Стальнов Илья. Эмиссар Черной Армады

   «Обитель чести» располагалась в полусотне километрах от Лос-Анджелеса. Пятнадцать лет назад тщательно скрываемая тайна её существования всплыла, разразился грандиозный скандал. Правительство ЧШ так и не сумело доказать всему миру, что это всего-навсего благотворительная христианская школа, существующая на частные пожертвования. Зачем, спрашивается, в благотворительной школе такие предметы, как «История убийства»?.. Сегодня школы, которую заканчивал Донг, нет, хотя просуществовала она полсотни лет. Наверняка где-то есть другие, поскольку общеизвестно, что капиталовложения в образование и воспитание возвращаются сторицей, если, конечно, те, кто их вкладывает, думают о будущем. Кланы думают. Они привыкли считать, и не без оснований, что будущее у них долгое и безмятежное.
   Год за годом Донг постигал в «Обители чести» истины, которые должны были ему понадобиться в будущем, когда он придёт в большой мир и станет верой и правдой служить делу Клана. После окончания обучения выпускникам, согласно достигнутым успехам, отметкам и заключениям психологов, а также иных специалистов, порой в весьма специфических сферах, надлежало занять своё место там, где они принесут наибольшую пользу общему делу. Кого-то ждала стезя профессионального убийцы или телохранителя. Кого-то – служащего одной из корпораций. Кто-то должен был получить соответствующее образование и посвятить свою жизнь научным изысканиям – конечно же на благо общего дела. Кто-то – политике или журналистике. Некоторые выбрасывались в большой мир, на десятилетия отрываясь от братьев и живя своей жизнью, пока однажды к ним не приходил связной и не требовал повиновения.
   Донг отличался высокими способностями и подавал надежды. Ему пророчили большое будущее, если бы не одно «но». Психологи отмечали его индивидуализм, скрытность и даже (самое страшное!) слабый отклик всеобщему порыву, групповому интересу. Но, скользнув по поверхности и сделав несколько выводов, знатоки человеческих душ так и не расшифровали его до конца. Донг не слишком укладывался в общие стандарты.
   Что-то перевернулось, сдвинулось, исказилось в общепринятых системах отсчёта в тот момент, когда турбоплатформы жгли его посёлок. В тот морозно-ясный миг он понял, что на свете до конца жизни остался один, что помощи ждать не от кого, незачем, можно надеяться и рассчитывать только на себя. И ещё – в мире ничего не значат слова, отношения, обязательства. Главный закон в природе – выживание. Преданность, культивируемая воспитателями – всего лишь пустое слово.
   После выпуска Донг прошёл нелёгкий путь. Получил образование физика и приобрёл страсть к новейшим технологиям. Но занялся другими делами. Судьба то возносила его в иерархии Большого Клана, то опускала вниз. Не раз его жизнь висела на волоске. Трижды суд Клана приговаривал его к смерти за предательство интересов организации, и трижды решение отменялось. Хитрая коварная змея – вот кем считался, да и был на самом деле Донг. Он напоминал паука с равнодушными неоновыми глазами, который десятилетиями плёл паутину, опутывая ею своих сообщников, руководителей, посторонних людей. Мастер шантажа, вербовок, многоходовых комбинаций.
   Многие знаменитые афёры прошли под его руководством. Изъятие со счёта национального банка «Жёлтой Конфедерации» гигантской суммы. Организация производства в лунном технополисе производства запрещённых нейрочипов типа «Дракула». Создание сети лабораторий по производству «Райских семечек». Взрыв по заказу Вселенской церкви сайентологии – монстра, с которым борятся с середины двадцатого века – орбитального лайнера. Двадцать лет назад при его участии была расстреляна в Хельсинки в полном составе бригада Министерства Стабильности – это громкое дело мне запомнилось очень хорошо. Я тогда как раз только пришёл на оперативную работу – в сектор тактических операций. Тогда нам удалось посчитаться с убийцами, заставить их пожалеть, что народились на свет. Но Донг обманул всех. Он остался жив.
   Донг принимал участие в войне «Молочных братьев» с «Тенями самураев». Провёл несколько успешных операций, был обвинён в передаче информации противнику, приговорён к смерти через «Чертов скальпель» – нейродыбу последнего поколения, комплекс специального пыточного оборудования, вызывающего запредельную боль из глубин сознания. Но он сумел оправдаться. Снова карабкался ввысь. Снова набивал шишки, падал. Снова поднимался. И однажды оказался на Марсе.
   У «Молочных братьев» исконно крепкие позиции во внешних поселениях. Марс хоть и считался тогда дырой, местом не слишком обильным на денежные урожаи, но оставлять его без присмотра негоже. Постепенно этот Клан начал приобретать там влияние. Позиции были крепкие скорее в социально-политическом, чем в экономическом плане. Донг сумел поставить все на свои места. Марс стал источником солидных прибылей. А Донг стал одним из семерых «герцогов» – высших руководителей Клана.
   Донг подминал под себя компании, внедрял своих людей в Главную Администрацию, использовал учёных и оборудование института «Биореконструкция» для производства кристаллов для волновых наркотиков, для создания запреттехнологий. Так появился потрясший мировой бизнесбанк данных вирус «Жёлтый червяк». Так появился волновой генератор «Шорох прибоя». По его поводу оперативники по всей Земле долго ломали голову, не в силах понять, откуда всё идёт. А шло с Марса.
   Постепенно Донг начал зарываться. И десять лет назад полиция и спецслужбы решили хорошенько тряхнуть марсианский филиал «Молочных братьев». Тогда и началась большая заварушка. Донг из неё, ко всеобщему удивлению, вышел победителем и настоял на своём статус-кво, хотя, конечно, пришлось и пойти на компромиссы, потесниться.
   В последнее время он все больше начал играть в свои игры. Красивые слова о роли преданности в жизни человека, вдалбливаемые ему в «Обители чести», он теперь вспоминал лишь с иронией. Какая там преданность, если он уверенно вёл дело к расколу своего родного Клана. Время от времени расколы случались. Преступные Империи, как и все Империи в истории, рушились, делились на отдельные государства. Но подобного не было уже несколько десятков лет. Полтора года назад Донг, входивший в Малый Совет «Молочных братьев», решил раздробить Организацию, на верность которой неоднократно присягал. Происходило то, о чём предупреждали старые «герцоги», опытным глазом много лет наблюдавшие деятельность Донга и имевшие некоторое представление о том, что за змею пригрел на своей груди Клан.
   С одной стороны, ситуация не казалась трагичной. Какой такой раскол? Кто затеял? Донг? Один из пяти «герцогов»? Ну и что? «Чертов скальпель» ему в задницу! Или, если сумеет разжалобить, – ЭМ-очередь. Или объёмный взрыв. Много ли на свете таких людей, до которых не доберутся ниндзя-убийцы Клана? Мало.
   Донг и не надеялся выиграть горячую войну с родной организацией. Он рассчитывал на другое. И четыре месяца назад явился на Малый Совет в Майами. Сам.
   Малый Совет не отдал его в руки палачам – на долгую забаву. ЭМ-очереди, удавки и яд пощадили раскольника. Малый Совет встал на его сторону. Происходило что-то неслыханное. Донг был истинным пауком, он плёл паутину так, что опутал четырёх «герцогов». Несомненно, все хотели его смерти. Но так получалось, что смерть его была кругом невыгодна и грозила большими неприятностями. Донг побеждал.
   Доходили слухи, что он предложил «герцогам» что-то сногсшибательное. Что? Эх, если б знать.
   Впрочем, Донг перегнул палку. Кое-что не учёл. Кое-кому слишком сильно наступил на мозоль. Пусть он получил одобрение Малого Совета, но это ещё не означало схватить за бороду Господа. В нише посылочного аппарата в моём номере отеля лежал информпакет.
   – Смотри, нам посылка, – сказал я.
   – Подожди, – Шестернев провёл над посылкой похожим на карандаш детектором взрывчатых веществ. – Чисто.
   – Конечно, чисто, иначе я бы её не вынул, оставил бы лежать. Привыкай ощущать опасность и надеяться только на себя. Приборы – всего лишь костыли… Посмотрим, от кого письмо.
   Я просунул его в щёлку книжки переносного компа.
   «Ваш индивидуальный код?» – поползло по экрану.
   Я ввёл индивидуальный код по нашей легенде – сотрудника социологического Комитета Александра Артемьева.
   «Код неверный», – последовал ответ.
   Тогда я ввёл свой личный код – Александра Аргунова.
   «Доступ открыт».
   – Ничего себе, – покачал головой Шестернев. – Наши истинные данные не знает на Марсе никто, даже начальник полиции.
   – Отправитель знает. Ну, что там? «Аргунову согласно договренности».
   – Обнадёживающее начало, – хмыкнул я. После просмотра блока информации я только покачал головой.
   – Да-а.
   Щедрый подарок. Настолько щедрый, что его трудно оценить. В информпакете была раскладка по организации Донга. Почти полная. Структура. Подпольные лаборатории. Связи с коррумпированными чиновниками. Такой информацией мог обладать кто-то, достаточно близкий к верхушке организации.
   – Кто ж прислал-то? – спросил Шестернев.
   – Индеец. Он обещал помощь.
   – Он сдаёт нам Донга с потрохами. Отчаянный шаг.
   Изредка Кланы пользуются в борьбе между собой услугами полиции, но это считается последним делом. Неординарные обстоятельства должны были его подтолкнуть на этот шаг.
   – Надеется, что мы покончим с Донгом, – предположил я.
   – Или хотя бы выведем его из игры.
   – Мы оправдаем его надежды?
   – Оправдаем, – кивнул я. – Нам нужен скальп Донга. Притом скальп говорящий.
   – Омерзительное сравнение.
   – Зато обнадёживающее.

* * *

   – Как продвигается работа? – спросил Парфентьев, заполнивший своим массивным расслабленным телом кресло. Сегодня он не был настроен на откровенность. Видимо, у него было время поразмыслить над нашей беседой. Он понял, что наговорил и наобещал лишнего. И вообще решил подумать о своём будущем, а не о счастье всего человечества.
   – Семимильными шагами, – сообщил я, вызвав усмешку недоверия, Ничего, посмотрим, как изменится выражение лица начальника полиции через несколько минут.
   – И к чему вы пришли? – Парфентьев вызывающе зевнул.
   – Коррупция. Бандитизм. Расцвет всех форм организованной преступности. И все в такой дыре, как Марс. Можете служить примером другим.
   – А я что говорил. Впрочем, не так все и плохо.
   – Я это уже слышал от Макловски.
   – Конечно, плохо, – вздохнул Парфентьев. – Макловски вытянул из меня все жилы. Он требует, чтобы у вас осталось как можно меньше сомнений в том, что Марс – обитель правопорядка и обитель дружбы между людьми.
   – И что вы ему говорите?
   – Заверяю, что мне это удастся.
   – И начинаете забывать благие порывы, обещание тряхнуть с нами местную братию?
   – Честно?
   – Честно.
   – Я ещё раз реально оценил шансы И понял – ничего не выйдет. Сомнут даже с вашими чрезвычайными императивами. Не сомнут наши здесь – сомнут политиканы на Земле.
   – От таких обещаний не отказываются, Парфентьев. Мы начинаем мероприятия. Если вы откажетесь – я отстраню и задержу вас И использую подразделения Оборонительных Космических Сил Земли – как вы знаете с прошлого года на Марсе есть их гарнизон.
   – Что вы затеяли? – нахмурился Парфентьев.
   – Хотите знать? – я вопросительно посмотрел ему в глаза. – Парфентьев, продажность большинства служб марсианской полиции вошла в легенду. По всем источникам вы тут личность наиболее незамазанная. Но… Все это предположения. Я должен быть уверен наверняка.
   – Это дело веры. Или вы верите, или нет, – пожал плечами Парфентьев. – Доказать я вам ничего не смогу.
   – У нас есть способ проверить.
   – Какой? – насторожился Парфентьев.
   – Небольшой психологический этюд.
   – Что? Детекторы лжи? Психозондирование?
   – Не совсем.
   – Я должен дать вам копаться в моей голове? – зло спросил Парфентьев. – Вы же знаете, что при определённых навыках испытуемого всем этим проверкам – грош цена.
   – Знаю. Ваши навыки позволяют вам обмануть не только детектор лжи, но и аппаратуру психозондирования. Нам техника ни к чему. Я просто задам вам несколько вопросов. Будет достаточно моих впечатлений.
   – Вы решаете такие вопросы на основании впечатлений? – хмыкнул Парфентьев.
   – Нельзя недооценивать роль впечатлений. Не устаю напоминать моему молодому другу. Так вы согласны?
   – У меня нет выбора.
   Парфентьев расположился в кресле-пузыре.
   – Расслабьтесь, – велел я. – Смотрите на мою ладонь.
   – Всё-таки гипноз.
   – Не отвлекайтесь. Расслабьтесь. На ладонь… Довольно быстро я вогнал Парфентьева в изменённое состояние сознания – нечто среднее между гипнозом и медитацией. Я ощущал его ауру. Я мысленно притирался к нему, текущей водой проникал в глубины его сознания.
   Потом настала пора вопросов. Большинство совершенно отвлечённых. Постороннему наблюдателю было совершенно непонятно, какое отношение они имеют к вопросу установления лояльности сотрудника полиции. Но отношение они имели непосредственное. Эта методика была разработана недавно психологами Асгарда и позволяла на сто процентов установить лояльность компаньона. Естественно, работала она только тогда, когда оператор является супером.
   Я вывел Парфентьева из транса. Он был бледен, по его лбу тёк пот.
   – Сколько времени прошло? – тяжело дыша спросил он.
   – Сорок минут.
   – И каковы ваши хвалёные впечатления? Они не подсказывают, что меня надо расстрелять?
   – Не обижайтесь. В проверке была необходимость. Вы сейчас поймёте – настоятельная необходимость. Мы должны быть уверены в вас на сто процентов.
   – Теперь уверены?
   – Теперь уверены. Вы чисты, как первый снег.
   – Приятная для меня новость.
   – Для нас тоже.
   Я обвёл комнату шариком – одна из немногих вещей, которые я принёс с Земли и которая не осталась в разбитом марсоходе. Инопланетная штучка. Позволяет безошибочно установить наличие прослушивающей и подглядывающей аппаратуры. Кабинет Парфентьева мы проверяли каждый раз. Но сейчас нуждались в этом особенно. Ни одно слово не должно просочиться за стены кабинета.
   – Чисто, – кивнул я. – Вот наш сюрприз, – я вытащил информпакет с отфильтрованной мной информацией, поступившей вчера. – Вы должны оценить, насколько она может соответствовать действительности…
   В СТ-проёме поползли строчки. Постепенно глаза у Парфентьева округлялись. После беглого первого просмотра он вытер со лба пот и произнёс:
   – Ну-ка – ещё разок.
   И мы нашли себе занятие на несколько часов. Анализировали данные. Сверяли с полицейскими банками данных. Подвергали компьютерной обработке.
   – Та-ак, – покачивал головой Парфентьев. – Это сто процентов. В яблочко… Склад в Эллизий-сити. Схема. Точно. Мы рассчитывали, что она где-то там, но теперь всё встало на свои места… Барбадос – руководитель пятёрки. Мерзавец, мы его считали мальчиком на побегушках… Ух ты, Августе Карреро – один из наших информаторов. Я же предполагал, что нам его специально подвели! Таргуев – вот кто виновен в резне в Южном секторе…
   Явки. Списки членов организации. Места расположения и подробное описание секретных лабораторий, а также складов оружия, наркотиков. Планы действия «Молочных братьев» в случае возникновения кризисных ситуаций.
   – Откуда у вас все это? – Парфентьев уже не скрывал своего возбуждения. Он выглядел как наркоман, дорвавшийся до долгожданной дозы.
   – Долгая история.
   – Можно подумать, что сам Донг раскаялся и целую неделю провёл за описанием своей организации, дабы помочь правосудию… Вам сдал его кто-то из верхушки Клана. Притом кто-то, умеющий собирать информацию.
   В этом я не сомневался. Умения у автора этого информпакета были завидные.
   К вечеру мы пришли к выводу, что на шестьдесят процентов информация полностью достоверна. Сорок процентов – под вопросом. Недостаточно данных для её оценки.
   – Тот, кто дал вам это, оказался щедрым малым, – уважительно произнёс Парфентьев.
   – Вопрос в том, насколько щедрым, – я задумчиво посмотрел на информпакет, как на мину замедленного действия. – Что он утаил, интересно знать.
   – Это так важно? – спросил Парфентьев.
   – Может оказаться жизненно важным…
   – Что вы собираетесь делать со всем этим? – Парфентьев сморщил лоб, будто на него набросилась мигрень.
   – Реализовывать.
   Парфентьев с хрустом сжал пальцами крышку стола, будто пробуя её на крепость.
   – Как? Это оперативная информация. Нужны недели, чтобы нарастить на неё ткань доказательств. Необходима долгая процедура. Суды, адвокаты…
   – Плевать. Я ввожу с послезавтрашнего дня чрезвычайный режим согласно пункту третьему двадцатой статьи от Конвенции восемьдесят шестого года… Мне нужен Донг. Я арестую его.
   – Он вообще чист. Председатель совета директоров одной из крупнейших марсианских компаний.
   – Да плевать на все! Возьму его, к примеру, по подозрению в убийстве в Гонконге тридцать лет назад двенадцатилетней девочки. Срок давности ещё не вышел, а Донг был один из подозреваемых. Или взрыв пассажирского лайнера.
   Он будет в моих руках, пусть даже за то, что бросил конфетную обёртку мимо урны. Чрезвычайка – вы понимаете, что это значит.
   – Понимаю.
   – Мне нужны несколько боевых оперативных групп, способных выполнить любой приказ. Нужны люди, которым можно доверять.
   – Есть такие. Работать, окружённым только продажными копами, невозможно. С первых дней я создал несколько элитных подразделений. Сам подбирал каждого сотрудника. Ребята – фанатики своего дела. Пускай их благие порывы немного потускнели от нашей дерьмовой дипломатии и безделья, но всё равно они – надёжные люди.
   – По самым скромным прикидкам, на первом этапе мероприятий нам потребуется семьдесят человек. На втором – все силы охраны порядка.
   Парфентьев, криво усмехнувшись, кивнул.
   – Начинаем через два дня. Нужно хорошенько подготовиться. Часто проводите учения полицейских сил?
   – Раз-два в год.
   – Предположим, заезжие болваны из Совета Земли решили организовать смотр подготовки полицейских сил, из чего не стоит делать секрета. Перед так называемым смотром специальные группы получают шифрпакеты, активизирующиеся с началом операции. Я должен быть уверен, что они выполнят инструкции.
   – Выполнят, – сказал Парфентьев. – Эх, быть заварушке номер два. Похлеще, чем первой.
   – Вот и подумаем, как выйти с меньшими потерями, – хлопнул я ладонью по столу.
   Полночи мы просчитывали варианты и составляли планы.
   – Вроде убедительно, – оценил результат нашего творчества Шестернев.
   – Может получиться, – кивнул Парфентьев.
   – Меня смущает, что наш источник информации мог много утаить. Или специально переврать, – задумчиво произнёс я. – Мы слишком доверились ему.
   – У нас есть другой выход? – осведомился Шестернев.
   – Нет…

* * *

   Тяжёлый грузовой марсоход типа «Верблюд» неторопливо подполз к створкам шлюза северного порта Олимпик-полиса. Он принадлежал компании грузовых перевозок «АЛТ» и курсировал между столицей и населёнными пунктами в радиусе пятисот километров.
   – Метеорологический прогноз, – привычно занудил компьютер порта, – благоприятный. Вероятность пыльной бури по указанному маршруту – ноль пять процента. Температура…
   – Заткнулась бы, железяка, – водитель грузовика толстый Брэдди Бирн потянулся и сладко зевнул.
   – Не заткнётся, – отмахнулся его напарник – поджарый, слепленный из железных мускулов и обклеенный дублёной чёрной кожей Ричард Смирнович. – Пока все не скажет и не получит подтверждения – не заткнётся.
   – Не люблю вставать в такую рань. Я люблю поспать, Ричи.
   – И пожрать. Это я про тебя знаю. Но хочешь иметь хрусты – надо меньше спать. Так-то, бурдюк ты с вином.
   – Какая же ты задница. Все грубишь.
   – Ну и что? Право имею. – Смирнович смял без всякого видимого усилия опустевшую банку с охлаждающей оболочкой и бросил её на пол за сиденье.
   – А мне убирать, – заворчал Бирн.
   – А кому же? Уберёшь, толстяк.
   Бирн не любил рейсов со Смирновичем, с которым невозможно найти общий язык. То он говорит, как человек, и с ним молено ладить, но внезапно срывается с тормозов и начинает без всякого повода хамить, и тогда его лучше не трогать – вспыхнет, как порох, в который бросили спичку. Сам-то Бирн – мирный человек. Просто он любит хрусты, иначе никогда бы не связался с такой публикой.
   Смирнович открыл вторую банку, сделал глубокий глоток и с удовлетворением произнёс:
   – А тебе нельзя, бурдюк. А хочется, да?
   – По утрам не пью.
   – Заливай…
   Створка шлюза отползла, Бирн пробежал пальцами по пульту.
   – Но, родимая, – причмокнул Смирнович, вчера вечером просмотревший по СТ от начала до конца вестерн столетней давности.
   Грузовик подался вперёд и опустился на резинобетон в переходном бункере. Металлическая створка сзади затворилась.
   – Хорошо живёшь, бурдюк, – Смирнович отхлебнул пива. – Катайся туда-сюда, получай хрусты. Я бы тебе столько не платил.
   – А я бы тебе не платил столько. Сиди с ЭМ-автоматом и плюй на марсианскую пустыню.
   – А это что за чучело? – встрепенулся Смирнович.
   К грузовику направлялся невысокий человек в жёлтом комбезе техника.
   – Может, что со шлюзом, – пожал плечами водитель.
   – Сообщить, что ли, на базу?
   – Зачем? Обычный «желтяк».
   – Положено, бурдюк. Смирнович вдавил кнопку.
   – Чёрт, барахлит. У тебя что-то с рацией.
   – Бывает.
   – Бывает, – передразнил его Смирнович. – Угробимся из-за твоего раздолбайства.
   Он хлопнул кулаком по панели рации.
   Технарь возбуждённо махнул рукой, подошёл к марсо-ходу и постучал по колпаку со стороны водителя.
   – Тебе чего? – Бирн нажал на клавишу, и дверца отползла в сторону.
   – У вас неполадки в связи. Комп порта не может связаться с вами.
   – Как это? Только что связывался.
   – А ты проверь.
   Бирн повернулся к рации. И тут же будто смерч вынес его из кабины. Водитель грузовика потерял сознание ещё не долетев до земли.
   Технарь, расправившийся с Бирном, молнией ринулся в кабину. Смирнович обладал хорошей реакцией, но не успел нажать на спусковой крючок. Автомат отлетел в сторону, а Смирнович почувствовал, как пальцы незнакомца впиваются в точку на его шее и лишают подвижности.
   – Ты кто? – из последних сил прохрипел Смирнович.
   – Друг Донга, – ухмыльнулся технарь.
   Последовал удар, и Смирнович потерял сознание Он напоследок подумал, что сделали их как малолетних «крысят», а не опытных боевиков из Большого Клана, которым доверили серьёзное задание. Не понял, как получилось. И не надо. Незачем знать, что свела судьба его с супером. И супером этим был не кто иной, как я.
   Появилась ещё одно действующее лицо. К марсоходу прогулочной лёгкой походкой направлялся Шестернев. Его руку оттягивал серебряный чемоданчик.
   – Гладко получилось, – сказал он.
   – Не говори гоп…
   Шестернев начал колдовать с бортовым компьютером, подсоединяя к нему новый блок. Через минуту он посмотрел на светящиеся индикаторы и удовлетворённо отметил:
   – Отлично. Комар носа не подточит.
   – Тогда двигаем вперёд.
   Я расположился на сиденье на месте Смирновича. Бирн уселся в кресло водителя. Я расслабился. В висках слегка ломило. Нужно несколько минут, чтобы полностью восстановить силы. Они мне ещё ой как пригодятся. Тяжело было не разложить этих двоих. Больше усилий съела работа с компом. Пришлось воздействовать на бортовой комп, чтобы боевики не оповестили сообщников. По инструкции при малейшем подозрении должен был идти на базу кодовый сигнал предупреждения. Если после в течение условленного времени не следовало опровержения, лаборатория сворачивалась, готовилась к эвакуации, а при подтверждении опасности – к последующей ликвидации.
   – К выезду готов, – сказал Шестернев, замкнувший на себя управление бортовым компом.
   – Выравнивание давления, – доложил портовой комп. – Сто процентов. Выезд разрешён.
   – Вперёд, – кивнул я.
   – С Богом, – произнёс Шестернев.
   «Верблюд» выполз из шлюза и с возрастающей скоростью устремился по рассекающему пустыню шоссе.
   Раз в две недели «Верблюд» под управлением Бирна и в сопровождении одного из охранников забрасывал зарегистрированный в банке перевозок легальный груз на постоянную станцию третьей производственной линии «Биореконструкции». Станция располагалась в двухстах километрах от Олимпик-полиса. Обратно «Верблюд» тоже вёз реестровый груз, но кроме оного в грузовом отсеке пылились ещё и посылочки для добрых людей – порции «райских семечек» – одного из высших достижений наркодельцовой мысли за последние века. Часть «семечек» оставалась для внутреннего потребления на Марсе, растекаясь по притонам, где были волновые генераторы, или по частным домам, чьи хозяева могли позволить себе иметь дорогостоящее оборудование. Часть отправлялась на Землю по великому космическому наркопути.
   То, что на Марсе производятся «райские семечки», специалисты по борьбе с наркотиками знали давно. Время от времени полиции удавалось накрыть контрабанду, а трижды склады готовой продукции. Были разгромлены две лаборатории – за эту инициативу Парфентьев едва не поплатился жизнью. О лаборатории на станции «Биореконструкция» знали немногие, только особо доверенные лица. При производстве «семечек» используются редкие запретные технологии, что взметает стоимость процесса до космических высот. На эту лабораторию Клан раскошелился серьёзно, она была образцовой. Тот, кто прислал нам информпакет, хорошо был осведомлён не только о её существовании, охране и персонале, но и порядке транспортировки продукции.