Спир Флора. Дурман любви

   – Что ты делаешь? – пролепетала она.
   – Тс-с, любимая, все будет хорошо…
   Он вновь прильнул к ее губам. И тогда началось нечто невероятное. В рот ей опять проник его язык, а палец углубился в самую нежную плоть. Напрягшись в его объятиях, Клари вздрогнула, едва он отвел руку назад, и страстно вздохнула, когда палец еще раз вошел в нее. Одновременно с пальцем язык ходил взад-вперед по ее рту. Потом она ощутила второе прикосновение к самой чувствительной точке. Джек слегка постукивал по этому месту, и ее стала бить крупная дрожь. Задохнувшись, она громко вскрикнула от восторга – все вокруг словно бы перестало существовать, настолько сильным и необычным оказалось испытанное ею наслаждение.
   Когда к ней вернулась способность соображать, она поняла, что лежит у него на руках, крепко обхватив за талию и не замечая сбившейся наверх юбки.
   – Милосердные небеса! – вскричала она. – То есть, милосердный Господь, что это со мной?
   Джек крепче прижал ее к себе, и она почувствовала, как его грудь сотрясается от смеха. Приподнявшись, она быстро оглянулась, а затем посмотрела ему прямо в глаза.
   – Ты не кончил, – сказала она, мысленно соглашаясь даровать ему то, что он непременно потребует от нее.
   – Это не имеет значения. Я готов терпеть некоторые неудобства… какое-то время. Незачем торопить события, – произнес он, глядя на нее очень серьезно. – Клари, нам нужно поговорить. Теперь ты не должна уклоняться от моих вопросов.
   – Да, не должна, – повторила она, вновь прильнув к его груди и собираясь с мыслями. – Такого со мной никогда не случалось. Как это было прекрасно!
   Она не смогла подобрать более подходящего слова, чтобы выразить свое восхищение. Умиротворяющий покой овладел и телом ее, и душой.
   – Я рад, что это впервые случилось именно со мной, – сказал он. – Меня удивляет другое, Клари. Лаская тебя, я обнаружил, что ты не девственница. Думаю, твоя ненависть к мужчинам объясняется тем, что с тобой плохо обошлись или же злоупотребили твоим доверием.
   – Это очень близко к истине, – согласилась она. – Нет ничего хуже измены. Лучше бы он просто бросил меня.
   – Кто это был? Ты любила его?
   – Мне казалось, что я его очень сильно люблю, – медленно произнесла она, лихорадочно обдумывая, как следует говорить, чтобы не рассердить Джека и не сболтнуть лишнего. – Мы вместе росли и всегда дружили. Он был очень милый и ласковый… никогда не приставал ко мне, как другие мальчишки.
   – Приставал? – с изумлением повторил Джек.
   – Ну, мальчишки обычно лапают своих подружек, – объяснила она, – норовят зажать в углу и поцеловать, а некоторые требуют того, что девушка не должна делать.
   – А, я понял. Он обращался с тобой как джентльмен и тем самым привлек к себе. Очень умно с его стороны. Когда же его поведение изменилось?
   – После женитьбы.
   – Ты замужем?
   Он сел так резко, что лодка накренилась.
   – Теперь уже нет, – сказала Клари. – Еели бы я осталась в двадцатом веке, то развелась бы с ним. А в этом времени я вообще не могу считаться замужнем женщиной, потому что Рич еще даже не родился. Поверь мне, если бы он вдруг объявился здесь и предложил мне выйти за него, я бы бросила ему в лицо твердое и решительное «нет».
   – Твое необычное положение, действительно, дает тебе некоторое преимущество. Разумеется, ты не можешь считаться замужней женщиной. – Он вновь прилег рядом с ней, но не обнял ее. – Верна ли моя догадка, что твоя ненависть к мужчинам объясняется дурным обращением Рича?
   – Скорее, это было просто равнодушие. Думаю, он никогда меня не любил. Наверное, он женился на мне только потому, что все этого ожидали.
   – Такое порой случается, – сказал Джек. – Значит, это был несчастный брак?
   – Поначалу мне казалось, что все образуется… что нам нужно просто привыкнуть друг другу. Но через пару месяцев Рич стал все больше отдаляться от меня. Я старалась, как могла, но ему было со мной тоскливо. Он называл меня занудой. Джек, знаешь, наверное, это нехорошо, что мы лежим здесь вот так и обсуждаем Рича?
   – Напротив. Полагаю, для нас жизненно важно все рассказать друг другу. Лишь тогда я смогу понять, почему мужчины вызывают у тебя такое неприятие.
   – Это я могу объяснить тебе в двух словах, – произнесла Клари с горечью. – Мы с Ричем жили вместе два года, и я постоянно чувствовала себя виноватой, потому что он дал мне понять, что я не удовлетворяю его как женщина. В тот вечер я застала его с… Ну, в общем, мы считались лучшими друзьями.
   – Ты не должна была этого видеть, – сказал он, нежно погладив ее по щеке. – Наверное, это тебя потрясло.
   – Это привело меня в бешенство. Это было как удар молнии. И я поняла, что все мои попытки стать хорошей женой были напрасны. Я только зря тратила силы и нервы. Поэтому я ринулась прочь из дома, вскочила в машину и помчалась на страшной скорости, сама не зная куда. Проезжая по мосту через канал, я едва не столкнулась с грузовиком, и мою машину занесло. Видимо, я продолжала давить на газ… хотя до сих пор толком не понимаю, что именно произошло. Но машина рухнула в канал, а когда я очнулась, то увидела тебя.
   Клари надеялась, что Джек удовлетворится этим объяснением и не станет больше выпытывать, какой была ее жизнь в двадцатом веке. Ей не хотелось признаваться в своем унижении – в том, что брак с Ричем оказался катастрофой. Она еще плохо знала Джека, иначе догадалась бы, что его нельзя остановить на полпути.
   – Теперь я начинаю понимать, – сказал он. – Полагаю, близость с Ричем не доставляла тебе удовольствия?
   Она ничего не ответила, и он добавил:
   – Ты сама призналась несколько минут назад, что никогда не испытывала подобного наслаждения.
   – Это так, – выдохнула Клари, сознавая, что нужно признаваться во всем. – Близость с ним всегда была очень короткой и, в общем, не слишком приятной. Я слышала, что поначалу это бывает и думала, что со временем все наладится. В двадцатом веке сексуальные проблемы обсуждались открыто, поэтому я знала, чего мне недостает и как нужно вести себя в постели. Я читала специальную литературу и пыталась обсуждать наши проблемы с Ричем, но это его только раздражало. Он заявил, что у нас с ним не ладится по моей вине. У меня не было других мужчин, кроме него, и я, в конце концов, решила, что он прав – все дело во мне. Я не способна принести счастье мужчине.
   – Грубая себялюбивая скотина, – пробормотал Джек.
   – Нет, он не был скотиной. Он ни разу не ударил меня и всегда был со мною вежлив. Проблемы начинались в спальне, правда, только для меня. Его, кажется, все устраивало… может быть, потому что я никогда не отказывала ему.
   – Грубая себялюбивая скотина, – повторил Джек. – Клари, я обладаю опытом в этой сфере. Если бы я рассказал тебе, каким образом приобрел этот опыт в молодые годы, ты, возможно, была бы шокирована. Сейчас я остепенился, превратившись в почтенного фермера. – Он криво усмехнулся. – Я не собираюсь хвастать своими юношескими победами. Но я прекрасно знаю, как откликается женщина на ласки мужчины, поэтому ты должна поверить моим словам: ты обладаешь восхитительной чувственностью – возможно, по страстности с тобой не сравнится ни одна из женщин, которых мне довелось познать.
   – Никогда не думала о себе как о страстной и чувственной женщине, – прошептала она.
   – Меня это не удивляет, – ответил он. – И я готов научить тебя всему, что знаю сам.
   Теперь уже Клари резко приподнялась и села.
   – Ты опасный человек, – сказала она.
   – Возможно.
   Он пробежал пальцами по ее обнаженному бедру, и она вновь затрепетала, но тут же оттолкнула его руку и опустила сбившийся вверх подол платья.
   – Возможно, – произнесла она, – что ты тоже разобьешь мне сердце, если я поддамся тебе.
   – Рич не разбил твое сердце. Он исказил твои представления о себе и больно ранил твою женскую гордость. Разрешаю тебе ненавидеть его за это. Но в сердце твоем нет даже трещинки, поверь мне.
   – Быть может, ты прав, – согласилась она, обдумав его слова. – Мы с Ричем вместе росли и всегда дружили, но последние два года разрушили все. У меня не осталось добрых чувств к нему. Разумеется, это вовсе не означает, будто я готова довериться другому мужчине.
   – Нужно учиться доверять, – сказал он. – Ты на верном пути, иначе не согласилась бы поехать со мной на пикник.
   – И вот к чему это привело!
   – А разве тебе не было приятно?
   По губам его скользила улыбка, он поглаживал ей руку. Клари едва не улыбнулась в ответ, но тут же нахмурилась и стряхнула его пальцы.
   – Я поверю тебе, – заявила она, – если узнаю о твоем прошлом столько же, сколько тебе известно о моем.
   Он цепко схватил ее за запястье, и улыбка исчезла с его лица.
   – Ты знаешь все, что нужно знать. Моя жизнь проходит на твоих глазах… суди меня по тому, что видишь каждый день.
   И он добавил глуше:
   – Суди меня по тому, что я не сделал ни единой попытки взять тебя силой, хотя с первой же нашей встречи страстно тебя желал. И я могу добиться того, что ты тоже будешь страстно желать меня, Клари. Сегодня я узнал о тебе столько, что в моих силах заставить тебя умирать от желания… и тогда ты будешь ползти ко мне ночью на коленях и умолять, чтобы я взял тебя. Да, я страстно желаю тебя, но даже когда ты лежала в моих объятиях обнаженная и готовая на все, я не овладел тобою, потому что не хотел обидеть тебя, не хотел, чтобы ты потом об этом сожалела.
   – Не говори со мной так!
   Она тщетно пыталась вырвать свою руку, а его взгляд словно гипнотизировал ее.
   – Видишь, до какой степени ты можешь довериться мне, Клари? Другие мужчины, возможно, недостойны этого, но мне ты должна верить.
   – Тогда назови мне свое настоящее имя, – прошептала она.
   – Я не могу.
   – Ты просишь меня довериться тебе, а сам мне не веришь.
   – Здесь замешаны интересы других людей.
   – Ты женат? – вскрикнула она, ужаснувшись при одной лишь мысли об этом.
   – Нет, – сказал он, слегка ослабив хватку. – Узнав твою историю, я понимаю, почему ты спрашиваешь об этом. У меня нет жены и никогда не было. Порукой тому мое слово.
   – Почему ты не хочешь назвать свое настоящее имя?
   – Потому что я связан клятвой, которую принес шесть лет назад. Как честный человек я не имею право ее нарушить. Ты же не хочешь, чтобы я нарушил обещание, данное тебе?
   – Конечно, нет, но…
   – Ты просто должна мне поверить, Клари. В этом суть веры: кто верит, тот не требует доказательств.
   – Не знаю, способна ли я на такое, – сказала она, уставившись на свои сложенные на коленях руки.
   – После того, что ты пережила, это нелегко. Но ты обязана превозмочь себя. Дай мне шанс доказать тебе, что я честный и достойный твоего доверия человек. Ты согласна?
   Она ответила не сразу, устремив взор на великолепный закат, окрасивший небо в золотые и багровые тона. В мягком сумеречном свете желтели песчаные берега реки, овеянные зеленью деревьев. Лодка лениво скользила вниз по течению к той косе, откуда началась их прогулка. Из воды выпрыгнула рыба, проглотила мошку и вновь нырнула. Клари зачарованно смотрела на рябь, прошедшую по волнам. Она успела полюбить и эту реку, и эти берега, и эту ферму. Люди, жившие на ней, стали дороги ее сердцу. И она сознавала, что по уши влюбилась в хозяина Эфон-Фарм. Ей предстояло принять самое важное решение в своей жизни – если она поддастся этому чувству, возврата не будет. Был ли Джек честен с ней? Быть может, он просто завлекает ее? Она вздрогнула, вспомнив о том, что произошло между ними – а ведь это было только начало! Сколько всего они еще смогут сделать вместе! И она отбросила все малодушные опасения – пусть страхи и сомнения утонут в волнах этой реки! Решившись, она смело встретила его вопрошаю Щий взгляд.
   – Да, – сказала она просто. – Я согласна дать тебе этот шанс. Я хочу верить тебе.
   Когда лодка уткнулась носом в песок и Джек помог Клари выйти на берег, она уже была готова на все – конечно, они расстелили бы одеяло на траве и предались своей любви, если бы им не помешал Люк. Она помнила, как подрагивала, предвкушая еще более сильное наслаждение и стремясь вновь оказаться в его объятиях, помнила, как он, ответив на ее признание долгим страстным поцелуем, заторопился к берегу. Взор его был прикован к ней – он только один раз обернулся, чтобы определить направление. Ступив на землю, Клари облизала пересохшие губы, думая только о поцелуях и ласках Джека. Она была уверена, что это желание ясно читается на ее лице. Впрочем, и ей самой нетрудно было убедиться, как сильно хочет ее Джек – ведь они сидели бок о бок.
   – Джек, – прошептала она.
   – Да, Клари. Я знаю.
   Голос его был хриплым от волнения. Он склонился к ней, обняв одной рукой за плечи, а другую положив на грудь. На какое-то мгновение они застыли, а потом он встал и подал ей руку. Она оперлась о его плечо, готовясь спрыгнуть на сухое место – и именно в этот момент из-за кустов выскочил Люк.
   – Мистер Джек, – крикнул он, задыхаясь. – Папка прислал меня за вами. Идите скорее! Гнедая кобыла совсем плоха. Папка думает, что у нее прихватило живот.
   – Хорошо, Люк, сейчас пойдем, только отдышись сначала.
   И, повернувшись к Клари, Джек добавил тихо:
   – Прости, но это очень важно.
   – Да, да, я понимаю, – кивнула она.
   Было видно, как ему не хочется расставаться с ней, но иначе он поступить не мог. Ей тоже не терпелось заняться с ним любовью, однако она не обиделась на него. Ведь это был не Рич Браун, которому она надоела, это был Джек, страстно желавший ее. Все-таки он был фермером, и на нем лежало хозяйство. Но с какой же неохотой отказался он от своего намерения немедленно овладеть ею! Для ее женского самолюбия, так долго страдавшего от небрежения Рича, это было словно живительным бальзамом.
   – Мы выберем другое время. Ты не должен лишиться этой лошади. Скажи, чем я могу помочь?
   – Отнеси домой остатки нашего пикника. С этими словами Джек вытащил лодку на берег, а затем подал Клари корзинку и шляпку.
   Одеяло взял Люк.
   – Прости, но мне придется тебя оставить. Я должен быть на конюшне. Мозес не стал бы тревожить меня по пустякам.
   – Конечно, – промолвила она с улыбкой, стараясь ободрить его. – Я все уберу, и Сара не будет ворчать, что мы намусорили в ее чистенькой кухне.
   – Спасибо, Клари.
   Она знала, что он благодарит ее не за обещание убрать на кухне – он был признателен ей за то, что она сознает, сколь велики обязанности владельца Эфон-Фарм, и отпускает его безо всяких капризов.
   – Проводи мисс Клари до дома, – сказал Джек Люку, – и помоги ей прибраться. Затем можешь прийти на конюшню, где будем мы с твоим отцом.
   Улыбнувшись Клари, Джек быстрым шагом направился по тропинке, ведущей к ферме. Клари и Люк шли следом, но гораздо медленнее.
   – Ступай, Люк, – сказала Клари мальчику, едва за деревьями показались поля. – Я знаю, ты хочешь быть на конюшне с остальными мужчинами.
   – А вы сами справитесь, мисс Клари?
   Он просиял, услышав, что его также считают мужчиной, однако уйти не решался и стоял, переминаясь с ноги на ногу. Клари знала, что нужно приказать ему.
   – Разумеется! – кивнула она, взяв у него одеяло. – Ступай, Люк! Скажи мистеру Джеку, что я сварю кофе и буду держать кастрюлю на печи. Возможно, вам он понадобится, чтобы не заснуть. Иди!
   – Спасибо вам, мисс Клари. Дело такое, что нам, мужчинам, быть может, всю ночь придется провозиться.
   Люк побежал к дому прямо через поле. Примерно через час Клари, закончив все дела на кухне, вскипятила воду для душа. Думая, что Джек проведет с ней эту ночь, она вымылась розовым мылом мадам Розы. Однако он все не появлялся, и она решила подождать его в постели. Она лежала, вспоминая его ласки и прислушиваясь в надежде услышать знакомые шаги – и, незаметно для себя, заснула.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Как и предполагал Люк, мужчины провели в конюшне всю ночь, выхаживая заболевшую гнедую кобылу. И Клари подозревала, что беда стряслась из-за крайней усталости Джека – ведь он всегда так ловко управлялся с любой работой!
   Клари прибиралась в своей комнате, когда услышала возбужденный фальцет Люка и более спокойный, басистый голос Мозеса. Торопливо направившись к задней двери, она увидела, что Джек идет по двору в сопровождении обоих слуг. Она не сразу заметила кровь, проступившую на закатанном рукаве рубашки, однако мгновенно поняла, что произошла какая-то неприятность.
   – Что такое? – спросила она. – Что случилось?
   Мужчины замедлили шаг, поджидая, пока она спустится с веранды.
   – Мистер Джек зачищал сбрую, а мы были в стойле с кобылой, – торопливо ответил Люк все тем же пронзительным от волнения голосом. – Нож сорвался, и мистер Джек поранил себе руку. Кровищи там было!
   – Ничего страшного, – успокоительно произнес Джек. – Лошади больше испугались крови, чем я.
   – Если ты поранился в конюшне, то это очень опасно, – сказала Клари. – Мозес, веди его на кухню. Я уже вскипятила котелок с водой. Нужно промыть рану. Люк, принеси побольше дров.
   – Я вполне могу сделать это в своей комнате, – возразил Джек. – Солью себе из ковша в тазик. Или пойду к водокачке. Немного холодной воды и плотная повязка – вот и все, что мне надо.
   – Я была совершенно права, Джек, – воскликнула Клари, крепко взяв его за левую руку и, не обращая никакого внимания на то, что он поморщился от боли, безжалостно поволокла к дверям кухни.
   – В чем ты была права? – спросил он, тщетно пытаясь вырваться.
   – В том, что ты сумасшедший. Или крайне легкомысленный человек. – Она втолкнула его внутрь. – Садись и положи руку на стол. Я должна осмотреть рану.
   – Слушаю и повинуюсь, мадам, – смиренно произнес Джек, усаживаясь на табурет.
   – Мисс Клари, я думал, что леди всегда падают в обморок при виде крови!
   Появившийся на пороге с охапкой дров Люк с восхищением смотрел на Клари. Сложив поленья на пол, он принялся растапливать печь.
   – Я в обморок не падаю. И твоя мать тоже. Когда разведешь огонь, Люк, сходи за водой. Вскипятим воду вот в этом котле.
   Она разрезала рукав и стала вглядываться в глубокую рану.
   – Здорово же ты рассек себе руку, – воскликнула она. – Мозес, подай мне таз, что лежит на той полке. Хорошо. Джек, сейчас мы сольем кровь в этот таз и очистим рану, а потом я промою ее горячей водой с мылом. Рубашку лучше снять.
   – Мисс Клари правду говорит насчет того, что пораниться в конюшне очень опасно, – сказал Мозес. – Бывало, что от царапины человек лишался руки.
   – Слава Богу, это не колотая рана, – с дрожью промолвила Клари. – Только бы не было столбняка!
   – Ой, сколько крови стекает!
   Люк, вытаращив глаза, смотрел на рану из-за плеча Клари.
   – Очень хорошо. А теперь слушайте меня внимательно, ребята. – Клари, выпрямившись, жестко взглянула на обоих темнокожих. – Я кое-что смыслю в подобных вещах.
   Когда-то, очень давно, мне довелось быть помощницей у доктора, и вы, мужчины, должны исполнять все мои распоряжения. Люк, тебе поручается следить за печкой. Необходимо, чтобы по крайней мере две кастрюли с водой стояли на огне. Мозес, где Сара?
   – В нашем коттедже, наверное, – ответил Мозес. – Она не любит, чтобы ее беспокоили по воскресеньям.
   – Ничего не поделаешь, придется побеспокоить. Она разумная женщина и все поймет правильно. Сходи за ней, Мозес. Скажи, что мне нужны большая иголка, катушка крепких ниток и чистая белая ткань для повязки. Поторопись, Мозес, с этим мешкать нельзя!
   – Да, мисс Клари.
   Мозес не стал спрашивать, зачем ей понадобились все эти вещи.
   – Мисс Клари, – сказал Джек, – я знаю, что вы хотите помочь мне. Не хотелось бы выглядеть неженкой, но должен признаться, что вид крови меня слегка нервирует. Может, лучше просто переменить повязку, которую сделал Мозес? Кровь остановится сама собой, и вам не нужно будет зашивать рану.
   – Это детский лепет, – отрезала Клари. – Речь идет о жизни и смерти. Мозес взял эту тряпку в конюшне, а это означает, что она кишит бациллами.
   – Бациллами? – повторил он в изумлении. – Господи, что это такое?
   – Бактерии, – ответила она. – Микробы. Их нельзя разглядеть невооруженным глазом, но именно они заносят инфекцию. Если бы у меня были антибиотики! Но у нас нет даже противостолбнячной сыворотки.
   – Поразительно, – прошептал он, явно забавляясь важностью ее тона.
   – Мы используем виски, – сообщила она. – Это понадобится и тебе, и мне. Ты выпьешь, чтобы справиться с болью, ведь это чертовски мучительная операция. А я буду промывать рану. Тоже процедура не из приятных, однако выбора у нас нет.
   – А можно я выпью все? – спросил он. – Жалко переводить виски на рану… вполне хватит и воды.
   – Перестань дурачиться, Джек! – вскричала она с гневом, который пришел на смену страху. – Я готова держать пари, что у вас в Англии эти идиотские шуточки считаются признаком хорошего тона. Вы всегда хорохоритесь перед сражением или поединком. Вот только для раненых это плохо кончается.
   Он помолчал, прежде чем заговорить вновь, и за вызывающей веселостью его тона ей почудилась какая-то странная печаль.
   – Мне не довелось участвовать в битвах, – сказал он. – Во время войны с Наполеоном я был еще слишком мал.
   – Джек, будь же серьезным, – умоляюще произнесла она.
   – Разве это поможет излечить рану или поставить заслон твоей инфекции? – осведомился он.
   – Нет, не поможет, – призналась она. – Джек, я не хочу тебя обманывать. Меня тревожит твоя рана. В моем времени все было бы просто. Антибиотики плюс хороший уход и никаких проблем.
   Усевшись напротив него, она положила руки на сосновую столешницу.
   – Я знаю, ты сделаешь все, что в твоих силах, Клари. – Он накрыл ее пальцы ладонью здоровой руки. – Видишь, я тебе доверяю.
   – Этого может оказаться недостаточно. Она старалась держать себя в руках. В ближайший час ей понадобится хладнокровие. Чувства могли только помешать. Она слишком хорошо знала, чем грозит подобная рана. Джек Мартин этого не заслуживал. Он должен быть крепким и сильным, чтобы работать в поле вместе с Мозесом и Люком. Он должен, как прежде, сидеть за обеденным столом красного дерева, чтобы ухаживать за ней и подливать ей в рюмку мадеры. И ему нужны две здоровые руки, чтобы обнять ее, когда придет час их любви – потому что этот час обязательно придет. Воспрепятствовать этому может только его смерть или ее возвращение в двадцатый век.
   – Я понимаю твои опасения и разделяю их, – произнес Джек с нежной улыбкой, и Клари изумилась тому, как он читает ее мысли. – И безраздельно, без колебаний, вручаю себя в твои руки.
   – Мне не приходилось самой зашивать рану, – вздохнула она, – но я много раз ассистировала доктору. Джек, хочу предупредить тебя еще вот о чем: кроме виски, у нас нет других анестезирующих средств, поэтому будет ужасно больно.
   – Знаю. Я справлюсь с этим. Я терпел и не такую боль.
   – Ну, тогда приступим.
   На этой ферме одна Клари ясно сознавала реальную опасность, и никто, кроме нее, толком не представлял, как нужно бороться с инфекцией. Разумеется, о медицинском оборудовании и лекарствах двадцатого века приходилось только мечтать. Но она сделает все для спасения Джека, а потом будет молить Бога, чтобы он выздоровел. Она хотела подняться, но он задержал ее, крепко ухватив за руку, и голос его стал необыкновенно серьезным.
   – Клари, позволь кое-что сказать тебе, пока Люк ходит за водой и пока Мозес не вернулся. Если дело завершится не так, как нам хотелось бы, ты найдешь связку бумаг в нижнем ящике комода, который стоит в моей комнате. Там находится свидетельство, что Мозес и его семья – свободные люди, а также подтверждение их имущественных прав. Ты прочтешь мое завещание и инструкции относительно фермы.
   – Я все сделаю.
   Она понимала, что возражать в этой ситуации нельзя. Им незачем было уверять друг друга, что все будет в полном порядке: они оба знали, к каким роковым последствиям может привести эта рана. И Клари, прижавшись губами к руке Джека, сжимавшей ее пальцы, еле слышно произнесла:
   – Я рада, что встретилась с тобой, Джек Мартин.
   – Если бы ты знала, как я этому рад! – отозвался он. Ну, когда же ты начнешь лечить мне руку?
   – Я жду Сару…
   В этот момент негритянка появилась на пороге со словами:
   – Да я уже здесь, принесла вам иголку, нитки и чистую тряпицу… ох, мистер Джек, что же это вы с собой сделали?
   Покачав головой, Сара бросила недовольный взгляд на тазик с кровью и окровавленные бинты, однако ничего не сказала по поводу беспорядка, воцарившегося на ее безупречно чистой кухне.
   – Что мне надо делать, мисс Клари?
   – Вдень в иголку нитку, сложенную вдвое, – распорядилась молодая женщина, – длиной в три раза больше этой раны. Положи иголку с ниткой и самый острый из твоих ножей в кипящую воду. И промой предплечье Джека горячей водой с мылом, пока я буду мыть руки.
   Они быстро завершили все необходимые приготовления. Клари помыла руки невыносимо горячей водой и самым едким мылом из запасов Сары. Решив, что иголка с ниткой и нож прокипятились достаточно, она велела Мозесу налить Джеку два больших стакана виски.
   – Если почувствуешь, что надо еще, скажи Мозесу, – предупредила она Джека. – А теперь, Сара, начинай лить виски на рану. Не торопись. Я не должна ни к чему притрагиваться, чтобы руки были стерильно чистыми.
   Джек застонал, когда первые капли виски проникли в рану, но продолжал держать руку над тазиком.
   – Ну, Джек, – сказала Клари, – положи руку на стол, на эту чистую тряпицу, которую принесла Сара. Мозес, обхвати его за плечи. Сара, крепко держи его за запястье, но не выше.