Страница:
Взрыв "лимонки" наконец-то всполошил обитателей наверху. Один из постояльцев сумел дозвониться до поста британской полиции и сообщить им, что на гостиницу совершено нападение с применением ручной гранаты, срочно нужна помощь... Отвечавший с того конца буркнул что-то нечленораздельное и бросил трубку. Помощь пришла только утром, когда уже было нужно разбирать развалины. Женщины пытались уложить переполошенных детей, мужчины в пижамах, стоя в общем холле, долго дискутировали, стоит ли спускаться вниз под таким дождем...
Бикфордовы шнуры отсырели и не хотели разгораться, наконец-то два характерных оранжевых огонька замерцали во тьме... "Ну все, бежим!" громко крикнул, естественно на иврите, командир. Боевики затопали наверх, как позднее свидетельствовал один из выживших, этот крик и топот он услышал за минуту до взрыва... Автомобили рванули от отеля... спустя секунды взрывчатка сдетонировала, и казалось, все три этажа поднялись в воздух, чтобы затем упасть водопадом камней. Взрыв был слышан всему Иерусалиму...
Погибло 37 человек, такое же количество получили ранения и контузии. Больше всего прибывших утром спасателей поразил вид обезумевшей арабской женщины, которая на руках баюкала оторванную голову своей маленькой дочурки...
* * *
Городской автобусный маршрут № 2 прекратил свое
существование. У Яффских ворот арабы возвели огромную баррикаду, и все сообщение с Еврейским кварталом было прервано. Ни одного грамма пищи или литра воды уже не поступало жителям, более того - заканчивалось молоко для младенцев и керосин для приготовления пищи.
Еврейское Агентство обратилось с бурными протестами к британским властям. Последним нужно было бы только отдать приказ, и в течение дня баррикада была бы снесена, но они предложили более простое - на их взгляд решение: эвакуировать Еврейский квартал. Ответом было решительное "нет". Тогда был предложен компромисс: англичане обязались обеспечить сопровождение одного конвоя в неделю при условии, что он предварительно будет подвергнут тщательному досмотру, т.к. доставка любого оружия и боеприпасов была категорически запрещена.
Агентство согласилось, оговорив при этом, что оно не будет побуждать жителей к выезду, на чем так настаивали британцы.
* * *
Помимо официальной "Хаганы" в состав еврейских сил входили и экстремистские группировки "Иргун" и "Штерн". Они с готовностью взялись за осуществление политики "террора и запугивания". Один из таких актов был совершен 7 января. Предварительно с городской СТО был угнан британский полицейский автомобиль-фургон, также имелось несколько припасенных полицейских униформ. В фургон загрузили 200-литровую бочку, набитую взрывчаткой, гвоздями, болтами и гайками. На задание пошло пять человек, впереди рядом с шофером сидел командир группы. Возле бочки расположился Ури Коген, ему предстояло привести этот дьявольский заряд в действие. Два последних "коммандоса" были вооружены автоматами, и им поручалось прикрытие огнем.
Фургон беспрепятственно вкатил в самый центр Арабского города, причем стоявшие на посту "джихадовцы" не обратили на британскую полицейскую машину никакого внимания.... Командир подал сигнал готовности, и Ури Коген привел запал в действие. Автомашина притормозила на остановке, створки задних дверей были распахнуты. Ури толчком скатил бочку наружу. Его поразил вид десятков ошеломленных лиц. "Казалось, они увидели самого сатану". Он поторопился захлопнуть дверцы изнутри. Автомобиль резко тронулся, а толпа, словно под гипнозом, как кролик перед пастью удава, недвижимо стояла на месте. И грянул взрыв... 17 убитых на этот раз. Фургон зигзагами пошел по улице. Спохватившиеся караульные с разных сторон обрушили на него огонь. Машина была остановлена, и диверсанты бросились врассыпную. Троих уложили на месте, один погиб пару дней спустя. Единственный оставшийся в живых Ури Коген - был ранен, прооперирован и дожил до наших дней.
Евреи вновь увеличили счет с той стороны.
"Жизнь для евреев должна стать адом!" - так можно было резюмировать реакцию сторонников Муфтия после совершения этих актов. Они не остались в долгу, и в центре Иерусалима разгорелась война "бомбистов". Тем не менее уничтожение отеля "Семирамис" и кровавое злодеяние на автобусной станции привели к ожидаемым результатам. Отъезд евреев из смешанных кварталов остановился, а арабы стали выезжать из города во все больших количествах. Боевики "Иргуна" и "Штерна" своими действиями сумели вызвать поистине психоз в стане своих противников.
* * *
Всю неделю арабский пастух перегонял свою отару овец с места на место. Со своим подпаском он то удалялся, то приближался к недалекому Эль-Кодсу, при этом внимательно осматривая каждую складку на местности, каменистый склон или неглубокую расщелину. Но это был не простой пастух, а один из предводителей местного "тейпа" по имени Харун Бен Яззи. Он выполнял личное поручение Абделя Кадера, относительно детальной разведки всех подходов к "святому городу".
Настало время претворить в жизнь данное обещание.
Абу Мусса правильно рассудил, что воздвигнуть постоянное заграждение где-нибудь у входа или на выходе из "бутылочного горлышка" Баб-эль-Уэда было бы несложно, но сразу возникал риск серьезной конфронтации с англичанами. Это было бы не в интересах арабов. Поэтому временно была принята более подходящая тактика "летучих засад". В развевающейся "куфии", умело манипулируя винтовкой, Абдель Кадер лично возглавил первую серьезную атаку, когда было сожжено сразу несколько еврейских грузовиков. Абдель Кадер был удовлетворен; оставив указание своим соратникам "действуй, как я", он отбыл по другим делам.
Таким образом, сразу осложнилась ежедневная задача доставки в Иерусалим 30 грузовиков с питанием, необходимым для выживания жителей.
Не перечислить, сколько бед и забот обрушилось на мэра еврейской части Иерусалима Дова Джозефа уже в первые дни 1948 года.
Первая опасность - отсутствие каких-либо серьезных запасов продовольствия. Предвидя дальнейшее ухудшение ситуации, Джозеф дал распоряжение секретно печатать бланки продовольственных карточек.
Жителям также угрожала вторая опасность - умереть от жажды. Водоснабжение шло из местечка Рас-эль-Айн, и город можно было поставить на колени без единого выстрела. Достаточно было одного заряда динамита в удачном месте под акведуком. Дов Джозеф распорядился учесть все возможные подземные емкости, постепенно заполнить их водой и опломбировать.
Электроэнергия. Единственная существующая электростанция требовала для вращения генераторов 3 тонны горючего в день. Необходимо было сделать его запас.
Медицинская помощь. Основной госпиталь находился на горе Скопус, в некотором отдалении от города.
Учитывая возможность его изоляции или блокады, было решено открыть несколько вспомогательных медицинских пунктов в городе, также приступить к созданию банка крови. И наконец, самая критическая задача. После первых серьезных и удачных попыток арабов прервать снабжение города прозвучало предложение эвакуировать женщин и детей. Это сразу бы уменьшило население Иерусалима вполовину, если не на две трети.
После долгих раздумий Дов Джозеф отказался санкционировать этот акт. Соображений было два: столь массовый исход евреев вновь изменит психологический климат в городе, который только-только был поправлен после событий 4 и 7 января. И второе: если дойдет до "серьезного", то наверняка мужчины будут защищать своих близких с большей стойкостью и упорством, чем просто пустые дома.
Дов Джозеф не питал иллюзий относительно судьбы, что ждала их в случае захвата города противником.
Но позволить уйти из города сначала женщинам, потом мужчинам и вновь повторить год 70-й - это было бы недопустимо. Он знал, какая ответственность ложилась на его плечи с этой минуты.
* * *
Опять глубокая ночь (но без дождя). Грузовик остановился у входа в Менора-клуб, в пригороде Иерусалима.
Пять человек, оснащенные на этот раз не динамитом, а слесарным инструментом и веревками, направились вглубь территории этого аристократического заведения. Там на лужайке на невысоких пьедесталах были установлены две небольшие турецкие пушки в качестве одного из символов победы Британии над империей Оттоманов.
Времени для бригады рабочих потребовалось не очень много - орудия были аккуратно сняты и увезены в неизвестном для британской армии направлении.
А утром предводители "Хаганы" могли поздравить себя, что у них появилась своя артиллерия. Факт кражи этих старинных пушек лишний раз свидетельствовал, насколько нуждалась еврейская сторона в тяжелом оружии.
...Спустя пару дней инженеры убедились, что в том состоянии, в каком они есть, пушки уже непригодны для нормальной стрельбы. Тогда они были переделаны в две "давидки" (по имени изобретателя Давида Лейбовича).
"Давидка" представляла собой своеобразный миномет, который стрелял снарядом, изготовленным из куска водопроводной трубы. Снаряд, в свою очередь, набивался взрывчаткой, гвоздями и болтами. Вообще дальность действия и его поражающий эффект вызвали бы только насмешки у профессиональных артиллеристов вермахта или Красной армии. Но ценность "давидки" была в другом - громоподобный оглушительный разрыв снаряда, как правило, сеял панику в стане врага, а паникеры в очередной раз рассказывали, что евреи вновь применили свое "секретное оружие".
Противник, конечно, не оставался в бездействии. Помимо официальных поставок в арабские армии, оружие, так сказать чисто в индивидуальном порядке, выменивалось, выманивалось, похищалось и покупалось в многочисленных британских гарнизонах, еще стоявших в государствах и княжествах Арабского Востока. Как уже говорилось, все больший размах приобретали раскопки в Ливийской и Западной пустыне в Египте.
Но здесь со всей очевидностью в очередной раз проявились все те внутренние разногласия и арабское соперничество, которые так часто сводили на нет все их усилия в борьбе с сионистским противником.
Выкопанное бедуинами оружие сразу становилось предметом спора, и на него претендовали египетские "братья-мусульмане", палестинские арабы и просто уличные бандиты. Караваны грабились, оружие отнималось, и пока очередная партия пистолетов или ружей прибывала в Рамаллах или Наблус, она обычно перекупалась несколько раз. В эту зиму германская винтовка системы "маузер" - часто со следами ржавчины и изношенным механизмом - стоила на "суке" до 100 фунтов, в то время как в чешском оружейном раю под названием "Зброевка", где усердно трудились "коммерсанты" Азиз Керин и Эхуд Авриель, за ее новейший и более совершенный образец запрашивали только четверть указанной суммы.
* * *
Дамаск той зимой был поистине бурлящим городом. Слово Филистын звучало повсюду. На Центральном "суке", там, где традиционно торговали роскошными вышивками и шелками, которыми так славился Дамаск, теперь в открытую предлагали совсем другой товар, в частности германские "маузеры" и французские "лебели", английские автоматы и даже новейшие американские "базуки", которые тогда считались весьма совершенным оружием. В одном из пригородов, совсем недалеко от скромного мавзолея, где захоронен самый блестящий генерал Ислама - Саладин, разместился штаб генерала Исмаила Сафуата, который теоретически объединял под своим командованием все силы, противостоящие еврейским поселенцам (и мировому сионизму).
Эти силы уже включали:
- формирования Муфтия, то есть "Воинов джихада";
- "Армию освобождения", которую должны были составить добровольцы, финансируемые Лигой;
- и даже регулярные арабские армии.
Однако Сафуат Паша осознавал, что реально его власть распространялась разве что на горстку подчиненных ему офицеров. Впрочем, не отличаясь от многих своих коллег, иракский генерал соединял в себе великолепное "владение глаголом" с решительным отказом посмотреть реальности в лицо. Он уже пообещал арабским войскам "триумфальный марш на Тель-Авив". А в ответ на обращение группы палестинцев, что они не могут атаковать еврейские конвои из-за крайней нехватки оружия, он бросил им: "Бомбардируйте их камнями" (?!).
В его штабе работал молодой и очень способный начальник оперативного отдела, иорданец Васфи Телль. Он провел анализ сложившейся ситуации и написал рапорт, выводы которого гласили: "...с учетом удручающего состояния арабских сил, триумфальный марш на Тель-Авив может закончиться только катастрофой".
Ознакомившись с этим отчетом, Сафуат сделал только одну предосторожность - чтобы этот документ не попал в руки членов Лиги. А в частном порядке он заявил Теллю, что если бы арабские правительства знали об этих опасностях, ни одно из них не взяло бы на себя риск отправить своих солдат в Палестину. (А не такая ли была у нас ситуация в декабре 1994 г.?)
Одним из центров политической жизни в Дамаске в то время был старинный аристократический отель "Ориент палас". Помимо обычных постояльцев, в тот период он был заполнен загадочными личностями, включая, очевидно, шпионов, информаторов, доносчиков, агентов влияния, каждый из которых работал на своего хозяина или на нескольких сразу. Здесь для них было широкое поле деятельности. Но появлялись среди них и весьма значительные персонажи, в частности Муфтий Хуссейни. Вместе со своими сподвижниками он занял целый этаж. Хадж Амин не сидел на месте, активно посещая кабинеты высокопоставленных лиц. При этом он всегда имел таинственный вид, и его непременно сопровождали шестеро телохранителей, за вышитым поясом у каждого торчали по несколько кинжалов и пистолетов сразу. Сам Амин Хуссейни не снимал из-под халата пуленепробиваемый жилет - подарок фюрера, и для этого у него были весьма веские причины, т.к. врагов у него в Дамаске было с избытком.
Его безудержные амбиции превратить Палестину в свою собственную вотчину, таинственные убийства, сопровождавшие его восхождение во власть, упрямство и жестокость в достижении поставленных целей не давали ему шанса сохранить или обзавестись подлинными друзьями в арабском мире. Начиная с декабрьской конференции Лиги он неустанно требовал, чтобы все собранные деньги и оружие передавались именно ему. В принципе он вообще был против создания Армии освобождения с привлечением туда многочисленных добровольцев. "Зачем нужна эта армия иностранцев, когда у меня в Палестине есть тысячи мужчин, готовых вступить в бой, если им только дать оружие?.."
Но в Дамаске Хадж Хуссейни убедился, что он далеко не всесилен, и имел ряд весьма неприятных для его самолюбия сюрпризов. Первый удар - точнее "холодный душ" - он получил от Исмаила Сафуата. Их встреча была далека от сердечности. Иракский генерал впрямую обвинил его в разворовывании средств, краже оружия, коррупции, кумовстве и стремлении назначать на ответственные посты лиц, исходя из политической лояльности, а не военной компетенции.
Генеральный секретарь Лиги Аззам Паша зашел с другого конца, и вообще он действовал тоньше. Он заявил следующее: "...после раскрытия ужасов "Холокоста" мир полон симпатии к евреям, и этим объясняется почти единогласная резолюция спецсессии ООН по разделу Палестины... но будут ли европейские народы столь снисходительны к палестинским арабам, если узнают, что в свое время их руководитель
пользовался покровительством Адольфа Гитлера и Йозефа Геббельса?"
И наконец, дал о себе знать король Абдулла. Иорданский монарх впрямую заявил, что будет враждебно относиться к любому правительству в Палестине, если во главе его встанет Муфтий Хуссейни.
К этому времени в Армию освобождения записалось столько добровольцев, что ее уже невозможно было игнорировать. И произошел второй раздел Палестины. Было решено, что вся северная часть страны будет отдана Армии освобождения, Муфтию и его формированиям поручили сектор, где находится ось Иерусалим - Яффа.
И затем Амин Хуссейни потерпел самое серьезное крушение своих надежд. Он вообще-то надеялся если не впрямую подчинить себе Армию освобождения, то хотя бы поставить во главе ее своего человека. Этого не случилось; во главе Армии был поставлен его враг, которого звали Фавзи Эль-Каукджи. Он был уроженец северного Ливана, но со своим оплывшим лицом, толстой шеей и светлыми, коротко остриженными волосами он больше напоминал представителя германской расы. Этой расой он восхищался на протяжении многих лет, начиная со времен Первой мировой, когда молодым лейтенантом турецкой армии начинал свою службу под водительством генерала фон Кройсса. Тогда же на земле Палестины он заработал свою самую почитаемую им награду "Железный крест 2-го класса".
Когда Оттоманская империя рухнула, он работал на англичан против турок, затем против англичан в пользу немцев и т. д. Когда в 1941 году в Ираке разгорелось антианглийское восстание, он, естественно, очутился в гуще событий, получил под это дело "кредиты" в виде денег и оружия, затем он вовремя исчез, "проглотив", как утверждали сторонники Муфтия, "и деньги, и оружие".
Правда, к этому времени он очень вовремя получил ранение и под этим предлогом эвакуировался в Германию, где прошел курс лечения (очевидно, продолжавшийся и за столиками немногочисленных ночных ресторанов, которые еще существовали в стране, проигрывающей войну). Там он увидел очаровательную блондинку и, как восточный принц из "1001 ночи", послал ей на столик два продукта, наиболее ценимых в полуразрушенной столице рейха, бутылку французского шампанского "Вдова Клико" и пачку американских "Camel". С той минуты сердце белокурой Гретхен навсегда принадлежало ее Фавзи, и отныне фрау Эль-Каукджи везде следовала за ним как тень. Совсем другие отношения сложились у него с Муфтием. Хотя вроде бы последний был выше его по положению, "генерал" Эль-Каукджи демонстративно не желал показывать ему своей лояльности или подчиненности. От этого возникла взаимная неприязнь, которая с годами только усиливалась.
Назначение Эль-Каукджи на пост командующего АО объяснялось, видимо, теми соображениями арабских руководителей, что Муфтию и его устремлениям нужно было обеспечить хороший противовес, и во-вторых, армию должен был возглавить не просто политик, а подлинный генерал. И последний тонкий штрих: сирийские власти, очевидно, не совсем доверяли "генералу", поэтому все его выезды из предоставленной виллы контролировались и вообще ограничивались - похоже, сирийцы всерьез опасались, как бы под влиянием той или иной политической фракции Эль-Каукджи вместо киббуцев в Палестине не повел свои войска на министерский квартал в Дамаске.
А войска уже собирались. Радиоволны, объявления в газетах, проповеди в мечетях - все призывали арабов записываться в армию добровольцев для защиты "святых земель". Волонтеры прибывали из перенаселенных кварталов Каира, рынков Алеппо, берегов Тигра и Евфрата, побережья Залива и Красного моря.
Все они устремлялись в Дамаск.
Здесь были рафинированные франкоговорящие ливанцы, образованные сирийцы, египетские "братья-мусульмане", так же озабоченные желанием сбросить свой режим, как и маршировать на Тель-Авив, иракцы, пострадавшие в ходе восстания 1941 года, неграмотные йеменцы и афганцы, черкесы, друзы, курды.
Тут же были идеалисты, авантюристы, воры, грабители, шарлатаны, иными словами, те отбросы общества, которые ненавидели евреев, англичан, французов, свои правительства, для кого объявленный "джихад" был таким же приглашением к будущему грабежу, как и к защите мечети Омара.
Постепенно в бараках местечка Катана, в 40 км от Дамаска, собралась толпа где-то в 4 тысячи человек.
Питание, снабжение, оснащение, экипировка были организованы безобразно. То же самое и с обучением: волонтер, сделавший из своего ружья с десяток выстрелов и метнувший 1-2 учебных гранаты, считался обученным бойцом.
Но были среди них и вполне компетентные в военном отношении люди, а именно: небольшое количество дезертиров из английской армии, немецкие военнопленные, сбежавшие из союзнических лагерей, французы бывшего режима Виши, которые у себя на родине считались преступниками, и даже югославские мусульмане, которые служили в вермахте и прославились своими зверствами в Сербии и Словении. Возврата домой им не было, и они знали, что маршал Тито их всех заочно приговорил к смерти. Вот эти действительно были профессионалами своего дела, в том числе и по "еврейскому вопросу". В случае их успеха киббуцников в северной Палестине ожидала поистине незавидная судьба.
* * *
В те дни, когда Эль-Каукджи и его подчиненные с удовлетворением пересчитывали сотни и тысячи прибывающих добровольцев, в Тель-Авив пришла шифрограмма с другим подсчетом. Эхуд с гордостью извещал Давида, что ему удалось разместить заказы на 25 тысяч ружей, 5 тысяч легких и 300 тяжелых пулеметов, также 50 миллионов патронов. Вместо ожидаемой благодарности он получил телеграмму, которая гласила: "...срочно приступить к закупке танков, пушек и боевых самолетов. О деньгах не беспокойся..."
Авриель понял: за те полтора месяца его отсутствия что-то сильно изменилось на "земле обетованной", раз дело стало так, что винтовками и пулеметами уже не обойдешься.
Вопрос о деньгах всегда является самым непростым на всех уровнях человеческого общества. Деньги нужны всегда. А здесь предстояло создать новое государство, причем в окружении весьма воинственных соседей, которые отнюдь не скрывали своих злодейских намерений. Был отработан план раздобыть эти деньги, и одной из составляющих этого плана стал визит Голды Меир в США. В Нью-Йорк она прибыла рейсовым самолетом, причем в момент прибытия в кошельке у нее была только одна купюра в 10 долларов. Любопытствующий таможенник все-таки не утерпел и спросил: "А как мадам рассчитывает прожить в Америке на столь скромную сумму денег?" - "А у меня здесь семья..." таков был ответ опытной конспираторши-сионистки.
Ее визит продлился месяц с лишним. Практически каждый день она выступала на собраниях и встречах еврейских общин разных городов Америки. Вот суть ее заявлений: "...В ходе последней войны европейское еврейство потерпело национальную катастрофу. В результате развязанного "Холокоста" погибло свыше пяти миллионов наших соплеменников и единоверцев... Сейчас нам предоставлен шанс возродить нашу нацию и государство... но мы находимся во враждебном окружении... Нам не нужно, чтобы парни из Цинциннати или Денвера рисковали своими жизнями для защиты наших жителей в Яффе или Иерусалиме. Более того, понимая все реалии внешней и внутренней политики США, что вам нельзя портить отношения с Великобританией и арабским миром, который вам поставляет нефть, - нам даже не нужно вашего оружия. Нам нужно одно - дайте нам денег! Все остальное мы сделаем сами... Я заклинаю вас дайте нам денег..."
Визит завершился полным успехом. Прибыв в Нью-Йорк с 10 долларами в кошельке, она уехала с 50 000 000, переведенными в банки Тель-Авива, Цюриха, Парижа и Люксембурга. В завершение отметим две вещи: доллар тогда действительно был "золотым", а указанная сумма превышала все доходы Саудовской Аравии от экспорта нефти за весь 1947 год.
Так что денег на танки и самолеты должно было хватить.
Кстати о самолетах. В отличие от Амина Хуссейни и Эль-Каукджи, Давид Бен-Гурион несколько лет провел в Англии, причем он был свидетелем германского "блица", то есть жестоких атак нацистского воздушного флота против городов и военных сооружений Великобритании. Он лично наблюдал, какое морально-психологическое воздействие оказывают современные самолеты, обрушивая свой ракетно-бомбовый груз на население городов и на войска, окопавшиеся на местности. Поэтому на одном из заседаний штаба была поставлена задача - еще не рожденному государству нужен воздушный флот. Но как создать подпольную авиацию в оккупированной стране?
Тем не менее это им удалось. Создание IAF - Israeli Air Force - не является предметом данной книги.
Однако мы считаем необходимым отметить пару фактов, относящихся к началу 1948 года.
В аэроклубе Палестины на тот момент находились четыре официально зарегистрированных самолета марки "Тейлоркрафт". Это была легкая машина с высокорасположенным крылом и кабиной, куда помещались пилот и 1-2 пассажира. (Кстати, именно этот самолет получил кличку "примус" за свое характерное высокое шасси "на три точки".) На каждом из них, на крыльях и хвостовом оперении была нанесена маркировка VQ PAI.
По цене металлолома евреям удалось купить у англичан 20 самолетов абсолютно схожей модели "Остер". Из них механики сумели собрать 13 штук летающих образцов, а маркировка на каждом нанесена все та же - VQ PAI.
Все 13 самолетов интенсивно использовались для обучения пилотов, а озадаченные инспекторы британской гражданской аэронавтики никак не могли установить причины столь ошеломляющей активности самолетиков с маркировкой VQ PAI. Единственное, за чем строго следили евреи - чтобы число аппаратов, одновременно находящихся в воздухе, никогда не превышало четырех. Маленькие невооруженные монопланы служили воздушной "скорой помощью" для удаленных и изолированных киббуцев, сбрасывая им питание и боеприпасы. Они с воздуха следили за ситуацией на дорогах, предупреждая о засадах. Пилоты даже стали практиковать ночные полеты, совершая посадки на отдаленных аэродромах, освещаемых автомобильными фарами.
Бикфордовы шнуры отсырели и не хотели разгораться, наконец-то два характерных оранжевых огонька замерцали во тьме... "Ну все, бежим!" громко крикнул, естественно на иврите, командир. Боевики затопали наверх, как позднее свидетельствовал один из выживших, этот крик и топот он услышал за минуту до взрыва... Автомобили рванули от отеля... спустя секунды взрывчатка сдетонировала, и казалось, все три этажа поднялись в воздух, чтобы затем упасть водопадом камней. Взрыв был слышан всему Иерусалиму...
Погибло 37 человек, такое же количество получили ранения и контузии. Больше всего прибывших утром спасателей поразил вид обезумевшей арабской женщины, которая на руках баюкала оторванную голову своей маленькой дочурки...
* * *
Городской автобусный маршрут № 2 прекратил свое
существование. У Яффских ворот арабы возвели огромную баррикаду, и все сообщение с Еврейским кварталом было прервано. Ни одного грамма пищи или литра воды уже не поступало жителям, более того - заканчивалось молоко для младенцев и керосин для приготовления пищи.
Еврейское Агентство обратилось с бурными протестами к британским властям. Последним нужно было бы только отдать приказ, и в течение дня баррикада была бы снесена, но они предложили более простое - на их взгляд решение: эвакуировать Еврейский квартал. Ответом было решительное "нет". Тогда был предложен компромисс: англичане обязались обеспечить сопровождение одного конвоя в неделю при условии, что он предварительно будет подвергнут тщательному досмотру, т.к. доставка любого оружия и боеприпасов была категорически запрещена.
Агентство согласилось, оговорив при этом, что оно не будет побуждать жителей к выезду, на чем так настаивали британцы.
* * *
Помимо официальной "Хаганы" в состав еврейских сил входили и экстремистские группировки "Иргун" и "Штерн". Они с готовностью взялись за осуществление политики "террора и запугивания". Один из таких актов был совершен 7 января. Предварительно с городской СТО был угнан британский полицейский автомобиль-фургон, также имелось несколько припасенных полицейских униформ. В фургон загрузили 200-литровую бочку, набитую взрывчаткой, гвоздями, болтами и гайками. На задание пошло пять человек, впереди рядом с шофером сидел командир группы. Возле бочки расположился Ури Коген, ему предстояло привести этот дьявольский заряд в действие. Два последних "коммандоса" были вооружены автоматами, и им поручалось прикрытие огнем.
Фургон беспрепятственно вкатил в самый центр Арабского города, причем стоявшие на посту "джихадовцы" не обратили на британскую полицейскую машину никакого внимания.... Командир подал сигнал готовности, и Ури Коген привел запал в действие. Автомашина притормозила на остановке, створки задних дверей были распахнуты. Ури толчком скатил бочку наружу. Его поразил вид десятков ошеломленных лиц. "Казалось, они увидели самого сатану". Он поторопился захлопнуть дверцы изнутри. Автомобиль резко тронулся, а толпа, словно под гипнозом, как кролик перед пастью удава, недвижимо стояла на месте. И грянул взрыв... 17 убитых на этот раз. Фургон зигзагами пошел по улице. Спохватившиеся караульные с разных сторон обрушили на него огонь. Машина была остановлена, и диверсанты бросились врассыпную. Троих уложили на месте, один погиб пару дней спустя. Единственный оставшийся в живых Ури Коген - был ранен, прооперирован и дожил до наших дней.
Евреи вновь увеличили счет с той стороны.
"Жизнь для евреев должна стать адом!" - так можно было резюмировать реакцию сторонников Муфтия после совершения этих актов. Они не остались в долгу, и в центре Иерусалима разгорелась война "бомбистов". Тем не менее уничтожение отеля "Семирамис" и кровавое злодеяние на автобусной станции привели к ожидаемым результатам. Отъезд евреев из смешанных кварталов остановился, а арабы стали выезжать из города во все больших количествах. Боевики "Иргуна" и "Штерна" своими действиями сумели вызвать поистине психоз в стане своих противников.
* * *
Всю неделю арабский пастух перегонял свою отару овец с места на место. Со своим подпаском он то удалялся, то приближался к недалекому Эль-Кодсу, при этом внимательно осматривая каждую складку на местности, каменистый склон или неглубокую расщелину. Но это был не простой пастух, а один из предводителей местного "тейпа" по имени Харун Бен Яззи. Он выполнял личное поручение Абделя Кадера, относительно детальной разведки всех подходов к "святому городу".
Настало время претворить в жизнь данное обещание.
Абу Мусса правильно рассудил, что воздвигнуть постоянное заграждение где-нибудь у входа или на выходе из "бутылочного горлышка" Баб-эль-Уэда было бы несложно, но сразу возникал риск серьезной конфронтации с англичанами. Это было бы не в интересах арабов. Поэтому временно была принята более подходящая тактика "летучих засад". В развевающейся "куфии", умело манипулируя винтовкой, Абдель Кадер лично возглавил первую серьезную атаку, когда было сожжено сразу несколько еврейских грузовиков. Абдель Кадер был удовлетворен; оставив указание своим соратникам "действуй, как я", он отбыл по другим делам.
Таким образом, сразу осложнилась ежедневная задача доставки в Иерусалим 30 грузовиков с питанием, необходимым для выживания жителей.
Не перечислить, сколько бед и забот обрушилось на мэра еврейской части Иерусалима Дова Джозефа уже в первые дни 1948 года.
Первая опасность - отсутствие каких-либо серьезных запасов продовольствия. Предвидя дальнейшее ухудшение ситуации, Джозеф дал распоряжение секретно печатать бланки продовольственных карточек.
Жителям также угрожала вторая опасность - умереть от жажды. Водоснабжение шло из местечка Рас-эль-Айн, и город можно было поставить на колени без единого выстрела. Достаточно было одного заряда динамита в удачном месте под акведуком. Дов Джозеф распорядился учесть все возможные подземные емкости, постепенно заполнить их водой и опломбировать.
Электроэнергия. Единственная существующая электростанция требовала для вращения генераторов 3 тонны горючего в день. Необходимо было сделать его запас.
Медицинская помощь. Основной госпиталь находился на горе Скопус, в некотором отдалении от города.
Учитывая возможность его изоляции или блокады, было решено открыть несколько вспомогательных медицинских пунктов в городе, также приступить к созданию банка крови. И наконец, самая критическая задача. После первых серьезных и удачных попыток арабов прервать снабжение города прозвучало предложение эвакуировать женщин и детей. Это сразу бы уменьшило население Иерусалима вполовину, если не на две трети.
После долгих раздумий Дов Джозеф отказался санкционировать этот акт. Соображений было два: столь массовый исход евреев вновь изменит психологический климат в городе, который только-только был поправлен после событий 4 и 7 января. И второе: если дойдет до "серьезного", то наверняка мужчины будут защищать своих близких с большей стойкостью и упорством, чем просто пустые дома.
Дов Джозеф не питал иллюзий относительно судьбы, что ждала их в случае захвата города противником.
Но позволить уйти из города сначала женщинам, потом мужчинам и вновь повторить год 70-й - это было бы недопустимо. Он знал, какая ответственность ложилась на его плечи с этой минуты.
* * *
Опять глубокая ночь (но без дождя). Грузовик остановился у входа в Менора-клуб, в пригороде Иерусалима.
Пять человек, оснащенные на этот раз не динамитом, а слесарным инструментом и веревками, направились вглубь территории этого аристократического заведения. Там на лужайке на невысоких пьедесталах были установлены две небольшие турецкие пушки в качестве одного из символов победы Британии над империей Оттоманов.
Времени для бригады рабочих потребовалось не очень много - орудия были аккуратно сняты и увезены в неизвестном для британской армии направлении.
А утром предводители "Хаганы" могли поздравить себя, что у них появилась своя артиллерия. Факт кражи этих старинных пушек лишний раз свидетельствовал, насколько нуждалась еврейская сторона в тяжелом оружии.
...Спустя пару дней инженеры убедились, что в том состоянии, в каком они есть, пушки уже непригодны для нормальной стрельбы. Тогда они были переделаны в две "давидки" (по имени изобретателя Давида Лейбовича).
"Давидка" представляла собой своеобразный миномет, который стрелял снарядом, изготовленным из куска водопроводной трубы. Снаряд, в свою очередь, набивался взрывчаткой, гвоздями и болтами. Вообще дальность действия и его поражающий эффект вызвали бы только насмешки у профессиональных артиллеристов вермахта или Красной армии. Но ценность "давидки" была в другом - громоподобный оглушительный разрыв снаряда, как правило, сеял панику в стане врага, а паникеры в очередной раз рассказывали, что евреи вновь применили свое "секретное оружие".
Противник, конечно, не оставался в бездействии. Помимо официальных поставок в арабские армии, оружие, так сказать чисто в индивидуальном порядке, выменивалось, выманивалось, похищалось и покупалось в многочисленных британских гарнизонах, еще стоявших в государствах и княжествах Арабского Востока. Как уже говорилось, все больший размах приобретали раскопки в Ливийской и Западной пустыне в Египте.
Но здесь со всей очевидностью в очередной раз проявились все те внутренние разногласия и арабское соперничество, которые так часто сводили на нет все их усилия в борьбе с сионистским противником.
Выкопанное бедуинами оружие сразу становилось предметом спора, и на него претендовали египетские "братья-мусульмане", палестинские арабы и просто уличные бандиты. Караваны грабились, оружие отнималось, и пока очередная партия пистолетов или ружей прибывала в Рамаллах или Наблус, она обычно перекупалась несколько раз. В эту зиму германская винтовка системы "маузер" - часто со следами ржавчины и изношенным механизмом - стоила на "суке" до 100 фунтов, в то время как в чешском оружейном раю под названием "Зброевка", где усердно трудились "коммерсанты" Азиз Керин и Эхуд Авриель, за ее новейший и более совершенный образец запрашивали только четверть указанной суммы.
* * *
Дамаск той зимой был поистине бурлящим городом. Слово Филистын звучало повсюду. На Центральном "суке", там, где традиционно торговали роскошными вышивками и шелками, которыми так славился Дамаск, теперь в открытую предлагали совсем другой товар, в частности германские "маузеры" и французские "лебели", английские автоматы и даже новейшие американские "базуки", которые тогда считались весьма совершенным оружием. В одном из пригородов, совсем недалеко от скромного мавзолея, где захоронен самый блестящий генерал Ислама - Саладин, разместился штаб генерала Исмаила Сафуата, который теоретически объединял под своим командованием все силы, противостоящие еврейским поселенцам (и мировому сионизму).
Эти силы уже включали:
- формирования Муфтия, то есть "Воинов джихада";
- "Армию освобождения", которую должны были составить добровольцы, финансируемые Лигой;
- и даже регулярные арабские армии.
Однако Сафуат Паша осознавал, что реально его власть распространялась разве что на горстку подчиненных ему офицеров. Впрочем, не отличаясь от многих своих коллег, иракский генерал соединял в себе великолепное "владение глаголом" с решительным отказом посмотреть реальности в лицо. Он уже пообещал арабским войскам "триумфальный марш на Тель-Авив". А в ответ на обращение группы палестинцев, что они не могут атаковать еврейские конвои из-за крайней нехватки оружия, он бросил им: "Бомбардируйте их камнями" (?!).
В его штабе работал молодой и очень способный начальник оперативного отдела, иорданец Васфи Телль. Он провел анализ сложившейся ситуации и написал рапорт, выводы которого гласили: "...с учетом удручающего состояния арабских сил, триумфальный марш на Тель-Авив может закончиться только катастрофой".
Ознакомившись с этим отчетом, Сафуат сделал только одну предосторожность - чтобы этот документ не попал в руки членов Лиги. А в частном порядке он заявил Теллю, что если бы арабские правительства знали об этих опасностях, ни одно из них не взяло бы на себя риск отправить своих солдат в Палестину. (А не такая ли была у нас ситуация в декабре 1994 г.?)
Одним из центров политической жизни в Дамаске в то время был старинный аристократический отель "Ориент палас". Помимо обычных постояльцев, в тот период он был заполнен загадочными личностями, включая, очевидно, шпионов, информаторов, доносчиков, агентов влияния, каждый из которых работал на своего хозяина или на нескольких сразу. Здесь для них было широкое поле деятельности. Но появлялись среди них и весьма значительные персонажи, в частности Муфтий Хуссейни. Вместе со своими сподвижниками он занял целый этаж. Хадж Амин не сидел на месте, активно посещая кабинеты высокопоставленных лиц. При этом он всегда имел таинственный вид, и его непременно сопровождали шестеро телохранителей, за вышитым поясом у каждого торчали по несколько кинжалов и пистолетов сразу. Сам Амин Хуссейни не снимал из-под халата пуленепробиваемый жилет - подарок фюрера, и для этого у него были весьма веские причины, т.к. врагов у него в Дамаске было с избытком.
Его безудержные амбиции превратить Палестину в свою собственную вотчину, таинственные убийства, сопровождавшие его восхождение во власть, упрямство и жестокость в достижении поставленных целей не давали ему шанса сохранить или обзавестись подлинными друзьями в арабском мире. Начиная с декабрьской конференции Лиги он неустанно требовал, чтобы все собранные деньги и оружие передавались именно ему. В принципе он вообще был против создания Армии освобождения с привлечением туда многочисленных добровольцев. "Зачем нужна эта армия иностранцев, когда у меня в Палестине есть тысячи мужчин, готовых вступить в бой, если им только дать оружие?.."
Но в Дамаске Хадж Хуссейни убедился, что он далеко не всесилен, и имел ряд весьма неприятных для его самолюбия сюрпризов. Первый удар - точнее "холодный душ" - он получил от Исмаила Сафуата. Их встреча была далека от сердечности. Иракский генерал впрямую обвинил его в разворовывании средств, краже оружия, коррупции, кумовстве и стремлении назначать на ответственные посты лиц, исходя из политической лояльности, а не военной компетенции.
Генеральный секретарь Лиги Аззам Паша зашел с другого конца, и вообще он действовал тоньше. Он заявил следующее: "...после раскрытия ужасов "Холокоста" мир полон симпатии к евреям, и этим объясняется почти единогласная резолюция спецсессии ООН по разделу Палестины... но будут ли европейские народы столь снисходительны к палестинским арабам, если узнают, что в свое время их руководитель
пользовался покровительством Адольфа Гитлера и Йозефа Геббельса?"
И наконец, дал о себе знать король Абдулла. Иорданский монарх впрямую заявил, что будет враждебно относиться к любому правительству в Палестине, если во главе его встанет Муфтий Хуссейни.
К этому времени в Армию освобождения записалось столько добровольцев, что ее уже невозможно было игнорировать. И произошел второй раздел Палестины. Было решено, что вся северная часть страны будет отдана Армии освобождения, Муфтию и его формированиям поручили сектор, где находится ось Иерусалим - Яффа.
И затем Амин Хуссейни потерпел самое серьезное крушение своих надежд. Он вообще-то надеялся если не впрямую подчинить себе Армию освобождения, то хотя бы поставить во главе ее своего человека. Этого не случилось; во главе Армии был поставлен его враг, которого звали Фавзи Эль-Каукджи. Он был уроженец северного Ливана, но со своим оплывшим лицом, толстой шеей и светлыми, коротко остриженными волосами он больше напоминал представителя германской расы. Этой расой он восхищался на протяжении многих лет, начиная со времен Первой мировой, когда молодым лейтенантом турецкой армии начинал свою службу под водительством генерала фон Кройсса. Тогда же на земле Палестины он заработал свою самую почитаемую им награду "Железный крест 2-го класса".
Когда Оттоманская империя рухнула, он работал на англичан против турок, затем против англичан в пользу немцев и т. д. Когда в 1941 году в Ираке разгорелось антианглийское восстание, он, естественно, очутился в гуще событий, получил под это дело "кредиты" в виде денег и оружия, затем он вовремя исчез, "проглотив", как утверждали сторонники Муфтия, "и деньги, и оружие".
Правда, к этому времени он очень вовремя получил ранение и под этим предлогом эвакуировался в Германию, где прошел курс лечения (очевидно, продолжавшийся и за столиками немногочисленных ночных ресторанов, которые еще существовали в стране, проигрывающей войну). Там он увидел очаровательную блондинку и, как восточный принц из "1001 ночи", послал ей на столик два продукта, наиболее ценимых в полуразрушенной столице рейха, бутылку французского шампанского "Вдова Клико" и пачку американских "Camel". С той минуты сердце белокурой Гретхен навсегда принадлежало ее Фавзи, и отныне фрау Эль-Каукджи везде следовала за ним как тень. Совсем другие отношения сложились у него с Муфтием. Хотя вроде бы последний был выше его по положению, "генерал" Эль-Каукджи демонстративно не желал показывать ему своей лояльности или подчиненности. От этого возникла взаимная неприязнь, которая с годами только усиливалась.
Назначение Эль-Каукджи на пост командующего АО объяснялось, видимо, теми соображениями арабских руководителей, что Муфтию и его устремлениям нужно было обеспечить хороший противовес, и во-вторых, армию должен был возглавить не просто политик, а подлинный генерал. И последний тонкий штрих: сирийские власти, очевидно, не совсем доверяли "генералу", поэтому все его выезды из предоставленной виллы контролировались и вообще ограничивались - похоже, сирийцы всерьез опасались, как бы под влиянием той или иной политической фракции Эль-Каукджи вместо киббуцев в Палестине не повел свои войска на министерский квартал в Дамаске.
А войска уже собирались. Радиоволны, объявления в газетах, проповеди в мечетях - все призывали арабов записываться в армию добровольцев для защиты "святых земель". Волонтеры прибывали из перенаселенных кварталов Каира, рынков Алеппо, берегов Тигра и Евфрата, побережья Залива и Красного моря.
Все они устремлялись в Дамаск.
Здесь были рафинированные франкоговорящие ливанцы, образованные сирийцы, египетские "братья-мусульмане", так же озабоченные желанием сбросить свой режим, как и маршировать на Тель-Авив, иракцы, пострадавшие в ходе восстания 1941 года, неграмотные йеменцы и афганцы, черкесы, друзы, курды.
Тут же были идеалисты, авантюристы, воры, грабители, шарлатаны, иными словами, те отбросы общества, которые ненавидели евреев, англичан, французов, свои правительства, для кого объявленный "джихад" был таким же приглашением к будущему грабежу, как и к защите мечети Омара.
Постепенно в бараках местечка Катана, в 40 км от Дамаска, собралась толпа где-то в 4 тысячи человек.
Питание, снабжение, оснащение, экипировка были организованы безобразно. То же самое и с обучением: волонтер, сделавший из своего ружья с десяток выстрелов и метнувший 1-2 учебных гранаты, считался обученным бойцом.
Но были среди них и вполне компетентные в военном отношении люди, а именно: небольшое количество дезертиров из английской армии, немецкие военнопленные, сбежавшие из союзнических лагерей, французы бывшего режима Виши, которые у себя на родине считались преступниками, и даже югославские мусульмане, которые служили в вермахте и прославились своими зверствами в Сербии и Словении. Возврата домой им не было, и они знали, что маршал Тито их всех заочно приговорил к смерти. Вот эти действительно были профессионалами своего дела, в том числе и по "еврейскому вопросу". В случае их успеха киббуцников в северной Палестине ожидала поистине незавидная судьба.
* * *
В те дни, когда Эль-Каукджи и его подчиненные с удовлетворением пересчитывали сотни и тысячи прибывающих добровольцев, в Тель-Авив пришла шифрограмма с другим подсчетом. Эхуд с гордостью извещал Давида, что ему удалось разместить заказы на 25 тысяч ружей, 5 тысяч легких и 300 тяжелых пулеметов, также 50 миллионов патронов. Вместо ожидаемой благодарности он получил телеграмму, которая гласила: "...срочно приступить к закупке танков, пушек и боевых самолетов. О деньгах не беспокойся..."
Авриель понял: за те полтора месяца его отсутствия что-то сильно изменилось на "земле обетованной", раз дело стало так, что винтовками и пулеметами уже не обойдешься.
Вопрос о деньгах всегда является самым непростым на всех уровнях человеческого общества. Деньги нужны всегда. А здесь предстояло создать новое государство, причем в окружении весьма воинственных соседей, которые отнюдь не скрывали своих злодейских намерений. Был отработан план раздобыть эти деньги, и одной из составляющих этого плана стал визит Голды Меир в США. В Нью-Йорк она прибыла рейсовым самолетом, причем в момент прибытия в кошельке у нее была только одна купюра в 10 долларов. Любопытствующий таможенник все-таки не утерпел и спросил: "А как мадам рассчитывает прожить в Америке на столь скромную сумму денег?" - "А у меня здесь семья..." таков был ответ опытной конспираторши-сионистки.
Ее визит продлился месяц с лишним. Практически каждый день она выступала на собраниях и встречах еврейских общин разных городов Америки. Вот суть ее заявлений: "...В ходе последней войны европейское еврейство потерпело национальную катастрофу. В результате развязанного "Холокоста" погибло свыше пяти миллионов наших соплеменников и единоверцев... Сейчас нам предоставлен шанс возродить нашу нацию и государство... но мы находимся во враждебном окружении... Нам не нужно, чтобы парни из Цинциннати или Денвера рисковали своими жизнями для защиты наших жителей в Яффе или Иерусалиме. Более того, понимая все реалии внешней и внутренней политики США, что вам нельзя портить отношения с Великобританией и арабским миром, который вам поставляет нефть, - нам даже не нужно вашего оружия. Нам нужно одно - дайте нам денег! Все остальное мы сделаем сами... Я заклинаю вас дайте нам денег..."
Визит завершился полным успехом. Прибыв в Нью-Йорк с 10 долларами в кошельке, она уехала с 50 000 000, переведенными в банки Тель-Авива, Цюриха, Парижа и Люксембурга. В завершение отметим две вещи: доллар тогда действительно был "золотым", а указанная сумма превышала все доходы Саудовской Аравии от экспорта нефти за весь 1947 год.
Так что денег на танки и самолеты должно было хватить.
Кстати о самолетах. В отличие от Амина Хуссейни и Эль-Каукджи, Давид Бен-Гурион несколько лет провел в Англии, причем он был свидетелем германского "блица", то есть жестоких атак нацистского воздушного флота против городов и военных сооружений Великобритании. Он лично наблюдал, какое морально-психологическое воздействие оказывают современные самолеты, обрушивая свой ракетно-бомбовый груз на население городов и на войска, окопавшиеся на местности. Поэтому на одном из заседаний штаба была поставлена задача - еще не рожденному государству нужен воздушный флот. Но как создать подпольную авиацию в оккупированной стране?
Тем не менее это им удалось. Создание IAF - Israeli Air Force - не является предметом данной книги.
Однако мы считаем необходимым отметить пару фактов, относящихся к началу 1948 года.
В аэроклубе Палестины на тот момент находились четыре официально зарегистрированных самолета марки "Тейлоркрафт". Это была легкая машина с высокорасположенным крылом и кабиной, куда помещались пилот и 1-2 пассажира. (Кстати, именно этот самолет получил кличку "примус" за свое характерное высокое шасси "на три точки".) На каждом из них, на крыльях и хвостовом оперении была нанесена маркировка VQ PAI.
По цене металлолома евреям удалось купить у англичан 20 самолетов абсолютно схожей модели "Остер". Из них механики сумели собрать 13 штук летающих образцов, а маркировка на каждом нанесена все та же - VQ PAI.
Все 13 самолетов интенсивно использовались для обучения пилотов, а озадаченные инспекторы британской гражданской аэронавтики никак не могли установить причины столь ошеломляющей активности самолетиков с маркировкой VQ PAI. Единственное, за чем строго следили евреи - чтобы число аппаратов, одновременно находящихся в воздухе, никогда не превышало четырех. Маленькие невооруженные монопланы служили воздушной "скорой помощью" для удаленных и изолированных киббуцев, сбрасывая им питание и боеприпасы. Они с воздуха следили за ситуацией на дорогах, предупреждая о засадах. Пилоты даже стали практиковать ночные полеты, совершая посадки на отдаленных аэродромах, освещаемых автомобильными фарами.