Спенсер Лавирль. Колибри

   – Откуда ты можешь знать, что для меня лучше, если я сама не знаю?
   Она покосилась на дверь, которую Дэвид оставил открытой.
   – Тогда, я думаю, пришло время мне показать тебе, – сказал он тоном, в котором смешались угроза и нежность, и сделал шаг к ней.
   Сердце Абигейл бешено билось. Она была смущена лавиной чувств, которые Джесси всегда пробуждал в ней. Они смотрели друг на друга, как коты в мае, начав медленно, очень медленно кружить, пока Абигейл не оказалась ближе к двери. Она внезапно повернулась и бросилась к ней, но Джесси быстро захлопнул ее прямо перед носом Абигейл. Широко раскрыв глаза и задыхаясь, она попятилась. Каждый нерв ее тела, казалось, пульсировал.
   Джесси прижался спиной к двери и схватился за дверную ручку. Он ничуть не запыхался и стоял, заложив ногу за ногу. Он родился с этой расслабленной позой. Улыбка коснулась уголка его губ, а веселые глаза в коричневую крапинку оценивающим, знающим взглядом осматривали Абигейл. Раздался его мягкий, вкрадчивый, соблазнительный голос.
   – Ты знаешь, что мы сделаем это снова, правда? Устроим старые заигрывания, которые нам так нравятся. Мы всегда так начинаем, Эбби, – я преследую, ты отбиваешься. Но это не драка, и ты это знаешь, потому что в конце концов выигрываем мы оба. – Он медленным движением отнял плечи от двери. – Иди же ко мне, моя кошечка-чертенок, – закончил он хриплым шепотом, – потому что я уже очень давно подкрадывался, и настало время прыгнуть.
   Ей нравилось это, она предвкушала сладостный поток чувств, который возбуждал ее как ничто другое. Ее грудь напряглась, глаза засверкали, но как настоящая кошка она зашипела:
   – Давай-давай! Сделай так! Женись на мне! И что тогда? Терпеть это все до конца жизни?
   Ухмылка Джесси стала более откровенной.
   – Ты чертовски права, – сказал он низким голосом.
   – Ох, ты... ты...
   Но ему надоело ждать.
   – Проклятье... – пробормотал он и – прыгнул! Он ухватил запястья Абигейл и свирепо скрутил ее, стукнув спиной о закрытую дверь. Джесси взял ее за подмышки, и Абигейл ощутила, что ее ноги оторвались от пола. Широкие ладони Джесси смяли ее грудь, его губы – ее губы, и он держал ее, свою пленницу, заставляя извиваться в спазмах желания, нахлынувших на нее под умелым языком Джесси.
   Чувства бушевали в ее душе. Джесси бушевал над ее телом. Дыша как ураган, осыпая поцелуями, Джесси пригвоздил Абигейл своим неистовым языком к двери. Наконец он освободил ее рот и посмотрел темными, буйными глазами ей в лицо.
   – Проклятье, Эбби, я люблю тебя. Я говорил, я люблю тебя, не за Дэвида, а за себя.
   Она не могла говорить. Оба внезапно поняли, что Джесси все еще держит ее, прислонив к двери. Он позволил ей съехать медленно вниз, и последняя заколка упала на пол. Когда ее пальцы коснулись пола, Джесси продолжал легонько придерживать ее, вглядываясь в глаза в поисках сердечного согласия.
   – Что скажешь, Эбби?
   Ее глаза, обрамленные копной распустившихся волос, сверкали от смущения.
   – Как я могу выйти за мужчину, которого боюсь, который швыряет меня прямо на дверь?
   Лицо Джесси омрачилось болью, он опустил руки от груди к талии и нежно ласкал.
   – О Боже, разве я сделал тебе больно, Эбби? Я совсем не хотел.
   Он поцеловал ее в одно веко, потом в другое, потом отстранился, чтобы посмотреть в ее голубые глаза. В его голосе звучала такая мука, которой Эбби никогда не слышала.
   – Ты действительно боишься меня, Эбби? Тебе незачем меня бояться. Я всего лишь хочу сделать тебя счастливой, заставить тебя смеяться, может быть, стонать... но не от боли. А от этого...
   Он опять закрыл ей глаза своими губами, потом прикоснулся к носу, щеке, вдоль изящной скулы к подбородку и, наконец, припал к губам, которые уже открылись. Руки Джесси легли на плечи Абигейл и сжали их так, что Эбби подумала, что он сломает ей кости. Но рот Джесси был полной противоположностью его рук – мягкий, нежный, теплый язык Джесси легко скользил по губам, потом по зубам и затем передвинулся к уху, в которое Джесси прошептал:
   – Признай это, Эбби, ты этого хочешь. Будь честна со мной и сама с собой.
   – Как я могу быть честной, если ты так вцепился в меня? Джесси, я не могу даже думать.
   Он опустил руки и стал так нежно гладить Абигейл, словно все еще боялся, что она убежит. Вглядываясь в лицо Абигейл, Джесси большим пальцем поглаживал ее груди.
   – Эбби, ты говорила, что кричала в пустых комнатах, когда я уехал, пытаясь освободиться от меня. Это тебе ни о чем не говорит?
   Ее глаза наполнились мольбой, но Джесси не отпустил ее. Вместо этого, тепло его пальцев просочилось сквозь слой хлопка к коже Абигейл. Руки Джесси оказались внутри блузки, и большой палец, двигаясь, возбуждал Абигейл.
   – Я так запуталась, – сказала она дрожащим голосом, закрыв глаза и устало прислонившись головой к двери.
   – У тебя есть такое право. Я совершенно не такой, каким должен быть подходящий для тебя человек, как тебе говорили всю жизнь. Но я подхожу, Эб, подхожу.
   Абигейл покачала головой и сглотнула:
   – Я не знаю, я не знаю.
   – Нет, знаешь, Эбби. Ты знаешь, какую жизнь мы будем вести. Мы подходим друг другу во всем, чем бы ни занимались. В разговоре, в споре, в занятиях любовью, в размышлениях... и дурачествах. Эбби, ты боишься, что тебе опять будет больно? Это Дэвид так сказал?
   Она открыла глаза и посмотрела через его плечо на кружевную занавеску на окне и снег за окном.
   – Я сделала больно Дэвиду, и очень больно.
   Ноздри Абигейл затрепетали, глаза закрылись.
   – Может быть, ты должна была это сделать ради собственного спасения.
   – Нет, никто не заслуживает такой боли.
   – А ты, тринадцать лет назад? Она снова посмотрела ему в глаза.
   – Я не могу успокоить свою совесть, сказав, что за несправедливость надо платить несправедливостью.
   – Тогда позволь мне разделить с тобой стыд, который ты испытываешь, причинив Дэвиду боль. Какого черта, я даже могу выйти на улицу и извиниться перед ним, если от этого тебе станет легче. Ты хочешь, чтобы я это сделал, Эбби?
   – Слезы внезапно обожгли ее нос. Слезы из– за потери Дэвида, из-за преданности этого человека. Она почему-то поверила Джесси и подумала, что он действительно встретится с Дэвидом и извинится. В конце концов, Джесси был человеком, который достигает того, что хочет, любыми средствами. Абигейл вдруг почувствовала, как сильно он ее хочет. Замерев у двери, она позволила ему убеждать ее, и ей было сладостно видеть перед собой его смуглое лицо и руки по сторонам от ее головы, которыми он оперся о дверь.
   – Перед нами целая страна, Эбби. Ты можешь выбрать любой город, в каком захочешь жить. Я привезу тебя в любое место. Хочешь жить как жена железнодорожного магната в одном из особняков Колорадо Спрингс – хорошо. Будь по-твоему. Ты называешь место, и мы едем. Как насчет того, чтобы начать с Нового Орлеана? Я покажу тебе океан, Эбби, и познакомлю с семьей. Ты всегда хотела посмотреть океан, ты говорила мне. Ты даже попыталась принести его частицу сюда, построив окно а-ля Кейп– Код в обувном магазине, а я отвезу тебя в Кейп-Код посмотреть на настоящие окна, если ты захочешь. – Его глаза были искренними. – Эбби, я не хочу покупать тебя, но я бы купил, если бы мог, я богат, Эбби, и что в этом плохого? Что плохого в том, что я хочу потратить свои деньги на твое счастье? Я обязан тебе своей жизнью, Эбби, так что позволь мне дать тебе...
   Вот оно, думала она, вот то, о чем она всегда мечтала, о Джесси, нашептывающем ей слова любви, заставляя кровь кипеть, а чувства парить. Глаза Абигейл открылись и очутились напротив черных глаз Джесси, обещавших целый мир. Абигейл купалась в теплом чувстве безопасности, которое ей давало знание о любви Джесси, но она была не в силах что-либо сказать в данный момент.
   Неужели это я, Абигейл Маккензи? Неужели это происходит на самом деле? Этот необычайно привлекательный мужчина с подкупающей искренностью убеждает меня каждым своим словом, что любит меня? Ее сердце было готово разорваться.
   Джесси склонился, коснулся шеи Абигейл, ущипнул за мочку и дотронулся до нее кончиком влажного языка.
   – Вот чего я хочу, Эб, но чего ты хочешь, сейчас?
   Абигейл ощущала, как его дыхание – теплое, быстрое – ударяет ей в ухо. Затем снова раздался его странный, приглушенный голос, расплавлявший все внутри нее.
   – Не думай, что это не важно. Если я просуну руку под твою юбку и дотронусь до твоего тела, я знаю, что обнаружу. Не отрицай, что это важно, Эб. Я почувствовал это тогда, и я знаю это теперь, потому что ты хочешь меня.
   И где-то в глубине Эбби почувствовала, как понеслась желанная жидкость, олицетворяющая женственность, сопровождаемая чувственным взрывом в той части, которой не касался ни один мужчина, кроме Джесси.
   Ее глаза закрылись, грудь сдавило, дыхание стало отрывистым, даже волосы на затылке поднялись, готовые ответить на его ласки.
   Абигейл почувствовала, как Джесси прижался к ее животу своим возбужденным телом и начал слегка тереться справа налево, слева направо, делая круговые движения. Его ладони опирались на дверь над головой Эбби. Ее собственные ладони дрожали, пылая желанием дотронуться до Джесси, но он их по-прежнему держал прижатыми к двери позади бедер Абигейл, растягивая чувственный танец, чтобы постепенно, постепенно, постепенно увеличивать его темп и жар, пуговицы его рубашки слегка задевали ее соски, напряженные, как крошечные, твердые колокольчики, под тонким лифчиком.
   Абигейл затрепетала. Джесси, Джесси, подумала она, ты так замечательно это делаешь... так замечательно...
   Он посмотрел на нее и увидел слабую улыбку на губах, глаза Абигейл были по-прежнему закрыты, грудь теперь подалась вперед, а лопатки все еще были прижаты к двери. Джесси улыбнулся, прекрасно понимая ее состояние, и опустил локти ниже, отодвинулся от нее и языком дотронулся до уголка глаза.
   Она так мало знала любви, подумал он, я буду осыпать ее любовью всю оставшуюся жизнь.
   Не было сказано ни слова. Руки Абигейл освободились, нащупали бедра Джесси и иступленно притянули его горячее, твердое тело к себе. Джесси заулыбался, зарывшись в волосы Абигейл, и скользнул рукой между ее лопаткой и дверью к талии. Другой рукой он схватился для опоры за дверную ручку и прижался к Абигейл, но под толстым слоем нижних юбок Джесси не мог ничего ощутить.
   Бедра Абигейл задвигались вместе с бедрами Джесси, ее руки лежали немного ниже его пояса, словно прислушиваясь к каждому его движению. Она должна, должна, она ждала так долго. Она открыла свои ошарашенные глаза, устремленные в беззвучной мольбе к Джесси, пока он не склонился, найдя своим ртом ее открытые, ждущие, томящиеся губы. Их языки вместе нырнули глубоко, тела так крепко прижались друг к другу, что их пульсы казались неразделимыми.
   Она извивалась между дверью и Джесси, а он, прижав рот к ее уху, хрипло прошептал:
   – Эбби, я собираюсь отнести тебя на кровать и заняться с тобой любовью, как ты никогда и не мечтала.
   Он почувствовал, как она содрогнулась, и понял, что происходит внутри ее. Его собственное тело напряглось внутри сдерживающей его одежды. Он низко наклонился и слегка укусил Абигейл за сосок – словно случайно – прямо через одежду, заставив ее вздрогнуть, сделать резкий вдох и открыть глаза.
   Джесси просунул руку ей под плечи, другую – под колени и без труда поднял ее. Руки Абигейл обвили его шею, и Джесси медленно– медленно повернулся к кровати.
   – Я буду поддерживать в тебе этот огонь... и поддерживать... и поддерживать... пока ты не признаешь, что любишь меня и не скажешь, что выйдешь за меня, – проговорил он гортанным голосом.
   Они уставились друг на друга, он шагнул к постели. Она ощущала его теплые и твердые мышцы на своей груди.
   Джесси присел на колено и положил Абигейл на кровать, и стоя над ней, глядя в глаза, сказал:
   – И я не потерплю, чтобы мне мешали нижние юбки, которые ты решила надеть на свадьбу с другим мужчиной – платил ли я за них или нет.
   Потом, не глядя, Джесси нащупал пуговицы на ее поясе и расстегнул их.
   Абигейл охватил трепет, она улыбнулась, из-под бахромы ресниц теперь на Джесси блестели полные истомой глаза.
   – Но Джесси, ты заплатил слишком дорого, чтобы устроить эту свадьбу, – проговорила она мягко и убедительно.
   – Что ж, я ее и расстрою, – сказал Джесси хриплым голосом, опустил нижние юбки вниз, схватил Абигейл за руку и посадил. – А еще я не знаю, что хорошего в викторианских воротниках.
   С завораживающей медлительностью он снял с Абигейл блузку. Она безропотно подчинилась, но когда его черная голова опустилась туда, где только что была одежда, Абигейл предупредила его:
   – Выйду я за тебя или нет, я буду одеваться, как сочту нужным – как леди.
   – Отлично, – ответил он, снимая блузку. – Ты так и сделаешь. В твоей гостиной, когда будешь принимать жен других железнодорожных баронов за чаем.
   Джесси отшвырнул блузку через плечо.
   – А в нашей спальне ты оставишь это все в шкафу вместе с твоими лифчиками и вот этим, – он просунул палец под пояс ее панталон и оттянул его.
   Абигейл откинулась назад в томлении, закинув руки за голову, и легла, полная ожидания, влюбляясь в Джесси все больше с каждым моментом.
   – За них ты тоже заплатил. Думаю, это дает тебе право распоряжаться ими, как ты захочешь.
   Джесси опустился рядом с ней на колени и, не спуская глаз с ее лица, снял с себя жилет и рубашку, отбросив их через плечо на пол, где они присоединились к юбкам Абигейл.
   – Это верно. Точно так же, как я заплатил и за зеленое пальто, в котором ты собиралась ехать в свадебное путешествие. Но если ты не особо гордишься тем, что я богат, не напоминай об этом без конца.
   С Джесси слетел пояс.
   – Я могла бы заправлять маленьким обувным магазинчиком, – промурлыкала она, протянув пальцы к тому месту, которое увидела впервые, когда он лежал перед ней умирающий в постели. Прежде чем она убрала пальцы, глаза Джесси загорелись огнем.
   Мучительно медленно он расстегивал пуговицы на брюках, обволакивая Абигейл голосом, который струился как шелк.
   – Когда я закончу здесь, я пойду и выстрелю в эту чертову вывеску, где твое имя выведено вместе с его.
   Пыл в его голосе сделал слово «чертову» почти лаской. Брюки тоже упали.
   – Эта вывеска ничего не значит, – бормотала Абигейл со слабой улыбкой.
   – Черта с два, – хрипло проговорил Джесси, потянувшись, чтобы развязать тесьму на ее лифчике, потом просунул руку внутрь и повел ее вверх.
   Ноздри Абигейл задрожали, дыхание стало неровным.
   – Ты не считаешь важным, что я возвращаю назад то, что однажды отдал столь по– дурацки? – спросил он, дергая ее лифчик и наклонившись, чтобы поцеловать впадинку под левой грудью.
   Абигейл с закрытыми глазами беззаботно прошептала:
   – Возможно, весь город знает, чем мы сейчас занимаемся.
   Джесси скользнул языком под другую грудь и засмеялся гортанно, притрагиваясь губами к ее коже.
   – И все они, возможно, бегут домой, чтобы тоже немножко позаниматься тем же самым, хотя бы в мыслях.
   – Но не так, как ты, Джесс, – сказала она, улыбаясь и желая, чтобы Джесси поторопился.
   Но он двигался как неторопливая улитка, расстегивая пояс панталон Абигейл и спуская их ей на бедра, обнажавшие свои манящие изгибы.
   – Зато ты занимаешься этим так же как я, и только это важно.
   Джесси снова припал к Абигейл, прижавшись к ее бедрам, заставляя ее извиваться. И вот снят последний элемент одежды, медленно-медленно скользящий вниз по телу Абигейл, по следам которого дорожкой шли поцелуи Джесси. Абигейл положила руку на лоб, она больше не сопротивлялась, ее губы раскрылись, и на них танцевал его язык.
   – Я это прекрасно помню, – прошептал он хрипло, прежде чем опустить язык в рот Абигейл, которая изогнулась и, застонав, откинулась назад во власти его ласк, содрогаясь под телом Джесси.
   – Я тоже... Я тоже... – раздался ее придушенный голос.
   Он отлично знал ее, он сильно любил ее, запустив пальцы в ее волосы, он лег всем телом, горячим и твердым, на нее, все еще не внутри нее.
   – Скажи это, Эбби, – попросил он, целуя ее под подбородком, когда она откинула голову назад. – Скажи это сейчас, когда я вхожу в тебя.
   Абигейл открыла глаза и увидела перед собой полный любви взгляд Джесси, которым он пытливо всматривался в нее. Его локти дрожали рядом с ней, пока он, отстранившись, ждал ее слов.
   Она протянула руку между их телами вниз, взяла его разгоряченную плоть и направила к себе в лоно, не отрываясь смотря ему в глаза, пока он входил в нее, двигаясь в сильном, уверенном ритме ее повторяющихся слов.
   – Я люблю тебя, Джесси... люблю тебя... люблю тебя... люблю тебя... – снова и снова, словно аккомпанемент длинным, медленным движениям Джесси. Он увидел, как, скатываясь из уголков глаз, у Абигейл потекли слезы. Губы ее открывались и закрывались, обозначая все те же слова, быстрее и быстрее, пока не замерли открытыми. И тут же Джесси окунулся в ту же пучину страсти, в которой уже уснула в экстазе Абигейл.
   Комната наполнилась тишиной, полуденные лучи отражались от снега. Рука Абигеш легла на влажный затылок Джесси. Она рассеянно теребила его волосы. Потом, крепко зажмурив глаза, она внезапно прижала его к ceбе, замерла на мгновение, пытаясь запомнить это ощущение, чтобы никогда не забыть.
   – Джесси... ох, Джесси. Потерявший голову от любви. Джесси пс вернул ее и начал без слов качать из сторонь в сторону, в конце концов замерев рядом, глядя в ее безмятежное лицо.
   – Поезд подходит, – мягко сказал он. Она улыбнулась и коснулась его нижнегубы, проведя потом пальцем вдоль усов от центра к краю.
   – Даже расписание поездов составлено под тебя?
   – Может, и под мисс Абигейл Маккензи? – спросил он, затаив дыхание.
   Абигейл посмотрела в его влюбленные глаза.
   – И под нее тоже, – мягко сказала она. Глаза Джесси закрылись, и он облегченно вздохнул.
   Но Абигейл вынудила его снова их открыть, спросив:
   – Но что ей делать с полным домом свадебных пирожных и бутербродов?
   – Оставить мышам, они их больше любят, чем овсянку.
   – Оставить? – растерянно спросила Абигейл.
   Джесси привстал на один локоть и с серьезным видом сказал:
   – Я прошу тебя встать с постели, одеться, пойти со мной на станцию, держа меня за руку, и не оборачиваться. Все начинается с этого момента.
   – Оставить мой дом, мои вещи, все – просто так?
   – Просто так.
   – Но на улице, наверно, собрался весь город, и они ждут, когда мы выйдем из гостиницы. Если мы пойдем прямо на станцию, они об этом узнают.
   – Да, узнают. Разве это не сенсация, выйти у них перед носом и сесть на специальный состав фирмы – мисс Абигейл и ее дорожный грабитель?
   Она поразмышляла над этим, глядя на Джесси.
   – Зачем эго, Джесси, ты хочешь шокировать их?
   – Думаю, это уже произошло, так почему бы не закончить с блеском?
   Абигейл не смогла удержать смех. По крайней мере, она попыталась, но Джесси снова обнял ее крепко-крепко. Она беззвучно содрогнулась, и Джесси пришлось слегка ослабить объятия, но не совсем, а ровно настолько, чтобы она смогла сказать «да».
   – Мы такие разные, Джесси, – проговорила она опять серьезно, дотрагиваясь до висков Джесси. – Я не смогу измениться ради тебя.
   – А я и не хочу. Ты хочешь, чтобы я изменился?
   Секунду Джесси боялся ее ответа. Но она ничего не сказала, поэтому Джесси сел на краю постели и повернулся к Абигейл спиной.
   Но к этому времени она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, из-за чего играют мышцы его желваков. Она села позади него и, проведя рукой по его плечам, поцеловала в спину.
   – Нет, – сказала она тихо, – ты такой, какой ты есть. Только таким я тебя люблю.
   Он повернулся к ней, улыбка под его колдовскими усами – и протянул руку ладонью вверх:
   – Тогда пошли.
   Абигейл положила ему в ладонь свою руку и, смеясь, позволила стянуть, вернее сдернуть себя с кровати.
   Он прижал ее обнаженное тело к своему, оторвал от пола и провел рукой по позвоночнику.
   – Поторопись, женщина, – предупредил он, усмехаясь, – или мы опоздаем на поезд три двадцать до Денвера.
   Он отпустил ее и легонько шлепнул.
   Они одевались, глядя друг на друга. Абигейл хотела подобрать порванный свадебный наряд, пуговицы и атласные туфли, но Джесси нежно приказал:
   – Оставь.
   – Но...
   – Оставь.
   Она посмотрела на платье, оно напомнило ей о Дэвиде, и она поняла, что должна сделать.
   – Джесси, я могу оставить все, но я не должна... – она подняла умоляющий взгляд, – я не должна покидать Дэвида таким образом. – Джесси замер, ни единый мускул не дрогнул у него. – Нельзя причинять ему боль. Можно мне вернуться в магазин и объяснить ему, что я не хотела сделать ему больно?
   Черные глаза Джесси были непроницаемы, когда он, склонившись перед Абигейл, начал застегивать ремни на чемоданах с фотографиями.
   – Пожалуйста, лишь бы он не стоял между нами всю жизнь.
   Это были самые трудные слова в его жизни.
   Через несколько секунд Джесси держал новое зеленое пальто, а Абигейл просовывала в его рукава руки. Потом они обернулись возле двери, чтобы осмотреть комнату – перевернутая ширма все еще лежала на боку, свадебный наряд валялся кучей, порванный и помятый, пуговицы были рассеяны по комнате вместе с вуалью и брошенными атласными туфлями.
   Надеясь, что Джесси поймет ее, Абигейл вернулась и подобрала туфли, сунув их под пальто. Они вышли из гостиницы в холодный солнечный полдень.
   Джесси взял Абигейл под руку, и они пошли по тротуару к обувному магазину в конце улицы. Потом он ждал ее на улице, держа руки в карманах, пока Абигейл возвращала белые атласные туфли Дэвиду Мелчеру. Казалось, прошла вечность, прежде чем она вышла, хотя на самом деле это заняло всего несколько минут.
   Звякнул колокольчик, Джесси поднял глаза, пристально вгляделся в лицо Абигейл. Она взяла его за руку, и они направились обратно к станции.
   У него внутри зародилось какое-то странное, неуютное чувство.
   Она улыбнулась ему:
   – Я люблю тебя, Джесси.
   И у него отлегло от сердца.
   Они прошли по всей Мэйн-стрит, ловя на себе любопытные взгляды. На станции их ждал поезд, нетерпеливо выпуская пар, который белым дыханием выплескивался в холодный воздух Колорадо.
   С боку второго с конца вагона сверкал герб с эмблемой «РМР» на листовом золоте с переплетенными кроваво-красными ветками.
   Абигейл в замешательстве посмотрела на знак, потом вверх на Джесси, но прежде чем она успела спросить, он подхватил ее на руки и водрузил на ступеньки специального фирменного вагона.
   Внезапно Джесси остановился, обернулся, взглянул задумчиво на пустынные улицы, снова опустил Абигейл на ноги и сказал:
   – Погоди минутку. Не уходи, – и соскочил со ступенек.
   С хладнокровием, которому позавидовал бы любой, Джесси вытащил револьвер, прицелился в вывеску вниз по улице с выведенными на ней именами Дэвида и Абигейл Мелчер и выстрелил два раза. Из всех магазинов вдоль по Мэйн-стрит выбежали обеспокоенные люди, чтобы узнать, что за чертовщина здесь происходит.
   Но все, что они увидели, была вывеска, лежащая в снегу возле главного входа в обувной магазин, и спину Джесси Дюфрейна, исчезающую в поезде.
   Он снова подхватил Эбби на руки и приблизил ее удивленные губы к своим.
   – Ни одно место не сравнится с домом, – сказал он и, целуя ее, захлопнул ногой дверь.
   – С домом? – повторила Абгейл, оглядываясь вокруг на пышную изумрудную бархатную отделку внутренности вагона. – Что это?
   Абигейл силилась увидеть то, что скрывала голова Джесси. Он не собирался ее отпускать и по-прежнему держал на руках.
   – Это, моя дорогая Эб, твои апартаменты на медовый месяц, специально заказанные к случаю.
   То, что предстало взгляду Абигейл, вовсе не походило на помещение третьего класса. Она ни разу в жизни не видела такой роскоши – огромная кровать, покрытая зеленым бархатом, уютный обеденный столик, накрытый на двоих, бутылка шампанского в полгаллона в круглой чаше,, красивая медная ванна чуть в стороне от пузатой печки, в которой потрескивал огонь, глубокие кресла, мягкие ковры.
   – Джесси Дюфрейн, ты – коварный дьявол! Как тебе удалось подогнать состав на Разъезд Стюарта так точно? И прекрати целовать мою шею, словно не слышишь моих обвинений. – И Абигейл захихикала.
   – Я перестану тебя целовать не раньше, чем ад замерзнет, мисс Абигейл Маккензи.
   – Но это действительно фирменный вагон. Значит ты планировал меня совратить с самого начала!
   – Закрой свой восхитительный ротик, – сказал он, закрывая его за нее. Поезд тронулся. Джесси шагнул к широкой кровати. Вагон, набирая скорость, начал раскачиваться, и поцелуй смазался.
   Они рассмеялись, и Джесси посадил Абигейл на кровать, отступил и спросил:
   – Что сперва? Ванна, обед, шампанское... или я?
   – У нас много времени? – спросила она, расстегивая пуговицы пальто.
   – Мы можем не выходить до самого Нового Орлеана, – ответил он все с той же жуликоватой ухмылкой и озорным блеском глаз, манящих Абигейл.
   Сняв пальто, Абигейл взглянула на ванну, на бутылку шампанского, на накрытый для двоих столик, на окно рядом, за стеклом которого проносился назад весь мир. И на мужчину... расстегивавшего свои манжеты.
   – Ну тогда как насчет того, чтобы заняться всем этим сразу? – предложила Абигейл Маккензи.
   Брови Джесси поползли вверх, а руки на мгновение замерли, но потом начали расстегивать пуговицы на груди.
   – Хорошо, черт побери... – восхищенно пробормотал Джесси Дюфрейн, щекоча Абигейл своими завораживающими усами.