Сойер Мерил. Никому не доверяй

   – Хорошо. Я встречусь с вами обоими позднее, когда проверю все это.
   Шериф Уэсткотт приподнялся, и это означало, что беседа закончена.
   Эллиот и Броуди вышли из конторы шерифа вдвоем. Как только они оказались за воротами, Эллиот сказал:
   – Я не пытался убить тебя.
   Броуди мрачно посмотрел на него:
   – Сначала я думал, что это сделал именно ты. Но Тори переубедила меня.
   – Тори? – Эллиот не мог произносить ее имя без того, чтобы оно острой болью не отдалось в сердце.
   – Да. Я спросил себя, кому выгодна моя смерть, и ты оказался единственным, кого я смог назвать. Затем Тори сказала мне, что ты никогда никому не давал «Порше», и все считали, что ты предложишь мне какую-нибудь другую машину. А значит, тот, кто устроил аварию, желал именно твоей смерти.
   – У тебя есть время, чтобы пойти куда-нибудь поговорить?

22

   Броуди вынужден был признать, что чувствует себя несколько смущенным, следуя по дороге за Эллиотом, который вел «Ягуар» отца. Сам Броуди сидел за рулем черного «Порше», который взял в аренду. Он не мог заставить себя не думать, что за рулем разбитого «Порше» должен был сидеть Эллиот, который сейчас лежал бы в груде искореженного металла.
   – О, дьявол! И как я мог вляпаться во все это дерьмо?! – произнес он вслух.
   Он большую часть дня провел, кружа на автомобиле по улицам Нала и размышляя над всей ситуацией. В конце концов он пришел к выводу, что напрасно обвинил в аварии своего брата. Тори права: именно Эллиот мог быть планируемой жертвой.
   За время службы в спецназе Броуди научился доверять своему инстинкту, но в этой ситуации действовали силы, которых он не понимал. Все страшно запуталось, за всю свою проклятую жизнь он никогда не был так дезориентирован. Броуди всегда относил себя к людям, которые знают, чего они хотят и как этого добиться, но сейчас он сильно разочаровался в своих умственных способностях. Более того, он даже не мог понять, что в действительности чувствует – к Тори, к своему брату, к «Хоукс лэндинг»…
   Броуди вынужден был признаться себе, что Виноградная долина с ее покатыми холмами, окрашенными в осенние цвета, нравится ему. В юности он без конца переезжал из одного города в другой, ему попадались красивые места, но они никогда не трогали его душу так, как этот край.
   Может быть, все дело в том, что когда-то его предки пришли сюда и работали не покладая рук, чтобы отвоевать себе место у природы? Впервые в жизни он вдруг осознал, откуда он родом и где ему комфортно на этой земле. В последние дни он многое узнал о своих корнях, которые раньше для него были скрыты мглой неизвестности. Когда-то в детстве он провел множество бессонных ночей, размышляя об этом, а потом убедил себя, что это не имеет для него ни малейшего значения. Однако человек, наверное, не может жить без корней. Теперь для него многое прояснилось, но все-таки кое-что по-прежнему оставалось загадкой…
   – Почему мы с Эллиотом росли порознь? – прошептал он сам себе. – Кто-нибудь здесь наверняка знает правду. И я жизнь положу, чтобы тоже узнать ее!
   Броуди увидел, что Эллиот заезжает на паркинг «Пино блан», и повернул следом. Передавая «Порше» юному служащему стоянки, он усмехнулся: парень смотрел на них с Эллиотом, выпучив глаза.
   – Мы могли бы поговорить здесь, – сказал Эллиот. – Потом подъедет Рейчел: мы собирались поужинать вместе. Ты не хочешь присоединиться к нам?
   – Извини, у меня есть кое-какие планы на этот вечер, но я с удовольствием выпью с тобой по коктейлю.
   На самом деле Броуди был абсолютно свободен, но он не испытывал ни малейшего желания ужинать с Рейчел Риттво. Он точно не знал почему, но эта активная молодая особа вызывала в нем смутные подозрения.
   Поднимаясь вслед за Эллиотом по ступенькам крыльца, Броуди удивлялся про себя, почему его брат пригласил в ресторан Рейчел, а не Тори. В конце концов, несмотря ни на что, она продолжала носить его обручальное кольцо. Конечно, они могли и поссориться: Эллиот, несомненно, был оскорблен. Но, как известно, «милые бранятся – только тешатся».
   Мэтр сразу узнал Эллиота и немедленно провел их через уютное бистро с плюшевыми банкетками и деревянной отделкой во дворик, где на отгороженной каменной стеной террасе горел камин. Заказав для обоих по «Ройал Локнэир» со льдом, Эллиот обратился к Броуди:
   – А теперь давай кое-что обсудим. Да, кстати, я бы хотел, чтобы завтра ты поехал со мной на дегоржацию вина.
   – Хорошо, – легко согласился Броуди, даже не поинтересовавшись, что это такое. – Но сначала нам действительно надо обсудить эту аварию.
   Эллиот откинулся на стуле, глядя на тлеющее в камине полено. Когда он поднял глаза, в них читалась тревога. «Да, – подумал Броуди, – его не научили скрывать своих чувств». Сам он умел это делать еще до того, как попал в спецназ. И первые уроки ему преподала мать. Она крайне редко показывала свои чувства – кроме, пожалуй, беспокойства. Линда Хоук обладала удивительным свойством: она никогда не смеялась и не плакала. В этой жизни ее занимала единственная вещь – зарабатывание денег. «А ведь это ненормально», – подумал Броуди с опозданием.
   Он подождал, пока уйдет официант, поставивший перед ними по стакану с чистым виски, и спросил:
   – Зачем, по-твоему, мне нужно было инсценировать автомобильную аварию?
   – Теперь я понимаю, что это глупо… Но сначала я подумал, что ты просто хотел разбить мой «Порше».
   – А зачем мне его разбивать? – нахмурился Броуди.
   Эллиот сделал приличный глоток виски.
   – Я имею много больше, чем заслужил.
   – Ты думаешь, что я тебе завидую? Но у тебя нет ничего, что я хотел бы иметь. – Не успел он произнести эти слова, как понял, что это совершенно не так.
   Эллиот, прищурившись, посмотрел на него.
   – А как насчет Тори?
   При этих словах Броуди весь подобрался, затем напомнил себе, что он виноват перед Эллиотом. Он ненавидел демонстрировать свои эмоции, но сейчас у него не было выбора.
   – Не обвиняй Тори, – сказал он. – На самом деле между нами не было ничего серьезного.
   – Ничего?
   – А что значит один поцелуй?
   – Это зависит от обстоятельств. – Эллиот поболтал виски в своем стакане, и лед зазвенел, словно их натянутые нервы. – А чья это была инициатива?
   Броуди не мог допустить, чтобы у Тори были из-за него какие-нибудь неприятности. Да, она сама поцеловала его, ну и что? Если бы он не приехал к ней после аварии, ничего бы не случилось.
   – Моя, – спокойно ответил он.
   – Неужели? И как же это произошло?
   – Мне не стоило приходить в их дом. Но я чуть не погиб, и мне хотелось с кем-нибудь поговорить об этом. Я ведь думал, что все это устроил ты…
   – Я могу понять, почему ты пришел к такому выводу. Но уверяю тебя: я не портил свой автомобиль.
   Броуди медленно кивнул. Он пришел к такому же выводу.
   – Да, теперь я и сам это знаю. Может быть, кто-нибудь просто хочет, чтобы мы вцепились друг другу в глотки? Тебе не приходила в голову такая мысль?
   Эллиот некоторое время молчал, мрачно глядя перед собой.
   – Да. Я думал об этом сегодня, – сказал он наконец. – После того, как Тори вернула мне обручальное кольцо.
   – Вернула?! – Броуди сделал большой глоток виски, пытаясь скрыть охватившее его волнение. – Ты серьезно? Но она защищала тебя, как львица своего детеныша, когда я пытался доказать, что ты являешься виновником аварии.
   – Тори слишком хорошо знает меня, чтобы поверить, что я могу убить кого-нибудь. Но она не хочет выходить за меня замуж.
   – Извини. Надеюсь, не я стал причиной этого. – Броуди был абсолютно искренен, хотя в это было трудно поверить.
   – Тори, оказывается, еще раньше собиралась вернуть мне кольцо. Но когда мой отец умер, она решила отложить этот разговор на более позднее время. Так что ты ни в чем не виноват. – Эллиот пожал плечами: – Что поделаешь? Не сложилось…
   Броуди почувствовал несказанное облегчение, хотя все равно не мог избавиться от ощущения, что его присутствие имело какое-то отношение к разрыву их помолвки.
   – Я не хотел стать причиной неприятностей, но мне кажется, что все здесь крутится вокруг завещания, – сказал он, твердо решив сменить тему разговора. – Ты знаешь, что произойдет, если мы с тобой оба умрем прежде, чем завещание будет официально утверждено?
   – Рейчел сказала мне, что в таком случае «Хоукс лэндинг» будет разделена между Джиной Бардзини, семейством Риттво и Альдо.
   – Рейчел? А откуда она знает?
   – Понятия не имею. Надо будет у нее спросить.
   Броуди немного подумал.
   – У Рейчел ведь, кажется, есть два брата? Я встречал их, но, должен признаться, забыл их имена. У тебя столько двоюродных и троюродных братьев…
   – У нас, — поправил Эллиот. – Ты являешься частью семьи, нравится тебе это или нет. Мы связаны родственными узами с половиной семей в долине. Это уходит корнями к нашим прапрадедушкам, когда у итальянцев было принято иметь большие семьи с множеством детей. Когда они женились или выходили замуж, новые родственники становились частью семьи.
   – Понимаю, – сказал Броуди, хотя на самом деле ничего не понимал: вся его семья состояла из него самого и матери. – А почему из всех этих родственников именно Риттво стали наследниками? У них что, есть какие-то особенные заслуги?
   – Я задавал себе этот вопрос, но у меня нет на него ответа. Отец никогда не любил Рейчел и никогда особенно не отличал ни ее отца, ни ее братьев Эдди и Сэма.
   – Какого сорта вино они производят?
   – Риттво только выращивают виноград и продают его на свободном рынке. В этом нет ничего необычного. Почти половина виноградарей в долине продают виноград и не производят вино.
   Броуди некоторое время о чем-то мрачно размышлял, потом спросил:
   – Могли ли Риттво узнать каким-то путем содержание завещания?
   – Это возможно. Кто-нибудь в конторе Фреда мог допустить утечку информации. Его секретарь, помощник или один из клерков. Кто знает? Но по закону сразу после того, как они зарегистрировали завещание, любой человек может пойти в суд и потребовать дать ему возможность ознакомиться с ним.
   – Мы можем проверить, обращался ли кто-нибудь с таким требованием? – спросил Броуди.
   В этот момент он заметил в конце дворика Рейчел в темно-зеленом облегающем платье. Она стояла и теребила свои длинные темные волосы, осматриваясь вокруг в поисках Эллиота. Когда она увидела Броуди, улыбка исчезла с ее лица.
   – Мне кажется, у Рейчел серьезные намерения в отношении тебя, – заметил Броуди.
   – Да нет! Мы близкие друзья с детства. Только и всего.
   Броуди допил свой виски – ему не хотелось оставаться в компании Рейчел ни минуты.
   – Ну что ж, мне надо идти. Я заеду к тебе завтра.
 
   Тори обычно очень быстро зарисовывала все идеи, которые ей приходили в голову, и легко отбрасывала незаконченные наброски, зная, что сможет завершить их позднее.
   Освободившись от своих житейских проблем, она вновь ощутила прилив творческих сил, и в голове стали появляться интересные замыслы. Сказать о своем решении Эллиоту было непросто, но она знала, что это необходимо сделать, и как можно скорее. Теперь все было позади, и Тори чувствовала необычайную легкость и свободу.
   – Чудненько! – сказала она пустому кабинету.
   Очередная идея получала графическое воплощение под ее карандашом с необычайной скоростью. Она так была поглощена работой, что не сразу услышала настойчивый стук в дверь. Было уже девять вечера. Кто же это может прийти к ней в кабинет в столь поздний час?
   Обычно она без опаски пересекала в вечерние часы темный офис, если надо было подойти к входной двери. Но в последнее время произошло столько разных мрачных и трагических событий, что это не могло не отразиться на ее нервах.
   – Кто там? – спросила она чуть дрогнувшим голосом.
   – Это Броуди и Пини. Позволь нам войти.
   Тори распахнула дверь и не смогла сдержать улыбки. Броуди стоял, освещенный уличным фонарем, а Пини крутился у его ног.
   – Что это вы здесь делаете? – спросила она и отошла в сторону, давая им возможность войти.
   – Твой отец сказал, что ты работаешь допоздна. Я подумал, что могу зайти и спросить, не согласишься ли ты поужинать со мной.
   Тори просто не знала, что сказать. Может, лучше сразу сообщить, что она вернула Эллиоту кольцо? Но тут Тори вдруг поняла, что он уже все знает.
   – Отец рассказал тебе про… про нас с Эллиотом?
   – Нет, мне сказал сам Эллиот. Мы с ним выпили по стаканчику виски, и он рассказал, что ты вернула ему обручальное кольцо.
   – Мне следовало сделать это раньше. Он хороший парень. Нечестно было столько времени обманывать его.
   Броуди выглядел растерянным. Откашлявшись, он посмотрел куда-то ей за спину, в темный коридор офиса.
   – А чем ты занимаешься, вообще-то?
   – Если хочешь, пойдем, я тебе покажу. Я – дизайнер. Придумываю и оформляю все, что угодно, – от ресторанных меню до логотипов винодельческих фирм. – Она провела его в свою мастерскую и остановилась перед столом, на котором были свалены зарисовки. – Это наброски логотипа, который я сейчас разрабатываю для одного из клиентов.
   – Можно посмотреть?
   – Конечно. Но учти: это только наброски. Потом я выберу из них два-три стоящих и сделаю их в цвете, чтобы представить заказчику.
   Броуди один за другим брал рисунки и внимательно изучал их.
   – По-моему, ты очень способная.
   По тону, которым он это сказал, Тори поняла, что у него нет привычки раздавать комплименты направо и налево.
   – Спасибо. Конкуренция в этом бизнесе весьма жесткая. Мне каждый раз надо предлагать что-нибудь уникальное – и понятное.
   – Я думаю, у тебя неплохо получается.
   Теперь Броуди смотрел на нее и при этом излучал такую силу и энергию, что просто притягивал ее к себе. Как загипнотизированный змеей кролик, она не могла шелохнуться, не то чтобы говорить.
   – Ну как, ты согласна пойти куда-нибудь поужинать? В какое-нибудь место, где достаточно светло – чтобы я побоялся поцеловать тебя на глазах у целого стада наблюдателей.
   Тори открыла было рот, чтобы сказать ему, что ей надо работать, но, взглянув на него, поняла, что не в силах сопротивляться.

23

   В ресторане «Тра винья» было полным-полно посетителей, но Тори хорошо знала его владельца.
   – Я оформляла для него меню, – шепотом пояснила она Броуди, когда метрдотель вел их к одному из лучших столиков. – «Тра винья» в переводе с итальянского означает «среди вин». Раньше на обложке меню была изображена простенькая лоза, а я придумала другой ход: будто бы кто-то подсматривает за укрывшейся в винограднике молодой романтической парочкой.
   Броуди разглядывал обложку меню, которое перед ними только что положил официант – вместе с картой вин размером с энциклопедию.
   – У тебя великолепно получилось, – похвалил он.
   – Тут все дело в цвете. Именно он – ключ успеха. Те наброски, которые ты видел, приобретут объем только после того, как будут выполнены в цвете.
   – Что будете пить? – вежливо поинтересовался официант, терпеливо стоящий сбоку от Броуди. Броуди взглянул на Тори:
   – В этом ты у нас эксперт. На чем остановишь свой выбор?
   – Бокал блан-де-блан от «Хоукс лэндинг».
   – А я пока воздержусь, – сказал Броуди официанту и, переведя взгляд на Тори, пояснил: – Мы с Эллиотом уже успели осушить по большому графину.
   – И о чем же у вас был разговор? – спросила Тори, когда официант, приняв заказ, величественно удалился.
   – Помимо тебя? – Броуди попытался перевести все в шутку, но Тори в данный момент не была настроена шутить и отмахнулась от него. Броуди заметил, что на руке ее больше не переливается внушительный бриллиант, означавший, что она помолвлена. – Мы размышляли над тем, кому было выгодно, чтобы один из нас погиб, – сказал он.
   – И к какому выводу вы пришли?
   – Очевидно, что мотивом тут послужили корыстные соображения. Эллиот клянется, что он не пытался убить меня.
   – Ты ему веришь?
   – Да, – без промедления ответил Броуди. – Я полагаю, кому-то хотелось, чтобы все выглядело именно так: один брат покушается на жизнь другого. Даже если бы я остался жив – как, собственно, и произошло, – Эллиота обвинили бы в попытке убийства, и это развело бы нас с ним раз и навсегда.
   – И кому же это было выгодно? – осведомилась Тори как раз в тот момент, когда официант поставил перед ней бокал вина.
   – Представь себе, многим. Если бы погибли мы оба, «Хоукс лэндинг» была бы поделена между семьей Риттво, Джиной Бардзини и Альдо Абруццо.
   – Но при чем тут Риттво? Бессмыслица какая-то! Никто из них, кроме Рейчел, никогда не имел отношения к винодельческому бизнесу.
   – То же самое говорит и Эллиот. Вот мы и хотим выяснить, не приходил ли кто-нибудь из этой семьи в суд, чтобы ознакомиться с завещанием после того, как адвокат обнародовал его.
   Тори прикрыла глаза, и на ее щеки легла тень от длинных ресниц. Это движение было непроизвольным, но выглядело весьма обольстительным. Впрочем, Броуди в этой женщине казалось обольстительным буквально все.
   – То есть, узнав, кто знакомился с завещанием, вы сумеете вычислить того, кто организовал аварию, кто стоял за всем этим? – уточнила Тори.
   – Ну, это было бы слишком просто… Но что-нибудь может проясниться. – Броуди так пристально смотрел на Тори, что не замечал официанта, который уже давно стоял неподалеку и переминался с ноги на ногу. – Ах, да… Что тут есть хорошего? – спросил он у своей спутницы.
   – Ну-у… Здешний шеф-повар, Майкл Чиарелло, настоящий маг и волшебник. Каждый день он готовит одно из своих знаменитых фирменных блюд. Что бы это ни было, оно нам непременно понравится.
   Броуди сделал заказ, а затем снова стал наблюдать, как Тори маленькими глотками пьет искрящееся вино из высокого и тонкого, словно флейта, бокала.
   – Что касается семейства Риттво, то Рейчел, по-моему, имеет на Эллиота виды, – заметил он. – Тебе не кажется?
   – Да. Она влюблена в него как кошка! – Тори поболтала шампанское в бокале. – Рейчел готова была целовать землю от счастья, когда узнала, что я вернула ему обручальное кольцо.
   – Они с Эллиотом сегодня вечером ужинают в «Пино блан», и он пригласил меня присоединиться к ним.
   – Почему же ты этого не сделал?
   Броуди чуть не сказал: «Я хотел увидеть тебя», но затем решил, что этот правдивый ответ может ее спугнуть. А у них так хорошо все складывается.
   – Мне не нравится Рейчел. К тому же у меня есть кое-какие причины не доверять ей.
   Тори поставила свой бокал и наклонилась к нему с очень серьезным выражением лица.
   – Я недавно вспоминала один случай. Это произошло в минувшее Рождество. Каждый год в «Хоукс лэндинг» устраивают праздник для рабочих и их семей. Там был и сын Альдо – Алекс. Ты, наверное, видел его на похоронах.
   – Не помню. Там было так много народа…
   – Ну, Алекса Абруццо ты не мог не заметить. Он очень высокий и чертовски красивый.
   – Я обычно обращаю внимание на женщин…
   Броуди надеялся, что она воспримет шутку, но Тори ее просто не заметила, рассказывая ему про ссору Алекса с Хоуками.
   – Подожди! Его отец наследует часть акций «Хоукс лэндинг». Если с одним из нас что-нибудь произойдет, его доля значительно увеличится. Могли он попытаться…
   – Алекс? Ни за что. Он сам очень успешно управляет винодельней.
   Броуди внимательно посмотрел на нее.
   – Но ты сказала, что в свое время Джан не дал Альдо возможности завести свое дело, и Алекс был зол на него.
   – Верно, но это произошло много лет назад. – Тори улыбнулась ему. – Знаешь, Алекс мне чем-то напоминает тебя. Он тоже не из тех парней, которые садятся за руль, не научившись как следует водить машину.
   Броуди пропустил двусмысленный комплимент мимо ушей, отметив про себя, что следует поинтересоваться Алексом Абруццо.
   – Так что случилось на праздновании Рождества?
   – Я случайно застала Рейчел и Алекса… в весьма недвусмысленном положении. Полагаю, что они находятся в связи.
   – Неужели? – Броуди старался проанализировать все полученные данные и решить, имеют ли они отношение к смерти его отца или автомобильной аварии с ним. – Ты уверена?
   – Я спрашивала об этом Эллиота. Он заявил, что Рейчел ничего не интересует, кроме работы. Он утверждал, что у нее нет постоянного парня, иначе бы он знал.
   – Я бы на его месте не был таким самоуверенным. Она слишком хитрая штучка.
   Официант принес заказ: крабы в апельсиновом соусе. Броуди принялся за еду, и она оказалась такой вкусной, что он на время забыл обо всем.
   – Броуди, расскажи мне о твоей матери, – услышал он вопрос Тори и едва не поперхнулся.
   Черт побери, это начинало походить на какое-то испытание! Если он не расскажет ей о своей личной жизни, то в ответ не услышит ничего личного и от нее. А значит, никогда не сблизится с ней. Решить бы еще, нужно ли ему это?..
   Ладно, пусть будет так. В конце концов, кто смог бы устоять перед высокой грудью Тори, вздымающейся под легкой тканью платья при каждом вдохе, перед влекущим блеском ее глаз? Не он – уж точно.
   – Мама была… разной. Она много работала – в основном официанткой. И, кажется, много страдала. – На минуту он вдруг вспомнил ее очень ярко, но тут же вернулся мыслями к Тори. – Возможно, она была на грани паранойи. Если она замечала, что кто-то посмотрел на нее дважды, – мы сразу переезжали в другое место.
   – А может быть, она скрывалась от кого-нибудь?
   Броуди покачал головой:
   – Я никогда не замечал ничего подобного и считал, что у моей матери просто слишком богатое воображение. А теперь я не знаю.
   – А не могла твоя мать опасаться, что Джан Хоук найдет ее и отнимет тебя?
   – Это, конечно, возможно. Но мне кажется, что Джан и так постоянно знал, где мы находились.
   – Почему ты так думаешь?
   – Он знал, где найти меня, когда ему это понадобилось. – Броуди отставил тарелку. – Вопрос в другом: зачем я вообще ему понадобился? Я думаю, ответ содержится в приписке, которую он сделал своей рукой в конце письма. Я тебе говорил о ней, если помнишь. Эта приписка – ключ ко всему.
   Последние слова отца эхом звучали в его голове. «Никому не верь». Он чувствовал, что ему хочется верить этой женщине, но он не знал, может ли.
 
   – Ты хорошо выглядишь, – сказал Эллиот Рейчел.
   – Спасибо! – Она кивнула и села напротив.
   Рейчел очень хотелось спросить, почему с ним был Броуди, но она решила, что не стоит.
   Пока она заказывала выпивку, Эллиот потягивал свое виски, внимательно разглядывая ее.
   – Рейчел, откуда ты узнала условия завещания? – спросил он наконец.
   – Условия? – Она часто заморгала, как будто пытаясь припомнить. – А, мне рассказал отец.
   – А он откуда узнал?
   – Наверное, Джан сказал ему. – Она взяла бокал пино нуар, который ей протянул официант. – Думаю, что так он и узнал. А что, это важно?
   Эллиот покачал головой, но не купился на ее простодушие. Джан не мог много говорить с тех пор, как его разбил паралич. И уж тем более трудно было себе представить, чтобы Джан рассказывал о сложных условиях завещания Доминику – родственнику, которого он и видел-то весьма редко.
   Эллиот дружил с Рейчел с самых далеких детских лет и любил ее больше, чем кого-либо из своей огромной семьи. Но это чувство не распространялось на ее братьев и отца. Он никогда в жизни им не доверял.
   Дождавшись, когда им принесли кофе, Эллиот решил, что пора приступить к вопросу, который весьма тревожил его. После смерти отца Рейчел стала излишне требовательной и назойливой. Он считал, что необходимо установить определенные границы их отношений, пока не стало слишком поздно и ситуация не усложнилась до неразрешимой.
   Реакция Броуди на приход Рейчел заставила Эллиота подумать, что его брат не слишком любит кузину. Но Броуди просто пока не знает, какой она незаменимый человек и как хорошо им будет работать всем вместе.
   – Броуди приедет завтра утром посмотреть на дегоржирование вина, – начал Эллиот.
   – Зачем?
   – Он получил в наследство большую часть винодельческого хозяйства. Ему надо хотя бы немного представлять, как производится вино.
   – Я думала, что он собирается отдать тебе свою долю. – Она резким движением головы отбросила волосы назад.
   – После аварии мы не обсуждали эту тему. Я не знаю нынешних планов Броуди, но не исключаю, что он может остаться.
   Рейчел наклонилась к нему, открыто демонстрируя свои груди.
   – В таком случае, я думаю, вот что нам надо сделать…
   – Нам? – спросил Эллиот резче, чем собирался. Он постарался смягчить свой голос улыбкой. – Я не думаю, что тебе следует лезть во все это. Мы с Броуди унаследовали практически все хозяйство. У Альдо и Джины лишь маленькие части. И, значит, нам с Броуди решать, как вести дела.
   Рейчел села прямо, ее ноздри раздувались от гнева.
   – А для чего тогда нужна я?
   Это был законный вопрос. Рейчел работала с ним столько лет, что невозможно было представить ведение дел без нее – особенно сейчас, когда умер отец.
   – А чем бы ты хотела заниматься?
   – Мне казалось, что мы партнеры! Дорогой мой, вот увидишь: как только мы избавимся от Броуди, все будет в порядке.
   «Избавимся от Броуди». Эти слова отдались эхом в его голове. Но не могла же она?..
   – Послушай, Рейчел, ты имеешь какое-нибудь отношение к аварии?
   – Что? – Она возмущенно перебросила копну густых волос с одного плеча на другое. – Да как тебе могло такое в голову прийти?