Страница:
Удивления он, впрочем, не испытывал. И особенно не старался. У старшего лейтенанта Орлова от внезапной злобы под смугло-розовой кожей скул забегали желваки. Он продолжал молча рассматривать бармена. Того, однако, больше заботила реакция посетителей, обративших внимание на рявканье капитана.
– Объясняю для дураков. Где-то в тринадцать сорок пять мне по сотовому позвонил Барон и просил подстраховать его ребят в доме Упыря, потому что ты ему незадолго тоже звонил и сообщил о некоем разбушевавшемся приезжем. Сообщаю для путаников. Приезжий – Казанцев Николай Иванович – сейчас находится в добром здравии у Барона и принят в свиту. Либо ты раскидываешь мозгами и все вмиг кумекаешь, либо тебя ждут неприятности. Или ты начинаешь говорить, или…
– Я ничего не знаю. Я звонил Барону… Ничего не знаю.
– Что ты заладил: ничего не знаю, ничего не знаю.
Конечно, не знаешь. Вот мы сейчас проверим у твоих посетителей документы и задержим по подозрению…
А в отделении намекну, что их задержали по твоей наводке. Как тебе это понравится?
Аркадий мигнул, и капитан понял, что предложенная перспектива бармену не понравилась. Однако он пока не сдавался.
– Думаю, это не понравится и хозяину.
– С Бароном мы договоримся. Кроме того, парень, когда мы закончим сортировку твоих подозрительных клиентов (капитан Сапожков перешел почти на шепот, словно боялся, что его услышат за столиками), мы вернемся за тобой. Почему бы тебе не провести лет десять на казенных харчах?
Аркадий забеспокоился, но все равно не верил.
– Я ничего не сделал.
– Может быть, может быть. Но, допустим, мой напарник, очень хороший инспектор, кстати, найдет у тебя тут пару пакетиков беленького порошочка? Лейтенант, у него тут, наверное, кокаин валяется по всем углам? Как думаешь?
Старший лейтенант Орлов продолжал злобно двигать желваками. На вопрос капитана Сапожкова медленно и молча кивнул.
Бармен затравленно оглядел обоих и вдруг махнул рукой недавно отошедшей девице.
– Эй, Мэри! Иди сюда!
Когда та ломано приблизилась, сказал:
– Пригляди тут. Нам надо с шефами уединиться.
Усекла? Девушка кивнула и пошла за стойку.
– Пойдем отсюда, – указал Аркадий куда-то; в стену, где тут же открыл неприметную дверь.
– Зачем?
– Ну не здесь же? – раздраженно сказал Аркадий и махнул рукой в сторону столиков.
Они вошли за барменом в небольшую почти жилую комнату. Почти, потому что атмосфера притона ощущалась и здесь. У зеркальной стены стоял широкий диван, застеленный шелковым красным покрывалом.
Зеркальным был и потолок, что сразу направляло мысль в определенное русло. Пахло приторными духами, еще чем-то.., застоявшимся табачным дымом.
Напротив дивана, возле встроенного в стену небольшого бара, находился столик, рядом кресла, чуть дальше (чтобы удобнее было смотреть с ложа) – телевизор с видеомагнитофоном.
Капитан Сапожков плюхнулся в кресло. Старший лейтенант Орлов с красными пятнами поверх желваков на скулах отошел к бару и стал невидяще смотреть сквозь бутылки.
– Выпить не желаете? – спросил уже сдавшийся Аркадий.
– Валяй, – добродушно махнул рукой капитан Сапожков. – Плесни чего-нибудь полегче.
– Джин с тоником?
– Валяй.
Аркадий быстро вскрыл банки с разбавленным джином и перелил их в бокалы. Старший лейтенант Орлов тоже взял свою порцию. На Аркадия он смотрел, и почему-то это того тоже беспокоило.
– Колян тоже вчера джин с тоником пил.
– Колян? – удивился капитан.
– Это я его так назвал. Сначала ошибочка вышла.
Вот я вашего приезжего так и назвал.
– Нашего? – еще больше удивился капитан Сапожков.
– Ну нашего, – согласился вконец сникший Аркадий, чем доставил капитану удовольствие.
– Рассказывай, – взмахнул капитан стаканом.
Аркадий добросовестно рассказал о первом посещении приезжего Николая Казанцева, которого он почему-то принял за известного всем Коляна.
– И шрама не было, и залысины… А вот попутал же!..
Старший лейтенант Орлов достал сигареты, зажигалку и закурил. Он медленно отвернулся и, так и не садясь, принялся смотреть сквозь Аркадия.
– Это когда он второй раз пришел, сегодня утром.
Мы еще не открывали. Теперь все стало понятно. Да он и не скрывал, что приезжий. И борзой, тварь.
– Чем это он тебя? – неожиданно спросил старлей Орлов.
Бармен понял.
– Да мордой и об стойку. Здоровый, зараза.
– Рассказывай, рассказывай, – поощрил его Сапожков, беря сигарету у Орлова и позволяя тому поднести огонька.
Аркадий стал рассказывать о вчерашней драке приезжего с Селезнем и Китом, когда тот случайно зашел в сортир, где и проходила экзекуция последних над Упырем.
– Филимонов и Селезнев, – пояснил капитан Сапожков старшему лейтенанту Орлову, и без того хорошо знавшему упомянутых представителей местного криминалитета.
Выслушав перечень событий, помолчал, выдувая дым и нервируя бармена.
– Все? – спросил наконец капитан Сапожков.
– А что еще? Все.
– Тут вопросы задаем мы. Затем и пришли. Что Кит и Селезень не поделили с Упырем? Зачем воспитывали его в сортире?
– Точно не знаю. Кажется, что-то он напутал с малым тотализатором. Но я не знаю, это не мое дело.
Капитан Сапожков хмыкнул.
– Начал, так продолжай, парень. И что-то не верится, чтобы Упырь рискнул мухлевать с большим или малым тотализатором. Раскалывайся, парень.
– Говорю вам, одни догадки.
– А мы послушаем и твои догадки. Мы умные, мы шелуху отсеем, а семечки потребим.
– Какие семечки? – удивился Аркадий.
Капитан Сапожков захохотал, старший лейтенант Орлов не сводил глаз с Аркадия и молча курил.
– Продолжай, умник, – сказал капитан Сапожков.
– Думаю, сам Упырь не согласился бы. А когда вчера сюда пришел и Колян.., то есть приезжий, похожий на Коляна, тут я вспомнил, что последнее время часто видел их вместе…
– Кого видел? – терпеливо выяснял капитан Сапожков.
– Упыря и Коляна. Я подумал, может, Упырь с Серым чего-то там напортачили. Колян мужик беспечный, рисковый. Мог и уговорить Упыря. А тот принимал ставки, сами знаете. Коляна уже, говорят, повязали, а вчера Кит и Селезень Упыря привели, ну и стали долбить. Может, насчет "капусты"?..
– И откуда тебе все, это известно, парень?
Аркадий развел руками:
– Вы же знаете, как это происходит, гражданин капитан. Сидим у стойки бара, один скажет одно, другой – другое.
– Упыря, значит, прикончили, – вдруг сказал капитан. Сказал равнодушно, словно просто констатировал факт. Старлей метнул на него взгляд, но промолчал.
– Наверное, прикончили, – ничего не заметил Аркадий. – Ночью его катер сгорел, может, и он тоже.
Мало ли? Его здесь по полной программе отделали.
– Кто же его убил? Может, Семенов и Костомаров? – продолжал вдохновенно импровизировать капитан Сапожков.
– Это Лом и Бык? – удивился бармен. – Они-то тут при чем?
– А при том, умник ты наш, что после твоего звонка боссу сегодня утром их кто-то замочил в доме Упыря. И если ты все нам не выложишь, тебе каюк, парень.
При этом неожиданном известии Аркадий, угодливо присевший на краешек дивана прямо напротив Сапожкова, отпрянул. Несложная эволюция мыслей и догадок легко читалась на его изуродованном службой лице. Он наконец испугался. У старшего лейтенанта Орлова еще ярче вспыхнули на щеках пятна. Он сильно затянулся и выдул густую струю дыма.
– Не может быть! – воскликнул Аркадий. – Ничего я не видел, никому не звонил.
– Успокойся, гладиатор, – сказал капитан, чем буквально добил беззубого бармена. Тот от испуга стал совсем белый.
– Какой гладиатор?! Какой из меня гладиатор?!
– С кем еще, кроме Коляна, общался Упырь? – неожиданно вступил в разговор старлей. – Приятель?
Баба?
– Приятель? Баба? Какая баба?! Какая баба могла быть у Упыря? – ошеломленно бормотал Аркадий – Если только Кобыла? Она и живет тут где-то рядом, с детства знают друг друга…
– Кто там Кобыла? – холодно выспрашивал Орлов. – Как зовут? Где живет?
– Зовут? Ленка Анютина. Я у нее Мэри на время пристроил. Мэри адрес знает.
– Кобыла? Почему Кобыла?
– Я тебе потом расскажу, старлей, – вклинился тут капитан Сапожков. – Это же Ленка Анютина. Она в свое время – не поверишь, – могла в одну ночь двадцать мужиков через себя пропустить. И хоть бы что!
Ладно, пойдем, – внезапно прервал он сам себя. – Знаю, где она живет. А ты, парень, держи рот на замке, и все будет в порядке. Никто не узнает, что ты тут нам наплел.
Они встали и направились к дверям. Аркадий последовал за ними и выгнал из-за стойки девушку, о чем-то с улыбкой беседующую с двумя случайно забредшими молокососами. Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов шли к выходу, сопровождаемые скрытными взглядами посетителей. Вдруг, уже на середине зала, старший лейтенант круто повернулся и, решительно чеканя шаг, вернулся к стойке бара. Аркадий, не двигаясь, затравленно смотрел на него. Старлей схватил бармена за волосы и без какого-либо выражения на строгом античном лице несколько раз приложил того физиономией к стойке. Потом повернулся и окончательно вышел.
Глава 12
Глава 13
– Объясняю для дураков. Где-то в тринадцать сорок пять мне по сотовому позвонил Барон и просил подстраховать его ребят в доме Упыря, потому что ты ему незадолго тоже звонил и сообщил о некоем разбушевавшемся приезжем. Сообщаю для путаников. Приезжий – Казанцев Николай Иванович – сейчас находится в добром здравии у Барона и принят в свиту. Либо ты раскидываешь мозгами и все вмиг кумекаешь, либо тебя ждут неприятности. Или ты начинаешь говорить, или…
– Я ничего не знаю. Я звонил Барону… Ничего не знаю.
– Что ты заладил: ничего не знаю, ничего не знаю.
Конечно, не знаешь. Вот мы сейчас проверим у твоих посетителей документы и задержим по подозрению…
А в отделении намекну, что их задержали по твоей наводке. Как тебе это понравится?
Аркадий мигнул, и капитан понял, что предложенная перспектива бармену не понравилась. Однако он пока не сдавался.
– Думаю, это не понравится и хозяину.
– С Бароном мы договоримся. Кроме того, парень, когда мы закончим сортировку твоих подозрительных клиентов (капитан Сапожков перешел почти на шепот, словно боялся, что его услышат за столиками), мы вернемся за тобой. Почему бы тебе не провести лет десять на казенных харчах?
Аркадий забеспокоился, но все равно не верил.
– Я ничего не сделал.
– Может быть, может быть. Но, допустим, мой напарник, очень хороший инспектор, кстати, найдет у тебя тут пару пакетиков беленького порошочка? Лейтенант, у него тут, наверное, кокаин валяется по всем углам? Как думаешь?
Старший лейтенант Орлов продолжал злобно двигать желваками. На вопрос капитана Сапожкова медленно и молча кивнул.
Бармен затравленно оглядел обоих и вдруг махнул рукой недавно отошедшей девице.
– Эй, Мэри! Иди сюда!
Когда та ломано приблизилась, сказал:
– Пригляди тут. Нам надо с шефами уединиться.
Усекла? Девушка кивнула и пошла за стойку.
– Пойдем отсюда, – указал Аркадий куда-то; в стену, где тут же открыл неприметную дверь.
– Зачем?
– Ну не здесь же? – раздраженно сказал Аркадий и махнул рукой в сторону столиков.
Они вошли за барменом в небольшую почти жилую комнату. Почти, потому что атмосфера притона ощущалась и здесь. У зеркальной стены стоял широкий диван, застеленный шелковым красным покрывалом.
Зеркальным был и потолок, что сразу направляло мысль в определенное русло. Пахло приторными духами, еще чем-то.., застоявшимся табачным дымом.
Напротив дивана, возле встроенного в стену небольшого бара, находился столик, рядом кресла, чуть дальше (чтобы удобнее было смотреть с ложа) – телевизор с видеомагнитофоном.
Капитан Сапожков плюхнулся в кресло. Старший лейтенант Орлов с красными пятнами поверх желваков на скулах отошел к бару и стал невидяще смотреть сквозь бутылки.
– Выпить не желаете? – спросил уже сдавшийся Аркадий.
– Валяй, – добродушно махнул рукой капитан Сапожков. – Плесни чего-нибудь полегче.
– Джин с тоником?
– Валяй.
Аркадий быстро вскрыл банки с разбавленным джином и перелил их в бокалы. Старший лейтенант Орлов тоже взял свою порцию. На Аркадия он смотрел, и почему-то это того тоже беспокоило.
– Колян тоже вчера джин с тоником пил.
– Колян? – удивился капитан.
– Это я его так назвал. Сначала ошибочка вышла.
Вот я вашего приезжего так и назвал.
– Нашего? – еще больше удивился капитан Сапожков.
– Ну нашего, – согласился вконец сникший Аркадий, чем доставил капитану удовольствие.
– Рассказывай, – взмахнул капитан стаканом.
Аркадий добросовестно рассказал о первом посещении приезжего Николая Казанцева, которого он почему-то принял за известного всем Коляна.
– И шрама не было, и залысины… А вот попутал же!..
Старший лейтенант Орлов достал сигареты, зажигалку и закурил. Он медленно отвернулся и, так и не садясь, принялся смотреть сквозь Аркадия.
– Это когда он второй раз пришел, сегодня утром.
Мы еще не открывали. Теперь все стало понятно. Да он и не скрывал, что приезжий. И борзой, тварь.
– Чем это он тебя? – неожиданно спросил старлей Орлов.
Бармен понял.
– Да мордой и об стойку. Здоровый, зараза.
– Рассказывай, рассказывай, – поощрил его Сапожков, беря сигарету у Орлова и позволяя тому поднести огонька.
Аркадий стал рассказывать о вчерашней драке приезжего с Селезнем и Китом, когда тот случайно зашел в сортир, где и проходила экзекуция последних над Упырем.
– Филимонов и Селезнев, – пояснил капитан Сапожков старшему лейтенанту Орлову, и без того хорошо знавшему упомянутых представителей местного криминалитета.
Выслушав перечень событий, помолчал, выдувая дым и нервируя бармена.
– Все? – спросил наконец капитан Сапожков.
– А что еще? Все.
– Тут вопросы задаем мы. Затем и пришли. Что Кит и Селезень не поделили с Упырем? Зачем воспитывали его в сортире?
– Точно не знаю. Кажется, что-то он напутал с малым тотализатором. Но я не знаю, это не мое дело.
Капитан Сапожков хмыкнул.
– Начал, так продолжай, парень. И что-то не верится, чтобы Упырь рискнул мухлевать с большим или малым тотализатором. Раскалывайся, парень.
– Говорю вам, одни догадки.
– А мы послушаем и твои догадки. Мы умные, мы шелуху отсеем, а семечки потребим.
– Какие семечки? – удивился Аркадий.
Капитан Сапожков захохотал, старший лейтенант Орлов не сводил глаз с Аркадия и молча курил.
– Продолжай, умник, – сказал капитан Сапожков.
– Думаю, сам Упырь не согласился бы. А когда вчера сюда пришел и Колян.., то есть приезжий, похожий на Коляна, тут я вспомнил, что последнее время часто видел их вместе…
– Кого видел? – терпеливо выяснял капитан Сапожков.
– Упыря и Коляна. Я подумал, может, Упырь с Серым чего-то там напортачили. Колян мужик беспечный, рисковый. Мог и уговорить Упыря. А тот принимал ставки, сами знаете. Коляна уже, говорят, повязали, а вчера Кит и Селезень Упыря привели, ну и стали долбить. Может, насчет "капусты"?..
– И откуда тебе все, это известно, парень?
Аркадий развел руками:
– Вы же знаете, как это происходит, гражданин капитан. Сидим у стойки бара, один скажет одно, другой – другое.
– Упыря, значит, прикончили, – вдруг сказал капитан. Сказал равнодушно, словно просто констатировал факт. Старлей метнул на него взгляд, но промолчал.
– Наверное, прикончили, – ничего не заметил Аркадий. – Ночью его катер сгорел, может, и он тоже.
Мало ли? Его здесь по полной программе отделали.
– Кто же его убил? Может, Семенов и Костомаров? – продолжал вдохновенно импровизировать капитан Сапожков.
– Это Лом и Бык? – удивился бармен. – Они-то тут при чем?
– А при том, умник ты наш, что после твоего звонка боссу сегодня утром их кто-то замочил в доме Упыря. И если ты все нам не выложишь, тебе каюк, парень.
При этом неожиданном известии Аркадий, угодливо присевший на краешек дивана прямо напротив Сапожкова, отпрянул. Несложная эволюция мыслей и догадок легко читалась на его изуродованном службой лице. Он наконец испугался. У старшего лейтенанта Орлова еще ярче вспыхнули на щеках пятна. Он сильно затянулся и выдул густую струю дыма.
– Не может быть! – воскликнул Аркадий. – Ничего я не видел, никому не звонил.
– Успокойся, гладиатор, – сказал капитан, чем буквально добил беззубого бармена. Тот от испуга стал совсем белый.
– Какой гладиатор?! Какой из меня гладиатор?!
– С кем еще, кроме Коляна, общался Упырь? – неожиданно вступил в разговор старлей. – Приятель?
Баба?
– Приятель? Баба? Какая баба?! Какая баба могла быть у Упыря? – ошеломленно бормотал Аркадий – Если только Кобыла? Она и живет тут где-то рядом, с детства знают друг друга…
– Кто там Кобыла? – холодно выспрашивал Орлов. – Как зовут? Где живет?
– Зовут? Ленка Анютина. Я у нее Мэри на время пристроил. Мэри адрес знает.
– Кобыла? Почему Кобыла?
– Я тебе потом расскажу, старлей, – вклинился тут капитан Сапожков. – Это же Ленка Анютина. Она в свое время – не поверишь, – могла в одну ночь двадцать мужиков через себя пропустить. И хоть бы что!
Ладно, пойдем, – внезапно прервал он сам себя. – Знаю, где она живет. А ты, парень, держи рот на замке, и все будет в порядке. Никто не узнает, что ты тут нам наплел.
Они встали и направились к дверям. Аркадий последовал за ними и выгнал из-за стойки девушку, о чем-то с улыбкой беседующую с двумя случайно забредшими молокососами. Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов шли к выходу, сопровождаемые скрытными взглядами посетителей. Вдруг, уже на середине зала, старший лейтенант круто повернулся и, решительно чеканя шаг, вернулся к стойке бара. Аркадий, не двигаясь, затравленно смотрел на него. Старлей схватил бармена за волосы и без какого-либо выражения на строгом античном лице несколько раз приложил того физиономией к стойке. Потом повернулся и окончательно вышел.
Глава 12
КРОКОДИЛ ЗАМЕТАЕТ СЛЕДЫ
Аркадий, не замечая взглядов ни дальних посетителей за столиками, ни ближних пацанов у стойки, озабоченно смотрел вслед милиционеру. По подбородку текла кровь и капала на белую рубашку и дорогой, сегодня раз уже спасенный, а теперь безнадежно испорченный костюм. Бармен напряженно думал. Решившись, поискал глазами испуганную Мэри, указал на стойку, а сам, повернувшись, вышел в заднюю дверь.
В комнате подошел к телефону на столике, мгновение поколебался и набрал номер Качаури…
Старший лейтенант Орлов вышел из ресторана и мимо мудро пребывающего вне событий (все равно не касающихся его) негра Абдулки прошел к машине, где за рулем уже сидел Сапожков.
– Знаешь, я тут подумал.., кажется, я забыл, где живет Кобыла Анюта. С ума сойти! Когда мне было шестнадцать, нет, даже пятнадцать!.. Забыл. Слушай, сходи-ка в бар, возьми эту… Мэри. Раз она живет у Кобылы, пусть покажет.
– Постой! – схватил он за рукав дернувшегося к дверце Орлова. – Давай еще твоего порошочку дерябнем. Что-то мне поплохело.
Каждый высыпал себе на ноготь щепотку порошка, с шумом вдохнул. Потом еще щепотку на другой ноготь, втянул другой ноздрей. Пока они сидели в баре, изменилась погода. Жара давила еще сильнее, но стало сумрачно от туч – кажется, надвигался дождь.
Впереди вдруг вспыхнуло, словно закоротила дуга троллейбуса, набережная с шустро убегавшими пляжницами на мгновение озарилась золотом, где-то прокатился гром, крупными звездами зашлепал по лобовому стеклу и пыльному капоту быстрый резкий дождь, тотчас же, однако, прекратившийся. Низко застелившийся дым от азербайджанских мангалов залетел в окошко; пахнуло едко и приятно…
– Ну иди, – сказал капитан. И добавил:
– За что ты этого жмурика? Я приостановился, видел.
– Кого? – бесстрастно спросил старлей.
– Ладно, иди.
Орлов вновь вошел в ресторан, уже освещенный по случаю непогоды и оживленный загнанными начавшимся дождем людьми. Он спустился вниз, и вновь замолкли разговоры, дав свободно плыть мелодии. За стойкой Аркадия не было, вместо него завороженно следила за приближением милиционера давешняя девушка. Мэри, да. Старлей подошел к стойке, постоял мгновение, схватил тонкое запястье.
– Пойдешь со мной. Будешь дорогу показывать.
Она, не отрывая взгляда от прекрасного бледного лица, вышла из-за стойки и покорно пошла за ним.
Он на ходу вдруг сказал:
– Поставь стакан.
Только сейчас она заметила, что все еще держит в руке бокал. Она на ходу поставила его на пустой столик. Они вышли, сели в машину на заднее сиденье (капитан оглянулся, но ничего не сказал) и минут через двадцать были на месте.
Всю дорогу девушка не смела, да и не хотела высвободить руку, стиснутую ладонью старлея.
Улица Рыбная, где проживала Кобыла, тоже принадлежала старому городу. Здесь тесно лепились одно-двухэтажные дома, часто с маленьким двориком и проволочным каркасом сверху, увитым незрелым еще виноградом. Именно в такой дворик они и попали, когда девушка отперла ключом узкую дверь рядом с наглухо забитыми воротами. Свежепобеленный кирпично-каменный дом стоял на фундаменте, снизу сложенном из грубо скрепленных известкой валунов, выше поднималась кирпичная стена.
Дверь в дом была не заперта. Отведя марлевую занавеску, капитан вошел первым, следом старший лейтенант, забывший отпустить руку проводницы. Воздух в доме с затворенными окнами за белыми тюлевыми занавесками был горяч, как в печи. Капитан шумно чертыхнулся, споткнулся о порог. Оглянулся на старшего лейтенанта и посоветовал:
– Ты тут пока оглядись, а я хозяйку найду.
– Вот сюда, – сказала вдруг девушка и указала на неприметную дверь. – Меня здесь поселили.
За окнами уже чернела темнота, в которой то и дело вспыхивали молнии, теперь уже голубые, и катился, точно по ухабам, гуд грома. Глядя на прекрасное лицо милиционера, на глаза, бесстрастно устремленные на нее, девушка подумала: непонятно, как она вообще здесь оказалась? Зачем так вспыхивает этот великолепный голубой свет? Отчего так прекрасен этот молодой мужчина?
Они вошли в ее комнату; все было погружено в полумрак.
– Пустите, – тихо попросила девушка, и ему при-. шлось сделать усилие, чтобы понять ее просьбу. – Подождите меня здесь, – и она скрылась за перегородкой.
Он с бессознательной покорностью остался стоять посреди комнаты (автомат на спине, дубинка пристегнута к поясу, запасные рожки к автомату в подсумке).
За окном все шире сверкали молнии, будто стараясь поглубже заглянуть в комнату, все настойчивее катился гул, холодно и грозно плыло перед глазами, и тут из-за перегородки донеслось:
– Идите сюда…
Он бездумно повиновался, вошел за перегородку и увидел ее уже в постели; светлый, обтянутый простыней контур, который он в диком порыве обнажил, сорвав преграду…
Через несколько минут в комнату ввалился капитан Сапожков, огляделся в полумраке, что-то услышал, ухмыльнулся и вышел, тихо и тщательно прикрыв за собой дверь. Чуть позднее старший лейтенант Орлов курил, сидя на постели, в открытое окно вместе с накаленным за день, умытым сейчас воздухом веером влетали брызги, ровно шумел ливень, и ярко трепетали долго не исчезающие в глазах вспышки молний: да, все случилось так просто, и непонятно, почему она оказалась девственницей, заколдованной принцессой из ресторанного вертепа по имени "Альбатрос".
Старший лейтенант Орлов услышал рядом порывистый вздох, повернулся, увидел только светящийся в полумраке силуэт и наклонился.
– Я не понимаю, – с трудом выговорил он.
– Чего?.. Я только вчера приехала и встретила на вокзале Аркадия. Денег нет, какие деньги!.. Не знаю.
Приехала на море, дура… Аркадий уговорил.., сразу не выпустил, хотел, наверное, сам… Я сказала, что еще ни разу…
И вдруг странное чувство, о котором он раньше не подозревал, неудержимо, с каждым мгновением стало расти в нем.., к ней… Он наклонился, поцеловал ее в губы, она порывисто обняла его, и тут кто-то постучал в скрипнувшую дверь. Деликатно кашлянув, капитан Сапожков сказал:
– Старлей! Давай допросим Кобылу, а потом… это.., как хочешь.
Не зажигая света, он нашел автомат, пояс с экипировкой, все остальное… Привел себя в порядок, вышел, прикрыв за собой дверь.
В проеме другой комнаты горел свет, и пропитой гнусавый голос пьяно тянул:
– Ну что ты, Пашунчик, пристал? Говорю же тебе, что ничего давно не знаю, ничего не вижу. Ничего не слышу.
– Ну Упыря хоть знаешь?
– Упыря знаю. Мужчина хоть куда, плюгавый только, но мужчина хоть куда.
Старлей вошел в неряшливо убранную комнату, где за круглым столом, заставленным объедками, пустыми бутылками и другим мусором, сидели капитан Сапожков и крупная, грузная старуха, как с первого взгляда показалось лейтенанту. На самом деле было ей лет тридцать пять – сорок, не больше, но контраст и, главное, наплыв грязного естества, замутившего явление его внеземных – (О! Он так чувствовал!) ощущений, заставил вновь расцвести пятна румянца на его бледно-мраморных ланитах офицера.
Под ногами звякнули бутылки. Старлей взглянул вниз: ящик пива.
– Угощайтесь, молодые люди, – гнусаво запела хозяйка.
Пиво. Весь день пиво, подумалось лейтенанту, но жажда, вновь вспыхнувшая в нем, заставила наклониться и взять бутылку.
Капитан, уже успевший открыть свою бутылку, подтолкнул открывалку. Старший лейтенант с облегчением выпил полбутылки и стал слушать. Капитан Сапожков начал с того, на чем его прервали.
– Не морочь голову, Анюта. Раз я говорю, что ты живешь с Упырем, значит, точно знаю.
– Может, и живу, только ничего о нем не знаю. Он уже второй день не показывается.
– Значит, ты его не видела ни вчера, ни сегодня? – продолжал уточнять капитан.
– Не видела, не видела.
– А позавчера видела?
– Позавчера видела. Ночью пришел, а утром слинял.
– Значит, вчера ты его должна была видеть, раз он утром ушел.
– Пашунчик! Что ты заладил: видел не видел. Лучше давай выпей, вспомним былые денечки. Вроде и мы с тобой не чужие.
– Гражданка Анютина! – строго произнес капитан Сапожков. – Не забывайтесь. Вас допрашивает представитель правоохранительных органов. Мы тут не на посиделках.
– Тю-ю! – воскликнула Кобыла. – А я думала, вы в гости зашли и угощаетесь моим пивом.
– Если не хочешь отвечать на мои вопросы, придется проехать с нами в отделение милиции, где тебя сунут в общий обезьянник, и ты будешь сидеть минимум трое суток, пока не решат, что с тобой делать.
– Пашунчик! – запела она. – Да что я тебе такого сделала? Я же сказала, что ничего не знаю! За что же меня в обезьянник? Чего я там не видела?
– Гражданин капитан! – рявкнул Сапожков. – Какой я тебе Пашунчик!
– Молчу, все, все, молчу, – перепугалась хозяйка.
– Знаешь, что тут может произойти в ближайшее время? Не знаешь, – строго произнес капитан Сапожков. – А произойдет вот что. Мы со старшим лейтенантом произведем у тебя поверхностный осмотр, а так как ты баба неаккуратная, наверняка найдем у тебя пару пакетиков наркотика. Предположительно, кокаина. Ты ведь любишь нюхать кокаинчик, правда?
– Даты что, Пашунчи-к!
– Молчать! Гражданин капитан!
– Конечно, гражданин капитан, кто же еще? Но неужели ты так поступишь со старой знакомой, Пашунчик?
– Извини, Анюта, но дело прежде всего. Нам необходима полная информация об Упыре. Будешь говорить? Где Упырь?
– Откуда мне знать?
– Вопросы задаем мы! – вновь рявкнул капитан Сапожков. – Где Упырь?
– Не знаю, – наконец-то всерьез перепугалась Кобыла. – Правда, не знаю. Он пришел, ночью пришел, позавчера. Кого-то боялся. Сказал, что провернул большое дельце и теперь сможет зажить, как человек. Мол, и мне перепадет. Хотел переждать ночь и сразу слинять, пока Барон не спохватился.
– Значит, он Барона обокрал?
– Почему обокрал? Может, он и плюгавый мужчинка, но не совсем же дурак. Мне показалось, он что-то там за спиной Барона схимичил. Но воровать!.. – не такой же он дурак.
– Он один все провернул или ему кто помог?
Елена Анютина, сейчас особенно похожая на большую кобылу, обвела их взглядом и вздохнула.
– Нет, не один. Один бы он не решился. Это его Колян надоумил. Что-то связанное с тотализатором.
Это когда последний раз сам Колян участвовал в играх. Что там они сделали, не знаю. Правда, не знаю.
Знаю только, что Упырь должен был вчера утром удрать, а потом, через несколько дней, когда улягутся страсти, и Колян за ним.
– Надо проверить на вокзале, не поездом ли он слинял? – повернулся капитан к старлею. Или…
– А у Упыря машина была? Может, он на машине уехал? – повернулся капитан к женщине.
– Зачем? – удивилась та. – У него же катер какой!.. Целая малогабаритная квартира. Он же в свой катер был влюблен, как не знаю в кого. Он же на катере и спал, и дневал. У него там и душ был, и грядки, что-то выращивал. Даже сейф был где-то спрятан в трюме, он там и держал все свои деньги.
Капитан вновь повернулся к старлею.
– А это мысль. Надо поискать катер. Если что, объявим в розыск.
Он вновь повернулся к Кобыле.
– Ладно, одевайся. Поедем в отделение.
– Я же сказала, что ничего больше не знаю! – закричала Кобыла. – Ты не имеешь права арестовывать честную женщину! Слышишь, не имеешь права!
Вдруг лицо ее испуганно вытянулось, отчего и впрямь стало походить на лошадиную морду. Она смотрела поверх их голов в сторону двери. Но тут же догадка осветила ее лицо, и она радостно воскликнула:
– Геннадий Иванович! Объясните им, что я ничего не знаю. Я Упыря уже два дня не видела. Как и говорила, вчера утром уехал, и все. Объясните им.
Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов одновременно оглянулись. В дверях, еще не успев выпрямить шею, согнутую из-за низкой для него притолоки, стоял Крокодил. То бишь Геннадий Иванович, правая рука Барона, человек-тень, незаметный, бледный и опасный. И странно спокойное, даже чуть печальное лицо его было страшно похоже лошадиными чертами на испуганную Кобылью физиономию.
Он был в накинутом на плечи, насквозь промокшем длинном плаще, а из-под полы целил в работников милиции длиннющим глушителем, навернутым на ствол короткого автомата.
– Сидите, сидите, – спокойным глуховатым голосом посоветовал Крокодил офицерам. – Главное, автоматы на пол. И спокойно, спокойно.
Не переставая целиться точнехонько в обоих ментов, он как-то мягко обтекал их по кругу. Обошел стол и остановился рядом с Кобылой.
– Автоматы! Ну же!.. Медленно, медленно на пол.
Вот и прекрасно, – похвалил он их.
– Что они тут спрашивали? – мягко поинтересовался он у женщины.
– То же, что и вы вчера. Об Упыре.
– Вы что-нибудь рассказали?
– Они пригрозили найти у меня наркотики. Тогда мне точно была бы крышка.
– Вы что-нибудь рассказали? – повторил он без нажима, даже еще более мягко.
– Не больше, чем вам. Я же ничего не знаю.
– Ну ладно, это уже не имеет никакого значения.
Он повернулся к капитану Сапожкову и старшему лейтенанту Орлову.
– Вы как из ресторана "Альбатрос" уехали, так Аркадий нам сразу и позвонил. Видите, немного не успел. Ну ничего. Это уже не имеет никакого значения.
Он вдруг быстро протянул руку с автоматом в сторону, приставил дуло глушителя к виску Кобылы и нажал на спусковой крючок. Раздалось два тихих хлопка, и голова женщины взорвалась, забрызгав все позади себя кровью и мозгами. Ее отбросило вслед за выбитой плотью, и, рухнув на пол, она еще несколько секунд быстро-быстро подергивала ступнями.., и замерла.
Старший лейтенант Орлов завороженно наблюдал весь этот ужас, одновременно очень медленно нагибаясь за "Калашниковым".
– Не советую, – покачал головой Крокодил. – Насчет вас у меня не было никаких указаний. Вам, кстати, надлежит сейчас же явиться с докладом к полковнику Сидоренко Павлу Ивановичу. Он вас ждет. Так что успокойтесь.
Вдруг он удивленно повел лицом в сторону двери.
Старший лейтенант Орлов оглянулся. В дверях стояла Мэри и с ужасом смотрела на труп у стены. Она медленно подняла кисть ко рту и прикусила тыльную сторону ладони. Выражение лица у Крокодила впервые стало озабоченным. Но тут же прояснилось. Старший лейтенант дотянулся-таки до автомата на полу. От Крокодила этот его маневр не ускользнул.
– Не советую, – повторил он. – Насчет девушки я тоже не имею никаких указаний. Если она будет молчать, указаний и не последует. Думаю, она будет молчать, правда ведь?
Мэри медленно кивнула. Старлей все еще держал руку на автомате, лежащем на полу.
– Капитан! Успокойте вашего напарника. Все кончилось, я ухожу. А вам советую, – обратился он к старшему лейтенанту Орлову, – раз уж вы так неприкрыто дорожите своей знакомой, увозите ее отсюда и где-нибудь спрячьте до поры до времени. Мало ли какое завтра может последовать указание.
Говоря это, он уже плавно и мягко как бы перетек к двери. Мэри в ужасе отшатнулась, когда он приблизился к дверному проему.
– И последнее, – донесся от входа его равнодушный негромкий голос, – когда будете докладывать полковнику Сидоренко, передайте мои слова, что Кобылу скорее всего убил Упырь. Может быть, Семенов Владимир или Костомаров Вадим. Им уже все равно.
Хлопнула входная дверь, и все смолкло. Сквозь шелест почти прекратившегося дождя с улицы донесся шум отъезжающей машины. Мэри (кожа тыльной стороны ладони закушена зубами) скользила по стене на пол, словно бы ее не держали ноги. Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов обменялись взглядами. Потом старлей выпрямил затекшую спину и поднял наконец автомат. Капитан тоже взял в руки "Калашников". Липко, с мерным интервалом что-то срывалось и капало на пол. И кисло, удушливо пахло…
В комнате подошел к телефону на столике, мгновение поколебался и набрал номер Качаури…
Старший лейтенант Орлов вышел из ресторана и мимо мудро пребывающего вне событий (все равно не касающихся его) негра Абдулки прошел к машине, где за рулем уже сидел Сапожков.
– Знаешь, я тут подумал.., кажется, я забыл, где живет Кобыла Анюта. С ума сойти! Когда мне было шестнадцать, нет, даже пятнадцать!.. Забыл. Слушай, сходи-ка в бар, возьми эту… Мэри. Раз она живет у Кобылы, пусть покажет.
– Постой! – схватил он за рукав дернувшегося к дверце Орлова. – Давай еще твоего порошочку дерябнем. Что-то мне поплохело.
Каждый высыпал себе на ноготь щепотку порошка, с шумом вдохнул. Потом еще щепотку на другой ноготь, втянул другой ноздрей. Пока они сидели в баре, изменилась погода. Жара давила еще сильнее, но стало сумрачно от туч – кажется, надвигался дождь.
Впереди вдруг вспыхнуло, словно закоротила дуга троллейбуса, набережная с шустро убегавшими пляжницами на мгновение озарилась золотом, где-то прокатился гром, крупными звездами зашлепал по лобовому стеклу и пыльному капоту быстрый резкий дождь, тотчас же, однако, прекратившийся. Низко застелившийся дым от азербайджанских мангалов залетел в окошко; пахнуло едко и приятно…
– Ну иди, – сказал капитан. И добавил:
– За что ты этого жмурика? Я приостановился, видел.
– Кого? – бесстрастно спросил старлей.
– Ладно, иди.
Орлов вновь вошел в ресторан, уже освещенный по случаю непогоды и оживленный загнанными начавшимся дождем людьми. Он спустился вниз, и вновь замолкли разговоры, дав свободно плыть мелодии. За стойкой Аркадия не было, вместо него завороженно следила за приближением милиционера давешняя девушка. Мэри, да. Старлей подошел к стойке, постоял мгновение, схватил тонкое запястье.
– Пойдешь со мной. Будешь дорогу показывать.
Она, не отрывая взгляда от прекрасного бледного лица, вышла из-за стойки и покорно пошла за ним.
Он на ходу вдруг сказал:
– Поставь стакан.
Только сейчас она заметила, что все еще держит в руке бокал. Она на ходу поставила его на пустой столик. Они вышли, сели в машину на заднее сиденье (капитан оглянулся, но ничего не сказал) и минут через двадцать были на месте.
Всю дорогу девушка не смела, да и не хотела высвободить руку, стиснутую ладонью старлея.
Улица Рыбная, где проживала Кобыла, тоже принадлежала старому городу. Здесь тесно лепились одно-двухэтажные дома, часто с маленьким двориком и проволочным каркасом сверху, увитым незрелым еще виноградом. Именно в такой дворик они и попали, когда девушка отперла ключом узкую дверь рядом с наглухо забитыми воротами. Свежепобеленный кирпично-каменный дом стоял на фундаменте, снизу сложенном из грубо скрепленных известкой валунов, выше поднималась кирпичная стена.
Дверь в дом была не заперта. Отведя марлевую занавеску, капитан вошел первым, следом старший лейтенант, забывший отпустить руку проводницы. Воздух в доме с затворенными окнами за белыми тюлевыми занавесками был горяч, как в печи. Капитан шумно чертыхнулся, споткнулся о порог. Оглянулся на старшего лейтенанта и посоветовал:
– Ты тут пока оглядись, а я хозяйку найду.
– Вот сюда, – сказала вдруг девушка и указала на неприметную дверь. – Меня здесь поселили.
За окнами уже чернела темнота, в которой то и дело вспыхивали молнии, теперь уже голубые, и катился, точно по ухабам, гуд грома. Глядя на прекрасное лицо милиционера, на глаза, бесстрастно устремленные на нее, девушка подумала: непонятно, как она вообще здесь оказалась? Зачем так вспыхивает этот великолепный голубой свет? Отчего так прекрасен этот молодой мужчина?
Они вошли в ее комнату; все было погружено в полумрак.
– Пустите, – тихо попросила девушка, и ему при-. шлось сделать усилие, чтобы понять ее просьбу. – Подождите меня здесь, – и она скрылась за перегородкой.
Он с бессознательной покорностью остался стоять посреди комнаты (автомат на спине, дубинка пристегнута к поясу, запасные рожки к автомату в подсумке).
За окном все шире сверкали молнии, будто стараясь поглубже заглянуть в комнату, все настойчивее катился гул, холодно и грозно плыло перед глазами, и тут из-за перегородки донеслось:
– Идите сюда…
Он бездумно повиновался, вошел за перегородку и увидел ее уже в постели; светлый, обтянутый простыней контур, который он в диком порыве обнажил, сорвав преграду…
Через несколько минут в комнату ввалился капитан Сапожков, огляделся в полумраке, что-то услышал, ухмыльнулся и вышел, тихо и тщательно прикрыв за собой дверь. Чуть позднее старший лейтенант Орлов курил, сидя на постели, в открытое окно вместе с накаленным за день, умытым сейчас воздухом веером влетали брызги, ровно шумел ливень, и ярко трепетали долго не исчезающие в глазах вспышки молний: да, все случилось так просто, и непонятно, почему она оказалась девственницей, заколдованной принцессой из ресторанного вертепа по имени "Альбатрос".
Старший лейтенант Орлов услышал рядом порывистый вздох, повернулся, увидел только светящийся в полумраке силуэт и наклонился.
– Я не понимаю, – с трудом выговорил он.
– Чего?.. Я только вчера приехала и встретила на вокзале Аркадия. Денег нет, какие деньги!.. Не знаю.
Приехала на море, дура… Аркадий уговорил.., сразу не выпустил, хотел, наверное, сам… Я сказала, что еще ни разу…
И вдруг странное чувство, о котором он раньше не подозревал, неудержимо, с каждым мгновением стало расти в нем.., к ней… Он наклонился, поцеловал ее в губы, она порывисто обняла его, и тут кто-то постучал в скрипнувшую дверь. Деликатно кашлянув, капитан Сапожков сказал:
– Старлей! Давай допросим Кобылу, а потом… это.., как хочешь.
Не зажигая света, он нашел автомат, пояс с экипировкой, все остальное… Привел себя в порядок, вышел, прикрыв за собой дверь.
В проеме другой комнаты горел свет, и пропитой гнусавый голос пьяно тянул:
– Ну что ты, Пашунчик, пристал? Говорю же тебе, что ничего давно не знаю, ничего не вижу. Ничего не слышу.
– Ну Упыря хоть знаешь?
– Упыря знаю. Мужчина хоть куда, плюгавый только, но мужчина хоть куда.
Старлей вошел в неряшливо убранную комнату, где за круглым столом, заставленным объедками, пустыми бутылками и другим мусором, сидели капитан Сапожков и крупная, грузная старуха, как с первого взгляда показалось лейтенанту. На самом деле было ей лет тридцать пять – сорок, не больше, но контраст и, главное, наплыв грязного естества, замутившего явление его внеземных – (О! Он так чувствовал!) ощущений, заставил вновь расцвести пятна румянца на его бледно-мраморных ланитах офицера.
Под ногами звякнули бутылки. Старлей взглянул вниз: ящик пива.
– Угощайтесь, молодые люди, – гнусаво запела хозяйка.
Пиво. Весь день пиво, подумалось лейтенанту, но жажда, вновь вспыхнувшая в нем, заставила наклониться и взять бутылку.
Капитан, уже успевший открыть свою бутылку, подтолкнул открывалку. Старший лейтенант с облегчением выпил полбутылки и стал слушать. Капитан Сапожков начал с того, на чем его прервали.
– Не морочь голову, Анюта. Раз я говорю, что ты живешь с Упырем, значит, точно знаю.
– Может, и живу, только ничего о нем не знаю. Он уже второй день не показывается.
– Значит, ты его не видела ни вчера, ни сегодня? – продолжал уточнять капитан.
– Не видела, не видела.
– А позавчера видела?
– Позавчера видела. Ночью пришел, а утром слинял.
– Значит, вчера ты его должна была видеть, раз он утром ушел.
– Пашунчик! Что ты заладил: видел не видел. Лучше давай выпей, вспомним былые денечки. Вроде и мы с тобой не чужие.
– Гражданка Анютина! – строго произнес капитан Сапожков. – Не забывайтесь. Вас допрашивает представитель правоохранительных органов. Мы тут не на посиделках.
– Тю-ю! – воскликнула Кобыла. – А я думала, вы в гости зашли и угощаетесь моим пивом.
– Если не хочешь отвечать на мои вопросы, придется проехать с нами в отделение милиции, где тебя сунут в общий обезьянник, и ты будешь сидеть минимум трое суток, пока не решат, что с тобой делать.
– Пашунчик! – запела она. – Да что я тебе такого сделала? Я же сказала, что ничего не знаю! За что же меня в обезьянник? Чего я там не видела?
– Гражданин капитан! – рявкнул Сапожков. – Какой я тебе Пашунчик!
– Молчу, все, все, молчу, – перепугалась хозяйка.
– Знаешь, что тут может произойти в ближайшее время? Не знаешь, – строго произнес капитан Сапожков. – А произойдет вот что. Мы со старшим лейтенантом произведем у тебя поверхностный осмотр, а так как ты баба неаккуратная, наверняка найдем у тебя пару пакетиков наркотика. Предположительно, кокаина. Ты ведь любишь нюхать кокаинчик, правда?
– Даты что, Пашунчи-к!
– Молчать! Гражданин капитан!
– Конечно, гражданин капитан, кто же еще? Но неужели ты так поступишь со старой знакомой, Пашунчик?
– Извини, Анюта, но дело прежде всего. Нам необходима полная информация об Упыре. Будешь говорить? Где Упырь?
– Откуда мне знать?
– Вопросы задаем мы! – вновь рявкнул капитан Сапожков. – Где Упырь?
– Не знаю, – наконец-то всерьез перепугалась Кобыла. – Правда, не знаю. Он пришел, ночью пришел, позавчера. Кого-то боялся. Сказал, что провернул большое дельце и теперь сможет зажить, как человек. Мол, и мне перепадет. Хотел переждать ночь и сразу слинять, пока Барон не спохватился.
– Значит, он Барона обокрал?
– Почему обокрал? Может, он и плюгавый мужчинка, но не совсем же дурак. Мне показалось, он что-то там за спиной Барона схимичил. Но воровать!.. – не такой же он дурак.
– Он один все провернул или ему кто помог?
Елена Анютина, сейчас особенно похожая на большую кобылу, обвела их взглядом и вздохнула.
– Нет, не один. Один бы он не решился. Это его Колян надоумил. Что-то связанное с тотализатором.
Это когда последний раз сам Колян участвовал в играх. Что там они сделали, не знаю. Правда, не знаю.
Знаю только, что Упырь должен был вчера утром удрать, а потом, через несколько дней, когда улягутся страсти, и Колян за ним.
– Надо проверить на вокзале, не поездом ли он слинял? – повернулся капитан к старлею. Или…
– А у Упыря машина была? Может, он на машине уехал? – повернулся капитан к женщине.
– Зачем? – удивилась та. – У него же катер какой!.. Целая малогабаритная квартира. Он же в свой катер был влюблен, как не знаю в кого. Он же на катере и спал, и дневал. У него там и душ был, и грядки, что-то выращивал. Даже сейф был где-то спрятан в трюме, он там и держал все свои деньги.
Капитан вновь повернулся к старлею.
– А это мысль. Надо поискать катер. Если что, объявим в розыск.
Он вновь повернулся к Кобыле.
– Ладно, одевайся. Поедем в отделение.
– Я же сказала, что ничего больше не знаю! – закричала Кобыла. – Ты не имеешь права арестовывать честную женщину! Слышишь, не имеешь права!
Вдруг лицо ее испуганно вытянулось, отчего и впрямь стало походить на лошадиную морду. Она смотрела поверх их голов в сторону двери. Но тут же догадка осветила ее лицо, и она радостно воскликнула:
– Геннадий Иванович! Объясните им, что я ничего не знаю. Я Упыря уже два дня не видела. Как и говорила, вчера утром уехал, и все. Объясните им.
Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов одновременно оглянулись. В дверях, еще не успев выпрямить шею, согнутую из-за низкой для него притолоки, стоял Крокодил. То бишь Геннадий Иванович, правая рука Барона, человек-тень, незаметный, бледный и опасный. И странно спокойное, даже чуть печальное лицо его было страшно похоже лошадиными чертами на испуганную Кобылью физиономию.
Он был в накинутом на плечи, насквозь промокшем длинном плаще, а из-под полы целил в работников милиции длиннющим глушителем, навернутым на ствол короткого автомата.
– Сидите, сидите, – спокойным глуховатым голосом посоветовал Крокодил офицерам. – Главное, автоматы на пол. И спокойно, спокойно.
Не переставая целиться точнехонько в обоих ментов, он как-то мягко обтекал их по кругу. Обошел стол и остановился рядом с Кобылой.
– Автоматы! Ну же!.. Медленно, медленно на пол.
Вот и прекрасно, – похвалил он их.
– Что они тут спрашивали? – мягко поинтересовался он у женщины.
– То же, что и вы вчера. Об Упыре.
– Вы что-нибудь рассказали?
– Они пригрозили найти у меня наркотики. Тогда мне точно была бы крышка.
– Вы что-нибудь рассказали? – повторил он без нажима, даже еще более мягко.
– Не больше, чем вам. Я же ничего не знаю.
– Ну ладно, это уже не имеет никакого значения.
Он повернулся к капитану Сапожкову и старшему лейтенанту Орлову.
– Вы как из ресторана "Альбатрос" уехали, так Аркадий нам сразу и позвонил. Видите, немного не успел. Ну ничего. Это уже не имеет никакого значения.
Он вдруг быстро протянул руку с автоматом в сторону, приставил дуло глушителя к виску Кобылы и нажал на спусковой крючок. Раздалось два тихих хлопка, и голова женщины взорвалась, забрызгав все позади себя кровью и мозгами. Ее отбросило вслед за выбитой плотью, и, рухнув на пол, она еще несколько секунд быстро-быстро подергивала ступнями.., и замерла.
Старший лейтенант Орлов завороженно наблюдал весь этот ужас, одновременно очень медленно нагибаясь за "Калашниковым".
– Не советую, – покачал головой Крокодил. – Насчет вас у меня не было никаких указаний. Вам, кстати, надлежит сейчас же явиться с докладом к полковнику Сидоренко Павлу Ивановичу. Он вас ждет. Так что успокойтесь.
Вдруг он удивленно повел лицом в сторону двери.
Старший лейтенант Орлов оглянулся. В дверях стояла Мэри и с ужасом смотрела на труп у стены. Она медленно подняла кисть ко рту и прикусила тыльную сторону ладони. Выражение лица у Крокодила впервые стало озабоченным. Но тут же прояснилось. Старший лейтенант дотянулся-таки до автомата на полу. От Крокодила этот его маневр не ускользнул.
– Не советую, – повторил он. – Насчет девушки я тоже не имею никаких указаний. Если она будет молчать, указаний и не последует. Думаю, она будет молчать, правда ведь?
Мэри медленно кивнула. Старлей все еще держал руку на автомате, лежащем на полу.
– Капитан! Успокойте вашего напарника. Все кончилось, я ухожу. А вам советую, – обратился он к старшему лейтенанту Орлову, – раз уж вы так неприкрыто дорожите своей знакомой, увозите ее отсюда и где-нибудь спрячьте до поры до времени. Мало ли какое завтра может последовать указание.
Говоря это, он уже плавно и мягко как бы перетек к двери. Мэри в ужасе отшатнулась, когда он приблизился к дверному проему.
– И последнее, – донесся от входа его равнодушный негромкий голос, – когда будете докладывать полковнику Сидоренко, передайте мои слова, что Кобылу скорее всего убил Упырь. Может быть, Семенов Владимир или Костомаров Вадим. Им уже все равно.
Хлопнула входная дверь, и все смолкло. Сквозь шелест почти прекратившегося дождя с улицы донесся шум отъезжающей машины. Мэри (кожа тыльной стороны ладони закушена зубами) скользила по стене на пол, словно бы ее не держали ноги. Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов обменялись взглядами. Потом старлей выпрямил затекшую спину и поднял наконец автомат. Капитан тоже взял в руки "Калашников". Липко, с мерным интервалом что-то срывалось и капало на пол. И кисло, удушливо пахло…
Глава 13
НЕПРИЯТНОСТИ ТОЛЬКО НАЧИНАЮТСЯ
Оптимизм капитана Сапожкова был стержнем, на котором держалась его добродушная уверенность в преходящести зла. А может, основой служила сама его хорошо слепленная фактура: дородность, красноликость и жизнелюбие. Именно он сориентировался первым, мгновенно нашел в буфете покойницы бутылку (хорошего) коньяка, открыл, налил в выставленный в буфете хрустальный бокал изрядную порцию и заставил выпить впавшую в транс девушку. Ему пришлось несколько раз мягко постучать, если не отеческой, то братской ладонью по ее застывшему личику, добиться проблеска разума в отрешенных до сего момента очах и разом вылить вино в раскрывшийся – возможно, для крика – рот.