Страница:
Тори не удержалась, чтобы не добавить:
– Все считали, что Джанкарло слишком скупой, чтобы тратить деньги на охрану.
Броуди быстро взглянул на нее и снова обратился к Марии:
– Что вы предприняли, когда обнаружили тело? Мария на секунду закрыла глаза.
– Джан лежал на дне бассейна, и было ясно, что он мертв. Я побежала за Альдо, и мы вдвоем вытащили тело на берег.
– Если вы были уверены в том, что он мертв, почему вы не оставили его в бассейне до приезда полиции?
Мария изумленно воззрилась на Броуди. Видимо, ее поразил скрытый намек, содержавшийся в его вопросе.
– А вдруг его все-таки можно было спасти? Мы не могли ждать двадцать минут до приезда шерифа!
9
10
– Все считали, что Джанкарло слишком скупой, чтобы тратить деньги на охрану.
Броуди быстро взглянул на нее и снова обратился к Марии:
– Что вы предприняли, когда обнаружили тело? Мария на секунду закрыла глаза.
– Джан лежал на дне бассейна, и было ясно, что он мертв. Я побежала за Альдо, и мы вдвоем вытащили тело на берег.
– Если вы были уверены в том, что он мертв, почему вы не оставили его в бассейне до приезда полиции?
Мария изумленно воззрилась на Броуди. Видимо, ее поразил скрытый намек, содержавшийся в его вопросе.
– А вдруг его все-таки можно было спасти? Мы не могли ждать двадцать минут до приезда шерифа!
9
– Я все-таки не понимаю, зачем Джина Бардзини солгала нам, сказав, что отец и мать были женаты, – недоуменно произнес Броуди, когда они с Тори покинули кухонное царство.
– А может, и не солгала? Может, Мария просто об этом не знает – или не хочет говорить?
– Ну, это вряд ли. Мария произвела на меня впечатление прямого и искреннего человека.
С этим Тори не могла спорить. Если Джина всегда казалась ей настоящей змеей, то Мария, наоборот, порядочной и честной женщиной. Возможно, домоправительница заблуждалась, но говорить заведомую неправду она не могла.
Они шли по длинному коридору, направляясь к залу приемов. Броуди задал Марии еще несколько вопросов относительно смерти Джана Хоука, но ей было нечего добавить к тому, что она им уже рассказала.
– Кстати, вы разговаривали с Фредом Уикерсоном, семейным адвокатом Хоуков? – поинтересовалась Тори. – Уж он-то наверняка знает всю правду относительно ваших родителей.
Броуди отрицательно мотнул головой:
– Мы с Эллиотом собирались, но пока не успели.
– Тогда давайте его поищем. Я уверена, что Фред все еще находится здесь.
Они обнаружили адвоката возле фуршетного стола, где он деловито накладывал себе на тарелку куски ростбифа. Уикерсон сердечно приветствовал их, но Тори почувствовала, что за его радушной улыбкой скрывается некоторая растерянность. То ли адвокату не нравился Броуди, то ли он был встревожен тем, что теперь власть в семье перешла от покойного Джанкарло к его сыновьям. Во всяком случае, один из этих сыновей был для Уикерсона полнейшей загадкой, и он не знал, чего от него ждать.
Все трое отошли от стола и устроились в укромном уголке комнаты, подальше от остальных гостей. Фред говорил очень тихо, чтобы не быть услышанным никем из посторонних.
– Полагаю, вы хотите выяснить детали, связанные с причитающейся вам долей отцовского наследства? – негромко осведомился Фред, обращаясь к Броуди.
– Нет. Эллиот уже рассказал мне о наследстве. Меня интересует другое: состояли ли наши родители в браке?
– Что? – вырвалось у Фреда. Он даже не пытался скрыть своего изумления. – Ну конечно же, они были женаты!
– Вы принимали участие в их разводе?
– Нет, я стал адвокатом вашего отца, только когда Эллиоту исполнилось три года. Но я всегда считал, что он – законный сын Джанкарло, это казалось само собой разумеющимся… Впрочем, я никогда не занимался этим вопросом, и доказательств у меня нет.
– В канцелярии округа должны были сохраниться документы, – подсказала Тори.
– Вовсе необязательно. – Гостей в столовой стало еще больше, и теперь Фред Уикерсон почти шептал. – Они могли развестись в другом округе или даже в другом штате.
– Среди бумаг Джана вам не попадалось свидетельство о браке?
– Я видел лишь те бумаги, которые относятся к его бизнесу. Что касается личных документов, то Джан хранил их в сейфе, который находится в библиотеке.
В противоположном конце столовой стоял Эллиот в окружении группы людей, и они, судя по всему, нисколько не спешили расходиться по домам. Тут же была Рейчел, которая не сводила с него встревоженного взгляда. Тори знала, какую огромную помощь эта женщина оказывает Эллиоту в делах, но женская интуиция подсказывала ей, что интерес Рейчел к Эллиоту выходит далеко за пределы общего бизнеса. Они приходились друг другу дальними родственниками, и Джанкарло в свое время надеялся, что когда-нибудь они поженятся. Поэтому отец Эллиота был весьма недоволен, когда тот сделал предложение руки и сердца не Рейчел, а ей. Однако, поворчав, он все же принял выбор, сделанный сыном.
Тори тяжело вздохнула. У нее было бы гораздо меньше проблем, если бы Эллиот действительно женился на Рейчел… Как бы то ни было, она прекрасно знала, что саму ее Рейчел терпеть не может.
– Давайте посмотрим, не удастся ли нам найти Альдо Абруццо, – предложила Тори. – Он знал вашего отца лучше, чем кто-либо другой.
– Верная мысль! – поддержал ее Фред. – Но, в любом случае, дела это не меняет. Половина наследства все равно принадлежит вам, Броуди.
Они отошли от адвоката, и только тут до Тори дошло: тот так и не сообразил, зачем Броуди обратился к нему со всеми этими расспросами. Не то чтобы сама Тори видела этого загадочного человека насквозь, но она уже ясно поняла: деньги интересуют его в последнюю очередь, если вообще интересуют. Броуди и в самом деле хотел всего лишь узнать правду о своих родителях.
В этот момент он прервал ее размышления очередным вопросом:
– Почему Джан Хоук и этот Абруццо были так близки друг другу?
Однако прежде чем Тори успела ответить, к ним подошла Рейчел.
– И куда это вы двое направляетесь? – спросила она.
– Подышать воздухом, – ответил Броуди.
– Это правильно, – кивнула черноволосая женщина. – Здесь такая духота! Ну ладно, увидимся позже.
Когда они отошли на несколько шагов, Тори ответила на заданный ей вопрос:
– Мать Альдо работала здесь домоправительницей до Марии.
– Я знаю, – нетерпеливо буркнул Броуди, – вы мне уже об этом говорили. Она вырастила Джана точно так же, как Мария затем растила Эллиота. Но я все равно не понимаю, почему они так сблизились. Ведь у Джана и без того куча родственников.
– Это верно, – согласилась Тори, – но Джан был не из тех, кто легко сходится с людьми. Зато он с самого детства знал, что Альдо можно доверять и рассчитывать на него.
Тори заметила, что Броуди старательно избегает слов «мой отец», предпочитая называть его по имени. Он даже на словах пытался дистанцироваться от этой семьи…
Молодые люди шли по вымощенной плитками дорожке, которая вела к изрытому пещерами горному склону, где и располагалась святая святых «Хоукс лэндинг» – винодельня. В воздухе пахло осенью; Тори ежилась от вечерней прохлады и жалела, что не оделась потеплее.
– Альдо наш главный мастер-винодел.
– Я все время слышу этот титул, но не очень представляю себе, что он означает, – заметил Броуди.
– Видите ли, – принялась объяснять Тори, – делать игристое вино, которое в просторечье обычно называют шампанским, – это совсем не то, что делать обычное. На одной из стадий технологического процесса бутылки укладываются в горизонтальное положение на специальные подпорки, так, чтобы пробка находилась ниже донышка и возле нее скапливался осадок. Более того, ежедневно каждую бутылку нужно взять в руки, сильно взболтать и снова уложить, повернув при этом вокруг оси, но – буквально на одну десятую дюйма. Поверьте, это настоящее искусство.
– А разве эту операцию нельзя поручить каким-нибудь машинам?
– Можно, и многие поступают именно так. Например, у Корелли этим процессом управляют компьютеры. Но в «Хоукс лэндинг» всегда гордились тем, что здесь вино делается по старинным рецептам и технологиям – так, как это происходило сотню лет назад. Альдо – потомственный винодел. Этим искусством владел и его отец, а еще раньше – его дед. На нем лежит огромная ответственность: ведь именно он выбирает сорта винограда, из которого будет приготовлена та или иная марка игристого вина. Это очень почетная и уважаемая профессия.
– Выходит, Альдо был лучшим другом Джана… – задумчиво протянул Броуди и уточнил: – Лучшим или единственным?
Тори хотела было уклониться от ответа на этот вопрос, но, увидев в глазах Броуди уже знакомый ей огонек, решила, что незачем кривить душой. Он наверняка и сам уже во всем разобрался.
– Да, очевидно, единственным. Джан больше не был близок ни с кем. Он, по-моему, вообще не верил людям.
– Даже Эллиоту?
– Ну, сыну он, конечно, доверял, но до определенной степени. Он больше всего на свете дорожил своей властью и не стал бы делиться ею ни с кем.
– Если судить по вашим рассказам, получается, что он был настоящим монстром.
Тори не стала возражать. Она не знала ни одного человека, который любил Джанкарло Хоука – за исключением, разве что, Альдо. «Грустный итог долгой человеческой жизни», – подумалось ей.
Рейчел пришлось ждать довольно долго, пока Эллиот останется один. Толпа гостей постепенно редела, но человек двенадцать все еще слонялось по комнатам, не считая близких и дальних родственников. Этих насчитывалось раза в два больше. Эллиот выглядел усталым и осунувшимся.
– Как у вас складывается с Броуди? – осведомилась Рейчел, приблизившись к нему.
– Лучше, чем я ожидал. Он нормальный парень. – Рейчел протянула ему тарелку с закусками, но Эллиот отмахнулся. – Представь себе, он сказал, что не примет свою долю наследства!
– Что?! – вырвалось у Рейчел.
Этот возглас прозвучал так громко, что на них стали оборачиваться. Заметив это, она взяла себя в руки и спросила уже тише:
– Он что это, серьезно?
Эллиот поколебался.
– Так, по крайней мере, он говорит. Но я окончательно поверю этому лишь тогда, когда увижу его письменное заявление на этот счет.
– Броуди недавно разговаривал с Фредом. Неужели он сообщил ему, что хочет отказаться от наследства? Ни за что не поверю!
– Я только что видел, как Фред направился в библиотеку, – произнес Эллиот. – Давай спросим его самого.
Они нашли юриста в той самой библиотеке, где совсем недавно он собрал семью, чтобы сообщить им о завещании старого Хоука. Фред налил себе в кофе изрядную порцию бренди и теперь наслаждался им, сидя на диване.
– Ты уже пообщался с Броуди? – обратился к нему Эллиот.
– Он, наверное, спрашивал тебя, во сколько оценивается доставшаяся ему недвижимость? – выпалила следом за ним Рейчел, прежде чем Уикерсон успел ответить.
– Нет. – Фред сделал еще пару глотков, а затем поставил чашку на журнальный столик. – Броуди интересовало другое: состояли ли его родители в законном браке, и участвовал ли я в их бракоразводном процессе. Однако все это происходило еще до того, как я стал вести дела Джана. – Адвокат кивнул на картину, где была изображена сцена античной охоты. – Я посоветовал ему заглянуть в бумаги, которые хранятся в этом сейфе.
– А с какой стати он задавал такие вопросы?
Рейчел окончательно запуталась. Больше всего она ненавидела те моменты, когда кто-нибудь ставил ее в тупик. Если она понимала человека и знала, чего он добивается, ей было проще нажимать на нужные кнопки и манипулировать им по собственному усмотрению.
– У него возникли какие-то подозрения относительно замужества родителей. – Фред снова взял чашку со столика. – Что ж, он имеет право знать, состояли ли они в законном браке.
– А какая разница: состояли, не состояли?.. – недоуменно спросила Рейчел. – Ведь он же все равно является наследником!
– Да разницы-то, собственно, никакой. Я полагаю, Броуди просто хочет во что бы то ни стало раскрыть тайну.
Рейчел посмотрела на Эллиота, а затем снова перевела взгляд на Фреда.
– Какую еще тайну?
Юрист промолчал, а Эллиот негромко ответил:
– Почему наша мать взяла его, а меня оставила отцу.
– Может, было бы логичнее поставить вопрос иначе: почему ваш отец оставил тебя, а не Броуди?
Эллиот лишь пожал плечами, и Рейчел вдруг показалось, что он завидует брату – тому, что Броуди не пришлось расти, повинуясь железной воле Джана Хоука.
– Почему бы тебе не заглянуть в сейф? – предложила Рейчел. – Ты знаешь комбинацию замка?
– Да, отец заставил меня заучить ее наизусть еще много лет назад. Он говорил, что она понадобится мне после его смерти.
– Так, может, там какие-нибудь секретные документы или ценности! – воскликнула Рейчел, не в состоянии сдержать охватившее ее возбуждение. – Давайте же скорее посмотрим!
К ее великому разочарованию, в старинном сейфе, который был вмонтирован в стену позади картины, никаких сокровищ не оказалось. Там была лишь шкатулка с древними часами и запонками, которым по виду можно было дать лет сто, не меньше, а под шкатулкой находилась стопка бумаг. Это были документы, подтверждающие право владения землей, машинами, а также свидетельство о рождении Эллиота.
– Моя мать здесь значится как Линда Хоук, – задумчиво произнес он.
– А нет ли там свидетельства о браке или, наоборот, о разводе? – спросил Фред, подходя поближе.
– Нет, ничего такого.
– Может, они находятся в каком-нибудь другом месте? – предположила Рейчел.
– Если бы они хранились в письменном столе отца, я бы их давно нашел, – ответил Эллиот. – Не могу понять, для чего ему понадобилось их прятать!
– Что ж, возможно, подозрения Броуди не так уж безосновательны, – многозначительно проговорил Фред. – Не исключено, что ваши родители никогда и не были женаты.
– Но ты же сказал, что это все равно ничего не меняет!
Рейчел старалась говорить как можно более непринужденно, однако в конце фразы ее голос все равно невольно сорвался на визг. Так всегда случалось, когда она находилась в растерянности и не знала, что делать. Вот и сейчас она была буквально вне себя, поскольку никак не могла взять в толк, что происходит.
– Давайте спросим Броуди, что заставляет его думать, будто наши с ним родители не были женаты, – предложил Эллиот.
Именно этого момента Рейчел и дожидалась.
– Вряд ли нам удастся сейчас его найти. Они с Тори куда-то отправились. Впрочем, вернутся же они рано или поздно…
От внимания Эллиота не укрылось, как изменилась интонация Рейчел. Последние фразы были явно сказаны ею не без умысла. Он сказал себе, что не следует придавать этим словам слишком большого значения, – во всяком случае, не реагировать так, как это случилось с ним возле могилы отца, когда он увидел Тори и Броуди стоявших рядом на вершине пригорка. Для ревности нет никаких поводов: такой человек, как Броуди, Тори не нужен.
Эллиот неоднократно беседовал с Тори о ее первом замужестве. Тогда она вышла замуж за профессионального каскадера, которому собственное легкомыслие стоило жизни. Он погиб, пытаясь выполнить какой-то головоломный трюк, хотя его и предупреждали, что это слишком рискованно.
Во время этих разговоров Эллиот много раз слышал от Тори, что теперь ей хотелось бы видеть возле себя человека, который предпочитает размеренную и спокойную семейную жизнь, а не играет в кошки-мышки со смертью, наслаждаясь чувством опасности. Что же касается Броуди, то он как раз относится к числу таких сумасбродов: пока они ехали, брат рассказал Эллиоту кое-что о тех акциях, в которых ему приходилось принимать участие. Но самое поразительное – оказывается, Броуди был намерен вернуться к своей антитеррористической деятельности. Нет, подобный человек не сумеет завоевать сердце Тори.
Если только… Если только в ней не живет подсознательная тяга именно к таким людям – авантюристам, которые привыкли ходить по лезвию бритвы. Может быть, именно этим в свое время покорил ее сердце Коннор Андерсон и теперь то же самое манит Тори к Броуди?
Эллиот осознавал, что женская душа всегда оставалась для него непроницаемой тайной. Красивая внешность и высокое социальное положение, разумеется, притягивали к нему женщин, однако его опыт общения с ними был все же ограничен. Ведь сестер у него не было, а Мария хоть и растила его вместо матери, все же соблюдала известную дистанцию, ни на минуту не забывая о том, что она на самом деле служанка. И вот теперь ему даже не с кем было посоветоваться…
Последние несколько месяцев Эллиот пребывал в растерянности из-за того, что Тори то и дело откладывала дату их свадьбы. Сам он ни секунды не сомневался, что наконец-то встретил именно ту – единственную женщину, которая ему нужна. Эллиоту казалось, что и Тори чувствует то же самое, но по какой-то необъяснимой причине она продолжала тянуть, не решаясь на последний, самый главный шаг.
Эллиот уважал ее решение воздержаться от интимных отношений до того момента, как они станут мужем и женой. У него было слишком много женщин, отдававших себя в первый же день знакомства, поэтому он ценил консерватизм и чистоту Тори. Но только теперь он стал задумываться о том, что, в сущности, не знает истинных причин ее такого поведения. Что, если он просто создал в своем воображении некий образ идеальной жены и этот образ не имеет ничего общего с реальностью?..
Посреди этих раздумий Эллиот бросил взгляд на Рейчел. Она смотрела на него, словно в ожидании чего-то, и Эллиот внезапно разозлился. Теперь, после смерти Джана Хоука, Рейчел, похоже, не терпелось утвердить себя в качестве его партнера. Да, он действительно нуждается в ее помощи, но это не означает, что ему днем и ночью хочется видеть эту женщину возле себя!
В дверь дважды постучали, а затем, не дожидаясь ответа, в библиотеку просунул голову Лоренцо Бардзини. Его, по всей видимости, так и распирало от какой-то новости.
– Угадайте, кто к нам заявился! – воскликнул он. – Братья Корелли!
– О, черт!
Только этого сейчас не хватало Эллиоту – чтобы его главные конкуренты притащились сюда выражать свои соболезнования! Разумеется, этого визита можно было ожидать: пусть даже они враги, но в Виноградной долине существует определенный этикет, нарушать который не позволено никому. И все-таки ему меньше всего хотелось бы сейчас их видеть.
Размашистыми шагами Эллиот направился к двери.
– Мне нужно найти Броуди, – бросил он на ходу. – Корелли уже наверняка все знают про завещание, поэтому мы с ним должны выступать единым фронтом.
– Я пойду с тобой, – заявила Рейчел. – Я видела, куда они направились.
– А может, и не солгала? Может, Мария просто об этом не знает – или не хочет говорить?
– Ну, это вряд ли. Мария произвела на меня впечатление прямого и искреннего человека.
С этим Тори не могла спорить. Если Джина всегда казалась ей настоящей змеей, то Мария, наоборот, порядочной и честной женщиной. Возможно, домоправительница заблуждалась, но говорить заведомую неправду она не могла.
Они шли по длинному коридору, направляясь к залу приемов. Броуди задал Марии еще несколько вопросов относительно смерти Джана Хоука, но ей было нечего добавить к тому, что она им уже рассказала.
– Кстати, вы разговаривали с Фредом Уикерсоном, семейным адвокатом Хоуков? – поинтересовалась Тори. – Уж он-то наверняка знает всю правду относительно ваших родителей.
Броуди отрицательно мотнул головой:
– Мы с Эллиотом собирались, но пока не успели.
– Тогда давайте его поищем. Я уверена, что Фред все еще находится здесь.
Они обнаружили адвоката возле фуршетного стола, где он деловито накладывал себе на тарелку куски ростбифа. Уикерсон сердечно приветствовал их, но Тори почувствовала, что за его радушной улыбкой скрывается некоторая растерянность. То ли адвокату не нравился Броуди, то ли он был встревожен тем, что теперь власть в семье перешла от покойного Джанкарло к его сыновьям. Во всяком случае, один из этих сыновей был для Уикерсона полнейшей загадкой, и он не знал, чего от него ждать.
Все трое отошли от стола и устроились в укромном уголке комнаты, подальше от остальных гостей. Фред говорил очень тихо, чтобы не быть услышанным никем из посторонних.
– Полагаю, вы хотите выяснить детали, связанные с причитающейся вам долей отцовского наследства? – негромко осведомился Фред, обращаясь к Броуди.
– Нет. Эллиот уже рассказал мне о наследстве. Меня интересует другое: состояли ли наши родители в браке?
– Что? – вырвалось у Фреда. Он даже не пытался скрыть своего изумления. – Ну конечно же, они были женаты!
– Вы принимали участие в их разводе?
– Нет, я стал адвокатом вашего отца, только когда Эллиоту исполнилось три года. Но я всегда считал, что он – законный сын Джанкарло, это казалось само собой разумеющимся… Впрочем, я никогда не занимался этим вопросом, и доказательств у меня нет.
– В канцелярии округа должны были сохраниться документы, – подсказала Тори.
– Вовсе необязательно. – Гостей в столовой стало еще больше, и теперь Фред Уикерсон почти шептал. – Они могли развестись в другом округе или даже в другом штате.
– Среди бумаг Джана вам не попадалось свидетельство о браке?
– Я видел лишь те бумаги, которые относятся к его бизнесу. Что касается личных документов, то Джан хранил их в сейфе, который находится в библиотеке.
В противоположном конце столовой стоял Эллиот в окружении группы людей, и они, судя по всему, нисколько не спешили расходиться по домам. Тут же была Рейчел, которая не сводила с него встревоженного взгляда. Тори знала, какую огромную помощь эта женщина оказывает Эллиоту в делах, но женская интуиция подсказывала ей, что интерес Рейчел к Эллиоту выходит далеко за пределы общего бизнеса. Они приходились друг другу дальними родственниками, и Джанкарло в свое время надеялся, что когда-нибудь они поженятся. Поэтому отец Эллиота был весьма недоволен, когда тот сделал предложение руки и сердца не Рейчел, а ей. Однако, поворчав, он все же принял выбор, сделанный сыном.
Тори тяжело вздохнула. У нее было бы гораздо меньше проблем, если бы Эллиот действительно женился на Рейчел… Как бы то ни было, она прекрасно знала, что саму ее Рейчел терпеть не может.
– Давайте посмотрим, не удастся ли нам найти Альдо Абруццо, – предложила Тори. – Он знал вашего отца лучше, чем кто-либо другой.
– Верная мысль! – поддержал ее Фред. – Но, в любом случае, дела это не меняет. Половина наследства все равно принадлежит вам, Броуди.
Они отошли от адвоката, и только тут до Тори дошло: тот так и не сообразил, зачем Броуди обратился к нему со всеми этими расспросами. Не то чтобы сама Тори видела этого загадочного человека насквозь, но она уже ясно поняла: деньги интересуют его в последнюю очередь, если вообще интересуют. Броуди и в самом деле хотел всего лишь узнать правду о своих родителях.
В этот момент он прервал ее размышления очередным вопросом:
– Почему Джан Хоук и этот Абруццо были так близки друг другу?
Однако прежде чем Тори успела ответить, к ним подошла Рейчел.
– И куда это вы двое направляетесь? – спросила она.
– Подышать воздухом, – ответил Броуди.
– Это правильно, – кивнула черноволосая женщина. – Здесь такая духота! Ну ладно, увидимся позже.
Когда они отошли на несколько шагов, Тори ответила на заданный ей вопрос:
– Мать Альдо работала здесь домоправительницей до Марии.
– Я знаю, – нетерпеливо буркнул Броуди, – вы мне уже об этом говорили. Она вырастила Джана точно так же, как Мария затем растила Эллиота. Но я все равно не понимаю, почему они так сблизились. Ведь у Джана и без того куча родственников.
– Это верно, – согласилась Тори, – но Джан был не из тех, кто легко сходится с людьми. Зато он с самого детства знал, что Альдо можно доверять и рассчитывать на него.
Тори заметила, что Броуди старательно избегает слов «мой отец», предпочитая называть его по имени. Он даже на словах пытался дистанцироваться от этой семьи…
Молодые люди шли по вымощенной плитками дорожке, которая вела к изрытому пещерами горному склону, где и располагалась святая святых «Хоукс лэндинг» – винодельня. В воздухе пахло осенью; Тори ежилась от вечерней прохлады и жалела, что не оделась потеплее.
– Альдо наш главный мастер-винодел.
– Я все время слышу этот титул, но не очень представляю себе, что он означает, – заметил Броуди.
– Видите ли, – принялась объяснять Тори, – делать игристое вино, которое в просторечье обычно называют шампанским, – это совсем не то, что делать обычное. На одной из стадий технологического процесса бутылки укладываются в горизонтальное положение на специальные подпорки, так, чтобы пробка находилась ниже донышка и возле нее скапливался осадок. Более того, ежедневно каждую бутылку нужно взять в руки, сильно взболтать и снова уложить, повернув при этом вокруг оси, но – буквально на одну десятую дюйма. Поверьте, это настоящее искусство.
– А разве эту операцию нельзя поручить каким-нибудь машинам?
– Можно, и многие поступают именно так. Например, у Корелли этим процессом управляют компьютеры. Но в «Хоукс лэндинг» всегда гордились тем, что здесь вино делается по старинным рецептам и технологиям – так, как это происходило сотню лет назад. Альдо – потомственный винодел. Этим искусством владел и его отец, а еще раньше – его дед. На нем лежит огромная ответственность: ведь именно он выбирает сорта винограда, из которого будет приготовлена та или иная марка игристого вина. Это очень почетная и уважаемая профессия.
– Выходит, Альдо был лучшим другом Джана… – задумчиво протянул Броуди и уточнил: – Лучшим или единственным?
Тори хотела было уклониться от ответа на этот вопрос, но, увидев в глазах Броуди уже знакомый ей огонек, решила, что незачем кривить душой. Он наверняка и сам уже во всем разобрался.
– Да, очевидно, единственным. Джан больше не был близок ни с кем. Он, по-моему, вообще не верил людям.
– Даже Эллиоту?
– Ну, сыну он, конечно, доверял, но до определенной степени. Он больше всего на свете дорожил своей властью и не стал бы делиться ею ни с кем.
– Если судить по вашим рассказам, получается, что он был настоящим монстром.
Тори не стала возражать. Она не знала ни одного человека, который любил Джанкарло Хоука – за исключением, разве что, Альдо. «Грустный итог долгой человеческой жизни», – подумалось ей.
Рейчел пришлось ждать довольно долго, пока Эллиот останется один. Толпа гостей постепенно редела, но человек двенадцать все еще слонялось по комнатам, не считая близких и дальних родственников. Этих насчитывалось раза в два больше. Эллиот выглядел усталым и осунувшимся.
– Как у вас складывается с Броуди? – осведомилась Рейчел, приблизившись к нему.
– Лучше, чем я ожидал. Он нормальный парень. – Рейчел протянула ему тарелку с закусками, но Эллиот отмахнулся. – Представь себе, он сказал, что не примет свою долю наследства!
– Что?! – вырвалось у Рейчел.
Этот возглас прозвучал так громко, что на них стали оборачиваться. Заметив это, она взяла себя в руки и спросила уже тише:
– Он что это, серьезно?
Эллиот поколебался.
– Так, по крайней мере, он говорит. Но я окончательно поверю этому лишь тогда, когда увижу его письменное заявление на этот счет.
– Броуди недавно разговаривал с Фредом. Неужели он сообщил ему, что хочет отказаться от наследства? Ни за что не поверю!
– Я только что видел, как Фред направился в библиотеку, – произнес Эллиот. – Давай спросим его самого.
Они нашли юриста в той самой библиотеке, где совсем недавно он собрал семью, чтобы сообщить им о завещании старого Хоука. Фред налил себе в кофе изрядную порцию бренди и теперь наслаждался им, сидя на диване.
– Ты уже пообщался с Броуди? – обратился к нему Эллиот.
– Он, наверное, спрашивал тебя, во сколько оценивается доставшаяся ему недвижимость? – выпалила следом за ним Рейчел, прежде чем Уикерсон успел ответить.
– Нет. – Фред сделал еще пару глотков, а затем поставил чашку на журнальный столик. – Броуди интересовало другое: состояли ли его родители в законном браке, и участвовал ли я в их бракоразводном процессе. Однако все это происходило еще до того, как я стал вести дела Джана. – Адвокат кивнул на картину, где была изображена сцена античной охоты. – Я посоветовал ему заглянуть в бумаги, которые хранятся в этом сейфе.
– А с какой стати он задавал такие вопросы?
Рейчел окончательно запуталась. Больше всего она ненавидела те моменты, когда кто-нибудь ставил ее в тупик. Если она понимала человека и знала, чего он добивается, ей было проще нажимать на нужные кнопки и манипулировать им по собственному усмотрению.
– У него возникли какие-то подозрения относительно замужества родителей. – Фред снова взял чашку со столика. – Что ж, он имеет право знать, состояли ли они в законном браке.
– А какая разница: состояли, не состояли?.. – недоуменно спросила Рейчел. – Ведь он же все равно является наследником!
– Да разницы-то, собственно, никакой. Я полагаю, Броуди просто хочет во что бы то ни стало раскрыть тайну.
Рейчел посмотрела на Эллиота, а затем снова перевела взгляд на Фреда.
– Какую еще тайну?
Юрист промолчал, а Эллиот негромко ответил:
– Почему наша мать взяла его, а меня оставила отцу.
– Может, было бы логичнее поставить вопрос иначе: почему ваш отец оставил тебя, а не Броуди?
Эллиот лишь пожал плечами, и Рейчел вдруг показалось, что он завидует брату – тому, что Броуди не пришлось расти, повинуясь железной воле Джана Хоука.
– Почему бы тебе не заглянуть в сейф? – предложила Рейчел. – Ты знаешь комбинацию замка?
– Да, отец заставил меня заучить ее наизусть еще много лет назад. Он говорил, что она понадобится мне после его смерти.
– Так, может, там какие-нибудь секретные документы или ценности! – воскликнула Рейчел, не в состоянии сдержать охватившее ее возбуждение. – Давайте же скорее посмотрим!
К ее великому разочарованию, в старинном сейфе, который был вмонтирован в стену позади картины, никаких сокровищ не оказалось. Там была лишь шкатулка с древними часами и запонками, которым по виду можно было дать лет сто, не меньше, а под шкатулкой находилась стопка бумаг. Это были документы, подтверждающие право владения землей, машинами, а также свидетельство о рождении Эллиота.
– Моя мать здесь значится как Линда Хоук, – задумчиво произнес он.
– А нет ли там свидетельства о браке или, наоборот, о разводе? – спросил Фред, подходя поближе.
– Нет, ничего такого.
– Может, они находятся в каком-нибудь другом месте? – предположила Рейчел.
– Если бы они хранились в письменном столе отца, я бы их давно нашел, – ответил Эллиот. – Не могу понять, для чего ему понадобилось их прятать!
– Что ж, возможно, подозрения Броуди не так уж безосновательны, – многозначительно проговорил Фред. – Не исключено, что ваши родители никогда и не были женаты.
– Но ты же сказал, что это все равно ничего не меняет!
Рейчел старалась говорить как можно более непринужденно, однако в конце фразы ее голос все равно невольно сорвался на визг. Так всегда случалось, когда она находилась в растерянности и не знала, что делать. Вот и сейчас она была буквально вне себя, поскольку никак не могла взять в толк, что происходит.
– Давайте спросим Броуди, что заставляет его думать, будто наши с ним родители не были женаты, – предложил Эллиот.
Именно этого момента Рейчел и дожидалась.
– Вряд ли нам удастся сейчас его найти. Они с Тори куда-то отправились. Впрочем, вернутся же они рано или поздно…
От внимания Эллиота не укрылось, как изменилась интонация Рейчел. Последние фразы были явно сказаны ею не без умысла. Он сказал себе, что не следует придавать этим словам слишком большого значения, – во всяком случае, не реагировать так, как это случилось с ним возле могилы отца, когда он увидел Тори и Броуди стоявших рядом на вершине пригорка. Для ревности нет никаких поводов: такой человек, как Броуди, Тори не нужен.
Эллиот неоднократно беседовал с Тори о ее первом замужестве. Тогда она вышла замуж за профессионального каскадера, которому собственное легкомыслие стоило жизни. Он погиб, пытаясь выполнить какой-то головоломный трюк, хотя его и предупреждали, что это слишком рискованно.
Во время этих разговоров Эллиот много раз слышал от Тори, что теперь ей хотелось бы видеть возле себя человека, который предпочитает размеренную и спокойную семейную жизнь, а не играет в кошки-мышки со смертью, наслаждаясь чувством опасности. Что же касается Броуди, то он как раз относится к числу таких сумасбродов: пока они ехали, брат рассказал Эллиоту кое-что о тех акциях, в которых ему приходилось принимать участие. Но самое поразительное – оказывается, Броуди был намерен вернуться к своей антитеррористической деятельности. Нет, подобный человек не сумеет завоевать сердце Тори.
Если только… Если только в ней не живет подсознательная тяга именно к таким людям – авантюристам, которые привыкли ходить по лезвию бритвы. Может быть, именно этим в свое время покорил ее сердце Коннор Андерсон и теперь то же самое манит Тори к Броуди?
Эллиот осознавал, что женская душа всегда оставалась для него непроницаемой тайной. Красивая внешность и высокое социальное положение, разумеется, притягивали к нему женщин, однако его опыт общения с ними был все же ограничен. Ведь сестер у него не было, а Мария хоть и растила его вместо матери, все же соблюдала известную дистанцию, ни на минуту не забывая о том, что она на самом деле служанка. И вот теперь ему даже не с кем было посоветоваться…
Последние несколько месяцев Эллиот пребывал в растерянности из-за того, что Тори то и дело откладывала дату их свадьбы. Сам он ни секунды не сомневался, что наконец-то встретил именно ту – единственную женщину, которая ему нужна. Эллиоту казалось, что и Тори чувствует то же самое, но по какой-то необъяснимой причине она продолжала тянуть, не решаясь на последний, самый главный шаг.
Эллиот уважал ее решение воздержаться от интимных отношений до того момента, как они станут мужем и женой. У него было слишком много женщин, отдававших себя в первый же день знакомства, поэтому он ценил консерватизм и чистоту Тори. Но только теперь он стал задумываться о том, что, в сущности, не знает истинных причин ее такого поведения. Что, если он просто создал в своем воображении некий образ идеальной жены и этот образ не имеет ничего общего с реальностью?..
Посреди этих раздумий Эллиот бросил взгляд на Рейчел. Она смотрела на него, словно в ожидании чего-то, и Эллиот внезапно разозлился. Теперь, после смерти Джана Хоука, Рейчел, похоже, не терпелось утвердить себя в качестве его партнера. Да, он действительно нуждается в ее помощи, но это не означает, что ему днем и ночью хочется видеть эту женщину возле себя!
В дверь дважды постучали, а затем, не дожидаясь ответа, в библиотеку просунул голову Лоренцо Бардзини. Его, по всей видимости, так и распирало от какой-то новости.
– Угадайте, кто к нам заявился! – воскликнул он. – Братья Корелли!
– О, черт!
Только этого сейчас не хватало Эллиоту – чтобы его главные конкуренты притащились сюда выражать свои соболезнования! Разумеется, этого визита можно было ожидать: пусть даже они враги, но в Виноградной долине существует определенный этикет, нарушать который не позволено никому. И все-таки ему меньше всего хотелось бы сейчас их видеть.
Размашистыми шагами Эллиот направился к двери.
– Мне нужно найти Броуди, – бросил он на ходу. – Корелли уже наверняка все знают про завещание, поэтому мы с ним должны выступать единым фронтом.
– Я пойду с тобой, – заявила Рейчел. – Я видела, куда они направились.
10
Тори оглянулась назад, чтобы посмотреть, не следует ли за ними Рейчел. При виде этой сексуальной брюнетки ей всякий раз становилось не по себе, а по коже чуть ли не мурашки бежали. И не оттого, что Рейчел имела виды на Эллиота. Тори нутром чувствовала, что эта женщина жаждет власти не меньше, чем Джина Бардзини, и так же неразборчива в средствах.
Позади них никого не было, но Тори не оставляло неприятное чувство, что из-за густых зарослей кустов, которые тянулись вдоль дорожки, за ними неотступно наблюдают чьи-то холодные глаза. «Не верь никому», – эхом прозвучали в ее мозгу слова, которые Джан написал в письме сыну, и она снова подумала о том, как умер старик. Был ли это на самом деле несчастный случай? Или…
– Сюда, – проговорила она, указывая дорогу.
Они вышли на каменистую тропинку, которая, петляя, вела к знаменитым пещерам. Тропку с обеих сторон освещали фонарики, подвешенные на изогнутых дугах меньше чем в футе от земли. В результате путь был виден прекрасно, зато вокруг царила непроглядная тьма.
– И каков же он, этот Альдо Абруццо? – спросил Броуди.
– Очень спокойный, очень замкнутый, – ответила Тори, пытаясь припомнить те немногие случаи, когда ей случалось разговаривать со старшим мастером. – Больше всего он общается с Марией. Мне кажется, между ними существуют… гм… очень близкие отношения. Он живет в коттедже в северной части виноградников, но каждый вечер ужинает на кухне у Марии.
– А где его жена?
– Точно не знаю. Они давным-давно развелись, и Альдо в одиночку растил сына. Сейчас Алекс, его сын, управляет соседним виноградником. И, насколько мне известно, добился больших успехов.
Броуди остановился и легонько прикоснулся к плечу Тори.
– Расскажите мне поподробнее про Альдо. Что он за человек?
– Признаться, я мало знаю и о нем, и его самого. Я часто видела, как они с вашим отцом разговаривали, но никогда не оказывалась достаточно близко, чтобы услышать, о чем шла речь. После того как Джана хватил удар, Альдо и Мария были единственными людьми, которым он позволял ухаживать за собой.
– А Эллиот?
Тори колебалась. Наверное, это нетактично – рассказывать Броуди о том, как уязвлен был Эллиот тем, что отец в буквальном смысле посылал его куда подальше.
– Джан поручил Эллиоту вести бизнес – а это было самое важное в жизни вашего отца.
Что ж, это, по крайней мере, была правда, хотя и не вся. Насколько было известно Тори, кроме «Хоукс лэндинг», старого Джана вообще ничто не волновало.
– Нам придется позвонить, а потом ждать, пока Альдо впустит нас внутрь, – сказала Тори, когда они приблизились к каменной арке с обшитой деревом дверью. – Но если он как раз сейчас занят переворачиванием бутылок, он не станет отвлекаться на звонок и ждать придется довольно долго.
Броуди молча подошел к двери и набрал на панели кодового замка комбинацию цифр. Легкий щелчок дал понять, что замок открылся. Затем Броуди распахнул тяжелую дверь и сделал приглашающий жест.
– Откуда вы узнали код замка? – в изумлении спросила Тори.
– Ну, допустим, от Эллиота.
«Ну, допустим»… Понятно! Все как она думала. Броуди действительно профессионал высокого класса, от взгляда которого не укроется ничто. Каким-то загадочным образом ему удалось узнать комбинацию кодового замка. «Да, за таким нужен глаз да глаз!» – подумала Тори. Но в глубине души она чувствовала, что почему-то доверяет этому человеку.
Они вошли в помещение, где Броуди уже однажды побывал. Эллиот объяснил ему, что здесь обычно дожидаются своей очереди туристы, приехавшие на экскурсию в винодельню. Сейчас тут было темно, лишь на столе в дальнем конце комнаты светился экран компьютера. Но даже этого света хватало, чтобы увидеть тяжелую деревянную дверь, ведущую в лабиринт пещер, где вершилось таинство рождения игристого вина.
Тори множество раз путешествовала по этим таинственным закоулкам, когда приходила сюда к Эллиоту. Его кабинет помещался в служебной зоне, прямо позади этой комнаты.
– Странно, – проговорил Броуди. – Здесь такая сложная система допуска: кодовые замки, охранные системы, а в доме даже обычной сигнализации нет. Почему?
– Очевидно, Джану казалось, что важнее всего защитить пещеры от злоумышленников. В этой долине бывает всякое. Несколько лет назад, например, кто-то проник на винодельню Лангпре и добавил какой-то гадости в закваску.
– Закваска – это то, что заставляет шампанское пузыриться?
– Не шампанское, а игристое вино, – поправила его Тори. – Да, именно благодаря ей в вине появляются пузырьки. И поэтому все вино, произведенное Лангпре, оказалось безнадежно испорченным.
С минуту они постояли на месте, чтобы глаза привыкли к сумраку, потом Тори открыла дубовую дверь и повела Броуди по полутемному коридору.
– Эта история с закваской полностью уничтожила семью Лангпре, – продолжала рассказывать она. – Их винодельня обанкротилась, и Джан купил ее за бесценок. Между прочим, Лангпре считали, что именно Джан организовал диверсию, и до сих пор не могут простить этого Хоукам.
Броуди ничего не сказал. Он чувствовал: Тори тоже верит в то, что заказчиком диверсии был Джанкарло Хоук. Дешевый трюк, но Броуди не был удивлен. У него и самого сложилось впечатление, что эта семья не остановится ни перед чем, лишь бы добиться своего и остаться на плаву.
– Для того чтобы дойти до самых дальних пещер, понадобилось бы не менее получаса, – сообщила Тори тоном акскурсовода. – Но нам туда не надо. В дальних пещерах хранятся уже готовые марочные вина, предназначенные на продажу. Альдо там делать нечего.
Коридор, по которому они шли, был узким и низким; Броуди, чтобы не стукнуться головой о каменный потолок, приходилось все время пригибаться. Здесь было прохладно и пахло сыростью.
Поплутав несколько минут, они наконец нашли старшего мастера в небольшой пещере, освещенной единственной электрической лампочкой, свисавшей с потолка. Альдо поднял на вошедших удивленный взгляд, но Тори сразу же поняла: в отличие от многих других, он не ошибся и не принял Броуди за Эллиота.
– Здравствуйте, Альдо! – подчеркнуто жизнерадостно приветствовала его Тори. – Вы уже знакомы с Броуди?
Альдо был довольно высокого роста, но плечи его ссутулились – видимо, потому, что изо дня в день ему приходилось нагибаться, переворачивая тысячи бутылок, в которых бродило будущее игристое вино. Из-за того, что большую часть времени ему приходилось проводить в пещерах, без солнечного света, лицо его стало бледным и мучнистым, а в уголках глаз залегли глубокие морщины.
– Нет, – ответил Альдо, – мы еще незнакомы, но я видел Броуди на похоронах.
Сказав это, он перешел к новому ряду подставок с бутылками и продолжал работу: брал каждую бутылку в руки, сильно встряхивал ее и затем клал на место, чуть перевернув.
– Это – то, о чем вы мне рассказывали? – шепотом спросил Броуди, наклонившись к уху Тори.
– Да, – ответила она. – Я уже говорила вам: это делается для того, чтобы осадок собрался возле пробки. Потом бутылки раскупорят, сольют осадок и закупорят их снова, но уже другими пробками.
Позади них никого не было, но Тори не оставляло неприятное чувство, что из-за густых зарослей кустов, которые тянулись вдоль дорожки, за ними неотступно наблюдают чьи-то холодные глаза. «Не верь никому», – эхом прозвучали в ее мозгу слова, которые Джан написал в письме сыну, и она снова подумала о том, как умер старик. Был ли это на самом деле несчастный случай? Или…
– Сюда, – проговорила она, указывая дорогу.
Они вышли на каменистую тропинку, которая, петляя, вела к знаменитым пещерам. Тропку с обеих сторон освещали фонарики, подвешенные на изогнутых дугах меньше чем в футе от земли. В результате путь был виден прекрасно, зато вокруг царила непроглядная тьма.
– И каков же он, этот Альдо Абруццо? – спросил Броуди.
– Очень спокойный, очень замкнутый, – ответила Тори, пытаясь припомнить те немногие случаи, когда ей случалось разговаривать со старшим мастером. – Больше всего он общается с Марией. Мне кажется, между ними существуют… гм… очень близкие отношения. Он живет в коттедже в северной части виноградников, но каждый вечер ужинает на кухне у Марии.
– А где его жена?
– Точно не знаю. Они давным-давно развелись, и Альдо в одиночку растил сына. Сейчас Алекс, его сын, управляет соседним виноградником. И, насколько мне известно, добился больших успехов.
Броуди остановился и легонько прикоснулся к плечу Тори.
– Расскажите мне поподробнее про Альдо. Что он за человек?
– Признаться, я мало знаю и о нем, и его самого. Я часто видела, как они с вашим отцом разговаривали, но никогда не оказывалась достаточно близко, чтобы услышать, о чем шла речь. После того как Джана хватил удар, Альдо и Мария были единственными людьми, которым он позволял ухаживать за собой.
– А Эллиот?
Тори колебалась. Наверное, это нетактично – рассказывать Броуди о том, как уязвлен был Эллиот тем, что отец в буквальном смысле посылал его куда подальше.
– Джан поручил Эллиоту вести бизнес – а это было самое важное в жизни вашего отца.
Что ж, это, по крайней мере, была правда, хотя и не вся. Насколько было известно Тори, кроме «Хоукс лэндинг», старого Джана вообще ничто не волновало.
– Нам придется позвонить, а потом ждать, пока Альдо впустит нас внутрь, – сказала Тори, когда они приблизились к каменной арке с обшитой деревом дверью. – Но если он как раз сейчас занят переворачиванием бутылок, он не станет отвлекаться на звонок и ждать придется довольно долго.
Броуди молча подошел к двери и набрал на панели кодового замка комбинацию цифр. Легкий щелчок дал понять, что замок открылся. Затем Броуди распахнул тяжелую дверь и сделал приглашающий жест.
– Откуда вы узнали код замка? – в изумлении спросила Тори.
– Ну, допустим, от Эллиота.
«Ну, допустим»… Понятно! Все как она думала. Броуди действительно профессионал высокого класса, от взгляда которого не укроется ничто. Каким-то загадочным образом ему удалось узнать комбинацию кодового замка. «Да, за таким нужен глаз да глаз!» – подумала Тори. Но в глубине души она чувствовала, что почему-то доверяет этому человеку.
Они вошли в помещение, где Броуди уже однажды побывал. Эллиот объяснил ему, что здесь обычно дожидаются своей очереди туристы, приехавшие на экскурсию в винодельню. Сейчас тут было темно, лишь на столе в дальнем конце комнаты светился экран компьютера. Но даже этого света хватало, чтобы увидеть тяжелую деревянную дверь, ведущую в лабиринт пещер, где вершилось таинство рождения игристого вина.
Тори множество раз путешествовала по этим таинственным закоулкам, когда приходила сюда к Эллиоту. Его кабинет помещался в служебной зоне, прямо позади этой комнаты.
– Странно, – проговорил Броуди. – Здесь такая сложная система допуска: кодовые замки, охранные системы, а в доме даже обычной сигнализации нет. Почему?
– Очевидно, Джану казалось, что важнее всего защитить пещеры от злоумышленников. В этой долине бывает всякое. Несколько лет назад, например, кто-то проник на винодельню Лангпре и добавил какой-то гадости в закваску.
– Закваска – это то, что заставляет шампанское пузыриться?
– Не шампанское, а игристое вино, – поправила его Тори. – Да, именно благодаря ей в вине появляются пузырьки. И поэтому все вино, произведенное Лангпре, оказалось безнадежно испорченным.
С минуту они постояли на месте, чтобы глаза привыкли к сумраку, потом Тори открыла дубовую дверь и повела Броуди по полутемному коридору.
– Эта история с закваской полностью уничтожила семью Лангпре, – продолжала рассказывать она. – Их винодельня обанкротилась, и Джан купил ее за бесценок. Между прочим, Лангпре считали, что именно Джан организовал диверсию, и до сих пор не могут простить этого Хоукам.
Броуди ничего не сказал. Он чувствовал: Тори тоже верит в то, что заказчиком диверсии был Джанкарло Хоук. Дешевый трюк, но Броуди не был удивлен. У него и самого сложилось впечатление, что эта семья не остановится ни перед чем, лишь бы добиться своего и остаться на плаву.
– Для того чтобы дойти до самых дальних пещер, понадобилось бы не менее получаса, – сообщила Тори тоном акскурсовода. – Но нам туда не надо. В дальних пещерах хранятся уже готовые марочные вина, предназначенные на продажу. Альдо там делать нечего.
Коридор, по которому они шли, был узким и низким; Броуди, чтобы не стукнуться головой о каменный потолок, приходилось все время пригибаться. Здесь было прохладно и пахло сыростью.
Поплутав несколько минут, они наконец нашли старшего мастера в небольшой пещере, освещенной единственной электрической лампочкой, свисавшей с потолка. Альдо поднял на вошедших удивленный взгляд, но Тори сразу же поняла: в отличие от многих других, он не ошибся и не принял Броуди за Эллиота.
– Здравствуйте, Альдо! – подчеркнуто жизнерадостно приветствовала его Тори. – Вы уже знакомы с Броуди?
Альдо был довольно высокого роста, но плечи его ссутулились – видимо, потому, что изо дня в день ему приходилось нагибаться, переворачивая тысячи бутылок, в которых бродило будущее игристое вино. Из-за того, что большую часть времени ему приходилось проводить в пещерах, без солнечного света, лицо его стало бледным и мучнистым, а в уголках глаз залегли глубокие морщины.
– Нет, – ответил Альдо, – мы еще незнакомы, но я видел Броуди на похоронах.
Сказав это, он перешел к новому ряду подставок с бутылками и продолжал работу: брал каждую бутылку в руки, сильно встряхивал ее и затем клал на место, чуть перевернув.
– Это – то, о чем вы мне рассказывали? – шепотом спросил Броуди, наклонившись к уху Тори.
– Да, – ответила она. – Я уже говорила вам: это делается для того, чтобы осадок собрался возле пробки. Потом бутылки раскупорят, сольют осадок и закупорят их снова, но уже другими пробками.