Я называю их «бутылки с мыслями», —передал Громф. — В каждой содержится какое-нибудь мощное заклинание- и все мысли, которые привели к его созданию. Эти заклинания такой силы, что даже я не осмеливался ими воспользоваться, но они настолько уникальны, что, создав, я не мог допустить их утраты. Чтобы избежать соблазна, я изготовил для них эти бутылки. Тот, кто проглотит их содержимое, получит не только само заклинание, но и знание всех стадий процесса его создания.
    Оказавшись в Магике, я заберу их, —сказал иллитид.
    Не раньше, чем освободишь меня, —ответил Громф. — Ящик откроется лишь в ответ на мое прикосновение.
   Архимаг позволил своему сознанию вспомнить давний эксперимент, проведенный им, когда он только что создал стол и вдохнул в него магию. Он нарочно оставил дверь в кабинет едва защищенной, а потом наблюдал при помощи ясновидения, как туда проник его ученик и попытался открыть стол. Не успел дроу сунуть пальцы в глазницы, как застыл и хотел было закричать, однако из глотки его вырвался лишь сиплый хрип, а потом начался ужасный распад. Белые волосы пучками посыпались с головы, словно пересохшая солома, глаза ссохлись, как спекшиеся от жары грибы, и вывалились из орбит. Кожа его начала истончаться, потом пошла множеством трещин, из которых посыпалась коричневая пыль — засохшая кровь. Он медленно оседал, съеживался под собственной тяжестью, пока там, где только что стоял дроу, не осталась лишь груда грязного тряпья.
    Впечатляюще, —произнес иллитид.
    Спасибо, —отозвался Громф.
   Еще один огненный шар перелетел через осадную стену и грохнулся неподалеку, брызнули капли раскаленной лавы. Расплавленный камень скатывался с иллитида, подобно воде, стекающей по стеклу. Тот явно укрылся за каким-то защитным заклинанием.
    Ну что, по рукам? —спросил Громф. — Ты освобождаешь меня и в качестве платы получаешь бутылки с мыслями?
    Ты должен показать мне путь в Магик,- сказал иллитид. — Он ведь защищен от магического проникновения, не так ли?
   Громф улыбнулся:
    Верное предположение. Но есть часть здания, не защищенная этими чарами, поскольку существует в своем особом псевдоуровне: вертикальная шахта, по которой можно попасть в мой кабинет. Если ты сумеешь доставить нас в нее, я покажу тебе, как найти дверь.
    Мысленно представь ее себе, —велел иллитид.
   Громф подавил раздражение оттого, что ему приказывают.
    Разумеется,- ответил он. — А… кстати, как тебя зовут?
    Слуугуф.
   Если иллитид сказал правду, Громф получил оружие, которое мог использовать против существа. Разумеется, пожиратель мыслей тоже знал это, а значит, Слуугуф не собирался оставлять Громфа в живых. Все это стремительно промелькнуло в мозгу Громфа — по счастью, слишком стремительно, чтобы Слуугуф заметил, — а затем Громф сосредоточился на том, как попасть в шахту. Он чувствовал, как иллитид мысленно выглядывает из-за его плеча, внимательнейшим образом изучая место, куда они намеревались перенестись.
   Рядом с ними возник мерцающий круг пурпурного света. Слуугуф ступил в него и мгновение спустя уже левитировал внутри шахты. Казалось, что она тянется и вверх и вниз бесконечно, а стены ее сотканы из тьмы, каким-то образом сгустившейся настолько, что она стала почти осязаемой. Громф знал, что, не будь он заперт в сфере, в ноздри ему ударил бы отвратительный, зловонный запах псевдоуровня, вонь уродливых существ, называющих его своим домом.
    Где дверь? —спросил Слуугуф.
   Громф указал на место, где мрак выглядел еще более густым, чем везде.
    Рассей эту магию, потом нажми,- мысленно передал он.
   Слуугуф сделал, как он велел. Засияла алмазная пыль, и проступили невидимые прежде руны, начертанные ею. Когда свечение исчезло, Слуугуф толчком открыл дверь, и перед ним предстал кабинет Громфа.
   В помещении был жуткий беспорядок — последствия поединка Громфа с личдроу Дирром. Огромный стол посреди комнаты был поцарапан вращающимися клинками, наколдованными личдроу, мраморный пол треснул там, где в него ударил посох Дирра. Одна книжная полка разлетелась вдребезги, а попадавшие с нее свитки валялись растоптанные. Личдроу, заперев Громфа в сферу, оставил все как есть в знак презрения к мастерству Архимага.
   Вечно горящие красные свечи, вставленные в настенные подсвечники из сжатых в кулаки пальцев скелетов, по-прежнему освещали кабинет, и обитое плюшем кресло у стола тоже сравнительно не пострадало. Более жесткое деревянное кресло для посетителей по другую сторону стола валялось на боку с оторванными ножками. Позади него виднелась дверь из черного мрамора со сверкающими серебряными рунами.
   Что до каменного голема, пытавшегося защитить Громфа, единственное, что от него осталось, — отрубленная каменная рука, одиноко лежавшая в углу.
   Все еще паря внутри шахты, Слуугуф просунул через дверь в кабинет кончик щупальца. Мгновенно из стены вырвалась струя пламени. Это невидимый сигил высвободил огненную элементаль. Магия Слуугуфа, однако, оказалась быстрее. С его щупальца сорвалась ледяная стрела и ударила в элементаль, замораживая ее. Огненная элементаль застыла, по пояс высунувшись из камня, вскинув руки над головой. Двигались только ее глаза. Когда иллитид шагнул наконец в комнату, они яростно засверкали.
    Ты не предупредил меня насчет этого,- сказал иллитид, кивнув на замороженную элементаль и шевеля щупальцами.
    В этом явно не было необходимости, —ответил Громф. — А теперь давай займемся делом. Освободи меня. Положи сферу на кресло у стола.
   Щупальца зашевелились, и с гримасой, которая, возможно, была улыбкой, Слуугуф опустил сферу на подушку кресла. Потом он, не мешкая, начал творить заклинание. Его трехпалые руки задвигались — Громфу показалось, что он отчасти узнал контрзаклинание заточения, но его соматическая составляющая была сложнее, чем нужно, — и тут сфера раскололась и на Громфа со всех сторон обрушились звуки.
   На миг он оказался между измерениями, тело его внезапно освободилось от державшей его в заточении магии, в ушах загудело, словно он сделался вдруг языком колокола…
   И вот он уже сидит в своем кресле. Торжествующе сверкая глазами, он начал было поднимать палец, чтобы этим едва заметным жестом активировать второй невидимый сигил в стене. Смыкающиеся эллипсы затянут Слуугуфа в пространственную ловушку.
    Остановись.
   Палец Громфа замер. И маг даже и думать не мог снова пошевелить им. Что-то вцепилось мертвой хваткой в его мозг и подавило волю. Громф ощутил, как Слуугуф запускает свои отвратительные ментальные щупальца в его разум.
   Архимаг, сердце которого вдруг застучало быстрее, понял, что, очевидно, произошло. В заклинание, давшее Громфу свободу, иллитид вплел другое, замедлившее все реакции мага. Это дало Слуугуфу время для еще одного заклинания — господства над разумом, — превратившего Громфа в его раба.
   Громф неподвижно сидел в кресле, ожидая следующей команды иллитида. Если бы он мог, то застонал бы от досады. Он так старался не думать о сигилах в стенах. После того как иллитид столь успешно разделался с элементалью — как и рассчитывал Громф, — у Слуугуфа должно было возникнуть ложное чувство безопасности. Предполагалось, что второй сигил станет ловушкой для пожирателя мыслей после того, как Громф освободится. Но тщательно продуманный план Архимага лежал в руинах, разбитый вдребезги, словно сфера, осколки которой валялись у ног Громфа.
   Слуугуф встал позади Громфа и навис у него над плечом.
    Открой ящик.
   Громф нагнулся, вставил пальцы в глазницы черепа и потянул. Ящик выдвинулся, демонстрируя две бутылки с мыслями.
    Достань их из ящика, —приказал Слуугуф.
   Громф сделал то, что ему велели, — поставил обе бутылки перед собой на стол. Он взял себя в руки. Если иллитид попытается лишить его жизни или, по крайней мере, снова заточить куда-нибудь, защитная магия стола помешает ему.
   Однако Слуугуф отдал ему очередной приказ:
    Выбери одну из бутылок.
   Пальцы Громфа сомкнулись на той, что стояла ближе. В следующий миг, по команде Слуугуфа, они разжались, и Громф взял другую бутылку.
    Выпей! —приказал иллитид.
   Услышав это, Громф понял, что вторая часть его плана — та, о которой он явно безуспешно старался не думать вовсе, — тоже провалилась.
   Десятилетия назад Громф создал эти бутылки с мыслями на случай непредвиденных обстоятельств, если он вдруг окажется пленником существа, способного читать его мысли. Он говорил правду, утверждая, будто понятия не имеет, что в этих бутылках, но при этом в мозгу его хранилась одна крохотная частичка информации: память о том, что, если такая ситуация возникнет, он должен предложить эти бутылки пленившему его. Но доска саваоказалась перевернутой. Что бы ни содержалось в бутылке, которую уже откупоривали его вероломные руки, оно должно было обрушиться на самого Громфа.
   Частица разума Громфа протестующе завопила, но этот крохотный, подавленный голос не был услышан. Медленно, неотвратимо Архимаг Мензоберранзана поднес бутылочку к губам и осушил ее до дна.

ГЛАВА 15

   Вейлас отплыл в сторонку от кипящего водоворота у подножия водопада, пытаясь придумать, как ему связаться с остальными. Полностью трансформировавшийся, он больше не в состоянии был дышать воздухом. Его руки и ноги сделались похожими на перепончатые лапы, а копчик удлинился и превратился в рыбий хвост. После того как выпали последние волосы, поверх кожи наросла серо-зеленая пленка, выделявшая слизь, защищающую тело от холода. Вейлас был обречен оставаться под водой, он не мог вскарабкаться обратно в туннель, где ожидали его спутники.
   По крайней мере, все снаряжение было при нем. Проводник потрогал прочный кожаный ремень с металлической пряжкой в форме рофьей головы. Может быть, с помощью ее магической силы, вкупе с особой ловкостью, которую придает обладающая магическими свойствами кольчуга, он сумеет карабкаться внутрипадающего со скал потока, против его сокрушающей силы. Но когда он подплыл к поверхности, чтобы взглянуть, то вспомнил, что струя водопада, бьющая из верхней пещеры, изгибается дугой. На протяжении большей части подъема падающая вода находится в добрых трех-четырех шагах от стены — слишком далеко, чтобы он мог погрузить в нее голову, удерживаясь при этом на скале.
   Расстроенный, он снова погрузился под воду. Выхода не было.
   И тут он вспомнил про свой напитанный магией рюкзак.
   Стряхнув его с плеч, он повесил рюкзак на грудь и затянул лямки потуже. Потом открыл его основной клапан. В безразмерное пространство внутри рюкзака хлынула вода. Когда мешок наполнился — вместив, пожалуй, содержимое не менее тридцати мехов для воды, — проводник закрыл клапан. Немалая часть содержимого рюкзака будет испорчена, но что значит эта жертва в сравнении с его жизнью.
   Вейлас подплыл прямо под водопад, сражаясь с течением мощными ударами хвоста. Падающий с высоты поток гремел в ушах и увлекал его вниз, но наконец, он увидел над головой сплошное темное пятно — основание скалы. Течение ударило его о камень раньше, чем он успел подготовиться, но мгновением позже разведчик Бреган Д'эрт отыскал зацепку для руки. К своему изумлению, он почувствовал, как из кончиков пальцев высунулись когти, которые помогли ему удержаться. Напрягая мускулы, он сопротивлялся течению, пытающемуся оторвать его от поверхности скалы. Вейлас начал подниматься.
   Чем меньше ему оставалось до поверхности, тем с большей силой обрушивался на него водопад. Дважды Вейлас соскальзывал, и его едва не сбрасывало обратно на дно озера, но он ухитрялся повиснуть на одной руке. Помогая себе хвостом, он всякий раз снова прижимался к каменной стене. Наконец голова его высунулась на поверхность.
   Вейлас полез наверх, цепляясь когтями на руках и ногах за скользкие камни. Поднимаясь, он задерживал дыхание — точнее, задерживал воду в легких. Когда он почувствовал, что его силы на исходе, он выдохнул через рот — казалось, будто его тошнит, — потом открыл клапан рюкзака и засунул голову внутрь. Он сделал глубокий вдох, потом закрыл клапан и продолжил подъем.
   Мало-помалу Вейлас подобрался к устью туннеля. Когда он был в паре шагов от его края, сверху выглянул Фарон, разумеется, с помощью магии узнав о приближении Вейласа, — услышать за ревом водопада, что кто-то карабкается по скале, он не мог. Маг уже начал творить заклинание.
   Вейлас — а в глазах Фарона вылезший из озера «монстр» — замахал перепончатой лапой в безнадежной попытке остановить нацеленную на него магическую атаку. Мотая головой, он указывал на крури, висящие в ножнах у него на боку.
   Фарон растерянно коснулся указательными пальцами своих глаз и потер их, завершая заклинание. Вейлас ощутил, как кожу его покалывает магическая энергия, и содрогнулся. Запустив когти поглубже в трещины, он ждал смерти.
   Фарон наверху округлил глаза.
   Вскинув руку, он торопливо показал на языке жестов:
   — Вейлас! Это ты? Что случилось?
   Выдохнув струйку воды, Вейлас понял, что смерть на время откладывается. Несмотря ни на что, Фарон узнал его по крури, а заклинание просто позволило ему заглянуть под уродливое обличье Вейласа, чтобы убедиться, что это действительно он. Проводник коротко показал в ответ одно слово: «Погоди» — и в очередной раз вдохнул воды из своего мешка.
   Вейлас вскарабкался к Фарону и перевалился через край туннеля. Соскользнув в реку, он уцепился за камень, чтобы его не снесло течением, грозившим сбросить его обратно в водопад.
   Квентл, Данифай и неуклюжий Джеггред — все стояли в ожидании на берегу потока. Змеи в плети Квентл подняли головы и тревожно зашевелились при виде Вейласа, а Джеггред потянул носом воздух и оскалился, но Фарон сообщил им, что это дроуподобное существо — на самом деле их товарищ. Данифай уставилась на Вейласа с явным отвращением, кривя красивые губы, потом отвернулась.
   — Ну, нашел ты корабль хаоса? — поинтересовалась Квентл.
   Вейлас покачал головой. Используя безмолвную речь, он поведал, что с ним случилось, погружая голову под воду всякий раз, как ему требовалось вдохнуть. Фарон слушал внимательно, помрачнев, когда Вейлас рассказывал о своем заточении, потом одобрительно кивнув, когда наемник описывал побег. Однако выражение лица Квентл не менялось. Губы ее были плотно сжаты, глаза сверкали.
   Она обернулась к Фарону — змеи в плетке начали извиваться — и заявила:
   — Твой демон лгал. Корабля здесь нет.
   — Мой демон? — приподняв бровь, удивился Фарон.
   — Мы ни на шаг не продвинулись оттуда, откуда начали, — продолжала Квентл. — Тебе следовало расспросить Белшазу насчет врат. Ясно было, что весь этот вздор насчет корабля хаоса — вранье, чтобы сбить нас со следа.
   — С какого следа? — поинтересовался Фарон, тоже сверкая глазами в ответ. — Единственные имеющиеся здесь врата — это те, что существуют в твоем воображении. И начнем с того, что это была твоя блестящая идея — заставить меня вызвать демона.
   Вейласу не понравилось выражение глаз мага. Снова Фарон и Квентл находились на грани прямого столкновения. Мастер Магика заложил руку за спину и шевелил пальцами, готовый сотворить заклинание. Джеггред припал к земле позади своей тетки, явно намереваясь вцепиться Фарону в глотку при первом подозрительном движении. Данифай тем временем сложила руки на груди и подозрительно уставилась на Фарона, в то же время отодвинувшись в сторонку, чтобы не попасть под предполагаемое заклинание.
   Вейлас, который был сыт по горло их бесконечными ссорами и в любом случае приготовился к смерти после того, как доставит им свое донесение, плашмя ударил ножом по каменному полу пещеры. Брызнувшие из-под клинка искры, подобно ряби, побежали по камню и собрались в потрескивающие лужи под ногами Квентл и Вейласа. Оба отпрыгнули — Квентл при этом выхватила плеть.
   — Наглец! — прорычала она. Змеи шипели, с их зубов капал яд.
   — Пожалуйста, сделай это, — показал он ей. — Так будет быстрее всего.
   Квентл нахмурилась, сбитая с толку его словами, но Фарон снова оказался быстрее.
   — В этом нет необходимости, наш бесценный наемник, — сказал маг. — Я могу вернуть тебе твой истинный облик дроу, дышащего воздухом.
   Вейлас моргнул, и все мысли о змееголовой плетке мигом вылетели у него из головы.
   — Можешь? — жестами переспросил проводник. — Но у тебя же нет исцеляющей магии.
   — Это верно, но я могу…
   Квентл развернулась — с трудом, вынужденно пригнувшись под низким потолком.
   — Ты ничего не можешь сделать, — заявила она магу. — Ты ничего не будешьделать. Вейлас вернется в озеро и продолжит поиски корабля.
   — Если ты отправишь его обратно, его лишь вновь поймают, — возразил Фарон. — Он не сумеет защитить себя. На этот раз аболет его съест.
   Он помолчал, лицо его сделалось задумчивым.
   — Точно так же, — продолжил Мастер Магика, — как они съедали и других, осмеливавшихся появиться в их владениях. Включая, возможно, тех гривастых демонов, которые уцелели в кораблекрушении. А если они действительно сожрали эту жалкую мелочь и таким образом завладели их памятью…
   Квентл, наконец, поняла.
   — То аболеты должны знать, где затонул корабль хаоса, — закончила она за Фарона, и змеи в ее плетке возбужденно зашипели.
   Фарон снова повернулся к Вейласу:
   — Как зовут правительницу города?
   — О-о-ф-о-о-н, — жестами показал Вейлас по буквам.
   Фарон кивнул, потом уставился на поверхность озера. Вейласу было понятно, о чем думает маг. Фарон собирался встретиться с главой города сам и выспросить у нее информацию. У него имеются могущественные заклинания, и он, похоже, уверен, что какое-то из них способно защитить его от ментальной магии аболетов. Проводник не сомневался, что маг справится с этим делом, но ведь и о себе он прежде думал то же самое.
   И тут последовал сюрприз.
   — Я тоже пойду, — заявила Данифай.
   Квентл начала было возражать, потом смерила пленницу Дома Меларн долгим оценивающим взглядом. Едва взглянув на неуверенные движения змей верховной жрицы, Вейлас мог предположить, какие вопросы, должно быть, возникают сейчас в голове Квентл.
   Желает ли Данифай присмотреть за Фароном, чтобы удостовериться, что он остается лояльным к Квентл, надеясь таким образом вернуть благосклонность своей покровительницы? Или у нее есть какие-то скрытые, более своекорыстные мотивы? В конце концов, Квентл кивнула, видимо решив, что это не слишком важно.
   Вейлас сунул голову под воду для очередного вдоха, потом вынырнул и хлопнул мага по башмаку.
   — Ты сказал, что у тебя есть что-то помимо исцеляющей магии, чтобы помочь мне, — напомнил он Фарону знаками.
   Маг разжал губы, буркнул «а…» и кивнул. Он полез в карман пивафви и достал маленький бурый кокон. Растерев его между большим и указательным пальцами, он высыпал труху на голову Вейласа. Потом, водя руками над прилипшими к мокрой коже наемника хлопьями, начал заклинание.
   Опустившись на колени, Фарон склонился над Вейласом и крикнул ему в ухо:
   — Выдохни! Быстро!
   Вейлас подчинился и в следующий миг ощутил, как все его тело выкручивается под действием магии. Хвост его втянулся обратно в копчик, будто улитка в раковину, сросшиеся пальцы разделились, перепонки исчезли. На макушке появились волосы, кожу на руках, ногах и груди защипало, оболочка, покрывавшая все его тело, пропала.
   Проводник отчаянно закашлялся, выталкивая остатки озерной воды из легких. Это было больно, но он не обращал внимания на боль. Напротив, он испытывал огромное облегчение. Фарон вернул ему облик дроу — его тело снова стало прежним.
   За исключением одной мелочи. Взглянув на свои руки, Вейлас увидел, что все его шрамы оказались не на месте.
   — Что за заклинание, — прохрипел он, выбираясь из реки, — ты только что сотворил?
   Фарон, все еще стоя на коленях, уже произносил второе заклинание, для которого не нужны были вещественные компоненты. Когда маг закончил, Вейлас заметил, как поникли его плечи, и понял, что оно далось Фарону ценой немалых усилий.
   — Это полиморфная модификация, — покончив с делом, объяснил маг. — Я преобразовал твое тело, сделав его подобным прежнему, если можно так сказать. Пока что-нибудь не уничтожит это заклинание, таким оно и останется. Скажи спасибо, что здесь нет Рилда, размахивающего своим огромным мечом.
   Вейлас, все еще по грудь в воде, растопырил пальцы, любуясь ими, и кивнул.
   — Спасибо, — произнес он.
   Он встретился взглядом с Фароном, давая понять, что благодарен не за то, что здесь нет Мастера Оружия, а за то, что есть маг.
   Фарон кивнул, потом отвесил Квентл поклон на грани оскорбительного презрения:
   — С вашего дозволения, госпожа, я начну готовить необходимые заклинания. Потом я — потом Данифайи я — отправимся в Занхорилок и побеседуем с этой Оофоон.

ГЛАВА 16

   Рилд, дрожа, пробирался по лесу. Наступила ночь, и вместе с ней пришел холод. Его пивафви все еще оставался сырым от шедшего прошлой ночью дождя, и целого дня размеренной ходьбы не хватило, чтобы его высушить. Наверху, над ветвями деревьев, со всех сторон обступавших Рилда, пелена облаков начала рассеиваться. Небо было пятнистым, серовато-багровым, цвета застарелых кровоподтеков.
   Тьма вокруг него сгустилась, когда угасли последние солнечные лучи, но через некоторое время Рилд заметил, что снова становится светлее. Его ночное видение пасовало перед неярким сероватым светом, заливающим наземный мир в сумерках и на рассвете, хотя до рассвета было еще очень далеко. Озадаченный, Рилд остановился и глянул вверх сквозь кружево веток.
   Вставала полная луна.
   Когда она поднялась над верхушками деревьев, наполняя воздух вокруг него серебристым светом, Рилд перестал вдруг ощущать холод. На щеках его проступил румянец, кровь быстрее побежала по жилам. Волоски на руках встали дыбом, как будто его все еще бил озноб, хотя в то же время он чувствовал жар.
   — Защити меня Ллос, — сдавленным голосом прошептал Рилд, нервно глянув на следы укуса на запястье. — Этот паршивец все-таки заразил меня.
   Лунный свет становился все ярче, и вместе с ним росла тревога Рилда. Перед глазами его поплыли красные вспышки, удары сердца громом отдавались в ушах. Он чувствовал, что уже теряет контроль над собой. Одежда сделалась тесной, стягивающей, тяжелой. Он рванул ворот рубахи, едва сумев побороть искушение скинуть с себя все. Воин дико оглядел окруживший его лес, ему хотелось броситься в него и бежать, бежать, бежать…
   Изо всех сил стараясь сохранить самоконтроль, он засунул руку в нагрудный карман пивафви и вытащил побег белладонны, который дал ему дед Ярно. Серовато-зеленые листья и одинокий колокольчик цветка. Рилд оторвал листок, сунул в рот и стал жевать. Рот его наполнился горечью, язык пересох. Потом последовал еще один лист и еще, потом цветок… потом Рилд отбросил голый стебелек прочь.
   Он ждал.
   Желание, которое он испытывал мгновение назад, — желание сорвать одежду и бежать в леса — исчезло. У Рилда закружилась голова. Он попытался сделать шаг, пошатнулся и едва не упал. В последний момент он успел ухватиться за дерево, чтобы удержаться на ногах. И все равно лес становился все ярче, залитый лунным светом. Что-то не то творилось с его зрением.
   Неловко вытянув из ножен короткий меч, Мастер Мили-Магтира уставился в его отполированную поверхность и увидел, что зрачки у него расширились настолько, что красная радужная оболочка практически исчезла. С гримасой он опустил меч, постоял мгновение, потом вспомнил, что не убрал клинок в ножны. Рилд попытался сделать это, но промахнулся и, пошатнувшись, вогнал острие в землю. Не в силах устоять на ногах, он повалился прямо на мокрую землю рядом с мечом. Деревья над ним, казалось, превратились в тусклые серые тени, колышущиеся взад и вперед, как будто они находились под водой.
   Рилду, лежащему на земле и глядящему на кружащиеся над ним деревья, подумалось, уж не умирает ли он. Белладонна остановила его превращение в оборотня, но какой ценой? Сердце его угрожающе частило, кожа сделалась сухой и горячей. Он попытался облизнуть губы, но даже это оказалось ему не по силам. Все, что он мог, — это валяться на траве, с каждым трудным вдохом втягивая запахи влажной земли и прелых листьев.
   Его дыхание. Единственное, что еще подвластно ему.
   Рилд перенесся мыслями к годам учебы в Мили-Магтире. Одно из испытаний, которым подвергались новички, подразумевало умение сконцентрироваться, несмотря на физическое воздействие. Начинающим было приказано раздеться, усесться, скрестив ноги и закрыв глаза, на полу тренировочного зала и сосредоточиться на своем дыхании. Сначала Рилд подумал, что цель упражнения — научить их не обращать внимания на холод каменного пола, но он ошибался. Один из наставников принялся прохаживаться между рядами своих медитирующих подопечных и кидать им на кожу многоножек. Насекомые были с палец длиной и кусались, едва успев упасть, впрыскивая яд, огнем растекавшийся по венам. Те из новичков, кто вскрикивал или начинал тяжело дышать, получали ощутимый удар по голове. Если они вскрикивали во второй раз, их били еще сильнее. В третий — им велели покинуть Мили-Магтир и никогда больше сюда не возвращаться.