Сташеф Кристофер. Маг и кошка

   Антоний в одно мгновение оказался рядом с ней и поднял её на ноги, но острая боль сковала лодыжку Балкис. Она сжала зубы, чтобы не закричать.
   — Осторожнее, — заботливо проговорил Антоний. — Держись за меня и прыгай на одной ноге.
   — И ты не упади, — взмолилась Балкис.
   Антоний благополучно вёл её через камни до тех пор, пока до северного берега не осталось всего футов десять. Здесь нужно было перешагнуть цепочку небольших камней — нечто вроде гранитной волны. Но когда Антоний наступил на последний камень, предыдущий соскользнул. Юноша заторопился, покачнулся и с изумлённым вскриком упал. Балкис вцепилась в его руку, удержалась, но при этом наступила на больную ногу и закричала.
   — Можешь подняться? — спросила она, скривившись от боли.
   — Смогу, наверное, — проговорил Антоний сквозь стиснутые зубы. Лицо у него побелело. Он встал на ноги, вскрикнул и опустился на колени.
   Если бы не подоспел Паньят и не подставил Антонию плечо, то юноша разбил бы колени в кровь.
   — Теперь оба держитесь за меня, — распорядился питани-ец. — Пошли, осталось всего несколько ярдов.
   Вот так они и закончили переправу — опираясь на плечи Паньята. Небольшой рост питанийца в этом очень помог. Ступив на ровную землю северного берега, все трое обессиленно рухнули и испустили вздохи облегчения.
   — Никак не думал, что будет так трудно переходить через тихую безводную реку, — признался Антоний.
   — Хвала Небесам, что мы не пошли через неё, когда она двигалась! — выдохнула Балкис.
   Они ещё немного отдохнули, поднялись и повернулись лицом к северу. Зрелище не доставило спутникам особой радости.
   Впереди не было барханов, да и вообще песка было мало — только твёрдая, спёкшаяся земля, на которой кое-где белели пятна солончаков. Верно — тут попадались кое-какие растения, но увы — только невысокие колючие кустики. Сейчас они были сухими, но в дождь должны были расцвести.
   Вот только дожди тут явно очень давно не проливались.
   Каменная река вилась по этой пустоши на многие мили, до далёких гор, откуда она брала своё начало.
   Антоний поёжился.
   — Как тут вообще может быть хоть какая-то жизнь?
   — Здесь есть вода, — сказал ему Паньят. — Но она течёт глубоко под землёй.
   — Если она так глубоко, то мы не сможем найти её и попить, — в отчаянии проговорила Балкис.
   Антоний прищурился и обвёл взглядом окрестности.
   — Наверное, — проговорил он задумчиво, — есть какой-то способ добраться до воды — иначе откуда бы людям знать, что она тут есть?
   Балкис тоже стала с надеждой оглядываться по сторонам, но в конце концов печально вздохнула:
   — Не вижу ни пещеры, ни какого-нибудь ещё углубления.
   — И все же вода здесь есть, — заверил отчаявшихся спутников Паньят. — Давайте соберём по нескольку брёвнышек, чтобы тогда, когда нам попадётся этот ручей, мы смогли переплыть через него.
   Балкис неприязненно повела плечами:
   — Ой, как не хочется снова забираться на эти противные камни! Да я и не смогу — так нога болит!
   — И не придётся нам по камням ходить, — утешил её Паньят По берегу разбросано немало дерева.
   Он отошёл и вскоре принёс своим спутникам по ветке, которые вполне могли сойти за посохи. Опираясь на них, спутники вскоре разыскали несколько прочных стволов длиной футов в пять, взяли их и направились за Паньятом, который пошёл вперёд по извилистой тропке, едва различимой на спёкшейся земле. Вскоре они добрались до высокой скалы, под которой, к своему изумлению, обнаружили пещерку, дно которой находилось под землёй.
   Паньят взял несколько палочек и забросил их в пещеру. Стук от их падения донёсся не скоро, и Балкис в испуге побледнела.
   — Как же мы спустимся на такую глубину?
   — Очень осторожно, — усмехнулся Паньят. — У вас обоих лодыжки растянуты. Спуск несложный, хоть и неровный.
   Балкис и Антоний следом за Паньятом забрались в пещеру и обнаружили, что под землю ведут вырубленные в камне ступени. Их высота была неодинаковой, а ширина колебалась от нескольких дюймов до несколько футов. Усевшись на одну из высоких ступеней перед тем, как перейти на следующую, Балкис поинтересовалась:
   — Эту лестницу вырубили люди?
   — Вряд ли, — ответил Паньят. — Даже древние люди постарались бы сделать ступени более ровными. Думаю, эта лестница — дело рук богов, а они мало заботились о том, чтобы людям было удобно. Как бы то ни было, эта лестница приведёт нас к подземной речке. Радуйтесь, что нам не придётся подниматься наверх, нагрузившись полными бурдюками, как тем торговцам, что показали мне этот спуск.
   Балкис содрогнулась при мысли об этом и очень порадовалась тому, что им не придётся идти вверх с грузом.
   Лестница спускалась вниз широкой неровной спиралью. Солнце освещало ступени почти до самого дна, но чем дальше, тем более тусклым становился свет. Наконец Паньят собрал прихваченные у реки ветки и бросил их вперёд, но предварительно отломил веточку длиной в пару футов и спросил у Антония:
   — Не мог бы ты поджечь её огнивом?
   — Это можно, — кивнул Антоний, вынул из мешка немного трута, выбил из кремня искры, разжёг трут и поднёс огонёк к кончику ветки. Наконец сухое дерево ровно разгорелось. Антоний загасил трут и передал горящую ветку Паньяту. Тот высоко поднял её, и все трое продолжили спуск.
   Они шли в темноте, и только самодельный факел озарял их дорогу. Блики пламени играли на каменных стенах. Через несколько минут стал слышен плеск воды, и с каждым шагом он становился все громче, а дневной свет — все тусклее. А потом вдруг сгустилась тьма, и только свет факела разрывал её. Под ногами спутников лежал каменный уступ, а под уступом сверкала и переливалась поверхность текущей реки.

Глава 20

   Паньят шагнул вперёд, и факел осветил изгиб туннеля, уводившего вперёд. Высота свода была не более десяти футов, и наверняка этот туннель был пробит рекой. Тут и там с потолка свисали каменные сосульки, посверкивавшие в свете факела. Спутники поняли, что перед ними скорее ручей, нежели река, — ручей футов в двенадцать шириной, но с очень быстрым течением.
   — Значит, это и есть подземная река, — зачарованным шёпотом произнёс Антоний.
   Балкис понимала его чувства. Здесь, в этом безлюдном подземелье, казалось, будто ты — в храме, но было ещё что-то. Некая таинственность подземного мира. Девушка думала о том, что того и гляди может появиться Харон на своей лодке и предложит странникам отвезти их в Гадес. Балкис зябко поёжилась и торопливо проговорила:
   — Что ж, в воде недостатка нет, и я хочу пить. — Она, держась за посох, с трудом опустилась на колени на уступе, наклонилась, зачерпнула пригоршню воды, попила. Вода оказалась холодной как лёд, с привкусом камня, но все же она волшебно освежила изжаждавшуюся девушку. — Стоит ли наполнять бурдюки? — спросила Балкис.
   — Давайте пока повременим, — предложил Антоний и, обернувшись, посмотрела на Паньята. — Этот уступ тянется вдоль течения до самого конца реки?
   — Не знаю, — покачал головой питаниец. — Я пока этой дорогой не ходил.
   — Пока? — переспросила Балкис.
   — Думаю, под землёй идти будет приятнее, нежели тащиться по пустоши, — пожал плечами Паньят. — Лишь бы факелы горели.
   — Ну, дерева мы взяли достаточно, хватит на несколько дней, — рассудительно проговорил Антоний. — Но насколько я понимаю, большую его часть придётся потратить на изготовление лодки.
   — Да, мой план был именно таков, — кивнул Паньят.
   — Терпеть не могу передвигаться в темноте, не зная, что впереди, — негромко проговорила Балкис, но её голос под каменными сводами прозвучал гулко.
   — О, река просто протекает под горами, — успокоил её Паньят. — Мы знаем, куда она течёт. И ещё нам известно, что это — единственный источник воды между песчаным морем и подножием гор. Если бы у нас были верблюды, которые могли бы тащить на себе бурдюки и мешки, тогда мы могли бы пройти и поверху, но верблюдов у нас нет…
   — И к тому же мы с Балкис хромаем, — закончил его мысль Антоний. — Думаю, ты принял мудрое решение, Паньят. Ладно, давайте попробуем соединить между собой эти палки.
   И он вытащил из мешка моток верёвки.
   Антоний ловко и умело вязал узлы — явно ему не раз приходилось этим заниматься. Из палок получился плот, на котором как раз хватило места для троих. Антоний ухватился за край плота и сказал:
   — Забирайтесь и поплывём.
   Балкис встрепенулась:
   — Почему ты решил сесть последним?
   — Потому что под тем, кто сядет последним, плотик может качнуться, а кошки, насколько мне известно, не любят воды.
   Балкис еле удержалась от смеха, отвесила Антонию шутливый подзатыльник и шагнула на плот. Судёнышко накренилось, и девушка поспешно села. Верно, в человеческом обличье она очень любила купаться, но не тогда, когда вода была ледяная.
   Паньят шагнул на плот следом за девушкой и озадаченно спросил:
   — Не пойму, при чем тут кошки?
   — Просто я их обожаю, — объяснила Балкис и задумалась о том, стоит ли рассказывать Паньяту о другой своей жизни. Решив, что рассказ может напугать питанийца, она решила пока от этого воздержаться.
   Антоний оказался прав: когда он шагнул на плотик, тот сразу отплыл от каменного уступа. Послышался всплеск.
   — Антоний! — вскрикнула Балкис, но юноша уже был рядом с ней. Он улыбался, а эхо повторяло его имя.
   — Только до колен вымок, — заверил он подругу. — Тут мелко.
   — Слава богу! — воскликнула Балкис и обхватила колени руками. — Садись, я сниму с тебя сапоги.
   — Я сам могу разуться! — возразил Антоний.
   — Не спорь! — прикрикнула на него Балкис, проворно стащила с него сапоги и укутала его ноги своим плащом. — Мне не нужен спутник, у которого ноги окоченели!
   Тут Паньят ахнул, и Балкис с Антонием обернулись и посмотрели вперёд. У обоих сразу перехватило дыхание.
   Своды и стены туннеля, озарённые пламенем факела, сверкали и переливались мириадами блёсток слюды, сапфиров, изумрудов и рубинов. Трое странников плыли по разноцветному миру в окружении гранатов, опалов, карбункулов, топазов, хризолитов, ониксов, бериллов, сардониксов. Кое-где сверкали чистейшей воды бриллианты.
   Антоний простонал:
   — Такие несметные сокровища, а до них нельзя дотянуться!
   — Вот и хорошо, что я тебя за ноги держу, — проворчала Балкис. — Ни за что не позволю тебе нырять и плыть за этими камнями — ещё утонешь!
   — Я не такой дурак, — обиделся Антоний. — Но я — крестьянин-горец, и я родился и вырос, глядя на то, как мой отец кровью и потом добывает хлеб насущный, трудясь на почти бесплодной земле. То и дело я слышал от отца о том, что добро не должно пропадать даром, что все пригодится на чёрный день. И вот теперь я проплываю мимо неслыханных богатств и не могу остановить плот, чтобы взять хоть немного!
   — Верно, остановиться нет никакой возможности, — посочувствовал ему Паньят. — Течение слишком быстрое.
   — Река стремительно несёт нас по туннелю, — кивнул Антоний, — а я сижу на плоту, окружённый сокровищами, которых хватило бы десятку царей! Мимо меня каждый миг проплывают богатства, которых хватило бы моему отцу и братьям на безбедное житьё до скончания их века, а я даже не могу прикоснуться к этим драгоценностям!
   «И хорошо, — подумала Балкис, — потому что твои братья и отец не заслуживают такой награды за свою грубость и жестокость».
   И тут вдруг из воды вынырнула какая-то тёмная громадина. Сверкнули глаза величиной с плошки, вытянулась длинная лапа с извивающимися, похожими на змей пальцами и ухватилась за край плота. Чавкающий голос вопросил:
   — Хотел бы остановиться, смертный?
   — Нет-нет, не очень! — вскрикнула Балкис и зажала ладонью рот Антония. Тот хоть и отполз в страхе подальше от края, глаза у него все равно невольно жадно сверкнули. — Кто ты такой, обитатель мрачных пучин? — спросила девушка, мысленно готовясь произнести заклинание, с помощью которого можно было бы прогнать чудовище.
   — Я — Отрицание, пустота, жаждущая поглотить все сущее, — ответило чудовище и в усмешке открыло широченную безгубую и беззубую пасть, а затем притянуло к себе плот.
   — Ты — Алчность, — процедила сквозь зубы Балкис, — и ты хочешь сожрать нас.
   — Так ешь же! — вскричал Антоний и швырнул что-то в разверстую пасть чудовища.
   Оно, не раздумывая, захлопнуло пасть. Его глаза подёрнулись плёнкой, пальцы соскользнули с края плота.
   — Какая вку-уснятинка! — облизнувшись, проговорило речное чудище. — А добавочки можно?
   — Нет у меня добавочки, — огрызнулся Антоний, — и будь этому рад, потому как штука зверски крепкая. Ещё одна порция тебя погубит.
   — Вот ещё! Меня нельзя погубить. Я ем все-все, я — по-овели-итель глу-убин, я-а-а…
   Глаза у чудища закатились, и оно с громким плеском ушло под воду.
   — Что ты ему скормил? — вытаращив глаза, спросила Балкис.
   — То винцо, которым нас одарил король Пиконии, — ответил Антоний. — Сработало на славу — очистило воду. — Он с сожалением вздохнул. — Но если бы я позволил ему задержать плот, я бы непременно доплыл бы до стены и набрал бы побольше камней!
   — Если бы так поступил, то, вернувшись, никого бы на плоту не нашёл, — заверила его Балкис. — Мы с Паньятом уже были бы в животе у этой твари, ты последовал бы за нами, а на десерт эта гадина слопала бы наш плотик, как пить дать!
   Антоний содрогнулся и признался:
   — Бесплатные драгоценности могли обойтись слишком дорого — по крайней мере на этот раз.
   Балкис пожалела о том, что он сказал «на этот раз». Неожиданно плот поплыл быстрее.
   — Держитесь за верёвки! — вскрикнул Антоний и подал пример спутникам. — Неужели чудище уже протрезвело и тащит нас за собой?
   — Нет, — покачал головой Паньят. — Разве ты не слышишь?
   Все прислушались. Спереди доносился грохот, становившийся все громче с каждым мгновением.
   — Мне знаком этот звук! — воскликнул Антоний встревоженно. — Я много раз слыхал его в горах! Впереди — пороги!
   — Я этого не знал! — простонал Паньят. — Караванщики рассказывали мне, что прежде люди плавали по этой реке, но они ни словом не обмолвились ни о порогах, ни о водяном чудище!
   — Балкис, хватай свой посох, скорее! — крикнул Антоний и поспешно натянул сапоги. — Отталкивайся от камней со своей стороны, а я поработаю со своей! Паньят, держи факел выше!
   Река повернула, плот подбросило. Из темноты выплыла скала. Балкис нацелила на неё свой посох. Палка дрогнула в её руках. Девушка изо всех сил надавила на неё, и плот благополучно миновал скалу. Балкис обрызгало волной с головы до ног, и она мысленно взмолилась — хоть бы не погас факел у Паньята! Плот качнулся, и Балкис поняла, что Антоний оттолкнулся от скалы с другой стороны. И снова справа показался торчащий из воды камень, и девушка опять нацелила на него шест, словно рыцарь, идущий в атаку. Цель была избрана верно, и когда шест упёрся в камень, Балкис ощутила удар, от которого по всему её телу прошла дрожь, но она крепко сжимала палку, и плот благополучно обогнул зловредный камень. Через секунду плот содрогнулся от удара слева. Балкис бросила испуганный взгляд на Антония, но тот был цел и невредим, только лицо его от напряжения стало бледным. Грохот воды перекрыл его крик.
   Этот камень был гипсовый!
   Плот с бешеной скоростью мчался по лабиринту порогов. Судёнышко швыряло из стороны в сторону, но все же оно ни разу не налетело на камень. То и дело факел в руках у Паньята издавал шипение, и всякий раз у Балкис сердце уходило в пятки, когда она слышала этот звук, но факел вспыхивал снова, и тогда сердце девушки начинало биться ровнее.
   А потом вдруг река в последний раз издала оглушительный рёв и резко повернула. Балкис вскрикнула, испугавшись, что соскользнёт в воду, что плот перевернётся и она окажется под ним. Антоний крепко обнял её за талию и прижал к себе. Плот накренился, всех троих обдало волной, но в следующее мгновение судёнышко выровнялось, дважды повернулось по кругу, и в свете отважного, невредимого факела стал виден свод туннеля, усыпанный драгоценными камнями и отполированные вечно бегущей водой известняковые колонны. Вот только стен не было видно. А когда плот перестал вертеться, спутники наконец разглядели и стены — далёкие и различимые только по блеску самоцветов.
   — До сих пор мы плыли по ручью, притоку, — голосом, дрожащим от волнения, проговорил Паньят. — Он вынес нас к настоящей подземной реке!
   Балкис невольно огляделась по сторонам в поисках Харона, бледного перевозчика. Конечно же, никакого Харона она не увидела и облегчённо вздохнула.
   — Мы целы и невредимы, моя милая, мы все вместе, — прошептал Антоний и крепче прижал к себе подругу. — Не надо так дрожать. Успокойся. Что может напугать тебя после такого плавания?
   — Только мои собственные глупые фантазии, — смущённо пробормотала Балкис. — Только древние старушечьи сказки. — Правду сказать, эти сказки были уж очень старые, и к тому же рассказать их могли только древнегреческие старушки. — Я не от страха дрожу, Антоний. Просто я замёрзла.
   Может быть, как раз поэтому она и не пыталась отстраниться.
   — Мы вымокли до нитки, — кивнул юноша. Налетел ветерок, и он зябко поёжился.
   Но то был не случайный порыв — холодный, пронизывающий до костей ветер дул, и дул все сильнее.
   — Откуда взялся такой ветер в подземном туннеле? — простонала Балкис.
   — Это — выход из подземелья! — воскликнул Антоний и сел прямее. — Наше плавание подошло к концу!
   — Мне оно показалось ужасно долгим, — стуча зубами, устало выговорила девушка.
   — Факел уже почти догорел! — жалобно простонал Паньят.
   — Брось его в воду, — посоветовал Антоний. — А не то обожжёшься.
   — Но как же без света…
   — Если я не ошибаюсь, — ответил Антоний, — нам недолго осталось плыть в темноте.
   — Прежде ты порой ошибался, — напомнила ему Балкис, но тут ей стало совестно, и она добавила: — И я тоже.
   — У нас нет иного выбора, если мы не хотим, чтобы наш друг обжёгся. Выбрось факел, Паньят. Возблагодарим его — он сослужил нам хорошую службу.
   Питаниец бросил в воду обуглившуюся ветку. Она зашипела и погасла. Какое-то время странникам казалось, что их окружил непроницаемый мрак. Балкис проговорила:
   — Паньят, возьми меня за руку и прижмись ко мне. Только обнявшись, мы сможем пережить этот страшный холод!
   Она почувствовала, как Паньят прижался к ней, его пальцы сжали её руку. На миг девушка пожалела о том, что не видит лица Антония. Ей было очень интересно — не ревнует ли он.
   Её желание почти исполнилось. Тьма немного развеялась. Балкис восторженно воскликнула:
   — Я вижу, вижу блеск самоцветов у нас над головами!
   — Похоже, впереди свет! — с надеждой вымолвил Антоний. Ветер усилился. Течение все быстрее мчало плот вперёд.
   Становилось все светлее, но вновь послышался зловещий грохот.
   — О нет! — простонал Паньят. — Только не пороги!
   — Нет, звук другой, более громкий, — отозвался Антоний и насторожился. — Судя по всему, друзья, нас несёт к водопаду.
   — Водопад! — вскрикнула Балкис. — Как же нам уцелеть?!
   — Будем отталкиваться шестами, если получится! — Антоний сжал свой посох, опустил в воду. — Совсем мелко! Тут подводные камни. Бери шест, Балкис!
   Девушка перебралась к Антонию, и они вдвоём упёрлись в дно шестами. Плот медленно, неохотно сдвинулся в сторону.
   Река ревела все громче, течение все ускорялось. Неожиданно плот завертелся на месте, а через пару мгновений его подбросило вверх и перенесло на более спокойный участок реки.
   — Продолжай работать шестом! — прокричал Антоний.
   Теперь было настолько светло, что стала видна стена туннеля. Плот проплыл по тихой воде и ударился о камень у стены.
   — Это уступ! — воскликнул Паньят, подпрыгнул и уцепился за каменную полку, чтобы задержать плот. — Скорее, друзья! Хватайте свои мешки и забирайтесь сюда!
   Балкис и Антоний не заставили себя ждать. Антоний поднял Балкис и поставил на уступ, она подала ему руку, а потом они вдвоём сняли с плота Паньята. Плотик тут же уплыл к середине реки.
   — Пойдём вперёд, — перекричав шум реки, проговорил Антоний. — Пойдём к свету!
   Он развернулся, потыкал в камень посохом и осторожно двинулся вперёд по каменному уступу. Балкис заметила, что юноша время от времени придерживается за стенку, а потом что-то кладёт в торбочку, привязанную к поясу. Она поняла, что Антоний все-таки старается взять хоть немного камешков — любых, какие только легко отделяются от стены. «Хорошо бы, чтобы это были самоцветы, — подумала Балкис, — а не простые камни».
   Становилось все светлее, ветер свежел, и вот наконец впереди вспыхнуло яркое пятно. Антоний вёл Балкис и Паньята туда, и пятно вырастало и ширилось у них на глазах и в конце концов увеличилось до тридцати футов в поперечнике. Антоний остановился и крикнул:
   — Надо, чтобы глаза привыкли к свету!
   — Хорошо бы разведать путь! — крикнула в ответ Балкис. Антоний прищурился, кивнул и поманил девушку за собой.
   Балкис, у которой сердце ушло в пятки, осторожно пошла за ним, надеясь, что её спутник ясно видит дорогу, что уступ не обрывается в пропасть.
   Однако довольно долго никакого обрыва не было, и вскоре они ясно увидели солнечный свет. Балкис огляделась по сторонам, посмотрела вниз, ахнула и прижалась спиной к стене. Внизу река низвергалась водопадом с высоты футов в пятьдесят и падала в чёрное бурлящее озеро. Подошёл нагнавший спутников Паньят, часто заморгал от яркого света, а потом все трое увидели, как их плотик сорвался с обрыва, упал в кипящую бездну и исчез в фонтане брызг. Балкис поёжилась, живо представив себе, что было бы с ними, останься они на плоту.
   Видимо, воображение Антония нарисовало ту же самую картину. Он широко раскрыл глаза, но проговорил:
   — На самом деле нет никакой опасности. Уступ шириной в шесть футов, и ветер утих.
   С этими словами он развернулся и пошёл вперёд.
   Балкис, чувствуя себя довольно глупо, последовала за ним. Она шла боком — опасливо, робко, старательно прижимаясь спиной к стене. Почему-то ей казалось, что если она не увидит ни единой капельки воды, то ни за что не упадёт с уступа. Балкис вдруг подумала, что ей намного безопаснее было бы проделать этот путь в обличье кошки, но она боялась напугать Паньята.
   Антоний, однако, зорко высматривал дорогу. Он переходил с одного уступа на другой, то поднимался, то опускался по скальной стенке, а порой даже возвращался назад. И все же спутники неуклонно, хоть и медленно, продвигались вперёд и вниз и в конце концов оказались на ровном берегу озера, в которое водопадом сливалась река. Балкис долго смотрела на воду, зачарованная этим величественным зрелищем. А когда она оторвала взгляд от кипящего озера и хотела сказать Антонию: «Не правда ли, какое удивительное зрелище?» — девушка обнаружила, что её спутник сидит на корточках и выискивает камешки в прибрежной гальке. Балкис вздохнула и ни о чем не стала спрашивать друга. Она отлично понимала, что здешняя «галька» — это необработанные самоцветы. Конечно, в её сердце шевельнулось недовольство: неужели Антоний не понимал, что жизнь и красота важнее богатства? Но она тут же одёрнула себя: она-то несколько месяцев жила, купаясь в роскоши! Балкис попыталась вспомнить свою жизнь крестьянской девочки в лесной деревушке — жизнь одинокой, только что осиротевшей девочки, и поняла, что в ту пору и она бы с превеликой радостью подбирала драгоценные камни, если бы они ей только попадались.
   Когда Антоний поднялся, оказалось, что его торбочка битком набита камнями. Он с улыбкой обернулся к Балкис и указал в сторону дальнего берега. Балкис усмехнулся и кивнула. Она поняла: пытаться разговаривать поблизости от грохочущего водопада было бессмысленно, и последовала за Антонием. Паньят замкнул шествие.
   Оглядевшись по сторонам, Балкис увидела по обе стороны от выхода из пещеры высокие холмы и деревья, что росли по краям речной долины. Впереди простирались обширные луга. Берега реки сверкали и переливались блестящими камешками, многие из которых были драгоценными и полудрагоценными. Антоний смотрел на них, жадно вытаращив глаза. Видно было, как ему хочется взять их, все до единого, и все же он больше ни разу не остановился. Для пущей уверенности Балкис крепко взяла его за руку, и как только шум водопада немного стих, сказала:
   — Хорошо, что ты в силах противиться искушению и не пытаешься собрать столько камней, что и идти не сможешь под грузом.
   — О, это было бы уж совсем глупо, — вздохнул Антоний. — Ведь тогда я не смог бы донести камни до рынка. Что толку от них было бы тогда?
   Балкис кивнула. Её глаза засветились от одобрения и гордости.
   — Верно. Тогда твоя ноша сгодилась бы только на то, чтобы вымостить дорожку в дождь.
   Антоний не очень весело рассмеялся.
   — Представляю себе дорожку, вымощенную драгоценными камнями! — Он нахмурился. — Но ведь мы как раз по такой дорожке и уходили от водопада…
   — Точно, — кивнул Паньят. — Стало быть, твои камни тут недорого стоят. Эта река называется Физон, друзья, и она самая широкая из тех рек, что протекают по царству пресвитера Иоанна.
   Балкис взволнованно взглянула на питанийца. Она не раз слышала, как придворные упоминали о Физоне, она видела эту реку из своего окна во дворце. Действительно, это была самая главная река в стране. По ней плавали и возили грузы от дальних провинций до самой Мараканды. Поговаривали, будто бы река берет своё начало в сказочном Эдемском Саду. Если так, то большей частью Физон тёк под землёй, и только для жителей верхнего мира его исток располагался в этой долине.