Кажется, все спокойно, никто не преследует. Только бы добраться до партизан!
Хватит ли сил? Ведь она должна отвести Гальку к партизанам. Спасти ее...
Сама она умрет, это ясно.
Дорогу пересек небольшой ручеек. Встав на колени, Зина склонилась,
стала пить холодную как лед ключевую воду... Еще... еще. Закружилась голова.
Она ткнулась лицом в воду. С трудом поднялась и опять, превозмогая боль,
потащила за собой Гальку.
А та не понимала, почему это они так торопятся. Сперва шагала спокойно.
А потом начала хныкать...
Началось поросшее кривым березняком болото. "Кажется, здесь", - думала
Зина, пробираясь по тропке между болотистыми бочагами. Едва отличимая тропа
вилась по мшистым, с краснеющими ягодами клюквы и брусники кочкам, которые
пружинисто зыбились под ногами.
Промокшие, облепленные тиной девочки с трудом выбрались на сухое место.
Болото поглотило их рогожные туфли и тряпки, которыми были обмотаны ноги.
- Мы скоро придем? - без конца спрашивала Галя, держась за карман
шинельки сестры. - Ну скоро?
- Скоро... - с трудом ответила Зина. - Ты только не отставай. - И тут
же свалилась на луговину и стала кататься по земле, стараясь умерить
усилившуюся, непереносимую резь в животе.
"Только бы довести Гальку до партизан... Довести!.. " Через силу, со
стоном поднялась с земли. Снова взяла сестренку за руку, повела за собой.
В лесу было тихо, пахло влажной осенней сыростью, грибной прелью. Мох
на болотистых ложбинах мягкий, как подушка. Шелестела под ногами листва.
Ветки кустарника хлестали по лицу, цеплялись за одежду.
Прозябшая, сбившая до крови босые ноги, Галька, захлебываясь, плакала.
Тропка неожиданно оборвалась, словно утонула в желтовато-зеленой воде.
Зина по колено увязла в торфяной жиже и стала медленно погружаться все
глубже и глубже. Смертельно испугавшись, она отчаянно пыталась вытащить ноги
из густой торфяной грязи.
- Не подходи ко мне, утонешь!.. - осипшим от страха голосом крикнула
она стоявшей рядом на кочке, испуганно растопырив ручонки, Гальке. - Не
подходи-и!..
Зина заметила рядом с Галькой тонкое деревце, потянулась к нему, но не
достала.
- Нагни ко мне... Нагни... - срывающимся голосом просила она сестренку
и с отчаянием следила, как та, напрягаясь, пытается пригнуть полусухую
лещину.
Рванувшись, Зина дотянулась все же до деревца одной рукой. Перебирая
обеими руками, стала вытаскивать из засасывающей топи ноги. Еще немного!..
Еще... Закружилась голова. Закусив до крови губы, снова подтянулась.
Минут пять спустя она уже лежала на твердой мшистой кочке, покрытой
россыпью зрелой клюквы. Ее знобило, насквозь мокрая, холодная одежда
прилипла к телу. Сил подняться уже не было.
"Где-то мы сбились", - с отчаянием думала Зина.
Передохнув, они вернулись обратно в лес и, к счастью, скоро нашли в
осиннике потерянную тропку. Сумерки сгущались, но им удалось пройти болото
до темноты и выбраться в мелколесье...
Глава первая
На рассвете партизанская разведка обнаружила в лесу двух девочек. Одна
из них - маленькая, в рваной плюшевой, не по росту, жакетке, - сидела, едва
слышно всхлипывая; вторая - подросток в черной железнодорожной шинельке -
лежала без сознания рядом.
- Жива... еще дышит, - произнес один из разведчиков, склонившись над
девочкой. - Что будем делать-то, ребята?
- Придется взять... - вздохнув, ответил другой. - Теперь все бегут в
наш партизанский край.
... Зина очнулась в большой сумрачной избе-пятистенке, заставленной
топчанами, на которых лежали и стонали люди. Пахло карболкой и еще чем-то
острым, неприятным.
- Где я?.. - спросила она, едва слышно шевеля губами.
Над ней склонилась какая-то женщина. Лицо женщины было словно окутано
туманом, но Зина узнала ее - это была мать погибших подпольщиц Антонина
Андреевна Лузгина.
И снова Зина впала в забытье.
Помимо тяжелого отравления у нее оказалось и двустороннее воспаление
легких.
Поправлялась она медленно, но вот наконец наступил день, когда лечивший
партизан пожилой врач ослушал Зину и сказал, тряхнув короткой русой
бородкой:
- Ну, девчурка, вернулась ты с того света. А ведь надежды спасти тебя
почти не было. Скоро выпишем. Сиделка-то у тебя надежная была. - И он
погладил по голове стоявшую рядом Гальку. - Ни днем ни ночью не отходила.
Галька сияла от удовольствия: ее хвалил сам врач, разрешивший ей жить
при госпитале, где она уже полностью освоилась.
Новая жизнь в непривычной обстановке Гальке очень нравилась.
Держась за плечо сестренки, ослабшая от болезни Зина шла по широкой
деревенской улице, запорошенной легким снежком, и с любопытством озиралась
по сторонам. По улице бродили куры, в проулке сохло на веревке белье, у тына
похрюкивал поросенок. Вокруг царили обманчивые мир и покой.
- Вот мы и пришли, - сказала Галя, указывая на небольшую избушку под
черной от ветхости соломенной кровлей.
Хозяйка избушки - небольшого роста, сгорбленная, суетливая Аграфена
Кузьминична - встретила сестер приветливо. Видя, что Зина стесняется,
успокоила:
- Живи, родимая, живи!.. В тесноте, да не в обиде... Третья теперь ты у
меня будешь. Квартируют тут еще две жилички.
И сразу же словоохотливо пустилась в разговор, расспрашивая, как сестры
попали в партизанскую деревню.
- Ну, я пошла... - серьезным тоном, как взрослая, сказала Галя, обрывая
рассказ Зины об их злоключениях. - Меня ждут в госпитале, ведь я там
работаю. - И, поцеловав сестру, побежала в госпиталь.
Хозяйка едва успела положить на деревянные козлы в углу доски и
постлать какую-то ветошь, как Галька прискакала обратно.
- В госпиталь снова раненых привезли. Бинтов не хватает. Будем резать
из парашюта шелковые, - деловито сообщила она и встала на цыпочки,
вытягиваясь, чтобы казаться взрослой, но тут же запрыгала, завертелась по
избе и, завидя кошку, бросилась к ней: - Кошка-то здесь тоже партизанская, -
и вздохнула, - а вот Ушастика жаль! Остался, бедняжка, у немцев. Наверное,
скучает.
Через несколько дней в избе появились отсутствовавшие квартирантки -
разведчицы партизанской бригады. Они были в разбитых лаптях и драных онучах
- видно, шли издалека. Обе сразу плюхнулись на свои койки, жалуясь, что
устали до чертиков.
- Новенькая у нас теперь живет... - пояснила Аграфена Кузьминична,
заметив, что разведчицы вопросительно поглядывают на Зину.
- Откуда, из какой деревни? - почему-то строго стала расспрашивать Зину
рослая, стройная партизанка с тяжелой рыжеватой косой, закрученной сзади в
тугой пучок. На ее лице обращали невольное внимание большие черные, с
каким-то лихорадочным блеском, глаза.
Узнав, что Зина из госпиталя, а до госпиталя была в подпольной
организации, Ксения - так звали эту девушку - смягчила свой резковатый тон.
Другая - Настя, белокурая, с короткой стрижкой, простенькая на вид, - сразу
расположила Зину к откровенности.
- Бабушка у меня в Оболи осталась, два брата - еще совсем мальчики, -
маленькая двоюродная сестренка. Болит у меня душа за них, - поделилась с ней
своими переживаниями Зина. - Как вы думаете, разрешат побывать у них?
- Просись, чтобы тебя в разведгруппу определили, - посоветовала Настя.
- У разведчиков большие возможности.
- А зачислят меня? - загорелась Зина.
- Вряд ли... - критически осмотрела ее Ксения. - Жизненного опыта не
имеешь.
Зина томилась ожиданием, что вот-вот ее вызовут к партизанскому
начальству и, может быть, дадут нагоняй, что самовольно совершила диверсию.
- Что обо мне командиры говорили, пока я болела? - допытывалась она у
сестренки.
- Хвалили!.. Боялись, что ты умрешь...
Наконец Зина осмелилась и сама направилась к избе с белыми наличниками,
в которой - она уже узнала - помещался штаб партизанского отряда.
Остановилась у крыльца, где на фанерном стенде висела листовка. Стала
читать:
"Партизан!
Ты видишь, на фронт тянутся немецкие эшелоны с солдатами, боеприпасами,
военной техникой. Взрывай железнодорожное полотно, мосты, пускай под откос
составы! Этим ты облегчишь наступление Красной Армии.
Видишь телефонный кабель - рви его! Этим ты внесешь замешательство в
стан врага. Ты слышишь, по твоей земле шагают солдаты и офицеры Гитлера.
Уничтожай их, как бешеных собак..."
- Проходи смелее! Чего стесняешься? - ободрил ее старик партизан с
охотничьим ружьем за плечами, охранявший вход в штабную избу. - Ты что,
новенькая у нас? Что-то я тебя раньше не видел.
- Новенькая... Недавно убежала от немцев.
Набравшись смелости, Зина шагнула через порог.
В большой горнице за непокрытым столом сидели несколько человек, все в
полувоенной форме - гимнастерках с ремнями. В горнице было очень накурено,
сизоватый дым клубами висел под закопченным потолком.
Партизаны за столом с любопытством разглядывали ленинградскую
школьницу. Они уже знали о ее диверсии в офицерской столовой.
Среди них Зина заметила Михаила Ивановича, когда-то приходившего к дяде
Ване в Зую.
- Вовремя ты ушла из Оболи, - заметил Михаил Иванович. - Иначе тебя
могли расстрелять. - Он достал полосатый кисет, свернул цигарку, кресалом
выбил искру, закурил и обратился к худощавому: - Куда мы ее пристроим,
командир?
- Чем бы ты у нас в отряде хотела заниматься? Может быть, в госпиталь?
Пойдешь? - спросил ее командир.
- Разведчицей, - быстро ответила Зина.
- Вот как?.. - удивился командир. Он хотел определить эту хрупкую,
худенькую девочку на работу полегче.
- Но прежде чем стать разведчицей, нужно многому научиться, - заметил
Михаил Иванович.
- Я научусь, - твердо сказала Зина.
- Хорошо, мы подумаем, - произнес командир, и судьба Зины осталась бы в
этот день нерешенной, если бы в этот момент не вошла в избу девушка в
полушубке, перетянутом военным ремнем, в шапке-ушанке.
- Наташа! - Зина сразу узнала секретаря подпольного райкома комсомола.
Наташа подошла к Зине и по-дружески обняла ее.
- Слышала уже о твоем подвиге, - быстро заговорила она и обратилась к
сидевшим за столом: - Это моя подопечная из Оболи.
- Просится в разведчицы, - сказал командир отряда.
- А почему бы не взять? - решительно ответила Наташа. - Я - за!
По тому, как уверенно она держалась, чувствовалось, что Наташа
пользуется авторитетом у начальства.
- Зина пришла в отряд не одна... - заметил Михаил Иванович. - У нее
маленькая сестренка.
- Но сестренка живет теперь не с ней, а при госпитале. И зачислена в
штат госпиталя, - возразила Наташа.
- Придется уважить просьбу нашего комсомола!.. - решил командир и
пообещал Зине: - В ближайшие дни определим тебя в разведгруппу.
- Спасибо! - радостно сказала Зина.
Дома Зину встретила мать сестер Лузгиных - Антонина Андреевна.
- Пришла тебя проведать. Очень уж моя Машенька тебя любила... - сказала
она и заплакала. - Приняли меня здесь в партию... Дали дело, - немного
успокоившись, рассказала она о себе, - для госпиталя стираю белье. Чем могу,
помогаю партизанам.
- Я, Антонина Андреевна, как смогла, отомстила и буду мстить за Тоню и
Машеньку, за мою тетю Иру и Солнышко, за всех замученных наших людей.
Глава вторая
Дня через два Ксения сказала Зине:
- Завтра уходим в разведку. Тебя тоже с собой берем. Командир
распорядился. - И, осмотрев юную разведчицу, критически покачала головой: -
Обувка у тебя плохая. В бахилах из мешковины далеко не уйдешь...
А утром принесла Зине с партизанской базы хотя и стоптанные, но
аккуратно подшитые валенки.
- Разведчикам и связным полагается ладная обувь. Уходим мы порой
надолго.
Они вышли из деревни под вечер. Ксения шла первой быстрым, уверенным
шагом. За ней шагали Зина и Настя.
- По пути обращай внимание на все!.. Где сломанная веточка, где
примятый кустарник. Ничего не должно оставаться незамеченным... - учила
Ксения.
Переночевали в землянке партизанского дозора и еще до рассвета снова
тронулись в путь.
Влажная опавшая листва скрадывала их шаги.
- Главное - пройти этот лес... - тихо сказала Ксения. - Если нарвемся
на засаду, бегите обратно. Я буду отстреливаться.
У Ксении револьвер и гранаты. В дорожной сумке она несет взрывчатку для
подпольщиков. Но идут они не в Оболь, а куда-то в другом направлении. Зина
идет налегке. Оружия у нее нет. Если их схватят, она должна сказать, что не
знает своих спутниц, случайно встретила на дороге - это легенда,
подсказанная начальником разведгруппы.
Вдруг Зина замерла, предостерегающе схватила Настю за руку. Глаза у нее
испуганно расширились. Совсем рядом, на небольшой поляне, у осины, стоял,
склонившись, черноволосый бородатый человек в ватнике.
- Он... мертвый, - услышала она шепот Насти.
И только теперь Зина разглядела веревку, которой человек был привязан к
дереву. За деревом лежал другой труп. А вокруг были набросаны какие-то
жестянки.
- Убивают наших и, заминировав, оставляют - хотят запугать, - объяснила
Зине Ксения. - Надо запомнить хорошенько это место и сообщить в отряде.
Они шли еще более часа, пока лес и заросшее березняком болото не
кончились. Остановились на опушке, перед которой простиралось обработанное
поле. Были слышны людские голоса. За кустарником виднелись жилые постройки.
На обочине дороги чернел обгоревший грузовик.
- Ты с нами, Зина, дальше не пойдешь. Останешься здесь. Будешь следить
за дорогой! - приказала Ксения. - Будь все время начеку. Обязательно
запоминай все, что увидишь и услышишь. - И, пытливо глядя на Зину, спросила:
- Не побоишься?
Зина только обиженно вздернула плечами.
Машины и люди на дороге показывались довольно редко. Поэтому Зине легко
было фиксировать в памяти все, что она видела.
Для лучшего обзора она взобралась на высокую ель. И все же, несмотря на
свою неусыпную бдительность, она не уследила момента, когда спустя несколько
часов Ксения и Настя бесшумно выросли рядом.
Ксения, внимательно слушая Зинин отчет, спросила:
- На елку лазила?
- Да... - удивилась Зина. - А вы откуда знаете?
Ксения улыбнулась, показала на свежую хвою под елкой и устало
промолвила:
- От разведчика даже господь бог ничего утаить не может.
Они двинулись в обратный путь, когда густые вечерние сумерки окутали
лес.
Зину поражала необыкновенная зрительная память Ксении и то, с какой
легкостью она ночью отыскала их прежний след.
Девушки теперь крались, чутко прислушиваясь к каждому шороху.
- Ну вот, теперь это уже наш партизанский край, - тихо проговорила
Ксения, когда они, преодолев несколько оврагов, дошли до густых хвойных
зарослей.
Партизанский край! Удивительной была эта обширная озерно-лесистая зона.
Раскинулся он на десятки километров в глубину и в ширину, от Полоцка и почти
до Березины. Своеобразное Советское государство в глубоком тылу мощных
немецких армий, окруженное со всех сторон полицейскими заставами, вражескими
гарнизонами, имевшими на своем вооружении артиллерию и бронетранспортеры.
Партизанская армия насчитывала несколько десятков отрядов, собранных в
бригады, вначале разрозненных, действовавших самостоятельно, на свой страх и
риск, и затем сцементированных под одним общим командованием.
Под защитой этой народной армии в партизанском крае находилось более 80
тысяч мирных жителей. Для врага партизанская зона оставалась пока
недоступной. Система различных оборонительных сооружений прикрывала
территорию народных мстителей. Тут были и заминированные поля, и свои
долговременные земляные укрепления, и окопы полного профиля. Партизанские
патрули, дозоры, часовые охраняли подступы к бригадам и отрядам. У каждой
бригады была своя зона, свои оборонительные границы, защищать которые от
проникновения врагов партизаны были обязаны так же, как и население тех
деревень, которые находились на территории бригады. Почти ежедневно то в
одном, то в другом месте обширного партизанского края народные мстители вели
оборонительные бои с оккупантами.
Но партизанские бригады не замыкались на своей территории, не
ограничивались только обороной.
Они проникали отрядами, небольшими группами на занятую врагом
территорию. Скрытно, а иногда и с боями пересекали шоссейные и
железнодорожные магистрали, нападали на фашистские гарнизоны. Совершали и
длительные рейды - за десятки километров от своих основных баз. Возвращались
с трофеями, привозили продукты, пригоняли скот. Партизанская деятельность не
прекращалась ни на один час. В то время, когда Зина пришла в отряд, в
партизанском крае было относительное затишье, хотя боевая активность
партизан все нарастала. Молниеносные удары по полицейским заставам и
небольшим вражеским гарнизонам каждый раз были неожиданными и завершались
успехом партизан. Но все понимали, затишье это кратковременное: немцы
вот-вот должны были огрызнуться крупной карательной операцией. В случае
наступления врага партизанские отряды могли скрытно уйти в другие районы
Белоруссии. Но как быть с населением, доверявшим свою безопасность и жизнь
народным мстителям? Все это заставляло руководство партизанского края
всемерно усиливать и укреплять свою армию.
В свободное от боевых действий время партизаны занимались подготовкой к
будущим боям. Рыли окопы, на танкоопасных местах - противотанковые рвы...
Устраивали на лесных дорогах завалы.
Особенно остро сознавали надвигающуюся опасность в штабе оперативной
группы, располагавшемся в центре партизанского края - районном поселке Ушачи
(этой оперативной группе подчинялись все партизанские бригады и отряды
Лепельско-Полоцкой зоны). Из разведывательных данных уже было известно, что
немцы намереваются провести свою карательную операцию в декабре - январе.
Фашистами уже формировались специальные карательные части. В пограничные с
партизанским краем гарнизоны завозились дополнительные боеприпасы. Усилили
свою деятельность агенты врага, пытаясь проникнуть в партизанскую зону и там
осесть.
Партизаны усиленно готовились дать отпор карателям.
Со строевым составом часто проводились учебные занятия. В одну из
групп, учившихся владеть трофейным оружием, была зачислена приказом по
партизанской бригаде и Зина.
Она уже получила боевое оружие - трофейный автомат и несколько гранат.
Автомат она освоила сразу. Гораздо сложнее для нее оказалось стрелять из
трофейного маузера. На всю учебную группу их было два. Поочередно они
переходили из рук в руки.
- Непринужденно стоять! - командовал инструктор. - Подтянуться!.. Рука
должна быть твердой... Держать на весу!..
Вытянув правую руку с тяжелым пистолетом, Зина, как приказывал
инструктор, закрывала один глаз, прицеливалась, но попадала неточно.
- Не совсем удачно, - отмечал инструктор, подойдя с Зиной к мишени. -
Надо еще потренироваться.
Но запас трофейных боеприпасов небольшой. На каждого стрелка полагалась
ограниченная норма.
- Доставайте у врага, - советовал инструктор.
Но как достать, если Зина еще не участвовала ни в одной боевой
операции! Помог брат Фрузы - Николай Зеньков где-то раздобыл трофейные
патроны. И уже через несколько дней Зина услышала от инструктора:
- Молодец! Ни одна пуля за "молоком" не пошла. Глаз у тебя, девочка,
точный.
Зина все больше привыкала к партизанской жизни, к своим соседкам. Ей
нравилась мягкость, доброта в характере Насти, стремление чем-нибудь
услужить. Привыкла она и к целеустремленному, гордому нраву Ксении, властно
подчинявшей себе других. Зина от Насти узнала, что у Ксении немцы заживо
сожгли всю семью: отца, мать, младшего брата. Сама она случайно уцелела. С
того дня в рыжеватые Ксенины косы и закралась седина.
Партизаны уходили, возвращались. В госпиталь привозили и приносили
раненых... Убитых хоронили на деревенском кладбище. Часто объявлялась
воздушная тревога. Немцы бомбили партизанскую землю. Почти после каждой
такой бомбежки в госпитале появлялись новые раненые, а на кладбище - свежие
могилы.
Глава третья
В декабре Зину вызвали на инструктаж недавно принятых в партизанскую
бригаду. В избе собралось человек двадцать молодежи. Среди них Зина была
самой юной.
Проводил занятие начальник штаба бригады, уже пожилой, со шпалой в
петлицах гимнастерки. Седые, коротко остриженные волосы торчали у него на
голове ежиком. Он кратко рассказал о положении на фронте: под Сталинградом
немцы в котле, но еще не разбиты; окруженная нашими войсками под Демянском
16-я армия гитлеровцев упорно сопротивляется...
Затем начальник штаба перешел к непосредственному инструктажу.
- Местность, которую защищает наша бригада, только частично лесная. У
нас значительная территория - открытая - озера, болота. Это тоже наши
природные укрепления. Мы, партизаны, по существу, все время находимся в
окружении. И днем и ночью. Вез взаимной помощи, без взаимной дружбы мы не
можем существовать. Вы, наверное, слышали, что под защиту партизан в этот
край идут тысячи местных жителей из окрестных селений.
Но под видом беженцев враг засылает к нам своих диверсантов, шпионов.
На днях в соседнем отряде диверсантом убит командир взвода. Будьте
внимательны! Присматривайтесь к каждому новому человеку.
Через несколько дней Зина впервые пошла на боевое задание. Накануне
командир собрал отряд. В штабной избе столпилось много народу, и Зина
услышала, что предстоит ночной поход километров за двадцать.
- По данным разведки, - сообщил он, - нас ожидает многочисленный
гарнизон, большой склад боеприпасов. Немцы готовятся к наступлению. Наша
задача - опередить врага.
В установленный час партизаны собрались на лесной опушке. Стало
известно, что в нападении на вражеский гарнизон будет участвовать не один
отряд, а несколько, и перед каждым - своя цель. Зина входила в
разведывательную группу основного отряда, который во взаимодействии с
другими подразделениями должен ворваться в селение с восточной стороны,
выбив оттуда гарнизон.
- Одеться потеплее! Ночью мороз ожидается, - предупредил своих бойцов
командир взвода, безусый парень в потрепанном ватнике и серой папахе с
красной ленточкой.
Партизанскую границу переходили глубокой ночью.
Мороз крепчал. Коченели руки и ноги. На открытых местах ледяной ветер
резал лицо. Зина старалась не отставать от идущих молча партизан. Только
один раз она услышала, как кто-то рядом негромко звякнул автоматом и, видно
запнувшись о корягу, шепотом выругался.
Передовую группу партизан-разведчиков, в которую входила Зина, вели
двое проводников - местные жители, хорошо знавшие окрестные леса.
Под утро остановились на короткий отдых в ельнике у оврага. До
ближайшего селения оставалось немного. Хвойный лес редел, постепенно
переходя в березовое мелколесье. За ним начиналось заснеженное ровное
поле...
К Зине подошел командир взвода.
- Не замерзла... держишься?
- Держусь... - едва слышно прошептала Зина, слабо улыбнувшись.
После небольшого отдыха разведгруппа отделилась от основного отряда и
тронулась ползком к чернеющим вдали постройкам. Возле усадеб разведчики
разделились. Четверо поползли снимать часовых, а трое, в их числе и Зина,
свернули вправо, к дороге, где нужно было перерезать линию связи.
- Следи за дорогой! - шепнул старший Зине. - Если напоремся, прикрывай
нас огнем!
Зина осталась одна в снежном поле. Она лежала, распластавшись в
сугробе, прижимая к себе автомат. Легкий ветерок мел поземку. На небе в
просветах облаков сверкали звезды... "Почему так долго ничего не слышно? -
томилась тревожным ожиданием Зина. - Так и замерзнуть можно!" Прошло еще,
наверное, минут двадцать. Зина совсем уже закоченела, когда наконец впереди
на снегу зачернели, приближаясь, две живые точки... Это возвращались
разведчики.
- Перерезали провода... - сообщили они, плюхнувшись рядом с ней в
сугроб.
Теперь лежали втроем в сугробе и терпеливо ждали сигнала атаки.
"Скорее бы... - думала Зина, сжимая окоченевшими руками автомат. -
Глаза слипаются... Сил уже нет..."
И тут предрассветную тишину нарушил трескучий взрыв гранаты...
Автоматная очередь... другая. И почти сразу же в небе загорелась,
рассыпалась блестящими искорками зеленая ракета... За ней - вторая, сигнал
общей атаки. Какая-то невероятная сила подняла Зину на ноги. Вскочив, она
ринулась вслед за партизанами к жилым постройкам.
В селе, казавшемся еще несколько минут назад вымершим, скрипели и
трещали срываемые с петель двери, звенели разбитые стекла, из распахнутых
настежь окон выскакивали и вываливались полуодетые люди. Слышались крики и
вопли гитлеровцев, захваченных врасплох.
Зина стреляла из автомата на ходу туда, где мелькали убегавшие
вражеские солдаты. Свой взвод Зина разыскала на площади возле школы, когда
на подъехавшие розвальни клали убитых. На другой подводе увозили раненых, я
среди них Зина увидела Николая Зенькова, с забинтованной головой, без шапки.
Огненно-белая дуга ракеты прочертила горизонт, означая, что пора
отходить. Главное было сделано. Гарнизон разгромлен, склады боеприпасов и
продовольствия опустошены и горели, подожженные партизанами. Обратный путь
не показался Зине трудным и утомительным. Она испытывала необыкновенный
душевный подъем: ведь сегодня она впервые участвовала в бою. Ее автомат не
бездействовал.
Неделю спустя Ксению и Зину вызвали к командиру, и они получили задание
вдвоем пойти во вражеский тыл.
- Это селение обходите стороной, - посоветовал начальник штаба отряда,
Хватит ли сил? Ведь она должна отвести Гальку к партизанам. Спасти ее...
Сама она умрет, это ясно.
Дорогу пересек небольшой ручеек. Встав на колени, Зина склонилась,
стала пить холодную как лед ключевую воду... Еще... еще. Закружилась голова.
Она ткнулась лицом в воду. С трудом поднялась и опять, превозмогая боль,
потащила за собой Гальку.
А та не понимала, почему это они так торопятся. Сперва шагала спокойно.
А потом начала хныкать...
Началось поросшее кривым березняком болото. "Кажется, здесь", - думала
Зина, пробираясь по тропке между болотистыми бочагами. Едва отличимая тропа
вилась по мшистым, с краснеющими ягодами клюквы и брусники кочкам, которые
пружинисто зыбились под ногами.
Промокшие, облепленные тиной девочки с трудом выбрались на сухое место.
Болото поглотило их рогожные туфли и тряпки, которыми были обмотаны ноги.
- Мы скоро придем? - без конца спрашивала Галя, держась за карман
шинельки сестры. - Ну скоро?
- Скоро... - с трудом ответила Зина. - Ты только не отставай. - И тут
же свалилась на луговину и стала кататься по земле, стараясь умерить
усилившуюся, непереносимую резь в животе.
"Только бы довести Гальку до партизан... Довести!.. " Через силу, со
стоном поднялась с земли. Снова взяла сестренку за руку, повела за собой.
В лесу было тихо, пахло влажной осенней сыростью, грибной прелью. Мох
на болотистых ложбинах мягкий, как подушка. Шелестела под ногами листва.
Ветки кустарника хлестали по лицу, цеплялись за одежду.
Прозябшая, сбившая до крови босые ноги, Галька, захлебываясь, плакала.
Тропка неожиданно оборвалась, словно утонула в желтовато-зеленой воде.
Зина по колено увязла в торфяной жиже и стала медленно погружаться все
глубже и глубже. Смертельно испугавшись, она отчаянно пыталась вытащить ноги
из густой торфяной грязи.
- Не подходи ко мне, утонешь!.. - осипшим от страха голосом крикнула
она стоявшей рядом на кочке, испуганно растопырив ручонки, Гальке. - Не
подходи-и!..
Зина заметила рядом с Галькой тонкое деревце, потянулась к нему, но не
достала.
- Нагни ко мне... Нагни... - срывающимся голосом просила она сестренку
и с отчаянием следила, как та, напрягаясь, пытается пригнуть полусухую
лещину.
Рванувшись, Зина дотянулась все же до деревца одной рукой. Перебирая
обеими руками, стала вытаскивать из засасывающей топи ноги. Еще немного!..
Еще... Закружилась голова. Закусив до крови губы, снова подтянулась.
Минут пять спустя она уже лежала на твердой мшистой кочке, покрытой
россыпью зрелой клюквы. Ее знобило, насквозь мокрая, холодная одежда
прилипла к телу. Сил подняться уже не было.
"Где-то мы сбились", - с отчаянием думала Зина.
Передохнув, они вернулись обратно в лес и, к счастью, скоро нашли в
осиннике потерянную тропку. Сумерки сгущались, но им удалось пройти болото
до темноты и выбраться в мелколесье...
Глава первая
На рассвете партизанская разведка обнаружила в лесу двух девочек. Одна
из них - маленькая, в рваной плюшевой, не по росту, жакетке, - сидела, едва
слышно всхлипывая; вторая - подросток в черной железнодорожной шинельке -
лежала без сознания рядом.
- Жива... еще дышит, - произнес один из разведчиков, склонившись над
девочкой. - Что будем делать-то, ребята?
- Придется взять... - вздохнув, ответил другой. - Теперь все бегут в
наш партизанский край.
... Зина очнулась в большой сумрачной избе-пятистенке, заставленной
топчанами, на которых лежали и стонали люди. Пахло карболкой и еще чем-то
острым, неприятным.
- Где я?.. - спросила она, едва слышно шевеля губами.
Над ней склонилась какая-то женщина. Лицо женщины было словно окутано
туманом, но Зина узнала ее - это была мать погибших подпольщиц Антонина
Андреевна Лузгина.
И снова Зина впала в забытье.
Помимо тяжелого отравления у нее оказалось и двустороннее воспаление
легких.
Поправлялась она медленно, но вот наконец наступил день, когда лечивший
партизан пожилой врач ослушал Зину и сказал, тряхнув короткой русой
бородкой:
- Ну, девчурка, вернулась ты с того света. А ведь надежды спасти тебя
почти не было. Скоро выпишем. Сиделка-то у тебя надежная была. - И он
погладил по голове стоявшую рядом Гальку. - Ни днем ни ночью не отходила.
Галька сияла от удовольствия: ее хвалил сам врач, разрешивший ей жить
при госпитале, где она уже полностью освоилась.
Новая жизнь в непривычной обстановке Гальке очень нравилась.
Держась за плечо сестренки, ослабшая от болезни Зина шла по широкой
деревенской улице, запорошенной легким снежком, и с любопытством озиралась
по сторонам. По улице бродили куры, в проулке сохло на веревке белье, у тына
похрюкивал поросенок. Вокруг царили обманчивые мир и покой.
- Вот мы и пришли, - сказала Галя, указывая на небольшую избушку под
черной от ветхости соломенной кровлей.
Хозяйка избушки - небольшого роста, сгорбленная, суетливая Аграфена
Кузьминична - встретила сестер приветливо. Видя, что Зина стесняется,
успокоила:
- Живи, родимая, живи!.. В тесноте, да не в обиде... Третья теперь ты у
меня будешь. Квартируют тут еще две жилички.
И сразу же словоохотливо пустилась в разговор, расспрашивая, как сестры
попали в партизанскую деревню.
- Ну, я пошла... - серьезным тоном, как взрослая, сказала Галя, обрывая
рассказ Зины об их злоключениях. - Меня ждут в госпитале, ведь я там
работаю. - И, поцеловав сестру, побежала в госпиталь.
Хозяйка едва успела положить на деревянные козлы в углу доски и
постлать какую-то ветошь, как Галька прискакала обратно.
- В госпиталь снова раненых привезли. Бинтов не хватает. Будем резать
из парашюта шелковые, - деловито сообщила она и встала на цыпочки,
вытягиваясь, чтобы казаться взрослой, но тут же запрыгала, завертелась по
избе и, завидя кошку, бросилась к ней: - Кошка-то здесь тоже партизанская, -
и вздохнула, - а вот Ушастика жаль! Остался, бедняжка, у немцев. Наверное,
скучает.
Через несколько дней в избе появились отсутствовавшие квартирантки -
разведчицы партизанской бригады. Они были в разбитых лаптях и драных онучах
- видно, шли издалека. Обе сразу плюхнулись на свои койки, жалуясь, что
устали до чертиков.
- Новенькая у нас теперь живет... - пояснила Аграфена Кузьминична,
заметив, что разведчицы вопросительно поглядывают на Зину.
- Откуда, из какой деревни? - почему-то строго стала расспрашивать Зину
рослая, стройная партизанка с тяжелой рыжеватой косой, закрученной сзади в
тугой пучок. На ее лице обращали невольное внимание большие черные, с
каким-то лихорадочным блеском, глаза.
Узнав, что Зина из госпиталя, а до госпиталя была в подпольной
организации, Ксения - так звали эту девушку - смягчила свой резковатый тон.
Другая - Настя, белокурая, с короткой стрижкой, простенькая на вид, - сразу
расположила Зину к откровенности.
- Бабушка у меня в Оболи осталась, два брата - еще совсем мальчики, -
маленькая двоюродная сестренка. Болит у меня душа за них, - поделилась с ней
своими переживаниями Зина. - Как вы думаете, разрешат побывать у них?
- Просись, чтобы тебя в разведгруппу определили, - посоветовала Настя.
- У разведчиков большие возможности.
- А зачислят меня? - загорелась Зина.
- Вряд ли... - критически осмотрела ее Ксения. - Жизненного опыта не
имеешь.
Зина томилась ожиданием, что вот-вот ее вызовут к партизанскому
начальству и, может быть, дадут нагоняй, что самовольно совершила диверсию.
- Что обо мне командиры говорили, пока я болела? - допытывалась она у
сестренки.
- Хвалили!.. Боялись, что ты умрешь...
Наконец Зина осмелилась и сама направилась к избе с белыми наличниками,
в которой - она уже узнала - помещался штаб партизанского отряда.
Остановилась у крыльца, где на фанерном стенде висела листовка. Стала
читать:
"Партизан!
Ты видишь, на фронт тянутся немецкие эшелоны с солдатами, боеприпасами,
военной техникой. Взрывай железнодорожное полотно, мосты, пускай под откос
составы! Этим ты облегчишь наступление Красной Армии.
Видишь телефонный кабель - рви его! Этим ты внесешь замешательство в
стан врага. Ты слышишь, по твоей земле шагают солдаты и офицеры Гитлера.
Уничтожай их, как бешеных собак..."
- Проходи смелее! Чего стесняешься? - ободрил ее старик партизан с
охотничьим ружьем за плечами, охранявший вход в штабную избу. - Ты что,
новенькая у нас? Что-то я тебя раньше не видел.
- Новенькая... Недавно убежала от немцев.
Набравшись смелости, Зина шагнула через порог.
В большой горнице за непокрытым столом сидели несколько человек, все в
полувоенной форме - гимнастерках с ремнями. В горнице было очень накурено,
сизоватый дым клубами висел под закопченным потолком.
Партизаны за столом с любопытством разглядывали ленинградскую
школьницу. Они уже знали о ее диверсии в офицерской столовой.
Среди них Зина заметила Михаила Ивановича, когда-то приходившего к дяде
Ване в Зую.
- Вовремя ты ушла из Оболи, - заметил Михаил Иванович. - Иначе тебя
могли расстрелять. - Он достал полосатый кисет, свернул цигарку, кресалом
выбил искру, закурил и обратился к худощавому: - Куда мы ее пристроим,
командир?
- Чем бы ты у нас в отряде хотела заниматься? Может быть, в госпиталь?
Пойдешь? - спросил ее командир.
- Разведчицей, - быстро ответила Зина.
- Вот как?.. - удивился командир. Он хотел определить эту хрупкую,
худенькую девочку на работу полегче.
- Но прежде чем стать разведчицей, нужно многому научиться, - заметил
Михаил Иванович.
- Я научусь, - твердо сказала Зина.
- Хорошо, мы подумаем, - произнес командир, и судьба Зины осталась бы в
этот день нерешенной, если бы в этот момент не вошла в избу девушка в
полушубке, перетянутом военным ремнем, в шапке-ушанке.
- Наташа! - Зина сразу узнала секретаря подпольного райкома комсомола.
Наташа подошла к Зине и по-дружески обняла ее.
- Слышала уже о твоем подвиге, - быстро заговорила она и обратилась к
сидевшим за столом: - Это моя подопечная из Оболи.
- Просится в разведчицы, - сказал командир отряда.
- А почему бы не взять? - решительно ответила Наташа. - Я - за!
По тому, как уверенно она держалась, чувствовалось, что Наташа
пользуется авторитетом у начальства.
- Зина пришла в отряд не одна... - заметил Михаил Иванович. - У нее
маленькая сестренка.
- Но сестренка живет теперь не с ней, а при госпитале. И зачислена в
штат госпиталя, - возразила Наташа.
- Придется уважить просьбу нашего комсомола!.. - решил командир и
пообещал Зине: - В ближайшие дни определим тебя в разведгруппу.
- Спасибо! - радостно сказала Зина.
Дома Зину встретила мать сестер Лузгиных - Антонина Андреевна.
- Пришла тебя проведать. Очень уж моя Машенька тебя любила... - сказала
она и заплакала. - Приняли меня здесь в партию... Дали дело, - немного
успокоившись, рассказала она о себе, - для госпиталя стираю белье. Чем могу,
помогаю партизанам.
- Я, Антонина Андреевна, как смогла, отомстила и буду мстить за Тоню и
Машеньку, за мою тетю Иру и Солнышко, за всех замученных наших людей.
Глава вторая
Дня через два Ксения сказала Зине:
- Завтра уходим в разведку. Тебя тоже с собой берем. Командир
распорядился. - И, осмотрев юную разведчицу, критически покачала головой: -
Обувка у тебя плохая. В бахилах из мешковины далеко не уйдешь...
А утром принесла Зине с партизанской базы хотя и стоптанные, но
аккуратно подшитые валенки.
- Разведчикам и связным полагается ладная обувь. Уходим мы порой
надолго.
Они вышли из деревни под вечер. Ксения шла первой быстрым, уверенным
шагом. За ней шагали Зина и Настя.
- По пути обращай внимание на все!.. Где сломанная веточка, где
примятый кустарник. Ничего не должно оставаться незамеченным... - учила
Ксения.
Переночевали в землянке партизанского дозора и еще до рассвета снова
тронулись в путь.
Влажная опавшая листва скрадывала их шаги.
- Главное - пройти этот лес... - тихо сказала Ксения. - Если нарвемся
на засаду, бегите обратно. Я буду отстреливаться.
У Ксении револьвер и гранаты. В дорожной сумке она несет взрывчатку для
подпольщиков. Но идут они не в Оболь, а куда-то в другом направлении. Зина
идет налегке. Оружия у нее нет. Если их схватят, она должна сказать, что не
знает своих спутниц, случайно встретила на дороге - это легенда,
подсказанная начальником разведгруппы.
Вдруг Зина замерла, предостерегающе схватила Настю за руку. Глаза у нее
испуганно расширились. Совсем рядом, на небольшой поляне, у осины, стоял,
склонившись, черноволосый бородатый человек в ватнике.
- Он... мертвый, - услышала она шепот Насти.
И только теперь Зина разглядела веревку, которой человек был привязан к
дереву. За деревом лежал другой труп. А вокруг были набросаны какие-то
жестянки.
- Убивают наших и, заминировав, оставляют - хотят запугать, - объяснила
Зине Ксения. - Надо запомнить хорошенько это место и сообщить в отряде.
Они шли еще более часа, пока лес и заросшее березняком болото не
кончились. Остановились на опушке, перед которой простиралось обработанное
поле. Были слышны людские голоса. За кустарником виднелись жилые постройки.
На обочине дороги чернел обгоревший грузовик.
- Ты с нами, Зина, дальше не пойдешь. Останешься здесь. Будешь следить
за дорогой! - приказала Ксения. - Будь все время начеку. Обязательно
запоминай все, что увидишь и услышишь. - И, пытливо глядя на Зину, спросила:
- Не побоишься?
Зина только обиженно вздернула плечами.
Машины и люди на дороге показывались довольно редко. Поэтому Зине легко
было фиксировать в памяти все, что она видела.
Для лучшего обзора она взобралась на высокую ель. И все же, несмотря на
свою неусыпную бдительность, она не уследила момента, когда спустя несколько
часов Ксения и Настя бесшумно выросли рядом.
Ксения, внимательно слушая Зинин отчет, спросила:
- На елку лазила?
- Да... - удивилась Зина. - А вы откуда знаете?
Ксения улыбнулась, показала на свежую хвою под елкой и устало
промолвила:
- От разведчика даже господь бог ничего утаить не может.
Они двинулись в обратный путь, когда густые вечерние сумерки окутали
лес.
Зину поражала необыкновенная зрительная память Ксении и то, с какой
легкостью она ночью отыскала их прежний след.
Девушки теперь крались, чутко прислушиваясь к каждому шороху.
- Ну вот, теперь это уже наш партизанский край, - тихо проговорила
Ксения, когда они, преодолев несколько оврагов, дошли до густых хвойных
зарослей.
Партизанский край! Удивительной была эта обширная озерно-лесистая зона.
Раскинулся он на десятки километров в глубину и в ширину, от Полоцка и почти
до Березины. Своеобразное Советское государство в глубоком тылу мощных
немецких армий, окруженное со всех сторон полицейскими заставами, вражескими
гарнизонами, имевшими на своем вооружении артиллерию и бронетранспортеры.
Партизанская армия насчитывала несколько десятков отрядов, собранных в
бригады, вначале разрозненных, действовавших самостоятельно, на свой страх и
риск, и затем сцементированных под одним общим командованием.
Под защитой этой народной армии в партизанском крае находилось более 80
тысяч мирных жителей. Для врага партизанская зона оставалась пока
недоступной. Система различных оборонительных сооружений прикрывала
территорию народных мстителей. Тут были и заминированные поля, и свои
долговременные земляные укрепления, и окопы полного профиля. Партизанские
патрули, дозоры, часовые охраняли подступы к бригадам и отрядам. У каждой
бригады была своя зона, свои оборонительные границы, защищать которые от
проникновения врагов партизаны были обязаны так же, как и население тех
деревень, которые находились на территории бригады. Почти ежедневно то в
одном, то в другом месте обширного партизанского края народные мстители вели
оборонительные бои с оккупантами.
Но партизанские бригады не замыкались на своей территории, не
ограничивались только обороной.
Они проникали отрядами, небольшими группами на занятую врагом
территорию. Скрытно, а иногда и с боями пересекали шоссейные и
железнодорожные магистрали, нападали на фашистские гарнизоны. Совершали и
длительные рейды - за десятки километров от своих основных баз. Возвращались
с трофеями, привозили продукты, пригоняли скот. Партизанская деятельность не
прекращалась ни на один час. В то время, когда Зина пришла в отряд, в
партизанском крае было относительное затишье, хотя боевая активность
партизан все нарастала. Молниеносные удары по полицейским заставам и
небольшим вражеским гарнизонам каждый раз были неожиданными и завершались
успехом партизан. Но все понимали, затишье это кратковременное: немцы
вот-вот должны были огрызнуться крупной карательной операцией. В случае
наступления врага партизанские отряды могли скрытно уйти в другие районы
Белоруссии. Но как быть с населением, доверявшим свою безопасность и жизнь
народным мстителям? Все это заставляло руководство партизанского края
всемерно усиливать и укреплять свою армию.
В свободное от боевых действий время партизаны занимались подготовкой к
будущим боям. Рыли окопы, на танкоопасных местах - противотанковые рвы...
Устраивали на лесных дорогах завалы.
Особенно остро сознавали надвигающуюся опасность в штабе оперативной
группы, располагавшемся в центре партизанского края - районном поселке Ушачи
(этой оперативной группе подчинялись все партизанские бригады и отряды
Лепельско-Полоцкой зоны). Из разведывательных данных уже было известно, что
немцы намереваются провести свою карательную операцию в декабре - январе.
Фашистами уже формировались специальные карательные части. В пограничные с
партизанским краем гарнизоны завозились дополнительные боеприпасы. Усилили
свою деятельность агенты врага, пытаясь проникнуть в партизанскую зону и там
осесть.
Партизаны усиленно готовились дать отпор карателям.
Со строевым составом часто проводились учебные занятия. В одну из
групп, учившихся владеть трофейным оружием, была зачислена приказом по
партизанской бригаде и Зина.
Она уже получила боевое оружие - трофейный автомат и несколько гранат.
Автомат она освоила сразу. Гораздо сложнее для нее оказалось стрелять из
трофейного маузера. На всю учебную группу их было два. Поочередно они
переходили из рук в руки.
- Непринужденно стоять! - командовал инструктор. - Подтянуться!.. Рука
должна быть твердой... Держать на весу!..
Вытянув правую руку с тяжелым пистолетом, Зина, как приказывал
инструктор, закрывала один глаз, прицеливалась, но попадала неточно.
- Не совсем удачно, - отмечал инструктор, подойдя с Зиной к мишени. -
Надо еще потренироваться.
Но запас трофейных боеприпасов небольшой. На каждого стрелка полагалась
ограниченная норма.
- Доставайте у врага, - советовал инструктор.
Но как достать, если Зина еще не участвовала ни в одной боевой
операции! Помог брат Фрузы - Николай Зеньков где-то раздобыл трофейные
патроны. И уже через несколько дней Зина услышала от инструктора:
- Молодец! Ни одна пуля за "молоком" не пошла. Глаз у тебя, девочка,
точный.
Зина все больше привыкала к партизанской жизни, к своим соседкам. Ей
нравилась мягкость, доброта в характере Насти, стремление чем-нибудь
услужить. Привыкла она и к целеустремленному, гордому нраву Ксении, властно
подчинявшей себе других. Зина от Насти узнала, что у Ксении немцы заживо
сожгли всю семью: отца, мать, младшего брата. Сама она случайно уцелела. С
того дня в рыжеватые Ксенины косы и закралась седина.
Партизаны уходили, возвращались. В госпиталь привозили и приносили
раненых... Убитых хоронили на деревенском кладбище. Часто объявлялась
воздушная тревога. Немцы бомбили партизанскую землю. Почти после каждой
такой бомбежки в госпитале появлялись новые раненые, а на кладбище - свежие
могилы.
Глава третья
В декабре Зину вызвали на инструктаж недавно принятых в партизанскую
бригаду. В избе собралось человек двадцать молодежи. Среди них Зина была
самой юной.
Проводил занятие начальник штаба бригады, уже пожилой, со шпалой в
петлицах гимнастерки. Седые, коротко остриженные волосы торчали у него на
голове ежиком. Он кратко рассказал о положении на фронте: под Сталинградом
немцы в котле, но еще не разбиты; окруженная нашими войсками под Демянском
16-я армия гитлеровцев упорно сопротивляется...
Затем начальник штаба перешел к непосредственному инструктажу.
- Местность, которую защищает наша бригада, только частично лесная. У
нас значительная территория - открытая - озера, болота. Это тоже наши
природные укрепления. Мы, партизаны, по существу, все время находимся в
окружении. И днем и ночью. Вез взаимной помощи, без взаимной дружбы мы не
можем существовать. Вы, наверное, слышали, что под защиту партизан в этот
край идут тысячи местных жителей из окрестных селений.
Но под видом беженцев враг засылает к нам своих диверсантов, шпионов.
На днях в соседнем отряде диверсантом убит командир взвода. Будьте
внимательны! Присматривайтесь к каждому новому человеку.
Через несколько дней Зина впервые пошла на боевое задание. Накануне
командир собрал отряд. В штабной избе столпилось много народу, и Зина
услышала, что предстоит ночной поход километров за двадцать.
- По данным разведки, - сообщил он, - нас ожидает многочисленный
гарнизон, большой склад боеприпасов. Немцы готовятся к наступлению. Наша
задача - опередить врага.
В установленный час партизаны собрались на лесной опушке. Стало
известно, что в нападении на вражеский гарнизон будет участвовать не один
отряд, а несколько, и перед каждым - своя цель. Зина входила в
разведывательную группу основного отряда, который во взаимодействии с
другими подразделениями должен ворваться в селение с восточной стороны,
выбив оттуда гарнизон.
- Одеться потеплее! Ночью мороз ожидается, - предупредил своих бойцов
командир взвода, безусый парень в потрепанном ватнике и серой папахе с
красной ленточкой.
Партизанскую границу переходили глубокой ночью.
Мороз крепчал. Коченели руки и ноги. На открытых местах ледяной ветер
резал лицо. Зина старалась не отставать от идущих молча партизан. Только
один раз она услышала, как кто-то рядом негромко звякнул автоматом и, видно
запнувшись о корягу, шепотом выругался.
Передовую группу партизан-разведчиков, в которую входила Зина, вели
двое проводников - местные жители, хорошо знавшие окрестные леса.
Под утро остановились на короткий отдых в ельнике у оврага. До
ближайшего селения оставалось немного. Хвойный лес редел, постепенно
переходя в березовое мелколесье. За ним начиналось заснеженное ровное
поле...
К Зине подошел командир взвода.
- Не замерзла... держишься?
- Держусь... - едва слышно прошептала Зина, слабо улыбнувшись.
После небольшого отдыха разведгруппа отделилась от основного отряда и
тронулась ползком к чернеющим вдали постройкам. Возле усадеб разведчики
разделились. Четверо поползли снимать часовых, а трое, в их числе и Зина,
свернули вправо, к дороге, где нужно было перерезать линию связи.
- Следи за дорогой! - шепнул старший Зине. - Если напоремся, прикрывай
нас огнем!
Зина осталась одна в снежном поле. Она лежала, распластавшись в
сугробе, прижимая к себе автомат. Легкий ветерок мел поземку. На небе в
просветах облаков сверкали звезды... "Почему так долго ничего не слышно? -
томилась тревожным ожиданием Зина. - Так и замерзнуть можно!" Прошло еще,
наверное, минут двадцать. Зина совсем уже закоченела, когда наконец впереди
на снегу зачернели, приближаясь, две живые точки... Это возвращались
разведчики.
- Перерезали провода... - сообщили они, плюхнувшись рядом с ней в
сугроб.
Теперь лежали втроем в сугробе и терпеливо ждали сигнала атаки.
"Скорее бы... - думала Зина, сжимая окоченевшими руками автомат. -
Глаза слипаются... Сил уже нет..."
И тут предрассветную тишину нарушил трескучий взрыв гранаты...
Автоматная очередь... другая. И почти сразу же в небе загорелась,
рассыпалась блестящими искорками зеленая ракета... За ней - вторая, сигнал
общей атаки. Какая-то невероятная сила подняла Зину на ноги. Вскочив, она
ринулась вслед за партизанами к жилым постройкам.
В селе, казавшемся еще несколько минут назад вымершим, скрипели и
трещали срываемые с петель двери, звенели разбитые стекла, из распахнутых
настежь окон выскакивали и вываливались полуодетые люди. Слышались крики и
вопли гитлеровцев, захваченных врасплох.
Зина стреляла из автомата на ходу туда, где мелькали убегавшие
вражеские солдаты. Свой взвод Зина разыскала на площади возле школы, когда
на подъехавшие розвальни клали убитых. На другой подводе увозили раненых, я
среди них Зина увидела Николая Зенькова, с забинтованной головой, без шапки.
Огненно-белая дуга ракеты прочертила горизонт, означая, что пора
отходить. Главное было сделано. Гарнизон разгромлен, склады боеприпасов и
продовольствия опустошены и горели, подожженные партизанами. Обратный путь
не показался Зине трудным и утомительным. Она испытывала необыкновенный
душевный подъем: ведь сегодня она впервые участвовала в бою. Ее автомат не
бездействовал.
Неделю спустя Ксению и Зину вызвали к командиру, и они получили задание
вдвоем пойти во вражеский тыл.
- Это селение обходите стороной, - посоветовал начальник штаба отряда,