Смит Шервуд. Властитель Вселенной (Империя Тысячи Солнц - 2)

   Один-с-Тремя боится исчезнуть. Он ищет облегчения.
   Один-с-Тремя?
   Получивший повреждения, а с ними память трех не-людей.
   Мы облегчим страдания получившего повреждения Одного-с-Тремя, и он не исчезнет.
   В наш следующий выход мы отпразднуем познание исчезновения.
   Вы можете защищаться от угрожающих вам людей фи, но повторяю еще раз: вы не облегчаете людей, а приводите к их исчезновению.
   Эйя хотят облегчить. Мы хотим упорядочить хаос, мы ждем от Вийи мудрости.
   Еще и еще повторяю: этот хаос не упорядочить. Он складывается из множества разобщенных сознаний. И еще повторяю: продолжайте слушать их по одному. А теперь я принесу вам предмет, который вы называете глазом-далекого-спящего...
   Осри Геттериус Омилов поставил поднос на край кушетки, пристально вглядываясь в лицо отца. Голова, обритая должарианцами для лучшего прилегания их умовыжималки к черепу, начинала обрастать седой щетиной.
   Себастьян Омилов слабо улыбнулся сыну. Осри попытался улыбнуться в ответ, но не слишком удачно. Вспомнив, где и почему они находятся, он оглянулся на оставшегося у двери Монтроза.
   - Здесь было какое-то чудище... или мне это приснилось? - спросил Омилов, пытаясь придать голосу шутливое выражение.
   Осри еще ни разу не оставался с отцом наедине. Он сглотнул - в горле пересохло - и выдавил из себя некое подобие улыбки.
   - Ты видел Люцифера, судового кота. Все верно, это правда чудовище.
   - Он чертовски здоров, - весело вмешался в их разговор Монтроз, уродлив, и ко всему прочему у него чудовищный вкус на друзей.
   - Он не отпускает меня ни на полчаса, - сухо заметил Осри. - И он еще имеет искусственный хромосомный набор.
   - По-другому кошка не освоится в невесомости, - все так же весело пояснил Монтроз и задумчиво посмотрел на Осри.
   - Поешь, - сказал Осри отцу. - Тебе надо окрепнуть.
   "Это понадобится нам для побега от этих людей, которые даже не дают мне сказать тебе, что мы пленники".
   Омилов зажмурился и сделал попытку сесть. Монтроз быстро подошел к пульту и изменил положение ложа.
   - Надеюсь, я уже могу отличить реальность от кошмара, - пробормотал Омилов. - Пока, правда, я знаю только то, что мы на корабле. А Брендон правда в безопасности?
   Осри встретился взглядом с Монтрозом и облизнул пересохшие губы.
   - Эренарх здесь, с нами.
   - Не Крисарх. - Омилов зажмурился. - Значит, это правда.
   - Два других сына Панарха мертвы, но сам Панарх жив, - ответил Осри.
   "Он жив, и мы знаем, где он, а значит, его можно спасти - если нам удастся доставить эту информацию своим".
   Омилов снова напрягся; его правая рука беспокойно шарила по простыне.
   - Что это за корабль?
   - "Телварна", - спокойно ответил Монтроз. - Меня зовут Монтроз, и я ваш врач. Вам необходимо поесть и еще поспать. Вы успеете наговориться, когда окрепнете немного. Вашему сердцу изрядно досталось.
   Омилов вздохнул, и рука его расслабилась немного.
   - Хорошо, - произнес он и улыбнулся Осри. - Заходи ко мне еще, сын.
   Осри выдавил из себя ответную улыбку, хотя при царившей в его сердце ярости это было не так просто. Чего ему хотелось на самом деле - так это растерзать Монтроза на кусочки. "Правда, для этого потребуется андроид-тинкер", - мрачно подумал Осри, повернулся и вышел.
   Он вернулся на камбуз - формально он находился на вахте, назначенной ему этим рифтерским сбродом. Руки его механически справлялись с работой, в которой он за последние дни поднаторел, но он не замечал этого. Довольно скоро он вытер опустевший разделочный стол и вышел.
   Коридор казался пустым, но стоило ему сделать несколько шагов в сторону каюты, которую он делил с Брендоном лит-Аркадом, как в воздухе послышалось странное шуршание и он ощутил присутствие маленьких пушистых грызунов, называвших себя эйя.
   "Грызунов? Телепатических убийц!"
   Он резко остановился, и они вслед за ним, уставившись на него двумя парами фасетчатых глаз. Один из них раздвинул голубые губы, обнажив несколько рядов маленьких острых зубов; Осри вздрогнул и попятился. Эйя прошли мимо, негромко шаркая тонкими ножками по палубе.
   Осри постоял еще немного, стараясь унять сердцебиение. В голове роились жуткие картины должарианской камеры пыток, какой описал ее Локри: мертвые должарианцы с вытекшими глазами и их дикие вопли за несколько секунд до того, как мозги их взорвались, закипев от пси-энергии эйя.
   Следом за ними в коридоре появилась капитан; темные глаза ее скользнули по нему, словно просветив насквозь. Не уступавшая ему ростом Вийя по-своему пугала его не меньше, чем эйя. Она редко говорила, но в голосе ее слышались угрожающие нотки. Осри ненавидел ее по меньшей мере так же, как всю остальную ее команду вместе взятую,
   Проходя, она не сказала ему ничего - плечистая фигура в облегающем черном. Единственным украшением ей служила грива роскошных черных волос, распущенных и ниспадавших до бедер. Бесшумной походкой скрылась она следом за эйя в своей каюте.
   Осри перевел дух и набрал код двери своей каюты. Входя, он бросил взгляд на хроно - 23.41 - но Брендон еще сидел за маленьким пультом, а на экране мелькали столбцы цифр.
   - Что, тоже не спится? - спросил Эренарх, поворачиваясь к нему.
   Осри помедлил с ответом, глядя на симпатичное, приветливое лицо, и только тут заметил, что голубые глаза Брендона покраснели, а лицо осунулось от усталости.
   Казалось, с момента их победного бегства от захвативших родную планету Брендона должарианцев прошло не два дня, а два года. Они опередили смерть на какие-то несколько секунд, но что ждет их дальше?
   - Нам надо разработать план, - хрипло произнес Осри, остро ненавидя себя за напряжение в голосе, которое так и не смог скрыть.
   Брови Брендона удивленно поползли вверх.
   - Нам? Разработать план?
   Приняв его тон за обиду на попытку общения на равных, Осри изобразил почтительный поклон - что было довольно трудно в крошечном кубрике.
   - Ваши планы, властитель Эренарх, - уточнил он. Брендон сухо рассмеялся,
   - Сарказм, Осри, должен быть тонким, иначе он превращается в подобие карикатуры. Так что твое обращение по титулу прекрасно передало бы непочтительность, если, конечно, ты не собирался принести мне присягу - со всеми подобающими реверансами?
   Осри стиснул зубы.
   "Я всегда ненавидел его, и он это знает".
   - Я обратился к вам по всей форме специально, чтобы напомнить о том, что вы, похоже, забыли - а именно, что вы теперь наследник престола - даже несмотря на все прискорбные обстоятельства - и что ваш долг теперь бежать от этих уголовников и освободить вашего отца.
   - Я не забывал этого, Осри, - мягко произнес Брендон.
   - В таком случае как вы планируете завладеть этим кораблем, чтобы найти остатки нашего флота? Скажите мне, я целиком в вашем распоряжении!
   Тишина в маленьком кубрике тянулась мучительно долго. Осри стоял, глядя на Брендона и не пытаясь больше скрыть владевший им гнев.
   Наконец Брендон поднял на него взгляд: лицо его оставалось совершенно спокойным.
   - А как бы это сделал ты? Оружия у нас с тобой нет. Можно, конечно, подсыпать им чего-нибудь в пищу, загнать на камбуз и запереть дверь. Или поубивать всех и выбросить из шлюза?
   - Идет война, властитель Эренарх, и начали ее рифтеры.
   - Но не эти рифтеры. Эти не вступали в союз с Должаром; они спасли жизнь твоему отцу, да и нам тоже...
   - И с какой целью? В лучшем случае ради прибыли...
   - Так почему бы тебе не спросить об этом их самих? - устало сказал Брендон. - Или хотя бы твоего отца. Тебя ведь не интересует мое мнение, как не стал бы ты выполнять мой план, если бы у меня такой имелся. Говори свою роль или уходи.
   - Если вы не в состоянии предложить план, Ваше Высочество, официальным тоном продолжал Осри, - согласитесь ли вы выполнять мои приказы?
   Лицо Брендона снова застыло в ничего не выражающей, вежливой маске.
   - Нет, - произнес он. - Каковы бы ни были их намерения по отношению к нам, что бы ни случилось - я точно знаю, что действовать против команды этого корабля значило бы обмануть их доверие.
   Осри стиснул кулак и с размаху ударил им по краю койки.
   - Обмануть доверие! - с горьким сарказмом повторил он. - И это я слышу от вас! Проклятый светом трус, дезертир, сбежавший от исполнения неприятных обязанностей - и куда! К рифтерам! И он боится обмануть доверие? Это даже не смешно! Тысячи людей отдали свои жизни, исполняя неприятные обязанности, потому что этого требовал от них долг! И миллионы других поклялись в верности вашей семье - и должны будут присягнуть ВАМ, поскольку остальных нет в живых...
   Осри задохнулся и стиснул зубы. Брендон молчал, вертя перстень на пальце.
   - Можете верить сколько угодно этому вашему рифтерскому сброду, сказал наконец Осри. - Как только я смогу вытащить отца с этого корабля и добраться до наших - а я сделаю это или погибну, - для меня будет не долгом, а удовольствием рассказать всем, кому это будет интересно, о том, каковы ваши представления о чести. Я надеюсь только, что ваш отец мертв, так что не будет испытывать стыда, слыша это, ибо даже моя присяга Панарху не заставит меня молчать!
   Он замолчал, задыхаясь и свирепо глядя на Брендона. Тот поднял руки.
   - Поступай как знаешь, Осри, - устало произнес он. - Надеюсь только, что определить, в чем заключаются твои честь и долг, всегда будет так просто.
   Осри ударил кулаком по панели замка и вышел, не дожидаясь, пока люк раскроется полностью, в надежде побыть одному.
   Однако это оказалось не так просто. Куда бы он ни подался, везде оказывались занятые делом рифтеры. Он пошел было в лазарет, но свернув за угол, увидел заходящую туда Вийю.
   Резко повернув, он оказался в конце концов на камбузе, где хлопнул по запястью, чтобы записать свои мысли, и только тут вспомнил, что остался без босуэлла.
   Он плюхнулся на стул, уронил голову на руки и принялся строить новые и новые планы освобождения.
   Через приоткрытый люк лазарета Монтроз видел, как Осри повернулся и зашагал в другой конец корабля. В руках у панархиста не было ничего, а код от входа в оружейную знал только Монтроз. Тем не менее, усмехнувшись сам себе, он встал в дверях так, чтобы видеть и лазарет, и коридор в обе стороны.
   Ивард сидел перед большим монитором и смотрел видеочип про келли. В нем рассказывалось о прорыве во взаимопонимании между людьми и зелеными разумными существами, всегда появляющимися только по три.
   Время от времени Ивард смеялся при виде напыщенных панархистов в парадных костюмах и мундирах, неловко шлепающих келли по головным отросткам. Кто был по-настоящему грациозен - так это келли, непрерывно пританцовывающие и прикасающиеся друг к другу, трепеща своими загадочными зелеными лентами, которые, казалось, жили собственной разумной жизнью. Их трубные и щебечущие голоса тоже вызывали у паренька улыбку.
   Дальше видео рассказывало о фратрии архона, показывало виды зеленой, влажной планеты келли, завершаясь неожиданно кадром высокой горы, скальный уступ которой был преобразован искусным резцом в три человеческих лица.
   - Их было трое, - произнес певучим голосом комментатор-келли. - Больше других похожих на келли.
   Он испустил звук, напоминающий прерывистый кашель, и двое других, более крупных келли осторожно похлопали его по верхней части туловища.
   Это видео сменилось другим, совсем древним, даже черно-белым и двухмерным. Ивард весело рассмеялся при виде трех прилично одетых мужчин, тыкающих друг в друга пальцами и кулаками - без видимого друг для друга ущерба.
   Когда видео кончилось, Ивард вопросительно повернулся к Монтрозу.
   - Они хоть что-нибудь делают поодиночке? Монтроз мотнул головой.
   - Они все делают только втроем. Если ты встретишь келли одного, это может означать только чрезвычайные обстоятельства.
   Ивард кивнул.
   - Так что насчет этого врача-келли? Вот вам и все попытки отвлечь его...
   - Мы узнаем все, что нужно, когда доберемся до клиники аль-Ибрана на Рифтхавене, - ответил Монтроз. - Не забывай, лучше келли врачей в Тысяче Солнц не найти. А теперь марш спать. Так ты скорее наберешься сил.
   Худое, осунувшееся лицо Иварда разгладилось немного, и он покорно ушел в свою палату.
   Рядом с Монтрозом возникла чья-то тень, и он обернулся. Черные глаза Вийи пронзили Монтроза насквозь, по обыкновению не выдав собственных мыслей.
   - Как он? - спросила она.
   - Держится, но не знаю, как долго так сможет продолжаться, - признался Монтроз.
   - Ожог? Или лента?
   - Ожог не настолько серьезен, но и он не заживает как надо бы. Это все лента келли. Она поменяла метаболизм его организма. Повышенное содержание антител, пониженный пульс. И я боюсь давать ему лекарства - у него на все жуткая аллергическая реакция.
   - Эйя говорят, он боится. Монтроз тяжело вздохнул.
   - Я тоже.
   ПОДПРОСТРАНСТВО: НА ПУТИ
   С ШАДЕНХАЙМА НА ТРЕМОНТАНЬ
   - Скачок! - скомандовала Марго Нг. Экран опустел, когда скачок швырнул "Грозный" прочь от Шаденхайма.
   Нг барабанила пальцами по подлокотнику. По меркам Тысячи Солнц Тремонтань и Шаденхайм располагались необычно близко друг от друга, но предстоявшие двенадцать часов перелета обещали быть длиннее длинных.
   "И скорее всего, когда мы туда прилетим, все уже будет кончено".
   Никаких следов рифтерской активности у Шаденхайма не обнаружилось. Нг улыбнулась, вспомнив разочарованное выражение лица тамошнего архона.
   "Они там и правда чертовски кровожадная шайка".
   Возможно, Эйшелли сделал правильный выбор - пусть даже Харимото и общиплет ему перья у Тремонтаня.
   Она увидела, как выпрямился в своем кресле Ром-Санчес.
   - Капитан! - Голос его звучал нарочито бесстрастно. - В информации с шаденхаймского ретранслятора обнаружилась депеша лично вам. Открытым текстом.
   - Дайте ее на мой пульт.
   На ее мониторе возникли строки:
   "Я запустил эту шифровку в ДатаНет после нашего прошлого разговора: дополнительную информацию насчет наших "галсов". Я сократил ее для тебя, но надеюсь, это тебе не поможет: до истечения срока нашего пари осталось всего шесть месяцев, Бортовой Залп!"
   Внизу красовался глиф шифровки и подпись: "Метеллиус Хайаси".
   - "Бортовой? Залп?" - услышала она чей-то шепот.
   Она с трудом подавила усмешку, отдавая распоряжения так, будто ничего не заметила.
   Ром-Санчес и молоденький лейтенант за соседним пультом послушно углубились в работу, но она не сомневалась: они всласть насплетничаются по окончании вахты.
   Мысли ее все еще были заняты депешей, когда она, отдежурив на мостике, заглянула в кают-компанию младшего офицерского состава. Там уже сидело большинство офицеров, несших вахту вместе с ней; все повскакивали, вытянувшись по стойке "смирно", но она остановила их взмахом руки. Она налила себе чаю и только после этого заговорила:
   - Прозвище "Бортовой Залп", - безмятежно сообщила она, - не имеет никакого отношения к моей комплекции. Она похлопала себя по бедру. Она ожидала взрыва хохота и не ошиблась.
   - Я слышала это уже раньше, - заявила младшая по возрасту из офицеров, бойкая девица по фамилии Уорригел. - От одного из адмиралов в Академии, поспешно пояснила она. - После занятий на тренажере он сказал нам, что лучшее время, до сих пор никем еще не превзойденное, поставлено Бортовым Залпом Рейлли.
   Ром-Санчес и Выхорска переглянулись.
   - И мы не имеем ни малейшего представления о том, что такое эти "галсы".
   - Я тоже, - призналась Нг. - Я пытаюсь докопаться до смысла этого термина с тех пор, как была мичманом. Это какая-то деталь деревянного военного корабля, но никто не знает, какая именно.
   - Деревянного! - пораженно вскричал Ром-Санчес. - А, так вы имели в виду наземные суда.
   - Вот именно. На протяжении четырех столетий - ну, приблизительно примерно за четыреста лет до начала Бегства, для боев на море использовались деревянные суда, приводимые в движение ветром. Оружием служили пороховые пушки, стрелявшие литыми ядрами.
   - Порох - это такое химическое взрывчатое вещество, верно? полюбопытствовала Выхорска.
   - Скорее горючее, если вы простите меня за дотошность. - Нг помолчала, потягивая чай. - На воздухе он просто быстро сгорает. Главное - эти суда имеют гораздо больше сходства с "Грозным", чем это может показаться на первый взгляд. Они строились из очень прочной, стойкой древесины, а разрывных снарядов тогда не было, так что потопить такой корабль было почти невозможно. Чтобы вывести его из боя, нужно было убить большую часть команды - почти как с современным линкором.
   Капитан смотрела на то, как молодые офицеры безуспешно пытаются представить себе подобный бой.
   - Кораблям приходилось подходить к противнику на расстояние тридцать метров - пушки били чертовски вразброс - и палить друг в друга до тех пор, пока один из противников не отваливал под ветер в попытке бегства или не сдавался, получив слишком тяжелые повреждения - ну, например, вроде потери мачты или парусов, от чего зависел ход корабля, - или потеряв слишком много людей, чтобы вести ответный огонь.
   - Но что все-таки это за "бортовой залп"? - не унималась лейтенант Уорригел.
   - Это одно из академических понятий, которые вряд ли пригодятся вам в жизни, - улыбнулась Нг. - Как-нибудь я расскажу вам и об этом. Но в общем это связано с тем, что обычно корабль мог вести огонь только с одного борта. Крупный боевой корабль мог одним залпом послать тонну железа со скоростью триста метров в секунду; большая часть потерь людского состава приходилась на ранения деревянными обломками.
   - На слух почти так же страшно, как раптор, - вздрогнула Выхорска.
   Нг кивнула.
   - Современному человеку трудно осознать, насколько боевые действия той эпохи похожи на то, с чем нам приходится сталкиваться сегодня - гораздо в большей степени, чем любая из последующих эпох. Не забывайте, в то время еще не было средств мгновенной связи, как нет их в межзвездном масштабе и У нас. Послания могли перемещаться не быстрее самого быстрого корабля. Более того, фрегат - который подобно нашим одноименным кораблям использовался преимущественно для разведки - обладал обзором на дальности не более тридцати километров, и это в тысячекилометровом океане. Как следствие обнаружить вражеский корабль или даже флот в открытом море было крайне трудно, поэтому большинство морских сражений разыгрывалось вблизи берегов как и у нас, бьющихся в пределах солнечных систем. И еще: принудить неприятеля к бою, если тот этого не хотел, тоже было не легче, поскольку в эпоху парусных судов проигрывающему достаточно было отвалить под ветер как в наше время скачок в гиперпространство облегчает бегство.
   - Значит, действие наших рапторов, выводящих из строя скачковые системы, сопоставимо с ядрами, лишающими деревянное судно парусов, так? вмешалась лейтенант Уорригел.
   - Совершенно верно! Лишить такелажа, так это называлось в те времена.
   Нг задумалась, глядя на окружавшие ее молодые лица - умные, преданные лица. Выражения их варьировали от нетерпеливого интереса до вежливого любопытства.
   "Как мне объяснить им, что инстинкт настойчиво подсказывает мне: эти уроки пригодятся им, и очень скоро, как объяснить им это так, чтобы меня не сочли паникершей?"
   - Я убеждена в том, что опыт стратегии морских боев той эпохи содержит много полезного для нас, - продолжала она, тщательно подбирая слова. - И тактики - в некотором роде - тоже. Например, от пороха при стрельбе было столько дыма, что это затрудняло видимость точно так же, как обилие обломков в современном бою часто сводит к минимуму эффективность датчиков.
   Негромко свистнул динамик связи, прервав их разговор.
   - Капитан, до Тремонтаня час ходу.
   - Уже иду.
   Она направилась к люку.
   - Кстати, я все еще пытаюсь докопаться до того, что такое галсы; я не собираюсь проигрывать пари, заключенное почти двадцать пять лет назад.
   Все хором посмеялись, она вышла и поспешила на мостик.
   ГИПЕРПРОСТРАНСТВО:
   АРТЕЛИОН - ДИС
   Себастьян Омилов поставил чашку на блюдце, наслаждаясь музыкальным звоном дорогого фарфора. Цивилизованный звук - вроде той оперы, которую Монтроз ставил вчера, узнав, что Омилов любит музыку.
   - Отменный обед, доктор. Нет, более того: я бы сказал, его готовил повар, получивший кулинарное образование на Голголе. Владелец этого судна, должно быть, очень богат.
   Монтроз стукнул себя кулаком по груди и низко поклонился.
   - Разумеется, на Голголе.
   - Вы? А я думал...
   - Ну и врач тоже, - расхохотался Монтроз. - Как-то раз я решил попутешествовать по всем секторам и даже дальше, а поскольку богатым меня никак не назовешь, мне пришлось зарабатывать на пропитание самому. Большинство кораблей нуждаются во врачах и коках, а в моем лице они получают обоих сразу.
   Омилов отхлебнул маленький глоток настоящего кофе, не забывая внимательно слушать. Монтроз в первый раз поделился с ним хоть чем-то из своей жизни. Монтроз ухаживал за ним безупречно, но при всем этом Омилов замечал некоторые странности: Осри ни разу не оставляли с ним с глазу на глаз, никто не называл при нем ни того, чем занимается судно" ни того, куда оно направляется. Если не считать Осри, чье поведение постоянно выдавало плохо скрываемую ярость, единственным человеком, с которым Омилов разговаривал на борту этого корабля со времени короткого разговора с Брендоном, был Монтроз. Брендон - теперь уже Эренарх Брендон - не заходил к нему больше, хотя и Монтроз, и Осри на вопрос, как он, отвечали, что в порядке.
   - Обучение в голголианской академии, должно быть, сложнее медицинского образования? - поинтересовался Омилов.
   - Нет, это оказалось легко, - с улыбкой ответил Монтроз. - Главное при готовке - это точность, как и при хирургической операции, и при занятиях искусством.
   Соединение этих занятий слегка покоробило Омилова. Подняв взгляд, он увидел, что это было сделано умышленно. Самые злостные правонарушители выходят из изгнанников.
   Он отставил чашку, стараясь не выдать себя выражением лица.
   - Насколько я понимаю, мы невольно стали гостами Рифтерского Братства?
   Глаза Монтроза довольно засияли.
   - Разумеется, - произнес он и тут же посерьезнел. - Но должен заметить особо, наш капитан не состоит в союзе с Эсабианом Должарским.
   - Но и с Панархом, подозреваю, тоже, - пробормотал Омилов, стараясь унять сердцебиение. Монтроз нахмурился.
   - Вам здесь ничего не грозит. Кстати, капитан хочет поговорить с вами. Осилите беседу?
   - Осилю или нет, но с капитаном мне очень хотелось бы поговорить.
   Монтроз кивнул, забрал поднос и вышел.
   Люк с шипением отворился, и в палату вошла высокая молодая женщина в простом черном комбинезоне. Она смерила Омилова пронзительным взглядом необычно темных глаз; гладкое смуглое лицо при этом оставалось бесстрастным, как у статуи.
   - Меня зовут Вийя, - представилась она. - Я командую "Телварной".
   Она уселась в ближнее к койке Омилова кресло с непринужденностью, выдающей уже укоренившуюся привычку властвовать.
   Он решил воздержаться пока от оценок, хотя что-то настораживало его в ее произношении.
   - Меня зовут Себастьян Омилов, - почтительно начал он. - Я профессор урианской истории Шарваннского Университета. Первым делом мне хотелось бы поблагодарить вас за мое спасение.
   Она небрежно отмахнулась.
   - Своим спасением вы обязаны не мне, но эйя, - спокойно возразила она. - Без них мы не узнали бы о том, что вы там. Взяла же я вас с собой в первую очередь потому, что мною двигало стремление досадить Властелину Должара.
   Она сопроводила эти слова легкой, но достаточно неприятной улыбкой; то, как она произнесла слово "Должар", потрясло его как вспышка молнии.
   "Твоя культура утверждает, что нет страха больше, чем страх перед смертью; мы на Должаре знаем, что это не так".
   На мгновение перед взглядом его возникли из памяти надменные черты Эводха, личного палача Эсабиана. Безымянный палец левой руки словно онемел, щека непроизвольно дернулась. Женщина на мгновение зажмурилась; ему показалось, что на лице ее промелькнуло... смятение? Боль?
   Должарианка. Многолетний опыт удержал его от проявления эмоций, но мысли в голове лихорадочно заметались.
   - Осри говорил мне про эйя, но я с трудом поверил ему, - пробормотал он, пытаясь сосредоточиться. - Как оказались они среди людей?
   - Они избраны своим... своим мыслемиром для наблюдений за людьми. Я встретилась с ними в космопорту под названием "Два Куска" на Авгии IV.
   - Я слыхал о таком месте, - он улыбнулся, сохраняя голос бесстрастным. - Но как они оказались там и как вы встретили их?
   Глаза ее на мгновение осветились воспоминанием, но тут же снова сделались ледяными.
   - Его выбрали потому, что там самое оживленное движение в том секторе и соответственно больше всего людей. Их миссия терпела неудачу до тех пор, пока мы не прибыли туда чинить "Солнечный Цветок" - когда мы стали на стоянку, мы обнаружили весь этот сектор космопорта практически вымершим, а оставшиеся люди разбегались от эйя Поскольку я темпат, я решилась подойти к ним - я не уловила признаков враждебности, хотя их эмоции и не во всем совпадают с человеческими, - и обнаружила, что с ними можно установить связь.
   Темпат. Теперь становилось ясно, почему на лице ее обозначилась растерянность - это было отражение его собственных эмоций. Он испытал легкий приступ отвращения, понимая, откуда оно взялось: тот, кто может улавливать лежащие в глубине чувства, кто может проникать под обычно непроницаемую маску дулу, представляет собой угрозу социальному устройству, основанному на внешнем этикете.
   "И потом, - подумал он, - это просто неприятно".