Страница:
– Со мной и Эрлихом – да. Но ты ради нас пожертвовал слишком многим.
– Мы столько раз спасали друг другу жизни, что грех было бы позабыть об этой привычке.
– Нас связывает вместе общее предначертание. Я все больше убеждаюсь в этом… Кстати, – сменил тему Адепт, – откуда ты знаешь Клейменого Джека?
– Мой бедный отец, о горе мне, умер два года тому назад. На Тортуге, в почете и уважении. Перед смертью он отправил мне письмо. У него за душой осталось не так уж много денег, но он сообщил мне о некоторых старых долгах, которых так и не стребовал. В числе его должников был и Клейменый Джек. Сумму он задолжал значительную. Мне бы хватило на всю жизнь, чтобы иметь хороший дом, выезд, да еще давать деньги в рост и гулять во всех притонах и тавернах.
– Такой зверь, как Клейменый Джек, платит долги? – удивился я.
– О да, и очень пунктуально. У него бездна воистину ужасающих черт, но при всем этом он честен со своими, и ни один из членов команды не может сказать, что капитан когда-нибудь обсчитал, надул его. Отныне долг погашен.
– И ты опять без су за душой, да еще сидишь на необитаемом острове, – заметил я.
– Тут ничего не попишешь. Вы сами говорили – нельзя избежать того, что суждено. Все мы – игрушки в руках высших сил. Кстати, не хотите просветить меня насчет них? Мне же интересно, кто там, на небесах, решил загнать меня в эту морскую пустыню.
– Да, пожалуй, пришло время кое-что рассказать, – согласился Адепт. – Итак, слушай…
Выслушав рассказ Адепта, который решил поведать хоть и не обо всех, но о многих вещах, Генри недоверчиво спросил:
– Я должен поверить во все это?
– Должен.
– Хорошо. Я поверю. Хотя в моей голове это не укладывается.
– Ты слышал не простые слова. Вместе с ними на тебя легла большая ответственность. Ты попал в водоворот таких сил, которые влекут вперед и нас. Теперь у тебя нет обратного пути.
– Я и так уже по уши во всем этом. Теперь я хотя бы знаю, что творится вокруг меня.
– Да, ты знаешь теперь столько, сколько знают немногие посвященные…
– Я польщен, – усмехнулся безрадостно Генри…
Мы попали не в самое плохое место. Сезон дождей еще не пришел, так что не было проблем с крышей над головой/однако Адепт и Генри все-таки построили хижину. Я участия в работе не принимал, потому что никак не мог оправиться после потасовки на борту «Санта-Крус» и нуждался в отдыхе и покое. А уж их-то на острове было хоть отбавляй.
Я постепенно выздоравливал, головокружения и мигрени донимали меня все меньше. Адепт приготовил из трав, которые он умудрился как-то сохранить и даже вынести с пиратского фрегата, настой, и тот прилично помог мне.
В первый же день удалось найти источник пресной воды. В пище недостатка не было. Мы подстрелили дикую свинью и несколько птиц, а также ловили крабов и прочую морскую живность. Не было недостатка и во фруктах.
– Мы неплохо здесь устроились, – сказал я однажды. – Интересно, но я почти перестал ощущать нить, связывающую нас с Робгуром. Может быть, он оставил нас в покое?
– Он никогда не оставит нас в покое. Просто он сейчас ослаб. Он хотел покончить с нами разом, и это отняло у него много сил. Кроме того, здесь, на безлюдном острове, он обладает гораздо меньшими возможностями. Он питается энергиями страстей и зла, которых больше всего в больших, многонаселенных городах.
– Но рано или поздно он накопит силы, – сказал я. – И однажды придет сюда. Кроме того, если мы просидим здесь еще некоторое время, то просто пропустим те три дня, которые Абраккар появится в пустыне и будет открыт вход в него. Если только нам не повезет и сюда не зайдет какой-нибудь корабль.
– Зайдет, как же! – воскликнул Генри. – Кому нужен этот дикий Эдем? Только пиратам.
– Да, обстоятельства складываются против нас, – произнес Адепт. – Но вы забыли, что мы не просто жалкие рабы слепого случая. Мы можем подчинять себе события, их смену и течение. Случай всего лишь непознанная и строго определенная цепь ситуаций. Кто обладает умением и знанием, может сдвигать звенья этой цепи. На этом основано все противостояние Орденов.
– Но как это поможет нам? У нас нет сейчас никаких возможностей для того, чтобы хоть немного поколебать великую цепь. Нет никаких орудий.
– Ошибаешься, такое орудие есть Гризрак. Я не знаю, что это такое, но в нем собрана невиданная мощь, которой мы вряд ли когда-нибудь до конца овладеем, но часть которой использовать все же попытаемся.
– Как может гризрак помочь нам?
– Так же как во время шторма. Я чувствую его, я вливаюсь в него, мое существо становится его частью, и я ощущаю внутри него нечто мягкое, теплое, почти что живое, податливое, как глина, и вместе с тем упругое, ускользающее из рук.
– Так почему мы до сих пор здесь? Пусть волшебная палочка из сокровищницы великого джинна перенесет нас к нужному месту, – усмехнулся я.
– Странно, но в шторм, при величайшем противоборстве и напряжении всех сил, мне было легче «договориться» с гризраком. Сейчас мне дается это гораздо труднее. И я до конца не уверен, что у меня это получится.
Адепт провозился с гризраком три недели. Он часами просиживал, поглаживая его пальцами. Он произносил слова давно вымерших языков. Пытался учесть влияние звезд и тонких смещений эфира. Он всеми способами концентрировал волю. И все равно порой казалось, что Винер взялся за совершенно невыполнимую задачу
Но ровно через месяц Адепт вырвал у судьбы милостивую улыбку. В бухту зашла израненная в тяжелом бою испанская галера.
Испанцы, ободренные бегством ненавистного врага, решили преподать ему хороший урок и устремились в погоню. Англичане уходили в открытое море, пытаясь скрыться от преследователей. Но надежды на то, что их оставят в покое, не оправдались. Из-за низкой, всего лишь двухметровой, осадки галеры неважные океанские ходоки, и обычно они не удаляются на значительное расстояние от берега. Но упрямство и злость гнали испанцев вперед, и они не собирались упускать добычу.
При добром ветре у фрегата имеются все преимущества в ходе перед галерой, ведь треугольный латинский парус не может составить конкуренцию их богатой парусной оснастке. Но ветер был слаб, и преимущество перешло к галерам. Двадцать пар весел, к каждому из которых приковано по семь негров, индейцев или преступников, неумолимо влекли галеры вперед
Преследование длилось довольно долго Гребцы падали в изнеможении на весла, но снова оживали под градом сыплющихся на них ударов плетей. И вот настал миг, когда англичане и испанцы схлестнулись в кровавой схватке.
Одна из галер затонула сразу – в нее очень удачно угодил бортовой залп фрегата. Солдаты и матросы барахтались в воде, сбрасывая с себя одежду, тяжелые панцири, стараясь отплыть подальше от тонущего корабля, чтобы не быть затянутыми в воронку. Они надеялись, что их кто-нибудь подберет. Ну а несчастные гребцы шли на дно, скованные со своим кораблем одной цепью.
Фрегат тут же был взят на абордаж с другой стороны, и закипел жаркий рукопашный бой. И испанцы, и англичане бились с отчаяньем обреченных, никто не ждал пощады. Вопли сотен глоток, грохот орудий, стоны раненых далеко разносились по водной глади. Молчали только галерные рабы, которым во время сражений деревянными затычками затыкали рты, чтобы в случае ранения или с перепугу они не сеяли панику
Вот раздался оглушительный грохот, казалось, сам небесный свод затрещал и сейчас обрушится в океан Но это всего лишь взорвался пороховой магазин взятого на абордаж фрегата, и корабль запылал, а затем отправился на дно. Пламя от него перекинулось на галеру – Испанцы прыгали в воду, понимая, что сейчас взорвется боезапас и на галере. Так оно и произошло. Снова оглушительный грохот, летящие во все стороны деревянные обломки и изувеченные тела.
Это было одно из тех сражений, где не выигрывает никто. Победа была достигнута слишком большой ценой. Печальный результат – оба английских фрегата пошли на дно, компанию им составили три испанские галеры. Четвертая, перегруженная спасенными моряками, тоже была сильно повреждена, что вынудило ее встать на ремонт в бухте ближайшего острова. Безлюдного, если не считать трех оставленных пиратами человек. То есть нас.
Капитан галеры любезно согласился принять нас на борт. Нам сильно повезло, ибо галера держала курс на Картахену, которая и являлась целью нашего путешествия. На ремонт ушло всего два дня, и после месячного пребывания на острове мы опять бороздили океанские воды. Вскоре мы уже сходили по деревянному трапу на портовый пирс.
Перво-наперво нас отвели на прием к губернатору, который с интересом выслушал рассказ о наших приключениях, разумеется, несколько сокращенный и сильно измененный. Оказалось, наш флот потерял в шторм три галиона. Но никому и в голову не пришло, что «Санта-Крус» стал жертвой Клейменого Джека, который уже года полтора не заплывал в эти края, довольствуясь разбоями у берегов Северной Америки.
– Нужна ли вам какая-нибудь помощь, сеньоры? – вежливо осведомился губернатор, хотя по его лицу можно было понять, что на серьезную материальную поддержку нам рассчитывать нечего.
– Не стоит беспокоиться. Хоть все наше имущество и Досталось этим бешеным псам, но у нас в Картахене есть друзья, способные протянуть руку помощи в трудную минуту, – произнес Адепт.
– Прекрасно, когда в жизни есть на кого положиться в час испытаний. – Губернатор повеселел, поняв, что его ни о чем не будут просить.
Мы расстались с ним, как лучшие друзья, и он заверил, что и дальше готов оказывать нам посильное содействие. Выйдя из богатой губернаторской резиденции, мы отправились искать дона Марио Донайрэ.
Город расположен на узком перешейке, выходящем одновременно на море и на широкую полузакрытую бухту, глубоко врезавшуюся в берег. Состоит Картахена из двух частей – верхнего и нижнего города, каждый из которых обнесен крепостной стеной. Климат здесь очень жаркий и влажный С наступлением периода дождей, который длится полгода, здесь вообще невозможно дышать, все покрывается плесенью, и даже ночь и ветер с моря не спасают от духоты. Картахена – последний пункт, где собираются атлантические флоты, которым предстоит путешествие через океан. Торговля здесь в связи с этим шла очень бойко, город процветал много лет и мог похвастаться роскошными каменными зданиями, неприступными стенами и, конечно же, величественными церквями и монастырями. Из Испании в Новые Индии устремилось немало желающих нести Слово Божье погрязшим во грехе индейцам, которые до прихода европейцев поклонялись кровавым и ложным божкам. Немало индейцев сгорело на кострах инквизиции, но еще больше было просто уничтожено, погибло от завезенных благодетелями болезней, сгинуло на плантациях.
Картахена всегда влекла к себе орды грабителей, но мало кому удавалось одолеть мощные форты, окружавшие город, и проникнуть за крепостные стены.
Но все-таки иногда удавалось. В 1543 году экспедиционный отряд из трехсот французов захватил город. Делались и другие попытки. Всего лишь десять лет назад капитан первого ранга французского военно-морского флота барон де Пуэнти заключил договор с флибустьерами и повел три тысячи матросов и почти две тысячи солдат на штурм города. И взял его с боем! И до сих пор бывалые пираты сопровождают рассказы об этой экспедиции грязной руганью. После взятия Картахены добыча выражалась в восьми миллионах ливров, но Пуэнти при дележе надул флибустьеров так, как не умудрился бы надуть ни один самый наглый ростовщик. Представитель корсаров даже добился приема у Людовика Четырнадцатого, и следствием этого явился высочайший рескрипт о том, чтобы выплатить все присвоенное бароном, но решение это так и не было выполнено до конца.
Дон Марио проживал в роскошном каменном доме. Это был маленький невзрачный человечек, очень уважаемый в местном обществе. Обычно слуги Ордена занимают достаточно высокое положение в обществе, которое необходимо для выполнения некоторых задач, требующих определенных усилий, в том числе финансовых. Многие из слуг обязаны этим положением Ордену, его могучей, проявляющейся исподволь, тайной поддержке. Марио Донайрэ не входил в число посвященных и имел весьма смутное представление о силе, с которой связан, но вместе с тем прекрасно понимал, что за его спиной кроется нечто мощное и значительное.
Дон Марио принял нас несколько сухо, но вполне Доброжелательно. Он уже получил сообщение и знал, что обязан выполнять все, что мы прикажем, чего бы это ни стоило. Но требовали мы не так уж много: организовать экспедицию, нанять небольшое, с низкой осадкой судно и команду.
– Как быстро это нужно? – спросил дон Марио.
– Послезавтра. Не дольше, – сказал Адепт.
– Но это невозможно! Найти судно, подобрать достойную команду, заключить договор.
– Это вопрос не времени, а денег.
– Можно попытаться, но это обойдется очень дорого.
– Промедление обойдется гораздо дороже. И для нас, и для вас. Вы просто не представляете, по какому тонкому канату мы идем. А теперь и вы вместе с нами.
Дон Марио помрачнел. Он понял, что действительно для него будет лучше, если мы быстрее отправимся восвояси.
И все-таки обстоятельства снова складывались против нас. Команду, соблазнившуюся хорошими деньгами, удалось собрать быстро. Но единственное подходящее судно, которое сумели отыскать, нуждалось в ремонте. Так что нам пришлось задержаться еще на несколько дней.
– Нам просто повезло, – сетовал дон Марио. – Могло статься, что под рукой вообще не оказалось бы подходящей посудины.
– Мы и так сильно задержались, – обернулся ко мне Адепт. Мы сидели втроем за столом во дворике дома Марио Донайрэ. – Здесь много людей. Здесь блеск золота и кипение самых низменных страстей, Здесь он сильнее.
– Кто? – удивился Марио.
– Лучше бы вам никогда не узнать этого. Только бы не стало слишком поздно.
Но было уже слишком поздно. Со шпиля колокольни, которая выглядывала из-за пальмовых листьев, сорвалась черная точка и устремилась к нам. С ужасом я увидел нашего давнего преследователя – черную птицу. Она пронеслась, срезав крылом пальмовый лист над нашими головами.
– Никогда раньше не видел подобных тварей! – воскликнул Марио.
– И славу Богу, – сказал Адепт.
– Мне показалось, я видел ее взор, обращенный на меня. Он продрал меня до печенки, как ветер в северных морях. Что это было?
– Это была смерть.
– Какая ерунда. Что за смерть?
– Ваша смерть. Она может поджидать где угодно – вечером за углом, в лице старого врага или лучшего друга. Сегодня или через месяц. Но она придет…
– За кем?
– Может быть, за вами. Потому что она не может достать нас.
– По-моему, вы шутите, – с напускным равнодушием произнес Марио, но я видел, что слова Адепта пробрали его.
– Не шучу. Вы должны быть очень осторожны. С та-, кой опасностью вы не сталкивались никогда в жизни.
– Не знаю, как вам и верить.
– А разве те, кто приходил к вам со знаком Ордена, хоть раз солгали?.. Может, вам повезет больше других. Я буду молиться за вас. Горячо молиться…
Наш путь сейчас лежал не через океан, а вдоль побережья. Вскоре судно достигло необъятного, изрезанного островами устья великой реки Амазонки, проходящей через весь континент и берущей начало где-то в Кордильерах, в тех местах, где не был никто из белых людей и не будет еще много лет.
Команда из обычной портовой братвы, одинаково хорошо управляющейся и с ножом, и с фалом, считала, что мы идем за золотом. Время от времени я ловил на собственной персоне косые взгляды, и тогда мне становилось не по себе, С этими добрыми молодцами надо держать ухо востро.
– Куда же мы все-таки держим путь? Интересно, в каких краях мне предстоит навеки успокоиться, – не выдержав неизвестности, в лоб спросил меня Генри, теребя ворот новой рубахи.
– Это ведомо только Винеру, – ответил я.
– Почему бы ему не поделиться с нами своими планами?
– Потому что и он точно не знает, куда нас ведет
– Как это?
Я объяснил ему все, что знал насчет бабочки, компаса и внутреннего чувства направления.
– За время общения со мной вы напустили туману во сто крат больше, чем я видел за два года из окна лондонской тюрьмы.
Амазонка была грандиозна. В некоторых местах вообще не было видно берегов, иногда же река сужалась. В ее мутных водах водились такие твари, которых просто невозможно себе вообразить: крошечные рыбы пираньи за две минуты способны обглодать дикую свинью или человека до скелета; кайманы, лежащие часами в полной неподвижности, словно коряги, но, когда необходимо, способные двигаться стремительно и резво, как арабские скакуны; плоские рыбы, прикосновение к которым создает ощущение, будто тебя ударили кувалдой по голове, и способные вызвать потерю сознания. Несколько раз мы встречали гигантских змей, причем над водой возвышалась только их треугольная голова. В сплошной зеленой массе берегов, казалось, не может быть места людям, там могут жить лишь монстры и чудовища из свиты самого Вельзевула, но это далеко не так. В сельве живут примитивные племена, большинство из которых не знает железа и письменности, а некоторые питаются людьми. Раза два мы видели длинные каноэ, а однажды, когда подошли поближе к берегу, в борт воткнулось несколько стрел с костяными наконечниками.
– Это отравленные наконечники из кости обезьяны, – сказал Мако – сухощавый, невысокий, лет тридцати раб-индеец, которого мы взяли с собой в качестве проводника. Он отлично знал сельву, провел в ней долгие годы, пока не попался в лапы испанцев. Он пойдет с нами до конца.
Мне становилось жутко, когда я думал о том, что все же настанет миг и Адепт скажет: «Мы пришли на место, надо сходить на берег». Я просто не представлял, как можно выжить в этом мире. Нет такой силы, которая сумеет хоть когда-нибудь покорить эти края, привнести в них упорядоченность и цивилизацию. Это гиблые места.
Только один раз мы увидели двухмачтовый шлюп и Дважды нам попались на глаза жалкие европейские поселения, жавшиеся к воде. Мне было искренне жаль тех, кто живет в них.
Наше путешествие было странным. День мы шли под парусом, потом ложились в дрейф, потом опять поднимали все паруса и неслись куда-то вперед. Иногда Адепт приказывал возвратиться назад. Отдав необходимые распоряжения, он закрывался в каюте, где лежал на койке или сидел неподвижно, словно пытаясь не упустить невидимую нить.
Когда мы, наконец, поднялись довольно высоко по реке, Адепт приказал ложиться на обратный курс, Снова дрейф. И снова паруса ловят ветер. Так продолжалось уже три недели. Провизии у нас было более чем достаточно, и мы могли еще долго слоняться подобным образом. Но на судне с каждым днем все больше проявлялась какая-то нервозность.
Адепт стоял на палубе, выпрямившись, и вглядывался куда-то в зеленую чащу по правому борту. От него исходила энергия, которую почувствовали и матросы. Он негромко произнес три фразы на языке атлантов, и это тоже не укрылось от ушей матросов. Они завороженно взирали на него.
– Опять вверх по реке. И быстрее! – резко крикнул Адепт перед тем, как удалиться с палубы.
На следующий день ко мне подошел капитан Леон-сио, худой как щепка, бородатый валлиец со злыми глазами.
– Команда волнуется, сеньор.
– Почему?
– Они не понимают, что происходит.
– Им платят не за понимание, а за службу.
– Они считают, что сеньор Винер немного не в себе… И даже хуже.
– Что это значит – хуже?
– Они не верят, что он порядочный католик. Никто не слышал, чтобы он, да и вы тоже когда-нибудь молились. Наоборот, из уст сеньора Винера вырывались
Такие слова, которые приличествуют лишь людям, одержимым бесовскими чарами. Матросы считают, что вы принесете беду, что вами владеет какое-то зло. Но не это главное.
– Что еще? – спросил я, думая про себя о том, что дело плохо, люди все четче начинают ощущать потусторонние флюиды, порождаемые нашим присутствием.
– В Картахене ходили слухи о пропавшем «Санта-Крусе». Будто там был черный колдун, наславший на флот шторм.
– Ну и что?
– Команда полагает, что этим колдуном мог быть сеньор Винер.
– Напрасно вы повторяете эту чушь!
– Возможно, но команда думает иначе. И с каждым днем она укрепляется в худших своих опасениях. Матросы на грани бунта.
– Я сам выброшу за борт первого же бунтовщика, который разинет свой гнусный рот!
– Вы не знаете, что такое бунт на корабле…
– Я знаю и не такое. И вы будете делать то, что скажет Винер. Нам плевать на то, что думает это отребье, и на то, что оно собирается бунтовать. Это у них не пройдет!
Капитан бросил на меня быстрый взгляд, пронзивший меня подобно кинжалу. Затем он поклонился и вышел из каюты. Я разбирался в людях и знал, что этот просоленный морской волк в любом случае будет на нашей стороне.
Интересно, откуда дошли слухи о том, что произошло на «Санта-Крусе»? Наверное, кто-нибудь из мерзавцев Клейменого Джека попал в Картахену, решив попытать счастья на берегу, и теперь потешает таверны рассказами о каком-то черте, пустившем на дно сразу три корабля атлантического флота своими чарами.
Следующие дни подтвердили правдивость слов капитана. Команда медленно закипала. Они действительно были способны поднять бучу, и тогда, который раз за последнее время, нас попытаются выкинуть за борт. Но теперь уже в кишащие гадами и не менее страшные, чем океанские пучины, воды Амазонки. Ох, этот чертов святоша Игнасио, с его нелегкой руки неприятности преследуют нас!
В тот день корабль в очередной раз лег в дрейф, Я спустился в матросский кубрик. Опасности лучше идти навстречу, а не ожидать ее с трясущимися поджилками.
– Наше путешествие затягивается, – объявил я, – поэтому мы повышаем плату в полтора раза. Часть денег вы получите сейчас, другую часть – по расписке у дона Марио.
Послышался одобрительный ропот.
– Он заговаривает нам зубы! – крикнул из угла одноухий, долговязый, с обожженной половиной лица матрос. – Пусть скажет, какую рыбу мы ловим в этом жалком ручье!
– Это вам знать не обязательно.
– Ну, я же говорю! Выпустить им кишки! Точно, один из них, этот страшилище Винер, молится сатане, а не Господу нашему Иисусу Христу! Он пустит нас на дно, как пустил целый флот!
Я вытащил из-за пояса пистолет. Выстрел оглушительно прогремел в небольшом помещении. Пуля впилась в доску над головой одноухого.
– Боюсь, твоя доля достанется кому-то другому. Мертвецам не нужны деньги, – усмехнулся я и обратился к матросам:
– Что вам милее – звон монет или! пустопорожние причитания этого болтуна?
На несколько дней огонь был притушен. Через двое суток Адепт указал рукой на правый приток Амазонки, достаточно широкий для нашего судна и немногим уступающий самой реке.
– Нам нужно туда.
Еще через три дня, когда приток сузился настолько, что мы стали опасаться, как бы не посадить корабль на мель, Адепт неожиданно заявил:
– Все! Здесь! – Он обернулся к капитану:
– Спускайте шлюпку на воду. Мы высаживаемся. Капитан удивленно посмотрел на нас:
– Вы убеждены, что что-то забыли в здешних местах?
– Это уже наше дело. Вы высаживаете нас и возвращаетесь домой немедленно.
– Как?! – воскликнул капитан.
– Почему?! – одновременно воскликнул и я.
– Нам больше не понадобится корабль.
У меня закралась шальная мысль: а может быть, Адепт действительно сошел с ума? Остаться здесь без судна означало остаться здесь навеки.
– Ты в этом уверен?
– Наверняка.
– Хорошо, – кивнул я.
– Даже мой приятель Билли Кувалда, которому чудилось, будто он является церковной чашей для причастия, решил бы, что я сошел с ума, – произнес Генри, – но я все равно иду с вами, черт бы меня побрал!
Когда моя нога ступила на усыпанный камнями берег, я вдруг почувствовал, что, как бы все не повернулось, я теперь окончательно отрезан от своей прошлой жизни, от мира, в котором прожил больше сорока лет. Возврата в него мне не будет.
Матросы, счастливые, что отделались от нас так легко, старательно гребли к кораблю. Они, похоже, боялись, что мы передумаем и вернемся назад. Адепт махнул им рукой, и один из них в ответ только перекрестился.
– Мы столько раз спасали друг другу жизни, что грех было бы позабыть об этой привычке.
– Нас связывает вместе общее предначертание. Я все больше убеждаюсь в этом… Кстати, – сменил тему Адепт, – откуда ты знаешь Клейменого Джека?
– Мой бедный отец, о горе мне, умер два года тому назад. На Тортуге, в почете и уважении. Перед смертью он отправил мне письмо. У него за душой осталось не так уж много денег, но он сообщил мне о некоторых старых долгах, которых так и не стребовал. В числе его должников был и Клейменый Джек. Сумму он задолжал значительную. Мне бы хватило на всю жизнь, чтобы иметь хороший дом, выезд, да еще давать деньги в рост и гулять во всех притонах и тавернах.
– Такой зверь, как Клейменый Джек, платит долги? – удивился я.
– О да, и очень пунктуально. У него бездна воистину ужасающих черт, но при всем этом он честен со своими, и ни один из членов команды не может сказать, что капитан когда-нибудь обсчитал, надул его. Отныне долг погашен.
– И ты опять без су за душой, да еще сидишь на необитаемом острове, – заметил я.
– Тут ничего не попишешь. Вы сами говорили – нельзя избежать того, что суждено. Все мы – игрушки в руках высших сил. Кстати, не хотите просветить меня насчет них? Мне же интересно, кто там, на небесах, решил загнать меня в эту морскую пустыню.
– Да, пожалуй, пришло время кое-что рассказать, – согласился Адепт. – Итак, слушай…
Выслушав рассказ Адепта, который решил поведать хоть и не обо всех, но о многих вещах, Генри недоверчиво спросил:
– Я должен поверить во все это?
– Должен.
– Хорошо. Я поверю. Хотя в моей голове это не укладывается.
– Ты слышал не простые слова. Вместе с ними на тебя легла большая ответственность. Ты попал в водоворот таких сил, которые влекут вперед и нас. Теперь у тебя нет обратного пути.
– Я и так уже по уши во всем этом. Теперь я хотя бы знаю, что творится вокруг меня.
– Да, ты знаешь теперь столько, сколько знают немногие посвященные…
– Я польщен, – усмехнулся безрадостно Генри…
Мы попали не в самое плохое место. Сезон дождей еще не пришел, так что не было проблем с крышей над головой/однако Адепт и Генри все-таки построили хижину. Я участия в работе не принимал, потому что никак не мог оправиться после потасовки на борту «Санта-Крус» и нуждался в отдыхе и покое. А уж их-то на острове было хоть отбавляй.
Я постепенно выздоравливал, головокружения и мигрени донимали меня все меньше. Адепт приготовил из трав, которые он умудрился как-то сохранить и даже вынести с пиратского фрегата, настой, и тот прилично помог мне.
В первый же день удалось найти источник пресной воды. В пище недостатка не было. Мы подстрелили дикую свинью и несколько птиц, а также ловили крабов и прочую морскую живность. Не было недостатка и во фруктах.
– Мы неплохо здесь устроились, – сказал я однажды. – Интересно, но я почти перестал ощущать нить, связывающую нас с Робгуром. Может быть, он оставил нас в покое?
– Он никогда не оставит нас в покое. Просто он сейчас ослаб. Он хотел покончить с нами разом, и это отняло у него много сил. Кроме того, здесь, на безлюдном острове, он обладает гораздо меньшими возможностями. Он питается энергиями страстей и зла, которых больше всего в больших, многонаселенных городах.
– Но рано или поздно он накопит силы, – сказал я. – И однажды придет сюда. Кроме того, если мы просидим здесь еще некоторое время, то просто пропустим те три дня, которые Абраккар появится в пустыне и будет открыт вход в него. Если только нам не повезет и сюда не зайдет какой-нибудь корабль.
– Зайдет, как же! – воскликнул Генри. – Кому нужен этот дикий Эдем? Только пиратам.
– Да, обстоятельства складываются против нас, – произнес Адепт. – Но вы забыли, что мы не просто жалкие рабы слепого случая. Мы можем подчинять себе события, их смену и течение. Случай всего лишь непознанная и строго определенная цепь ситуаций. Кто обладает умением и знанием, может сдвигать звенья этой цепи. На этом основано все противостояние Орденов.
– Но как это поможет нам? У нас нет сейчас никаких возможностей для того, чтобы хоть немного поколебать великую цепь. Нет никаких орудий.
– Ошибаешься, такое орудие есть Гризрак. Я не знаю, что это такое, но в нем собрана невиданная мощь, которой мы вряд ли когда-нибудь до конца овладеем, но часть которой использовать все же попытаемся.
– Как может гризрак помочь нам?
– Так же как во время шторма. Я чувствую его, я вливаюсь в него, мое существо становится его частью, и я ощущаю внутри него нечто мягкое, теплое, почти что живое, податливое, как глина, и вместе с тем упругое, ускользающее из рук.
– Так почему мы до сих пор здесь? Пусть волшебная палочка из сокровищницы великого джинна перенесет нас к нужному месту, – усмехнулся я.
– Странно, но в шторм, при величайшем противоборстве и напряжении всех сил, мне было легче «договориться» с гризраком. Сейчас мне дается это гораздо труднее. И я до конца не уверен, что у меня это получится.
Адепт провозился с гризраком три недели. Он часами просиживал, поглаживая его пальцами. Он произносил слова давно вымерших языков. Пытался учесть влияние звезд и тонких смещений эфира. Он всеми способами концентрировал волю. И все равно порой казалось, что Винер взялся за совершенно невыполнимую задачу
Но ровно через месяц Адепт вырвал у судьбы милостивую улыбку. В бухту зашла израненная в тяжелом бою испанская галера.
* * *
Два королевских английских военных судна, заполненных жаждущей добычи солдатней, высадили десант близ города Санта-Анна, гарнизон которого решил биться до последнего. Испанцы оказали отчаянное сопротивление и в результате англичане были отброшены огнем мушкетов и орудий, понеся значительные потери Им пришлось отступить. Но их беды только начинались. Им не повезло – на горизонте появились четыре испанские галеры. Командир англичан капитан Джексон решил, что не стоит ввязываться в морское сражение. Все равно добычи и воинских почестей в этом походе не видать. Поэтому, не принимая боя, англичане устремились прочь.Испанцы, ободренные бегством ненавистного врага, решили преподать ему хороший урок и устремились в погоню. Англичане уходили в открытое море, пытаясь скрыться от преследователей. Но надежды на то, что их оставят в покое, не оправдались. Из-за низкой, всего лишь двухметровой, осадки галеры неважные океанские ходоки, и обычно они не удаляются на значительное расстояние от берега. Но упрямство и злость гнали испанцев вперед, и они не собирались упускать добычу.
При добром ветре у фрегата имеются все преимущества в ходе перед галерой, ведь треугольный латинский парус не может составить конкуренцию их богатой парусной оснастке. Но ветер был слаб, и преимущество перешло к галерам. Двадцать пар весел, к каждому из которых приковано по семь негров, индейцев или преступников, неумолимо влекли галеры вперед
Преследование длилось довольно долго Гребцы падали в изнеможении на весла, но снова оживали под градом сыплющихся на них ударов плетей. И вот настал миг, когда англичане и испанцы схлестнулись в кровавой схватке.
Одна из галер затонула сразу – в нее очень удачно угодил бортовой залп фрегата. Солдаты и матросы барахтались в воде, сбрасывая с себя одежду, тяжелые панцири, стараясь отплыть подальше от тонущего корабля, чтобы не быть затянутыми в воронку. Они надеялись, что их кто-нибудь подберет. Ну а несчастные гребцы шли на дно, скованные со своим кораблем одной цепью.
Фрегат тут же был взят на абордаж с другой стороны, и закипел жаркий рукопашный бой. И испанцы, и англичане бились с отчаяньем обреченных, никто не ждал пощады. Вопли сотен глоток, грохот орудий, стоны раненых далеко разносились по водной глади. Молчали только галерные рабы, которым во время сражений деревянными затычками затыкали рты, чтобы в случае ранения или с перепугу они не сеяли панику
Вот раздался оглушительный грохот, казалось, сам небесный свод затрещал и сейчас обрушится в океан Но это всего лишь взорвался пороховой магазин взятого на абордаж фрегата, и корабль запылал, а затем отправился на дно. Пламя от него перекинулось на галеру – Испанцы прыгали в воду, понимая, что сейчас взорвется боезапас и на галере. Так оно и произошло. Снова оглушительный грохот, летящие во все стороны деревянные обломки и изувеченные тела.
Это было одно из тех сражений, где не выигрывает никто. Победа была достигнута слишком большой ценой. Печальный результат – оба английских фрегата пошли на дно, компанию им составили три испанские галеры. Четвертая, перегруженная спасенными моряками, тоже была сильно повреждена, что вынудило ее встать на ремонт в бухте ближайшего острова. Безлюдного, если не считать трех оставленных пиратами человек. То есть нас.
Капитан галеры любезно согласился принять нас на борт. Нам сильно повезло, ибо галера держала курс на Картахену, которая и являлась целью нашего путешествия. На ремонт ушло всего два дня, и после месячного пребывания на острове мы опять бороздили океанские воды. Вскоре мы уже сходили по деревянному трапу на портовый пирс.
Перво-наперво нас отвели на прием к губернатору, который с интересом выслушал рассказ о наших приключениях, разумеется, несколько сокращенный и сильно измененный. Оказалось, наш флот потерял в шторм три галиона. Но никому и в голову не пришло, что «Санта-Крус» стал жертвой Клейменого Джека, который уже года полтора не заплывал в эти края, довольствуясь разбоями у берегов Северной Америки.
– Нужна ли вам какая-нибудь помощь, сеньоры? – вежливо осведомился губернатор, хотя по его лицу можно было понять, что на серьезную материальную поддержку нам рассчитывать нечего.
– Не стоит беспокоиться. Хоть все наше имущество и Досталось этим бешеным псам, но у нас в Картахене есть друзья, способные протянуть руку помощи в трудную минуту, – произнес Адепт.
– Прекрасно, когда в жизни есть на кого положиться в час испытаний. – Губернатор повеселел, поняв, что его ни о чем не будут просить.
Мы расстались с ним, как лучшие друзья, и он заверил, что и дальше готов оказывать нам посильное содействие. Выйдя из богатой губернаторской резиденции, мы отправились искать дона Марио Донайрэ.
Город расположен на узком перешейке, выходящем одновременно на море и на широкую полузакрытую бухту, глубоко врезавшуюся в берег. Состоит Картахена из двух частей – верхнего и нижнего города, каждый из которых обнесен крепостной стеной. Климат здесь очень жаркий и влажный С наступлением периода дождей, который длится полгода, здесь вообще невозможно дышать, все покрывается плесенью, и даже ночь и ветер с моря не спасают от духоты. Картахена – последний пункт, где собираются атлантические флоты, которым предстоит путешествие через океан. Торговля здесь в связи с этим шла очень бойко, город процветал много лет и мог похвастаться роскошными каменными зданиями, неприступными стенами и, конечно же, величественными церквями и монастырями. Из Испании в Новые Индии устремилось немало желающих нести Слово Божье погрязшим во грехе индейцам, которые до прихода европейцев поклонялись кровавым и ложным божкам. Немало индейцев сгорело на кострах инквизиции, но еще больше было просто уничтожено, погибло от завезенных благодетелями болезней, сгинуло на плантациях.
Картахена всегда влекла к себе орды грабителей, но мало кому удавалось одолеть мощные форты, окружавшие город, и проникнуть за крепостные стены.
Но все-таки иногда удавалось. В 1543 году экспедиционный отряд из трехсот французов захватил город. Делались и другие попытки. Всего лишь десять лет назад капитан первого ранга французского военно-морского флота барон де Пуэнти заключил договор с флибустьерами и повел три тысячи матросов и почти две тысячи солдат на штурм города. И взял его с боем! И до сих пор бывалые пираты сопровождают рассказы об этой экспедиции грязной руганью. После взятия Картахены добыча выражалась в восьми миллионах ливров, но Пуэнти при дележе надул флибустьеров так, как не умудрился бы надуть ни один самый наглый ростовщик. Представитель корсаров даже добился приема у Людовика Четырнадцатого, и следствием этого явился высочайший рескрипт о том, чтобы выплатить все присвоенное бароном, но решение это так и не было выполнено до конца.
Дон Марио проживал в роскошном каменном доме. Это был маленький невзрачный человечек, очень уважаемый в местном обществе. Обычно слуги Ордена занимают достаточно высокое положение в обществе, которое необходимо для выполнения некоторых задач, требующих определенных усилий, в том числе финансовых. Многие из слуг обязаны этим положением Ордену, его могучей, проявляющейся исподволь, тайной поддержке. Марио Донайрэ не входил в число посвященных и имел весьма смутное представление о силе, с которой связан, но вместе с тем прекрасно понимал, что за его спиной кроется нечто мощное и значительное.
Дон Марио принял нас несколько сухо, но вполне Доброжелательно. Он уже получил сообщение и знал, что обязан выполнять все, что мы прикажем, чего бы это ни стоило. Но требовали мы не так уж много: организовать экспедицию, нанять небольшое, с низкой осадкой судно и команду.
– Как быстро это нужно? – спросил дон Марио.
– Послезавтра. Не дольше, – сказал Адепт.
– Но это невозможно! Найти судно, подобрать достойную команду, заключить договор.
– Это вопрос не времени, а денег.
– Можно попытаться, но это обойдется очень дорого.
– Промедление обойдется гораздо дороже. И для нас, и для вас. Вы просто не представляете, по какому тонкому канату мы идем. А теперь и вы вместе с нами.
Дон Марио помрачнел. Он понял, что действительно для него будет лучше, если мы быстрее отправимся восвояси.
И все-таки обстоятельства снова складывались против нас. Команду, соблазнившуюся хорошими деньгами, удалось собрать быстро. Но единственное подходящее судно, которое сумели отыскать, нуждалось в ремонте. Так что нам пришлось задержаться еще на несколько дней.
– Нам просто повезло, – сетовал дон Марио. – Могло статься, что под рукой вообще не оказалось бы подходящей посудины.
– Мы и так сильно задержались, – обернулся ко мне Адепт. Мы сидели втроем за столом во дворике дома Марио Донайрэ. – Здесь много людей. Здесь блеск золота и кипение самых низменных страстей, Здесь он сильнее.
– Кто? – удивился Марио.
– Лучше бы вам никогда не узнать этого. Только бы не стало слишком поздно.
Но было уже слишком поздно. Со шпиля колокольни, которая выглядывала из-за пальмовых листьев, сорвалась черная точка и устремилась к нам. С ужасом я увидел нашего давнего преследователя – черную птицу. Она пронеслась, срезав крылом пальмовый лист над нашими головами.
– Никогда раньше не видел подобных тварей! – воскликнул Марио.
– И славу Богу, – сказал Адепт.
– Мне показалось, я видел ее взор, обращенный на меня. Он продрал меня до печенки, как ветер в северных морях. Что это было?
– Это была смерть.
– Какая ерунда. Что за смерть?
– Ваша смерть. Она может поджидать где угодно – вечером за углом, в лице старого врага или лучшего друга. Сегодня или через месяц. Но она придет…
– За кем?
– Может быть, за вами. Потому что она не может достать нас.
– По-моему, вы шутите, – с напускным равнодушием произнес Марио, но я видел, что слова Адепта пробрали его.
– Не шучу. Вы должны быть очень осторожны. С та-, кой опасностью вы не сталкивались никогда в жизни.
– Не знаю, как вам и верить.
– А разве те, кто приходил к вам со знаком Ордена, хоть раз солгали?.. Может, вам повезет больше других. Я буду молиться за вас. Горячо молиться…
* * *
За кормой нашего корабля осталась Картахена, бухта с высокими белыми стенами фортов Санта-Крус и Сан-Ласар, которые казались непреодолимыми, но которые удальцы барона де Пуэнти взяли без особого труда, поскольку мало кто из солдат-испанцев готов был до смерти биться за этот опостылевший, влажный кусок земли и за золото, пролетавшее мимо их карманов, чтобы осесть в сокровищницах важных сеньоров.Наш путь сейчас лежал не через океан, а вдоль побережья. Вскоре судно достигло необъятного, изрезанного островами устья великой реки Амазонки, проходящей через весь континент и берущей начало где-то в Кордильерах, в тех местах, где не был никто из белых людей и не будет еще много лет.
Команда из обычной портовой братвы, одинаково хорошо управляющейся и с ножом, и с фалом, считала, что мы идем за золотом. Время от времени я ловил на собственной персоне косые взгляды, и тогда мне становилось не по себе, С этими добрыми молодцами надо держать ухо востро.
– Куда же мы все-таки держим путь? Интересно, в каких краях мне предстоит навеки успокоиться, – не выдержав неизвестности, в лоб спросил меня Генри, теребя ворот новой рубахи.
– Это ведомо только Винеру, – ответил я.
– Почему бы ему не поделиться с нами своими планами?
– Потому что и он точно не знает, куда нас ведет
– Как это?
Я объяснил ему все, что знал насчет бабочки, компаса и внутреннего чувства направления.
– За время общения со мной вы напустили туману во сто крат больше, чем я видел за два года из окна лондонской тюрьмы.
Амазонка была грандиозна. В некоторых местах вообще не было видно берегов, иногда же река сужалась. В ее мутных водах водились такие твари, которых просто невозможно себе вообразить: крошечные рыбы пираньи за две минуты способны обглодать дикую свинью или человека до скелета; кайманы, лежащие часами в полной неподвижности, словно коряги, но, когда необходимо, способные двигаться стремительно и резво, как арабские скакуны; плоские рыбы, прикосновение к которым создает ощущение, будто тебя ударили кувалдой по голове, и способные вызвать потерю сознания. Несколько раз мы встречали гигантских змей, причем над водой возвышалась только их треугольная голова. В сплошной зеленой массе берегов, казалось, не может быть места людям, там могут жить лишь монстры и чудовища из свиты самого Вельзевула, но это далеко не так. В сельве живут примитивные племена, большинство из которых не знает железа и письменности, а некоторые питаются людьми. Раза два мы видели длинные каноэ, а однажды, когда подошли поближе к берегу, в борт воткнулось несколько стрел с костяными наконечниками.
– Это отравленные наконечники из кости обезьяны, – сказал Мако – сухощавый, невысокий, лет тридцати раб-индеец, которого мы взяли с собой в качестве проводника. Он отлично знал сельву, провел в ней долгие годы, пока не попался в лапы испанцев. Он пойдет с нами до конца.
Мне становилось жутко, когда я думал о том, что все же настанет миг и Адепт скажет: «Мы пришли на место, надо сходить на берег». Я просто не представлял, как можно выжить в этом мире. Нет такой силы, которая сумеет хоть когда-нибудь покорить эти края, привнести в них упорядоченность и цивилизацию. Это гиблые места.
Только один раз мы увидели двухмачтовый шлюп и Дважды нам попались на глаза жалкие европейские поселения, жавшиеся к воде. Мне было искренне жаль тех, кто живет в них.
Наше путешествие было странным. День мы шли под парусом, потом ложились в дрейф, потом опять поднимали все паруса и неслись куда-то вперед. Иногда Адепт приказывал возвратиться назад. Отдав необходимые распоряжения, он закрывался в каюте, где лежал на койке или сидел неподвижно, словно пытаясь не упустить невидимую нить.
Когда мы, наконец, поднялись довольно высоко по реке, Адепт приказал ложиться на обратный курс, Снова дрейф. И снова паруса ловят ветер. Так продолжалось уже три недели. Провизии у нас было более чем достаточно, и мы могли еще долго слоняться подобным образом. Но на судне с каждым днем все больше проявлялась какая-то нервозность.
Адепт стоял на палубе, выпрямившись, и вглядывался куда-то в зеленую чащу по правому борту. От него исходила энергия, которую почувствовали и матросы. Он негромко произнес три фразы на языке атлантов, и это тоже не укрылось от ушей матросов. Они завороженно взирали на него.
– Опять вверх по реке. И быстрее! – резко крикнул Адепт перед тем, как удалиться с палубы.
На следующий день ко мне подошел капитан Леон-сио, худой как щепка, бородатый валлиец со злыми глазами.
– Команда волнуется, сеньор.
– Почему?
– Они не понимают, что происходит.
– Им платят не за понимание, а за службу.
– Они считают, что сеньор Винер немного не в себе… И даже хуже.
– Что это значит – хуже?
– Они не верят, что он порядочный католик. Никто не слышал, чтобы он, да и вы тоже когда-нибудь молились. Наоборот, из уст сеньора Винера вырывались
Такие слова, которые приличествуют лишь людям, одержимым бесовскими чарами. Матросы считают, что вы принесете беду, что вами владеет какое-то зло. Но не это главное.
– Что еще? – спросил я, думая про себя о том, что дело плохо, люди все четче начинают ощущать потусторонние флюиды, порождаемые нашим присутствием.
– В Картахене ходили слухи о пропавшем «Санта-Крусе». Будто там был черный колдун, наславший на флот шторм.
– Ну и что?
– Команда полагает, что этим колдуном мог быть сеньор Винер.
– Напрасно вы повторяете эту чушь!
– Возможно, но команда думает иначе. И с каждым днем она укрепляется в худших своих опасениях. Матросы на грани бунта.
– Я сам выброшу за борт первого же бунтовщика, который разинет свой гнусный рот!
– Вы не знаете, что такое бунт на корабле…
– Я знаю и не такое. И вы будете делать то, что скажет Винер. Нам плевать на то, что думает это отребье, и на то, что оно собирается бунтовать. Это у них не пройдет!
Капитан бросил на меня быстрый взгляд, пронзивший меня подобно кинжалу. Затем он поклонился и вышел из каюты. Я разбирался в людях и знал, что этот просоленный морской волк в любом случае будет на нашей стороне.
Интересно, откуда дошли слухи о том, что произошло на «Санта-Крусе»? Наверное, кто-нибудь из мерзавцев Клейменого Джека попал в Картахену, решив попытать счастья на берегу, и теперь потешает таверны рассказами о каком-то черте, пустившем на дно сразу три корабля атлантического флота своими чарами.
Следующие дни подтвердили правдивость слов капитана. Команда медленно закипала. Они действительно были способны поднять бучу, и тогда, который раз за последнее время, нас попытаются выкинуть за борт. Но теперь уже в кишащие гадами и не менее страшные, чем океанские пучины, воды Амазонки. Ох, этот чертов святоша Игнасио, с его нелегкой руки неприятности преследуют нас!
В тот день корабль в очередной раз лег в дрейф, Я спустился в матросский кубрик. Опасности лучше идти навстречу, а не ожидать ее с трясущимися поджилками.
– Наше путешествие затягивается, – объявил я, – поэтому мы повышаем плату в полтора раза. Часть денег вы получите сейчас, другую часть – по расписке у дона Марио.
Послышался одобрительный ропот.
– Он заговаривает нам зубы! – крикнул из угла одноухий, долговязый, с обожженной половиной лица матрос. – Пусть скажет, какую рыбу мы ловим в этом жалком ручье!
– Это вам знать не обязательно.
– Ну, я же говорю! Выпустить им кишки! Точно, один из них, этот страшилище Винер, молится сатане, а не Господу нашему Иисусу Христу! Он пустит нас на дно, как пустил целый флот!
Я вытащил из-за пояса пистолет. Выстрел оглушительно прогремел в небольшом помещении. Пуля впилась в доску над головой одноухого.
– Боюсь, твоя доля достанется кому-то другому. Мертвецам не нужны деньги, – усмехнулся я и обратился к матросам:
– Что вам милее – звон монет или! пустопорожние причитания этого болтуна?
На несколько дней огонь был притушен. Через двое суток Адепт указал рукой на правый приток Амазонки, достаточно широкий для нашего судна и немногим уступающий самой реке.
– Нам нужно туда.
Еще через три дня, когда приток сузился настолько, что мы стали опасаться, как бы не посадить корабль на мель, Адепт неожиданно заявил:
– Все! Здесь! – Он обернулся к капитану:
– Спускайте шлюпку на воду. Мы высаживаемся. Капитан удивленно посмотрел на нас:
– Вы убеждены, что что-то забыли в здешних местах?
– Это уже наше дело. Вы высаживаете нас и возвращаетесь домой немедленно.
– Как?! – воскликнул капитан.
– Почему?! – одновременно воскликнул и я.
– Нам больше не понадобится корабль.
У меня закралась шальная мысль: а может быть, Адепт действительно сошел с ума? Остаться здесь без судна означало остаться здесь навеки.
– Ты в этом уверен?
– Наверняка.
– Хорошо, – кивнул я.
– Даже мой приятель Билли Кувалда, которому чудилось, будто он является церковной чашей для причастия, решил бы, что я сошел с ума, – произнес Генри, – но я все равно иду с вами, черт бы меня побрал!
Когда моя нога ступила на усыпанный камнями берег, я вдруг почувствовал, что, как бы все не повернулось, я теперь окончательно отрезан от своей прошлой жизни, от мира, в котором прожил больше сорока лет. Возврата в него мне не будет.
Матросы, счастливые, что отделались от нас так легко, старательно гребли к кораблю. Они, похоже, боялись, что мы передумаем и вернемся назад. Адепт махнул им рукой, и один из них в ответ только перекрестился.