Смит Уилбур. Золотая шахта

   — Я его видел. — Джонни содрогнулся и обратной стороной ладони вытер рот.
   — Это ужасно. — Хэтти вспомнила о своей роли и обняла Джонни. — Для тебя это ужасно.
   Больше в эту ночь она не уснула. Мысль о том, что Дэви непосредственно от нее пошел навстречу страшной смерти, возбуждала ее. Как в кино или в романе. Как будто он летчик, а она его девушка, и его подбили. И она, может быть, беременна и осталась одна во всем мире, и она пойдет в Букингемский дворец и получит его медаль. А королева скажет ей…
   До рассвета она наслаждалась этими фантазиями, а Джонни метался и бормотал что-то рядом с ней.
   Она разбудила его на рассвете.
   — Каким он был? — спросила она. — Как выглядел, Джонни?
   Джонни снова вздрогнул и начал рассказывать. Голос его звучал хрипло, говорил он рваными бессвязными фразами. Когда он смолк, Хэтти дрожала от возбуждения.
   — Как ужасно! — повторяла она. — О, как ужасно! — И прижалась к нему. Некоторое время спустя Джонни любил ее, и Хэтти было лучше, чем когда-либо раньше.
   Все утро звонил телефон, четыре подруги пришли попить с ней кофе. Пришли репортер и фотограф из «Йоханнесбург Стар», она задавали вопросы. Хэтти была в центре всего, снова и снова она повторяла свой рассказ со всеми ужасными деталями.
   После ланча вернулся домой Джонни, с ним был маленький темноволосый мужчина в черном костюме, черных итальянских туфлях и с черным чемоданчиком.
   — Хэтти, это мистер Боарт. Он поверенный Дэви. Он хочет кое-что сказать тебе.
   — Миссис Деланж, позвольте выразить искренние соболезнования в связи с трагедией, постигшей вас и вашего супруга.
   — Да, ужасно, не правда ли? — Хэтти встревожилась. Может, Дэви рассказал об этом поверенному? Не ждать ли неприятностей от этого человека?
   — Ваш деверь оставил завещание, я его душеприказчик. Ваш деверь был богатым человеком. Его состояние оценивается в пятьдесят тысяч рандов. — Боарт многозначительно помолчал. — Вы и ваш супруг единственные наследники.
   Хэтти с сомнением перевела взгляд от Боарта к Джонни.
   — Я не… Что это значит? Наследники?
   — Это значит, что состояние будет разделено между вами.
   — У меня есть половина от пятидесяти тысяч? — обрадованно и недоверчиво спросила Хэтти.
   — Совершенно верно.
   — Вот здорово! — воскликнула Хэтти. Она едва дождалась ухода Джонни с юристом и начала звонить подругам. Все четыре снова пришли пить кофе и завидовать богатству и великолепию Хэтти.
   — Двадцать пять тысяч! — снова и снова повторяли они.
   — Наверно, он здорово тебя любил Хэтти, — с ударением заметила одна из них, и Хэтти опустила взгляд и постаралась выглядеть опечаленной и загадочной.
   Джонни пришел после шести, он нетвердо держался на ногах, от него несло алкоголем. Подруги Хэтти неохотно отправились к своим семьям, и почти сразу вслед за этим у дверей остновился большой спортивный автомобиль, и торжество Хэтти достигло завершения. Ни у одной из ее подруг дома не бывал сам генеральный управляющий шахтой «Сондер Дитч».
   Она открыла дверь, как только зазвонили. Приветствие она бесстыдно заимствовала из кино, которое недавно показывали в местном кинотеатре.
   — Мистер Айронсайдз, как хорошо, что вы пришли.
   Она провела Рода в свою перенасыщенную мебелью гостиную. Джонни поднял голову, но не встал.
   — Привет, Джонни, — сказал Род. — Я пришел сказать, что мне жаль Дэви и что…
   — Не вешай мне лапшу на уши, Жестяные Ребра, — сказал Джонни Деланж.
   — Джонни! — воскликнула Хэтти. — Нельзя так разговаривать с мистером Айронсайдзом. — Она повернулась к Роду и положила руку ему на рукав. — Он не хотел, мистер Айронсайдз. Он просто выпил.
   — Убирайся отсюда, — сказал Джонни. — Иди на кухню. Там твое место.
   — Джонни!
   — Вон! — рявкнул Джонни и начал подниматься. Хэтти сбежала.
   Джонни добрался до шкафчика из хрома со стеклом, достал оттуда бутылку, налил в два стакана виски и протянул один Роду.
   — Бог прибрал моего брата, — сказал он.
   — За Дэви Деланжа, одного из лучших скальных псов Китченервильского поля, — сказал Род и одним глотком выпил виски.
   — За самого лучшего! — поправил его Джонни и опустошил свой стакан. У него перехватило дыхание, он отдышался и заговорил прямо Роду в лицо.
   — Вы пришли узнать, не выхожу ли я из игры. Закончу ли я ваш проклятый туннель? Дэви для вас ничего не значил, и я ничего не значу. Только одно для вас важно — ваш проклятый туннель. — Джонни снова наполнил стаканы. — Слушай, друг, и хорошенько слушай. Джонни Деланж не отступит. Этот туннель пожрал моего брата, но я побью ублюдка, так что нечего вам беспокоиться. Идите домой и спите спокойно, потому что Джонни Деланж будет на смене и с самого завтрашнего утра начнет выбирать породу.

54

   Роллройс «Серебряное облако» стоял туманным утром среди деревьев. Впереди тренировочная дорожка, огражденная белыми перилами, изгибалась к текущей среди ив реке. Туман на реке был гуще, а трава на ее берегах зеленее.
   Шофер в ливрее отошел от роллройса, оставив двух пассажиров наедине. Они сидели на заднем сидении, закутав ноги пушистым ангорским ковром. На складном столике перед ними стоял термос с кофе, тонкие фарфоровые чашки и тарелка сэндвичей с ветчиной.
   Толстяк непрерывно ел, запивая глотки кофе. Маленький лысый человек не ел, он быстро и нервно пыхтел сигаретой и смотрел в окно на лошадей. Конюхи вели лошадей по кругу, из ноздрей животных вырывался пар, попоны на них хлопали. Жокеи стояли, глядя на тренера. На них шапочки с жестким козырьком и джерси с высоким воротником. У всех в руках хлысты. Тренер что-то настойчиво говорил, засунув руки глубоко в карманы пальто.
   — Отличное обслуживание, — сказал маленький человек. — Особенно мне понравилось в Рио. Там я был в первый раз.
   Толстяк хмыкнул. Он был раздражен. Не следовало посылать этого агента. Это признак подозрительности, недоверия и может серьезно повредить всей торговой операции.
   Разговор между тренером и жокеями кончился. Миниатюрные всадники разошлись к своим лошадям, а тренер подошел к роллсу.
   — Доброе утро, сэр. — Он говорил через открытое окно, и толстяк снова хмыкнул.
   — Я выпускаю его на всю дистанцию, — продолжал тренер. — Изумрудный Остров доведет его до пяти, потом вступит Патер Ностер и поведет до мили, а Тигровая Акула завершит дистанцию.
   — Очень хорошо.
   — Не хотите ли следить за временем, сэр? — Тренер протянул секундомер, и толстяк, по-видимому, снова стал вежливым и приятным.
   — Спасибо, Генри. — Он улыбнулся. — Он хорошо выглядит, я вижу.
   Тренер был доволен такой снисходительностью.
   — О! Горяч докрасна. К пятнице я заострю его, как лезвие бритвы. — Тренер отошел от окна. — Сейчас выпускаю.
   — Вы привезли мне сообщение?
   — Конечно. — Лысый дернул усами, как кролик. Раздражающая привычка. — Я не для того летел так далеко, чтобы смотреть, как пара ослов топчется на скаковой дорожке.
   — Будьте добры, передайте сообщение. — Толстяк проглотил оскорбление. Ослами агент назвал лучших беговых лошадей Африки.
   — Хотят знать подробности о взрыве газа.
   — Это ничего. — Толстяк взмахом руки отвел вопрос. — Вспышка метана. Убило несколько человек. Разработкам вреда не принесло. Небрежность со стороны шахтера.
   — Это отразится на наших планах?
   — Ни на иоту.
   Две лошади ушли со старта плечом к плечу, клубы тумана завивались за ними. Блестящая гнедая плыла вдоль ограды, серая скакала рядом.
   — Мои руководители очень озабочены.
   — Не о чем беспокоиться, — выпалил толстяк. — Говорю вам, никакой разницы.
   — Был ли взрыв результатом ошибки человека по имени Айронсайдз?
   — Нет. — Толстяк покачал головой. — Небрежность со стороны шахтера, руководившего сменой. Он должен был обнаружить газ.
   — Жаль. — Лысый с сожалением покачал головой. — Мы надеялись, что нашли изъян в Айронсайдзе.
   Серая лошадь уставала, гнедая продолжала плыть без усилий. Она уходила вперед. Сбоку на смену серой лошади вышла третья и пошла плечом к плечу с гнедой.
   — Почему вас беспокоит характер Айронсайдза?
   — Мы получили тревожные сообщения. Это не пешка, которую можно передвигать по своей воле. Он ухватил шахту за горло. Наши источники сообщают, что он совершил невероятное: сократил стоимость продукции на два процента. Он кажется неутомимым, он изобретателен — короче, это человек, с которым нужно считаться.
   — Ну, что ж, хорошо, — согласился толстяк. — Но я по-прежнему не понимаю, почему ваши… гм, руководители… встревожены. Думают, что этот человек силой своей личности удержит воду?
   Второй лидер начал сбиваться с шага, гнедая держалась по-прежнему безупречно. У милевого столба появился третий лидер, далекая фигура в тумане.
   — Я ничего не понимаю в лошадях, — сказал лысый, глядя на бегущих животных. — Но я только что видел эту, — он указал сигаретой на далекую гнедую. — Я видел, как она загнала двух других. Одну за другой — она разбила им сердца и оставила далеко за собой. Такую лошадь можно назвать неудержимой, о ней нельзя судить по обычным меркам. — Он попыхтел сигаретой, прежде чем продолжить. — Есть и люди такие, неудержимые. Нам кажется, что Айронсайдз один из них, и нам это не нравится. Нам не нравится, что он в команде противника. Вполне возможно, что он сорвет всю операцию, нет, не силой своей личности, как вы выразились, но совершенно неожиданным поступком, действием, которое нельзя предвидеть.
   Оба молчали, глядя, как лошади прошли последний поворот и вышли на прямую.
   — Смотрите, — негромко сказал толстяк, и как бы в ответ на его слова гнедая увеличила шаг, понеслась вперед, быстро уходя от другой лошади. Голова у нее была как молот, двойная струя пара вырывалась из широко раздутых ноздрей, грязь и почва летели из-под копыт. Она пронеслась через финишную линию, на пять корпусов опередив вторую, и толстяк щелкнул секундомером.
   Он с беспокойством взглянул на него и довольно захихикал.
   — А она ведь даже не напрягалась по-настоящему!
   Он постучал по окну, и шофер немедленно открыл дверцу и сел на свое место.
   — В мою контору, — приказал толстяк, — и закройте перегородку.
   Когда звуконепроницаемая стеклянная панель отгородила пассажиров от шофера, толстяк повернулся к своему гостю.
   — Итак, мой друг, вы считаете Айронсайдза неудержимым. Что я должен сделать с ним?
   — Избавиться от него.
   — Вы имеете в виду то же, что и я? — Толстяк приподнял бровь.
   — Нет. Ничего драматичного. — Лысый возбужденно кивнул. — Вы начитались Джеймса Бонда. Просто организуйте так, чтобы Айронсайдз был далеко и очень занят, когда туннель пройдет сквозь Большой Черпак, иначе у него будет отличный шанс сделать что-нибудь такое, что расстроит наши планы.
   — Думаю, мы сможем это организовать, — сказал толстяк и взял еще один сэндвич.

55

   Как и пообещал, Манфред в пятницу вечером улетел в Кейптаун. В субботу Род и Терри рискнули и весь вечер провели в «Кайалами Ранч» отеле. Они танцевали и обедали в Африканском зале, но до полуночи были на пути в квартиру.
   На рассвете игривый шлепок сложенными воскресными газетами по обнаженному заду Терри, когда она спала, вызвал шумную схватку, в которой картина была сбита со стены летящей подушкой, кофейный столик перевернулся, а крики и смех достигли такой силы, что из верхней квартиры начали негодующе стучать.
   Терри сделала вызывающий жест, обращенный к потолку, но они, задыхаясь от смеха, вернулись в постель и занялись деятельностью, требующей не меньше энергии, хотя и не такой шумной.
   Позже, много позже, они прихватили Мелани и снова провели день на племенной ферме на Ваале. Мелани на самом деле ездила верхом — волнующее происшествие, которое обещало перевернуть ее жизнь. Потом они вывели катер из ангара на берегу реки и катались на водных лыжах, Терри и Род по очереди вели катер и вставали на лыжи. Роду пришло в голову, что Терри прекрасно выглядит в белом бикини. Было уже темно, когда Род доставил спящую дочь матери.
   — Кто эта Терри, о которой Мелани говорит все время? — спросила Патти, которая по-прежнему расстраивалась из-за повышения Рода. У Патти память как у сборщика налогов.
   — Терри? — Род изобразил недоумение. — Я думал, ты знаешь. — И оставил Патти сердито глядящей ему вслед.
   Терри свернулась на кожаном сидении мазерати, только кончик носа выступал из-под ее просторного мехового пальто.
   — Мне нравится ваша дочь, мистер Айронсайдз, — сказала она.
   — Кажется, это чувство взаимно.
   Род медленно ехал в сторону хребта, Терри высвободила из-под меха руку и положила ее ему на колено.
   — Как хорошо было бы, если бы у нас когда-нибудь была своя дочь.
   — Да, хорошо, — послушно согласился Род и, к своему крайнему изумлению, понял, что действительно хочет этого.
   Он все еще размышлял над этим, поставив мазерати в подвальный гараж своего дома и открывая дверь Терри.
   Манфред Стайнер смотрел, как Терри выходит из мазерати и поднимает лицо к Родни Айронсайдзу. Айронсайдз наклонился и поцеловал ее, потом захлопнул и закрыл дверцу мазерати, и рука об руку они вошли в лифт.
   — Агентство Петерсона всегда добивается своего, — сказал человек за рулем черного форда, стоявшего в тени гаража. — Дадим им полчаса, чтобы они устроились поудобнее, потом пойдем и постучим в дверь квартиры.
   Манфред Стайнер сидел абсолютно неподвижно рядом с частным детективом. Три часа назад по вызову агентства он вернулся в Йоханнесбург.
   — Оставьте меня здесь. Отведите машину на угол Кларендон Серкл. Ждите меня там, — сказал Манфред.
   — Эй! Вы не хотите… — начал детектив. Он был ошеломлен.
   — Поступайте, как вам сказано, — голос Манфреда обжигал, как купорос, но детектив настаивал.
   — Вам понадобится свидетель для суда, я вам нужен как свидетель…
   — Убирайтесь, — выпалил Манфред, вышел из машины и закрыл за собой дверцу. Детектив еще мгновение поколебался, потом включил мотор и выехал из гаража, оставив Манфреда одного.
   Манфред медленно подошел к большому сверкающему спортивному автомобилю. Из кармана он достал складной нож с золотой ручкой и раскрыл большое лезвие.
   Он понимал, что машина имеет особое значение для этого человека. Это единственная форма возмездия, которая доступна ему сейчас. Пока Родни Айронсайдз не завершит туннель через Большой Черпак, он не может выступит ни против него, ни против Терезы Стайнер. Он даже не может дать им понять, что подозревает их.
   Такие чувства, как любовь, ненависть, ревность, Манфред Стайнер испытывал крайне редко, да и то в самой слабой форме. Терезу Хиршфилд он никогда не любил, как не любил ни одну из женщин. Он женился на ней ради богатства и положения. Эмоция, которую он сейчас испытывал, не была ни ненавистью, ни ревностью. Это была обида. Он оскорбился, что две такие незначительные личности могут сговориться и обманывать его.
   Он не станет сейчас врываться в квартиру, угрожая разводом. Нет, он отомстит болезненно, но это будет только частичная месть. Позже, когда Айронсайдз послужит его целям, Манфред растопчет его так же холодно, как наступает на муравья.
   А что касается женщины, он испытывал легкое облегчение. Ее безответственное поведение отдает ее полностью на его милость, и по закону, и по требованиям морали. Как только находки за Большим Черпаком сделают его финансово независимым, он отбросит ее в сторону. Она прекрасно послужила его целям.
   Путешествие, которое он так спешно прервал возвращением в Йоханнесбург, было связано с покупкой акций «Сондер Дитч». Он посещал основные торговые центры, организуя покупку в определенный день всех доступных акций «Сондер Дитч».
   Завершив свое дело, он прикажет детективу отвезти его в аэропорт Яна Смита, там его ждет ночной рейс на Дурбан, где он продолжит приготовления.
   Все складывается очень хорошо, подумал он, просовывая лезвие ножа под резиновую прокладку окна мазерати. Быстро повернув нож, он открыл замок окна и распахнул окно. Протянул руку и повернул ручку двери. Дверца раскрылась, и Манфред сел на сидение шофера.
   Лезвие ножа было острым, как бритва. Он начал с пассажирского сидения, затем сидение шофера, разрезал кожаную обшиву на полосы, потом перебрался на заднее сидение и там проделал то же самое. Потом открыл панель инструментального помещения, где с своих гнездах лежало множество инструментов, и выбрал гаечный ключ.
   Этим ключом он разбил все шкалы на приборной доске, разбитое стекло со звоном падало на пол. Концом ключа он поддел панель розового дерева и сорвал ее, расколов и разбив в щепки.
   Вышел из машины и ударил ключом по ветровому стеклу. На стекле появились трещины. Он продолжал бить, не в силах совсем разбить его, но стекло стало непрозрачным.
   Потом он бросил гаечный ключ и снова взялся за нож. Стоя на коленях, он ударил по передней шине. Резина оказалась прочнее, чем он думал. Раздраженный, он ударил снова. Нож повернулся в его руке, и лезвие сложилось под ударом. Оно впилось в подушечку его большого пальца, глубоко разрезав ее. Манфред с криком вскочил, прижимая раненый палец. Из раны полилась кровь.
   — Mein Gott! Mein Gott! — выдохнул Манфред, придя в ужас при виде собственной крови. Он бросился из гаража, оборачивая раненый палец носовым платком.
   Он подбежал к ожидающему форду, распахнул дверцу и упал на сидение рядом с детективом.
   — Врача! Ради Бога, врача! Я тяжело ранен. Быстрее! Поезжайте быстрее!

56

   Муж Терри должен сегодня вернуться в город, подумал Род, садясь за стол. Не такая мысль, которая придавала бы силы. Роду предстоял тяжелый день.
   Квартальные отчеты должны быть в головном оффисе завтра утром. Соответственно вся администрация была в панике. Как обычно, не хватало последней минуты. В приемной его кабинета уже ждала толпа, и Лили Джордан потребуется прочный хлыст, чтобы сохранить порядок. В три часа он должен быть в главной конторе на встрече с консультантами, но до этого хотел проверить запасной заряд, закладку которого завершил Джонни Деланж.
   Когда Лили впустила первого посетителя, высокого печально выглядящего человека с обвисшими усами, зазвонил телефон.
   — Мистер Айронсайдз?
   — Да.
   — Говорят из «Портер Моторз». У меня расценка восстановительных работ по вашему мазерати.
   — Сколько? — Род скрестил пальцы.
   — Двенадцать сотен рандов.
   — Ну и ну! — выдохнул Род.
   — Хотите, чтобы мы начали?
   — Нет. Вначале я свяжусь со своей страховой компанией. Я вам позвоню.
   — Он повесил трубку. Этот акт необъяснимого вандализма по-прежнему ужасно раздражал его. Он понимал, что теперь ему неопределенное время придется пользоваться фольксвагеном компании.
   Он обратился к посетителю.
   — Инспектор детектив Гробелаар, — представился высокий человек. — Я расследую убийство Хосе Алмедиа, владельца лицензии на торговлю на этой шахте.
   Они обменялись рукопожатиями.
   — У вас есть идеи, кто это сделал? — спросил Род.
   — У нас всегда есть идеи, — так печально ответил инспектор, что Род на мгновение решил, что и его имя в списке подозреваемых. — Мы считаем, что убийство совершено рабочим одной из шахт этого района, вероятно, «Сондер Дитч». Я хочу попросить вас о содействии расследованию.
   — Конечно.
   — Мне придется допросить многих ваших рабочих банту. Надеюсь, вы найдете для меня помещение в поселке.
   Род поднял телефон и, набирая номер, сказал Гробелаару: «Я звоню управляющему поселком. — И заговорил в трубку: — Говорит Айронсайдз. Я посылаю к вам инспектора Гробелаара. Пожалуйста, подберите для него помещение и окажите полное содействие».
   Гробелаар встал и протянул руку.
   — Не буду больше отнимать у вас времени. Спасибо, мистер Айронсайдз.
   Следующим посетителем оказался Ван дер Берг, начальник отдела кадров, он размахивал отчетом своего отдела, будто это лотерейный выигрышный билет.
   — Все готово, — триумфально провогласил он. — Не хватает только вашей подписи.
   Род раскрыл ручку, но в этот момент снова зазвонил телефон.
   — Боже, — прошептал Род, держа в одной руке ручку, в другой — телефон, — да стоит ли оно того?
 
   После часа дня Род сбежал из своего кабинета, оставив Лили Джордан выдерживать натиск. Он направился прямо к стволу номер один, где его приветствовали как блудного сына Дмитрий и все главные специалисты. Им всем хотелось знать, кто заменит его в качестве управляющего подземными работами. Род пообещал узнать, когда сегодня будет в главной конторе, и переоделся в комбинезон и шлем.
   На месте смерти Дэви Деланжа рабочая команда укрепляла проволочную сетку, которая должна была зищитить фитили запасного заряда. Электрический кабель, шедший от заряда на поверхность, отчетливо выделялся зеленым пластиковым покрытием и был надежно прикреплен к потолку забоя.
   В бетонной взрывной комнате в голове ствола электрик уже установил отдельный контроль этого взрыва. Он будет в постоянной готовности. Взрыв можно произвести в минуты. Род почувствовал, что с плеч его спал огромный груз. Через вентиляционную дверь он прошел в штрек, чтобы поговорить с Джонни Деланжем.
   На полпути к лаве он увидел гигантскую фигуру Большого Короля, тот во главе группы погрузчиков породы шел ему навстречу. Род приветствовал его, Большой Король остановился и дал своим людям отойти за пределы слышимости.
   — Я хочу говорить.
   — Говори. — Род неожиданно заметил, что лицо Большого Короля осунулось, глаза ввалились, а кожа приобрела сероватый оттенок, как всегда у больных банту.
   — Я хочу вернуться к своим женам в Португальский Мозамбик, — сказал Большой Король.
   — Почему? — Возможность потерять такого ценного рабочего расстроила Рода.
   — Моя кровь истончилась. — Ответ уклончивый. В сущности он означает:
   — Это мое дело, и я не собираюсь его обсуждать.
   — Когда твоя кровь снова станет густой, ты вернешься на работу? — спросил Род.
   — Это в руках богов. — Ответ обозначал не больше, чем предшествующий.
   — Я не могу тебя остановить, если ты хочешь уйти, ты это знаешь, — сказал Род. — Доложи управляющему поселком, он подпишет.
   — Я уже сказал управляющему. Он хочет, чтобы я выработал свой билет, еще тридцать три дня.
   — Конечно, — Род кивнул. — Ты знаешь: это контракт. Ты должен его отработать.
   — Я хочу уйти немедленно, — упрямо сказал Большой Король.
   — Тогда ты должен сообщить мне причину. Я не могу позволить нарушить контракт без причины. — Род понимал, что нельзя создавать такой опасный прецедент.
   — Причины нет. — Большой Король смирился с поражением. — Я отработаю билет.
   Он оставил Рода и пошел за своими людьми по штреку. С убийства португальца Большой Король мало спал и мало ел. Беспокойство привело в смятение его желудок, как дизентерия, он больше не танцевал и не пел. Никакие слова Хромой Ноги и шанганского Индуны не могли его успокоить. Он ждал прихода полиции. Проходили дни, плоть с его костей таяла, и он знал, что полиция придет до того, как закончатся тридцать три дня его контракта.
   Его разговор с Родом был последней отчаянной попыткой. Теперь он смирился. Он знал, что полиция неумолима. Однажды она придет. Его закуют в серебряные цепи и отведут в закрытый фургон. Он видел часто, как уводили так людей, и слышал, что происходило после этого. Закон белых людей таков же, как закон племени шанганцев. Тот, кто отнимает жизнь, должен отдать свою.
   Ему сломают шею веревкой. Предки разбили бы его череп дубиной, но конец тот же самый.
 
   Джонни Деланж пил холодный чай, а его команда расчищала лаву.
   — Как дела? — спросил Род.
   — Мы закончили возиться и теперь двинемся снова. — Джонни вытер чай с губ и завинтил крышку фляжки. — Со смерти Дэви мы прошли почти пятнадцать сотен футов.
   — Хорошая скорость. — Род игнорировал упоминание о взрыве метана и о запасном заряде.
   — Было бы лучше, если бы Дэви был жив. — Джонни невзлюбил Кемпбелла, шахтера, заменившего в ночных сменах Дэви. — Ночная смена движется медленно.
   — Я их подгоню, — пообещал Род.
   — Сделайте это, — Джонни отвернулся, чтобы выкрикнуть приказ.
   Род стоял и смотрел на конец туннеля. Меньше тысячи футов осталось до темной жесткой скалы Большого Черпака, а за ним… Припомнив свой ночной кошмар, Род почувствовал мурашки на коже. Что-то холодное, зеленое, прозрачное ждет за стеной.
   — Хорошо, Джонни, мы уже близко. — Род оторвал свои мысли от зеленого ужаса. — Как только столкнешься с серпентином, немедленно прекращаешь работы и докладываешь мне. Понятно?
   — Лучше скажите об этом Кемпбеллу тоже, — ответил Джонни. — Большой Черпак может встретить ночная смена.
   — Я ему скажу, — согласился Род. — Но ты не забудь. Я хочу быть здесь, когда вы проделаете в нем дыру.
   Он взглянул на часы. Почти два. Остается час до встречи с консультантами в головной конторе.
 
   — Опаздываете, мистер Айронсайдз. — Доктор Манфред Стайнер посмотрел на него с головы стола.
   — Простите, джентльмены. — Род сел к длинному дубовому столу. — Просто один из таких дней.
   Сидевшие за столом закивали, а доктор Стайнер смотрел на него без всякого выражения, потом сказал:
   — Был бы признателен вам за несколько минут вашего времени после совещания, мистер Айронсайдз.