– Толпа озверевших копов. Сразу начали палить. Что внутри – я не видел. Меня там не было.
   – Точно копы?
   – Да. Я узнал двоих из тактического отдела. Озверевшие копы! Грязные копы!
   – Не развози слюни! – прикрикнул Донг. – Готовься действовать по плану «Волна».
   Ли напрягся. План «Волна». Это означало открытые военные действия. Сразу после заварушки десятилетней давности Донг, прогнозируя возможное повторение ситуации, решил тщательно просчитать все варианты заранее, чтобы в случае чего бить точно в десятку. Слаженность, организованность, чёткие, понятные, разжёванные даже для последнего дурака действия и место каждого, начиная от боссов и кончая последним боевиком – залог успеха. Каждый винтик, каждая шестерёнка затянуты, сцеплены с другими. Механизм этот можно завести в любой момент. Донг хорошо подготовился к новой заварушке. Похоже, её время пришло.
   Значит, власть решилась на неприкрытую агрессию – происходящее Донг воспринимал именно так. Откуда у полиции данные о лаборатории, о складе? И вообще с чего это всё? Не из-за того же уже позабытого инцидента, когда при встрече контрабандиста пришлось уложить пару полицейских. Донга тревожила мысль, что он что-то упустил из виду. Кто объявил ему войну? Загадка. Но кто бы он ни был, Донг найдёт его. И заставит повеситься на собственных кишках.
   – Они наносят удары точно по целям, – сказала Нами.
   – Получили откуда-то информацию. Такую, к которой имеют доступ единицы, – нахмурился Донг.
   – Босс, две цели в зоне контроля, – сообщил один из операторов.
   – Где?
   – Вот.
   В СТ-объёме, описывающем ландшафт и сферу вокруг логова, возникли две белые точки.
   – Расстояние – пятнадцать километров, – дополнил оператор. – Не приближаются. Держатся на указанном расстоянии… Ага, вот ещё одна.
   – Что это такое?
   – Сейчас узнаем. Увеличение, – приказал оператор.
   Точки стали разрастаться.
   – Полицейские глайдеры, класс «Рама», – начал компьютер. – Технические характеристики…
   – Помолчи, – приказал Донг, и компьютер заглох.
   – Это к нам, – сказала Нами.
   – А к кому же ещё, – глаза Донга превратились в щёлочки, метающие молнии, хотя внешне он оставался спокоен.
   – Связь с абонентом сто семьдесят.
   В воздухе повис хрустальный перезвон. Потом в СТ-проёме возникло лицо заместителя Шефа Главной Администрации поселений Марса по социальным вопросам Раймона Макловски. Выглядел он неважно, под глазами мешки. Взор затравленый. Он старательно смотрел куда-то в сторону, стараясь не встречаться с холодными глазами Донга.
   – Что у вас там происходит, Раймон?
   – Я не знаю. Полиция проводит мероприятия по всей планете. Они сорвались с цепи. Стрельба, взрывы. Это как нашествие. Они просто сошли с ума, Донг.
   – С чего это всё?
   – Не знаю. Мне никто ничего не говорит.
   – Макловски, вы контролируете копов на этой планете, поглядите в свой контракт. Вы – заместитель Главы Администрации. Вы должны все знать.
   – Я даже не могу связаться с Парфентьевым. Он просто игнорирует меня. А его секретарь посоветовал мне не появляться на улице.
   – Такие дурные головы, как у вас, недолго сидят на плечах.
   – Но…
   – Уймите Парфентьева. Или будет плохо. Очень плохо всем.
   – Я попытаюсь
   – Попытайтесь. Голова того стоит… Отбой.
   Донг мысленно подсчитывал потери Лаборатория «райских семечек». Склад оружия. Партия нейрочипов. Колоссальные убытки. Впрочем, материальный ущерб – не самое страшное. Лишь бы взять ситуацию под контроль. Выжить, Остаться на вершине – а там все восстановим, преумножим.
   – Вызов по открытой линии, – сообщил оператор.
   – Кто там?
   – Абонент 46896. Начальник полиции Парфентьев.
   – Давай.
   В воздухе соткалась массивная фигура начальника полиции. Вид у него был усталый, но довольный.
   – Привет, Донг.
   – Моё почтение вам, уважаемый господин Панфентьев, – расплылся в елейной улыбке Донг. – Как ваше здоровье, как семья?
   – Спасибо, прекрасно.
   – Как дела с вашей многотрудной и ответственной работой? Поговаривают, будто ныне в городах нет покоя. Будто идёт стрельба и гремят взрывы. Как низко пали нравы.
   – Необычайно низко.
   – Говорят, что полиция стреляет в людей. И люди стреляют в полицию. Что будет, если злость и дальше будет править бал? Во что превратятся наши города?
   – Не бойтесь, мы держим всё под контролем.
   – Хотелось бы надеяться. Мой долг правопослушного гражданина предупредить вас об опасности, уважаемый господин Парфентьев. Когда дракон ярости вырывается наружу, ему нет удержу, он ломает жизни и судьбы, крушит всё и всех, не взирая на то, кто перед ним – старики, женщины, дети. И ему всё равно, чьи это дети – простых землекопов или высокопоставленных полицейских.
   – Благодарю за предупреждение. А теперь, Донг, к делу.
   Вы задержаны по подозрению в совершении двух убийств и в причастности к организованным преступным структурам. Ваше владение будет подвергнуто обыску.
   – Не кажется ли мне все это? Не обманывают ли меня мои уши? – насмешливо произнёс Донг.
   – Не обманывают.
   – Тогда, уважаемый господин Парфентьев, вы шутите, и я готов посмеяться вместе с вами.
   – Потом посмеёмся.
   – И у вас есть основания, чтобы вторгнуться во владения председателя совета директоров корпорации «Золотой век»? У вас есть постановление судьи или надзирательного уголовного комитета Администрации?
   Донг знал, что таких постановлений у Парфентьева быть не может. Если бы полиция сунулась в суд или комиссию, то, даже при наличии достаточных оснований, документы бы там поволокитили не один день, и первым, кто узнал бы об этом запросе, был бы Донг. Слишком много у него было добрых друзей в этих органах.
   – Или это полицейский переворот? – осведомился Донг.
   – Основания есть… Донг, хватит болтать. Вы снимаете охрану и вместе со своими людьми выходите на посадочную площадку. На все – пятнадцать минут. Нет – так через шестнадцать минут я наношу удар силами звена полицейских глайдеров, а потом запускаю штурмовую группу, которая, по-моему, не намерена слишком церемониться.
   – Правда?
   – Правда. Я знаю о том, насколько защищён ваш замок. И о плазменных заградителях, и об ЭМ-пушках. Если рассчитываете повоевать, и мне не хватит мощи глайдеров, я не постесняюсь привлечь эсминец Космических сил. Тогда от вашего логова останется вмятина.
   – Вы совсем обезумели! – воскликнул Донг, которому наконец начала отказывать выдержка.
   – Нет, ещё не совсем… Пятнадцать минут, Донг. И не секунды больше.
   – Чему вы радуетесь, Парфентьев?
   – Моменту.
   – Скоро буду радоваться я.
   – Посмотрим. Отбой!
   Пятнадцать минут на сборы, усмехнулся Донг. Всё-таки начальник полиции – дурак. Он считает, что за пятнадцать минут ничего не предпримешь. Но Донг успеет. Через пятнадцать минут он будет далеко.
   Даваться в руки полиции никак нельзя. Главное сейчас – уйти. Марс – не Земля. Долго не поскрываешься. Но долго и не требуется. Несколько дней – и всё. Через несколько дней власти приползут на брюхе и попросят перемирия. Он поднимет неслыханную волну в средствах массовой информации о нарушении гражданских прав и геноциде на Марсе. В Совете Земли есть люди, которые многим ему обязаны. Если все это инициатива Парфентьева, его просто раздавят, как тлю – сначала административно, а потом физически. Если же действует кто-то повыше – тоже не страшно. Они никогда не пойдут до конца. Мягкотелые власти, сопливые, заигрывающие перед общественным мнением политики – они созданы для того, чтобы проигрывать, встретившись с серьёзным противником. Всего лишь несколько дней…
   Донг строил не просто жилье, а бастион. И, понятно, он рассчитал и возможность неожиданной эвакуации. Туннели выводили в лабиринт заброшенных забоев. Там была проложена магнитополоса.
   Облачённые в защитные комбинезоны, вооружённые до зубов Донг, охрана и помощники – всего семнадцать человек – расположились на двух транспортёрах.
   – Представляю, как они разворотят дом, – вздохнул Донг.
   – Можно было бы включить механизм самоуничтожения, – сказал Ли. – Копы бы получили хороший подарок.
   – Твои предки тоже были идиотами, или ты первый такой в семье, Ли? – сдерживая ярость прошипел Донг. – Это мой дом. И вскоре мы вернёмся в него.
   – Конечно, босс, – сглотнув вдруг вставший в горле комок, произнёс Ли, знавший, в какие причудливые изощрённые формы может выливаться гнев хозяина.
   Платформы со свистом начали набирать скорость. Ветер упруго овевал лица беглецов. Световые плафоны поочерёдно загорались, когда мимо них проносились платформы, и будь здесь сторонний наблюдатель, осплепленный вспышками света после кромешной тьмы – ему бы показалось, что это со скоростью пятьдесят километров в час движется светящийся сгусток.
   – Что такое? – крикнул Донг, когда платформа начала тормозить.
   – Комп сигналит о незначительном повреждении полосы, – ответил Ли.
   – Я раздавлю тебя, – зарычал Донг. – Неисправность в такой момент!
   – Я ни при чём, – воскликнул Ли. – Это…
   На кого хотел Ли перекинуть вину – так и осталось загадкой. Впереди будто вспыхнула сверхновая. Вслед за этим пришёл грохот. Взрывная волна сдула с первой платформы охрану.
   Светозвукофильтры шлемов поглотили основную часть светового и акустического удара, но всё равно на несколько мгновений все потеряли ориентацию. Наушники взорвались диким скрежетом ЭМ-помех. Это сработал «Громобой» – бомба размером с футбольный мяч, установленная около полотна. Рассчитано на то, чтобы вывести человека из строя, но не убить его.
   Нескольких секунд хватило, чтобы нейтрализовать людей с платформ. Удар парализатора пробивает комбез, но для этого нужно подойти на расстояние вытянутой руки.
   Один из нападавших подошёл к Донгу, который ещё не получил жгутом парализатора по хребту, но сделать уже ничего не мог, поскольку пистолет валялся далеко в стороне.
   – Ты кто? – прошипел Донг.
   – Гвоздь в твоей китайской заднице, – последовал ответ в лучших традициях героев любимых в Чёрных Штатов комиксов.
   Этим гвоздём был я.
* * *
   Я сидел в кабинете начальника полиции, расслабившись, держа в руке неизменный бокал шоколадного лимонада с коньяком и белым вином.
   – Не нервничайте, Гордон, – посоветовал я. – Главное позади.
   – Но худшее впереди, – огрызнулся он, просматривая доклад оперативной группы.
   Только что ахнул взрыв в воздухообеспечивающей системе западного сектора. Ремонтники пытались ликвидировать последствия теракта. Это был уже третий взрыв.
   После заварушки десятилетней давности, когда подобный взрыв стоил жизни почти целому посёлку, были предприняты самые серьёзные меры по охране систем жизнеобеспечения населённых пунктов и повышению их надёжности, Так что положение, когда любой дурак с бомбой может угрожать тысячам людей, в прошлом. Но всё равно было с самого начала понятно, что при развязывании войны против Клана преступники не откажутся от подобной проверенной и хорошо зарекомендовавшей себя тактики. В переданном мне информпакете было указано на существование нескольких смертельных закладок, которые приказал устроить Донг в рамках своего плана «Волна», заранее готовясь к худшим временам. Мы их обезвредили. Как оказалось, далеко не все.
   Кроме того, у Донга был стройный план, как заварить кровавую кашу и раздуть массовые беспорядки. «Крысы» это дело любят, так что при организационном моменте и при поставках оружия подбить их на любую мерзость труда не составляло. Опять-таки, в информпакете были указания и по этому поводу. Часть оружейных складов мы накрыли. Задержали или ликвидировали несколько ключевых фигур, ответственных за разжигание пламени войны. Но тоже, как оказалось, далеко не всех. Так что война разгоралась. Как, собственно, я и рассчитывал. А поскольку мы просчитали такое развитие событий, то просчитали и соответственные меры. Всё должно получиться, если нам дадут хотя бы пару дней.
   – Обстрел патруля в Песчаной Венеции, – сообщил очередную новость комп. – Погиб один полицейский.
   – Что по западному сектору?
   – Продолжаются погромы. Число жертв со стороны полиции – двое убитых и пятнадцать раненых. Среди нарушителей – восемь убитых и около пятидесяти раненых. Жертвы среди мирного населения устанавливаются. Закончено вытеснение с площади Звезды. Подавлены огневые точки в количестве трёх штук. Толпа рассеяна, по оценкам действует около пятидесяти разрозненных групп численностью до двадцати человек. Дислокация сил…
   – Достаточно, – отмахнулся Парфентьев. – Где снова вспыхнет, как думаешь? Мы перешли на «ты».
   – Они рванут бомбу в деловой части, – сказал я. – Где-нибудь в районе отеля «Космик».
   – Почему?
   – Я бы на месте Донга сделал именно так.
   – Ты прав. Надо принять меры. Чёрт возьми, задействованы почти все силы. Не хватает людей.
   Полицейские силы оказались более боеспособными, чем я предполагал. Где-то полсотни сотрудников с началом операции побросали полицейские карточки и заявили, что они не самоубийцы. Но остальные остались в строю. Пусть многие из них прикармливались с грязных рук, пусть не сильно горели на службе, но когда-то настаёт час, когда хочется почувствовать себя достойным человеком и вступить в борьбу со злом. Кроме того, что важнее, сработала корпоративная общность. «Наших бьют. Сейчас мы им так в ответ врежем, что не обрадуются!» – примерно такие мысли владели их умами после первых стычек с боевиками «Молочных братьев» и с толпами одуревших от наркотиков и от волновой обработки «крыс».
   – Твой информатор не знал многого, – сказал Парфентьев. – Знали бы все, беспорядков бы вообще не было.
   – Все он знал. Просто не все донёс до нас.
   – Почему?
   – Потому что был заинтересован в беспорядках. Они ему выгодны.
   У меня были некоторые соображения по этому поводу. Поэтому я ещё вчера, пользуясь чрезвычайными полномочиями, приостановил отправку пассажирского суперлайнера и двух грузовиков на Землю. Мы ещё посмотрим, кто кого переиграет.
   – Устал, – вздохнул Парфентьев. – Давно так не уставал… Кофе со стимулятором – три процента, – приказал он. Защёлкал кухонный комбайн, и вскоре на столе появилась дымящаяся чашка кофе.
   – Как вы с Шестерневым умудрились вдвоём снять охрану в лаборатории? – поинтересовался Парфентьев.
   – Тонкий расчёт. Опыт. Хорошая подготовка. И везение.
   – Чепуха. Слишком красиво. Не думаю, что в мире много людей, которые могут такое.
   – Мы можем,
   – Значит… – начал Парфентьев, но я оборвал его.
   – Ничего это не значит,
   Парфентьев покачал головой и усмехнулся. Он прекрасно знал, что есть темы, которые лучше не развивать.
   – К вам Макловски и Гюнтер Уденмац, – сообщил секретарь из приёмной.
   – Вместе. Сами идут, – хмыкнул я.
   – Пусть войдут, – велел Парфентьев.
   В кабинет ворвался красный, с перекошенным лицом заместитель шефа Главной Администрации Макловски. За ним семенил крошечный, лопоухий, с порочно-хитрой лисьей физиономией Гюнтер Уденмац – хозяин одной из самых преуспевающих адвокатских контор Марса, чьё благосостояние возросло на деньгах организованной преступности. Он был опытным, способным извиваться ужом или переть тяжёлым танком крючкотвором.
   – Дьявол вас всех раздери? – с порога возопил Макловски. – Вы что?! Как посмели, Гордон?!
   – Не стоит кричать. У меня с детства хороший слух.
   – Что за дерьмо? При чём тут слух? В городе война! Ваши подчинённые убивают людей!
   – А люди никого не убивают?
   – С вами невозможно связаться! Ваши подчинённые не только игнорируют мои требования, но и отказываются объяснять что-либо!
   – Это мой приказ.
   – У нас отключили связь с Землёй.
   – И это мой приказ.
   – Что?! Вы что о себе возомнили, ищейка дерьмовая!
   Макловски пыхтел как паровоз и стал похож на перезревший помидор. Господи, его же разрыв сердца хватит.
   – Вы задержали половину моих клиентов, – встрял Уденмац. – И я не видел ещё ни одного решения суда или уголовной комиссии.
   – Это что, переворот?! – завопил Макловски.
   – Нет, это наведение законности, – развёл руками Парфентьев. – К вашему сведению, внешние поселения являются экстерриториальной зоной, на которую не распространяется юрисдикция или суверенитет какого-либо государства. Они полностью находятся в ведении Объединённого Совета Свободных Наций Земли.
   – Ты что, мне лекции читаешь?! – взвыл Макловски.
   – Соответственно распорядок жизни внешних поселений определяется международными конвенциями, а также решениями ОССН и его комиссий. Верно?
   Макловски запыхтел, как перегревшийся, полный кипятка чайник. Адвокат же напрягся. По-моему, он примерно представлял, что сейчас услышит.
   – Согласно Конвенции 2086 года при наличии ситуации, оцениваемой, как крайняя угроза обществу, на территории внешних поселений может быть введено чрезвычайное положение, и аресты, обыски и задержания, а также другие акции, необходимые для поддержания надлежащего порядка, могут проводиться без разрешения судебных органов и уголовной комиссии.
   – Чрезвычайное положение? Ты что, сдурел?! – у Макловски оказалась лужёная глотка, другой бы давно охрип. – Кто ввёл это чёртово чрезвычайное положение?! Уж не ты ли?!
   – Согласно Конвенции 2086 года, – продолжал монотонно бубнить Парфентьев, с трудом сдерживая ухмылку, – чрезвычайное положение вводится экспертами чрезвычайных комиссий Центрального Координационного Полицейского Совета, обладающими чрезвычайным мандатом.
   – И где этот твой задрипанный эксперт? – захрипел Макловски, как мне показалось, предсмертным хрипом.
   – Это я, господа, – оставалось подать мне голос из угла.
   – Что?! Этот земляшка? Чинуша из ОССН? Он – эксперт? – распахнул удивлённо глаза Макловски. – Так какого дьявола?! – начал он реветь уже на меня.
   Я скривился, заложив ладонью ухо.
   – Очень громко, Макловски… Гордон, арестуйте его.
   – А… – Макловски открыл рот.
   – Заместитель шефа Главной Администрации Раймон Макловски проходит у нас как один из представителей корумпированной верхушки, – пояснил я. – Арестуйте.
   Парфентьев вызвал сержанта, и тот увёл потерявшего дар речи Макловски.
   – Теперь с вами, – я посмотрел на адвоката.
   Компьютер, забитый казусами, правовыми актами и житейско-уголовными хитростями – вот что представляла из себя голова Уденмаца. И этот компьютер, просчитывая сейчас все варианты, никак не мог выбрать более-менее достойный.
   – Мне хотелось бы знать причины ареста моих подзащитных, – он положил на стол бумажку. Последняя фамилия на ней была под номером восемьдесят пять.
   – Из газет узнаете, – отмахнулся я. – Деятельность адвокатуры тоже временно приостанавливается.
   – Вы очень жёстко взялись. Вы хоть представляете, что за собой может повлечь арест без должных оснований такого человека, как Тон Ван Донг.
   – Ещё бы.
   – Общественные волнения, разбирательства в высших инстанциях…
   – Негодование в средствах массовой информации. Неужели вы думаете, что мы что-то не просчитали? В общем, господин адвокат, если вы понадобитесь, я вас сам достану.
   – Признателен, – вежливо улыбнулся он, обнажив хищные острые зубы.
   – Достану хоть из-под земли, – закончил я. Тут компьютер в его голове явно забуксовал. Такие программы были не предусмотрены.
   – До свиданья, – я указал ему глазами на дверь.
   – И всё-таки – подумайте… Адвокат удалился.
   – Много лет мечтал послать к чёртовой матери Уденмаца и засунуть в камеру Макловски. Сегодня определённо счастливый день, – потёр руки Парфентьев.
   – Как там, интересно, Донг? Его откачали?
   Во время задержания Донгу стало совсем худо, и допрос его пришлось отложить.
   Я запросил полицейский госпиталь. Оказалось, что Донг в полном порядке.
   – Пойду перекинусь парой слов с китайцем, – сказал я, поднимаясь с кресла.
   – Ты думаешь, он будет с тобой разговаривать? – хмыкнул Парфентьев.
   – Мы найдём общий язык.
* * *
   Донг пришёл в себя. Забарахлило сердце. Стационарный «Гиппократ» поставил его на ноги. Просмотрев карту здоровья, я решил, что вполне могу переговорить с «герцогом» «Молочных братьев».
   Выдержке Донга можно было позавидовать Он не из тех людей, которые ноют и валятся на спину от первого удара.
   На нижнем ярусе полицейского госпиталя имелись помещения, предназначенные на тот случай, если вдруг срочно понадобиться побеседовать с кем-нибудь из пациентов. А среди пациентов числились не только сотрудники полиции. Специальный корпус госпиталя являлся фактически тюремной больницей.
   Я жестом пригласил Донга расположиться в кресле, отпустил охранников, чувствовавших себя не в своей тарелке – не каждый день таскаешь по тюремным коридорам того, кто относится к одним из реальных хозяев планеты,
   – Я Тон Ван Донг, – заискивающе улыбнулся он, сложив руки и слегка поклонившись, не вставая с кресла. – Председатель совета директоров корпорации «Золотой век», председатель благотворительного общества, член муниципального собрания Олимпик-полиса. Могу я рассчитывать на ответную любезность. Кто вы?
   – Эксперт по чрезвычайным ситуациям Координационного Полицейского Совета.
   – Это вы представились гвоздём в заднице?
   – Точно так. Грубо, но по существу.
   – Слишком грубо. Могу я узнать, кому обязан пребыванием здесь?
   – Можете.
   Я объяснил ему и насчёт чрезвычайного положения. И насчёт предъявляемых лично Донгу обвинений. И зачёл скудный перечень имеющихся у него на время чрезвычайного положения прав, и гораздо более длинный перечень прав моих.
   – Что я слышу? – всплеснул руками Донг. – Вы инкриминируете мне деяния двадцатилетней давности, по которым судом была установлена моя невиновность. А ещё – совершенно бездоказательные наветы о руководстве какой-то преступной организацией.
   – Доказательств будет более чем достаточно. Но не об этом хотелось бы поговорить. Новый наркотик. Где «голубика»?
   Шестернев обшарил все накрытые нами объекты, но не нашёл и следа «голубики», а она нам была ох как нужна. Ведь из-за неё всё и было затеяно. – Наркотики? Вы меня с кем-то спутали. Моя профессия – добыча редкоземельных металлов. Моя корпорация занята этим.
   – Вообще-то вам лучше быть откровеннее.
   – Чем же лучше? – вопросительно посмотрел на меня Донг, – Мы двое умных и воспитанных людей. Мы вполне можем оценить доводы друг друга и без излишних нервных затрат принять взаимоприемлемое решение. И без излишней крови, которая в этих играх стоит на кону.
   Донг рассчитывал торговаться. Он уже привычно просчитывал варианты, прикидывал, чем молено пожертвовать, на какие позиции отойти, а где оставаться непоколебимым.
   – Донг, угрозы, дипломатия, торговля – это скучно и банально. Не тратьте сил, – я встал и навис над ним. – Мне нужна правда, китаец. Даже если ты начнёшь говорить, то будешь безбожно врать. Или что-то утаишь. Так не годится. Я выверну тебя наизнанку.
   – О чём вы?
   – Альфа-пеномазин.
   Тут-то Донг и начал терять самообладание.
   – Ты не смеешь, полицейский! Есть неписаные правила, которые не нарушают. Мир потонет в хаосе.
   – А заварушка – не хаос?
   – Она следствие нарушения вами неписаных законов. Мы жили спокойно. Зачем вы начали лить кровь?
   – Донг, ты попал в очень большую неприятность. Тебе не надо было связываться с «голубикой».
   – Хорошо, я отдам её вам… Я только хмыкнул.
   – Слушай, коп, пеномазин тебе не поможет. Ты ничего не выудишь из меня. Ты должен знать, что действие его ограничено.
   – Я же тебе сказал – ты не знаешь, с чем связался…
   Я шагнул ему навстречу. Он попытался ударить меня ногой, я легко отбил удар и ткнул в биоактивную точку, обездвижив его на некоторое время
   Я приподнял пальцем подбородок китайца. Удар сделал ватными его руки и ноги, но лицо, глаза жили. Узкие китайские глаза сейчас распахнулись шире, в них плескалась упрямая злоба с лёгкой нефтяной плёнкой страха. А глубже была пустота. Она овладела Донгом тогда, когда удар плазменной пушки снёс стену его дома и обрушился на его сестру, в последний момент закрывшую младшего брата своим телом.
   Я нажал на кнопку инъектора. В баллончике вовсе не альфа-пеномазин – штука эта слишком зверская. У меня есть кое-что помягче. И покруче.
   Доза препарата в шею…
   Психотропные препараты для развязывания языков, гипнотическое воздействие и даже психозондирование – средства, далёкие от совершенства. Не одно тысячелетие человечество бьётся над искусством развязывания языков. И всё равно – каковы бы ни были средства, в итоге человеческая психика при наличии воли и умения оказывается превыше всего, и в этом есть некая мистика. Волю можно побороть только волей.
   Воля супера, его возможности, новейшие психотронные технологии Асгарда творят чудеса. Через пятнадцать минут я преодолел все уровни психологической защиты, а это оказалось нелегко. Донг действительно был личностью в некотором роде уникальной. Он был достойный противник. Слившись с ним воедино, проникнув в тёмные коридоры его сознания, я больше не удивлялся, как ему удалось достигнуть в жизни таких успехов. Я не удивлялся и тому, что ему удалось затеять раскол в Большом Клане. Донг относился к людям, привыкшим менять ход вещей и изменять действительность, приспосабливать её к себе.