Страница:
– Сейчас я им прочищу мозги! – воскликнул Дэнси, потрясая хорошо знакомым Клари револьвером, которой только что зарядил за стойкой бара.
– Выстрел в воздух, возможно, заставит их разойтись, – одобрительно кивнула мадам Роза. – Но прежде чем перейти к военным действиям, я должна переговорить с ними.
– Вы сошли с ума, как Иезекия Бартрем? – спросила Клари. – Там собралась разъяренная толпа, эти люди не будут вас слушать.
– Все равно, нужно попытаться.
С этими словами мадам Роза направилась к двери.
– Я не могу оставить вас одну, – воскликнула Клари, бросаясь за ней.
– Мисс Каммингс, вас это совершенно не касается, – сказала мадам Роза.
– Напротив, – решительно заявила Клари. – Иезекия Бартрем был вашим клиентом. Вы говорили мне, что ему нравится Гермиона, но она боялась его, и он угрожал ей расправой. В очередной раз мужчина пытался показать свою власть над женщиной, а потом ополчился на нее же. Все они одинаковы: бросают женщину на произвол судьбы, чтобы она расплачивалась за их грехи. Это случилось и с Гермионой, и с вами в юности, а сейчас это происходит со мной – уже второй раз в жизни. Мы выступим против них единым фронтом, Роза.
– Клари!
Глаза мадам Розы вдруг вспыхнули.
– Мое настоящее имя Астрид, только не говори им.
Она показала кивком сначала на девушек в зале, а затем на окна, откуда доносились голоса с улицы.
– Обещаю никогда этого не делать, – ответила Клари и улыбнулась.
Когда они вышли на веранду, толпа встретила их негодующим ревом. Их было человек пятнадцать – двадцать, все они промокли до нитки и озлобились чрезвычайно. Клари была рада, что за ее спиной стоит Дэнси с заряженным револьвером. Пусть мадам Роза поговорит с толпой, – но Дэнси рядом и придет на помощь в случае необходимости.
– Вот она, эта тварь! – закричал Иезекия Бартрем.
В свете факелов его лицо пылало диким исступлением.
– Вот она, эта порочная женщина и ее бесстыжие друзья. Гоните их прочь. Пусть убираются из города.
Только тут Клари заметила, что у Иезекии Бартрема в руках топор. Размахнувшись, он с воплем бросил его. Топор задел правое плечо мадам Розы и, пролетев дальше, воткнулся в притолоку двери. Мадам Роза пошатнулась от удара, но сразу же пришла в себя, выпрямилась и гордо взглянула на негодяя – кровь струилась у нее по руке. Клари бросилась к ней, но мадам Роза лишь покачала головой. Спорить было некогда. Толпа на мгновение подалась назад, испугавшись двух женщин, одна из которых истекала кровью. Иезекия Бартрем, сознавая, что боевой дух соратников несколько поколеблен, приступил к решительным действиям.
– За мной, – крикнул он, ринувшись вперед. – Уничтожим шлюх и гнездо разврата.
Клари, следившая только за Иезекией Бартремом, не заметила, как кто-то бросил факел в дом. Бросок оказался точным. Пылающий ярким светом в ночной темноте факел, слегка зашипев под дождем, влетел в разбитое окно и упал на полу в зале. Клари услышала чей-то испуганный возглас. В этот момент Дэнси шагнул вперед, загородив собой мадам Розу, и выстрелил. Но было уже поздно, озверевшую толпу нельзя было остановить. Сердце у Клари замирало от страха, но она решила не отступать, – и, скрестив руки на груди, внешне спокойно ждала атаки. Нападавшие хлынули к веранде, готовясь смести с лица земли женщин, Дэнси и всех, кто попадется им на пути. Внезапно кто-то поднялся по ступеням и стал рядом с Дэнси.
– Я спешил, как мог, – сказал Джозайя Грей.
– Что-то не верится, – огрызнулась Клари. – Почему вы не заперли этого безумца?
– Мы обсудим позже условия его содержания, – ответил Джозайя Грей. – А сейчас позвольте мне направить усилия на то, чтобы прекратить эту недостойную сцену.
– Поторопитесь, – сказала Клари, – ибо в доме осталось еще шестеро человек. Нужно вызволить их, иначе толпа растерзает всех.
– Выслушайте меня, добрые люди! Джозайя Грей поднял руки и сделал шаг вперед.
Толпа замерла в ожидании.
– Не позволяйте несчастному безумцу лишить и вас здравого смысла. Лишь мирным убеждением и собственным примером, а не бессмысленной жестокостью можно изменить то, что творится в этом доме. Иезекия Бартрем лишился рассудка, но вы-то в здравом уме! Прошу вас, разойдитесь, не посягая на жизнь и имущество этих людей. В противном случае вы до конца жизни будете терзаться угрызениями совести.
– Не слушайте его, – завопил Иезекия Бартрем. – Вы все знаете, что творится за стенами этого дома. Нужно спалить его дотла!
– Он уже горит, – бросила Клари, и тут до нее донесся мальчишеский голос из дома. – О Боже, Люк! Почему ты не убежал через кухню? Я иду к тебе, Люк!
Не помышляя об опасности, Клари бросилась в дом. Дым разъедал глаза, бар был охвачен огнем, кругом стоял оглушительный треск. От жары одна из стеклянных бутылок лопнула и заполыхала голубым пламенем. Сквозь рокот пожара Клари расслышала бас Дэнси и поняла, он идет следом. Затем вновь раздался голос Люка.
– Мисс Клари, где вы?
– Я здесь, Люк, со мной все в порядке. Разглядев, наконец, мальчика, она ободряюще похлопала его по плечу.
Следующие несколько мгновений запомнились ей как безумный ночной кошмар в завесе дыма. У Синопы загорелись волосы. Люк сбивал пламя полотенцем и кричал, чтобы Клари уходила из дома. Эмми и Люси, выскочив из кухни, с визгом носились в дыму и огне, пока Клари не поймала их и не направила к двери. Дэнси орал на Люка, требуя, чтобы тот отправился на улицу. Мадам Роза оттащила Гермиону и Каллиопу в безопасное место. Дэнси, подняв Синопу на плечо, схватил Люка за руку и поволок сначала на веранду, а затем на улицу.
Клари еще раз обошла залу, заглянула в коридор, ведущий на кухню, задержалась у лестницы, выкликая тех, кто мог броситься на помощь, а потом заблудиться в дыму. Она сама едва не погибла. У нее щипало в горле, во рту был горький вкус дыма, глаза слезились, и она никак не могла найти дорогу к двери. Выручил ее появившийся очень кстати капитан Шайлер.
– Мисс Каммингс, что вы делаете в подобном месте? – строго осведомился он, стуча ее по спине, чтобы легкие освободились от дыма.
– Я пыталась помочь, – ответила она, сильно кашляя. А затем добавила, глядя на горящий дом:
– Нужна вода.
– Все в порядке. Заметив огонь, я сразу бросился сюда, на берег. Здесь вся моя команда, а также кое-кто из пассажиров. Они сейчас тушат пожар вместе с горожанами. Если вы не ранены и в доме никого не осталось, я пойду к моим людям.
Клари поблагодарила капитана Шайлера, и тот сразу же исчез. А перед ее глазами предстало необычное зрелище.
Джозайя Грей, увидев, что дом горит, организовал цепочку, по которой передавались ведра с водой из канала. Влияние почтенного квакера было столь велико, что люди, пытавшиеся расправиться с мадам Розой, Дэнси и девушками, теперь помогали спасать дом. Прибежали и другие горожане, заметившие огонь. Две женщины в черных квакерских платьях – жена и сестра Джозайи Грея – перевязывали порезы и ожоги. Мадам Роза держалась внешне спокойно. Она позволила миссис Грей оторвать рукав своего розового платья, чтобы забинтовать плечо.
– Как ты? – спросила Клари, подходя к ней.
– Жива-здорова. И разорена вдребезги, – сказала мадам Роза, глядя на пламя.
– Может быть, это знак Божий, – прошептала миссис Грей.
На Богемия-авеню появилась полная женщина в сопровождении трех подростков, которые катили небольшую тележку. Они стали наливать кофе работавшим на пожаре людям. Кто-то принес одеяла, чтобы обогреть насквозь промокших и рыдающих девушек из заведения мадам Розы. На рассвете Клари и мадам Роза стояли, обнявшись, под дождем и смотрели на пепелище, с которого поднимался дым и пар. Веранда и зала сгорели. Кухня и большая часть второго этажа уцелели, хотя многие балки почернели от огня. Джозайя Грей все не уходил, продолжая руководить спасательными работами.
– Я огорчен, что вы понесли убытки, – сказал он мадам Розе, – но не могу сожалеть о крахе вашего малопочтенного заведения. Возблагодарим Господа за то, что никто серьезно не пострадал. Надеюсь, ваше плечо скоро заживет.
– Это вы виноваты во всем этом, – негодующе произнесла Клари. – Зачем вы выпустили Иезекию Бартрена? Ведь вы обещали строго следить за ним.
– Сейчас он в надежных руках, – ответил Джозайя Грей. – Его отвезут в Елктон, там есть врач, который занимается такими беднягами.
– Давно надо было его туда отправить, – не успокаивалась Клари.
– Я сознаю свою вину и попытаюсь ее загладить. Мадам Роза, с вашей стороны было бы безумием вновь открыть заведение, поскольку подобная сцена может повториться. Люди не желают терпеть открытого разврата. Не хотели бы вы заняться каким-нибудь другим, законным и уважаемым ремеслом? Мои сбережения к вашим услугам.
– Кто захочет иметь со мной дело? – спросила мадам Роза упавшим голосом.
– Этот участок земли превосходно расположен, – сказал Джозайя Грей, окинув взглядом пепелище. – Может быть, через несколько дней, когда вы придете в себя после этих злополучных событий, Господь подскажет вам верное решение.
– Возможно, – с сомнением отозвалась мадам Роза.
Через пару минут Джозайя Грей откланялся и удалился.
– Ты можешь какое-то время пожить на Эфон-Фарм, – предложила Клари Она совершенно не думала о том, что ферма принадлежит не ей и Джек может иметь совсем другое мнение на сей счет. Ей хотелось ободрить мадам Розу и хоть чем-то помочь в этом бедственном положении.
– Я не могу оставить девочек и Дэнси, сказала мадам. – Без меня они не найдут пристанище. Им нужна пища и новая одежда В любом случае, если придется покинуть, город, мне нужно подтвердить свои права на владение земельным участком и тем что осталось от дома. Ты, разумеется, заметила, то меня не очень-то жалуют в Богемия-вилидж, угрюмо добавила она.
– Сейчас многое изменилось, – возразила Клари. – Нынешней ночью горожане пришли тебе на помощь. Держу пари, что тем, кто был на пожаре, не безразлично, чем ты займешься! – говорила она, вглядываясь в лицо мадам. Эта решительная и самоуверенная женщина выглядела жалкой и подавленной, лицо было перепачкано сажей, светлые волосы растрепанное платье – единственное, которое у нее осталось, зияло прорехами. Кто-то накинул ей на плечи одеяло.
Мадам Роза подставила дождю и печально произнесла.
– Если я сейчас сдамся, то выйдет, что Иезекия Бартрам взял надо мной верх, а вместе с ним и все эти милые люди, которые вчера спалили мой дом. Они надеются, что я уеду из городка, и тогда они смогут обо всем забыть.
– Бегство не решает ничего, – сказала Клари. – Оставайся и борись. Я, по крайней мере, намерена поступить именно так.
Мадам Роза вдруг распрямилась. Казалось, слова Клари вернули ее к жизни. Сбросив с плеч одеяло, она вздернула голову, и на лице ее появилось решительное выражение. Даже испачканное разорванное платье внезапно стало выглядеть лучше.
– Эмми и Люси хорошо готовят, – промолвила мадам Роза, словно бы размышляя вслух. – Сэм не раз говорил мне то же самое, что сказал Джозайя Грей: мой дом очень удачно расположен. Все корабли, идущие на восток, останавливаются здесь. Пассажирам и матросам уже в рот не лезет однообразная пища. А многие люди подолгу ждут подходящего судна. Клари, ты должна немедленно вернуться на ферму. В твоем положении тебе необходима помощь Сары.
– В моем положении? – переспросила Клари, удивленная внезапной переменой темы. – Сегодня я чувствую себя гораздо лучше, чем когда-либо. У меня совсем нет утренней тошноты.
– Земля слухом полнится… Думаю, Сара скоро узнает о пожаре. Она будет волноваться за Дэнси и гадать, где были в это время вы с Люком… Она успокоится, когда увидит вас Целыми и невредимыми. И я тоже успокоюсь, потому что сейчас у меня нет времени, чтобы присматривать за тобой.
– За мной не нужно присматривать, – сказала Клари.
– Джек Мартин, думает иначе. Клари, прошу тебя, не упрямься.
– Но скажи мне, что ты собираешься делать дальше? – спросила Клари.
– Я собираюсь изменить свою жизнь, – ответила мадам Роза, криво усмехнувшись. – Однажды такое уже произошло, когда я покинула родительский дом. Видно, пришла пора сделать это во второй раз. А затем я собираюсь изменить этот город.
Клари с Люком не пришлось нанимать лошадей, чтобы ехать на Эфон-Фарм. Они увидели знакомую повозку – это Мозес привез в город поздние фрукты. Убедившись, что сын и Клари не пострадали, Мозес разыскал Дэнси.
– Возвращайся со мной на ферму, – сказал он брату., – Не могу, – ответил Дэнси, – мы оба знаем, что я не гожусь для Работа в поле. К тому же, мне нельзя сейчас бросать мадам Розу. Она начинает новое дело, и я ей нужен.
– Надеюсь, это будет более почтенный бизнес, – ответил Мозес. – Раз ты не хочешь ехать с нами, мы выезжаем немедленно… вот только распродам остатки. Сара очень волнуется, пусть она своими глазами увидит, чти мисс Клари с Люком живы-здоровы.
Когда они вернулись на ферму и рассказали Саре о пожаре, Клари пс ла себя такой разбитой, что не захотела есть. Она сразу же легла и проспала почти до полудня следующего дня.
– Люк сказал мне о том, что было в Уилмингтоне, – заметила Сара, когда Клари уселась за кухонный стол и стала с жадностью поглощать яйца, жареную картошку, домашний хлеб. – По крайней мере, сказал то, что ему известно. Пожар взволновал его гораздо больше.
– Можно еще картошки? – сказала Клари, не поднимая глаз от пустой тарелки и собирая подливку кусочком хлеба.
– Вижу, утренняя тошнота прошла. По словам Люка, вы уверены, что у мистера Джека будет сын.
– Я не хочу больше есть. Клари отодвинула от себя тарелку.
– Значит, не хотите об этом говорить? Будете молча терзаться?
– Мы с Люком их видели, – сказала Клари. – Джека и эту женщину… быть может, вы помните ее, она была на канале во время праздника… а этот мальчик – он просто вылитый Джек.
– Уж больно вы торопитесь.
– Разве? Мы с Люком видели все своими глазами. О Боже, меня сейчас вырвет.
Клари ринулась прочь из кухни.
– Вот, возьмите, – сказала Сара, открывая через минуту дверь в туалет и протягивая Клари влажное полотенце. – Так я и думала. Уж больно много и слишком быстро вы ели. После всего, что произошло за последние дни, надо быть осторожней, а то потеряете ребенка.
– Думаю, Джека это устроило бы, – пробормотала Клари, уткнувшись лицом в полотенце.
– Нельзя так говорить! Уверена, вы что-то напутали. Мистер Джек честный человек. Уж я-то знаю.
– А вот я нет, – сказала Клари. – Я уже не знаю, что думать и как поступить.
– Вам надо полежать и успокоиться, – наставительно произнесла Сара. – И подумайте о том, что я вам сказала. Когда мистер Джек вернется, поговорите с ним и дайте ему возможность все вам объяснить. Похоже, и вам придется кое в чем признаться, ведь он все равно узнает, где вы были.
Оказавшись в своей комнате, Клари поняла, что ей не удастся заснуть или спокойно полежать. Ее терзали самые противоречивые чувства, и она стала бродить по дому – подвинула стул в гостиной, сняла с каминной полки трубку Джека, снова положила на место и, наконец, пошла в его комнату.
Она знала, что хочет сделать, и ей было стыдно, однако бороться с собой уже не могла. Раз Джек не желает рассказывать о себе, есть только один способ узнать правду. Выдвинув нижний ящик комода, где он держал конторскую книгу, она вытащила этот тяжелый том с записями расходов, данных о посеве и урожае за все годы, проведенные Джеком на Эфон-Фарм. Внизу лежали какие-то бумаги и письма.
Клари нашла то письмо, что было приложено к подарку на день рождения. Тщательно перечитав его, она поняла, что никаких полезных сведений в нем нет: эта Филли пылко извинялась за то, что не захотела познакомиться с Клари на Саммит-Бридж во время торжеств по случаю открытия канала.
Три других письма были от мистера Бенджамина Уилмота из Филадельфии. Они касались дел, связанных с каналом – речь шла об акциях, принадлежавших Джеку и какому-то английскому лорду. В четвертое послание Бенджамина Уилмота было вложено еще одно письмо. Клари начала с письма Бенджамина Уилмота:
«Сэр, спешу доставить вам нераспечатанное письмо вашего отца. Надеюсь, вы пребываете в добром здравии…»
Отложив это послание, Клари вскрыла второе письмо, сломав восковую печать с каким-то странным рисунком – птица с мечом. Размашистый неразборчивый почерк свидетельствовал либо о крайней спешке, либо о ярости. Быстро пробежав все письмо глазами, чтобы привыкнуть к этой старомодной манере, она поняла, что правильным было второе предположение.
«Джастин, я узнал от мистера Уилмота, что вы взяли с собой в Америку женщину и сняли для нее дом в Уилмингтоне. Какой позор! Как можете вы предаваться порочной страсти в то время, как семья ваша прозябает в нужде? Ваша несчастная сноха была так поражена этим бесчинством, что преждевременно разрешилась от бремени. Вы и только вы несете ответственность за гибель ребенка, который стал бы моим вторым наследником. Черт возьми, вы убили моего внука! Проклинаю день, когда вы родились. Во всем виновата ваша мать, она относилась к вам с преступной снисходительностью. Вас следовало почаще пороть. Вы мне больше не сын…»
Письмо продолжалось в том же духе, изобилуя оскорбительными словами, вылезавшими даже на поля. После всех этих проклятий и угроз неминуемого возмездия в будущем отчасти даже терялась подпись со всеми именами и титулом, что, видимо, должно было придать большую значимость посланию:
«Уильям Джеймс Квентин Мартинсон, маркиз Хантсли».
Клари положила письмо на кровать, рядом с собой. Сначала она разозлилась на Джека, но внезапно ее осенило: как мог он рассказывать о своей прошлой жизни, если отец – этот маркиз Ханстли – так сильно ненавидел его? Правда, из письма следовало, что зовут его вовсе не Джек, а Джастин.
– Джастин Мартинсон, – пробормотала она. – Теперь понятно, почему дворецкий назвал его милордом. Он из знатного рода.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
– Выстрел в воздух, возможно, заставит их разойтись, – одобрительно кивнула мадам Роза. – Но прежде чем перейти к военным действиям, я должна переговорить с ними.
– Вы сошли с ума, как Иезекия Бартрем? – спросила Клари. – Там собралась разъяренная толпа, эти люди не будут вас слушать.
– Все равно, нужно попытаться.
С этими словами мадам Роза направилась к двери.
– Я не могу оставить вас одну, – воскликнула Клари, бросаясь за ней.
– Мисс Каммингс, вас это совершенно не касается, – сказала мадам Роза.
– Напротив, – решительно заявила Клари. – Иезекия Бартрем был вашим клиентом. Вы говорили мне, что ему нравится Гермиона, но она боялась его, и он угрожал ей расправой. В очередной раз мужчина пытался показать свою власть над женщиной, а потом ополчился на нее же. Все они одинаковы: бросают женщину на произвол судьбы, чтобы она расплачивалась за их грехи. Это случилось и с Гермионой, и с вами в юности, а сейчас это происходит со мной – уже второй раз в жизни. Мы выступим против них единым фронтом, Роза.
– Клари!
Глаза мадам Розы вдруг вспыхнули.
– Мое настоящее имя Астрид, только не говори им.
Она показала кивком сначала на девушек в зале, а затем на окна, откуда доносились голоса с улицы.
– Обещаю никогда этого не делать, – ответила Клари и улыбнулась.
Когда они вышли на веранду, толпа встретила их негодующим ревом. Их было человек пятнадцать – двадцать, все они промокли до нитки и озлобились чрезвычайно. Клари была рада, что за ее спиной стоит Дэнси с заряженным револьвером. Пусть мадам Роза поговорит с толпой, – но Дэнси рядом и придет на помощь в случае необходимости.
– Вот она, эта тварь! – закричал Иезекия Бартрем.
В свете факелов его лицо пылало диким исступлением.
– Вот она, эта порочная женщина и ее бесстыжие друзья. Гоните их прочь. Пусть убираются из города.
Только тут Клари заметила, что у Иезекии Бартрема в руках топор. Размахнувшись, он с воплем бросил его. Топор задел правое плечо мадам Розы и, пролетев дальше, воткнулся в притолоку двери. Мадам Роза пошатнулась от удара, но сразу же пришла в себя, выпрямилась и гордо взглянула на негодяя – кровь струилась у нее по руке. Клари бросилась к ней, но мадам Роза лишь покачала головой. Спорить было некогда. Толпа на мгновение подалась назад, испугавшись двух женщин, одна из которых истекала кровью. Иезекия Бартрем, сознавая, что боевой дух соратников несколько поколеблен, приступил к решительным действиям.
– За мной, – крикнул он, ринувшись вперед. – Уничтожим шлюх и гнездо разврата.
Клари, следившая только за Иезекией Бартремом, не заметила, как кто-то бросил факел в дом. Бросок оказался точным. Пылающий ярким светом в ночной темноте факел, слегка зашипев под дождем, влетел в разбитое окно и упал на полу в зале. Клари услышала чей-то испуганный возглас. В этот момент Дэнси шагнул вперед, загородив собой мадам Розу, и выстрелил. Но было уже поздно, озверевшую толпу нельзя было остановить. Сердце у Клари замирало от страха, но она решила не отступать, – и, скрестив руки на груди, внешне спокойно ждала атаки. Нападавшие хлынули к веранде, готовясь смести с лица земли женщин, Дэнси и всех, кто попадется им на пути. Внезапно кто-то поднялся по ступеням и стал рядом с Дэнси.
– Я спешил, как мог, – сказал Джозайя Грей.
– Что-то не верится, – огрызнулась Клари. – Почему вы не заперли этого безумца?
– Мы обсудим позже условия его содержания, – ответил Джозайя Грей. – А сейчас позвольте мне направить усилия на то, чтобы прекратить эту недостойную сцену.
– Поторопитесь, – сказала Клари, – ибо в доме осталось еще шестеро человек. Нужно вызволить их, иначе толпа растерзает всех.
– Выслушайте меня, добрые люди! Джозайя Грей поднял руки и сделал шаг вперед.
Толпа замерла в ожидании.
– Не позволяйте несчастному безумцу лишить и вас здравого смысла. Лишь мирным убеждением и собственным примером, а не бессмысленной жестокостью можно изменить то, что творится в этом доме. Иезекия Бартрем лишился рассудка, но вы-то в здравом уме! Прошу вас, разойдитесь, не посягая на жизнь и имущество этих людей. В противном случае вы до конца жизни будете терзаться угрызениями совести.
– Не слушайте его, – завопил Иезекия Бартрем. – Вы все знаете, что творится за стенами этого дома. Нужно спалить его дотла!
– Он уже горит, – бросила Клари, и тут до нее донесся мальчишеский голос из дома. – О Боже, Люк! Почему ты не убежал через кухню? Я иду к тебе, Люк!
Не помышляя об опасности, Клари бросилась в дом. Дым разъедал глаза, бар был охвачен огнем, кругом стоял оглушительный треск. От жары одна из стеклянных бутылок лопнула и заполыхала голубым пламенем. Сквозь рокот пожара Клари расслышала бас Дэнси и поняла, он идет следом. Затем вновь раздался голос Люка.
– Мисс Клари, где вы?
– Я здесь, Люк, со мной все в порядке. Разглядев, наконец, мальчика, она ободряюще похлопала его по плечу.
Следующие несколько мгновений запомнились ей как безумный ночной кошмар в завесе дыма. У Синопы загорелись волосы. Люк сбивал пламя полотенцем и кричал, чтобы Клари уходила из дома. Эмми и Люси, выскочив из кухни, с визгом носились в дыму и огне, пока Клари не поймала их и не направила к двери. Дэнси орал на Люка, требуя, чтобы тот отправился на улицу. Мадам Роза оттащила Гермиону и Каллиопу в безопасное место. Дэнси, подняв Синопу на плечо, схватил Люка за руку и поволок сначала на веранду, а затем на улицу.
Клари еще раз обошла залу, заглянула в коридор, ведущий на кухню, задержалась у лестницы, выкликая тех, кто мог броситься на помощь, а потом заблудиться в дыму. Она сама едва не погибла. У нее щипало в горле, во рту был горький вкус дыма, глаза слезились, и она никак не могла найти дорогу к двери. Выручил ее появившийся очень кстати капитан Шайлер.
– Мисс Каммингс, что вы делаете в подобном месте? – строго осведомился он, стуча ее по спине, чтобы легкие освободились от дыма.
– Я пыталась помочь, – ответила она, сильно кашляя. А затем добавила, глядя на горящий дом:
– Нужна вода.
– Все в порядке. Заметив огонь, я сразу бросился сюда, на берег. Здесь вся моя команда, а также кое-кто из пассажиров. Они сейчас тушат пожар вместе с горожанами. Если вы не ранены и в доме никого не осталось, я пойду к моим людям.
Клари поблагодарила капитана Шайлера, и тот сразу же исчез. А перед ее глазами предстало необычное зрелище.
Джозайя Грей, увидев, что дом горит, организовал цепочку, по которой передавались ведра с водой из канала. Влияние почтенного квакера было столь велико, что люди, пытавшиеся расправиться с мадам Розой, Дэнси и девушками, теперь помогали спасать дом. Прибежали и другие горожане, заметившие огонь. Две женщины в черных квакерских платьях – жена и сестра Джозайи Грея – перевязывали порезы и ожоги. Мадам Роза держалась внешне спокойно. Она позволила миссис Грей оторвать рукав своего розового платья, чтобы забинтовать плечо.
– Как ты? – спросила Клари, подходя к ней.
– Жива-здорова. И разорена вдребезги, – сказала мадам Роза, глядя на пламя.
– Может быть, это знак Божий, – прошептала миссис Грей.
На Богемия-авеню появилась полная женщина в сопровождении трех подростков, которые катили небольшую тележку. Они стали наливать кофе работавшим на пожаре людям. Кто-то принес одеяла, чтобы обогреть насквозь промокших и рыдающих девушек из заведения мадам Розы. На рассвете Клари и мадам Роза стояли, обнявшись, под дождем и смотрели на пепелище, с которого поднимался дым и пар. Веранда и зала сгорели. Кухня и большая часть второго этажа уцелели, хотя многие балки почернели от огня. Джозайя Грей все не уходил, продолжая руководить спасательными работами.
– Я огорчен, что вы понесли убытки, – сказал он мадам Розе, – но не могу сожалеть о крахе вашего малопочтенного заведения. Возблагодарим Господа за то, что никто серьезно не пострадал. Надеюсь, ваше плечо скоро заживет.
– Это вы виноваты во всем этом, – негодующе произнесла Клари. – Зачем вы выпустили Иезекию Бартрена? Ведь вы обещали строго следить за ним.
– Сейчас он в надежных руках, – ответил Джозайя Грей. – Его отвезут в Елктон, там есть врач, который занимается такими беднягами.
– Давно надо было его туда отправить, – не успокаивалась Клари.
– Я сознаю свою вину и попытаюсь ее загладить. Мадам Роза, с вашей стороны было бы безумием вновь открыть заведение, поскольку подобная сцена может повториться. Люди не желают терпеть открытого разврата. Не хотели бы вы заняться каким-нибудь другим, законным и уважаемым ремеслом? Мои сбережения к вашим услугам.
– Кто захочет иметь со мной дело? – спросила мадам Роза упавшим голосом.
– Этот участок земли превосходно расположен, – сказал Джозайя Грей, окинув взглядом пепелище. – Может быть, через несколько дней, когда вы придете в себя после этих злополучных событий, Господь подскажет вам верное решение.
– Возможно, – с сомнением отозвалась мадам Роза.
Через пару минут Джозайя Грей откланялся и удалился.
– Ты можешь какое-то время пожить на Эфон-Фарм, – предложила Клари Она совершенно не думала о том, что ферма принадлежит не ей и Джек может иметь совсем другое мнение на сей счет. Ей хотелось ободрить мадам Розу и хоть чем-то помочь в этом бедственном положении.
– Я не могу оставить девочек и Дэнси, сказала мадам. – Без меня они не найдут пристанище. Им нужна пища и новая одежда В любом случае, если придется покинуть, город, мне нужно подтвердить свои права на владение земельным участком и тем что осталось от дома. Ты, разумеется, заметила, то меня не очень-то жалуют в Богемия-вилидж, угрюмо добавила она.
– Сейчас многое изменилось, – возразила Клари. – Нынешней ночью горожане пришли тебе на помощь. Держу пари, что тем, кто был на пожаре, не безразлично, чем ты займешься! – говорила она, вглядываясь в лицо мадам. Эта решительная и самоуверенная женщина выглядела жалкой и подавленной, лицо было перепачкано сажей, светлые волосы растрепанное платье – единственное, которое у нее осталось, зияло прорехами. Кто-то накинул ей на плечи одеяло.
Мадам Роза подставила дождю и печально произнесла.
– Если я сейчас сдамся, то выйдет, что Иезекия Бартрам взял надо мной верх, а вместе с ним и все эти милые люди, которые вчера спалили мой дом. Они надеются, что я уеду из городка, и тогда они смогут обо всем забыть.
– Бегство не решает ничего, – сказала Клари. – Оставайся и борись. Я, по крайней мере, намерена поступить именно так.
Мадам Роза вдруг распрямилась. Казалось, слова Клари вернули ее к жизни. Сбросив с плеч одеяло, она вздернула голову, и на лице ее появилось решительное выражение. Даже испачканное разорванное платье внезапно стало выглядеть лучше.
– Эмми и Люси хорошо готовят, – промолвила мадам Роза, словно бы размышляя вслух. – Сэм не раз говорил мне то же самое, что сказал Джозайя Грей: мой дом очень удачно расположен. Все корабли, идущие на восток, останавливаются здесь. Пассажирам и матросам уже в рот не лезет однообразная пища. А многие люди подолгу ждут подходящего судна. Клари, ты должна немедленно вернуться на ферму. В твоем положении тебе необходима помощь Сары.
– В моем положении? – переспросила Клари, удивленная внезапной переменой темы. – Сегодня я чувствую себя гораздо лучше, чем когда-либо. У меня совсем нет утренней тошноты.
– Земля слухом полнится… Думаю, Сара скоро узнает о пожаре. Она будет волноваться за Дэнси и гадать, где были в это время вы с Люком… Она успокоится, когда увидит вас Целыми и невредимыми. И я тоже успокоюсь, потому что сейчас у меня нет времени, чтобы присматривать за тобой.
– За мной не нужно присматривать, – сказала Клари.
– Джек Мартин, думает иначе. Клари, прошу тебя, не упрямься.
– Но скажи мне, что ты собираешься делать дальше? – спросила Клари.
– Я собираюсь изменить свою жизнь, – ответила мадам Роза, криво усмехнувшись. – Однажды такое уже произошло, когда я покинула родительский дом. Видно, пришла пора сделать это во второй раз. А затем я собираюсь изменить этот город.
Клари с Люком не пришлось нанимать лошадей, чтобы ехать на Эфон-Фарм. Они увидели знакомую повозку – это Мозес привез в город поздние фрукты. Убедившись, что сын и Клари не пострадали, Мозес разыскал Дэнси.
– Возвращайся со мной на ферму, – сказал он брату., – Не могу, – ответил Дэнси, – мы оба знаем, что я не гожусь для Работа в поле. К тому же, мне нельзя сейчас бросать мадам Розу. Она начинает новое дело, и я ей нужен.
– Надеюсь, это будет более почтенный бизнес, – ответил Мозес. – Раз ты не хочешь ехать с нами, мы выезжаем немедленно… вот только распродам остатки. Сара очень волнуется, пусть она своими глазами увидит, чти мисс Клари с Люком живы-здоровы.
Когда они вернулись на ферму и рассказали Саре о пожаре, Клари пс ла себя такой разбитой, что не захотела есть. Она сразу же легла и проспала почти до полудня следующего дня.
– Люк сказал мне о том, что было в Уилмингтоне, – заметила Сара, когда Клари уселась за кухонный стол и стала с жадностью поглощать яйца, жареную картошку, домашний хлеб. – По крайней мере, сказал то, что ему известно. Пожар взволновал его гораздо больше.
– Можно еще картошки? – сказала Клари, не поднимая глаз от пустой тарелки и собирая подливку кусочком хлеба.
– Вижу, утренняя тошнота прошла. По словам Люка, вы уверены, что у мистера Джека будет сын.
– Я не хочу больше есть. Клари отодвинула от себя тарелку.
– Значит, не хотите об этом говорить? Будете молча терзаться?
– Мы с Люком их видели, – сказала Клари. – Джека и эту женщину… быть может, вы помните ее, она была на канале во время праздника… а этот мальчик – он просто вылитый Джек.
– Уж больно вы торопитесь.
– Разве? Мы с Люком видели все своими глазами. О Боже, меня сейчас вырвет.
Клари ринулась прочь из кухни.
– Вот, возьмите, – сказала Сара, открывая через минуту дверь в туалет и протягивая Клари влажное полотенце. – Так я и думала. Уж больно много и слишком быстро вы ели. После всего, что произошло за последние дни, надо быть осторожней, а то потеряете ребенка.
– Думаю, Джека это устроило бы, – пробормотала Клари, уткнувшись лицом в полотенце.
– Нельзя так говорить! Уверена, вы что-то напутали. Мистер Джек честный человек. Уж я-то знаю.
– А вот я нет, – сказала Клари. – Я уже не знаю, что думать и как поступить.
– Вам надо полежать и успокоиться, – наставительно произнесла Сара. – И подумайте о том, что я вам сказала. Когда мистер Джек вернется, поговорите с ним и дайте ему возможность все вам объяснить. Похоже, и вам придется кое в чем признаться, ведь он все равно узнает, где вы были.
Оказавшись в своей комнате, Клари поняла, что ей не удастся заснуть или спокойно полежать. Ее терзали самые противоречивые чувства, и она стала бродить по дому – подвинула стул в гостиной, сняла с каминной полки трубку Джека, снова положила на место и, наконец, пошла в его комнату.
Она знала, что хочет сделать, и ей было стыдно, однако бороться с собой уже не могла. Раз Джек не желает рассказывать о себе, есть только один способ узнать правду. Выдвинув нижний ящик комода, где он держал конторскую книгу, она вытащила этот тяжелый том с записями расходов, данных о посеве и урожае за все годы, проведенные Джеком на Эфон-Фарм. Внизу лежали какие-то бумаги и письма.
Клари нашла то письмо, что было приложено к подарку на день рождения. Тщательно перечитав его, она поняла, что никаких полезных сведений в нем нет: эта Филли пылко извинялась за то, что не захотела познакомиться с Клари на Саммит-Бридж во время торжеств по случаю открытия канала.
Три других письма были от мистера Бенджамина Уилмота из Филадельфии. Они касались дел, связанных с каналом – речь шла об акциях, принадлежавших Джеку и какому-то английскому лорду. В четвертое послание Бенджамина Уилмота было вложено еще одно письмо. Клари начала с письма Бенджамина Уилмота:
«Сэр, спешу доставить вам нераспечатанное письмо вашего отца. Надеюсь, вы пребываете в добром здравии…»
Отложив это послание, Клари вскрыла второе письмо, сломав восковую печать с каким-то странным рисунком – птица с мечом. Размашистый неразборчивый почерк свидетельствовал либо о крайней спешке, либо о ярости. Быстро пробежав все письмо глазами, чтобы привыкнуть к этой старомодной манере, она поняла, что правильным было второе предположение.
«Джастин, я узнал от мистера Уилмота, что вы взяли с собой в Америку женщину и сняли для нее дом в Уилмингтоне. Какой позор! Как можете вы предаваться порочной страсти в то время, как семья ваша прозябает в нужде? Ваша несчастная сноха была так поражена этим бесчинством, что преждевременно разрешилась от бремени. Вы и только вы несете ответственность за гибель ребенка, который стал бы моим вторым наследником. Черт возьми, вы убили моего внука! Проклинаю день, когда вы родились. Во всем виновата ваша мать, она относилась к вам с преступной снисходительностью. Вас следовало почаще пороть. Вы мне больше не сын…»
Письмо продолжалось в том же духе, изобилуя оскорбительными словами, вылезавшими даже на поля. После всех этих проклятий и угроз неминуемого возмездия в будущем отчасти даже терялась подпись со всеми именами и титулом, что, видимо, должно было придать большую значимость посланию:
«Уильям Джеймс Квентин Мартинсон, маркиз Хантсли».
Клари положила письмо на кровать, рядом с собой. Сначала она разозлилась на Джека, но внезапно ее осенило: как мог он рассказывать о своей прошлой жизни, если отец – этот маркиз Ханстли – так сильно ненавидел его? Правда, из письма следовало, что зовут его вовсе не Джек, а Джастин.
– Джастин Мартинсон, – пробормотала она. – Теперь понятно, почему дворецкий назвал его милордом. Он из знатного рода.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Джек вернулся домой через два дня. Он был в прекрасном настроении и сначала не заметил, что Клари излишне возбуждена, вернее, приписал это тому, что они с Сэмом стали владельцами шлюпа.
– Мы проплыли через весь канал, – сказал он. – И видели руины дома мадам Розы. Бедный Сэм был потрясен, он боялся, что и с ней самой что-то случилось.
– Ты разговаривал с Розой? – спросила Клари.
– Да. Я очень удивился, когда узнал, что ты была там во время пожара, Клари. Но я так счастлив, что с тобой ничего не случилось.
Он хотел было обнять ее, но она отстранилась от него и подошла к камину. За окнами моросил холодный ноябрьский дождь, зато в гостиной весело горел огонь. Джек следил взглядом за Клари, а та, казалось, не могла никак найти себе места. Уже изучив его манеры, она ожидала вопросов.
– Как ты оказалась в Богемия-вилидж? Тебя привез домой Мозес, но он-то приехал туда по делам, продавать фрукты, – заметил Джек. – Мадам Роза сказала мне, что ты была у нее, и я должен знать, зачем ты туда явилась.
Набрав в грудь побольше воздуха, Клари посмотрела ему в лицо. Ей хотелось видеть его реакцию. Она скажет всю правду, и тогда он не сможет больше отмалчиваться.
– Мы с Люком вернулись из Уилмингтона, – сказала она. – Было уже поздно, погода стояла ужасная, и я решила заночевать у Розы.
Джек замер от удивления, глядя на нее во все глаза.
– Ты поехала за мной в Уилмингтвн? – спросил он свистящим шепотом.
– Да, чтобы посмотреть на твою драгоценную Филли.
Ты не имеешь права вмешиваться в мои личные дела.
Этот высокомерный тон вывел ее из себя.
– У меня есть право, – воскликнула она. – Ты избегал вопросов о ней, а когда уловки не помогали, просто обманывал меня.
– Это ты меня обманула! – заявил он. – Устроила мне приятный сюрприз на день рождения, весело смеялась за ужином, утром ласково попрощалась, а сама уже задумала это бесчестное дело.
– Я ничего не замышляла до тех пор, пока не нашла любовное письмо, которое Филли вложила в свой подарок. Какой чудный и удивительно интимный подарок! Своими ручками сшила тебе рубашку! «С вечной любовью, Филли!» Пора все это прекратить, Джек. За какую дуру ты меня держишь?
– Ты прочла письмо? – Глаза Джека превратились в сырые холодные льдинки. – Похоже, это я оказался дураком… решил, что ты способна довериться мужчине или, по крайней мере, не нарушать законов чести. Это вовсе не любовное письмо.
– Позвольте вам заметить, милорд, – бросила Клари, с нескрываемым удовольствием подчеркнув этот титул, – письмо просто упало на пол. Оно не было сложено, я подняла его и невольно прочла.
– Настоящая леди никогда бы так не поступила.
– Мы оба знаем, что я не леди, – ответила она. – Если бы я была леди, то никогда бы не легла с тобой в постель. Впрочем, твоя драгоценная Филли тоже не леди, иначе не родила бы тебе сына. Мальчик похож на тебя, как две капли воды.
– Сына? – Джек раскрыл рот от изумления. – Так вот почему ты так рассержена, Клари. Но ты ошибаешься и совершенно напрасно предприняла это безумное путешествие в Уилмингтон. Дорогая, все совсем не так, как ты думаешь.
– Не так? – Клари уставилась на него, стиснув зубы и сжав кулаки. – В таком случае будь добр объяснить мне, кто эта женщина и этот ребенок? И если ты еще раз обманешь меня, я сделаю что-нибудь отчаянное! Богом клянусь, теперь я на все готова.
– Филли моя сестра. Она вдова, – сказал он. – А мальчик мой племянник. И если ты находишь, что он похож на меня, я очень рад. Это прелестный юный джентльмен.
– Так я тебе и поверила, – закричала она, не в силах вынести столь явную ложь.
– Придется поверить, ведь это чистая правда. – Он схватил ее за плечи, не давая вырваться. – Клари, неужели ты не понимаешь, как глупо было туда ехать. Молодая женщина и подросток! Вы подвергались большой опасности.
– Не пытайся меня сбить. Ты всегда так делаешь, когда я пытаюсь узнать правду. Я больше этого не выдержу. Если Филли твоя сестра… хотя я ни на секунду этому не верю… почему она не живет с тобой?
– Да потому что она слишком изнежена для этого, черт подери! Она выросла в других условиях. И жизнь на ферме тяжела для нее. Она привыкла к лондонской роскоши и светскому обществу. Дом в Уилмингтоне – это лишь жалкое возмещение того, что она потеряла. Но, по крайней мере, она находится там в безопасности и… все ее уважают.
Он вдруг умолк, и Клари поняла, что здесь затронута какая-то больная тема.
– Я слышала, как дворецкий назвал тебя милордом, – сказала Клари, – а ее именовал леди Филиппа. С какой стати английский дворянин приезжает в Америку, берет себе чужое имя и притворяется простым фермером?
Она страстно желала, чтобы он сказал правду и объяснил, что отец, маркиз Ханстли, отправил его в Штаты, дабы все прибыли от земель и акций канала без промедления попадали в Англию. Эти сведения она почерпнула из того ужасного письма, что лежало в нижнем ящике комода в спальне Джека. Впрочем, это же письмо доказывало, что он и сейчас лжет ей – Филиппа ему не сестра, а любовница. Возможно, она не была аристократкой, но это обстоятельство совершенно не волновало Клари.
– Дорогая, клянусь честью, есть вещи, которые я не могу тебе открыть, – ответил он. – Прошу тебя мне верить.
– Ты все время это говоришь. Ты просишь, чтобы я доверяла тебе, а сам не можешь сказать мне правду. Ты даже не хочешь открыть свое настоящее имя.
– Меня зовут Джек Мартин.
– Это не так! Я убеждена в этом с первой же нашей встречи! Ради Бога, скажи мне правду. Дай мне ухватиться хоть за что-нибудь. Разве ты не видишь, как мне страшно и одиноко?
– Радость моя, тебе нечего бояться.
Он обнял ее, и Клари, которая страстно жаждала утешения, без протестов прильнула к его груди. Он продолжал назидательным тоном, будто желая объяснить элементарные вещи непослушному ребенку.
– Я дал слово, и не могу нарушить своего обещания. Тебе нужно принять меня таким, как есть. Теперь меня зовут Джек Мартин, я владелец фермы… и не имеет значения, кем я был когда-то. Ты сама говорила мне, что твои сограждане гордятся своими предками, которые приехали на эти земли, чтобы изменить свою жизнь и самих себя. Порой им приходилось менять и имя. Почему ты не хочешь понять, что подобное могло произойти и со мной?
– Потому что я по своему опыту знаю, что когда обман раскрывается… А рано или поздно он всегда раскрывается… Это приносит ужасные страдания. – Клари вырвалась из его объятий. – Я уже пережила нечто подобное в двадцатом веке, и только потому, что безоговорочно поверила мужчине. Я не имею права повторить эту ошибку. Если ты не скажешь мне правду, между нами все будет кончено.
– Я отдал бы все на свете, чтобы рассказать тебе правду, – прошептал он и, несмотря на охватившее ее отчаяние, она вдруг поняла его боль и страдания. – Я душу бы отдал, Клари. Но я не могу нарушить слово.
– В таком случае я не могу оставаться здесь, на Эфон-Фарм. – Клари отвернулась, чтобы скрыть от него хлынувшие помимо ее воли слезы. – Когда Мозес отправится в следующий раз в Богемия-вилидж, я поеду с ним и больше не вернусь.
– Тебе не на что жить, – возразил он. – Ты чужая в нашем веке.
– Ты прав, – сказала она. – В этом и состоит разница между нами. Я открыла тебе невероятную правду. Я доверила тебе мою жизнь. А ты даже имени своего не хочешь назвать. Не беспокойся за меня, Джек. Может быть, Роза даст мне работу.
– Мы проплыли через весь канал, – сказал он. – И видели руины дома мадам Розы. Бедный Сэм был потрясен, он боялся, что и с ней самой что-то случилось.
– Ты разговаривал с Розой? – спросила Клари.
– Да. Я очень удивился, когда узнал, что ты была там во время пожара, Клари. Но я так счастлив, что с тобой ничего не случилось.
Он хотел было обнять ее, но она отстранилась от него и подошла к камину. За окнами моросил холодный ноябрьский дождь, зато в гостиной весело горел огонь. Джек следил взглядом за Клари, а та, казалось, не могла никак найти себе места. Уже изучив его манеры, она ожидала вопросов.
– Как ты оказалась в Богемия-вилидж? Тебя привез домой Мозес, но он-то приехал туда по делам, продавать фрукты, – заметил Джек. – Мадам Роза сказала мне, что ты была у нее, и я должен знать, зачем ты туда явилась.
Набрав в грудь побольше воздуха, Клари посмотрела ему в лицо. Ей хотелось видеть его реакцию. Она скажет всю правду, и тогда он не сможет больше отмалчиваться.
– Мы с Люком вернулись из Уилмингтона, – сказала она. – Было уже поздно, погода стояла ужасная, и я решила заночевать у Розы.
Джек замер от удивления, глядя на нее во все глаза.
– Ты поехала за мной в Уилмингтвн? – спросил он свистящим шепотом.
– Да, чтобы посмотреть на твою драгоценную Филли.
Ты не имеешь права вмешиваться в мои личные дела.
Этот высокомерный тон вывел ее из себя.
– У меня есть право, – воскликнула она. – Ты избегал вопросов о ней, а когда уловки не помогали, просто обманывал меня.
– Это ты меня обманула! – заявил он. – Устроила мне приятный сюрприз на день рождения, весело смеялась за ужином, утром ласково попрощалась, а сама уже задумала это бесчестное дело.
– Я ничего не замышляла до тех пор, пока не нашла любовное письмо, которое Филли вложила в свой подарок. Какой чудный и удивительно интимный подарок! Своими ручками сшила тебе рубашку! «С вечной любовью, Филли!» Пора все это прекратить, Джек. За какую дуру ты меня держишь?
– Ты прочла письмо? – Глаза Джека превратились в сырые холодные льдинки. – Похоже, это я оказался дураком… решил, что ты способна довериться мужчине или, по крайней мере, не нарушать законов чести. Это вовсе не любовное письмо.
– Позвольте вам заметить, милорд, – бросила Клари, с нескрываемым удовольствием подчеркнув этот титул, – письмо просто упало на пол. Оно не было сложено, я подняла его и невольно прочла.
– Настоящая леди никогда бы так не поступила.
– Мы оба знаем, что я не леди, – ответила она. – Если бы я была леди, то никогда бы не легла с тобой в постель. Впрочем, твоя драгоценная Филли тоже не леди, иначе не родила бы тебе сына. Мальчик похож на тебя, как две капли воды.
– Сына? – Джек раскрыл рот от изумления. – Так вот почему ты так рассержена, Клари. Но ты ошибаешься и совершенно напрасно предприняла это безумное путешествие в Уилмингтон. Дорогая, все совсем не так, как ты думаешь.
– Не так? – Клари уставилась на него, стиснув зубы и сжав кулаки. – В таком случае будь добр объяснить мне, кто эта женщина и этот ребенок? И если ты еще раз обманешь меня, я сделаю что-нибудь отчаянное! Богом клянусь, теперь я на все готова.
– Филли моя сестра. Она вдова, – сказал он. – А мальчик мой племянник. И если ты находишь, что он похож на меня, я очень рад. Это прелестный юный джентльмен.
– Так я тебе и поверила, – закричала она, не в силах вынести столь явную ложь.
– Придется поверить, ведь это чистая правда. – Он схватил ее за плечи, не давая вырваться. – Клари, неужели ты не понимаешь, как глупо было туда ехать. Молодая женщина и подросток! Вы подвергались большой опасности.
– Не пытайся меня сбить. Ты всегда так делаешь, когда я пытаюсь узнать правду. Я больше этого не выдержу. Если Филли твоя сестра… хотя я ни на секунду этому не верю… почему она не живет с тобой?
– Да потому что она слишком изнежена для этого, черт подери! Она выросла в других условиях. И жизнь на ферме тяжела для нее. Она привыкла к лондонской роскоши и светскому обществу. Дом в Уилмингтоне – это лишь жалкое возмещение того, что она потеряла. Но, по крайней мере, она находится там в безопасности и… все ее уважают.
Он вдруг умолк, и Клари поняла, что здесь затронута какая-то больная тема.
– Я слышала, как дворецкий назвал тебя милордом, – сказала Клари, – а ее именовал леди Филиппа. С какой стати английский дворянин приезжает в Америку, берет себе чужое имя и притворяется простым фермером?
Она страстно желала, чтобы он сказал правду и объяснил, что отец, маркиз Ханстли, отправил его в Штаты, дабы все прибыли от земель и акций канала без промедления попадали в Англию. Эти сведения она почерпнула из того ужасного письма, что лежало в нижнем ящике комода в спальне Джека. Впрочем, это же письмо доказывало, что он и сейчас лжет ей – Филиппа ему не сестра, а любовница. Возможно, она не была аристократкой, но это обстоятельство совершенно не волновало Клари.
– Дорогая, клянусь честью, есть вещи, которые я не могу тебе открыть, – ответил он. – Прошу тебя мне верить.
– Ты все время это говоришь. Ты просишь, чтобы я доверяла тебе, а сам не можешь сказать мне правду. Ты даже не хочешь открыть свое настоящее имя.
– Меня зовут Джек Мартин.
– Это не так! Я убеждена в этом с первой же нашей встречи! Ради Бога, скажи мне правду. Дай мне ухватиться хоть за что-нибудь. Разве ты не видишь, как мне страшно и одиноко?
– Радость моя, тебе нечего бояться.
Он обнял ее, и Клари, которая страстно жаждала утешения, без протестов прильнула к его груди. Он продолжал назидательным тоном, будто желая объяснить элементарные вещи непослушному ребенку.
– Я дал слово, и не могу нарушить своего обещания. Тебе нужно принять меня таким, как есть. Теперь меня зовут Джек Мартин, я владелец фермы… и не имеет значения, кем я был когда-то. Ты сама говорила мне, что твои сограждане гордятся своими предками, которые приехали на эти земли, чтобы изменить свою жизнь и самих себя. Порой им приходилось менять и имя. Почему ты не хочешь понять, что подобное могло произойти и со мной?
– Потому что я по своему опыту знаю, что когда обман раскрывается… А рано или поздно он всегда раскрывается… Это приносит ужасные страдания. – Клари вырвалась из его объятий. – Я уже пережила нечто подобное в двадцатом веке, и только потому, что безоговорочно поверила мужчине. Я не имею права повторить эту ошибку. Если ты не скажешь мне правду, между нами все будет кончено.
– Я отдал бы все на свете, чтобы рассказать тебе правду, – прошептал он и, несмотря на охватившее ее отчаяние, она вдруг поняла его боль и страдания. – Я душу бы отдал, Клари. Но я не могу нарушить слово.
– В таком случае я не могу оставаться здесь, на Эфон-Фарм. – Клари отвернулась, чтобы скрыть от него хлынувшие помимо ее воли слезы. – Когда Мозес отправится в следующий раз в Богемия-вилидж, я поеду с ним и больше не вернусь.
– Тебе не на что жить, – возразил он. – Ты чужая в нашем веке.
– Ты прав, – сказала она. – В этом и состоит разница между нами. Я открыла тебе невероятную правду. Я доверила тебе мою жизнь. А ты даже имени своего не хочешь назвать. Не беспокойся за меня, Джек. Может быть, Роза даст мне работу.