Смит Шервуд. Властитель Вселенной (Империя Тысячи Солнц - 2)

   - Все, что угодно, только не это место, - заявила она, передернув плечами. - Лучше попытаю счастья с чистюлями.
   - Похоже, я тоже, - буркнул Локри.
   - Это место для психов, - горячо продолжала Марим, - да и то, куда мы собираемся, может, еще хуже. Так что пока все, чего я хочу, - это залечь в твою койку, и пока этот гребаный линкор не затащит нас к себе, давай трахаться, пока из глаз пар не пойдет.
   Локри хохотнул, и они ушли рука в руке.
   Остальные не спеша потащились в кают-компанию, сопровождаемые обоими морпехами. Настроение было сродни измождению после боя - странной смеси эйфории и горечи. Ни у кого не было сил предлагать какой-нибудь план, и их конвоиры, похоже, понимали это, ведя себя скорее как два дополнительных пассажира.
   - Я буду на мостике, - сказал Брендон Роже. Она кивнула, но напряглась, увидев, что Жаим не отстает от него.
   - Минуту, - произнес Эренарх. Жаим кивнул и остался на месте.
   - Это твое предложение - только не думай, что я не ценю его, - ты сделал под давлением Элоатри? Жаим мотнул головой.
   - Нет.
   - Тогда... - Брендон поднял руки. - Почему? Жаим помедлил с ответом, не зная еще, как много он может сказать - и скажет ли он вообще что-нибудь.
   - Мне кажется, - прямо произнес Эренарх, - что везде, где я ни окажусь, погибают люди, и я не могу ничего поделать, чтобы это прекратилось.
   - Это изменится, - возразил Жаим. - Ты изменишь это.
   Брендон поднял взгляд, то ли беззвучно смеясь, то ли морщась от боли.
   - Может, ты объяснишь мне, как это сделать, - только и сказал он.
   Жаим улыбнулся, потом прошел на мостик, ощущая за спиной Брендона.
   Вийя была на мостике одна. Она сидела в своем кресле, спокойная и непроницаемая, как всегда. Черный комбинезон скрадывал ее фигуру, черные как смоль волосы были собраны в длинный хвост.
   Жаим молча сел за пульт связи, Брендон прислонился к переборке у самого люка, не сводя взгляда с капитана. Чего она ждет?
   Вийя начала предстартовую проверку, когда Жаим удивленно фыркнул и набрал команду.
   - Датчики говорят, снаружи кто-то есть, - сообщил он, выводя изображение на основной экран.
   На траве у трапа стояла Элоатри, а рядом с ней - секретарь с терпеливым лицом. В руках оба держали по небольшому саквояжу.
   - Капитан, - с улыбкой произнесла она, - не позволите подняться на борт?
   Вийя включила микрофон.
   - В чем проблема?
   - Никаких проблем, - ответила Элоатри. - Просто нам по пути: и вам, и мне сейчас на Арес. Будет проще, если я воспользуюсь вашим судном.
   Рука Вийи зависла над пультом. Она покосилась на Жаима.
   - Я бы не стал сердить ее, - тихо сказал он.
   - Да, - согласилась она и нажала на клавишу, открывая шлюз. Потом, глядя на Жаима с откровенной иронией, снова наклонилась к микрофону. - Жаим встретит вас и проводит по кораблю.
   Жаим включил коммуникатор и настроил волну на ее пульт.
   - Отведи ее к остальным, - сказала Вийя. - Я не хочу видеть ее на мостике. Аркад, ты идешь с ними. Брендон поколебался.
   - Нет, - сказал он наконец.
   Жаим поднял взгляд. "Я был прав". Он оглянулся на Вийю, кивнул и молча вышел. Уже в коридоре он задержался и оглянулся.
   Брендон выпрямился и прошел к пульту Вийи.
   Вийя закрыла люки и запустила программу предстартового отсчета. Потом травянистый пятачок, освещенный дюзами "Телварны", ушел вниз, мелькнули верхушки деревьев, и корабль ушел в ночное небо.
   Она не отрывалась от работы, но постоянно ощущала присутствие Брендона, ходившего по мостику от штурманского пульта к люку и обратно. Даже не глядя на него, она могла проследить его перемещения по спектру его эмоций. Ей и в более благоприятных условиях с трудом удавалось блокировать их, а сейчас она была близка к головокружению от усталости и готова сдаться - словно слабые оконные запоры под свирепым должарианским ветром.
   Она посмотрела мимо него на экран. По мере того как корабль набирал скорость, звезды на нем становились все ярче, встречный поток воздуха шуршал по обшивке. Аркад сел наконец, так и не произнося ни слова. Она засекла линкор Нукиэля и повернула корабль к нему. Он заговорил.
   - На Должаре женщин меньше, чем мужчин?
   Для первого залпа это был довольно странный вопрос, и это заставило ее оглянуться на него. Поза его, интонации голоса были ей слишком знакомы, и она поспешно отвернулась, глядя обратно на монитор.
   - Рождаются поровну, но от многих избавляются, - ответила она.
   - Дефекты? Или просто недобор веса?
   - Слабость. - Она рискнула открыть ответный огонь.
   Брендон рассмеялся, и она ощутила на себе его взгляд - острый, узкий как лазерный луч, и такой же яркий. Ответное эхо донеслось до нее от сидевших в своей камере эйя: ...тот-кто-дарит-камень-огонъ угрожает Вийе?
   Никакой угрозы. Она сложила эти слова в уме, но в глубине сознания, слишком быстро, чтобы они успели уловить ее, мелькнула мысль: никакой ощутимой угрозы.
   - Это верно для материка, хотя на островных Матриархатах все по-другому, - произнесла она вслух, скрестив руки на груди. - Это жестокая планета. На заре нашей истории женщины часто поражались еще в детстве болезнью суставов.
   Она снова покосилась на него. Поза Маркхема все еще была здесь, но это был не тот долговязый блондин с круглым лицом. Вместо этого склоненную чуть набок голову отличали скулы, обилие заживающих синяков и ссадин на лице, широко раскрытые голубые глаза, чуть вьющиеся, давно не стриженные темные волосы. Она ощущала внимание, с которым он слушал ее, и снова отвернулась.
   - Если это разговор о местных особенностях, - сказала она, - мы к ним приспособились.
   Брендон снова засмеялся. Легкое изменение, не больше, чем рябь на поверхности, мелькнуло на его эмоциональном фоне, но под этим таился бездонный омут. Она не хотела узнавать, что в этом омуте.
   - Вы всегда обезоруживаете, прежде чем уничтожить? - отпарировал он.
   - Не я начала этот разговор.
   - Нападение - лучшая защита, - произнес он и тут же выстрелил в упор. - Почему вы избегали меня все эти последние недели?
   Она с запозданием поняла, что его вступительный разговор на посторонние темы был не нападением, а жестом. Он знал, как не любят должарианцы недоговоренность.
   - Долгие беседы с панархистами не входят в число моих предпочтений.
   - Ради того, чтобы избегать меня, - продолжал он, - вы бросили людей из своей команды одних питаться, одних тренироваться и, наконец, одних зализывать раны. - Он махнул рукой в сторону кают-компании. Краем глаза она уловила это движение: длинные пальцы, блик на перстне.
   "Он нас знает".
   Она сполна оценила угрозу, таившуюся в его знании должарианской психологии.
   - Вы избегали меня, рискуя потерять свою команду, - завершил он. - Я пытался понять, почему. - Он встал и снова заходил по мостику. - И единственный ответ, хоть как-то логично отвечающий на этот вопрос, заключается в том, что вы пытались заставить меня поверить в то, что это вы предали Маркхема, подстроив его смерть.
   Он прощупал ту ложную мишень, которую она предлагала ему. Прямолинейная интерполяция эйя слегка запутала ее: она уловила упоминания "того-кто-дарит-камень-огонъ" и "того-кто-носит-маску", как они раньше называли Маркхема.
   - Но, разумеется, это был чисто благотворительный жест, - продолжал приветливый голос. - Дать мне занятие на те долгие часы, что мы провели в скачках. И, возможно, развлечься при этом самой, посмеиваясь издалека над моими попытками проникнуть в вашу систему.
   - Это было забавно, - признала она.
   Он взглянул на нее со странным выражением в голубых глазах. Попытка сбить прицел не удалась: это не он повторял Маркхема, он сам был для Маркхема образцом. Глубоко внутри ее цитадели горела боль. Время разбираться с путаницей еще придет. Не сейчас.
   - Я никак не мог определить это, - сказал он, не прячась больше под вежливой маской. - Партнеры. Не любовники: партнеры. Каков он был с этой стороны, почему я не знал этого?
   Она снова смогла дышать. Он все-таки не видел истины: щит работает. Ей ничего не грозит. Теперь она могла изучать его, выявлять первопричины его эмоций - хотя бы приблизительно. Эйя послали ей издалека: тот-кто-дарит-камень-огонь скорбит, созерцая "доверие".
   Доверие: еще одна недоговоренность.
   "Как глупы были мои предки, учившие нас, что эмоции есть проявление слабости, что все можно завоевать силой..."
   - Кем он был для вас? - продолжал Аркад, останавливаясь наконец лицом к лицу с ней.
   Она позволила паузе затянуться, хотя отчетливо понимала цену этого. Скоро - через несколько минут - он навсегда исчезнет в недрах "Мбва Кали" на пути к Аресу и богатой, в шелках и золоте, тюрьме дулусских церемоний. Те, кто был достаточно умен или достаточно силен, чтобы ускользнуть из лап Эсабиана, будут ждать его на Аресе, чтобы любой ценой подчинить себе. В конце концов. Это не ее война.
   Но здесь и сейчас она была наедине с ним, и ей все еще предстояло решить, что сказать ему - чью душу защищать.
   Боль в виске говорила ей о цене, которую ей предстоит заплатить за этот разговор, но это потом.
   - Почему ты отпустил его? - спросила она.
   - Потому, что я не мог спасти его, - ответил Брендон, широко раскрыв от боли глаза.
   - Он предупреждал тебя, кто такой Семион.
   - Я не верил... нет, - поправился он, - не верил в размеры этого. Как я мог? Всю жизнь люди ограждали меня от неприятностей, от любого намека на то, что жизнь в Мандале не так прекрасна и идеальна, какой представлялась остальной вселенной. Первую трещину это дало, когда погибла моя мать...
   Челюсть ее свело острой болью; она стиснула зубы.
   - Жизнь была игрой, - Он говорил быстро, но мягко, и все равно волны его разбуженных воспоминаниями эмоций били по ней одна за другой. - Семион был для меня не более чем мрачной фигурой, олицетворением власти, кем-то, с кем можно не играть. У меня ведь не было особенных амбиций... - Он осекся, и поток эмоций ослаб. Он посмотрел на Вийю. - В этом все дело? В его амбициях?
   "Он быстро схватывает. Я опять об этом забыла". Она снова ждала молча, проклиная себя за неумение вести подобную дуэль. И снова это была всего лишь передышка.
   - У меня не было амбиций, - продолжал Брендон. - Должно быть, он считал, что я не способен ни на что серьезное. Теперь-то я понимаю, что, хотя мы говорили обо всем, что делали, мы никогда не говорили о будущем. Он улыбнулся с горькой иронией. - Может, он считал, что это мне скучно?
   От усилий, которые она предпринимала, чтобы выстоять перед этим шквалом эмоций, начали путаться мысли. Но тут, наконец, пришло спасение. Загорелся сигнал связи. Она ударила кулаком по клавише и секунду спустя уже подтверждала получение инструкций на причаливание от связиста "Мбва Кали".
   Брендон, всем телом излучая досаду, повернулся к экрану. Она услышала, что все остальные тянутся на мостик.
   Но она не могла оставить его верить в ложь.
   - Он верил тебе, - произнесла она. - Он всегда верил тебе.
   Он поднял на нее взгляд.
   "Он быстро схватывает", - подумала она, борясь с застилающей глаза багровой пеленой. Но события развиваются еще быстрее. Если он и увидит, что это значит, это будет позже, когда они уже не встретятся. Иметь дело с последствиями, если таковые будут, придется уже не ей. Силовое поле швартовой системы схватило корабль, и ей больше нечего было делать; она выключила пульт и положила на него руки.
   - Включи связь, - попросил ее вошедший первым Монтроз. - Спроси у Нукиэля, разрешит ли он мне захватить мои записи.
   - Как насчет кофе? - ввалилась в люк всклокоченная Марим. "Телварна" опустилась на палубу причального отсека, и двигатели ее стихли.
   Все кругом болтали о чем-то. Вийя видела, что Брендон смотрит на нее, но молчит. Один из морпехов вполголоса обратился к нему, и он ответил. Разговор шел о Жаиме, но что именно они говорили, она не слышала.
   Ей и не обязательно было слушать. В последний раз и окончательно ее лишали контроля; она больше ни за что не отвечала.
   Она ждала, сидя в командирском кресле, пока все до одного не вышли с мостика, потом проковыляла в туалет, и ее стошнило.
   Пока "Мбва Кали" несся сквозь гиперпространство к Аресу, капитан Нукиэль развлекал двух своих гостей - одного самого нового, второго самого почетного. Он достал свой лучший фарфоровый сервиз, и на стол подали все самое свежее.
   Верховный Фанист Элоатри и Эренарх единственные за столом ощущали себя в своей тарелке. Эфрик сидел, напряженно выпрямившись, а напротив него молча ждал, пока остальные допьют кофе, секретарь Нумен. На округлом лице молодого человека трудно было что-то прочесть, но глаза его беспокойно бегали из стороны в сторону.
   Нукиэль подумал, будут ли Эренарх и Нумен обсуждать эту беседу по ее окончании так же, как это будут делать они с Эфриком, и улыбнулся этой мысли.
   Элоатри улыбнулась в ответ.
   - Я так утомила вас своими расспросами?
   - Это все, что я знаю про Арес, - поспешно вспомнил Нукиэль тему разговора. - До сих пор я был там только раз, зеленым лейтенантом, и не выходил за пределы Фуражки - военного сектора. Я вообще редко бываю в гражданских зонах. А ты, Леонтуа? - посмотрел он на своего старшего помощника.
   Эфрик торопливо мотнул головой. Брендон переводил взгляд с одного на другого; его улыбающееся лицо оставалось совершенно непроницаемым.
   "Означает ли для него перспектива попасть на Арес триумф?"
   - На первый раз с нас вполне достаточно, - улыбнулась Элоатри, усаживаясь поудобнее. - Благодарю вас, джентльмены, за ваше терпение.
   Нукиэль замялся. Верховный Фанист застала их врасплох, появившись вместе с Эренархом и рифтерами по их возвращении с Дезриена. Ее появление повергло его экипаж почти в такое же смятение, как недавнее появление Эренарха на рифтерском корабле.
   Впрочем, гостем она оказалась замечательным, не хлопотным, готовым оставаться в отведенных ей покоях - разумеется, по окончании обязательной ознакомительной прогулки по линкору. Она не вмешивалась в разнообразные религиозные отправления тех членов команды, кто увлекался подобными вещами.
   - Простите мое любопытство, - не выдержал Нукиэль. - Скажите, это война привела главу Магистериума на Арес? Элоатри тихо засмеялась.
   - Вовсе не война, - ответила она. - Ваши пассажиры.
   Нукиэль едва не поперхнулся и переглянулся с Эфриком. Сидевший напротив него Брендон только улыбнулся.
   - Причем все они, - добавила она. - Должно быть, их появление - столь неожиданное - было настоящим потрясением для вашей команды?
   На этот раз поперхнулся чаем Эфрик.
   Лицо секретаря напряглось - он явно с трудом удерживал улыбку. Элоатри даже не скрывала иронии.
   - Я полагаю, да, - ответила за него она сама. - Мы, во всяком случае, испытали настоящий шок. - На лбу ее пролегла вдруг вертикальная морщина. Впрочем, был еще один, кого я... видела, - задумчиво продолжала она. - Я до сих пор не знаю, кто это.
   Лицо ее разгладилось.
   - Впрочем, это не важно. Пока мне надо попробовать поближе пообщаться с эйя. Что же до юноши с геномом архона... - Она сделала неопределенный жест рукой. - Кстати, я рада услышать доклад ваших медиков - они говорят, ему лучше.
   - Да, жар у него прошел, - осторожно согласился Нукиэль. - И его ожог, похоже, наконец заживает. Элоатри кивнула.
   - За ним замечательно ухаживают. Я обязательно отмечу вашу заботу о нем, когда встречусь с адмиралом Найбергом.
   Нукиэль ощутил распиравшее его изнутри облегчение. Честно говоря, ему не терпелось сдать их всех на руки начальству; он прекрасно понимал, что, как только он сделает это, каждый его шаг, каждое слово, записанное и незаписанное, будет анализироваться любым, имеющим соответствующий допуск. Внешне спасение наследника Аркадов будет поставлено ему в заслугу, но он не имел ни малейшего представления о том, как это будет истолковано в политическом контексте.
   Нукиэль украдкой покосился на молодого человека. На попытки расспросить Брендона лит-Аркада о его собственных приключениях тот с готовностью отвечал обилием несущественных подробностей; впрочем, в искусстве словесной дуэли обаятельный Эренарх был несравненно опытнее Нукиэля.
   В некотором отношении он облегчил работу Нукиэля; его гражданский статус развязывал Нукиэлю руки. Нести ответственность за Брендона будет гражданское руководство - гражданское руководство и военная верхушка, поправил он сам себя. Имелись законы о недопустимости вмешательства военных в жизнь гражданских лиц, а теперь эти законы защищали его, военного.
   - Скажите, Ваше Величество, - вдруг подал голос Эфрик. - Что вы думаете о Дезриене?
   Эренарх поднял голову; взгляд его на мгновение сделался отсутствующим, потом он улыбнулся.
   - Мы видели только малую его часть, - ответил он. - Но то, что мы увидели, незабываемо.
   Элоатри довольно усмехнулась. Даже секретарь на этот раз не прятал улыбки.
   - Я так и думал, - пробормотал Эфрик таким тоном, что Верховный Фанист снова рассмеялась.
   Брендон бросил на нее благодарный взгляд, а потом сменил тему разговора, принявшись обсуждать живопись и фрески собора в Нью-Гластонбери.
   Они все еще говорили об искусстве, когда Нукиэль дал стюарду знак убрать приборы. Беседа подошла к концу, его работа была завершена оставалось только доставить их Найбергу.
   Он избегал смотреть на часы, но покосился на Эфрика и увидел в глазах старого друга понимание. Тот тоже считал оставшиеся часы.
   36
   АРТЕЛИОН
   Моррийон лежал в своей кровати, вглядываясь в темноту. На глазах его свечение на потолке усилилось.
   "Только не это", - устало подумал он. Со времени их возвращения в Мандалу после космической битвы сотворенный дворцовым компьютером призрак Джаспара хай-Аркада материализовался в его комнате уже несколько раз. Он просто молча смотрел на него, а потом исчезал. Моррийон зажмурился и принялся ждать его ухода.
   Потом услышал свое имя и, вздрогнув, открыл глаза.
   - Моррийон! - Это был всего лишь шепот, но привидение никогда раньше не говорило. Бори изогнулся и выглянул из-за спинки кровати.
   - Слушай! - продолжало оно и устремило светящийся палец на груду коммуникаторов на столике у изголовья. Послышался треск статического разряда, а потом Моррийон услышал голос Барродаха, отдававшего распоряжения. Вслушавшись, он выпучил глаза.
   Эгларрх демачи-дираж'ул!
   Аватар принял решение!
   Теперь Анарис будет уже не официальным, но законным наследником. После короткого подготовительного ритуала в предрассветный час Анариса отведут...
   Предрассветный. То есть сейчас.
   Вспомнив о своих собственных заботах, он выбрался из кровати и начал поспешно одеваться.
   Собственно, признаки этого он видел уже сразу по их возвращении. Анарис сделался раздражительнее, отдалился от него - признаки, незаметные никому другому, в этом Моррийон не сомневался. Для бори это означало, что официальный наследник день и ночь не выходил из своих покоев, запретив тревожить его, что бы ни случилось, а сам он выглядел неопрятно и немного похудел. Такое случалось уже в третий раз с тех пор, как его назначили секретарем Анариса.
   Он не имел ни малейшего понятия, что это значит. Он надеялся только, что это не наркотики или что-то в этом роде; это означало бы, что он связался с идиотом, и единственным выходом из этого будет жуткая смерть от рук Барродаха. Но он не верил, что такое может случиться с Анарисом.
   Он прыгал по спальне на одной ноге, запутавшись другой в штанине, ощущая на себе взгляд призрака - если это призрак.
   Впрочем, какая разница, чем занимается Анарис в эти периоды отшельничества?
   "Если Эсабиан считает, что тот годен для этого, я думаю, он и в самом деле..."
   Моррийон дрожащими пальцами застегнул рубашку, нацепил пояс с коммуникаторами и вышел. Поворачиваясь, чтобы закрыть за собой дверь, он увидел, как призрак одобрительно кивнул и исчез, просочившись сквозь дальнюю стену.
   Задыхаясь, спешил он по коридорам к покоям Анариса. Не обращая внимания на любопытные взгляды тарканцев у дверей, он лихорадочно набрал код вызова. Ответа не последовало.
   Терзаясь сомнениями, Моррийон смотрел на запертую дверь.
   Может, он уже готов, может...
   Нет, нельзя полагаться на случайность. Он не знал, что сделает с ним Анарис за вторжение, зато очень хорошо знал, что сделает Эсабиан, если его подозрения насчет Анариса верны.
   Трясущимися руками он набрал код, который узнал от Ферразина.
   Проскальзывая в дверь, он закрыл ее за собой, стараясь своим телом закрыть комнату от глаз тарканцев. Потом огляделся по сторонам и едва не задохнулся.
   Анарис рахал'Джерроди сидел скрестив ноги посередине комнаты, спиной к Моррийону, окруженный вихрем белых точек. Приглядевшись, Бори понял, что это хлопья использованного упаковочного пенопласта, только вот что смущает его в том, как они кружатся вокруг законного наследника? Воздух в комнате неподвижен...
   Словно чья-то ледяная рука стиснула его внутренности, когда хлопья медленно сложились в отдаленное подобие Эсабиана Должарского. Лицо продержалось в воздухе секунду, исказилось и превратилось в другое: Панарха Тысячи Солнц.
   Моррийона начало трясти. Это было хуже, чем он представлял себе. Если Эсабиан войдет сейчас и застанет Анариса упражняющимся в древнем, запретном искусстве Хореи, он убьет его немедленно.
   Он шагнул вперед и боязливо дотронулся до плеча должарианца. Реакции не последовало, если не считать того, что лицо Панарха сменилось новым, женским. Моррийон набрался храбрости, схватил плечо крепче и затряс.
   Внезапно хлопья осели на пол. Моррийон отступил на шаг. Еще несколько секунд Анарис продолжал сидеть, потом медленно встал и повернулся. Моррийон отступил еще на шаг, напуганный до тошноты. Из носа у Анариса шла кровь, глаза покраснели, вены на лбу вспухли и пульсировали.
   С минуту он смотрел на Моррийона, не узнавая. Потом взгляд его, наконец, сфокусировался, и гнев исказил его лицо. Моррийон отчетливо ощутил, как запахло смертью.
   - Властелин, - выдавил он из себя, с трудом ворочая языком от страха. - Ваш отец, Аватар, принял решение. Они направляются сейчас сюда, чтобы готовить вас к эгларрх демачи дираж'ул.
   Анарис отреагировал так, словно его ударили. Мгновение он стоял задыхаясь и гладя на бори безумными глазами. Потом бросился из комнаты, и Моррийон услышал через открытую дверь звуки рвоты.
   Вернувшись, он без сил рухнул в кресло, но глаза его приняли осмысленное выражение. От устрашающей злобы на лице не осталось и следа.
   - Ты поступил правильно, - мягко произнес он. - Теперь у нас нет секретов друг от друга, - добавил он с мрачной улыбкой.
   Он встал и, двигаясь с неожиданной кошачьей грацией, стиснул его плечо так сильно, что Моррийон с трудом сдержал крик.
   - Никто живой, - произнес Анарис, отчетливо выговаривая каждое слово, - не знает об этом.
   Выдержав еще одну мучительно долгую паузу, он отпустил плечо бори и зашагал через комнату, на ходу скидывая с себя одежду.
   Наблюдая за тем, как Анарис переодевается в строгую черную, сообразную предстоящей церемонии одежду, Моррийон вспомнил ударение, которое сделал тот на слове "живой", и сам удивился своему возмущению при мысли об этом.
   Он подавил эту опасную мысль.
   "Угроза, в которой нет необходимости, - слабая угроза", - подумал он. Это просчет, с которым еще предстоит справляться, если Анарис рассчитывает завоевать трон и удержать его.
   Потом загудел сигнал у двери, и Моррийон собрался с силами, приготовившись к следующим критическим часам.
   Шаттл вырвал их из предрассветных сумерек в день и понесся навстречу "Кулаку Должара", где должна была состояться церемония, - подальше от дворца, от проклятой панархистской слабости. Анарис смотрел в иллюминатор и наслаждался символизмом происходящего. Действительно, шаттл нес их на восток, ускоряя рассвет.
   Перелет прошел в молчании; даже если бы он хотел говорить - чего не позволяла ему боль, все еще стискивающая его виски, - это исключалось одним фактом присутствия Аватара. Рядом с ним молча сидел Моррийон, делая какие-то заметки в своем компьютере.
   Почетный эскорт, возглавляемый лично кювернатом Ювяшжтом и старшими офицерами линкора, приветствовал их в причальном отсеке. После недолгой поездки лифт высадил их у входа в гулкую молельню, где охранял семейные тайны череп Уртигена, отца Эсабиана. Моррийон и Барродах остались ждать их за дверями: только Истинные Люди могли присутствовать на церемонии, имеющей произвести Анариса в законные носители Духа Дола.
   Внутри было холодно; дыхание паром вырывалось из их ртов, вторя двум столбам благовонного дыма над алтарем. Между ними лежал моток черной шелковой нити, казавшийся живым в неровном свете высоких свечей, отлитых из плоти Уртигена его сыном, Эсабианом.
   Они молча разошлись по местам. Эсабиан подошел к алтарю, Анарис справа и чуть сзади его. Аватар поднял руки, и широкие рукава его угольно-черной мантии скользнули вниз, обнажив шрамы на запястьях от бесчисленных ритуальных церемоний.
   - Даракх этту хурреш, Уртиген-далла, цурокх ни-веш эн-ташж анторрх, эпу катенн-хи хрич и-Дол... - начал он. Это значило: "Яви нам свое присутствие, о великий Уртиген. Не отврати от нас взгляда своего, ибо всех нас связывает дух Дола..."
   Согласные звучали в морозном воздухе еще более хрипло. Краем глаза Анарис видел, как напряглись лица Ювяшжта и других свидетелей его вступления в права наследования.
   В должный момент он шагнул вперед, присоединившись к отцу в церемонии приношения крови, являющейся почти обязательной составляющей почти всех должарианских ритуалов. Выкованный вручную стальной ланцет холодил запястье и тут же обжег его, когда дымящаяся кровь плеснула на угли благовоний, добавив к их приторному аромату запах раскаленной меди.