– Проводите его сюда, пожалуйста.
– Мне остаться?
– Нет, спасибо, – сказала Кейт и, увидев, что глаза Бетти округлились от любопытства, добавила: – Однако я буду признательна вам, если вы принесете чаю.
До кухни далеко, и пока горничная вернется, Кейт успеет узнать то, что ее интересует. Бетти присела в поклоне и вышла. Мгновение спустя в будуар вошел мужчина. Кейт впилась пальцами в мягкую спинку кресла, когда он, высокий и сильный, направился к ней.
Сложив ладони, Ашраф поклонился так низко, что его голова едва не коснулась пола.
– Я к вашим услугам, мисс Талисфорд.
– Надеюсь, вы согласитесь ответить мне на несколько вопросов в память о моем отце.
Он ждал. Ни единый мускул не дрогнул на его лице.
– Как давно вы работаете у лорда Гэбриела?
– С Рамадана два года.
– Рамадана?
– Время, определенное пророком Мухаммедом для поста и молитвы.
Интересно, его вера считает грехом воровство и убийство?
– Где вы были, когда на моего отца напали?
– В порту на корабле, который должен был отвезти нас в Александрию, где мы собирались пересесть на корабль, идущий в Англию. Его сиятельство попросил меня присмотреть за его вещами.
Разочарование кольнуло ее. Она надеялась, что он хоть что-то видел в ту ночь и мог пролить свет на случившееся.
– На судне был ящик, принадлежавший моему отцу. Что еще?
Его губа чуть приподнялась.
– Джаббар, госпожа.
– Но почему вас оставили охранять пару сувениров и альбомы? – удивилась Кейт. – Разве вы не должны были остаться в гостинице, чтобы...
– Охранять богиню? – договорил он за нее. – Ваш отец думал, что лорд Гэбриел скоро вернется.
– Где же он был?
Ашраф опустил глаза.
– Это не мое дело.
Станет ли Ашраф лгать, чтобы защитить хозяина? А может, это он и похитил статуэтку, а ночью вернулся в гостиницу и убил отца...
Она с трудом сдерживала дрожь. Когда в тишине хрустнули дрова в камине, она почувствовала, что они совершенно одни. Он может подумать, что она вычислила его. Если бы он решил вдруг вытащить нож из складок своего странного одеяния...
Она прогнала свои страхи. Он не станет убивать ее, понимая, что горничная сразу же укажет на него.
– Когда вы узнали о том, что... произошло?
– На рассвете. Ваш отец и хозяин не появились в бухте, и я побежал в гостиницу. На столе в их апартаментах была кровь. Хозяин гостиницы, покарай его Аллах, бегал по берегу в поисках носильщиков, которые отнесли бы моего хозяина к врачу. – Ашраф замолчал, склонив голову. – Вашего отца отнесли в замок паши, где стали готовить к похоронам.
– Паши?
– Правителя Каира.
Она облокотилась на кресло, пытаясь сосредоточиться. А что, если статуэтку украл паша? Или она не желает верить в то, что ее отца убил англичанин? Человек, которого она принимала у себя в доме как почетного гостя.
Отбросив сомнения, она спросила Ашрафа:
– Вы не последовали за убийцами?
– Нет, госпожа. Я был рядом с раненым хозяином. Паша послал охрану обыскать город, но они вернулись ни с чем.
– Расскажите мне о паше. Что он за человек?
Ашраф развел руками:
– Я родился в Хартуме, поэтому мало что о нем знаю.
Этот ответ взбесил девушку.
– А ваш хозяин что за человек?
– Язычник, – презрительно скривив тонкие губы, ответил Ашраф. – Он не достоин даже мыть ноги дочери профессора Талисфорда.
Кейт нервно рассмеялась:
– Зачем же тогда вы у него служите?
– Я должен ему подчиняться, – поднял брови араб. – Понимаете, я принадлежу ему. Я его раб.
Глава 9
Глава 10
– Мне остаться?
– Нет, спасибо, – сказала Кейт и, увидев, что глаза Бетти округлились от любопытства, добавила: – Однако я буду признательна вам, если вы принесете чаю.
До кухни далеко, и пока горничная вернется, Кейт успеет узнать то, что ее интересует. Бетти присела в поклоне и вышла. Мгновение спустя в будуар вошел мужчина. Кейт впилась пальцами в мягкую спинку кресла, когда он, высокий и сильный, направился к ней.
Сложив ладони, Ашраф поклонился так низко, что его голова едва не коснулась пола.
– Я к вашим услугам, мисс Талисфорд.
– Надеюсь, вы согласитесь ответить мне на несколько вопросов в память о моем отце.
Он ждал. Ни единый мускул не дрогнул на его лице.
– Как давно вы работаете у лорда Гэбриела?
– С Рамадана два года.
– Рамадана?
– Время, определенное пророком Мухаммедом для поста и молитвы.
Интересно, его вера считает грехом воровство и убийство?
– Где вы были, когда на моего отца напали?
– В порту на корабле, который должен был отвезти нас в Александрию, где мы собирались пересесть на корабль, идущий в Англию. Его сиятельство попросил меня присмотреть за его вещами.
Разочарование кольнуло ее. Она надеялась, что он хоть что-то видел в ту ночь и мог пролить свет на случившееся.
– На судне был ящик, принадлежавший моему отцу. Что еще?
Его губа чуть приподнялась.
– Джаббар, госпожа.
– Но почему вас оставили охранять пару сувениров и альбомы? – удивилась Кейт. – Разве вы не должны были остаться в гостинице, чтобы...
– Охранять богиню? – договорил он за нее. – Ваш отец думал, что лорд Гэбриел скоро вернется.
– Где же он был?
Ашраф опустил глаза.
– Это не мое дело.
Станет ли Ашраф лгать, чтобы защитить хозяина? А может, это он и похитил статуэтку, а ночью вернулся в гостиницу и убил отца...
Она с трудом сдерживала дрожь. Когда в тишине хрустнули дрова в камине, она почувствовала, что они совершенно одни. Он может подумать, что она вычислила его. Если бы он решил вдруг вытащить нож из складок своего странного одеяния...
Она прогнала свои страхи. Он не станет убивать ее, понимая, что горничная сразу же укажет на него.
– Когда вы узнали о том, что... произошло?
– На рассвете. Ваш отец и хозяин не появились в бухте, и я побежал в гостиницу. На столе в их апартаментах была кровь. Хозяин гостиницы, покарай его Аллах, бегал по берегу в поисках носильщиков, которые отнесли бы моего хозяина к врачу. – Ашраф замолчал, склонив голову. – Вашего отца отнесли в замок паши, где стали готовить к похоронам.
– Паши?
– Правителя Каира.
Она облокотилась на кресло, пытаясь сосредоточиться. А что, если статуэтку украл паша? Или она не желает верить в то, что ее отца убил англичанин? Человек, которого она принимала у себя в доме как почетного гостя.
Отбросив сомнения, она спросила Ашрафа:
– Вы не последовали за убийцами?
– Нет, госпожа. Я был рядом с раненым хозяином. Паша послал охрану обыскать город, но они вернулись ни с чем.
– Расскажите мне о паше. Что он за человек?
Ашраф развел руками:
– Я родился в Хартуме, поэтому мало что о нем знаю.
Этот ответ взбесил девушку.
– А ваш хозяин что за человек?
– Язычник, – презрительно скривив тонкие губы, ответил Ашраф. – Он не достоин даже мыть ноги дочери профессора Талисфорда.
Кейт нервно рассмеялась:
– Зачем же тогда вы у него служите?
– Я должен ему подчиняться, – поднял брови араб. – Понимаете, я принадлежу ему. Я его раб.
Глава 9
ЧЕЛОВЕК С ЛИЦОМ – ЧЕРЕПОМ
– Что ты предпочитаешь? – спросил Майкл, открыв бар, где стояло множество хрустальных графинов.
Гейб расположился в кресле-качалке возле огня. Кабинет выглядел почти так же, как и в пору его юности. Тяжелые зеленые шторы на окнах, на полках – альбомы, десяток свечей. Он был почти уверен, что увидит потертый ковер, на котором стоял, выслушивая нудные нотации отца.
– Все, кроме джина.
Майкл ухмыльнулся:
– Странно, что никто из нас не стал алкоголиком.
– Или религиозным деятелем, как мама.
Когда Гейб был мальчишкой, мать заставляла его часами стоять на коленях в церкви на гранитном полу, склонив голову и скрестив на груди руки. Но вместо того чтобы каяться в своих грехах, Гейб представлял себе драконов и другие диковинные существа, которые ему рисовало воображение.
Когда ему исполнилось восемнадцать, он сбежал из дома и уехал в Лондон в поисках развлечений. Он увлекался женщинами, но как огня боялся мамаш, у которых были дочери на выданье. Однажды он проснулся в постели незнакомой женщины. Видимо, накануне хватил лишку, и ему пришлось выпрыгнуть в окно – в дверь ломился муж.
Он пробовал писать портреты, но очень скоро ему это прискучило, и он стал ездить по окрестностям, делая наброски. Скитания привели его в шумный Оксфорд. Там он совершенно случайно попал на лекцию Генри Талисфорда о древних цивилизациях. Гейб предложил сделать иллюстрации к книге, которую профессор собирался написать. А потом, охваченный страстью к приключениям, оплатил это несчастное путешествие в Африку.
Все это осталось в прошлом, и пора было подумать о настоящем. Он взял со стола тетрадь, пролистал. Это был словарь. Английские слова и еще какие-то на незнакомом ему языке были написаны ровным почерком Майкла.
– Это цыганский? – спросил Гейб, когда Майкл протянул ему стакан виски.
– Романский, – ответил брат, устраиваясь в кресле напротив, и тоже снял пиджак и жилет. Как и Гейб.
– Я хочу научиться говорить на языке народа Вивьен. Но пока не могу похвастаться успехами.
Вспомнив свою стройную темноволосую невестку, Гейб с удивлением пожал плечами:
– Значит, ты женился на женщине, которая выросла среди цыган? А бабушка считает, что только я нарушаю семейные традиции.
Майкл поднял бокал:
– Давай выпьем за страстную любовь.
Они чокнулись, Гейб не стал говорить о своем скептическом отношении к любви. Одна лишь мысль о женитьбе вызывала оскомину, стоило вспомнить о несчастливом браке родителей и рассказах отца. Его мысли перешли на брата. Он подумал о том, как изменился старший брат. Четыре года назад Майкл овдовел и пустился во все тяжкие, чтобы заглушить боль утраты. Теперь его было не узнать. И Гейб невольно подумал о том, не упустил ли он сам чего-то важного в жизни.
И почему-то вспомнил о Кейт с ее холодными зелеными глазами и чопорными манерами. Уж она-то превратит жизнь любого мужчины, решившегося на ней жениться, в сущий ад. Слава Богу, это будет не он.
Откинувшись на спинку, он наслаждался своей свободой и вкусом напитка.
– Хорошее виски. Ради этого стоило вернуться в цивилизацию.
– Расскажи о своем путешествии, – попросил Майкл. – А главное, о том, что случилось с Генри Талисфордом.
Гейб глотнул еще виски и почти не почувствовал вкуса. Даже в тридцать он боялся признаться старшему брату в своем поражении.
– Это длинная история, – попытался он вывернуться.
Майкл пристально посмотрел на него:
– Сегодня вечером я свободен.
Повернувшись к окну, Гейб вспомнил ту страшную ночь и содрогнулся.
– В тот вечер я вышел в город, – начал он неохотно. – Неподалеку от гостиницы познакомился с женщиной. Очень красивой...
Она игриво улыбнулась ему. Темнокожая, глаза с поволокой, в просторном одеянии. Он забыл обо всем. Ведь целых четыре года он провел в дикой пустыне. Ясмин, так звали женщину, привела его в маленький домишко неподалеку от рынка, напоила густым сладким вином и стала плясать. Кровь у него забурлила...
Много часов спустя он очнулся и понял, что уже далеко за полночь и Ашраф, должно быть, уже отправился в гавань.
Несмотря на протесты Ясмин, он поднялся и шатаясь вышел в темноту. Каким-то чудом нашел гостиницу, и как только он вошел в апартаменты, почуял опасность.
Голова закружилась, и он схватился за стену. Грубый камень все еще хранил дневное тепло. Вино, с досадой подумал он. Она что-то в него подсыпала?
Он заморгал, пытаясь сосредоточиться, и постепенно стал различать столы и стулья, банку с водой возле двери. Ничего необычного. И все же что-то было не так.
Он потянулся к поясу за ножом, но его не оказалось на месте – забыл в доме Ясмин.
Слегка пошатываясь, он направился к спальне. Там было тихо. Слишком тихо. Балконная дверь открыта, прохладный ночной бриз колышет шторы, деревянные ставни распахнуты. Лунный свет змейками извивается на полу. Постель профессора пуста.
– Генри, – прошептал он. Никто не ответил.
Гейб внимательно всмотрелся в угол комнаты. В полутьме увидел открытый сундук. В душу закралась тревога. Статуэтка!
Он направился к сундуку и заметил, что кто-то лежит на полу. Опустился на колени. Ужас охватил его. Генри Талисфорд лежал неподвижно. С замирающим сердцем Гейб потрогал шею профессора, но не нащупал пульса. Темная лужица растеклась у его головы. Гейб почувствовал запах крови.
Убийцы!
Легкое движение в темноте заставило его напрячься. Сжав кулаки, он вскочил на ноги. Фигура в длинном балахоне стояла в темном углу. Озаренный лунным светом мужчина держал в руке золотую статуэтку. Его бледное аристократическое лицо показалось Гейбу знакомым.
– Кто вы такой, черт возьми! – вскричал Гейб. Мужчина рассмеялся.
Гейб метнулся к нему и получил удар ножом в спину. Жгучая боль пронзила его. В следующий момент он увидел грабителя.
Нож блеснул, и Гейб получил второй удар. Ноги у него подкосились. По спине текла кровь. Перед глазами все поплыло. Уже теряя сознание, он услышал смех...
Гейб вскочил с кресла.
Он пересек кабинет, подошел к окну, открыл его и полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух. Пальцы крепко сжали белый подоконник. Глядя в темноту, он бесстрастно произнес:
– Ясмин вошла в сговор с грабителями. Подсыпала мне в вино опиум.
– Ты не пытался ее отыскать? – спросил Майкл.
– Она исчезла. Соседи о ней ничего не знали. Видимо, сняла дом на один день.
– А убийцы?
– Их и след простыл. – Гейб стукнул кулаком по подоконнику. – Надо же быть таким идиотом! Это из-за меня Генри погиб.
– Но тебя могли убить, – возразил Майкл. – Слава Богу, ты жив.
– Жив. – Именно это и мучило Гейба. – Я должен был охранять статуэтку. И Генри.
– Почему? Ты кому-нибудь о ней говорил?
– Нет, черт возьми. А вот Генри говорил. Доверчивый как ребенок, он готов был любому рассказать о нашем путешествии и находках, в том числе и о статуэтке богини. Судя по его записям в дневнике, он поделился тайной с Дэмсоном.
– Прошлого не вернешь. Что собираешься делать? – Майкл взволнованно посмотрел на него. – Похоже, ты знаешь, кто похитил статуэтку?
Гейб потер подбородок. Плохо, что Кейт об этом узнала.
– Да, – выпалил он. – Я заставлю их заплатить.
– Кого именно?
– Не имеет значения. Это моя забота. Только моя.
– Не будь идиотом. Я тоже имею право знать. Поставь себя на мое место.
Майкл прав. Возможно, Гейбу понадобится союзник в борьбе с Кейт и бабушкой.
– Того, кто меня ранил, зовут Фиггинз. Его хозяин, сэр Чарлз Дэмсон, держал статуэтку.
– Дэмсон... – Майкл задумался, будто что-то припоминая. – Фатоватый, со светлыми волосами, остер на язык. Несколько лет назад он был замешан в скандале, пытался обесчестить одну юную леди, но ему удалось убедить общество, что она истеричка.
– Как всякий блудливый кот, Дэмсон всегда приземляется на четыре лапы. – Гейб сжимал и разжимал кулаки. – Но на этот раз ему не уйти от ответа.
Брат кивнул.
– Опиши статуэтку.
– Есть идея получше. Если дашь мне карандаш и бумагу...
Майкл указал на стол:
– Бери все, что нужно.
Гейб нашел в ящике листок бумаги с гербом рода Стоукфордов. Опустив заточенное перо в серебряную чернильницу, он набросал силуэт статуэтки, овальное лицо и пухлые губы, округлые груди и пышные бедра.
Майкл склонился над столом, рассматривая рисунок.
– Какой она величины?
– Приблизительно в две мои руки. Это наиболее впечатляющая деталь. – Гейб нарисовал камень между бедер статуэтки. – Самый большой бриллиант, какой я когда-либо видел.
Взяв в руки рисунок, брат присвистнул:
– Твоя богиня стоит целое состояние. Ты уверен, что Дэмсон не продал ее?
– Статуэтка нужна ему для коллекции.
– Коллекции?
– У Дэмсона огромная коллекция реликвий. Особенно его интересует эротика.
Майкл ухмыльнулся:
– Понятно. Женщин, видимо, ему не хватает, нужны еще и неодушевленные предметы.
– Вот именно. – У Гейба кровь стыла в жилах при мысли, что Кейт могла оказаться в руках этого негодяя. Будь на то его воля, он запер бы ее, чтобы не приближалась к Дэмсону даже на расстояние пушечного выстрела.
– Как только найдешь статуэтку, – сказал Майкл, – тебе понадобится ордер, чтобы вернуть ее. Ты связывался с властями?
– Дэмсон и есть власть.
– Господи! Тогда я поеду в Корнуолл с тобой.
Гейб покачал головой:
– Достаточно Ашрафа. Он когда-то служил телохранителем у принца пустыни. – Гейб свернул рисунок трубочкой. – Но есть у меня к тебя одна просьба.
– Все, что угодно.
– Проследи, чтобы бабушка глаз не спускала с Кейт Талисфорд.
– Подозреваю, она хочет ехать с тобой, чтобы отомстить за отца.
– Она ужасно упряма и может попасть в беду. Не понимает, что это мужское дело.
В глазах брата вспыхнули веселые искорки.
– Разъяренная женщина может оказаться полезной. Да и в качестве ангела-хранителя тоже. Как бы ты все не испортил.
Гейб зарычал.
– Я отвечаю за Кейт, вот и все. Единственное, чего я хочу, это защитить их от опасности... – Из коридора донесся какой-то шорох. Гейб насторожился. – Ты слышал?
– Что?
Гейб не ответил. Дверь была полуоткрыта, и Гейб подскочил к ней. Открыл пошире и выглянул на лестницу. В коридоре никого не было.
Гейб сделал несколько шагов и стал всматриваться в темноту длинной картинной галереи.
Подошел Майкл:
– Что случилось?
– Я слышал шаги.
– Наверное, слуги.
– Возможно. – Они вернулись в кабинет. Однако Гейб не сомневался, что их кто-то подслушивал.
Этим же вечером три женщины сидели, потягивая шерри, в будуаре вдовы леди Стоукфорд. Люси пригласила их провести вечер в Эбби и сообщила потрясающие новости.
– На самом деле, Люси, тебе должно быть стыдно, – заметила Оливия, леди Фейвершем. – Как можно шпионить за внуками!
– Ослабь корсет, Оливия, – проговорила Инид. – Если бы не подслушивание и не подглядывание, сложно было бы узнать, что происходит в мире.
Несмотря на защиту Инид, Люси смутилась. Она не собиралась шпионить. Она пошла пожелать внукам спокойной ночи и еще раз полюбоваться своим дорогим Гэбриелом, высоким, красивым, сильным мужчиной, в которого превратился ее любимый внук.
Но, услышав его рассказ о смерти профессора Генри Талисфорда, не в силах была уйти. К своему ужасу, она узнала, что отец Кейт жестоко убит, а древняя статуэтка похищена. Через некоторое время она почувствовала, что ее ноги затекли от долгого стояния, и поменяла позу, шаркнув тапочками по полу.
– Меня чуть удар не хватил, когда я пряталась в галерее, как шпион Бонапарта, – пожаловалась она подругам. – И наверное, зря пряталась. Гэбриел просто обязан был мне все рассказать.
Оливия засопела:
– Мужчины никогда ничего не рассказывают женщинам. Они слишком уверены в своем превосходстве.
– Или опасаются, что мы станем их поучать, – добавила Инид, тряся головой. Она сняла свой необъятный тюрбан, скрывавший жидкий пучок седых волос.
– Поэтому и приходится прибегать ко всевозможным уловкам, – попыталась оправдаться Люси.
– То, что он затеял, очень рискованно, – высказалась Оливия. – Помню, как он однажды забрался на крышу и чуть не свалился оттуда.
– Гэбриел всегда обожал приключения, – со вздохом произнесла Инид. – Но преследовать убийцу – это безумие. Надо ему помешать.
Глядя на подруг, Люси не скрывала отчаяния.
– Увы, я больше не могу указывать своим внукам, что делать. И в данном случае совершенно бессильна. Он считает, что зло должно быть наказано.
– Но у него вряд ли что-нибудь получится, – заявила Оливия. – Сэр Чарлз Дэмсон вхож в высшее общество. Его род ведет свое начало от Вильгельма Завоевателя. Никто не поверит, что он способен на безрассудный поступок.
– А помните случай три года назад, – проговорила Инид. Люси выпрямилась в кресле.
– Какой случай?
Инид устроилась поудобнее в мягком розовом кресле.
– На балу у Абернати юная леди заявила, что сэр Чарлз затащил ее в пустую спальню. К счастью, их обнаружили, прежде чем он успел ее обесчестить. Он заявил, что девушка неправильно поняла его намерения, и позже она отказалась от своих слов. А он стал еще популярнее у женщин.
– Если Гэбриела поймают с поличным в доме сэра Чарлза, он отправится прямиком в Ньюгейт. А потом прямо на виселицу.
Инид вздохнула:
– Имя Кеньон спасет его.
Оливия с сомнением покачала головой:
– Те времена прошли. Все до сих пор помнят кровавый мятеж крестьян. Вор-аристократ будет осужден еще более жестоко, чем простой смертный.
Она дрожащей рукой поднесла к губам бокал и со вздохом произнесла:
– Боюсь, он не ограничится статуэткой. Не знаю, на что толкнет его жажда мщения.
Наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и потрескиванием огня в камине.
– О Господи! – едва слышно произнесла Инид. – Надеюсь, он не собирается убивать сэра Чарлза.
Люси была слишком взволнованна, чтобы ответить, и лишь пожала плечами.
– Тогда не будем терять времени, – заявила Оливия и встала, опираясь на палку. – Надо нанять уличных разбойников. Они вернут статуэтку и отомстят.
– Гэбриел ни за что не согласится на это, – простонала Люси. – Он не доверяет разбойникам.
– А как насчет Кейт Талисфорд? – спросила Инид. – Ты сказала, что она хочет поехать с ним.
– Уж ее-то мы сможем остановить, – промолвила Оливия, шагая по спальне. – Задержим ее, как и просил Гэбриел.
Люси задумалась. Она почувствовала в Кейт скрытую силу, способную победить ее внука.
– Она очень упрямая. И... не думаю, что надо ее останавливать.
Возгласы недоумения нарушили тишину.
– Надо, – сказала Инид. – Леди не должна подвергать себя такой опасности.
– Это повредит ее репутации, – заявила Оливия. – Ты об этом подумала?
Люси подняла руку:
– Выслушайте меня! Кто-нибудь из вас замечал взаимную симпатию между моим внуком и Кейт?
– Во время обеда он смотрел на нее, как султан на новую наложницу, – произнесла Инид, налив себе еще хереса. – А мы не могли оторвать взгляд от ее дяди. Видели, как у него блестели глаза?
– Натаниэль Бэбкок – старый повеса, – строго сказала Оливия. – Стоит ему увидеть богатую вдову, как у него загораются глаза.
– Ты все еще не можешь простить мне рождественский бал полвека назад, – произнесла Инид, тыча пухлым пальчиком в Оливию. – Потому что Натаниэль тогда танцевал со мной дважды, а с тобой всего раз.
– Ерунда. Он три раза танцевал с Люси, и я была счастлива за нее...
– Леди, пожалуйста, – остановила их Люси. – Мы говорили о Кейт и моем внуке.
Оливия сжала тонкие пальцы.
– Если это твой очередной план, Люси, умоляю тебя, вспомни, какая произошла трагедия, когда мы вмешались в жизнь Вивьен.
– Но ведь у них с Майклом теперь все прекрасно, – сказала Люси.
Роузбады ухмыльнулись. Их дружба к старости стала еще крепче. Раньше они уделяли много внимания детям, мужьям, домашнему хозяйству. А теперь у них было достаточно времени, чтобы проводить его вместе, и они стали ближе, чем сестры. Поэтому Люси знала, что может рассчитывать на поддержку Оливии и Инид.
– Гэбриел обещал побыть здесь три дня. Надо сделать все, чтобы их роман с Кейт развивался.
– К сожалению, он не однолюб, – заявила Оливия. – Есть такая категория мужчин.
– Не могу с этим не согласиться, – вздохнула Инид. – Боюсь, он разобьет сердце бедняжки Кейт.
– Не разобьет, – сказала Люси скорее с надеждой, чем с уверенностью. – Пожалуй, это наш единственный шанс привязать его к дому.
Гейб расположился в кресле-качалке возле огня. Кабинет выглядел почти так же, как и в пору его юности. Тяжелые зеленые шторы на окнах, на полках – альбомы, десяток свечей. Он был почти уверен, что увидит потертый ковер, на котором стоял, выслушивая нудные нотации отца.
– Все, кроме джина.
Майкл ухмыльнулся:
– Странно, что никто из нас не стал алкоголиком.
– Или религиозным деятелем, как мама.
Когда Гейб был мальчишкой, мать заставляла его часами стоять на коленях в церкви на гранитном полу, склонив голову и скрестив на груди руки. Но вместо того чтобы каяться в своих грехах, Гейб представлял себе драконов и другие диковинные существа, которые ему рисовало воображение.
Когда ему исполнилось восемнадцать, он сбежал из дома и уехал в Лондон в поисках развлечений. Он увлекался женщинами, но как огня боялся мамаш, у которых были дочери на выданье. Однажды он проснулся в постели незнакомой женщины. Видимо, накануне хватил лишку, и ему пришлось выпрыгнуть в окно – в дверь ломился муж.
Он пробовал писать портреты, но очень скоро ему это прискучило, и он стал ездить по окрестностям, делая наброски. Скитания привели его в шумный Оксфорд. Там он совершенно случайно попал на лекцию Генри Талисфорда о древних цивилизациях. Гейб предложил сделать иллюстрации к книге, которую профессор собирался написать. А потом, охваченный страстью к приключениям, оплатил это несчастное путешествие в Африку.
Все это осталось в прошлом, и пора было подумать о настоящем. Он взял со стола тетрадь, пролистал. Это был словарь. Английские слова и еще какие-то на незнакомом ему языке были написаны ровным почерком Майкла.
– Это цыганский? – спросил Гейб, когда Майкл протянул ему стакан виски.
– Романский, – ответил брат, устраиваясь в кресле напротив, и тоже снял пиджак и жилет. Как и Гейб.
– Я хочу научиться говорить на языке народа Вивьен. Но пока не могу похвастаться успехами.
Вспомнив свою стройную темноволосую невестку, Гейб с удивлением пожал плечами:
– Значит, ты женился на женщине, которая выросла среди цыган? А бабушка считает, что только я нарушаю семейные традиции.
Майкл поднял бокал:
– Давай выпьем за страстную любовь.
Они чокнулись, Гейб не стал говорить о своем скептическом отношении к любви. Одна лишь мысль о женитьбе вызывала оскомину, стоило вспомнить о несчастливом браке родителей и рассказах отца. Его мысли перешли на брата. Он подумал о том, как изменился старший брат. Четыре года назад Майкл овдовел и пустился во все тяжкие, чтобы заглушить боль утраты. Теперь его было не узнать. И Гейб невольно подумал о том, не упустил ли он сам чего-то важного в жизни.
И почему-то вспомнил о Кейт с ее холодными зелеными глазами и чопорными манерами. Уж она-то превратит жизнь любого мужчины, решившегося на ней жениться, в сущий ад. Слава Богу, это будет не он.
Откинувшись на спинку, он наслаждался своей свободой и вкусом напитка.
– Хорошее виски. Ради этого стоило вернуться в цивилизацию.
– Расскажи о своем путешествии, – попросил Майкл. – А главное, о том, что случилось с Генри Талисфордом.
Гейб глотнул еще виски и почти не почувствовал вкуса. Даже в тридцать он боялся признаться старшему брату в своем поражении.
– Это длинная история, – попытался он вывернуться.
Майкл пристально посмотрел на него:
– Сегодня вечером я свободен.
Повернувшись к окну, Гейб вспомнил ту страшную ночь и содрогнулся.
– В тот вечер я вышел в город, – начал он неохотно. – Неподалеку от гостиницы познакомился с женщиной. Очень красивой...
Она игриво улыбнулась ему. Темнокожая, глаза с поволокой, в просторном одеянии. Он забыл обо всем. Ведь целых четыре года он провел в дикой пустыне. Ясмин, так звали женщину, привела его в маленький домишко неподалеку от рынка, напоила густым сладким вином и стала плясать. Кровь у него забурлила...
Много часов спустя он очнулся и понял, что уже далеко за полночь и Ашраф, должно быть, уже отправился в гавань.
Несмотря на протесты Ясмин, он поднялся и шатаясь вышел в темноту. Каким-то чудом нашел гостиницу, и как только он вошел в апартаменты, почуял опасность.
Голова закружилась, и он схватился за стену. Грубый камень все еще хранил дневное тепло. Вино, с досадой подумал он. Она что-то в него подсыпала?
Он заморгал, пытаясь сосредоточиться, и постепенно стал различать столы и стулья, банку с водой возле двери. Ничего необычного. И все же что-то было не так.
Он потянулся к поясу за ножом, но его не оказалось на месте – забыл в доме Ясмин.
Слегка пошатываясь, он направился к спальне. Там было тихо. Слишком тихо. Балконная дверь открыта, прохладный ночной бриз колышет шторы, деревянные ставни распахнуты. Лунный свет змейками извивается на полу. Постель профессора пуста.
– Генри, – прошептал он. Никто не ответил.
Гейб внимательно всмотрелся в угол комнаты. В полутьме увидел открытый сундук. В душу закралась тревога. Статуэтка!
Он направился к сундуку и заметил, что кто-то лежит на полу. Опустился на колени. Ужас охватил его. Генри Талисфорд лежал неподвижно. С замирающим сердцем Гейб потрогал шею профессора, но не нащупал пульса. Темная лужица растеклась у его головы. Гейб почувствовал запах крови.
Убийцы!
Легкое движение в темноте заставило его напрячься. Сжав кулаки, он вскочил на ноги. Фигура в длинном балахоне стояла в темном углу. Озаренный лунным светом мужчина держал в руке золотую статуэтку. Его бледное аристократическое лицо показалось Гейбу знакомым.
– Кто вы такой, черт возьми! – вскричал Гейб. Мужчина рассмеялся.
Гейб метнулся к нему и получил удар ножом в спину. Жгучая боль пронзила его. В следующий момент он увидел грабителя.
Нож блеснул, и Гейб получил второй удар. Ноги у него подкосились. По спине текла кровь. Перед глазами все поплыло. Уже теряя сознание, он услышал смех...
Гейб вскочил с кресла.
Он пересек кабинет, подошел к окну, открыл его и полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух. Пальцы крепко сжали белый подоконник. Глядя в темноту, он бесстрастно произнес:
– Ясмин вошла в сговор с грабителями. Подсыпала мне в вино опиум.
– Ты не пытался ее отыскать? – спросил Майкл.
– Она исчезла. Соседи о ней ничего не знали. Видимо, сняла дом на один день.
– А убийцы?
– Их и след простыл. – Гейб стукнул кулаком по подоконнику. – Надо же быть таким идиотом! Это из-за меня Генри погиб.
– Но тебя могли убить, – возразил Майкл. – Слава Богу, ты жив.
– Жив. – Именно это и мучило Гейба. – Я должен был охранять статуэтку. И Генри.
– Почему? Ты кому-нибудь о ней говорил?
– Нет, черт возьми. А вот Генри говорил. Доверчивый как ребенок, он готов был любому рассказать о нашем путешествии и находках, в том числе и о статуэтке богини. Судя по его записям в дневнике, он поделился тайной с Дэмсоном.
– Прошлого не вернешь. Что собираешься делать? – Майкл взволнованно посмотрел на него. – Похоже, ты знаешь, кто похитил статуэтку?
Гейб потер подбородок. Плохо, что Кейт об этом узнала.
– Да, – выпалил он. – Я заставлю их заплатить.
– Кого именно?
– Не имеет значения. Это моя забота. Только моя.
– Не будь идиотом. Я тоже имею право знать. Поставь себя на мое место.
Майкл прав. Возможно, Гейбу понадобится союзник в борьбе с Кейт и бабушкой.
– Того, кто меня ранил, зовут Фиггинз. Его хозяин, сэр Чарлз Дэмсон, держал статуэтку.
– Дэмсон... – Майкл задумался, будто что-то припоминая. – Фатоватый, со светлыми волосами, остер на язык. Несколько лет назад он был замешан в скандале, пытался обесчестить одну юную леди, но ему удалось убедить общество, что она истеричка.
– Как всякий блудливый кот, Дэмсон всегда приземляется на четыре лапы. – Гейб сжимал и разжимал кулаки. – Но на этот раз ему не уйти от ответа.
Брат кивнул.
– Опиши статуэтку.
– Есть идея получше. Если дашь мне карандаш и бумагу...
Майкл указал на стол:
– Бери все, что нужно.
Гейб нашел в ящике листок бумаги с гербом рода Стоукфордов. Опустив заточенное перо в серебряную чернильницу, он набросал силуэт статуэтки, овальное лицо и пухлые губы, округлые груди и пышные бедра.
Майкл склонился над столом, рассматривая рисунок.
– Какой она величины?
– Приблизительно в две мои руки. Это наиболее впечатляющая деталь. – Гейб нарисовал камень между бедер статуэтки. – Самый большой бриллиант, какой я когда-либо видел.
Взяв в руки рисунок, брат присвистнул:
– Твоя богиня стоит целое состояние. Ты уверен, что Дэмсон не продал ее?
– Статуэтка нужна ему для коллекции.
– Коллекции?
– У Дэмсона огромная коллекция реликвий. Особенно его интересует эротика.
Майкл ухмыльнулся:
– Понятно. Женщин, видимо, ему не хватает, нужны еще и неодушевленные предметы.
– Вот именно. – У Гейба кровь стыла в жилах при мысли, что Кейт могла оказаться в руках этого негодяя. Будь на то его воля, он запер бы ее, чтобы не приближалась к Дэмсону даже на расстояние пушечного выстрела.
– Как только найдешь статуэтку, – сказал Майкл, – тебе понадобится ордер, чтобы вернуть ее. Ты связывался с властями?
– Дэмсон и есть власть.
– Господи! Тогда я поеду в Корнуолл с тобой.
Гейб покачал головой:
– Достаточно Ашрафа. Он когда-то служил телохранителем у принца пустыни. – Гейб свернул рисунок трубочкой. – Но есть у меня к тебя одна просьба.
– Все, что угодно.
– Проследи, чтобы бабушка глаз не спускала с Кейт Талисфорд.
– Подозреваю, она хочет ехать с тобой, чтобы отомстить за отца.
– Она ужасно упряма и может попасть в беду. Не понимает, что это мужское дело.
В глазах брата вспыхнули веселые искорки.
– Разъяренная женщина может оказаться полезной. Да и в качестве ангела-хранителя тоже. Как бы ты все не испортил.
Гейб зарычал.
– Я отвечаю за Кейт, вот и все. Единственное, чего я хочу, это защитить их от опасности... – Из коридора донесся какой-то шорох. Гейб насторожился. – Ты слышал?
– Что?
Гейб не ответил. Дверь была полуоткрыта, и Гейб подскочил к ней. Открыл пошире и выглянул на лестницу. В коридоре никого не было.
Гейб сделал несколько шагов и стал всматриваться в темноту длинной картинной галереи.
Подошел Майкл:
– Что случилось?
– Я слышал шаги.
– Наверное, слуги.
– Возможно. – Они вернулись в кабинет. Однако Гейб не сомневался, что их кто-то подслушивал.
Этим же вечером три женщины сидели, потягивая шерри, в будуаре вдовы леди Стоукфорд. Люси пригласила их провести вечер в Эбби и сообщила потрясающие новости.
– На самом деле, Люси, тебе должно быть стыдно, – заметила Оливия, леди Фейвершем. – Как можно шпионить за внуками!
– Ослабь корсет, Оливия, – проговорила Инид. – Если бы не подслушивание и не подглядывание, сложно было бы узнать, что происходит в мире.
Несмотря на защиту Инид, Люси смутилась. Она не собиралась шпионить. Она пошла пожелать внукам спокойной ночи и еще раз полюбоваться своим дорогим Гэбриелом, высоким, красивым, сильным мужчиной, в которого превратился ее любимый внук.
Но, услышав его рассказ о смерти профессора Генри Талисфорда, не в силах была уйти. К своему ужасу, она узнала, что отец Кейт жестоко убит, а древняя статуэтка похищена. Через некоторое время она почувствовала, что ее ноги затекли от долгого стояния, и поменяла позу, шаркнув тапочками по полу.
– Меня чуть удар не хватил, когда я пряталась в галерее, как шпион Бонапарта, – пожаловалась она подругам. – И наверное, зря пряталась. Гэбриел просто обязан был мне все рассказать.
Оливия засопела:
– Мужчины никогда ничего не рассказывают женщинам. Они слишком уверены в своем превосходстве.
– Или опасаются, что мы станем их поучать, – добавила Инид, тряся головой. Она сняла свой необъятный тюрбан, скрывавший жидкий пучок седых волос.
– Поэтому и приходится прибегать ко всевозможным уловкам, – попыталась оправдаться Люси.
– То, что он затеял, очень рискованно, – высказалась Оливия. – Помню, как он однажды забрался на крышу и чуть не свалился оттуда.
– Гэбриел всегда обожал приключения, – со вздохом произнесла Инид. – Но преследовать убийцу – это безумие. Надо ему помешать.
Глядя на подруг, Люси не скрывала отчаяния.
– Увы, я больше не могу указывать своим внукам, что делать. И в данном случае совершенно бессильна. Он считает, что зло должно быть наказано.
– Но у него вряд ли что-нибудь получится, – заявила Оливия. – Сэр Чарлз Дэмсон вхож в высшее общество. Его род ведет свое начало от Вильгельма Завоевателя. Никто не поверит, что он способен на безрассудный поступок.
– А помните случай три года назад, – проговорила Инид. Люси выпрямилась в кресле.
– Какой случай?
Инид устроилась поудобнее в мягком розовом кресле.
– На балу у Абернати юная леди заявила, что сэр Чарлз затащил ее в пустую спальню. К счастью, их обнаружили, прежде чем он успел ее обесчестить. Он заявил, что девушка неправильно поняла его намерения, и позже она отказалась от своих слов. А он стал еще популярнее у женщин.
– Если Гэбриела поймают с поличным в доме сэра Чарлза, он отправится прямиком в Ньюгейт. А потом прямо на виселицу.
Инид вздохнула:
– Имя Кеньон спасет его.
Оливия с сомнением покачала головой:
– Те времена прошли. Все до сих пор помнят кровавый мятеж крестьян. Вор-аристократ будет осужден еще более жестоко, чем простой смертный.
Она дрожащей рукой поднесла к губам бокал и со вздохом произнесла:
– Боюсь, он не ограничится статуэткой. Не знаю, на что толкнет его жажда мщения.
Наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и потрескиванием огня в камине.
– О Господи! – едва слышно произнесла Инид. – Надеюсь, он не собирается убивать сэра Чарлза.
Люси была слишком взволнованна, чтобы ответить, и лишь пожала плечами.
– Тогда не будем терять времени, – заявила Оливия и встала, опираясь на палку. – Надо нанять уличных разбойников. Они вернут статуэтку и отомстят.
– Гэбриел ни за что не согласится на это, – простонала Люси. – Он не доверяет разбойникам.
– А как насчет Кейт Талисфорд? – спросила Инид. – Ты сказала, что она хочет поехать с ним.
– Уж ее-то мы сможем остановить, – промолвила Оливия, шагая по спальне. – Задержим ее, как и просил Гэбриел.
Люси задумалась. Она почувствовала в Кейт скрытую силу, способную победить ее внука.
– Она очень упрямая. И... не думаю, что надо ее останавливать.
Возгласы недоумения нарушили тишину.
– Надо, – сказала Инид. – Леди не должна подвергать себя такой опасности.
– Это повредит ее репутации, – заявила Оливия. – Ты об этом подумала?
Люси подняла руку:
– Выслушайте меня! Кто-нибудь из вас замечал взаимную симпатию между моим внуком и Кейт?
– Во время обеда он смотрел на нее, как султан на новую наложницу, – произнесла Инид, налив себе еще хереса. – А мы не могли оторвать взгляд от ее дяди. Видели, как у него блестели глаза?
– Натаниэль Бэбкок – старый повеса, – строго сказала Оливия. – Стоит ему увидеть богатую вдову, как у него загораются глаза.
– Ты все еще не можешь простить мне рождественский бал полвека назад, – произнесла Инид, тыча пухлым пальчиком в Оливию. – Потому что Натаниэль тогда танцевал со мной дважды, а с тобой всего раз.
– Ерунда. Он три раза танцевал с Люси, и я была счастлива за нее...
– Леди, пожалуйста, – остановила их Люси. – Мы говорили о Кейт и моем внуке.
Оливия сжала тонкие пальцы.
– Если это твой очередной план, Люси, умоляю тебя, вспомни, какая произошла трагедия, когда мы вмешались в жизнь Вивьен.
– Но ведь у них с Майклом теперь все прекрасно, – сказала Люси.
Роузбады ухмыльнулись. Их дружба к старости стала еще крепче. Раньше они уделяли много внимания детям, мужьям, домашнему хозяйству. А теперь у них было достаточно времени, чтобы проводить его вместе, и они стали ближе, чем сестры. Поэтому Люси знала, что может рассчитывать на поддержку Оливии и Инид.
– Гэбриел обещал побыть здесь три дня. Надо сделать все, чтобы их роман с Кейт развивался.
– К сожалению, он не однолюб, – заявила Оливия. – Есть такая категория мужчин.
– Не могу с этим не согласиться, – вздохнула Инид. – Боюсь, он разобьет сердце бедняжки Кейт.
– Не разобьет, – сказала Люси скорее с надеждой, чем с уверенностью. – Пожалуй, это наш единственный шанс привязать его к дому.
Глава 10
ПИСТОЛЕТЫ НА ЗАКАТЕ
На следующее утро Кейт проснулась рано и, увидев голубое канапе и прекрасную кровать, вспомнила, что гостит в Стоукфорд-Эбби. Что не нужно делать уборку, штопать, мыть посуду, печь пирог. Как настоящая леди, она может валяться в постели сколько пожелает.
Но тут она вспомнила о Гэбриеле. Что, если он уже уехал в Корнуолл?
Она плеснула в лицо холодной воды и поспешно натянула свое старенькое черное платье. Выбегая из спальни едва не сбила с ног Бетти, которая раскладывала по полкам белье. Пробормотав извинения, спросила:
– Вы видели сегодня лорда Гэбриела?
Горничная внимательно на нее посмотрела:
– Он разговаривал с мистером Ашрафом внизу.
– Когда?
– Меньше получаса назад. Разговор шел о конюшне. Конюшне! Господи, Гэбриел наверняка собирается запрячь повозку. Если он уедет без нее...
Кейт сбежала с лестницы, мимо высоких колонн и классических статуй в нишах. Шорох ее тапочек по мрамору песочного цвета эхом отдавался в длинном коридоре. Когда она добралась до первого этажа, двери в комнаты были открыты. Она увидела пианино и виолончель в одной и огромную библиотеку в другой. Здесь были читальные залы и спальни, трапезная со столом, где уместилось бы полсотни гостей.
Затем коридор раздвоился и, задумавшись на мгновение, куда свернуть, она обнаружила, что оказалась в старой части здания, каменные лестничные пролеты вели в маленькие кельи, включая прелестную старую башенку, которую в иных обстоятельствах она обязательно осмотрела бы.
Пока она здесь плутает, Гэбриел, возможно, уже уехал.
Кейт уже впала в отчаяние, когда наткнулась на слугу, который провел ее по всем пролетам и направил в маленький коридор с наружной дверью в конце. Добравшись до двери, Кейт заглянула в крайнюю комнату.
Вдоль стен выстроились стеклянные ящики с разнообразным оружием: от старомодных мушкетов до современных винтовок, охотничьих ножей и необычных мечей. У окна стоял мужчина. Лучи утреннего солнца играли на его черных волосах. Он был одет в зеленую куртку и бриджи.
Гэбриел.
Какая удача! Он еще не уехал.
Решительно шагнув в оружейную комнату, Кейт сказала:
– Гэбриел, мне нужно с вами поговорить...
Слова замерли на губах, когда он повернулся с пистолетом, нацеленным ей прямо в сердце.
– Моя дорогая подопечная, – проговорил он. – Вы опоздали.
– На собственную казнь? – выпалила она. – Опустите эту штуковину.
– Страшно?
– Нет, – сказала она, хотя сердце бешено колотилось. – Вы... удивили меня, вот и все.
Он опустил руку с пистолетом и стал внимательно ее рассматривать.
– Вы обещали следовать за мной повсюду. Но я не видел вас с прошлого вечера.
– Естественно. Не могу же я следить за вами всю ночь.
– Попытались бы. – Он не сводил с нее глаз. Неплохо бы понять, подумала Кейт, кто она для него.
Обуза? Высушенный паук? Глупая девочка, которую он однажды отверг? Возможно, все сразу.
– Было время, когда вы, забыв о пристойности, делали все, чтобы очутиться в моей постели.
Она вспыхнула.
– Тогда я была совсем юной, наивной и не знала истинной природы мужчин.
– Наивной? О да! – Он подошел ближе. – Но вы восхищались мной, Кейт. И до сих пор восхищаетесь.
Его наглость лишила ее дара речи. Она вся кипела от ярости. От ярости ли? Или от чего-то другого, о чем запрещала себе думать, за что ненавидела себя?
Он подошел к ней так близко, что она почувствовала тепло его тела и запах одеколона. Она готова была убежать, потому что поняла, что он сейчас поцелует ее и у нее не хватит сил его оттолкнуть. Но вместо этого он провел пистолетом по ее щеке.
– Признайтесь, – сказал он с неожиданной откровенностью. – Вы мечтаете обо мне в одинокой постели.
Это была правда, и Кейт отпрянула. Он словно прочел ее мысли. Она действительно мечтала об этом безумном путешественнике. Сделав несколько шагов назад, она спряталась за столом в центре комнаты, на котором в большом кожаном футляре лежал другой пистолет, точно такой же, как в руке Гэбриела.
– Для покровителя вы слишком циничны, – сказала она. – Вам не хватает сдержанности и чувства собственного достоинства. А ситуация с Ашрафом лишь подтверждает это.
– Ашраф?
– Он ваш раб. Он принадлежит вам, как... лошадь или ружье.
Улыбка сбежала с его лица. Он не стал отрицать, лишь спросил:
– Когда вы с ним говорили?
– Вчера вечером. – Она скрестила на груди руки. – Это нисколько меня не удивило. Вы никого не уважаете.
– В некоторых культурах рабство является образом жизни.
– Только не в Англии.
– Зато в колониях. Ямайка. Барбадос. У американцев.
– Это не оправдание, – ответила она. – Особенно для цивилизованного человека.
– Я не считаю себя цивилизованным. Вы лучше других это знаете.
Ей хотелось согнать спесивую улыбку с его красивого лица.
– И заставляете этого бедолагу работать на вас. Не платите ему, лишили надежды обрести свободу.
– Не судите столь опрометчиво, мисс Кейти.
Она захлебнулась возмущением. «Мисс Кейти» – так ее называл отец, когда бывал с ней особенно ласков.
– Вы отвратительны. Интересно, известно ли вашей семье, что вы в действительности собой представляете.
Но тут она вспомнила о Гэбриеле. Что, если он уже уехал в Корнуолл?
Она плеснула в лицо холодной воды и поспешно натянула свое старенькое черное платье. Выбегая из спальни едва не сбила с ног Бетти, которая раскладывала по полкам белье. Пробормотав извинения, спросила:
– Вы видели сегодня лорда Гэбриела?
Горничная внимательно на нее посмотрела:
– Он разговаривал с мистером Ашрафом внизу.
– Когда?
– Меньше получаса назад. Разговор шел о конюшне. Конюшне! Господи, Гэбриел наверняка собирается запрячь повозку. Если он уедет без нее...
Кейт сбежала с лестницы, мимо высоких колонн и классических статуй в нишах. Шорох ее тапочек по мрамору песочного цвета эхом отдавался в длинном коридоре. Когда она добралась до первого этажа, двери в комнаты были открыты. Она увидела пианино и виолончель в одной и огромную библиотеку в другой. Здесь были читальные залы и спальни, трапезная со столом, где уместилось бы полсотни гостей.
Затем коридор раздвоился и, задумавшись на мгновение, куда свернуть, она обнаружила, что оказалась в старой части здания, каменные лестничные пролеты вели в маленькие кельи, включая прелестную старую башенку, которую в иных обстоятельствах она обязательно осмотрела бы.
Пока она здесь плутает, Гэбриел, возможно, уже уехал.
Кейт уже впала в отчаяние, когда наткнулась на слугу, который провел ее по всем пролетам и направил в маленький коридор с наружной дверью в конце. Добравшись до двери, Кейт заглянула в крайнюю комнату.
Вдоль стен выстроились стеклянные ящики с разнообразным оружием: от старомодных мушкетов до современных винтовок, охотничьих ножей и необычных мечей. У окна стоял мужчина. Лучи утреннего солнца играли на его черных волосах. Он был одет в зеленую куртку и бриджи.
Гэбриел.
Какая удача! Он еще не уехал.
Решительно шагнув в оружейную комнату, Кейт сказала:
– Гэбриел, мне нужно с вами поговорить...
Слова замерли на губах, когда он повернулся с пистолетом, нацеленным ей прямо в сердце.
– Моя дорогая подопечная, – проговорил он. – Вы опоздали.
– На собственную казнь? – выпалила она. – Опустите эту штуковину.
– Страшно?
– Нет, – сказала она, хотя сердце бешено колотилось. – Вы... удивили меня, вот и все.
Он опустил руку с пистолетом и стал внимательно ее рассматривать.
– Вы обещали следовать за мной повсюду. Но я не видел вас с прошлого вечера.
– Естественно. Не могу же я следить за вами всю ночь.
– Попытались бы. – Он не сводил с нее глаз. Неплохо бы понять, подумала Кейт, кто она для него.
Обуза? Высушенный паук? Глупая девочка, которую он однажды отверг? Возможно, все сразу.
– Было время, когда вы, забыв о пристойности, делали все, чтобы очутиться в моей постели.
Она вспыхнула.
– Тогда я была совсем юной, наивной и не знала истинной природы мужчин.
– Наивной? О да! – Он подошел ближе. – Но вы восхищались мной, Кейт. И до сих пор восхищаетесь.
Его наглость лишила ее дара речи. Она вся кипела от ярости. От ярости ли? Или от чего-то другого, о чем запрещала себе думать, за что ненавидела себя?
Он подошел к ней так близко, что она почувствовала тепло его тела и запах одеколона. Она готова была убежать, потому что поняла, что он сейчас поцелует ее и у нее не хватит сил его оттолкнуть. Но вместо этого он провел пистолетом по ее щеке.
– Признайтесь, – сказал он с неожиданной откровенностью. – Вы мечтаете обо мне в одинокой постели.
Это была правда, и Кейт отпрянула. Он словно прочел ее мысли. Она действительно мечтала об этом безумном путешественнике. Сделав несколько шагов назад, она спряталась за столом в центре комнаты, на котором в большом кожаном футляре лежал другой пистолет, точно такой же, как в руке Гэбриела.
– Для покровителя вы слишком циничны, – сказала она. – Вам не хватает сдержанности и чувства собственного достоинства. А ситуация с Ашрафом лишь подтверждает это.
– Ашраф?
– Он ваш раб. Он принадлежит вам, как... лошадь или ружье.
Улыбка сбежала с его лица. Он не стал отрицать, лишь спросил:
– Когда вы с ним говорили?
– Вчера вечером. – Она скрестила на груди руки. – Это нисколько меня не удивило. Вы никого не уважаете.
– В некоторых культурах рабство является образом жизни.
– Только не в Англии.
– Зато в колониях. Ямайка. Барбадос. У американцев.
– Это не оправдание, – ответила она. – Особенно для цивилизованного человека.
– Я не считаю себя цивилизованным. Вы лучше других это знаете.
Ей хотелось согнать спесивую улыбку с его красивого лица.
– И заставляете этого бедолагу работать на вас. Не платите ему, лишили надежды обрести свободу.
– Не судите столь опрометчиво, мисс Кейти.
Она захлебнулась возмущением. «Мисс Кейти» – так ее называл отец, когда бывал с ней особенно ласков.
– Вы отвратительны. Интересно, известно ли вашей семье, что вы в действительности собой представляете.