Страница:
Но ему не стоило беспокоиться. В конце июня Бернадотт, в соответствии с условиями перемирия, представил обеим сторонам так называемый "мирный план". Он оказался неприемлемым и для тех, и для других, но арабы были первыми, кто официально отверг его. 7 июля, чувствуя, что ситуация вот-вот взорвется (а до утра 9 июля оставались всего лишь сутки) Бернадотт предложил простое продление перемирия.
Гуманистические идеалы своей нации не позволили Бен-Гуриону выступить против. Но арабы опять выручили его. На совещании глав государств большинством голосов они проголосовали за возобновление боевых действий.
Арабские руководители были в курсе, что египтяне и иракцы выставили еще по 10 тысяч солдат, в дополнение к тем, которые уже имелись на поле боя, увеличилось и число добровольцев, но они не знали, что вооруженные силы Израиля уже составляли 50 000 человек и на тот момент превысили своего противника не только технически, но и численно.
Полковнику Абдулле Теллю не потребовалось много времени, чтобы понять, что за куски рваного металла положил ему на стол его адъютант. Это были осколки от шестидюймовых минометных снарядов. Прямо с утра 9 июля израильтяне стали засыпать арабский город этим смертоносным металлом. Теперь уже мусульманам пришлось вкусить того ужаса, который испытывали евреи в течение 26 дней первого раунда боев. Израильтяне решили не церемониться. Снаряды сыпались весь день и всю ночь. После первых двадцати четырех часов арабские жители поняли то, о чем Телль догадался уже на первых минутах - их ждала нелегкая судьба.
Что касается других фронтов, то с утра 9 июля там разразился циклон израильских атак. На севере они захватили важные позиции вокруг городов Шфраан и Назарет. В центре лишь просчеты армейской разведки и тактические ошибки на местности стоили им вполне ожидаемой победы, и город Дженин остался в арабских руках. Но самый важный и яркий успех достался им прямо у ворот Тель-Авива в городах Лод (арабское название Лидда) и Рамле. Эти города имели поистине стратегическое значение для новорожденного государства. Общее руководство осуществлял Игал Ядин, а непосредственно войсками на местности командовал Моше Даян, имя которого стало широко известно после этой операции.
Пока арабы грозились "ну, мы вам еще покажем", израильтяне атаковали первыми 9 июля, а 10-го батальон элитного "Палмаха" ворвался в Лод. Город был взят, а два дня спустя был захвачен Рамле. Именно здесь в секторе Лод-Рамле израильтяне перешли к откровенной практике изгнания местного населения с насиженных мест. По улицам деревень колесили их джипы с установленными громкоговорителями, побуждая жителей уехать, "пока не поздно". Более того, старост и других официальных лиц приглашали в передовые штабы и от них ультимативно требовали того же, обещая лишь транспорт для вывоза пожитков. Последовала новая волна арабского "исхода", то есть бегство жителей.
Возле местечка Лод располагался единственный международный аэропорт Палестины той поры, построенный англичанами. Сейчас он является главным аэропортом и носит имя Бен-Гуриона. В июле 1948-го бежавшие арабы в спешке не успели (или не сообразили?) разрушить его, а спустя сутки израильтяне уже использовали его для приема тяжелых самолетов с припасами для своей армии.
В 30 километрах южнее, в арабском городе Миждаль (сейчас это часть Ашкелона), располагался штаб египетских сил. Миждаль контролировал весь северный Негев. Тут же находился бывший пост английской полиции, точнее, целый форт под названием Ирак Свидан. Обескураженные арабскими провалами на всех других фронтах, 12 июля египтяне атаковали киббуц Негба, находившийся от Свидана всего в четырех километрах. Последовало жестокое сражение. Несколько сотен киббуцников, в тех же комбинезонах, в которых они ухаживали за скотом, и с устаревшими маузерами сумели отбить наступление солдат регулярной армии.
Не прошло и недели, как арабы первыми запросили перемирия. Их громкие крики об ожидаемой победе 9 июля оказались лишь сотрясанием воздуха.
Когда это сообщение пришло в Нью-Йорк, Трюгве Ли, тогдашний Генеральный секретарь ООН, распорядился срочно задействовать всех своих посредников.
Новость об объявленном прекращении огня послужила холодным душем для Шалтиеля и его штабистов. Они-то рассчитывали на целый месяц боев, и на первую неделю-две не планировали чего-то существенного, намереваясь сначала "размягчить" арабскую оборону шестидюймовыми снарядами. Утром 15-го он узнал, что перемирие должно вступить в действие в субботу 17 июля, в 5 часов утра. Итак, у него в распоряжении оставалось уже менее 48 часов.
Немедленно было созвано заседание штаба, на котором Шалтиель объявил, что новое перемирие будет несомненно означать конец войне и, значит, Старый город со всеми его еврейскими святынями, включая главную - Стену Плача, останется в арабских руках на целые поколения вперед. Первоначально предполагалось окружить город со всех сторон, оставив только один выход, и затем минометным огнем заставить жителей бежать. Но времени на это уже не было, оставалось одно - прямая атака на стены. Это было рискованно и могло повлечь серьезные потери. Но альтернативы уже не было. Чтобы убедить некоторых из все еще колеблющихся соратников, Шалтиель вскрыл им своего "козырного туза" под названием "Конус". Это был заряд динамита, действительно, в виде конуса и весом в 350 фунтов. Изготовивший его физик Джоель Раках заверил Шалтиеля, что если установить "Конус" на металлической треноге ровно в шести дюймах от стены, то грянувший направленный взрыв гарантированно сделает в этой стене пролом достаточных размеров.
Грядущей атаке присвоили название операция "Кеддем" (Древность).
Все приказания были отданы, и офицеры приступили к подготовке. Тем временем Шалтиель занялся другим вопросом. Будучи полностью уверенным в успехе предстоящей операции "Кеддем", он назначил временную администрацию, которая будет заниматься всеми вопросами сразу после освобождения Старой крепости. Во главе был поставлен профессор химии Давид Амиран. Профессор отнесся к порученному делу с такой же основательностью и вниманием к мельчайшим деталям, словно готовил серию важнейших химических опытов.
Он собственноручно написал "Приказ № 1 к населению". Там было десять пунктов. Пункт первый - в городе объявлялся строжайший комендантский час. Все оружие на руках у населения должно быть немедленно сдано. Всем участникам регулярных и нерегулярных формирований предписывалось зарегистрироваться как таковым. Специальный отряд военной полиции должен был взять под охрану все мусульманские, иудейские и христианские святыни. Населению приказывалось немедленно вернуться к нормальной жизни.
Этот "Приказ" был распечатан на больших листах сразу на трех языках арабском, иврите и английском. Специально выделенный отряд "Гадна" должен был расклеить его копии на всех столбах и стенах. Срочно отпечатали временные деньги для хождения внутри города. Всем членам новой администрации и активистам раздали нарукавные повязки бело-голубого цвета с шестиконечной звездой. На крупноразмерной карте Старого города Амиран собственноручно выбрал место своей будущей резиденции. Он показал на квадратик, обозначавший здание почтамта сразу за Яффскими воротами, и сказал присутствующим, что с завтрашнего дня его искать только там.
Тот жертвенный ягненок, который стоял привязанным во внутреннем дворике в ночь на 18 мая, уже давно был съеден. Поэтому срочно нашли еще одного и привязали его там же. Тем временем Шалтиель собственноручно написал свою завтрашнюю речь и даже вслух прорепетировал ее своим подчиненным. Первый абзац гласил: "Я имею величайшую честь сообщить, что силы города Иерусалим освободили весь город и с гордостью передают его народу Израиля!"
И на этот раз атака планировалась все в тех же местах, что и в мае. Для ее реализации выделялись все свободные силы. Кстати, обозначения объектам дали весьма любопытные. Новые ворота были закодированы как "Париж", Яффские как "Москва", а ворота Сиона - "Берлин". "Париж" и "Москву" должны были освобождать группы "Иргун" и "Штерн", каждая где-то по 150 человек, но их действия предполагали быть только отвлекающего характера. Основной отряд в 500 человек направлялся к "Берлину", ему же передавался и "Конус". В штабе Шалтиеля не знали, что "штерновцы", в противоречие отданным приказам, уже запланировали уничтожение главных мусульманских святынь - мечетей "Купол на камне" и "Аль-Акса", что позволило бы им осуществить свою мечту - реконструировать иудейский Третий Храм.
В 10 часов вечера первый минометный снаряд упал в пределах Старого города. В следующие три часа там обрушились 500 снарядов, столько же, сколько падало в Западном Иерусалиме за три дня.
Телль знал, что это значит, - тот штурм, которого он ждал, уже начался. Он отдал свой приказ: "Бог с нами. Пусть каждый правоверный приготовится выстоять или умереть. Мы будем защищать Святой город до последнего человека и последнего патрона. Сегодня никто не отступит". Его слово посыльными и по телефону передали на все посты.
В той спешке, что предшествовала, евреи упустили одну важную деталь никто не подумал, как дотащить "Конус" до нужной точки. Взвод саперов, с руками, содранными в кровь, попеременно меняясь, тащили его вверх и вверх среди могил армянского кладбища. Вновь арабы стали сбрасывать скомканные зажженные газеты. В мерцающем свете капитан Махмуд Мусса увидел непонятное для него зрелище - группа атакующих толкала перед собой что-то, напоминающее тележку уличного торговца овощами. Но этот "овощ" был совсем другого рода.
В два часа ночи пришло первое обнадеживающее сообщение; в "Париже" "Иргун" сумел проделать брешь в Новых воротах. Тут же радист известил Шалтиеля, что "Конус" на месте и запал приведен в действие. Глаза его были прикованы к месту, где он ожидал кульминации дня.
...Невероятно ослепительная вспышка озарила затененный город, и оглушительный рев потряс здания. Абрам Узиели, вспомнив древнюю легенду о павших стенах Иерихона, воскликнул: "Ну все, стены рухнули перед нашими трубами". Абрам Зореа, командир батальона, услышал, как кто-то закричал с передового НП: "Она сработала!" "Вперед, вперед!" - стал он поднимать своих солдат.
В клубах серого дыма они стали карабкаться к пролому. Неожиданно им навстречу вылетел какой-то растерзанный человек. Зореа не сразу узнал его это был командир штурмовой роты. "Я не понимаю! - кричал он. - Весь этот гром - и никакого результата. Там только закопченное пятно на стене!" Он оказался прав - пролома не было, а чудесный "Конус" оказался всего лишь шумной петардой.
Когда Шалтиель узнал об этом, он как будто сразу постарел на 10 лет, свидетельствовал Ешу Шифф.
Последовала сумятица и состояние, близкое к панике. Обескураженные бойцы по склону горы посыпались вниз. Увы, все их усилия оказались напрасными. Наконец, офицеры кое-как пришли в себя и поспешили в штаб. Абрам Зореа стал настаивать на переброске своего подразделения в "Париж", чтобы воспользоваться проломом, сделанным "Иргуном".
Шалтиель посмотрел на часы: уже было начало пятого, и небо стало сереть. "Нет, поздно, я не могу нарушить приказ о прекращении огня". В это время, подгоняемые выстрелами со всех сторон, боевики "Иргуна" уже стали выбираться обратно в Новый город.
...И этот ягненок получил неожиданное прощение и возможность прожить, пока не вырастет во взрослое животное... Листовки, плакаты и нарукавные повязки Давида Амирана уже оказались ненужными...
...Спустя пару дней автор "Приказа № 1" опять приступил к написанию своих "химических" лекций...
От Шейх Джерра на севере до квартала Талбия на юге город оказался разрезанным на последующие 19 лет.
На этом бои в районе Иерусалима действительно закончились, и если мир так и не наступил, то стрельба прекратилась почти на двадцать лет.
С наступлением июльского перемирия карта Палестины трансформировалась еще раз. Ясно было одно: израильские позиции стали более прочными и надежными. ООН в Нью-Йорке была обеспокоена все более ухудшавшейся ситуацией на Ближнем Востоке. Все громче звучали голоса о необходимости стабилизировать обстановку. Графа Бернадотта наделили новыми чрезвычайными полномочиями. Он сформулировал новый мирный план, по которому вся пустыня Негев отдавалась Египту. План был вполне приемлем для египтян и британцев, но совсем не устраивал израильтян, которые сочли, что он является отступлением от резолюции 29.11.1947.
Пока израильское правительство формулировало и заявляло свои протесты и несогласия, экстремисты действовали быстрее. 17 сентября прямо в центре Иерусалима Фольке Бернадотт попал в засаду и был убит. Ни для кого не было секретом, что это совершили боевики группы "Штерн". Бен-Гурион был в ярости: "Арестовать всех вождей "Штерна"! Окружить их базы! Конфисковать все оружие! Пристрелить всех, кто будет сопротивляться!" Но подлинные убийцы так никогда и не были арестованы.
Итак, погиб еще один швед, который, как и Рауль Валленберг, в годы войны отдал столько сил, спасая евреев от газовых камер нацистских концлагерей. Но если первый пал от рук наших чекистов, то второго "уложили" соплеменники спасенных им жертв, что совсем не делает им чести.
* * *
Первая арабо-израильская война постепенно шла к концу, только ни арабы, ни израильский Генштаб об этом еще не знали. Что знал еврейский Генштаб, так это намечать следующую задачу и затем приступать к ее реализации. Со стороны арабов все ярче высвечивал уже упомянутый фактор "пе серье".
Очередной раунд схватки начался 15 октября. Теперь это были израильтяне, кто завязал сражение за Ирак Свидан. Египтяне славились особым упорством и умением защищать укрепленные позиции. Семь раз подряд в течение нескольких дней израильтяне ходили в атаку на этот форт, пока на восьмой они не взяли его. Затем израильские солдаты обошли ряд египетских позиций и 21 октября приступили к освобождению (захвату?) столицы Негева, библейского города Беэршева. Все тот же несгибаемый Узи Наркисс, который после Кастеля был переброшен к воротам Сиона, затем едва не взял Старый город, а теперь отвоевывал столицу Негева, свидетельствовал: "Взять Беэршеву оказалось сравнительно легко, видно, к этому времени египтяне уже устали и в значительной степени утратили свой боевой дух".
Сначала их оттеснили в центр города, где они несколько часов отстреливались из здания центрального полицейского управления, затем была взята главная мечеть города, и в 9.15 утра 22 октября штаб бригады "Харель" получил по радио сообщение: "Вся Беэршева в наших руках". В 15.00 того же дня было объявлено очередное перемирие. "Пе серье, пе серье".
Армия присоединила к своему государству новые территории. Был освобожден киббуц Яд-Мордехай, который в течение пяти месяцев, с конца мая, находился в руках египтян. Это было печальное возвращение, вернувшиеся киббуцники первым делом приступили к перезахоронению своих павших, в соответствие с иудейскими традициями, затем начали восстанавливать разрушенное.
Тем временем на севере, в Галилее была запущена операция "Хаярем", которая должна была покончить с "иностранной" армией Эль-Каукджи и отодвинуть границу с Ливаном и Сирией на линию плана ООН от 29.11.1947. Операция была блестяще исполнена и увенчалась полным успехом. Самое главное, арабы, жители Галилеи, "не убежали", они предпочли сдать оружие, как им было предписано, и остаться жить в новом государстве. Многие из них, "избавившись от Каукджи, приветствовали новую власть", - так, по крайней мере, пишут израильские публицисты.
В этих же местах жили и друзы, которые исповедовали разновидность Ислама. Глядя на ту драму, что разворачивалась у них на глазах в течение полугода, в ноябре они тоже решили сдать свое оружие и стать полноправными гражданами нового государства.
В ноябре израильтяне стали делать все более серьезные вылазки в пустыню Негев. В бригаде "Гивати" был даже сформирован кавалерийский отряд, который скакал в тех местах, которые были недоступны для механизированных войск.
Где-то в ноябре окончательное перемирие установилось на иорданском фронте. Только на египетском всё упрямились, наверное стараясь скрыть от общественности провал всех своих усилий.
В ночь с 22 на 23 декабря начальник оперативного отдела Генштаба Игал Ядин отдал приказ: "Изгнать противника за пределы священных рубежей нашей родины".
Ицхак Рабин и Игал Аллон были во главе войск, которые приступили к освобождению Восточного Негева. Боевые действия развивались достаточно быстро, и 27 декабря началась решающая битва за ключевой пункт Нитцана. Когда он был взят, сражения перешли уже на собственно египетскую территорию. Большое количество пленных свидетельствовало, что по крайней мере для себя лично многие египетские военнослужащие считали войну проигранной.
После этого их руководители заявили, что они готовы к переговорам о постоянном перемирии.
Эти переговоры начались в январе нового, 1949 года на острове Родос. 24 февраля соглашения были подписаны.
В ответ на окончательное прекращение огня египтянам разрешили вывести войска из так называемого "котла Фаллуджа". Их командующий, генерал Саид Таха, которого израильтяне называли "Суданский тигр", сражался хорошо и заслужил их уважение. Свернув знамена, его войска отправились в Каир, а в так называемую "полосу Газа" - что было частью сделки - переселились тысячи палестинцев, покинувших свои земли и очаги.
Тем не менее дело шло к миру. 14 февраля 1949 года в здании Еврейского Агентства в Иерусалиме Бен-Гурион открыл первую сессию израильского парламента "Кнессет", которую он назвал "послевоенной".
А 1 марта начались переговоры с делегациями Ливана и Трансиордании. Пока они шли, израильская армия завершила последнюю операцию этой войны 10 марта ее отряд без боя занял Эйлат, обеспечив своему государству выход к заливу Акаба, соединенному с Красным морем (правда, в то время это была крошечная бедуинская деревушка, расположенная возле поста полиции).
Переговорный процесс еще шел; между мартом и июлем 1949 года был подписан целый ряд двусторонних соглашений между Израилем и его соседями.
Открытые боевые действия закончились. Но это был не мир, который следует за войной, а всего лишь перемирие, то есть, как заявила арабская сторона, "состояние войны не прекращалось".
Итоги войны были следующими:
1. Израиль захватил 1300 кв. км территорий и 112 деревень, первоначально передаваемых арабскому государству по плану Раздела; арабы удержали 330 километров и 14 населенных пунктов, которые бы иначе относились к еврейскому государству.
2. Израиль потерял 6000 человек только убитыми, то есть один процент от своего тогдашнего населения. В одном Иерусалиме погибло и было ранено 2 тысячи военных и гражданских лиц. Как заявил позднее Ицхак Рабин: "Это была самая длительная, самая тяжелая война с наибольшим количеством жертв у нас". Потери арабов были выше.
3. Но мертвые хоть могли упокоиться в своих могилах, судьбы некоторых живых будут страшнее, особенно 500-900 тысяч (цифры разнятся в разных источниках) палестинских беженцев, изгнанных или убежавших с родной земли, поддавшись панике. Теперь их страдания будут в значительной степени определять характер ближневосточного конфликта.
И последнее. В мае 1949-го, спустя ровно год после 14 мая 1948 года, Израиль приняли в члены ООН. Когда его делегация, возглавляемая министром иностранных дел Моше Шаретом, вошла в зал Ассамблеи, большинство членов мирового собрания поднялись с мест и встретили ее аплодисментами.
Но поднялись и другие. Это были все до одной делегации арабских стран, которые покинули зал заседаний, в знак протеста против появления там израильтян.
Война закончилась, но только из этого факта уже можно было догадываться, что ожидало "Святую землю" на десятилетия вперед.
Часть вторая
"Самая неожиданная",
или Синайская кампания
Операция "Кадеш" - она же "Мушкетер" - она же тройственная агрессия. Израиль наносит удар. - Египет берут в "клещи". - Город-герой Порт-Саид. Зонтики парашютов в небе Египта. - Суэцкий канал заблокирован. - Возмущение мировой общественности. - Объявление перемирия. - Планы захватчиков сорваны. - В редком примере единодушия США и СССР лишают агрессоров плодов победы. - Торжество Насера и зловещее предсказание Голды Меир.
Война 56-го года, или, как ее называют в Израиле, "Синайская кампания", была первой, которую развязал именно Израиль. Если в 48-м инициаторами первой войны все-таки считались арабские страны, которые послали свои армии против новорожденного государства, то в 56-м это был маленький Давид, который нанес удар огромному Голиафу.
Правда, израильские полемисты всегда приводят тот довод, что инициированные ими военные действия были всего лишь ответом на многочисленные акты диверсий и саботажа, что совершали палестинские партизаны с баз, расположенных в секторе Газа.
К этому времени во главе Египта встал президент Гамаль Абдель Насер, он же полковник, а ранее тот самый капитан, который в мае 48-го с Каирского вокзала "Аббасия" уезжал на далекий палестинский фронт. Спустя шесть месяцев в составе 9-й пехотной бригады он очутился в так называемом "котле в Фалудже", где израильтяне блокировали несколько тысяч военнослужащих египетской армии. Их окружение затянулось, однако "воины Аллаха" упорствовали и сдаваться не желали. Так закончился 1948 год. Поскольку уже начались переговоры о перемирии, активные боевые действия прекратились как бы сами собой. Но вместе с тем израильтяне не разжимали тиски своего окружения.
Египетские командиры, несомненно, догадывались, что стоит только еврейскому Генштабу принять определенное решение, да еще подбросить дополнительные силы и средства, как судьба окруженных стала бы совсем печальной. Но сионистский противник пока не шел на какое-то обострение сложившейся ситуации, видимо заранее определив 9-й бригаде роль заложника или монеты в какой-то сложной и малопонятной дипломатической игре...
...Долгими вечерами, сидя в насквозь промокшей от январских дождей палатке, вели свои нескончаемые разговоры офицеры Гамаль Абдель Насер, Закария Мохиэддин, Салах Салем и другие. Эти беседы носили весьма откровенный характер, ведь никаких "особистов" среди них определенно не было, а находившиеся там же военные священнослужители-мусульмане занимались исключительно своими религиозными делами и в политику не лезли... Тематика этих разговоров была одна и та же - в чем причины столь унизительных поражений, понесенных египетской армией? Постепенно эти капитаны и майоры пришли к выводу, что во всем виновато тогдашнее руководство Египта, а именно: "прогнивший режим короля Фарука".
Пройдет не так много лет, и эти тридцатилетние мужчины займут высшие государственные и военные посты в Египте. Как позднее свидетельствовал вице-президент Египта З. Мохиэддин: "Палестинская война была одной из причин осуществления нашей революции 23 июля 1952 г. Под конец нашего "сидения в Фалудже" уже родилась наша организация "Свободные офицеры"...
Таким образом, ни король Фарук, ни гнусная камарилья его проворовавшихся царедворцев не догадывались, что их судьба была фактически определена в песчаных окопах восточного Синая, на излете полета пули от израильских позиций.
При этом Насер и его соратники были в курсе, что первой жертвой Палестинской кампании уже пал премьер-минстр Нукраши-паша, который погиб в результате совершенного на него покушения в декабре 1948 года. Но "Свободные офицеры" здесь были ни при чем, этот акт совершили скорее всего фанатики из группировки "Братья-мусульмане", которые почему-то сочли, что именно он повинен во всех несчастьях, обрушившихся на это арабское государство...
Та первая война определенно шла к концу. Между противниками начались неизбежные в тех обстоятельствах контакты, связанные с грядущим разъединением войск. В один из дней к позициям батальона Насера приблизился под белым флагом израильский джип. Навстречу им вышел сам Насер. Начался непростой разговор, но лед отчуждения был сломан, когда прибывшие попросили принять от них в знак доброй воли апельсины. В свою очередь, они попросили разрешить их священнослужителям забрать тела павших израильских солдат, которые все еще лежали на "ничейной земле". Такое разрешение было дано.
В другой ситуации, словно бы повторяя пример Шалтиеля и Телля на Иерусалимском фронте, встречались генерал Саид Таха и противостоящий ему командир такого же высокого ранга Игал Аллон. У каждого из них был свой сопровождающий - офицеры Гамаль Насер и Ицхак Рабин, и фактически это была первая встреча будущих глав двух государств. Надо полагать, данная беседа не состояла из бессмысленных обвинений и оскорблений, потому что под занавес египетская сторона была даже приглашена на совместный ужин в недалекий киббуц Гат. Они приняли это приглашение, но следующий подобный ужин состоится... лишь через тридцать (!) лет.
Такая атмосфера определенного взаимного доверия, помимо прочего, тоже сыграла свою роль. После подписания соглашений на острове Родос египетским военнослужащим было позволено уйти домой с оружием в руках, и позднее в Каире был даже проведен парад по случаю окончания войны...
23 июля 1952 года "Свободные офицеры" совершили антимонархическую революцию в Египте. Король Фарук был низвергнут, но ему, в отличие от нашего Николая Второго (Кровавого, как нарекли его большевики), подарили жизнь. После того как он подписал свое отречение, ему позволили забрать семью, и 26 июля на борту яхты "Махруса" он отбыл в изгнание в Италию. На сборы было дано 6 часов. Несомненно, они прошли в весьма интенсивном темпе, так как на яхту было занесено и погружено аж 204 чемодана с личными пожитками королевской семьи. Просто из любопытства просим обратить внимание на следующее: по приказанию Насера, все средства и драгоценности королевской семьи остались в Египте, так же как, естественно, и многочисленные дворцы и поместья. Даже его дорогостоящие коллекции редких монет, марок и бабочек были объявлены достоянием народа.
Гуманистические идеалы своей нации не позволили Бен-Гуриону выступить против. Но арабы опять выручили его. На совещании глав государств большинством голосов они проголосовали за возобновление боевых действий.
Арабские руководители были в курсе, что египтяне и иракцы выставили еще по 10 тысяч солдат, в дополнение к тем, которые уже имелись на поле боя, увеличилось и число добровольцев, но они не знали, что вооруженные силы Израиля уже составляли 50 000 человек и на тот момент превысили своего противника не только технически, но и численно.
Полковнику Абдулле Теллю не потребовалось много времени, чтобы понять, что за куски рваного металла положил ему на стол его адъютант. Это были осколки от шестидюймовых минометных снарядов. Прямо с утра 9 июля израильтяне стали засыпать арабский город этим смертоносным металлом. Теперь уже мусульманам пришлось вкусить того ужаса, который испытывали евреи в течение 26 дней первого раунда боев. Израильтяне решили не церемониться. Снаряды сыпались весь день и всю ночь. После первых двадцати четырех часов арабские жители поняли то, о чем Телль догадался уже на первых минутах - их ждала нелегкая судьба.
Что касается других фронтов, то с утра 9 июля там разразился циклон израильских атак. На севере они захватили важные позиции вокруг городов Шфраан и Назарет. В центре лишь просчеты армейской разведки и тактические ошибки на местности стоили им вполне ожидаемой победы, и город Дженин остался в арабских руках. Но самый важный и яркий успех достался им прямо у ворот Тель-Авива в городах Лод (арабское название Лидда) и Рамле. Эти города имели поистине стратегическое значение для новорожденного государства. Общее руководство осуществлял Игал Ядин, а непосредственно войсками на местности командовал Моше Даян, имя которого стало широко известно после этой операции.
Пока арабы грозились "ну, мы вам еще покажем", израильтяне атаковали первыми 9 июля, а 10-го батальон элитного "Палмаха" ворвался в Лод. Город был взят, а два дня спустя был захвачен Рамле. Именно здесь в секторе Лод-Рамле израильтяне перешли к откровенной практике изгнания местного населения с насиженных мест. По улицам деревень колесили их джипы с установленными громкоговорителями, побуждая жителей уехать, "пока не поздно". Более того, старост и других официальных лиц приглашали в передовые штабы и от них ультимативно требовали того же, обещая лишь транспорт для вывоза пожитков. Последовала новая волна арабского "исхода", то есть бегство жителей.
Возле местечка Лод располагался единственный международный аэропорт Палестины той поры, построенный англичанами. Сейчас он является главным аэропортом и носит имя Бен-Гуриона. В июле 1948-го бежавшие арабы в спешке не успели (или не сообразили?) разрушить его, а спустя сутки израильтяне уже использовали его для приема тяжелых самолетов с припасами для своей армии.
В 30 километрах южнее, в арабском городе Миждаль (сейчас это часть Ашкелона), располагался штаб египетских сил. Миждаль контролировал весь северный Негев. Тут же находился бывший пост английской полиции, точнее, целый форт под названием Ирак Свидан. Обескураженные арабскими провалами на всех других фронтах, 12 июля египтяне атаковали киббуц Негба, находившийся от Свидана всего в четырех километрах. Последовало жестокое сражение. Несколько сотен киббуцников, в тех же комбинезонах, в которых они ухаживали за скотом, и с устаревшими маузерами сумели отбить наступление солдат регулярной армии.
Не прошло и недели, как арабы первыми запросили перемирия. Их громкие крики об ожидаемой победе 9 июля оказались лишь сотрясанием воздуха.
Когда это сообщение пришло в Нью-Йорк, Трюгве Ли, тогдашний Генеральный секретарь ООН, распорядился срочно задействовать всех своих посредников.
Новость об объявленном прекращении огня послужила холодным душем для Шалтиеля и его штабистов. Они-то рассчитывали на целый месяц боев, и на первую неделю-две не планировали чего-то существенного, намереваясь сначала "размягчить" арабскую оборону шестидюймовыми снарядами. Утром 15-го он узнал, что перемирие должно вступить в действие в субботу 17 июля, в 5 часов утра. Итак, у него в распоряжении оставалось уже менее 48 часов.
Немедленно было созвано заседание штаба, на котором Шалтиель объявил, что новое перемирие будет несомненно означать конец войне и, значит, Старый город со всеми его еврейскими святынями, включая главную - Стену Плача, останется в арабских руках на целые поколения вперед. Первоначально предполагалось окружить город со всех сторон, оставив только один выход, и затем минометным огнем заставить жителей бежать. Но времени на это уже не было, оставалось одно - прямая атака на стены. Это было рискованно и могло повлечь серьезные потери. Но альтернативы уже не было. Чтобы убедить некоторых из все еще колеблющихся соратников, Шалтиель вскрыл им своего "козырного туза" под названием "Конус". Это был заряд динамита, действительно, в виде конуса и весом в 350 фунтов. Изготовивший его физик Джоель Раках заверил Шалтиеля, что если установить "Конус" на металлической треноге ровно в шести дюймах от стены, то грянувший направленный взрыв гарантированно сделает в этой стене пролом достаточных размеров.
Грядущей атаке присвоили название операция "Кеддем" (Древность).
Все приказания были отданы, и офицеры приступили к подготовке. Тем временем Шалтиель занялся другим вопросом. Будучи полностью уверенным в успехе предстоящей операции "Кеддем", он назначил временную администрацию, которая будет заниматься всеми вопросами сразу после освобождения Старой крепости. Во главе был поставлен профессор химии Давид Амиран. Профессор отнесся к порученному делу с такой же основательностью и вниманием к мельчайшим деталям, словно готовил серию важнейших химических опытов.
Он собственноручно написал "Приказ № 1 к населению". Там было десять пунктов. Пункт первый - в городе объявлялся строжайший комендантский час. Все оружие на руках у населения должно быть немедленно сдано. Всем участникам регулярных и нерегулярных формирований предписывалось зарегистрироваться как таковым. Специальный отряд военной полиции должен был взять под охрану все мусульманские, иудейские и христианские святыни. Населению приказывалось немедленно вернуться к нормальной жизни.
Этот "Приказ" был распечатан на больших листах сразу на трех языках арабском, иврите и английском. Специально выделенный отряд "Гадна" должен был расклеить его копии на всех столбах и стенах. Срочно отпечатали временные деньги для хождения внутри города. Всем членам новой администрации и активистам раздали нарукавные повязки бело-голубого цвета с шестиконечной звездой. На крупноразмерной карте Старого города Амиран собственноручно выбрал место своей будущей резиденции. Он показал на квадратик, обозначавший здание почтамта сразу за Яффскими воротами, и сказал присутствующим, что с завтрашнего дня его искать только там.
Тот жертвенный ягненок, который стоял привязанным во внутреннем дворике в ночь на 18 мая, уже давно был съеден. Поэтому срочно нашли еще одного и привязали его там же. Тем временем Шалтиель собственноручно написал свою завтрашнюю речь и даже вслух прорепетировал ее своим подчиненным. Первый абзац гласил: "Я имею величайшую честь сообщить, что силы города Иерусалим освободили весь город и с гордостью передают его народу Израиля!"
И на этот раз атака планировалась все в тех же местах, что и в мае. Для ее реализации выделялись все свободные силы. Кстати, обозначения объектам дали весьма любопытные. Новые ворота были закодированы как "Париж", Яффские как "Москва", а ворота Сиона - "Берлин". "Париж" и "Москву" должны были освобождать группы "Иргун" и "Штерн", каждая где-то по 150 человек, но их действия предполагали быть только отвлекающего характера. Основной отряд в 500 человек направлялся к "Берлину", ему же передавался и "Конус". В штабе Шалтиеля не знали, что "штерновцы", в противоречие отданным приказам, уже запланировали уничтожение главных мусульманских святынь - мечетей "Купол на камне" и "Аль-Акса", что позволило бы им осуществить свою мечту - реконструировать иудейский Третий Храм.
В 10 часов вечера первый минометный снаряд упал в пределах Старого города. В следующие три часа там обрушились 500 снарядов, столько же, сколько падало в Западном Иерусалиме за три дня.
Телль знал, что это значит, - тот штурм, которого он ждал, уже начался. Он отдал свой приказ: "Бог с нами. Пусть каждый правоверный приготовится выстоять или умереть. Мы будем защищать Святой город до последнего человека и последнего патрона. Сегодня никто не отступит". Его слово посыльными и по телефону передали на все посты.
В той спешке, что предшествовала, евреи упустили одну важную деталь никто не подумал, как дотащить "Конус" до нужной точки. Взвод саперов, с руками, содранными в кровь, попеременно меняясь, тащили его вверх и вверх среди могил армянского кладбища. Вновь арабы стали сбрасывать скомканные зажженные газеты. В мерцающем свете капитан Махмуд Мусса увидел непонятное для него зрелище - группа атакующих толкала перед собой что-то, напоминающее тележку уличного торговца овощами. Но этот "овощ" был совсем другого рода.
В два часа ночи пришло первое обнадеживающее сообщение; в "Париже" "Иргун" сумел проделать брешь в Новых воротах. Тут же радист известил Шалтиеля, что "Конус" на месте и запал приведен в действие. Глаза его были прикованы к месту, где он ожидал кульминации дня.
...Невероятно ослепительная вспышка озарила затененный город, и оглушительный рев потряс здания. Абрам Узиели, вспомнив древнюю легенду о павших стенах Иерихона, воскликнул: "Ну все, стены рухнули перед нашими трубами". Абрам Зореа, командир батальона, услышал, как кто-то закричал с передового НП: "Она сработала!" "Вперед, вперед!" - стал он поднимать своих солдат.
В клубах серого дыма они стали карабкаться к пролому. Неожиданно им навстречу вылетел какой-то растерзанный человек. Зореа не сразу узнал его это был командир штурмовой роты. "Я не понимаю! - кричал он. - Весь этот гром - и никакого результата. Там только закопченное пятно на стене!" Он оказался прав - пролома не было, а чудесный "Конус" оказался всего лишь шумной петардой.
Когда Шалтиель узнал об этом, он как будто сразу постарел на 10 лет, свидетельствовал Ешу Шифф.
Последовала сумятица и состояние, близкое к панике. Обескураженные бойцы по склону горы посыпались вниз. Увы, все их усилия оказались напрасными. Наконец, офицеры кое-как пришли в себя и поспешили в штаб. Абрам Зореа стал настаивать на переброске своего подразделения в "Париж", чтобы воспользоваться проломом, сделанным "Иргуном".
Шалтиель посмотрел на часы: уже было начало пятого, и небо стало сереть. "Нет, поздно, я не могу нарушить приказ о прекращении огня". В это время, подгоняемые выстрелами со всех сторон, боевики "Иргуна" уже стали выбираться обратно в Новый город.
...И этот ягненок получил неожиданное прощение и возможность прожить, пока не вырастет во взрослое животное... Листовки, плакаты и нарукавные повязки Давида Амирана уже оказались ненужными...
...Спустя пару дней автор "Приказа № 1" опять приступил к написанию своих "химических" лекций...
От Шейх Джерра на севере до квартала Талбия на юге город оказался разрезанным на последующие 19 лет.
На этом бои в районе Иерусалима действительно закончились, и если мир так и не наступил, то стрельба прекратилась почти на двадцать лет.
С наступлением июльского перемирия карта Палестины трансформировалась еще раз. Ясно было одно: израильские позиции стали более прочными и надежными. ООН в Нью-Йорке была обеспокоена все более ухудшавшейся ситуацией на Ближнем Востоке. Все громче звучали голоса о необходимости стабилизировать обстановку. Графа Бернадотта наделили новыми чрезвычайными полномочиями. Он сформулировал новый мирный план, по которому вся пустыня Негев отдавалась Египту. План был вполне приемлем для египтян и британцев, но совсем не устраивал израильтян, которые сочли, что он является отступлением от резолюции 29.11.1947.
Пока израильское правительство формулировало и заявляло свои протесты и несогласия, экстремисты действовали быстрее. 17 сентября прямо в центре Иерусалима Фольке Бернадотт попал в засаду и был убит. Ни для кого не было секретом, что это совершили боевики группы "Штерн". Бен-Гурион был в ярости: "Арестовать всех вождей "Штерна"! Окружить их базы! Конфисковать все оружие! Пристрелить всех, кто будет сопротивляться!" Но подлинные убийцы так никогда и не были арестованы.
Итак, погиб еще один швед, который, как и Рауль Валленберг, в годы войны отдал столько сил, спасая евреев от газовых камер нацистских концлагерей. Но если первый пал от рук наших чекистов, то второго "уложили" соплеменники спасенных им жертв, что совсем не делает им чести.
* * *
Первая арабо-израильская война постепенно шла к концу, только ни арабы, ни израильский Генштаб об этом еще не знали. Что знал еврейский Генштаб, так это намечать следующую задачу и затем приступать к ее реализации. Со стороны арабов все ярче высвечивал уже упомянутый фактор "пе серье".
Очередной раунд схватки начался 15 октября. Теперь это были израильтяне, кто завязал сражение за Ирак Свидан. Египтяне славились особым упорством и умением защищать укрепленные позиции. Семь раз подряд в течение нескольких дней израильтяне ходили в атаку на этот форт, пока на восьмой они не взяли его. Затем израильские солдаты обошли ряд египетских позиций и 21 октября приступили к освобождению (захвату?) столицы Негева, библейского города Беэршева. Все тот же несгибаемый Узи Наркисс, который после Кастеля был переброшен к воротам Сиона, затем едва не взял Старый город, а теперь отвоевывал столицу Негева, свидетельствовал: "Взять Беэршеву оказалось сравнительно легко, видно, к этому времени египтяне уже устали и в значительной степени утратили свой боевой дух".
Сначала их оттеснили в центр города, где они несколько часов отстреливались из здания центрального полицейского управления, затем была взята главная мечеть города, и в 9.15 утра 22 октября штаб бригады "Харель" получил по радио сообщение: "Вся Беэршева в наших руках". В 15.00 того же дня было объявлено очередное перемирие. "Пе серье, пе серье".
Армия присоединила к своему государству новые территории. Был освобожден киббуц Яд-Мордехай, который в течение пяти месяцев, с конца мая, находился в руках египтян. Это было печальное возвращение, вернувшиеся киббуцники первым делом приступили к перезахоронению своих павших, в соответствие с иудейскими традициями, затем начали восстанавливать разрушенное.
Тем временем на севере, в Галилее была запущена операция "Хаярем", которая должна была покончить с "иностранной" армией Эль-Каукджи и отодвинуть границу с Ливаном и Сирией на линию плана ООН от 29.11.1947. Операция была блестяще исполнена и увенчалась полным успехом. Самое главное, арабы, жители Галилеи, "не убежали", они предпочли сдать оружие, как им было предписано, и остаться жить в новом государстве. Многие из них, "избавившись от Каукджи, приветствовали новую власть", - так, по крайней мере, пишут израильские публицисты.
В этих же местах жили и друзы, которые исповедовали разновидность Ислама. Глядя на ту драму, что разворачивалась у них на глазах в течение полугода, в ноябре они тоже решили сдать свое оружие и стать полноправными гражданами нового государства.
В ноябре израильтяне стали делать все более серьезные вылазки в пустыню Негев. В бригаде "Гивати" был даже сформирован кавалерийский отряд, который скакал в тех местах, которые были недоступны для механизированных войск.
Где-то в ноябре окончательное перемирие установилось на иорданском фронте. Только на египетском всё упрямились, наверное стараясь скрыть от общественности провал всех своих усилий.
В ночь с 22 на 23 декабря начальник оперативного отдела Генштаба Игал Ядин отдал приказ: "Изгнать противника за пределы священных рубежей нашей родины".
Ицхак Рабин и Игал Аллон были во главе войск, которые приступили к освобождению Восточного Негева. Боевые действия развивались достаточно быстро, и 27 декабря началась решающая битва за ключевой пункт Нитцана. Когда он был взят, сражения перешли уже на собственно египетскую территорию. Большое количество пленных свидетельствовало, что по крайней мере для себя лично многие египетские военнослужащие считали войну проигранной.
После этого их руководители заявили, что они готовы к переговорам о постоянном перемирии.
Эти переговоры начались в январе нового, 1949 года на острове Родос. 24 февраля соглашения были подписаны.
В ответ на окончательное прекращение огня египтянам разрешили вывести войска из так называемого "котла Фаллуджа". Их командующий, генерал Саид Таха, которого израильтяне называли "Суданский тигр", сражался хорошо и заслужил их уважение. Свернув знамена, его войска отправились в Каир, а в так называемую "полосу Газа" - что было частью сделки - переселились тысячи палестинцев, покинувших свои земли и очаги.
Тем не менее дело шло к миру. 14 февраля 1949 года в здании Еврейского Агентства в Иерусалиме Бен-Гурион открыл первую сессию израильского парламента "Кнессет", которую он назвал "послевоенной".
А 1 марта начались переговоры с делегациями Ливана и Трансиордании. Пока они шли, израильская армия завершила последнюю операцию этой войны 10 марта ее отряд без боя занял Эйлат, обеспечив своему государству выход к заливу Акаба, соединенному с Красным морем (правда, в то время это была крошечная бедуинская деревушка, расположенная возле поста полиции).
Переговорный процесс еще шел; между мартом и июлем 1949 года был подписан целый ряд двусторонних соглашений между Израилем и его соседями.
Открытые боевые действия закончились. Но это был не мир, который следует за войной, а всего лишь перемирие, то есть, как заявила арабская сторона, "состояние войны не прекращалось".
Итоги войны были следующими:
1. Израиль захватил 1300 кв. км территорий и 112 деревень, первоначально передаваемых арабскому государству по плану Раздела; арабы удержали 330 километров и 14 населенных пунктов, которые бы иначе относились к еврейскому государству.
2. Израиль потерял 6000 человек только убитыми, то есть один процент от своего тогдашнего населения. В одном Иерусалиме погибло и было ранено 2 тысячи военных и гражданских лиц. Как заявил позднее Ицхак Рабин: "Это была самая длительная, самая тяжелая война с наибольшим количеством жертв у нас". Потери арабов были выше.
3. Но мертвые хоть могли упокоиться в своих могилах, судьбы некоторых живых будут страшнее, особенно 500-900 тысяч (цифры разнятся в разных источниках) палестинских беженцев, изгнанных или убежавших с родной земли, поддавшись панике. Теперь их страдания будут в значительной степени определять характер ближневосточного конфликта.
И последнее. В мае 1949-го, спустя ровно год после 14 мая 1948 года, Израиль приняли в члены ООН. Когда его делегация, возглавляемая министром иностранных дел Моше Шаретом, вошла в зал Ассамблеи, большинство членов мирового собрания поднялись с мест и встретили ее аплодисментами.
Но поднялись и другие. Это были все до одной делегации арабских стран, которые покинули зал заседаний, в знак протеста против появления там израильтян.
Война закончилась, но только из этого факта уже можно было догадываться, что ожидало "Святую землю" на десятилетия вперед.
Часть вторая
"Самая неожиданная",
или Синайская кампания
Операция "Кадеш" - она же "Мушкетер" - она же тройственная агрессия. Израиль наносит удар. - Египет берут в "клещи". - Город-герой Порт-Саид. Зонтики парашютов в небе Египта. - Суэцкий канал заблокирован. - Возмущение мировой общественности. - Объявление перемирия. - Планы захватчиков сорваны. - В редком примере единодушия США и СССР лишают агрессоров плодов победы. - Торжество Насера и зловещее предсказание Голды Меир.
Война 56-го года, или, как ее называют в Израиле, "Синайская кампания", была первой, которую развязал именно Израиль. Если в 48-м инициаторами первой войны все-таки считались арабские страны, которые послали свои армии против новорожденного государства, то в 56-м это был маленький Давид, который нанес удар огромному Голиафу.
Правда, израильские полемисты всегда приводят тот довод, что инициированные ими военные действия были всего лишь ответом на многочисленные акты диверсий и саботажа, что совершали палестинские партизаны с баз, расположенных в секторе Газа.
К этому времени во главе Египта встал президент Гамаль Абдель Насер, он же полковник, а ранее тот самый капитан, который в мае 48-го с Каирского вокзала "Аббасия" уезжал на далекий палестинский фронт. Спустя шесть месяцев в составе 9-й пехотной бригады он очутился в так называемом "котле в Фалудже", где израильтяне блокировали несколько тысяч военнослужащих египетской армии. Их окружение затянулось, однако "воины Аллаха" упорствовали и сдаваться не желали. Так закончился 1948 год. Поскольку уже начались переговоры о перемирии, активные боевые действия прекратились как бы сами собой. Но вместе с тем израильтяне не разжимали тиски своего окружения.
Египетские командиры, несомненно, догадывались, что стоит только еврейскому Генштабу принять определенное решение, да еще подбросить дополнительные силы и средства, как судьба окруженных стала бы совсем печальной. Но сионистский противник пока не шел на какое-то обострение сложившейся ситуации, видимо заранее определив 9-й бригаде роль заложника или монеты в какой-то сложной и малопонятной дипломатической игре...
...Долгими вечерами, сидя в насквозь промокшей от январских дождей палатке, вели свои нескончаемые разговоры офицеры Гамаль Абдель Насер, Закария Мохиэддин, Салах Салем и другие. Эти беседы носили весьма откровенный характер, ведь никаких "особистов" среди них определенно не было, а находившиеся там же военные священнослужители-мусульмане занимались исключительно своими религиозными делами и в политику не лезли... Тематика этих разговоров была одна и та же - в чем причины столь унизительных поражений, понесенных египетской армией? Постепенно эти капитаны и майоры пришли к выводу, что во всем виновато тогдашнее руководство Египта, а именно: "прогнивший режим короля Фарука".
Пройдет не так много лет, и эти тридцатилетние мужчины займут высшие государственные и военные посты в Египте. Как позднее свидетельствовал вице-президент Египта З. Мохиэддин: "Палестинская война была одной из причин осуществления нашей революции 23 июля 1952 г. Под конец нашего "сидения в Фалудже" уже родилась наша организация "Свободные офицеры"...
Таким образом, ни король Фарук, ни гнусная камарилья его проворовавшихся царедворцев не догадывались, что их судьба была фактически определена в песчаных окопах восточного Синая, на излете полета пули от израильских позиций.
При этом Насер и его соратники были в курсе, что первой жертвой Палестинской кампании уже пал премьер-минстр Нукраши-паша, который погиб в результате совершенного на него покушения в декабре 1948 года. Но "Свободные офицеры" здесь были ни при чем, этот акт совершили скорее всего фанатики из группировки "Братья-мусульмане", которые почему-то сочли, что именно он повинен во всех несчастьях, обрушившихся на это арабское государство...
Та первая война определенно шла к концу. Между противниками начались неизбежные в тех обстоятельствах контакты, связанные с грядущим разъединением войск. В один из дней к позициям батальона Насера приблизился под белым флагом израильский джип. Навстречу им вышел сам Насер. Начался непростой разговор, но лед отчуждения был сломан, когда прибывшие попросили принять от них в знак доброй воли апельсины. В свою очередь, они попросили разрешить их священнослужителям забрать тела павших израильских солдат, которые все еще лежали на "ничейной земле". Такое разрешение было дано.
В другой ситуации, словно бы повторяя пример Шалтиеля и Телля на Иерусалимском фронте, встречались генерал Саид Таха и противостоящий ему командир такого же высокого ранга Игал Аллон. У каждого из них был свой сопровождающий - офицеры Гамаль Насер и Ицхак Рабин, и фактически это была первая встреча будущих глав двух государств. Надо полагать, данная беседа не состояла из бессмысленных обвинений и оскорблений, потому что под занавес египетская сторона была даже приглашена на совместный ужин в недалекий киббуц Гат. Они приняли это приглашение, но следующий подобный ужин состоится... лишь через тридцать (!) лет.
Такая атмосфера определенного взаимного доверия, помимо прочего, тоже сыграла свою роль. После подписания соглашений на острове Родос египетским военнослужащим было позволено уйти домой с оружием в руках, и позднее в Каире был даже проведен парад по случаю окончания войны...
23 июля 1952 года "Свободные офицеры" совершили антимонархическую революцию в Египте. Король Фарук был низвергнут, но ему, в отличие от нашего Николая Второго (Кровавого, как нарекли его большевики), подарили жизнь. После того как он подписал свое отречение, ему позволили забрать семью, и 26 июля на борту яхты "Махруса" он отбыл в изгнание в Италию. На сборы было дано 6 часов. Несомненно, они прошли в весьма интенсивном темпе, так как на яхту было занесено и погружено аж 204 чемодана с личными пожитками королевской семьи. Просто из любопытства просим обратить внимание на следующее: по приказанию Насера, все средства и драгоценности королевской семьи остались в Египте, так же как, естественно, и многочисленные дворцы и поместья. Даже его дорогостоящие коллекции редких монет, марок и бабочек были объявлены достоянием народа.