склонившись над планом местности. - Вокруг полицейские заставы, задерживают
каждого.
... Они вышли из деревни засветло. Одеты были, как беженки, в лаптях, в
руках - по небольшому узелку. Ксения сама проинструктировала Зину, как вести
себя при встрече с полицаями и немцами.
- Главное - стой и молчи. Помни: ты моя двоюродная сестра. Я и за тебя,
и за себя буду говорить...
Они благополучно миновали наиболее опасный лесной участок и, пройдя с
полчаса по полю, набрели на две большие завьюженные копны сена.
Остановились.
- Следов к копнам не видно, - тихо сказала Ксения. - Значит, заночуем
здесь.
Осторожно подрыли одну из копен. В образовавшуюся нору, остро пахнувшую
мятой, зверобоем и еще какой-то неведомой травой, первой пролезла Зина, за
ней протиснулась Ксения.
- А теперь спать... - тяжело дыша, сказала Ксения. - Ты расстегни
шинель и разуйся. Ноги в сене не озябнут.
Зина послушалась, вытянула усталые ноги и, прижавшись к спине подруги,
закрыла глаза. Мерное дыхание Ксении действовало успокаивающе, и вскоре Зина
уснула.
На рассвете, хорошо отдохнув, они вылезли из копны и снова тронулись в
путь. Шли теперь уже открыто, по большаку. Они миновали большую часть пути,
не встретив ни одного человека.
Наконец впереди завиднелись жилые постройки, и девушки пошли медленнее.
- Здесь должна быть полицейская застава! - Ксения заметно
забеспокоилась, заволновалась, перекладывая из одной руки в другую свой
узелок.
- Сзади машина! - испуганно предупредила Зина, оглянувшись.
- Что ж, встретим! - сказала Ксения, останавливаясь у бревенчатого
мостика через дорожную канаву.
Она подняла валявшееся рядом полено, оторвала от жакетки кусок черной
подкладки, завернула полено и подложила сбоку под бревно мостика.
Небольшая машина пикап приближалась. Рядом с шофером сидел офицер в
черной шинели, в очках и в фуражке с высокой тульей.
Ксения с поднятой рукой шагнула навстречу. Машина остановилась. Офицер
выглянул в раскрытое окошко. Подскочив к машине, Ксения быстро заговорила,
путая немецкие и русские слова, при этом жестами показывая, что мостик,
очевидно, заминирован.
Офицер, вынув из кобуры парабеллум, вышел из машины и приказал шоферу
объехать мостик стороной. Нотки испуга звучали в его голосе.
Тарахтя, машина с большим трудом снова выбралась из кювета на дорогу. И
тут опять случилось для Зины неожиданное: Ксения попросила немцев довезти до
селения. Офицер теперь потребовал предъявить ему документы. Ксения вынула
какую-то завернутую в носовой платок бумагу. Офицер мельком взглянул на нее
и разрешил девушкам сесть в машину. Они быстро доехали до селения. Вышедший
навстречу машине дежурный полицейский заставы в черном романовском полушубке
козырнул офицеру.
Офицер стал у него что-то расспрашивать, указывая назад, в сторону
мостика. Ксения и Зина выскользнули из кузова машины. И опять новая выходка
Ксении озадачила Зину. Девушка сама подошла к офицеру, по-немецки
поблагодарила, прижав руку к груди. Офицер вежливо ответил, и разведчицы, не
глядя на полицая, пошли по тропке мимо жилых построек. Снова выбрались на
большак. Навстречу ехали грузовые машины, встречались прохожие. Разведчицы
шли спокойно, на них никто не обращал внимания. И вдруг:
- Эй вы, красотки... документы!
Перед ними стояли два дюжих парня с белыми повязками на рукавах.
Девушки тоже остановились. Ксения решительно шагнула к полицейским:
- Чего кричите? Привыкли глотки драть! - и, небрежно глядя на опешивших
полицаев, вынула из-за пазухи завернутый в платок документ. - Вот, видели...
- И сунула чуть ли не под нос одному из них.
- А-а... Аусвайс! - негромко произнес он, глядя то на немецкий паспорт,
то на Ксению, и обратился к Зине: - А у тебя?
- Дурак ты неотесанный! - снова закричала Ксения. - Полицай, а свои
мозги на куриные сменял. Аусвайс-то несовершеннолетним не выдают. Неужели не
знаешь?
Раскрасневшаяся Ксения, в сбившемся с головы платке, была необычайно
красива в своей ярости. И как это ни странно, и ругань Ксении, и ее угрозы
подействовали на полицаев. Они вернули ей аусвайс и, чертыхаясь, пошли, не
оглядываясь, по дороге.
- Отделались, - пряча свой документ и успокаиваясь, облегченно
вздохнула Ксения.
Шли они медленно. Сбоку пролегала железная дорога. Мимо с грохотом
проследовал воинский эшелон. Вскоре прошел другой. Ксения еще замедлила шаг,
как догадалась Зина, считая проходившие вагоны.
- Запоминай... - сказала она Зине. - Если тебе снова придется идти,
здесь самое удобное место для наблюдения.
Большак свернул влево, в мелкий осинник. На пригорке раскинулось
большое селение, с колокольней в центре.
Девушки медленно побрели вдоль посада. Ксения шла смело, уверенно, не
обращая внимания на встречных.
- Кажется, здесь... - Ксения глядела на небольшую избу с высоким
колодезным журавлем возле ворот. Вынула из кармана небольшое круглое
зеркальце, посмотрелась, поправила на голове платок, волосы на лбу и снова
спрятала его. Только потом Зина сообразила, что Ксения, не оборачиваясь,
проверяла, не следит ли кто за ними сзади.
Ксения толкнула калитку. На небольшом крылечке остановилась, легонько
постучала в дверь. В сенях раздались шаги, и слабый женский старческий голос
спросил:
- Кто там?
- Лида дома?
Звякнул запор, дверь им открыла темноволосая женщина лет тридцати, в
накинутом на плечи платке.
- Входите... - Она провела их в избу с потемневшей от старости широкой
деревянной кроватью, голым столом, на котором стояли полуразбитые чашки,
обгорелый чугунок и деревянная солонка. Возле кровати, на пружине,
прикрепленной к матице, висела зыбка с грудным ребенком.
Пытливо скользнув взглядом по Зине, хозяйка проговорила:
- А мы ждали вас раньше.
- Раньше не смогли, только сегодня, - отозвалась Ксения и устало
присела на лавку и развернула свой узелок. Глядя на нее, Зина тоже
развернула свой и вынула замаскированную в краюшке хлеба небольшую мину в
пластиковой оболочке.
Немного отогревшись, партизанки собрались уходить.
- Возможно, в следующий раз приду не я, а она. - Ксения указала на
Зину.
Простившись, они вышли из избы.
Теперь они свернули с дороги в небольшой лес.
Ксения предупредила:
- Это самая опасная - пограничная зона. Теперь нам язык не поможет -
только глаза и уши.
Разведчицы осторожно крались лесом, не выходя на открытые места и
избегая идти по полузанесенным поземкой тропам. Только к утру они добрались
в отряд.
Когда немного спустя Ксения доложила об их рейде командиру, тот спросил
у Зины:
- Не боялась?
- Боялась, - призналась Зина.
- Значит, больше не пойдешь в разведку?
- Пойду, - вспыхнула Зина.
- Сможет она выполнять задания? - спросил он у Ксении.
- Сможет, - твердо ответила Ксения и, обняв Зину добавила: - Со мной
Ромашка вела себя молодцом...
На следующий день Зина встретилась на улице с секретарем подпольного
райкома комсомола - Наташей.
- Поздравляю, Зиночка! Поздравляю, моя милая! - Лицо у Наташи сияло. -
С большой радостью!
- С какой? - широко раскрыв глаза, спросила Зина. И тут узнала об
огромном успехе Красной Армии под Ленинградом.
Наше наступление началось 12 января, а 18 января войска Волховского и
Ленинградского фронтов уже соединились. Так была прорвана блокада
Ленинграда.
Партизанский лагерь ликовал. Радостное известие о событиях под
Ленинградом не осталось в стороне и от Гальки. Она примчалась к старшей
сестре и отчеканила:
- Скоро поедем домой!
- Ку-уда?
- В Ленинград...
И тут же сестры принялись строить планы о возвращении в родной город.
- Поедем, конечно, поездом или на машине. Партизанский отряд даст нам
отпуск. Напишут командировочное удостоверение, - обняв Гальку, мечтательно
говорила Зина.
- И мне напишут?
- Конечно. Без увольнительного документа покидать отряд нельзя, иначе
сочтут за дезертиров.
- А что про меня напишут?
- Напишут, что медицинская сестра Галина Портнова из партизанского
госпиталя бригады имени Ленина командируется в Ленинград, чтобы повидать
отца и мать. А затем она вернется обратно окончательно добивать гитлеровцев
до полной нашей победы.
Глаза у Гальки сияли.
За зиму 1943 года Зине пришлось побывать во многих местах партизанского
края. Вместе с другими партизанами участвовать в боях. Несколько раз ходить
во вражеский тыл с заданиями командира. Но ни разу она не попала в Оболь.
Просить командира послать ее туда с заданием она не решалась. Наступала
весна, а Зину томила полная неизвестность о судьбе родных.
Но вот однажды, уже в мае, Зину вызвали в штабную избу. Там находилась
Валя Шашкова.
- Вы обе, кажется, из Оболи? - спросил командир.
- Да, из Оболи, - подтвердили девушки.
- Вот и хорошо! Завтра пойдете встречать беженцев.
Откуда и каких беженцев предстояло встретить, командир не разъяснил.
Самим же спрашивать не полагалось. Сердце Зины сжалось от волнения. А что,
если придет и бабушка с ребятами?
Когда Зина с Валей пришли на сторожевую заставу, два парня-партизана,
тоже снаряженные для встречи беженцев, спокойно лежали на лужайке, курили.
Девушки подсели к ним.
- Не знаете, каких беженцев будем встречать? - поинтересовалась Зина.
- Знаем, - отозвался один из них. - Быка, по кличке Тимошка, и двух его
рогатых подружек.
"Вот тоже зубоскал!" - обидевшись, сердито подумала Зина и отвернулась.
- Ведут, ведут наших беженцев, - дернул ее за рукав "зубоскал". - Пошли
навстречу.
- Это что же, так много наших идет? - удивилась Зина, услышав в
мелколесье треск валежника и сучьев.
- Будьте осторожны! - весело предупредил один из партизан. - На всякий
случай приготовьте оружие...
- Есть, приготовить оружие! - отозвалась Зина, не понимая, что его так
развеселило.
Треск сучьев послышался совсем рядом, и перед Валей и Зиной показался
огромный бык с широко расставленными крутыми рогами. Вели быка на
веревках-поводках хорошо знакомые подпольщики - Добрыня и Ефим. За быком
спокойно шагали две коровы, которых вели Маша Ушакова и Катя Зенькова.
- А-а, Ромашка! Моя радость, здравствуй! - размашисто протянул Зине
руку, улыбаясь, Добрыня. И, верный своей привычке подтрунивать над Зиной,
сказал: - Сплел было тебе, моя ненаглядная, лапотки, загляденье, как
шелковые, да вот пришлось отдать этому рогатому черту. Еле обул его.
Только теперь Зина заметила на ногах быка круглые, как решето, лапти.
На ноги коров тоже были надеты сплетенные из лыка лапти.
- Так мы заметаем следы, - пояснил Добрыня.
Встреча была короткой. Передав партизанам свое стадо, подпольщики
спешили до темноты вернуться в Оболь. Все же Зина успела узнать от Маши и
Кати, что бабушка жива, "братья-разбойники" живут у нее в деревне. А дядю
Ваню сломила болезнь - он скончался.
На следующий день ничего не подозревавшая о новой Зининой глубокой
печали Галька, забежав к ней, весело тараторила:
- У нас при госпитале теперь свои коровы есть... Партизаны пригнали из
лесу. Знаешь какое вкусное молочко! Мне немного дают.
Глава четвертая
В партизанском крае готовились к наступательной операции. Решение
партизан нанести особо ощутимый удар по гитлеровцам обуславливалось
обстановкой на фронтах Великой Отечественной войны. Всеми силами, которые
находились в распоряжении партизан, нужно было помочь Красной Армии в
готовящемся генеральном сражении на Орловско-Курской дуге.
По заданию ЦК Компартии Белоруссия Республиканский штаб партизанского
движении разработал план организованного общего наступления всех
партизанских отрядов Белоруссии. Этот план предусматривал так называемую
рельсовую войну под кодовым названием "Концерт". Дня за два до выступления
командир отряда, в котором находилась Зина, собрал партизан на поляне рядом
с опушкой леса. Все пришли в полном боевом вооружении.
Спокойно оглядев собравшихся, командир сказал:
- Выступаем через час. Предстоит сделать тридцатикилометровый бросок по
занятой врагом территории к линии железной дороги. Ни в коем случае не
обнаруживать себя, стараться не ввязываться ни в какую схватку с
гитлеровцами или полицейскими. Обходить заставы стороной.
В путь тронулись повзводно. Партизаны тянулись гуськом по лесной тропе.
Зина, с автоматом на груди, со взрывчаткой в подсумке, шла в числе первых. В
густых вечерних сумерках скрытно, не обнаруженные врагом, перешли границу
партизанской зоны.
Они обходили стороной попадавшиеся на пути селения. Разговаривали
шепотом. Курить запрещалось. Часа через три отряд вышел из лесу, маскируясь
в кустарнике. Дальше простиралась кочковатая луговина. Впереди за
кустарником, на возвышенности, тускло поблескивали железнодорожные рельсы.
По шпалам прошел парный патруль. Солдаты, в тяжелых кованых ботинках, в
коротких серых куртках, с автоматами на груди, шли спокойно, размеренным,
уверенным шагом, не подозревая, что за ними со стороны уже следят десятки
глаз. К немцам бесшумно метнулось несколько человек. Зина услышала
сдавленный вскрик, и снова кругом воцарилась тишина.
По звеньям передали друг другу команду: "Подойти ближе!"
Ползком партизаны приблизились почти к самому полотну. Где-то вдали, на
линии, отрывисто зарокотал пулемет, залаяли сторожевые собаки, и сразу же,
зашипев, взвилась в небо зеленая ракета - сигнал выступления.
Зина вместе с товарищами метнулась вперед, скатилась в кювет,
поднялась. Перед глазами стальная колея... Вставив капсюль, заложила шашку
под стык рельсов. По всей линии так же действовали остальные партизаны.
Словно откуда-то сверху Зина услышала голос командира взвода:
- Спокойно! Все в порядке.
Не прошло и пяти минут, как сразу же в разных местах на полотне
загремели взрывы. В небо взвилась теперь белая ракета - сигнал отхода.
... В эту ночь партизанами отряда, в котором находилась Зина, были
подорваны рельсы на железнодорожном пути Полоцк-Витебск, на расстоянии двух
километров. В лагерь вернулись без потерь.
А днем стало тревожно. По светлому, безоблачному небу с оглушительным
ревом рыскали вражеские самолеты... В отместку за проведение железнодорожной
диверсии фашисты ожесточенно бомбили партизанские деревни.
Неожиданно Зина увидела в партизанском лагере всю семью Дементьевых.
Встреча была радостной, трогательной. Зина бросилась к ним, обнимая, целуя.
- Ушли... - скорбно, со слезами на глазах жаловалась Анна Андреевна. -
Всю нашу семью хотели забрать. Спасибо Нине Азолиной, выручила -
предупредила.
А через несколько дней к партизанам с разрешения подпольной
комсомольской организации пришли Катя Зенькова, Иван Галошкин (Добрыня) и
Ефим Лемнев. Всем им угрожал арест.
- Ну, теперь вас, юных мстителей, здесь целая колония, - сказала
секретарь подпольного райкома комсомола Наташа.
Едва она собралась побеседовать со вновь прибывшими комсомольцами, как
в штабную избу влетела разыскивающая Зину Галька:
- К нам самолет прилетел! Наш! С красными звездами!
Это было такое событие, которое не могло оставить спокойным ни одного
партизана. Все побежали смотреть прилетевший с Большой земли самолет.
Он стоял на лесной поляне, прикрытый маскировочными сетями, ельником.
Вокруг толпились партизаны. Сколько было радости! Самолет привез с Большой
земли не только оружие, боеприпасы, медикаменты, потребность в которых была
особенно большая, но и письма...
Вполне понятно, что сестры Портновы не ждали письма. Их адрес на
Большой земле не был известен. Но кто-то подсказал девочкам:
- Напишите и вы родным.
Сестры сразу же побежали домой - ведь времени в обрез. Зина писала
письмо, а Галька диктовала ей.
- Напиши, что я стала большая! - требовала она, подперев кулачками
голову.
- Ладно, ладно... - соглашалась старшая сестра. - Не слушаешься ты
только...
- Как не слушаюсь?! - изумилась Галя, широко раскрыв глаза, и от обиды
даже покраснела. - Наговариваешь все на меня...
- Ладно, ладно, слушаешься. - Зина, боясь, что Галька разревется,
поспешила ее успокоить: - Лучше давай прочту, что я написала.
"Здравствуйте, мамочка и папочка!
Мы живы и здоровы, чего и вам желаем. Мама, мы сейчас находимся в
партизанском отряде, вместе со всеми бьем немецких фашистских оккупантов.
Галочка тоже вместе со мной. Мамочка, пока писать много не буду, так как не
знаю, получите ли эту записку. Как получите, так сейчас же напишите ответ.
С приветом!
Ваши дочери Зина и Галя.
27.8.43 г."
- Видишь, и про тебя написала, и привет передала.
- Хорошо! - Глаза у Гали сияли от радости.
Зина сложила лист треугольником, старательно вывела: "Полевая почта
05400 - 17. Бригада имени Ленина, 3-й отряд" - и тяжело вздохнула: не
верилось, что этот листок попадет в руки родителей.
- Теперь будем ждать ответа, - погладила Зина сестру по щеке.
- А скоро? - допытывалась Галька.
Ей казалось, что раз письмо повезет краснозвездный самолет, он в тот же
день опустится в Ленинграде. К самолету подойдет почтальон с большой кожаной
сумкой, заберет письма. Затем поднимется на третий этаж дома по Балтийской
улице. Навстречу выйдут одновременно отец и мать.
- Вам письмо от Зины и Гали, - скажет почтальон я протянет сложенное
треугольником письмо.
Зина слушала наивный Галькин лепет и грустно качала головой. Неизвестно
еще, живы ли там родные?
Глава пятая
- Ромашка, ты в Оболи знаешь Нину Азолину? - спросил однажды Зину
командир отряда, вызвав ее в штаб.
- Знаю, товарищ командир! У нее подпольная кличка Василек, - ответила
Зина.
Сидевшие за столом переглянулись.
- Очень хорошо, - произнес командир. - Хочу послать тебя, Ромашка, со
срочным заданием к юным мстителям в Оболь. Отнесешь подпольщикам письмо.
Как, сумеешь?
- Ваше задание будет выполнено! - четко произнесла Зина, очень
обрадовавшись: наконец-то она пойдет в Оболь!
- Пока можешь быть свободна, а через час заглянешь к нам... Задание
весьма срочное, пойдешь сегодня.
Когда Зина ушла, в избе возобновилось прерванное ее приходом совещание.
- Почему ты решил послать именно ее? - спросил секретарь подпольного
райкома партии.
- Да девчонка больно толковая... - задумчиво отозвался командир. - И
потом немцы и полицейские на подростков все же меньше обращают внимания...
Но ей придется идти кружным путем. Прежний путь теперь опасен.
- А что, если не успеет предупредить?.. - озабоченно нахмурился
комиссар.
Только что они через связного получили от своего человека сообщение,
что Нине Азолиной грозит арест. Ни связной, передававший это сообщение, ни в
партизанском штабе еще не знали, что под угрозой ареста находится не одна
Азолина, а вся подпольная организация.
Когда ровно через час Зина вернулась в штабную избу, она застала там
только командира.
- Так вот, Васильку теперь угрожает опасность. Немцы подозревают, что
она помогает партизанам. Нужно предупредить, чтобы она срочно уходила к нам.
Как думаешь с ней связаться в Оболи?
- Думаю, мне лучше сначала зайти к Фрузе Зеньковой, - ответила Зина.
Командир задумался. Положение осложнялось тем, что, как он узнал от
комиссара отряда, Фруза получила задание подпольного райкома партии на этих
днях побывать в Полоцке. Уехала ли она, вернулась ли, благополучно ли прошла
поездка - никто в партизанском отряде пока не знал.
- Вероятно, ты не сможешь встретиться с Фрузой, ее может не оказаться
дома.
Тогда, несмело переминаясь с ноги на ногу, Зина предложила:
- А может быть, вы мне разрешите зайти в Зую к бабушке? Василек живет
рядом, за изгородью. Я могу ее сразу предупредить.
- А если не сможешь передать?
- Тогда я постараюсь встретиться с кем-либо из наших подпольщиков. Они
все меня знают, и передам ваше сообщение на словах, а письмо оставлю в нашем
старом тайнике. - И Зина рассказала про существовавший на усадьбе в дупле
липы тайник.
- Дельное предложение... - согласился командир.
Он протянул Зине зашифрованную записку, которую она должна была, заучив
на память, передать по назначению. Затем командир с ласковой теплотой
посмотрел на Зину и пожал ей руку:
- Ну, желаю удачи! Сейчас пойдешь к комиссару, он подробно объяснит
тебе, как пройти в Оболь кружным путем: короткий теперь блокирован немцами.
Будь, девочка, осторожна.
Зина смущенно смотрела на него, не решаясь что-то сказать.
- Ты хочешь о чем-то спросить меня?
И Зина осмелилась:
- Разрешите мне на обратном пути забрать моих двоюродных братьев. Они
остались одни, без матери... - Говорила торопливо, горячо, с мольбой глядя
на командира: - Бабушка старая-престарая. Ей трудно всех содержать. Если я
мальчишек возьму с собой, то бабушке с одной Любочкой будет полегче.
- Ну что ж, выполнишь задание и приводи.
По пути на инструктаж Зина завернула к сестренке в госпиталь,
предупредила, что уходит на задание, и, не стерпев, пообещала:
- Обратно, может быть, приду не одна. Приведу с собой Нестерку и
Леньку.
- Вот хорошо-то! - просияла Галька.
Помочь Зине пройти через партизанскую зону вызвались старик партизан и
Добрыня. Время уже приближалось к полуночи, когда они миновали два последних
дозорных поста.
Небо завесили густые, кучевые облака, предвещавшие дождливую погоду. На
обрывистом берегу Западной Двины остановились. Здесь предстояло расстаться с
провожатыми.
Добрыня, поцеловав Зину в щеку, шепнул на прощание:
- Возвращайся быстрее. Буду ждать тебя.
Зина осталась одна. В кустах разделась, связала свое белье. Держа узел
над головой, осторожно вошла в воду и, тихонько гребя свободной рукой,
поплыла. Хорошо плавать она научилась еще в Ленинграде, поэтому довольно
легко преодолела реку. Ползком по песчаной отмели пробралась к кустарнику.
И, стараясь неосторожным шорохом не выдать себя, оделась.
Она кралась зарослями ольшаника, уходя все дальше от опасного берега
реки. И вдруг совсем близко услышала голоса. Очевидно, полицаи. Счастье, что
она не нарвалась на них. Зина опустилась на землю и поползла в сторону.
Кончилось мелколесье. Впереди темнело покрытое росой обширное поле. На
ощупь Зина определила - рожь, с тяжелыми, набухшими от влаги колосьями.
Значит, вышла удачно, - точно, как ее инструктировали накануне.
Теперь никуда не сворачивать, идти прямо.
В мокром ржаном поле ее не было видно. Но позади оставался заметный
след, по которому ее могли легко обнаружить даже теперь, в темноте. И все же
в густой ржи идти было не так страшно. Она вышла к проезжей дороге.
Остановилась, пригляделась, наконец решившись, перебежала ее и замерла,
услышав немецкое: "Хальт! Значит, патруль наткнулся на ее след!
Прозвучал выстрел, и тут же длинная автоматная очередь полоснула,
казалось, совсем над головой.
"Заметили!.. " - ужаснулась Зина. Стрельба так же внезапно
прекратилась. Где, пригнувшись, бегом, где ползком - Зина уходила все дальше
и дальше от опасного места. Поле кончилось. Спасительный, как ей казалось,
кустарник вырос перед глазами. Продираясь сквозь цепкий можжевельник, она то
и дело проваливалась в густую, липкую жижу... "Болото, - вспоминала она
слова инструктировавшего ее комиссара, - гиблая трясина! Не входить,
пробираться стороной!" Но теперь предостережение утратило свой смысл. Только
болото могло спасти от преследования.
Она уже с трудом вытаскивала отяжелевшие ноги из торфянистой гущи и,
хватаясь за ветки кустарника, выбиралась на кочки.
Совершенно неожиданно - так, что замерло сердце, - загрохотало небо и
раскололось пополам, огненная стрела прорезала черные облака. И в свете
молнии Зина совсем рядом увидела заросли ельника. Значит, она шла по краю
болота. За ельником начинался высокий хвойный лес. Вокруг, как орудийная
стрельба, гремели раскаты грома, и огненно-красные молнии разрезали небо в
черных провалах.
... Серый утренний рассвет застал Зину уже далеко от Западной Двины.
Она перемотала мокрые, сбившиеся онучи, чувствуя, что сильно натерла ноги.
Влажная юбка прилипала к телу. Зине было холодно, ее знобило.
Заросшая высокой травой сеча сменилась лиственным мелколесьем, а за ним
открывалась широкая равнина. По всем признакам, здесь недавно существовала
деревня: колодец возле дороги, среди лопухов и высокой травы - развалины
обгорелых бревен, кучи щебня.
Встретилась одичавшая, с облезлой шерстью и большими зелеными глазами,
серая кошка. Зина уловила запах свежего дымка. Из небольшого бугорка торчал
обломок чугунной трубы. Значит, жилая землянка.
Зина колебалась: уходить или подождать? И пока она размышляла, из
землянки вылезла седая, с суровым лицом, женщина в рваном черном, заношенном
платье. Она тащила за собой на веревке козочку.
- Как ваше селение называется? - спросила Зина, подойдя ближе.
- Было селение, да сплыло. Одна я теперь здесь живу. - Голос пожилой
женщины звучал надтреснуто. - Сожгли немцы всю деревню, а людей угнали еще в
прошлом году.
И тут Зина заметила приближающихся по проселку немцев с пилами в руках.
Их было человек пять... очевидно, саперы. Бежать в лес было поздно.
Зина выхватила из рук женщины веревку с козой.
- Я сама... Только молчите... - умоляюще прошептала Зина и пошла
навстречу немцам, потащив за собой упиравшуюся козу. Еще секунда
понадобилась Зине, чтобы, низко нагнувшись, вытащить из-за пазухи носовой
платок с запиской командира и сунуть его в густые лопухи. - Пошли, пошли,
моя милая! - громко уговаривала она козу.
Немцы прошли мимо, не обратив внимания на Зину. Она едва успела
каждого.
... Они вышли из деревни засветло. Одеты были, как беженки, в лаптях, в
руках - по небольшому узелку. Ксения сама проинструктировала Зину, как вести
себя при встрече с полицаями и немцами.
- Главное - стой и молчи. Помни: ты моя двоюродная сестра. Я и за тебя,
и за себя буду говорить...
Они благополучно миновали наиболее опасный лесной участок и, пройдя с
полчаса по полю, набрели на две большие завьюженные копны сена.
Остановились.
- Следов к копнам не видно, - тихо сказала Ксения. - Значит, заночуем
здесь.
Осторожно подрыли одну из копен. В образовавшуюся нору, остро пахнувшую
мятой, зверобоем и еще какой-то неведомой травой, первой пролезла Зина, за
ней протиснулась Ксения.
- А теперь спать... - тяжело дыша, сказала Ксения. - Ты расстегни
шинель и разуйся. Ноги в сене не озябнут.
Зина послушалась, вытянула усталые ноги и, прижавшись к спине подруги,
закрыла глаза. Мерное дыхание Ксении действовало успокаивающе, и вскоре Зина
уснула.
На рассвете, хорошо отдохнув, они вылезли из копны и снова тронулись в
путь. Шли теперь уже открыто, по большаку. Они миновали большую часть пути,
не встретив ни одного человека.
Наконец впереди завиднелись жилые постройки, и девушки пошли медленнее.
- Здесь должна быть полицейская застава! - Ксения заметно
забеспокоилась, заволновалась, перекладывая из одной руки в другую свой
узелок.
- Сзади машина! - испуганно предупредила Зина, оглянувшись.
- Что ж, встретим! - сказала Ксения, останавливаясь у бревенчатого
мостика через дорожную канаву.
Она подняла валявшееся рядом полено, оторвала от жакетки кусок черной
подкладки, завернула полено и подложила сбоку под бревно мостика.
Небольшая машина пикап приближалась. Рядом с шофером сидел офицер в
черной шинели, в очках и в фуражке с высокой тульей.
Ксения с поднятой рукой шагнула навстречу. Машина остановилась. Офицер
выглянул в раскрытое окошко. Подскочив к машине, Ксения быстро заговорила,
путая немецкие и русские слова, при этом жестами показывая, что мостик,
очевидно, заминирован.
Офицер, вынув из кобуры парабеллум, вышел из машины и приказал шоферу
объехать мостик стороной. Нотки испуга звучали в его голосе.
Тарахтя, машина с большим трудом снова выбралась из кювета на дорогу. И
тут опять случилось для Зины неожиданное: Ксения попросила немцев довезти до
селения. Офицер теперь потребовал предъявить ему документы. Ксения вынула
какую-то завернутую в носовой платок бумагу. Офицер мельком взглянул на нее
и разрешил девушкам сесть в машину. Они быстро доехали до селения. Вышедший
навстречу машине дежурный полицейский заставы в черном романовском полушубке
козырнул офицеру.
Офицер стал у него что-то расспрашивать, указывая назад, в сторону
мостика. Ксения и Зина выскользнули из кузова машины. И опять новая выходка
Ксении озадачила Зину. Девушка сама подошла к офицеру, по-немецки
поблагодарила, прижав руку к груди. Офицер вежливо ответил, и разведчицы, не
глядя на полицая, пошли по тропке мимо жилых построек. Снова выбрались на
большак. Навстречу ехали грузовые машины, встречались прохожие. Разведчицы
шли спокойно, на них никто не обращал внимания. И вдруг:
- Эй вы, красотки... документы!
Перед ними стояли два дюжих парня с белыми повязками на рукавах.
Девушки тоже остановились. Ксения решительно шагнула к полицейским:
- Чего кричите? Привыкли глотки драть! - и, небрежно глядя на опешивших
полицаев, вынула из-за пазухи завернутый в платок документ. - Вот, видели...
- И сунула чуть ли не под нос одному из них.
- А-а... Аусвайс! - негромко произнес он, глядя то на немецкий паспорт,
то на Ксению, и обратился к Зине: - А у тебя?
- Дурак ты неотесанный! - снова закричала Ксения. - Полицай, а свои
мозги на куриные сменял. Аусвайс-то несовершеннолетним не выдают. Неужели не
знаешь?
Раскрасневшаяся Ксения, в сбившемся с головы платке, была необычайно
красива в своей ярости. И как это ни странно, и ругань Ксении, и ее угрозы
подействовали на полицаев. Они вернули ей аусвайс и, чертыхаясь, пошли, не
оглядываясь, по дороге.
- Отделались, - пряча свой документ и успокаиваясь, облегченно
вздохнула Ксения.
Шли они медленно. Сбоку пролегала железная дорога. Мимо с грохотом
проследовал воинский эшелон. Вскоре прошел другой. Ксения еще замедлила шаг,
как догадалась Зина, считая проходившие вагоны.
- Запоминай... - сказала она Зине. - Если тебе снова придется идти,
здесь самое удобное место для наблюдения.
Большак свернул влево, в мелкий осинник. На пригорке раскинулось
большое селение, с колокольней в центре.
Девушки медленно побрели вдоль посада. Ксения шла смело, уверенно, не
обращая внимания на встречных.
- Кажется, здесь... - Ксения глядела на небольшую избу с высоким
колодезным журавлем возле ворот. Вынула из кармана небольшое круглое
зеркальце, посмотрелась, поправила на голове платок, волосы на лбу и снова
спрятала его. Только потом Зина сообразила, что Ксения, не оборачиваясь,
проверяла, не следит ли кто за ними сзади.
Ксения толкнула калитку. На небольшом крылечке остановилась, легонько
постучала в дверь. В сенях раздались шаги, и слабый женский старческий голос
спросил:
- Кто там?
- Лида дома?
Звякнул запор, дверь им открыла темноволосая женщина лет тридцати, в
накинутом на плечи платке.
- Входите... - Она провела их в избу с потемневшей от старости широкой
деревянной кроватью, голым столом, на котором стояли полуразбитые чашки,
обгорелый чугунок и деревянная солонка. Возле кровати, на пружине,
прикрепленной к матице, висела зыбка с грудным ребенком.
Пытливо скользнув взглядом по Зине, хозяйка проговорила:
- А мы ждали вас раньше.
- Раньше не смогли, только сегодня, - отозвалась Ксения и устало
присела на лавку и развернула свой узелок. Глядя на нее, Зина тоже
развернула свой и вынула замаскированную в краюшке хлеба небольшую мину в
пластиковой оболочке.
Немного отогревшись, партизанки собрались уходить.
- Возможно, в следующий раз приду не я, а она. - Ксения указала на
Зину.
Простившись, они вышли из избы.
Теперь они свернули с дороги в небольшой лес.
Ксения предупредила:
- Это самая опасная - пограничная зона. Теперь нам язык не поможет -
только глаза и уши.
Разведчицы осторожно крались лесом, не выходя на открытые места и
избегая идти по полузанесенным поземкой тропам. Только к утру они добрались
в отряд.
Когда немного спустя Ксения доложила об их рейде командиру, тот спросил
у Зины:
- Не боялась?
- Боялась, - призналась Зина.
- Значит, больше не пойдешь в разведку?
- Пойду, - вспыхнула Зина.
- Сможет она выполнять задания? - спросил он у Ксении.
- Сможет, - твердо ответила Ксения и, обняв Зину добавила: - Со мной
Ромашка вела себя молодцом...
На следующий день Зина встретилась на улице с секретарем подпольного
райкома комсомола - Наташей.
- Поздравляю, Зиночка! Поздравляю, моя милая! - Лицо у Наташи сияло. -
С большой радостью!
- С какой? - широко раскрыв глаза, спросила Зина. И тут узнала об
огромном успехе Красной Армии под Ленинградом.
Наше наступление началось 12 января, а 18 января войска Волховского и
Ленинградского фронтов уже соединились. Так была прорвана блокада
Ленинграда.
Партизанский лагерь ликовал. Радостное известие о событиях под
Ленинградом не осталось в стороне и от Гальки. Она примчалась к старшей
сестре и отчеканила:
- Скоро поедем домой!
- Ку-уда?
- В Ленинград...
И тут же сестры принялись строить планы о возвращении в родной город.
- Поедем, конечно, поездом или на машине. Партизанский отряд даст нам
отпуск. Напишут командировочное удостоверение, - обняв Гальку, мечтательно
говорила Зина.
- И мне напишут?
- Конечно. Без увольнительного документа покидать отряд нельзя, иначе
сочтут за дезертиров.
- А что про меня напишут?
- Напишут, что медицинская сестра Галина Портнова из партизанского
госпиталя бригады имени Ленина командируется в Ленинград, чтобы повидать
отца и мать. А затем она вернется обратно окончательно добивать гитлеровцев
до полной нашей победы.
Глаза у Гальки сияли.
За зиму 1943 года Зине пришлось побывать во многих местах партизанского
края. Вместе с другими партизанами участвовать в боях. Несколько раз ходить
во вражеский тыл с заданиями командира. Но ни разу она не попала в Оболь.
Просить командира послать ее туда с заданием она не решалась. Наступала
весна, а Зину томила полная неизвестность о судьбе родных.
Но вот однажды, уже в мае, Зину вызвали в штабную избу. Там находилась
Валя Шашкова.
- Вы обе, кажется, из Оболи? - спросил командир.
- Да, из Оболи, - подтвердили девушки.
- Вот и хорошо! Завтра пойдете встречать беженцев.
Откуда и каких беженцев предстояло встретить, командир не разъяснил.
Самим же спрашивать не полагалось. Сердце Зины сжалось от волнения. А что,
если придет и бабушка с ребятами?
Когда Зина с Валей пришли на сторожевую заставу, два парня-партизана,
тоже снаряженные для встречи беженцев, спокойно лежали на лужайке, курили.
Девушки подсели к ним.
- Не знаете, каких беженцев будем встречать? - поинтересовалась Зина.
- Знаем, - отозвался один из них. - Быка, по кличке Тимошка, и двух его
рогатых подружек.
"Вот тоже зубоскал!" - обидевшись, сердито подумала Зина и отвернулась.
- Ведут, ведут наших беженцев, - дернул ее за рукав "зубоскал". - Пошли
навстречу.
- Это что же, так много наших идет? - удивилась Зина, услышав в
мелколесье треск валежника и сучьев.
- Будьте осторожны! - весело предупредил один из партизан. - На всякий
случай приготовьте оружие...
- Есть, приготовить оружие! - отозвалась Зина, не понимая, что его так
развеселило.
Треск сучьев послышался совсем рядом, и перед Валей и Зиной показался
огромный бык с широко расставленными крутыми рогами. Вели быка на
веревках-поводках хорошо знакомые подпольщики - Добрыня и Ефим. За быком
спокойно шагали две коровы, которых вели Маша Ушакова и Катя Зенькова.
- А-а, Ромашка! Моя радость, здравствуй! - размашисто протянул Зине
руку, улыбаясь, Добрыня. И, верный своей привычке подтрунивать над Зиной,
сказал: - Сплел было тебе, моя ненаглядная, лапотки, загляденье, как
шелковые, да вот пришлось отдать этому рогатому черту. Еле обул его.
Только теперь Зина заметила на ногах быка круглые, как решето, лапти.
На ноги коров тоже были надеты сплетенные из лыка лапти.
- Так мы заметаем следы, - пояснил Добрыня.
Встреча была короткой. Передав партизанам свое стадо, подпольщики
спешили до темноты вернуться в Оболь. Все же Зина успела узнать от Маши и
Кати, что бабушка жива, "братья-разбойники" живут у нее в деревне. А дядю
Ваню сломила болезнь - он скончался.
На следующий день ничего не подозревавшая о новой Зининой глубокой
печали Галька, забежав к ней, весело тараторила:
- У нас при госпитале теперь свои коровы есть... Партизаны пригнали из
лесу. Знаешь какое вкусное молочко! Мне немного дают.
Глава четвертая
В партизанском крае готовились к наступательной операции. Решение
партизан нанести особо ощутимый удар по гитлеровцам обуславливалось
обстановкой на фронтах Великой Отечественной войны. Всеми силами, которые
находились в распоряжении партизан, нужно было помочь Красной Армии в
готовящемся генеральном сражении на Орловско-Курской дуге.
По заданию ЦК Компартии Белоруссия Республиканский штаб партизанского
движении разработал план организованного общего наступления всех
партизанских отрядов Белоруссии. Этот план предусматривал так называемую
рельсовую войну под кодовым названием "Концерт". Дня за два до выступления
командир отряда, в котором находилась Зина, собрал партизан на поляне рядом
с опушкой леса. Все пришли в полном боевом вооружении.
Спокойно оглядев собравшихся, командир сказал:
- Выступаем через час. Предстоит сделать тридцатикилометровый бросок по
занятой врагом территории к линии железной дороги. Ни в коем случае не
обнаруживать себя, стараться не ввязываться ни в какую схватку с
гитлеровцами или полицейскими. Обходить заставы стороной.
В путь тронулись повзводно. Партизаны тянулись гуськом по лесной тропе.
Зина, с автоматом на груди, со взрывчаткой в подсумке, шла в числе первых. В
густых вечерних сумерках скрытно, не обнаруженные врагом, перешли границу
партизанской зоны.
Они обходили стороной попадавшиеся на пути селения. Разговаривали
шепотом. Курить запрещалось. Часа через три отряд вышел из лесу, маскируясь
в кустарнике. Дальше простиралась кочковатая луговина. Впереди за
кустарником, на возвышенности, тускло поблескивали железнодорожные рельсы.
По шпалам прошел парный патруль. Солдаты, в тяжелых кованых ботинках, в
коротких серых куртках, с автоматами на груди, шли спокойно, размеренным,
уверенным шагом, не подозревая, что за ними со стороны уже следят десятки
глаз. К немцам бесшумно метнулось несколько человек. Зина услышала
сдавленный вскрик, и снова кругом воцарилась тишина.
По звеньям передали друг другу команду: "Подойти ближе!"
Ползком партизаны приблизились почти к самому полотну. Где-то вдали, на
линии, отрывисто зарокотал пулемет, залаяли сторожевые собаки, и сразу же,
зашипев, взвилась в небо зеленая ракета - сигнал выступления.
Зина вместе с товарищами метнулась вперед, скатилась в кювет,
поднялась. Перед глазами стальная колея... Вставив капсюль, заложила шашку
под стык рельсов. По всей линии так же действовали остальные партизаны.
Словно откуда-то сверху Зина услышала голос командира взвода:
- Спокойно! Все в порядке.
Не прошло и пяти минут, как сразу же в разных местах на полотне
загремели взрывы. В небо взвилась теперь белая ракета - сигнал отхода.
... В эту ночь партизанами отряда, в котором находилась Зина, были
подорваны рельсы на железнодорожном пути Полоцк-Витебск, на расстоянии двух
километров. В лагерь вернулись без потерь.
А днем стало тревожно. По светлому, безоблачному небу с оглушительным
ревом рыскали вражеские самолеты... В отместку за проведение железнодорожной
диверсии фашисты ожесточенно бомбили партизанские деревни.
Неожиданно Зина увидела в партизанском лагере всю семью Дементьевых.
Встреча была радостной, трогательной. Зина бросилась к ним, обнимая, целуя.
- Ушли... - скорбно, со слезами на глазах жаловалась Анна Андреевна. -
Всю нашу семью хотели забрать. Спасибо Нине Азолиной, выручила -
предупредила.
А через несколько дней к партизанам с разрешения подпольной
комсомольской организации пришли Катя Зенькова, Иван Галошкин (Добрыня) и
Ефим Лемнев. Всем им угрожал арест.
- Ну, теперь вас, юных мстителей, здесь целая колония, - сказала
секретарь подпольного райкома комсомола Наташа.
Едва она собралась побеседовать со вновь прибывшими комсомольцами, как
в штабную избу влетела разыскивающая Зину Галька:
- К нам самолет прилетел! Наш! С красными звездами!
Это было такое событие, которое не могло оставить спокойным ни одного
партизана. Все побежали смотреть прилетевший с Большой земли самолет.
Он стоял на лесной поляне, прикрытый маскировочными сетями, ельником.
Вокруг толпились партизаны. Сколько было радости! Самолет привез с Большой
земли не только оружие, боеприпасы, медикаменты, потребность в которых была
особенно большая, но и письма...
Вполне понятно, что сестры Портновы не ждали письма. Их адрес на
Большой земле не был известен. Но кто-то подсказал девочкам:
- Напишите и вы родным.
Сестры сразу же побежали домой - ведь времени в обрез. Зина писала
письмо, а Галька диктовала ей.
- Напиши, что я стала большая! - требовала она, подперев кулачками
голову.
- Ладно, ладно... - соглашалась старшая сестра. - Не слушаешься ты
только...
- Как не слушаюсь?! - изумилась Галя, широко раскрыв глаза, и от обиды
даже покраснела. - Наговариваешь все на меня...
- Ладно, ладно, слушаешься. - Зина, боясь, что Галька разревется,
поспешила ее успокоить: - Лучше давай прочту, что я написала.
"Здравствуйте, мамочка и папочка!
Мы живы и здоровы, чего и вам желаем. Мама, мы сейчас находимся в
партизанском отряде, вместе со всеми бьем немецких фашистских оккупантов.
Галочка тоже вместе со мной. Мамочка, пока писать много не буду, так как не
знаю, получите ли эту записку. Как получите, так сейчас же напишите ответ.
С приветом!
Ваши дочери Зина и Галя.
27.8.43 г."
- Видишь, и про тебя написала, и привет передала.
- Хорошо! - Глаза у Гали сияли от радости.
Зина сложила лист треугольником, старательно вывела: "Полевая почта
05400 - 17. Бригада имени Ленина, 3-й отряд" - и тяжело вздохнула: не
верилось, что этот листок попадет в руки родителей.
- Теперь будем ждать ответа, - погладила Зина сестру по щеке.
- А скоро? - допытывалась Галька.
Ей казалось, что раз письмо повезет краснозвездный самолет, он в тот же
день опустится в Ленинграде. К самолету подойдет почтальон с большой кожаной
сумкой, заберет письма. Затем поднимется на третий этаж дома по Балтийской
улице. Навстречу выйдут одновременно отец и мать.
- Вам письмо от Зины и Гали, - скажет почтальон я протянет сложенное
треугольником письмо.
Зина слушала наивный Галькин лепет и грустно качала головой. Неизвестно
еще, живы ли там родные?
Глава пятая
- Ромашка, ты в Оболи знаешь Нину Азолину? - спросил однажды Зину
командир отряда, вызвав ее в штаб.
- Знаю, товарищ командир! У нее подпольная кличка Василек, - ответила
Зина.
Сидевшие за столом переглянулись.
- Очень хорошо, - произнес командир. - Хочу послать тебя, Ромашка, со
срочным заданием к юным мстителям в Оболь. Отнесешь подпольщикам письмо.
Как, сумеешь?
- Ваше задание будет выполнено! - четко произнесла Зина, очень
обрадовавшись: наконец-то она пойдет в Оболь!
- Пока можешь быть свободна, а через час заглянешь к нам... Задание
весьма срочное, пойдешь сегодня.
Когда Зина ушла, в избе возобновилось прерванное ее приходом совещание.
- Почему ты решил послать именно ее? - спросил секретарь подпольного
райкома партии.
- Да девчонка больно толковая... - задумчиво отозвался командир. - И
потом немцы и полицейские на подростков все же меньше обращают внимания...
Но ей придется идти кружным путем. Прежний путь теперь опасен.
- А что, если не успеет предупредить?.. - озабоченно нахмурился
комиссар.
Только что они через связного получили от своего человека сообщение,
что Нине Азолиной грозит арест. Ни связной, передававший это сообщение, ни в
партизанском штабе еще не знали, что под угрозой ареста находится не одна
Азолина, а вся подпольная организация.
Когда ровно через час Зина вернулась в штабную избу, она застала там
только командира.
- Так вот, Васильку теперь угрожает опасность. Немцы подозревают, что
она помогает партизанам. Нужно предупредить, чтобы она срочно уходила к нам.
Как думаешь с ней связаться в Оболи?
- Думаю, мне лучше сначала зайти к Фрузе Зеньковой, - ответила Зина.
Командир задумался. Положение осложнялось тем, что, как он узнал от
комиссара отряда, Фруза получила задание подпольного райкома партии на этих
днях побывать в Полоцке. Уехала ли она, вернулась ли, благополучно ли прошла
поездка - никто в партизанском отряде пока не знал.
- Вероятно, ты не сможешь встретиться с Фрузой, ее может не оказаться
дома.
Тогда, несмело переминаясь с ноги на ногу, Зина предложила:
- А может быть, вы мне разрешите зайти в Зую к бабушке? Василек живет
рядом, за изгородью. Я могу ее сразу предупредить.
- А если не сможешь передать?
- Тогда я постараюсь встретиться с кем-либо из наших подпольщиков. Они
все меня знают, и передам ваше сообщение на словах, а письмо оставлю в нашем
старом тайнике. - И Зина рассказала про существовавший на усадьбе в дупле
липы тайник.
- Дельное предложение... - согласился командир.
Он протянул Зине зашифрованную записку, которую она должна была, заучив
на память, передать по назначению. Затем командир с ласковой теплотой
посмотрел на Зину и пожал ей руку:
- Ну, желаю удачи! Сейчас пойдешь к комиссару, он подробно объяснит
тебе, как пройти в Оболь кружным путем: короткий теперь блокирован немцами.
Будь, девочка, осторожна.
Зина смущенно смотрела на него, не решаясь что-то сказать.
- Ты хочешь о чем-то спросить меня?
И Зина осмелилась:
- Разрешите мне на обратном пути забрать моих двоюродных братьев. Они
остались одни, без матери... - Говорила торопливо, горячо, с мольбой глядя
на командира: - Бабушка старая-престарая. Ей трудно всех содержать. Если я
мальчишек возьму с собой, то бабушке с одной Любочкой будет полегче.
- Ну что ж, выполнишь задание и приводи.
По пути на инструктаж Зина завернула к сестренке в госпиталь,
предупредила, что уходит на задание, и, не стерпев, пообещала:
- Обратно, может быть, приду не одна. Приведу с собой Нестерку и
Леньку.
- Вот хорошо-то! - просияла Галька.
Помочь Зине пройти через партизанскую зону вызвались старик партизан и
Добрыня. Время уже приближалось к полуночи, когда они миновали два последних
дозорных поста.
Небо завесили густые, кучевые облака, предвещавшие дождливую погоду. На
обрывистом берегу Западной Двины остановились. Здесь предстояло расстаться с
провожатыми.
Добрыня, поцеловав Зину в щеку, шепнул на прощание:
- Возвращайся быстрее. Буду ждать тебя.
Зина осталась одна. В кустах разделась, связала свое белье. Держа узел
над головой, осторожно вошла в воду и, тихонько гребя свободной рукой,
поплыла. Хорошо плавать она научилась еще в Ленинграде, поэтому довольно
легко преодолела реку. Ползком по песчаной отмели пробралась к кустарнику.
И, стараясь неосторожным шорохом не выдать себя, оделась.
Она кралась зарослями ольшаника, уходя все дальше от опасного берега
реки. И вдруг совсем близко услышала голоса. Очевидно, полицаи. Счастье, что
она не нарвалась на них. Зина опустилась на землю и поползла в сторону.
Кончилось мелколесье. Впереди темнело покрытое росой обширное поле. На
ощупь Зина определила - рожь, с тяжелыми, набухшими от влаги колосьями.
Значит, вышла удачно, - точно, как ее инструктировали накануне.
Теперь никуда не сворачивать, идти прямо.
В мокром ржаном поле ее не было видно. Но позади оставался заметный
след, по которому ее могли легко обнаружить даже теперь, в темноте. И все же
в густой ржи идти было не так страшно. Она вышла к проезжей дороге.
Остановилась, пригляделась, наконец решившись, перебежала ее и замерла,
услышав немецкое: "Хальт! Значит, патруль наткнулся на ее след!
Прозвучал выстрел, и тут же длинная автоматная очередь полоснула,
казалось, совсем над головой.
"Заметили!.. " - ужаснулась Зина. Стрельба так же внезапно
прекратилась. Где, пригнувшись, бегом, где ползком - Зина уходила все дальше
и дальше от опасного места. Поле кончилось. Спасительный, как ей казалось,
кустарник вырос перед глазами. Продираясь сквозь цепкий можжевельник, она то
и дело проваливалась в густую, липкую жижу... "Болото, - вспоминала она
слова инструктировавшего ее комиссара, - гиблая трясина! Не входить,
пробираться стороной!" Но теперь предостережение утратило свой смысл. Только
болото могло спасти от преследования.
Она уже с трудом вытаскивала отяжелевшие ноги из торфянистой гущи и,
хватаясь за ветки кустарника, выбиралась на кочки.
Совершенно неожиданно - так, что замерло сердце, - загрохотало небо и
раскололось пополам, огненная стрела прорезала черные облака. И в свете
молнии Зина совсем рядом увидела заросли ельника. Значит, она шла по краю
болота. За ельником начинался высокий хвойный лес. Вокруг, как орудийная
стрельба, гремели раскаты грома, и огненно-красные молнии разрезали небо в
черных провалах.
... Серый утренний рассвет застал Зину уже далеко от Западной Двины.
Она перемотала мокрые, сбившиеся онучи, чувствуя, что сильно натерла ноги.
Влажная юбка прилипала к телу. Зине было холодно, ее знобило.
Заросшая высокой травой сеча сменилась лиственным мелколесьем, а за ним
открывалась широкая равнина. По всем признакам, здесь недавно существовала
деревня: колодец возле дороги, среди лопухов и высокой травы - развалины
обгорелых бревен, кучи щебня.
Встретилась одичавшая, с облезлой шерстью и большими зелеными глазами,
серая кошка. Зина уловила запах свежего дымка. Из небольшого бугорка торчал
обломок чугунной трубы. Значит, жилая землянка.
Зина колебалась: уходить или подождать? И пока она размышляла, из
землянки вылезла седая, с суровым лицом, женщина в рваном черном, заношенном
платье. Она тащила за собой на веревке козочку.
- Как ваше селение называется? - спросила Зина, подойдя ближе.
- Было селение, да сплыло. Одна я теперь здесь живу. - Голос пожилой
женщины звучал надтреснуто. - Сожгли немцы всю деревню, а людей угнали еще в
прошлом году.
И тут Зина заметила приближающихся по проселку немцев с пилами в руках.
Их было человек пять... очевидно, саперы. Бежать в лес было поздно.
Зина выхватила из рук женщины веревку с козой.
- Я сама... Только молчите... - умоляюще прошептала Зина и пошла
навстречу немцам, потащив за собой упиравшуюся козу. Еще секунда
понадобилась Зине, чтобы, низко нагнувшись, вытащить из-за пазухи носовой
платок с запиской командира и сунуть его в густые лопухи. - Пошли, пошли,
моя милая! - громко уговаривала она козу.
Немцы прошли мимо, не обратив внимания на Зину. Она едва успела