Смолл Бертрис. Мое сердце

   — Теперь вам надо отдохнуть, — сказал он. — Вам довелось пройти через тяжелые испытания, но теперь вы в безопасности.
   Он повернул ее к себе спиной и развязал ленты, которые удерживали на ней маленькую кофточку.
   — Что ты делаешь? — вскричала Велвет.
   — Вы должны приготовиться ко сну, — ответил он ей, — а мы здесь спим без одежды.
   — Но ты не можешь раздевать меня! — воскликнула Велвет возмущенным тоном.
   — Я ваш слуга, — ответил он.
   — Ты мужчина, — возразила она. Адали рассмеялся:
   — Нет, принцесса, я не мужчина. Я евнух. О, внешне я похож на мужчину и родился мальчиком, но, когда меня кастрировали, я перестал быть мужчиной. — Он снял с нее кофточку и начал развязывать поясок ее юбки. — У меня нет чувств и желаний нормального мужчины.
   Юбка соскользнула с нее, и Велвет по привычке, чисто автоматически сделав шаг, вышла из легшего на пол шелкового круга. Адали нагнулся и поднял ее одежду.
   Вдруг спохватившись, что она осталась совсем голой, Велвет быстро забралась на постель и натянула на себя шелковое покрывало.
   — Вообще-то я вполне способна раздеться сама, — сказала она слабым голосом.
   — Вы принцесса, — ответил он, — и моя обязанность служить вам. Через несколько дней вы привыкнете ко мне. — Он хихикнул. — И тогда просто забудете о моем присутствии. — Достав из шаровар щетку для волос, он сел рядом с ней и начал умело расчесывать ее роскошные волосы, нежно, но твердо справляясь с этим делом. Закончив, он спрятал щетку где-то в обширных складках своих шаровар и пошел к двери. Обернувшись на пороге, он улыбнулся и сказал ей:
   — Я буду спать снаружи, в холле. Если я понадоблюсь, просто позовите.
   — Куда ты забираешь мою одежду? — спросила она. — Это все, что у меня есть.
   — Я должен отдать ее прачкам постирать, — ответил он. — Не беспокойтесь. Утром у вас будет целый сундук прекрасных платьев, обещаю. Спокойной ночи!
   Она осталась одна. Одна, впервые за много месяцев. Несколько минут она неподвижно сидела в центре своей постели, глядя в арку, ведущую на террасу. Ее глаза ни на чем не задерживались, но мозг усиленно работал. Она оказалась за сотни миль от берега, за которым лежали еще тысячи миль воды, отделявшие ее от родины. Эта мысль отрезвила Велвет. Найдет ли ее семья, вернее, смогут ли они когда-нибудь найти ее? А если ее и найдут, что осталось для нее в Англии? За месяцы, прошедшие со дня смерти Алекса, она приучила себя к мысли, что посвятит свою жизнь заботе о своих стареющих родителях, но правда такова, что ни Адам, ни Скай никогда не будут стариками в обычном смысле этого слова и, кроме того, они — одно целое. У нее же нет никого. Даже у Пэнси есть Дагалд, и об этом еще предстояло серьезно подумать.
   Ребенок, которого носила под сердцем Пэнси, несомненно, Дагалда, и он имел на него такие же права, как и она. Пэнси обязательно должна вернуться в Англию со своим ребенком, чтобы воссоединиться с Дагалдом. Это необходимо! Велвет, правда, почувствовала облегчение, сообразив, что пройдут многие месяцы, прежде чем Пэнси решится куда-нибудь поехать.
   Велвет глубоко вздохнула и вытянулась на постели, сбросив с себя шелковое покрывало. Из арки чуть заметно тянуло ветерком, но он был теплым и наполненным неведомым тонким сладким ароматом. Ей стало интересно, что это такое, и она решила спросить завтра у Адали.
   «А что будет со мной?..»— подумалось вдруг ей. Португальцы решили заслужить расположение Великого Могола, послав ее в гарем. Акбар — добрый человек, но насколько он терпелив? Сможет ли она покориться ему? Сможет ли стать его наложницей? Ее обуял страх. В голове бродили тревожные мысли, но Велвет, измученная нравственно и физически выпавшими на ее долю в последние месяцы испытаниями, сама не сознавая того, провалилась в глубокий сон.
   Встала луна и посеребрила кварталы Фатхнур-Сикри, отражаясь в его озерах и фонтанах. Красновато-белый песчаник заблестел под луной, когда ее холодные лучи коснулись причудливых куполов, витых колонн и резных стен дворцов. Вокруг — тишина и спокойствие, изредка нарушаемые воем гиены, выискивающей падаль род стенами города.
   В гареме Властителя женская охрана сонно клевала носами на своих постах, моментально вытягиваясь по стойке смирно при виде Акбара, проходившего мимо. Он на секунду задержался у входа в комнату Велвет, и тут же Адали вскочил на ноги, открывая для него двери. Акбар молча вошел и, остановившись рядом с постелью, посмотрел на спящую девушку. Его глаза медленно отметили изящество ее девичьего тела: чудесные, гладкие, округлые груди, тонкую талию, длинные стройные ноги, маленькие аккуратные ступни. В лунном свете ее кремовая кожа казалась еще более безупречной. Волосы рассыпались по подушке, и он, протянув руку, пощупал их шелковистые локоны. И вздохнул. Она безупречна, безукоризненно красива, и он жаждал обладать ее телом. Но не только им.
   Женщин его страны с колыбели учили кротости, и, хотя некоторые из них обладали сильным характером, мало кто отваживался на протест, на собственное мнение. Те же, кто на это решался, делали это или ради своих сыновей, или ради мужей, которые были либо слишком молоды, либо слабы, либо и то и другое. Индийские женщины не вели с мужчинами умных разговоров, считая такое поведение нахальным и грубым. В уединении спальни женщина говорила о любви, или о своих детях, или беспокоилась о здоровье своего повелителя.
   Эта молодая женщина, однако, совсем другая. Он понял это с первого момента, когда ее, визжащую, втащили в его покои. Индийская женщина безропотно подчинилась бы насилию, но не эта английская роза. Она достаточно хорошо образованна, как он успел заметить, ее французский даже лучше, чем у того иезуита, который учил его.
   Акбар, хотя и не умевший ни читать, ни писать, был весьма образованным человеком. В молодости он сбегал от своих наставников, предпочитая учебе охоту и лошадей, но, по природе любознательный, он, повзрослев, окружил себя учеными, которые ему читали, спорили с ним, рассказывали много интересного. Он многому научился, но все равно стремился узнать еще больше.
   Эта девушка, разметавшаяся в своем невинном тревожном сне, могла бы стать для него чем-то большим, чем просто красивым телом для наслаждения, для удовлетворения страсти. Она могла стать его товарищем и другом. Эта мысль была ему внове, и он так и сяк обдумывал новую идею, выходя из ее покоев, чтобы вернуться в свои. Этой мыслью он никогда не поделится ни с кем, так как его друзья будут поражены и удивлены, а его женщины повержены в ужас.
   Англичанка собиралась попросить его, это было очевидно, отправить ее назад, на родину. Этого он не мог сделать по многим причинам, но прежде всего потому, что не хотел раздражать португальцев. Он собирался приложить все усилия к тому, чтобы сделать Велвет счастливой, она должна сама захотеть остаться с ним. Забыть родину. Он находил эту задачу весьма увлекательной.
   Утром, когда Велвет сидела на своей постели, завернувшись в шелковое покрывало, и ела что-то холодное, терпкое и приятное, что Адали называл йогуртом, и потягивала острый горячий напиток, про который он сказал, что это чай, в дверь раздался стук. Открыв ее, Адали легонько вскрикнул от восторга и сделал шаг назад, позволив войти в комнату веренице рабов, несших самые разнообразные предметы.
   — Что это? — Глаза у Велвет широко распахнулись.
   — Только начало, моя принцесса, — сказал евнух. — Властитель Акбар делает вам честь своими подарками. Не говорил ли я, что вы ему понравились?
   Она смотрела, как двое мужчин внесли на веранду, а потом затащили на ее крышу какой-то огромный, мягкий, обитый шелком предмет. Он имел полукруглую форму, невысокую спинку и витые ручки. На сиденья накидали множество подушек. Следом за ним туда же отправился маленький столик, инкрустированный перламутром.
   — Господи, для чего это? — спросила она у Адали.
   — Для отдохновения, — ответил он.
   — Но это нечто, напоминающее диван, однако слишком большое, — не поняла она.
   — Потому что предназначено для двоих, — широко улыбнулся он.
   — О!
   — Ай! Поглядите, принцесса! Поглядите! — Адали чуть ли не приплясывал от восторга, пока в комнату втаскивали два одинаковых сундука — каждый был расписан изящными розовыми, голубыми и красными цветами с желтыми сердцевинами и зелеными листьями, разбросанными по блестящему черно-лаковому фону. Углы скрепляли полированные бронзовые уголки. Не дожидаясь, пока сундуки откроют, он нетерпеливо откинул крышку ближайшего, обнаружив, что он доверху набит одеждой: калейдоскопом разноцветных юбок и элегантных блузок, которые он вытаскивал из сундука одну за одной, тихонько вскрикивая каждый раз от восторга. Все они были из прекрасного, мягчайшего шелка, отделанные золотым и серебряным шитьем, драгоценными камнями. Цвета были яркими, но только тех оттенков, которые шли ей: голубого, зеленого, розового, лилового, пурпурного, темно-желтого и кремового.
   Велвет искренне удивилась этой неожиданной щедрости и, взглянув на Адали, спросила:
   — Почему?
   — Глупая женщина, — ответил он ей ворчливым тоном. — Я же говорю, что вы пользуетесь расположением Властителя Акбара.
   — Но я же ничего не сделала, — сказала она, сбитая с толку.
   — Он же ухаживает за вами, добивается вашего расположения, моя принцесса. За вами что, никогда не ухаживали?
   Она покачала головой, вспомнив, как она и Алекс только и делали, что ссорились и ругались все время. Никогда он не ухаживал за ней в полном смысле этого слова. Он любил ее, но ухаживать за ней даже и не пытался. Женская душа Велвет была тронута.
   — Открой другой сундук, — приказала она евнуху и, когда он открыл его, замерла от удивления. В нем хранилось множество лосьонов и духов в резных зеленоватых флаконах. От сундука исходил аромат, который Адали сразу определил, — жасмин!
   — Это то, что растет у меня перед верандой? — спросила она.
   Он кивнул:
   — Жасмин — цветок любви, моя принцесса. Велвет продолжала исследовать содержимое второго сундука. Она нашла там прелестную, усыпанную жемчугом золотую щетку для волос, уменьшенную копию большого сундука, наполненную различными украшениями для причесок, выполненными из драгоценных металлов и камней. Была там и еще одна шкатулка, вырезанная из целого куска бледно-лилового жадеита с серебряными петлями и филигранной работы серебряным замочком. Она открыла ее, и в глаза брызнуло разноцветье драгоценных камней. Велвет поняла, что все камни — очень ценные, так как у ее матери была одна из лучших коллекций драгоценностей во всей Европе. Маленькой она любила играть со сверкающими камешками, а Скай рассказывала, как называется тот или иной камень, где добывают лучшие из них. В жадеитовой шкатулке она нашла цейлонские сапфиры, бирманские рубины, жемчуг, добытый в Индийском океане, потрясающие желтые алмазы, прекрасные темно-пурпурные аметисты, светло-голубые аквамарины, изумруды, медовые цирконы. Они были вправлены в ожерелья, цепочки, серьги и кольца; и среди них не было ни одного камня с дефектом.
   Адали был вне себя от радости. Он знал, что его Повелитель просто подержал за руку эту англичанку, а уже осыпает ее дождем драгоценностей. Пока Велвет, ошеломленная, сидела, разглядывая содержимое бледно-лиловой жадеитовой шкатулки, евнух распоряжался нескончаемым потоком рабов, продолжавших входить в комнату со все новыми подарками. По полу расстелили великолепные красно-голубые шерстяные ковры; по периметру комнаты расставили высокие бронзовые вазы с цветами; в разных местах появились маленькие столики, на которые водрузили серебряные лампы, украшенные самоцветами. Под конец вошли две девочки приблизительно десятилетнего возраста, с прямыми длинными черными волосами, выразительными темными глазами и золотистой кожей. Они распростерлись ниц перед Велвет. За ними шел Рамеш, который, быстро переговорив с евнухом, передал ему маленькую закрытую тростниковую корзиночку и вышел.
   Глаза Адали стали совсем круглыми от важности происходящего, — Главный управляющий нашего Повелителя передает вам наилучшие пожелания от нашего хозяина. Властителя Акбара. Девочки будут вашими прислужницами. Они близнецы и похожи как две капли воды, за исключением одной вещи. У Торамалли родинка в уголке правого глаза, а у Роханы — в уголке левого.
   Он буквально раздулся от важности, заметила Велвет с усмешкой.
   Шепотом выгнав из комнаты всех, за исключением прислужниц, он передал Велвет плетеную корзиночку.
   — Это нечто, что, как надеется Властитель Акбар, доставит вам особую радость, — сказал Адали.
   Велвет подняла крышку корзинки, и тут же ее ротик от восторга стал похож на маленькую букву «о».
   — Котенок! — сказала она, счастливо улыбаясь. Она осторожно вытащила из корзинки крохотного пушистого черного котенка с единственным белым пятнышком на самом кончике хвоста. — Это мальчик или девочка? — спросила она евнуха.
   — Как мне сказали, моя принцесса, это кот-мужчина. Несколько секунд котенок оглядывал большими глазами свое новое жилище, затем спрыгнул с постели и, грациозно помахивая своим крохотным хвостиком, отправился обследовать комнату.
   — Я назову его Бэннер¹³! — воскликнула Велвет. — Его маленький хвостик с белым кончиком очень напоминает развевающийся флаг.
   Евнух с улыбкой кивнул.
   — Похоже, — согласился он.
   Внезапно Велвет сообразила, что время уже близится к полудню, а она еще не навестила бедную Пэнси. Как испугана и смущена будет ее преданная камеристка, проснувшись в этом дворце и не зная, где она находится.
   — Адали! Моя бедная служанка будет беспокоиться, куда я подевалась. Подай мне что-нибудь из одежды! Я немедленно должна пойти к ней.
   Как Адали и предсказывал, Велвет уже на второй день в Фатхнур-Сикри перестала его стесняться. Сейчас все ее мысли были о Пэнси, и, спрыгнув с кровати, она надела протянутую им одежду, всунула ноги в поданные ей Торамалли и Роханой домашние туфли и поспешила из своих покоев вдоль по коридору в комнату, отведенную Пэнси.
   Когда она вошла, Пэнси облегченно прикрыла глаза и слабо улыбнулась:
   — Миледи! О, слава тебе Господи!
   Велвет нагнулась, чтобы обнять свою служанку, а потом присела на краешек ее кровати. — Пэнси, почему ты ничего не сказала мне о том, что ты беременна? Это ребенок Дагалда, не правда ли? Пэнси казалась очень смущенной.
   — Как вы узнали, миледи?
   — Доктор, который осматривал тебя, определил беременность. Тебе придется какое-то время оставаться в постели. Ребенок и жара — вот причина твоей болезни. Однако с тобой все будет в порядке, если будешь выполнять указания врача.
   Пэнси успокоили слова госпожи.
   — Это прямо счастье! — сказала она и добавила:
   — Я не говорила вам, потому что сама не знала, пока мы не вышли в море. Сначала я не поверила, ведь Дагалд и я были вместе всего лишь разик, на Крещение… Вначале, когда первый раз не пришли месячные, я подумала, что это из-за расстройства, что мы уехали из Англии. Но потом я поняла, что дело не в этом. Мне было стыдно сказать вам, да по мне и не было заметно. Я решила молчать.
   — Разве я тебя не предупреждала о Дагалде, Пэнси? Твои родители не очень обрадуются, узнав об этом. Я думала, ты побережешь себя, пока вы не поженитесь. Никто не покупает корову, если можно снимать сливки просто так, как любила приговаривать леди Сесили, — нравоучительно сказала Велвет.
   — Дагалд и я вроде как поженились по этому их шотландскому скорому обычаю на Крещение в присутствии людей графа, миледи. Он сказал, что в Шотландии это вполне законно, а так как вы и граф тоже женились этим способом и мы все равно будем жить в Шотландии, то все в порядке. Он пообещал мне повенчаться, как положено, в церкви, когда мы приедем в Дан-Брок. Я была с ним только в этот раз, да и то потому, что мне казалось стыдным отказать ему в первую брачную ночь, но потом я сказала ему, что мы больше не будем обниматься и все такое, пока не предстанем перед настоящим священником.
   Велвет вздохнула. Вот хитрый дьявол, этот Дагалд, подумала она. Ну да ладно, словами делу не поможешь, да ей и не хотелось дальше мучить Пэнси. Она похлопала камеристку по руке.
   — Все будет в порядке, а сейчас нашей главной заботой должно быть твое здоровье и будущий ребенок. Напряжение сошло с лица Пэнси.
   — Где мы? — спросила она.
   — Нас привезли в город Фатхнур-Сикри, Пэнси, и я здесь познакомилась с самим Великим Моголом. Он хороший и добрый человек.
   — И давно мы здесь, миледи?
   — Со вчерашнего дня, — ответила Велвет. — Когда доктор Зафар Сингх скажет, что тебе уже можно вставать, ты переберешься ко мне. У меня только одна комната, но зато огромная, и еще есть веранда. Могол приставил ко мне евнуха по имени Адали, доброго и смешного, и двух маленьких девочек, Торамалли и Рохану, в качестве прислужниц. Пэнси явно была недовольна:
   — Тогда мне нечего делать при вас со всеми этими вашими слугами.
   — Ох нет же, Пэнси, никто не может заботиться обо мне лучше, чем ты, — возразила Велвет. — Так же как Дейзи дорога моей матери, так и ты дорога мне. Но не забывай, что не пройдет и пары месяцев — и появится ребенок, о котором придется заботиться. И у тебя совсем не будет времени для меня.
   — Вы моя хозяйка, — обиженно проговорила Пэнси. — Я буду нянчить ребенка, но у меня хватит времени и на него, и на вас. Это моя обязанность, и моя мать открутит мне голову, если я не буду делать этого.
   — Мы вместе будем заботиться о ребенке, — примирительно сказала Велвет.
   — Что с нами будет, миледи? — вдруг спросила Пэнси. — Мы когда-нибудь поедем домой? Здесь так жарко. Неужели никогда не станет прохладнее?
   — Не знаю, — покачала головой Велвет. — Я стараюсь не думать об этом. Я спрошу Адали, всегда ли здесь такая погода. Не может быть, чтобы круглый год стояла такая духота. — Она ободряюще улыбнулась Пэнси.
   — Но когда же мы поедем домой? — настаивала Пэнси.
   — Ничего не могу тебе сказать, — ответила Велвет. — У меня еще не было возможности поговорить об этом с Акбаром, но я постараюсь. Все равно ты не можешь ехать сейчас, Пэнси. Сначала ты должна родить, а потом надо удостовериться, что ребенок сможет перенести такой долгий путь. Боюсь, пройдет несколько месяцев, прежде чем мы сможем даже подумать о том, чтобы куда-нибудь трогаться.
   Пэнси кивнула, но вид у нее был озабоченный. Велвет встала с кровати.
   — Я загляну попозже, Пэнси, — сказала она. — Отдыхай и ничего не бойся. Здесь мы в безопасности, клянусь тебе. — Наклонившись, она поцеловала Пэнси в лоб. Глаза камеристки были уже закрыты.
   — Вашей служанке лучше? — спросил Адали, когда она вышла из комнаты.
   — Вроде бы да, — ответила Велвет. — Мне бы хотелось через некоторое время еще раз взглянуть на нее.
   — Конечно, моя принцесса. Вы можете навещать ее, когда захотите. — Когда они дошли до собственных покоев Велвет, он продолжил:
   — А теперь настало время принять ванну.
   Велвет была рада. Пришлось признаться себе, что ей нравилось, как ее здесь балуют. С Адали, Торамалли и Роханой она направилась в бани. Маленькие прислужницы несли для нее свежую одежду и корзиночку с благовониями. Когда они вошли в бани, оттуда как раз выходила предыдущая партия женщин. Одна из них, тоненькая и изящная, с невероятно красивыми черными как смоль волосами и выразительными золотисто-карими глазами, на секунду задержалась, чтобы рассмотреть Велвет. В ее взгляде не было ничего злого, одно любопытство. Какое-то внутреннее чувство подсказало Велвет, что эта женщина пользуется здесь большим влиянием, и она вежливо поклонилась. Губы женщины тронула легкая улыбка, и она тоже поклонилась в ответ, прежде чем разойтись.
   — Кто эта женщина? — спросила Велвет у Адали.
   — Это принцесса Иодх Баи, мать наследника и любимого сына нашего Повелителя Акбара. Вы правильно сделали, проявив уважение к ней. Ей понравились, сказал бы я, ваши хорошие манеры.
   Главная банщица с восторгом приветствовала Велвет. Гаремные слухи уже донесли до нее, какими щедрыми подарками осыпали утром эту иностранку. Столько подарков! А Акбар еще даже не спал с ней! Она заметила, как скромно вела себя Велвет по отношению к Иодх Баи, самой главной в гареме. Она все время что-то одобрительно приговаривала, наблюдая за омовением Велвет.
   — Она умеет себя вести, эта чужеземка. Тебе достался горшок с медом, Адали, — усмехнулась она.
   — Еще бы ей не уметь себя вести, Ракшна. У себя в стране она была принцессой. — Евнух понизил голос и поведал ей по секрету:
   — Наш повелитель Акбар зовет ее розой. Ты когда-нибудь видела такую красавицу?
   Ракшна согласно кивнула:
   — Она удивительно хороша и, похоже, без гонора. Если она станет его любимой женой, твое будущее обеспечено. А если еще и подарит ему ребенка, ты станешь богатым человеком, Адали. Надеюсь, тогда ты вспомнишь Ракшну, а? — Она игриво подтолкнула его в бок.
   — Помоги мне сделать ее самой красивой из женщин, которой он когда-нибудь обладал, и обещаю не забыть тебя, если мне улыбнется счастье, — обнадежил он ее.
   Велвет прислушивалась к их разговору. Она подозревала, что ее особа — главная тема их беседы. Ей очень хотелось знать, о чем они говорят, но она не стала спрашивать. Ее долго скребли, терли пемзой и мыли. Затем повели на специальный помост со множеством подушек и положили лицом вниз. В течение следующего часа умелые руки Адали долго массировали каждый уголок ее тела, пока она не впала в такое блаженное состояние, что с трудом удерживалась от того, чтобы не заснуть. Затем, одетую во все новое, ее отвели в апартаменты, где она и правда уснула. Ее усталое тело и дух уже не могли больше противостоять удушающей жаре.
   Она проснулась где-то ближе к полудню и с удовольствием съела принесенные йогурт, фрукты и выпила чай. Велвет была вся мокрая от духоты, а так как еда была холодной, она ей очень понравилась. Она как раз заканчивала есть, когда открылась дверь и вошел Акбар.
   — Теперь вы чувствуете себя отдохнувшей? — спросил он. Она встала из-за стола, чтобы приветствовать его, и поняла, что он выше ее в лучшем случае на дюйм, так что она могла смотреть ему прямо в глаза.
   — Мне гораздо лучше, — ответила она, — и, если у вас есть время, я хотела бы поговорить с вами по очень серьезному делу. Он поднял руку, и она умолкла.
   — Прежде чем разрешите мне спросить у вас, о чем вы собираетесь говорить, я хотел бы узнать, правда ли, что в Англии женщины ездят верхом?
   — Да, сир, ездят.
   — И вы тоже умеете, моя роза?
   — Да, сир, я умею ездить верхом как по-дамски, что считается более приемлемым для женщин, так и по-мужски, что часто рассматривается как мальчишество, но мне больше нравится второй способ. И моя мать согласна со мной. Обычно я езжу верхом, сидя по-мужски. А почему вы спросили?
   — Не откажетесь ли вы попозже прокатиться со мной? Я люблю предвечернее время, на закате.
   — О да, конечно, милорд! С удовольствием, но допускается ли это вашими правилами?
   — Вам придется одеться, как раджпутскому принцу, чтобы никто не узнал вас, моя роза, но это нетрудно организовать.
   — Благодарю вас, сир! Я боялась, что моя свобода будет ограничена. У меня на родине женщины могут в любую минуту поехать куда пожелают.
   — Я понимаю, моя роза, и прослежу, чтобы вас ни в чем не ограничивали. Но здесь все-таки не будет такой свободы, как в Англии. У нас — суровая страна. Вы можете подвергнуться нападению разбойников или диких зверей. — Он улыбнулся ей. — Я вернусь за вами через час, — сказал он и вышел из комнаты.
   И только тогда до нее дошло, что она так и не поговорила с ним о возвращении домой, когда Пэнси будет в состоянии проделать этот путь. «Ну ничего, — подумала она, — я сделаю это во время нашей верховой прогулки».
   Почти сразу после того, как ушел Акбар, в дверь мягко постучали, и Рохана поспешила открыть. Евнух передал прислужнице сверток, в котором оказался маскарадный костюм для Велвет. Она с удовольствием переоделась в белые шелковые штаны и рубашку, которая доставала ей почти до колен. Там же оказались мягкие, красной кожи, сапожки, которые, к ее удивлению, сидели на ней как перчатка. Ей стало интересно, как это угадали ее размер?
   Торамалли тщательно заколола длинные каштановые волосы Велвет, а Адали надел ей на голову маленький тюрбан, морщась от неудовольствия. Он не знал, то ли радоваться, что она куда-то поедет вдвоем с его повелителем, то ли огорчаться оттого, что, стань это кому-нибудь известным — и его принцесса наверняка будет опозорена.