Страница:
— Что ты такое? — спросил Рилд.
Мальчик произнес слово, которого Рилд не знал, на одном из языков Верхнего Мира. Видя, что Рилд не понимает, он перешел на низкий дроуский.
— Помесь волка и человека, — ответил он. — Я превращаюсь то в одного, то в другого.
— Волка?
— Это такой зверь, с пушистым мехом и на четырех лапах, — пояснил мальчик.
Мастер Оружия кивнул.
— А где другой человековолк? — поинтересовался Рилд. — Тот, который серый.
Он настороженно оглядел избушку и лес вокруг, ругая себя за то, что позволил себе на миг ослабить бдительность.
— Здесь больше никого нет, кроме меня.
— Лгун! — рявкнул Рилд. Он шагнул вперед, грозя мальчишке мечом. — Этот, большой, один из твоих родителей? Ты поэтому пытаешься защитить его?
— У меня нет родителей. Их убили во время охоты в тот год, когда я родился, — объяснил мальчик. Он не просто держался твердо, он зло уставился на Рилда с удивительной для обычного мальчишки отвагой. — Их убили твои сородичи.
Рилд обдумал это и спросил:
— Ты поэтому научился говорить на дроуском? Ты был рабом?
— Мой дедушка был, но он сумел вырваться.
— Серый волк? — догадался Рилд. — Так это твой дед? Где он?
— Его здесь нет, — ответил мальчик, бросая взгляд на лес, однако слишком уж нарочито.
Этот взгляд сказал Рилду то, что он хотел узнать. Ложь была шита белыми нитками.
Мастер Оружия подался вперед и ухватил мальчишку за волосы.
— Понятно, — бросил Рилд. — Пошли, поговорим с ним.
Он полупотащил, полуповел парня к хижине. Остановившись у самой двери, Рилд приставил меч к груди извивающегося мальчишки.
— Если хочешь, чтобы он остался в живых, выходи! — крикнул он. — Расскажешь мне кое-что, и я сохраню жизнь и ему, и тебе.
Из лачуги никто не ответил, если не считать тихого стона. Услышав его, малец забился в руке Рилда, отчаянно пытаясь вырваться. Рилд швырнул его наземь и наступил ногой на грудь. Он поднял меч, слишком взбешенный, чтобы и дальше думать о какой-то информации.
— Остановись! — выдохнул мужской голос. — Я скажу тебе… все, что ты хочешь… знать.
Рилд увидел мужчину с седыми волосами и бородой по грудь, с накинутым на плечи грязным одеялом, привалившегося к дверному косяку. Вид у него был измученный. На правой икре у него был огромный кровоподтек, нога посинела и распухла вдвое против обычного. Ступня представляла собой сплошное кровавое месиво, словно ее сначала утыкали шипами, а потом вырвали их с мясом.
Мальчишка завопил деду что-то на непонятном Рилду языке, но по его жестикуляции было ясно, что он велит старику бежать.
Седовласый мужчина — на вид ему было несколько столетий, а на самом деле, пожалуй, меньше пятидесяти лет — взглянул на свою изувеченную ногу.
— Бежать? — повторил он слова мальчика — по-дроуски, явно для Рилда. — Куда мне? — Потом встретился взглядом с Рилдом и спросил: — Что ты хочешь… узнать?
— Жрицы Эйлистри, — ответил Рилд. — Есть ли у них храм в этом лесу?
Мальчишка вдруг перестал вырываться и уставился на Рилда.
— Так ты не из охотников? — спросил он. На лице старика появилась угрюмая усмешка.
— Он — нет. Иначе бы не спрашивал. — Потом добавил, уже Рилду: — Отпусти моего внука… и я скажу тебе, где храм.
Рилд убрал ногу с груди мальчика. Тот мгновенно вскочил на ноги. Он стоял настороженный, чуть ссутулившись и согнув руки, словно готовясь снова превратиться в волка.
Седой человек рассмеялся, потом махнул мальчику рукой:
— Ярно, оставь его в покое. Ты же видишь его глаза. Он враг храму. А враг наших врагов…
— Ваш друг, — закончил Рилд.
Старик кивнул.
— А нет ли у тебя какой-нибудь исцеляющей магии… друг? — спросил он.
— Сначала ответь на мои вопросы, — сказал Рилд. — И я подумаю насчет того, чтобы тебя вылечить.
Старик удивил его, снова рассмеявшись.
— Не для меня, — ответил он. — Для тебя. Твое запястье.
Рилд посмотрел на руку, за которую укусил его мальчишка. Резцы порвали кожу, и по тыльной стороне ладони Рилда стекала струйка крови.
— Это всего лишь царапина, — бросил он. Старик покачал головой:
— Скажи ему, Ярно. Он… он не знает.
— Сказать — что? — подозрительно спросил Рилд.
— Мы оборотни, — сказал мальчик. — Чаще всего мы меняем облик по своему желанию, но всякий раз в полнолуние становимся волками, хотим этого или нет. И когда это происходит, мы не властны над собой. Мы нападаем на всех. Даже на друзей. А когда наутро просыпаемся, не ведаем, что натворили.
— Ваш род проклят? — спросил Рилд, даже не пытаясь выяснять, что такое «полнолуние».
— Не проклят, — ответил старик. — Болен. И это заболевание может передаваться… через укусы.
— Нас называют монстрами, — страдальческим шепотом добавил Ярно. — На нас охотятся.
Рилд кивнул, понимая его боль. Быть оборотнем в этом лесу, должно быть, немногим лучше, чем жить в трущобах Мензоберранзана. Он вспомнил свое собственное детство, вечный ужас перед очередной компанией пьяной знати. «Ради спортивного интереса» аристократы бесчинствовали на узких улочках, испепеляя вопящих бродяг Браэруна магическими стрелами, рубя их саблями со спин ящеров и бросая жертвы истекать кровью на грязных камнях переулков.
Мальчик, Ярно, не сводил взгляда с Рилда, и в глазах его была давняя, неутихающая боль. Пусть он был человеком, но смотреть ему в глаза было все равно, что глядеться в зеркало. Рилд уже разжал губы и едва не произнес вслух: «На меня тоже охотились. Я понимаю…» Но старик перебил его.
— У меня есть белладонна, — сказал он. — Родители Ярно выращивали ее в лесу, надеялись, что она… спасет их сына. Здесь когда-то был их дом. — Он помолчал, переводя дыхание. — От нее тебе будет худо, но если съешь ее… может, и не заболеешь.
Рилд кивнул и вложил меч в ножны.
— Скажи мне, где храм, и я погляжу, что можно сделать, чтобы очистить твою рану и срастить кости. А потом уж решу насчет белладонны.
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
Мальчик произнес слово, которого Рилд не знал, на одном из языков Верхнего Мира. Видя, что Рилд не понимает, он перешел на низкий дроуский.
— Помесь волка и человека, — ответил он. — Я превращаюсь то в одного, то в другого.
— Волка?
— Это такой зверь, с пушистым мехом и на четырех лапах, — пояснил мальчик.
Мастер Оружия кивнул.
— А где другой человековолк? — поинтересовался Рилд. — Тот, который серый.
Он настороженно оглядел избушку и лес вокруг, ругая себя за то, что позволил себе на миг ослабить бдительность.
— Здесь больше никого нет, кроме меня.
— Лгун! — рявкнул Рилд. Он шагнул вперед, грозя мальчишке мечом. — Этот, большой, один из твоих родителей? Ты поэтому пытаешься защитить его?
— У меня нет родителей. Их убили во время охоты в тот год, когда я родился, — объяснил мальчик. Он не просто держался твердо, он зло уставился на Рилда с удивительной для обычного мальчишки отвагой. — Их убили твои сородичи.
Рилд обдумал это и спросил:
— Ты поэтому научился говорить на дроуском? Ты был рабом?
— Мой дедушка был, но он сумел вырваться.
— Серый волк? — догадался Рилд. — Так это твой дед? Где он?
— Его здесь нет, — ответил мальчик, бросая взгляд на лес, однако слишком уж нарочито.
Этот взгляд сказал Рилду то, что он хотел узнать. Ложь была шита белыми нитками.
Мастер Оружия подался вперед и ухватил мальчишку за волосы.
— Понятно, — бросил Рилд. — Пошли, поговорим с ним.
Он полупотащил, полуповел парня к хижине. Остановившись у самой двери, Рилд приставил меч к груди извивающегося мальчишки.
— Если хочешь, чтобы он остался в живых, выходи! — крикнул он. — Расскажешь мне кое-что, и я сохраню жизнь и ему, и тебе.
Из лачуги никто не ответил, если не считать тихого стона. Услышав его, малец забился в руке Рилда, отчаянно пытаясь вырваться. Рилд швырнул его наземь и наступил ногой на грудь. Он поднял меч, слишком взбешенный, чтобы и дальше думать о какой-то информации.
— Остановись! — выдохнул мужской голос. — Я скажу тебе… все, что ты хочешь… знать.
Рилд увидел мужчину с седыми волосами и бородой по грудь, с накинутым на плечи грязным одеялом, привалившегося к дверному косяку. Вид у него был измученный. На правой икре у него был огромный кровоподтек, нога посинела и распухла вдвое против обычного. Ступня представляла собой сплошное кровавое месиво, словно ее сначала утыкали шипами, а потом вырвали их с мясом.
Мальчишка завопил деду что-то на непонятном Рилду языке, но по его жестикуляции было ясно, что он велит старику бежать.
Седовласый мужчина — на вид ему было несколько столетий, а на самом деле, пожалуй, меньше пятидесяти лет — взглянул на свою изувеченную ногу.
— Бежать? — повторил он слова мальчика — по-дроуски, явно для Рилда. — Куда мне? — Потом встретился взглядом с Рилдом и спросил: — Что ты хочешь… узнать?
— Жрицы Эйлистри, — ответил Рилд. — Есть ли у них храм в этом лесу?
Мальчишка вдруг перестал вырываться и уставился на Рилда.
— Так ты не из охотников? — спросил он. На лице старика появилась угрюмая усмешка.
— Он — нет. Иначе бы не спрашивал. — Потом добавил, уже Рилду: — Отпусти моего внука… и я скажу тебе, где храм.
Рилд убрал ногу с груди мальчика. Тот мгновенно вскочил на ноги. Он стоял настороженный, чуть ссутулившись и согнув руки, словно готовясь снова превратиться в волка.
Седой человек рассмеялся, потом махнул мальчику рукой:
— Ярно, оставь его в покое. Ты же видишь его глаза. Он враг храму. А враг наших врагов…
— Ваш друг, — закончил Рилд.
Старик кивнул.
— А нет ли у тебя какой-нибудь исцеляющей магии… друг? — спросил он.
— Сначала ответь на мои вопросы, — сказал Рилд. — И я подумаю насчет того, чтобы тебя вылечить.
Старик удивил его, снова рассмеявшись.
— Не для меня, — ответил он. — Для тебя. Твое запястье.
Рилд посмотрел на руку, за которую укусил его мальчишка. Резцы порвали кожу, и по тыльной стороне ладони Рилда стекала струйка крови.
— Это всего лишь царапина, — бросил он. Старик покачал головой:
— Скажи ему, Ярно. Он… он не знает.
— Сказать — что? — подозрительно спросил Рилд.
— Мы оборотни, — сказал мальчик. — Чаще всего мы меняем облик по своему желанию, но всякий раз в полнолуние становимся волками, хотим этого или нет. И когда это происходит, мы не властны над собой. Мы нападаем на всех. Даже на друзей. А когда наутро просыпаемся, не ведаем, что натворили.
— Ваш род проклят? — спросил Рилд, даже не пытаясь выяснять, что такое «полнолуние».
— Не проклят, — ответил старик. — Болен. И это заболевание может передаваться… через укусы.
— Нас называют монстрами, — страдальческим шепотом добавил Ярно. — На нас охотятся.
Рилд кивнул, понимая его боль. Быть оборотнем в этом лесу, должно быть, немногим лучше, чем жить в трущобах Мензоберранзана. Он вспомнил свое собственное детство, вечный ужас перед очередной компанией пьяной знати. «Ради спортивного интереса» аристократы бесчинствовали на узких улочках, испепеляя вопящих бродяг Браэруна магическими стрелами, рубя их саблями со спин ящеров и бросая жертвы истекать кровью на грязных камнях переулков.
Мальчик, Ярно, не сводил взгляда с Рилда, и в глазах его была давняя, неутихающая боль. Пусть он был человеком, но смотреть ему в глаза было все равно, что глядеться в зеркало. Рилд уже разжал губы и едва не произнес вслух: «На меня тоже охотились. Я понимаю…» Но старик перебил его.
— У меня есть белладонна, — сказал он. — Родители Ярно выращивали ее в лесу, надеялись, что она… спасет их сына. Здесь когда-то был их дом. — Он помолчал, переводя дыхание. — От нее тебе будет худо, но если съешь ее… может, и не заболеешь.
Рилд кивнул и вложил меч в ножны.
— Скажи мне, где храм, и я погляжу, что можно сделать, чтобы очистить твою рану и срастить кости. А потом уж решу насчет белладонны.
ГЛАВА 12
Вейлас очнулся, почувствовав, как что-то мягкое и скользкое касается левой стороны его лица. Отдернув голову, он увидел, что это щупальце — одно из четырех, растущих из туловища огромного, похожего на рыбу существа с тремя щелками глаз.
Отпрянув от него, Вейлас ощутил спиной прутья садка. Он уставился сквозь решетку клетки на аболета, лениво убирающего щупальце. Туловище создания было с полдюжины шагов в длину, с широким плоским хвостом. Похожую на резину сине-зеленую с серыми пятнами кожу покрывал толстый слой слизи. Брюхо было зеленовато-розовое, огромный рот открывался и закрывался как у рыбы, на лбу один над другим по вертикали расположились три глаза — красные и узкие, как щелки. Щупальца, каждое длиной в полтуловища, росли прямо из-под головы. Они лениво покачивались, и вода вокруг них помутнела от слизи.
Вейлас почувствовал, что на лице у него тоже слизь, там, где его коснулось щупальце, сгусток ее залепил ему левую ноздрю. Он яростно высморкался, прочищая нос.
Проводник поспешно проверил свое оружие и увидел, что крури по-прежнему находятся в ножнах.
Быстрый взгляд подсказал, что и талисманы все еще приколоты к его рубахе. Успокоенный и готовый к бою, он осмотрел свою тюрьму.
Клетка была сделана из прочного металла, и он не увидел у нее двери. Дно ее покоилось на дне озера, среди доходящих Вейласу до пояса бурых водорослей, придавленных ее весом. Вокруг клетки среди их легонько колышущихся прядей сновали взад и вперед крошечные светящиеся рыбки. В отдалении высоко над головой вздымались сталагмиты. Стены этих окаменевших выростов были испещрены круглыми отверстиями, через которые плавали аболеты. Вейлас понял, что сталагмиты — это, должно быть, дома Занхорилока.
Аболет даже не попытался напасть на него; он просто смотрел, будто посетитель в зоопарке. Вейлас обратился к нему на языке жестов, надеясь, что тот поймет:
— Почему меня посадили в клетку?
Аболет ответил, и голос его был похож на бульканье воздушных пузырьков в воде:
— Ты вторгся к нам.
Это было сказано на общем языке, состоящем из смеси простых слов и фраз из нескольких разных наречий Подземья.
— У меня была веская причина, — показал в ответ Вейлас. — Я кое-что ищу. Корабль из костей и плоти, созданный демонами.
— Ты так жаждешь этого знания?
— Да. Ты видел такой корабль?
— Я не поглощал его.
Вейлас озадаченно нахмурился. Слизь, размазанная по его лицу аболетом, снова забила ему левую ноздрю. Он зажал пальцем вторую ноздрю и высморкался.
— Ты видел этот корабль, но не ел его? — показал он снова.
Щупальца аболета затрепетали, возможно от гнева, а может, это было равносильно пожатию плечами у дроу.
— Я его не видел. И не поглощал никакого знания о нем.
Поглощал? Вейласу не нравилось, как это звучит.
— Как вы поглощаете знания? — спросил он жестами.
— От родителей, когда вылупимся. От других существ, вроде тебя. Мы поглощаем их.
— Вы… едите их? — прожестикулировал Вейлас. — Ты собираешься съесть меня?
— Это не моя привилегия, — заявил аболет. — У тебя есть знания об этом корабле?
Вейлас быстро помотал головой и выразительно вздохнул.
— Нет, — сделал знак проводник. — Мне сказали, что аболетам известно об этом корабле, и я отправился сюда, чтобы узнать, правда это или слухи.
— Откуда ты? — спросил аболет. — Как ты попал сюда?
Вейлас задумался, как ответить. Пытался ли аболет выяснить, один или нет он пришел к озеру Форуут, или же оценивал, достойна ли потенциальная информация, хранящаяся в мозгу Вейласа, того, чтобы поглотить его. Он пытался придумать ответ, который не слишком возбудил бы аппетит аболета, в то же время прикидывая свои шансы на спасение. То, что он в клетке — а значит, аболет не станет поглощать его немедленно, — вселяло надежду. Вейлас подумал, что, возможно, его приберегают для какого-нибудь другого аболета, одного из более «привилегированных».
По крайней мере, именно на это он надеялся. Если аболет отправится докладывать о результатах предварительного допроса своему начальству, Вейлас сможет воспользоваться амулетом в форме звезды, все еще приколотым к его рубахе, чтобы сбежать.
— Я из Мензоберранзана, — показал жестами Вейлас. — Я солдат, служу одному из Домов этого города. Верховная Мать с помощью своей магии отправила меня сюда — разузнать про корабль демонов. Скоро она таким же образом вернет меня домой.
«Это объяснит потом мое исчезновение из клетки, — подумал Вейлас, — и, если повезет, заставит аболетов решить, что искать меня бесполезно».
И снова он заметил, что его ноздря полна слизи, и прочистил ее. Он яростно утер лицо рукавом, но лишь размазал по нему слизь. Вейлас, тревожась все сильнее, перестал тереть лицо. В мозгу его ярко вспыхнул образ похожего на дроу существа, пасущего медуз. Не покалывает ли у него в левом ухе? Он с трудом подавил желание потрогать его, боясь, что, может, оно уже начало исчезать.
— Ты не вернешься в свой город, — сказал аболет. Вейлас пожал плечами, борясь с тошнотой, подкатившей к горлу.
— Меня сделают рабом? Разве в вашем городе нет Верховной Матери? Нет правительницы, к которой я мог бы обратиться?
По телу аболета пробежала дрожь. Вейлас гадал, признак ли это раздражения или удовольствия.
— Много воды утекло с тех пор, как Оофоон встречалась с кем-либо из сухопутного народа. Ты всего лишь слуга среди своих собратьев и недостоин ее внимания. А что до твоего вопроса, ты уже раб Оофоон. Когда твое превращение завершится, ты начнешь служить ей.
На этот раз Вейлас потрогал свое ухо. Его кончик все еще был заостренным, но в нем отчетливо покалывало, как и во всей левой половине лица, и в левой ладони, и в запястье. Пальцы на этой руке словно слиплись. Пытаясь раздвинуть их, он увидел, что указательный палец уже начал срастаться со средним, а мизинец — с безымянным. Между двумя новыми уродливыми пальцами начала нарастать серая кожистая перепонка, она дошла уже до первого сустава.
— И как долго длится превращение? — спросил он. Его левая рука уже сделалась неловкой.
— Не дольше трех буурмов, —сказал аболет. — Когда оно закончится, я вернусь и выпущу тебя.
Мощно ударив хвостом, он уплыл прочь.
Вейлас понятия не имел, сколько длится этот «буурм». Он мог быть равен одному циклу Нарбондели — и в таком случае у него, возможно, еще есть время, чтобы вернуться к остальным, если заклинание Фарона не потеряет силу раньше. Или, почем знать, буурм может быть коротким, как один миг. Бросив взгляд на свою левую руку, он содрогнулся. Чем скорее он отправится в обратный путь, тем лучше. Аболет стремительно плыл в сторону города, не оглядываясь больше на Вейласа.
Проводник прикоснулся к девятилучевой звезде на своей груди и ощутил, как знакомая магия начала выкручивать все его тело. Он оказался в том месте, которое наметил, — на расстоянии доброй сотни шагов от прежнего, — но клетка перенеслась туда вместе с ним. Она плюхнулась в очередные заросли водорослей, подняв облако мутной грязи по колено и спугнув косяк малюсеньких перепуганных рыбешек.
Может, какой-то частью тела он касался прутьев — и именно поэтому клетка проскользнула между измерениями вместе с ним? Она была слишком тяжела, чтобы магия талисмана смогла подействовать на нее, но только так Вейлас мог объяснить произошедшее.
Осторожно передвигая ноги, он встал точно посредине клетки и попытался снова — на этот раз скачок был покороче. И вновь клетка осталась с ним.
Вейлас нахмурился. Магия клетки явно была нацелена на то, чтобы не выпускать его, где бы он ни оказался. Будь его амулет помощнее, он мог бы с помощью его силы перенестись через озеро серией коротких скачков — следуя вдоль мощного подводного течения к водопаду, служившему, должно быть, его источником. Но магия броши ограниченна. Еще пара скачков вроде первого, и она иссякнет на целый цикл вперед.
Тем временем слизь, оставленная щупальцем, растекалась по его лицу и левой руке. Он набрал полную грудь воды и выдохнул ее через нос, прочищая ноздри. Сколько времени у него еще осталось? По крайней мере, разум у него пока еще собственный, и проводник полагал, что эта часть его, наверное, сохранится. То похожее на дроу существо доказало, что его воля свободна. Оно сумело предостеречь Вейласа насчет Занхорилока — хотя и без толку.
Пора пробовать что-нибудь еще, решил проводник.
Вейлас отцепил от рубашки другой магический амулет — коротенькую трубочку из мифрила размером не больше пальца. Подгребая левой рукой — перепонки уже доросли до вторых суставов пальцев, — он постучал трубкой по одному из прутьев клетки. По воде разнесся чистый, отчетливый звук, но ничего не произошло. Если в клетке и имелась дверь, она не отреагировала на эту музыкальную магию.
Засунув трубочку в карман, Вейлас потянулся за своей последней надеждой — брошью с тусклым серым камнем в окружении дюжины крошечных неграненых самоцветов. Изготовленная глубинными гномами, брошь обладала способностью создавать иллюзии, придавая своему владельцу любой облик, какой тот пожелает. На самом деле она не совершала превращений и не могла создавать особо сложные иллюзии — например, сделать так, чтобы дроу выглядел аболетом, — но слегка изменить внешность она Вейласу поможет.
Он повернул камень в оправе и почувствовал, как по его телу пробежала теплая дрожь. Оглядев себя, он «увидел» перепончатые руки и ноги и плоский хвост. Магия броши действовала, придавая ему облик дроуподобного существа.
Теперь все зависело от того, верно ли его предположение, что магия клетки перестанет действовать, когда его превращение завершится. Оттолкнувшись ногами, он взмыл вверх, к крыше клетки, молясь, чтобы та исчезла.
Голова его врезалась в прутья с такой силой, что из глаз посыпались искры. Морщась, Вейлас опустился обратно на середину клетки.
Значит, конец. Брошь была его последней надеждой. Даже создающая иллюзии магия глубинных гномов оказалась бессильна против клетки, удерживающей его. Он в западне. Все, что ему остается, — ждать, пока тело его станет таким, как в только что созданной им иллюзии. Пока он тоже не превратится в дроуподобное существо.
«Я не допущу, чтобы это случилось, — решил он. — Я заслужил достойную, честную смерть. Смерть солдата. Не это».
Вейлас выдернул из ножен один из своих крури — тот, который, попадая в цель, выпускал разряд магической энергии. Магия не подействует на него, если он будет держать нож, — предосторожность против случайных ранений, — но, воткнув рукоятку в землю, он сможет упасть на торчащий вверх клинок. Просунув руку между прутьями на дне клетки, Вейлас попытался воткнуть кинжал в дно, но оно оказалось слишком твердым. Клетка стояла на каменистом участке. Надо передвинуть ее куда-нибудь.
Всплыв под потолок, он начал выискивать место, на котором клетка находилась незадолго до этого, но увидел лишь чуть колышущиеся заросли водорослей, а не примятое пятно, как ожидал. Может, он не туда смотрит? Нет, вдалеке виден Занхорилок. Чувство направления не подвело его. И все же Вейлас не мог отыскать ни места, где она только что была, ни даже того, на котором она стояла, когда он впервые оказался в ней. Это было странно; тяжесть ее должна была бы начисто смять водоросли.
Ага… вот.
Проводник заметил среди водорослей примятое квадратное пятно примерно в тридцати шагах от себя — и не мог ничего понять. Он только что смотрел на это место. Может, это слизь залепила ему глаза?
Нет. Он видел так же отчетливо, как всегда.
И вдруг Вейлас понял: клетка — иллюзия. Невероятно сильная иллюзия — воздействующая на все чувства сразу. Прутья клетки не просто видишь, их ощущаешь.Когда он ударил по ним трубкой, она даже зазвенела — или ему так показалось. Но, закрыв глаза — сконцентрировавшись почти до боли, — он сумел почувствовать под ногами каменистое дно. Подгребая рукой, чтобы не всплыть, он продвинул ногу вперед, не отрывая ее от дна, — и не встретил сопротивления. Вместо того чтобы уткнуться в прутья клетки, нога заскользила по неровному голому камню.
Стараясь удерживать концентрацию, Вейлас продолжал передвигать ноги по дну, пока они не уткнулись в препятствие — пучок водорослей. Их прикосновение едва не разрушило его сосредоточенность, слишком уж оно напоминало щупальце, оставившее гнусную слизь на его лице. Весь дрожа, он продолжал идти, пока не оказался в самой гуще водорослей, и тогда открыл глаза.
Получилось. Иллюзорная клетка исчезла. Он свободен.
Но надолго ли? Левая рука уже почти не слушалась его. На ней осталось всего два пальца с толстой кожистой перепонкой между ними. Левое ухо стало каким-то странным, и левый глаз тоже — он начал косить и цвета воспринимал как-то неправильно. Еще одно подтверждение ожидающей его судьбы Вейлас получил, увидев клочья чего-то белого и спутанного, уплывающие прочь. Это были его волосы с левой стороны головы.
Проводник оглянулся на Занхорилок и увидел, что обитатели города по-прежнему заняты своими делами, плавают туда-сюда между сталагмитовыми башнями и понятия не имеют о его побеге. Не было видно никаких признаков тревоги, и никто из аболетов не плыл ему наперехват. Волна радости захлестнула его, но ненадолго. Сердце его упало, когда он понял, что побег его — лишь временный. Скоро он обернется дроуподобным существом, навсегда превратится в дышащую водой тварь. Его тюрьмой станет все озеро.
Понимая, что это безнадежно, поскольку ни у кого из его спутников нет исцеляющей магии, и что они скорее всего примут его за монстра и убьют на месте, Вейлас все же вернул крури обратно в ножны и поплыл против течения. Он исполнил первую часть того, что должен был сделать как наемник: совершил побег. Дальше он должен представить спутникам свой доклад, пусть и прискорбно короткий, если не считать предостережения любой ценой держаться подальше от Занхорилока.
А после того он убедит одного из них убить его. Если они откажутся, он сделает это сам.
Отпрянув от него, Вейлас ощутил спиной прутья садка. Он уставился сквозь решетку клетки на аболета, лениво убирающего щупальце. Туловище создания было с полдюжины шагов в длину, с широким плоским хвостом. Похожую на резину сине-зеленую с серыми пятнами кожу покрывал толстый слой слизи. Брюхо было зеленовато-розовое, огромный рот открывался и закрывался как у рыбы, на лбу один над другим по вертикали расположились три глаза — красные и узкие, как щелки. Щупальца, каждое длиной в полтуловища, росли прямо из-под головы. Они лениво покачивались, и вода вокруг них помутнела от слизи.
Вейлас почувствовал, что на лице у него тоже слизь, там, где его коснулось щупальце, сгусток ее залепил ему левую ноздрю. Он яростно высморкался, прочищая нос.
Проводник поспешно проверил свое оружие и увидел, что крури по-прежнему находятся в ножнах.
Быстрый взгляд подсказал, что и талисманы все еще приколоты к его рубахе. Успокоенный и готовый к бою, он осмотрел свою тюрьму.
Клетка была сделана из прочного металла, и он не увидел у нее двери. Дно ее покоилось на дне озера, среди доходящих Вейласу до пояса бурых водорослей, придавленных ее весом. Вокруг клетки среди их легонько колышущихся прядей сновали взад и вперед крошечные светящиеся рыбки. В отдалении высоко над головой вздымались сталагмиты. Стены этих окаменевших выростов были испещрены круглыми отверстиями, через которые плавали аболеты. Вейлас понял, что сталагмиты — это, должно быть, дома Занхорилока.
Аболет даже не попытался напасть на него; он просто смотрел, будто посетитель в зоопарке. Вейлас обратился к нему на языке жестов, надеясь, что тот поймет:
— Почему меня посадили в клетку?
Аболет ответил, и голос его был похож на бульканье воздушных пузырьков в воде:
— Ты вторгся к нам.
Это было сказано на общем языке, состоящем из смеси простых слов и фраз из нескольких разных наречий Подземья.
— У меня была веская причина, — показал в ответ Вейлас. — Я кое-что ищу. Корабль из костей и плоти, созданный демонами.
— Ты так жаждешь этого знания?
— Да. Ты видел такой корабль?
— Я не поглощал его.
Вейлас озадаченно нахмурился. Слизь, размазанная по его лицу аболетом, снова забила ему левую ноздрю. Он зажал пальцем вторую ноздрю и высморкался.
— Ты видел этот корабль, но не ел его? — показал он снова.
Щупальца аболета затрепетали, возможно от гнева, а может, это было равносильно пожатию плечами у дроу.
— Я его не видел. И не поглощал никакого знания о нем.
Поглощал? Вейласу не нравилось, как это звучит.
— Как вы поглощаете знания? — спросил он жестами.
— От родителей, когда вылупимся. От других существ, вроде тебя. Мы поглощаем их.
— Вы… едите их? — прожестикулировал Вейлас. — Ты собираешься съесть меня?
— Это не моя привилегия, — заявил аболет. — У тебя есть знания об этом корабле?
Вейлас быстро помотал головой и выразительно вздохнул.
— Нет, — сделал знак проводник. — Мне сказали, что аболетам известно об этом корабле, и я отправился сюда, чтобы узнать, правда это или слухи.
— Откуда ты? — спросил аболет. — Как ты попал сюда?
Вейлас задумался, как ответить. Пытался ли аболет выяснить, один или нет он пришел к озеру Форуут, или же оценивал, достойна ли потенциальная информация, хранящаяся в мозгу Вейласа, того, чтобы поглотить его. Он пытался придумать ответ, который не слишком возбудил бы аппетит аболета, в то же время прикидывая свои шансы на спасение. То, что он в клетке — а значит, аболет не станет поглощать его немедленно, — вселяло надежду. Вейлас подумал, что, возможно, его приберегают для какого-нибудь другого аболета, одного из более «привилегированных».
По крайней мере, именно на это он надеялся. Если аболет отправится докладывать о результатах предварительного допроса своему начальству, Вейлас сможет воспользоваться амулетом в форме звезды, все еще приколотым к его рубахе, чтобы сбежать.
— Я из Мензоберранзана, — показал жестами Вейлас. — Я солдат, служу одному из Домов этого города. Верховная Мать с помощью своей магии отправила меня сюда — разузнать про корабль демонов. Скоро она таким же образом вернет меня домой.
«Это объяснит потом мое исчезновение из клетки, — подумал Вейлас, — и, если повезет, заставит аболетов решить, что искать меня бесполезно».
И снова он заметил, что его ноздря полна слизи, и прочистил ее. Он яростно утер лицо рукавом, но лишь размазал по нему слизь. Вейлас, тревожась все сильнее, перестал тереть лицо. В мозгу его ярко вспыхнул образ похожего на дроу существа, пасущего медуз. Не покалывает ли у него в левом ухе? Он с трудом подавил желание потрогать его, боясь, что, может, оно уже начало исчезать.
— Ты не вернешься в свой город, — сказал аболет. Вейлас пожал плечами, борясь с тошнотой, подкатившей к горлу.
— Меня сделают рабом? Разве в вашем городе нет Верховной Матери? Нет правительницы, к которой я мог бы обратиться?
По телу аболета пробежала дрожь. Вейлас гадал, признак ли это раздражения или удовольствия.
— Много воды утекло с тех пор, как Оофоон встречалась с кем-либо из сухопутного народа. Ты всего лишь слуга среди своих собратьев и недостоин ее внимания. А что до твоего вопроса, ты уже раб Оофоон. Когда твое превращение завершится, ты начнешь служить ей.
На этот раз Вейлас потрогал свое ухо. Его кончик все еще был заостренным, но в нем отчетливо покалывало, как и во всей левой половине лица, и в левой ладони, и в запястье. Пальцы на этой руке словно слиплись. Пытаясь раздвинуть их, он увидел, что указательный палец уже начал срастаться со средним, а мизинец — с безымянным. Между двумя новыми уродливыми пальцами начала нарастать серая кожистая перепонка, она дошла уже до первого сустава.
— И как долго длится превращение? — спросил он. Его левая рука уже сделалась неловкой.
— Не дольше трех буурмов, —сказал аболет. — Когда оно закончится, я вернусь и выпущу тебя.
Мощно ударив хвостом, он уплыл прочь.
Вейлас понятия не имел, сколько длится этот «буурм». Он мог быть равен одному циклу Нарбондели — и в таком случае у него, возможно, еще есть время, чтобы вернуться к остальным, если заклинание Фарона не потеряет силу раньше. Или, почем знать, буурм может быть коротким, как один миг. Бросив взгляд на свою левую руку, он содрогнулся. Чем скорее он отправится в обратный путь, тем лучше. Аболет стремительно плыл в сторону города, не оглядываясь больше на Вейласа.
Проводник прикоснулся к девятилучевой звезде на своей груди и ощутил, как знакомая магия начала выкручивать все его тело. Он оказался в том месте, которое наметил, — на расстоянии доброй сотни шагов от прежнего, — но клетка перенеслась туда вместе с ним. Она плюхнулась в очередные заросли водорослей, подняв облако мутной грязи по колено и спугнув косяк малюсеньких перепуганных рыбешек.
Может, какой-то частью тела он касался прутьев — и именно поэтому клетка проскользнула между измерениями вместе с ним? Она была слишком тяжела, чтобы магия талисмана смогла подействовать на нее, но только так Вейлас мог объяснить произошедшее.
Осторожно передвигая ноги, он встал точно посредине клетки и попытался снова — на этот раз скачок был покороче. И вновь клетка осталась с ним.
Вейлас нахмурился. Магия клетки явно была нацелена на то, чтобы не выпускать его, где бы он ни оказался. Будь его амулет помощнее, он мог бы с помощью его силы перенестись через озеро серией коротких скачков — следуя вдоль мощного подводного течения к водопаду, служившему, должно быть, его источником. Но магия броши ограниченна. Еще пара скачков вроде первого, и она иссякнет на целый цикл вперед.
Тем временем слизь, оставленная щупальцем, растекалась по его лицу и левой руке. Он набрал полную грудь воды и выдохнул ее через нос, прочищая ноздри. Сколько времени у него еще осталось? По крайней мере, разум у него пока еще собственный, и проводник полагал, что эта часть его, наверное, сохранится. То похожее на дроу существо доказало, что его воля свободна. Оно сумело предостеречь Вейласа насчет Занхорилока — хотя и без толку.
Пора пробовать что-нибудь еще, решил проводник.
Вейлас отцепил от рубашки другой магический амулет — коротенькую трубочку из мифрила размером не больше пальца. Подгребая левой рукой — перепонки уже доросли до вторых суставов пальцев, — он постучал трубкой по одному из прутьев клетки. По воде разнесся чистый, отчетливый звук, но ничего не произошло. Если в клетке и имелась дверь, она не отреагировала на эту музыкальную магию.
Засунув трубочку в карман, Вейлас потянулся за своей последней надеждой — брошью с тусклым серым камнем в окружении дюжины крошечных неграненых самоцветов. Изготовленная глубинными гномами, брошь обладала способностью создавать иллюзии, придавая своему владельцу любой облик, какой тот пожелает. На самом деле она не совершала превращений и не могла создавать особо сложные иллюзии — например, сделать так, чтобы дроу выглядел аболетом, — но слегка изменить внешность она Вейласу поможет.
Он повернул камень в оправе и почувствовал, как по его телу пробежала теплая дрожь. Оглядев себя, он «увидел» перепончатые руки и ноги и плоский хвост. Магия броши действовала, придавая ему облик дроуподобного существа.
Теперь все зависело от того, верно ли его предположение, что магия клетки перестанет действовать, когда его превращение завершится. Оттолкнувшись ногами, он взмыл вверх, к крыше клетки, молясь, чтобы та исчезла.
Голова его врезалась в прутья с такой силой, что из глаз посыпались искры. Морщась, Вейлас опустился обратно на середину клетки.
Значит, конец. Брошь была его последней надеждой. Даже создающая иллюзии магия глубинных гномов оказалась бессильна против клетки, удерживающей его. Он в западне. Все, что ему остается, — ждать, пока тело его станет таким, как в только что созданной им иллюзии. Пока он тоже не превратится в дроуподобное существо.
«Я не допущу, чтобы это случилось, — решил он. — Я заслужил достойную, честную смерть. Смерть солдата. Не это».
Вейлас выдернул из ножен один из своих крури — тот, который, попадая в цель, выпускал разряд магической энергии. Магия не подействует на него, если он будет держать нож, — предосторожность против случайных ранений, — но, воткнув рукоятку в землю, он сможет упасть на торчащий вверх клинок. Просунув руку между прутьями на дне клетки, Вейлас попытался воткнуть кинжал в дно, но оно оказалось слишком твердым. Клетка стояла на каменистом участке. Надо передвинуть ее куда-нибудь.
Всплыв под потолок, он начал выискивать место, на котором клетка находилась незадолго до этого, но увидел лишь чуть колышущиеся заросли водорослей, а не примятое пятно, как ожидал. Может, он не туда смотрит? Нет, вдалеке виден Занхорилок. Чувство направления не подвело его. И все же Вейлас не мог отыскать ни места, где она только что была, ни даже того, на котором она стояла, когда он впервые оказался в ней. Это было странно; тяжесть ее должна была бы начисто смять водоросли.
Ага… вот.
Проводник заметил среди водорослей примятое квадратное пятно примерно в тридцати шагах от себя — и не мог ничего понять. Он только что смотрел на это место. Может, это слизь залепила ему глаза?
Нет. Он видел так же отчетливо, как всегда.
И вдруг Вейлас понял: клетка — иллюзия. Невероятно сильная иллюзия — воздействующая на все чувства сразу. Прутья клетки не просто видишь, их ощущаешь.Когда он ударил по ним трубкой, она даже зазвенела — или ему так показалось. Но, закрыв глаза — сконцентрировавшись почти до боли, — он сумел почувствовать под ногами каменистое дно. Подгребая рукой, чтобы не всплыть, он продвинул ногу вперед, не отрывая ее от дна, — и не встретил сопротивления. Вместо того чтобы уткнуться в прутья клетки, нога заскользила по неровному голому камню.
Стараясь удерживать концентрацию, Вейлас продолжал передвигать ноги по дну, пока они не уткнулись в препятствие — пучок водорослей. Их прикосновение едва не разрушило его сосредоточенность, слишком уж оно напоминало щупальце, оставившее гнусную слизь на его лице. Весь дрожа, он продолжал идти, пока не оказался в самой гуще водорослей, и тогда открыл глаза.
Получилось. Иллюзорная клетка исчезла. Он свободен.
Но надолго ли? Левая рука уже почти не слушалась его. На ней осталось всего два пальца с толстой кожистой перепонкой между ними. Левое ухо стало каким-то странным, и левый глаз тоже — он начал косить и цвета воспринимал как-то неправильно. Еще одно подтверждение ожидающей его судьбы Вейлас получил, увидев клочья чего-то белого и спутанного, уплывающие прочь. Это были его волосы с левой стороны головы.
Проводник оглянулся на Занхорилок и увидел, что обитатели города по-прежнему заняты своими делами, плавают туда-сюда между сталагмитовыми башнями и понятия не имеют о его побеге. Не было видно никаких признаков тревоги, и никто из аболетов не плыл ему наперехват. Волна радости захлестнула его, но ненадолго. Сердце его упало, когда он понял, что побег его — лишь временный. Скоро он обернется дроуподобным существом, навсегда превратится в дышащую водой тварь. Его тюрьмой станет все озеро.
Понимая, что это безнадежно, поскольку ни у кого из его спутников нет исцеляющей магии, и что они скорее всего примут его за монстра и убьют на месте, Вейлас все же вернул крури обратно в ножны и поплыл против течения. Он исполнил первую часть того, что должен был сделать как наемник: совершил побег. Дальше он должен представить спутникам свой доклад, пусть и прискорбно короткий, если не считать предостережения любой ценой держаться подальше от Занхорилока.
А после того он убедит одного из них убить его. Если они откажутся, он сделает это сам.
ГЛАВА 13
Энджрел Бэнр, Мастер Оружия Дома Бэнр, стоял в пещере, отдавая приказания своим войскам. Через полдюжины выходящих в пещеру туннелей непрерывно появлялись и исчезали связные, принося донесения о сражении на подступах к Мензоберранзану. Воины из Дома Бэнр прикрывали северный выход из Пещеры Аблоншейра.
Из туннеля, соединяющего две пещеры, до Энджрела слабо доносился звон стали о сталь, когда меч дроу встречался с боевым топором танарукка. Отряд дергаров попытался пробиться через туннель, идущий в обход, но дворфы лишь запутались в паутине, созданной приданным отряду Энджрела магом. В последнем донесении сообщалось, что паутина горит. Танарукки — наполовину орки, наполовину демоны — пытались огнем расчистить себе дорогу, ценой жизни своих союзников, серых дворфов, попавшихся в липкие сети. По туннелю растеклась вонь паленых волос и горелого мяса.
В пещерах к западу от места, где стоял Энджрел, воины Бэнр вытеснили отряд дергаров обратно в фаэрцресс и обстреляли световыми зарядами. Получившееся в итоге пиротехническое шоу оказалось весьма впечатляющим, судя по запускавшим их метателям — они в результате ослепли. К тому же многие воины Бэнр, находившиеся на флангах неподалеку от изгиба туннеля, устремились вслед за зарядами, чтобы нанести ослепленным дергарам завершающий удар.
Энджрелу отчаянно хотелось оказаться среди них. Пробираться по замысловатым изгибам и поворотам узких проходов Темных Владений с мечом в руке, лицом к лицу биться с врагом в тесных туннелях. Вместо этого он торчал на верхушке обломанного сталагмита, командуя войсками. Они шли мимо него в бой, а он оставался позади. Мастер Оружия пытался представить себя пауком в центре паутины — улавливающим вибрации сражения, приходящие со всех сторон, и реагирующим на них, — но это не помогало. Энджрел искал предлог, чтобы обнажить меч во имя Ллос, вступить с врагами в славную битву, как он сделал это у Столпов Скорби, и одержать победу.
Но оборона туннелей проходила чересчур успешно. Встревоженные предупреждением Триль, верховные матери направили войска в Темные Владения на юго-востоке от города, заставив наступление противника захлебнуться. Дергары, похоже, бежали, бросив танарукков сражаться одних. И хотя Карательный Легион насчитывал, возможно, тысячи бойцов, пытаться провести армию по этим узким туннелям было все равно, что пробовать протолкнуть дыню в бутылочное горлышко. И все же они продолжали гнать своих солдат вперед. Как будто ожидали, что туннели не станут защищать.
Вздохнув, Энджрел позволил себе отвлечься. На глаза ему попалась одна из струек дыма, уже некоторое время проплывающих по туннелю слева от него. Она поднималась вертикально вверх, подхваченная на удивление быстрым воздушным потоком, прямо к узкой трещине на потолке. Потом она проскользнула в нее и исчезла.
Спустя мгновение за ней последовала другая — необычной формы, с усиками, похожими на руки и ноги. Она тоже скрылась в трещине. Потом появилось третье облачко дыма, на этот раз с выпуклостью впереди, которая выглядела в точности как косматая…
Поняв вдруг, что он видит, Энджрел рявкнул младшему офицеру, стоявшему возле него:
— Лейтенант! По дыму… огонь!
С быстротой, порожденной суровыми тренировками и абсолютным повиновением, лейтенант выбросил вперед руку и выстрелил из укрепленного на запястье арбалета в указанном направлении. Отравленный болт со свистом устремился к цели.
Вместо того чтобы пролететь сквозь «дым» и удариться о камень, арбалетный болт с глухим звуком вошел во что-то мягкое. Мгновением позже из воздуха материализовался танарукк. Он грохнулся на пол пещеры, подергивая руками и ногами, рядом с громким лязгом упала его секира. Танарукк умер еще до падения: смертоносный яд дроу сделал свое дело.
Лейтенант немедленно зарядил в арбалет новый болт и внимательно осмотрел потолок.
— Господин Энджрел, — хрипло спросил он, — откуда это взялось?
Энджрел вглядывался в проход, из которого появился танарукк. Больше облачков «дыма» не было. Похоже, что этот мертвец замыкал группу.
Танарукк был невысокий и коренастый, с выдающейся вперед нижней челюстью и кривыми клыками. Костяной гребень поперек лба придавал его лицу глупый вид. Однако он и его сородичи провели дроу с завидной хитростью.
— Куда важнее, лейтенант, куда танарукки направлялись, — ответил Энджрел, — и сколько их уже проскользнуло мимо нас. Насколько я помню географию, эта трещина ведет в главную пещеру.
Из бокового туннеля появился связной.
— Хорошие новости, сэр, — выпалил он. — Мы не просто остановили их… они, похоже, отступили. Враги почти все исчезли.
Энджрел выругался — изумляя посыльного, который явно ожидал от своего командира ликования, — и тут в пещеру поспешно вбежали первые воины отряда из Дома Баррисон Дель'Армго. Это было подкрепление, посланное наконец Вторым Домом лишь после того, как войска Дома Бэнр уже овладели туннелями.
Спрыгнув с обломка сталагмита, Энджрел подбежал к их командиру, стройной женщине в адамантиновых доспехах, с собранными в пучок белыми волосами.
— Капитан! — отрывисто бросил он, пренебрегая обычным поклоном, с которым положено было обращаться к старшему офицеру, а начальница Дома Баррисон Дель'Армго, будучи женщиной, безусловно, превосходила его рангом. — Разворачивайте свой отряд. Немедленно отправляйтесь обратно, в главную пещеру.
Из туннеля, соединяющего две пещеры, до Энджрела слабо доносился звон стали о сталь, когда меч дроу встречался с боевым топором танарукка. Отряд дергаров попытался пробиться через туннель, идущий в обход, но дворфы лишь запутались в паутине, созданной приданным отряду Энджрела магом. В последнем донесении сообщалось, что паутина горит. Танарукки — наполовину орки, наполовину демоны — пытались огнем расчистить себе дорогу, ценой жизни своих союзников, серых дворфов, попавшихся в липкие сети. По туннелю растеклась вонь паленых волос и горелого мяса.
В пещерах к западу от места, где стоял Энджрел, воины Бэнр вытеснили отряд дергаров обратно в фаэрцресс и обстреляли световыми зарядами. Получившееся в итоге пиротехническое шоу оказалось весьма впечатляющим, судя по запускавшим их метателям — они в результате ослепли. К тому же многие воины Бэнр, находившиеся на флангах неподалеку от изгиба туннеля, устремились вслед за зарядами, чтобы нанести ослепленным дергарам завершающий удар.
Энджрелу отчаянно хотелось оказаться среди них. Пробираться по замысловатым изгибам и поворотам узких проходов Темных Владений с мечом в руке, лицом к лицу биться с врагом в тесных туннелях. Вместо этого он торчал на верхушке обломанного сталагмита, командуя войсками. Они шли мимо него в бой, а он оставался позади. Мастер Оружия пытался представить себя пауком в центре паутины — улавливающим вибрации сражения, приходящие со всех сторон, и реагирующим на них, — но это не помогало. Энджрел искал предлог, чтобы обнажить меч во имя Ллос, вступить с врагами в славную битву, как он сделал это у Столпов Скорби, и одержать победу.
Но оборона туннелей проходила чересчур успешно. Встревоженные предупреждением Триль, верховные матери направили войска в Темные Владения на юго-востоке от города, заставив наступление противника захлебнуться. Дергары, похоже, бежали, бросив танарукков сражаться одних. И хотя Карательный Легион насчитывал, возможно, тысячи бойцов, пытаться провести армию по этим узким туннелям было все равно, что пробовать протолкнуть дыню в бутылочное горлышко. И все же они продолжали гнать своих солдат вперед. Как будто ожидали, что туннели не станут защищать.
Вздохнув, Энджрел позволил себе отвлечься. На глаза ему попалась одна из струек дыма, уже некоторое время проплывающих по туннелю слева от него. Она поднималась вертикально вверх, подхваченная на удивление быстрым воздушным потоком, прямо к узкой трещине на потолке. Потом она проскользнула в нее и исчезла.
Спустя мгновение за ней последовала другая — необычной формы, с усиками, похожими на руки и ноги. Она тоже скрылась в трещине. Потом появилось третье облачко дыма, на этот раз с выпуклостью впереди, которая выглядела в точности как косматая…
Поняв вдруг, что он видит, Энджрел рявкнул младшему офицеру, стоявшему возле него:
— Лейтенант! По дыму… огонь!
С быстротой, порожденной суровыми тренировками и абсолютным повиновением, лейтенант выбросил вперед руку и выстрелил из укрепленного на запястье арбалета в указанном направлении. Отравленный болт со свистом устремился к цели.
Вместо того чтобы пролететь сквозь «дым» и удариться о камень, арбалетный болт с глухим звуком вошел во что-то мягкое. Мгновением позже из воздуха материализовался танарукк. Он грохнулся на пол пещеры, подергивая руками и ногами, рядом с громким лязгом упала его секира. Танарукк умер еще до падения: смертоносный яд дроу сделал свое дело.
Лейтенант немедленно зарядил в арбалет новый болт и внимательно осмотрел потолок.
— Господин Энджрел, — хрипло спросил он, — откуда это взялось?
Энджрел вглядывался в проход, из которого появился танарукк. Больше облачков «дыма» не было. Похоже, что этот мертвец замыкал группу.
Танарукк был невысокий и коренастый, с выдающейся вперед нижней челюстью и кривыми клыками. Костяной гребень поперек лба придавал его лицу глупый вид. Однако он и его сородичи провели дроу с завидной хитростью.
— Куда важнее, лейтенант, куда танарукки направлялись, — ответил Энджрел, — и сколько их уже проскользнуло мимо нас. Насколько я помню географию, эта трещина ведет в главную пещеру.
Из бокового туннеля появился связной.
— Хорошие новости, сэр, — выпалил он. — Мы не просто остановили их… они, похоже, отступили. Враги почти все исчезли.
Энджрел выругался — изумляя посыльного, который явно ожидал от своего командира ликования, — и тут в пещеру поспешно вбежали первые воины отряда из Дома Баррисон Дель'Армго. Это было подкрепление, посланное наконец Вторым Домом лишь после того, как войска Дома Бэнр уже овладели туннелями.
Спрыгнув с обломка сталагмита, Энджрел подбежал к их командиру, стройной женщине в адамантиновых доспехах, с собранными в пучок белыми волосами.
— Капитан! — отрывисто бросил он, пренебрегая обычным поклоном, с которым положено было обращаться к старшему офицеру, а начальница Дома Баррисон Дель'Армго, будучи женщиной, безусловно, превосходила его рангом. — Разворачивайте свой отряд. Немедленно отправляйтесь обратно, в главную пещеру.