Спенсер Лавирль. Колибри

   – Вы не хотите, – он слегка отпустил ее, и их губы оказались рядом. Однако между их ртами почему-то оказалось полотенце.
   – Убери полотенце, Эбби, – умолял он, крепко держа ее за талию.
   – Нет, Джесси, нет, – дрожащим голосом едва слышно проговорила она.
   Услышав свое имя, Джесси понял, что она тоже хочет его. Он приподнял подбородок, полотенце упало вниз, и он прижался к ее шее.
   – Давайте будем друзьями, – сказал он, уткнувшись в ее высокий, плотный воротник.
   – Никогда, – отрезала она.
   Он снова приник к ее губам. Почти лежа в кресле и раскачивая его, он все теснее прижимал мисс Абигейл к себе. Джесси знал, что сказать ему «да» выше ее сил, что взять ее он мог только насильно, так как даже если бы она отдалась, она сделала бы это против своей воли. Ее надо было заставить сказать «да» или заставить потерять голову. Но именно это одно слово – да – она не могла произнести. Когда он отпустит ее, ей наверняка станет стыдно оттого, что она зашла так далеко. Джесси, чтобы облегчить ее переживания, решил пошутить:
   – Быстрее говорите «да», Эбби, потому что нога чертовски болит.
   Еще не успев устыдиться, она рассердилась:
   – О! Вы эгоистичный и невыносимый тип! К ее ужасу он засмеялся, все еще удерживая ее:
   – Но давайте все же останемся друзьями, хотя бы на сегодня. Мне тоже надоело воевать.
   Она с трудом вырвалась и поправила платье.
   – Если вы пообещаете не делать больше ничего подобного.
   – А думать об этом можно? – Его темные усы изогнулись вверх над дразнящей улыбкой.
   Мисс Абигейл не знала, куда деть глаза. В смятении она отправилась на кухню, а Джесси на костылях пошел следом.
   – Не возражаете, если я посижу здесь? – спросил он. – Меня тошнит от спальни.
   Не глядя на него, она разрешила:
   – Делайте все, что вам вздумается, только не мешайте.
   Он с безразличным видом сел возле стола и упер костыли об пол возле ног.
   – Не буду, – пообещал он.
   Однако он постоянно мешал мисс Абигейл – сидел, вытянув ноги, и эти дурацкие ходули лежали у него между ног. Ей требовалось огромное усилие, чтобы не смотреть на них, и она не сомневалась, что Джесси прекрасно знает, как они действуют на нее. Мисс Абигейл раздражалась все больше, но в двери раздался голос доктора Догерти:
   – Привет всем. Можно войти?
   Дом мисс Абигейл просматривался насквозь от передней двери до задней, и доктор увидел, что двое сидят на кухне.
   – Т-а-ак, – протянул он при виде Джесси, – вы как огурчик. Как себя чувствуете?
   – С каждым днем все лучше, спасибо мисс Абигейл, – ответил Джесси, как всегда с радостью встречая доктора.
   – Она мне так и говорила сегодня в церкви. Ох, мисс Абигейл, я принес штаны, которые вы просили. Авери специально открыл свой магазин, сделал одолжение. Если они не подойдут, будет обидно, потому что Авери уже закрылся.
   Мисс Абигейл вскользь взглянула на джинсы и продолжила заниматься обедом, а доктор и Джесси удалились в спальню, чтобы осмотреть ногу. Мисс Абигейл различала их приглушенные голоса, а потом доктор вернулся с рекомендациями:
   – Опасность миновала, и он может делать все, что сможет в доме, снаружи, где угодно. Немного свежего воздуха и солнце пойдут ему только на пользу. Теперь, когда он имеет приличную одежду, можно безболезненно отправиться на прогулку за город или посидеть в саду.
   – Сомневаюсь, что ему понравятся эти планы.
   – Я уже предложил их Джесси, и он, кажется, совсем не прочь выйти из дома. Это не помешает и вам. Ну, теперь я пойду. Если понадобится что-нибудь – зовите.
   Мисс Абигейл пошла проводить его до входной двери, и на полдороге из спальни вышел Джесси, уже одетый в синие джинсы и голубую хлопковую рубашку нараспашку.
   – Спасибо, что зашли, док, и за одежду, – сказал он и проводил доктора до двери, словно дом принадлежал ему.
   – Это была идея мисс Абигейл, – уведомил его доктор.
   – Тогда я поблагодарю мисс Абигейл, – сказал Джесси, улыбнувшись.
   Доктор вышел за дверь, спустился по ступеням веранды и крикнул:
   – До завтра, вы оба!
   Сказав так, доктор объединил их, что вызвало у Эбби любопытное теплое чувство, что-то вроде чувства безопасности, когда она стояла рядом с Джесси у двери, провожая вместе с ним доктора.
   Голос Джесси прозвучал неожиданно вежливо и искренне:
   – Приятно снова чувствовать себя одетым. Спасибо, Эбби.
   Мисс Абигейл отпрянула, она уже привыкла к его уколам и критике, но понятия не имела, чем ответить на его вежливость. Она вспомнила, как вежливо Джесси называл ее мисс Абигейл, когда пришел доктор, но стоило ему уйти, Джесси вернулся к прежнему фамильярному обращению. Она почувствовала, что он смотрит на нее сверху вниз, задержала взгляд на его голой груди, покрытой черными волосами, на длинных обнаженных ступнях, и задумалась, что бы ему ответить. Но тут он повернулся, поднял костыль и вежливым жестом пригласил ее идти вперед на кухню. Она ощущала его горящий взгляд на спине, пока он тяжело ступал позади нее.
   Она опять стала готовить, а он сел рядом, и в комнате повисло напряженное молчание, пока Джесси не заметил:
   – Док задал мне жару за то, что я навел на вас револьвер.
   Мисс Абигейл не смогла скрыть своего удивления: он произнес это без всяких ругательств.
   – Меня удивило, что вы поделились с ним, – добавил он.
   Она робко проговорила:
   – Я сказала ему только о свиных отбивных, больше ни о чем.
   – Да? – сказал он в ответ. – И все?
   Ей было не по себе от того, что он сидел возле нее и следил за каждым движением. Наконец она осмелилась бросить на него взгляд через плечо. Костыли лежали на том же притягивающем ее взгляд месте, и Джесси облокотился о стол и хмурился, приглаживая указательным пальцем усы, словно пребывал в глубокой задумчивости.
   Мисс Абигейл снова повернулась к нему спиной и с невинным видом осведомилась:
   – Он спрашивал еще о чем-нибудь? Последовало молчание, а потом он ответил:
   – Он спрашивал, отчего покраснели мой подбородок и щека. Я сказал ему, что ел свежую клубнику из вашего сада и испачкался. Вам не мешало бы заиметь клубнику...
   Видя ее со спины, Джесси заметил, что руки мисс Абигейл замерли.
   Эбби почувствовала, как ее щеки от самой шеи заливает краска.
   – Вы... вы хотите сказать... что не рассказали ему о тряпке с щелоком?
   – Нет.
   Джесси увидел, как мисс Абигейл расслабилась. Она громко сказала:
   – Да, у меня в саду есть клубника.
   Она начала что-то взбивать ложкой, это движение всколыхнуло юбки на ее узких бедрах. Внезапно она остановилась и тихо промолвила:
   – Спасибо.
   Странное чувство охватило Джесси. Мисс Абигейл ни разу не разговаривала с ним так ласково. Он прочистил горло, и это прозвучало посреди тихой комнаты, словно гром.
   – У вас нет ничего, чтобы приложить к лицу, Эбби? Сильно жжет.
   Она быстро повернулась, и он заметил выражение участия, промелькнувшее на ее лице. Подойдя к нему, она осторожно дотронулась до его подбородка и тут же отдернула руку, глаза их встретились. Каждый думал, почему приукрасил правду, когда доктор Догерти стал задавать вопросы.
   – Нужна пахта, – глаза мисс Абигейл опустились на костыли Джесси.
   – У тебя она есть? – спросил он.
   – Да, снаружи, в колодце. Я принесу.
   Он хмуро наблюдал, как она вышла во двор,, вытянула ведро и принесла в дом кружку.
   – Я возьму марли, чтобы намазать ее, – сказала мисс Абигейл, вернувшись. Принеся марлю, она застыла в замешательстве, побаиваясь теперь касаться Джесси.
   Он протянул руку, развернув ладонь, и сказал:
   – Я могу это сделать сам. Ты занята. – Когда она вернулась к плите, он удивил ее еще раз, спросив: – Ас твоими руками все в порядке?
   – С руками?
   – На них не попал щелок? Пахта не нужна?
   – С ними все в порядке. Я их почти не намочила.
   Она взяла пахту и влажную марлю, чтобы накрыть на стол, и, остановившись у двери в кладовую, посмотрела через всю комнату на Джесси.
   – Любите пахту? – спросила она.
   – Люблю.
   – Хотите ее к ужину?
   – Неплохо бы.
   Она исчезла, вернулась со стаканом чего-то белого и протянула его Джесси. По сравнению с молоком руки Джесси казались еще темнее, чем обычно.
   – Спасибо, – сказал он ей второй раз. Мисс Абигейл присоединилась к нему за столом и протянула ему тарелку:
   – Цыпленок.
   – Сначала возьмите себе, – предложил он.
   И – совершенно невероятно – их тарелки были наполнены, и они ели, сидя друг напротив друга, и разговаривали:
   – Когда я был маленьким, мы обычно ели цыпленка каждое воскресенье, – вспоминал он.
   – Кто это мы?
   – Мы – это моя мама, папа, Рейф, Джуна, Клара и Томми Джо. Моя семья.
   – Где это было?
   – В Новом Орлеане. – Почему-то картина Джесси в кругу сестер, братьев и родителей казалось ей нелепой. Он ведь был – напомнила себе мисс Абигейл – законченным лгуном.
   – Не верите мне? – он улыбнулся и стал есть.
   – Я не знаю.
   – Даже у грабителей есть мамы и папы. А у некоторых есть и прочие единокровники.
   Он опять начал дразнить ее, но мисс Абигейл почему-то не возражала.
   Слово «единокровники» было для нее сюрпризом – одним из тех слов, которые Джесси время от времени неожиданно выхватывал откуда-то. Это было слово из запасов мисс Абигейл, а не его.
   – И как много единокровников было у вас?
   – У меня было... есть... четыре. Два брата и две сестры.
   – В самом деле? – она вопросительно изогнула бровь.
   Джесси поднял свой испачканный в пахте подбородок и радостно рассмеялся.
   – Слышу скептицизм в вашем голосе и знаю почему. Извините, что не соответствую вашим понятиям о том, откуда я должен, а откуда не должен быть родом, но у меня есть родители, которые до сих пор живут в Новом Орлеане, в настоящем доме, и которые по-прежнему едят цыплят по воскресеньям – только по-креольски – и еще у меня есть два старших брата и две младших сестры, и вчера вечером, когда вы вычесывали мне волосы, я вспомнил субботние вечера в нашем доме. Мы все мыли голову по субботам, а мама чистила нашу обувь.
   Мисс Абигейл уже без смущения смотрела на него. Ей бы очень хотелось, чтобы этот рассказ был правдой. Могло ли так быть? Она еще раз напомнила себе, что Джесси обвинялся в преступлении, и что ему нельзя верить.
   – Удивлены? – спросил он, улыбаясь. Но мисс Абигейл еще не была готова поверить ему.
   – Если у вас такой замечательный дом, зачем вы покинули его?
   – Я покинул его не навсегда. Я время от времени возвращаюсь. А оставил свою семью, потому что был молодым и пошел искать свое счастье с хорошим, преданным другом. Я иногда скучаю по дому.
   – Значит, вы вместе покинули Новый Орлеан?
   – Да.
   – И вы нашли свое счастье?
   – Нашли вместе – на железной дороге.
   – Опять железная дорога, – понимающим тоном пропела мисс Абигейл.
   – Ну что делать? – Он развел в невинном жесте руки. – Меня поймали на месте преступления.
   Его веселое, бесшабашное отношение к ее словам озадачило мисс Абигейл, но она улыбнулась, гадая, правду ли он рассказал о Новом Орлеане и его семье.
   – А что у вас? – Джесси закончил трапезу и сидел, расслабившись, положив локоть на стол. – Есть братья или сестры?
   Мисс Абигейл тут же бросила взгляд на входную дверь и, отвечая, унеслась в мыслях далеко-далеко:
   – Нет.
   – Док мне так и сказал. Я покинул семью, когда мне было двадцать. Он сказал, что вы остались с семьей.
   – Да.
   Она сняла с юбки несуществующую нитку.
   – Не по собственному желанию? – Она резко подняла взгляд. О таких вещах не принято говорить, будь то правда или нет. Хорошая дочь просто не должна жаловаться на отца, разве не так?
   Джесси рассеянно теребил усы:
   – Док как-то раз сказал мне, что вы пожертвовали своей молодостью, чтобы заботиться о больном отце. Это похвально.
   Мисс Абигейл заглянула ему в глаза, не издевается ли он опять, но Джесси был серьезен.
   – Как давно это было?
   Она сглотнула, взвесив, можно ли ему рассказать вещи, которые она никому не рассказывала. В конце концов она промолвила:
   – Тринадцать лет назад.
   – Значит, тебе было двадцать?
   – Да, – она снова потупила глаза.
   – Печальная судьба, – тихо заметил Джесси. Мисс Абигейл ощутила, как на шее забилась жилка, она не знала, что ответить, куда деть глаза и руки. – Не каждый способен совершить такой поступок, как вы, Эбби. Вы не жалеете?
   То, что она не отрицала своего сожаления, было самым исчерпывающим ответом.
   – Когда он умер? – продолжал Джесси.
   – Год назад.
   – Вы отдали ему двенадцать лет? – Джесси ответила только тишина, а мисс Абигейл задумчиво смотрела себе на руки. – Двенадцать лет, и за это время вы научились делать все то, что делаете теперь так хорошо, все, что нужно для дома и семьи... хотя у вас не было своей. Почему?
   Мисс Абигейл была испугана и ошеломлена вопросом. Она думала, что они вдвоем пришли к соглашению не причинять друг другу намеренную боль. Но какая-то частичка гордости не дала ей заплакать, когда она отвечала:
   – Я думаю, это очевидно, разве нет?
   – Вы имеете в виду, не было выбора? – Она перевела дыхание. Ее лицо покрылось пятнами. Не надо было исповедоваться перед ним, с горечью подумала она.
   Сердце сжалось от жгучей боли.
   – До тех пор, пока не появился Мелчер, а я спугнул его.
   Она больше не могла выносить его колкости. Она вскочила со стула, но Джесси остановил ее, положив руку на ладонь.
   – Теперь я вижу, что был не прав, – сказал он тихо, ловя ее взгляд.
   Мисс Абигейл совсем не ожидала, что он произнесет что-то в этом роде. Ненависть к нему могла исчезнуть, но теперь она боялась того, что могло занять ее место.
   – Нам обязательно об этом говорить? – спросила она, глядя на загорелую руку, лежавшую на ее рукаве.
   – Я пытаюсь просить прощения, Эбби, – сказал он. – В своей жизни я это делал не часто.
   Она подняла испуганные глаза и встретила глубокую искренность во взгляде Джесси, сердце мисс Абигейл бешено заколотилось.
   Зная, что, заговорив, она с каждым разом ступала на все более шаткую почву, мисс Абигейл все же проговорила:
   – Ваши извинения принимаются.
   Его темные пальцы мягко сжали ее руку и скользнули прочь. Но это мимолетное прикосновение запомнилось ей. как и то, что он говорил.

ГЛАВА 11

   Облокотясь на дерево и переплетя пальцы рук на животе, Джесси смотрел на мисс Абигейл и думал, что она содержала свой сад с таким же тщанием, как и все остальное. В нем преобладали голубые цвета, но Джесси не мог отличить лютик от колокольчика или незабудки, хотя и знал ипопею. Мисс Абигейл порхала от цветка к цветку, вьющимся по белой решетке у стены дома. Джесси так и представлял, что она уткнется в цветок и будет пить из него нектар, как колибри. Ему нравилось наблюдать, как она переходит от цветка к цветку– вот она наклонилась, чтобы вырвать бурьян, и из-под юбки показались ее икры. Разморенный и ленивый, Джесси прикрыл один глаз, а другим словно прицеливался в мисс Абигейл. Как только она поворачивалась к нему, он притворялся спящим, а когда наклонялась к цветам, начинал ее рассматривать. Он еще раз оценил ее лодыжки и решил, что она чертовски хороша. Если распустить тугой пучок волос, расстегнуть пару пуговиц, научить ее непринужденно смеяться, и она бы заставила любого мужчину обратить на себя внимание. Джесси закрыл глаза и подумал: эта колибри не для тебя, Джесс. Но почему же тогда они злят друг друга и устраивают сцены? Это ведь ритуальные любовные игры. Разве жеребец не кусает кобылу, прежде чем взгромоздиться на нее? А кошка– как она вопит и шипит на кота, прежде чем он оседлает ее. Даже безобидные кролики становятся злобными, самка своими мощными задними лапами отталкивает самца, как будто отбивается от него.
   Через неплотно прикрытые веки Джесси изучал Абигейл Маккензи. Она сорвала что-то желтое и поднесла к носу. У нее был маленький вздернутый носик.
   Джесси задумался о колибри. Даже их нрав становится драчливым во время спаривания, самки начинают ссориться с самцами по-своему, по-птичьи. Он много раз видел колибри в лесу: они питались сладким медом цветущих деревьев; самец помечал свою территорию и защищал ее от пришельцев, которые искали случая испить нектар выбранных им цветов. Он отбивал всех непрошенных гостей, пока его не соблазняла одна единственная самка. Вместе они порхали в воздухе от одного цветка к другому. Наконец самка складывала крылышки и успокаивалась ровно настолько, чтобы самец мог спариться с ней, так как платила за удовольствие отведать его цветов, а после улетала так быстро, что за ней невозможно было уследить глазом.
   Джесси вспомнила, как Эбби не кормила его, пытаясь уморить голодом. Он перебирал в уме все уколы, насмешки, взаимные упреки. Она выпрямилась и вытерла лоб тыльной стороной руки. На фоне голубых цветов резко выделялась ее грудь.
   «Черт, Джесс, быстрее лечи свои кости и беги отсюда!» – подумал он и поспешно сел.
   – Что вы скажете насчет прогулки в коляске? – спросил он, пытаясь отвлечься.
   Она обернулась.
   – Я думала, вы спите.
   – За последние недели я спал так много, что могу теперь обходиться вовсе без сна.
   Он слегка нахмурился, обратив свой взор на горы.
   – Как ваша кожа? – спросила мисс Абигейл.
   – Раздражена. Пахта смягчает ее, но, я думаю, ее лучше стереть, пока соседи не начали жаловаться.
   Улыбка тронула губы мисс Абигейл, и она снова вытерла лоб.
   – Я принесу воды.
   Она вернулась с тазом холодной воды, тряпкой и куском мыла и поставила их на землю перед Джесси.
   – Ух ты! От вас действительно пахнет! – воскликнула она, попятившись.
   – Если что-то плохо пахнет, то оно будет так пахнуть отсюда и оттуда.
   Она снова рассмеялась, потом села на почтительном расстоянии, спрятав ноги под юбки, и наблюдала, как Джесси подтащил таз, поставив его между ног, и склонился, чтобы сполоснуть лицо. Он намылил не тряпку, а руки, поднял подбородок, и мыло потекло по шее за ворот. Он ополоснулся, открыл глаза и заметил, что мисс Абигейл наблюдает за ним. Она быстро перевела взгляд на равнину, за которой высились горы, даже под жарким солнцем растворенные в голубой дымке.
   – Я бы с удовольствием съездил на прогулку, – сказал Джесси.
   – Но у меня нет ни коляски, ни лошади, – объяснила Абигейл.
   – Разве в городе нет платной конюшни?
   – Да. Ее содержит мистер Перкинс, но я не думаю, что это хорошая идея.
   – А док придерживался другого мнения. Я вполне поправился, чтобы вынести такую прогулку. Я уже хожу. Я даже вымыл с мылом голову, вы заметили?
   Она это заметила и очень хорошо, до сих пор она помнила запах на кресле-качалке в то утро.
   – Ходить и ездить в коляске совсем разные вещи.
   Мисс Абигейл задумчиво посмотрела на дорогу, гладко поднимавшуюся по долине к подножьям гор, которые за городом постепенно переходили в горные хребты.
   – Вы боитесь ехать со мной? Почувствовав замешательство оттого, что он угадал, мисс Абигейл была вынуждена соврать.
   – С какой стати... нет. Почему я должна бояться?
   – Я преступник.
   – Вы покалеченный человек и, в отличие от доктора Догерти, я отказываюсь поверить, что поездка на твердом сиденье коляски будет вам полезна.
   – Когда в последний раз вы видели мою рану, Эбби? Доктору хватило одного взгляда, чтобы разрешить поездку.
   – Это плохая идея, – повторила мисс Абигейл неуверенно, срывая стебелек.
   – Вы думаете не обо мне, а о себе, Эбби. Сознайтесь, что это так?
   – О себе?!
   Джесси устремил взгляд на горы, а мисс Абигейл блуждающим взглядом скользнула по черным волосам на голых пальцах ног Джесси.
   – Я имею в виду, – протянул он, теперь уже сам покусывая травинку, – что, это довольно странно – мисс Абигейл Маккензи нанимает упряжку, чтобы вывезти неизвестно куда в воскресный полдень своего грабителя.
   – Вы не мой грабитель, мистер Камерон, и я бы вас попросила не ссылаться на себя в таком качестве.
   – Ох, простите, – сказал он, криво усмехнувшись, – тогда я городской грабитель.
   Он почти видел, как сопротивление мисс Абигейл ослабевает – черт, как привлекательно она сейчас выглядит – и гадал, устоит ли она.
   – Почему вы опять пристаете ко мне? Вы обещали примерно себя вести.
   – Я и веду, разве нет? Я хочу на время выбраться отсюда. Более того, я пообещал доку, что не причиню вам вреда и не сбегу. Сегодня воскресенье, все в городе отдыхают и делают что хотят, а вы сидите здесь на жаре и смотрите на горы, хотя мы могли бы быть там, в прохладе и наслаждаться этим днем.
   – Я наслаждаюсь им и здесь... по крайней мере наслаждалась, пока вы не начали развивать эту нелепую идею.
   Мисс Абигейл засунула тонкий пальчик между шеей и высоким тугим воротником и ослабила его.
   Интересно, думал Джесси, заказывал ли кто-нибудь хоть раз для мисс Абигейл коляску, чтобы проехаться с ней. Может быть тот парень, тринадцать лет назад. Он вновь поймал себя на том, что пытается представить, как она выглядит и ведет себя, когда за ней ухаживают.
   – Я вас не укушу, Эбби. Что скажете?
   Ее голубые глаза, казалось, умоляли его не уговаривать ее и все же, когда ее палец еще раз скользнул за воротник, губы в нерешительности разжались, и мисс Абигейл еще раз бросила взгляд на горы. Щеки слегка порозовели и стали цвета примул, она потупила глаза и сказала:
   – Вы должны застегнуть рубашку и надеть ботинки.
   Воцарилась тишина, нарушаемая только стрекотом кузнечика. Мисс Абигейл подняла глаза, встретилась взглядом с Джесси, и тот подумал, что ты делаешь, черт побери, Джесс? Он вдруг почувствовал себя безмозглым шмелем, залетевшим в ее сад, мисс Абигейл занесла над ним стеклянную банку, готовая опустить ее и захлопнуть крышкой. Но он улыбнулся и произнес:
   – Согласен.
   – Здравствуйте, мисс Абигейл, – сказал Джем Перкинс в ответ на ее кивок, с трудом скрывая свое удивление. Она никогда раньше не приходила к нему, и вот на тебе – наряженная с ног до головы, в белой шляпке и перчатках.
   – Добрый день, мистер Перкинс. Я бы хотела нанять лошадь и коляску с мягким сиденьем. С таким сиденьем, которое тряслось бы самую малость.
   – Коляску, мисс Абигейл? – спросил Джем с таким видом, словно она попросила оседлать ящерицу-ядозуба.
   – Вы сдаете или не сдаете коляски, мистер Перкинс? – сухо спросила Абигейл.
   – Конечно сдаю, вы же знаете, мисс Абигейл. Просто не припомню, чтобы вы брали хоть одну.
   – Я бы не стала брать и сейчас, если бы доктор Догерти не захотел, чтобы инвалид из моего дома начал привыкать к езде, так, чтобы его могли посадить на поезд, как можно скорее. Нам нужно обитое сиденье с очень глубокими пружинами.
   – Конечно, мисс Абигейл, обитое сиденье и что вы там еще хотели?
   Он направился к конюшне, все еще удивленный ее появлением здесь.
   – Хорошие пружины, мистер Перкинс, – повторила она, гадая, сколько потребуется времени, чтобы новость дошла до каждого жителя города.
   Джесси посмеивался, наблюдая, как мисс Абигейл правит упряжкой. Он видел, что она понятия не имела, как управлять лошадьми – кобыла мотала головой и ржала, пытаясь перекусить удила, которые слишком осторожно натягивала Эбби. Она осадила лошадь перед забором, боязливо выбралась из коляски и, рассекая воздух, пошла по тропинке. Нет, решил он, она ни разу в жизни не делала ничего подобного.
   Джесси ждал ее на канапе в гостиной, и мисс Абигейл едва не рассмеялась – он так не подходил к ее прибранной комнате. Нет, подумала она, он не создан для гостиной.
   – Нога немного затекла в новых джинсах, – произнес он. – Не поможете мне надеть ботинки?
   Она посмотрела вниз, на его босые ноги, и, ощутив при этом какой-то особый трепет, опустившись на колени, одела носки, а вслед за ними – ботинки. Это были отличные ботинки, отметила она, хорошо начищенные, сшитые из прочной, дорогой воловьей кожи. Она подумала, не ограбил ли он поезд, чтобы заплатить за них, и снова удивилась, почему эта мысль совсем не пугает ее.
   Одев ботинки, она поднялась, стараясь не смотреть на его темнокожую открытую грудь.
   – Вы обещали застегнуть рубашку, – напомнила мисс Абигейл.
   Он посмотрел на нее.
   – Ох, да.
   С трудом он поднялся и неуклюже встал на одной ноге, застегнув пуговицы, затем повернулся к мисс Абигейл спиной, чтобы заправить рубашку. Щеки мисс Абигейл запылали, однако она стояла не двигаясь не в силах оторвать взгляда от его плеч, пока он приводил себя в порядок. Но, наконец, придя в себя, она вылетела из комнаты и стала ждать Джесси на веранде.
   Он, хромая на костылях, подошел к коляске. Джинсы были действительно очень тесны. Было ясно, что сесть в коляску Джесси будет очень трудно. После трех попыток поднять ногу на высокую подножку, мисс Абигейл приказала:
   – Ждите на ступеньках, а я подгоню поближе к вам.
   Он отступил к ступеням веранды и смотрел, как мисс Абигейл неумело заворачивает за угол забора.
   – Тянете слишком сильно! – предупредил Джесси. – Полегче!
   Он задержал дыхание, боясь, что она перевернет экипаж еще до того, как начнется путешествие. Но упряжка в полной сохранности подкатила к веранде, и Джесси завис на своих костылях на второй ступеньке.
   – Сможете забраться? – спросила мисс Абигейл, определяя расстояние на глаз.
   Он усмехнулся и сострил:
   – Если не смогу, отошлите мои кости в Новый Орлеан. – Он качнул обе ноги вперед, пытаясь раскачать все туловище, но ничего не получилось, и он едва не опрокинулся на спину.