компаньоны явились к вам против воли и предложили вам задавать вопросы. На
этот раз у нас есть вопросы к вам. Если вы помните, я охарактеризовал ваш
метод как безнравственный и достойный порицания, и вы подтвердили это
определение тем, что сфабриковали пометку на заявлении Дайкса с просьбой об
отставке, подделав почерк одного из нас, а затем передали этот документ в
полицию. Чем вы можете оправдать ваши действия?
- Ничем, мистер Бриггс, - взлетели вверх брови Вульфа
- Ваш ответ неприемлем, - яростно заморгал Бриггс. - Я настаиваю... Мы
настаиваем на ответе.
- В таком случае я нам отвечу - Вульф был само спокойствие. - Как вы
утверждаете, пометка была сделана рукой мистера Корригана. Этому есть три
возможных объяснения. Первое: мистер Корриган сам сделал эту пометку
некоторое время тому назад. Второе: я подделал эту подпись совсем недавно. И
третье: это было сделано кем-то из вас, включая и мистера Корригана, либо
до, либо после того, как я попросил показать заявление мне. Разыскать
заявление у вас в конторе совсем нетрудно. Вы, сэр, разумеется, не знаете,
какое из этих трех объяснений соответствует истине, если, конечно, не
сделали надпись своей рукой. На вопросы полиции вы все заявили, что ничего
подобного не совершали. Я заявил то же самое. - Вульф стукнул по столу
рукой. - Не могу поверить, что вы наделяете меня исключительным правом на
ложь.
- Это не ответ. Я настаиваю.
- Перестаньте, Фред, - раздраженно перебил его Кастин. По-видимому, он
проснулся. - Я говорил вам, что таким путем мы ничего не добьемся. Рассудить
нас некому, даже если бы вы знали, кто на это способен. Переходите к делу.
- Он не сумеет, - Фелпс, равнодушный всезнайка тоже разозлился. - Пусть
говорит Кон.
О'Мэлли покачал головой. Горькая складка не исчезла с его губ, даже
когда он заговорил.
- Спасибо, Эммет, но меня отстранили от практики. Вы забыли?
- Продолжайте, Фред, - велел Корриган своему младшему - но не по
возрасту - партнеру.
- Мне представляется, - настаивал Бриггс, - что мы должны потребовать
от вас ответа на мой вопрос, но исходя из обстоятельств я вынужден
отказаться от этого намерения. - И моргнул Вульфу. - Далее. Мы пятеро, в том
числе и мистер О'Мэлли, крайне заинтересованы в защите репутации и
благосостояния нашей конторы. В этом мы единодушны. Ваша же позиция,
откровенно заявленная, состоит в том, что основным фактором, вызвавшим
смерть Леонарда Дайкса, является рукопись романа, предположительно
написанного им под чужим именем, а также, что эта рукопись послужила
причиной гибели двух женщин и что один или несколько сотрудников нашей
конторы знали о существовании этой рукописи и поэтому являются косвенными
соучастниками этих преступлений. Правильно?
Вульф кивнул.
- Изложено плохо, но в принципе я согласен.
- Велите вашему человеку взять записную книжку, и я сформулирую наше
заявление вторично.
- Перестаньте, Фред, - рассердился Кастин. - Он ведь не возражает. Что
еще вам требуется? Продолжайте.
Бриггс снова заморгал.
- Я готов продолжать, как мы договорились, но при условии, что меня не
будут перебивать. - Он повернулся к Вульфу. - Значит, вы не возражаете?
Очень хорошо. Следовательно, краеугольным камнем в предпринятом вами
расследовании является содержание рукописи, не так ли?
- Да.
- И следовательно, содержание рукописи является весьма важным фактором
и для нас, руководства конторы, а также и мистера О'Мэлли. Правильно?
- Да.
- Отсюда следует, что если бы нам была предоставлена возможность
ознакомиться с содержанием рукописи, мы, естественно и по праву, должны были
бы приложить все усилия, чтобы этим воспользоваться. Правильно?
Вульф потер нос.
- Не хотелось бы уклоняться от сути вопроса, но, хотя это и в самом
деле естественно, возникает вопрос о праве. Если это делается во имя закона,
тогда да. Если же чтобы укрыть преступника, тогда нет.
- Вопрос об укрытии преступника исключается.
- В таком случае, - пожал плечами Вульф, - сказанное вами совершенно
справедливо.
- Отлично. Именно из этих соображений мистер Корриган полетел в
Калифорнию. Именно из этих соображений мы сейчас собрались у вас. Нам не
известно, как вам удалось предвосхитить появление мистера Корригана в
Калифорнии, но тем не менее удалось. Ваш человек не только очутился там, но
сумел помешать мистеру Корригану ознакомиться с рукописью, из чего следует,
что сам он ее видел, а это значит, что вам и ему знакомо содержание
рукописи. Вы вовлекли нашу контору в это дело, вы убедили полицию, что мы
имеем самое непосредственное отношение к совершенным преступлениям, вы
подделали пометку на заявлении, которое мы передали вам.
- Прошу последнее утверждение взять обратно, - гаркнул Вульф.
- Напрасно вы это делаете, Фред, - сказал О'Мэлли. - Не стоит об этом
упоминать.
Бриггс моргнул ему, а потом Вульфу.
- Исходя из обстоятельств, я временно снимаю это утверждение, не
отказываясь от него окончательно. Но это ничуть не меняет моего мнения о
справедливости нашего требования изложить нам содержание рукописи. Вы
втянули нас в это дело. Мы требуем, чтобы вы подтвердили необходимость
нашего в нем участия. - И Бриггс, моргая, оглядел своих коллег. - Итак,
достаточно ли это ясно и убедительно? - спросил он.
Да, согласились они.
- Достаточно ясно, - хмыкнув, согласился и Вульф, - только слишком уж
длинно вы об этом говорили. Вы, джентльмены, что-то чересчур засуетились,
явившись сюда всей толпой. Почему бы, черт побери, одному из нас не
позвонить мне по телефону и не попросить изложить содержание рукописи? У вас
на вашу просьбу ушло бы пять секунд, а у меня на мой ответ - две.
- И что бы вы нам ответили? - спросил Кастин.
- Что я еще не готов.
- Не готов на что?
- Приступить к действиям.
Чтобы по праву оценить весь эффект этих слов, надо было слышать, как
Вульф их произнес. Он не огрызнулся, не отрезал раз и навсегда, а произнес
их вполне будничным тоном, но если у кого-либо из присутствующих было чего
опасаться, то он должен был прочувствовать, какую угрозу таят в себе эти два
спокойно и отчетливо сказанных слова. Адвокаты переглянулись.
- Вы хотите сказать, что отказываетесь нам что-либо сообщить? -
возмутился Бриггс.
- В данную минуту да, - кивнул Вульф. - Я еще не готов. Как
практикующие адвокаты вы, джентльмены, знаете, что сила аргумента зависит от
того, как и когда им пользуются. Чтобы раздобыть эти сведения, мне пришлось
потрудиться, и я намерен извлечь из них максимум пользы.
- Что я вам говорил, джентльмены? - встал Эммет Фелпс. - Мы только зря
тратим время.
- Мистер Фелпс невысокого мнения о наших умственных способностях, -
сухо заметил Вульф.
- Предложите ему деньги, - посоветовал О'Мэлли. - Купите у него то, что
ему известно. Сумму эту можно будет потом узаконить, правда, Эммет? - Он
встал. - Только на меня не рассчитывайте. У меня нет ни пенни.
- Мне хотелось бы предупредить разговоры о преднамеренном
недоброжелательстве, - сказал Вульф. - Я не испытываю никакого удовольствия,
держа людей в напряженном ожидании. Я был предельно искренен, сказав, что
мне нужно еще кое в чем убедиться, прежде чем приступить к действиям.
Действовать, не подготовившись полностью, раскрыть свои карты преждевременно
было бы большой ошибкой, а я не дурак.
Кастин встал, подошел к столу и, опершись на него, наклонился к Вульфу.
- Я скажу вам, что я думаю. Я думаю, что все это - блеф. По-моему, вы
знаете про эту рукопись не больше, чем знаем мы. По-моему вам известно ровно
столько, сколько и тогда, когда мы неделю назад явились сюда. - Он
выпрямился. - Пойдемте, джентльмены. Он настоящий очковтиратель. - Кастин
повернулся ко мне. - И вы тоже, Гудвин. Жаль, что не я полетел в Калифорнию
вместо Джима. Вам пришлось бы туго.
И вышел из кабинета. За ним следом двинулись Фелпс и О'Мэлли. Корриган,
который до сих пор не проронил ни слова, решил было что-то сказать, шагнул к
столу, но раздумал и, не спуская с меня глаз, направился к дверям. Бриггс
выполз из красного кожаного кресла и поморгав Вульфу, сказал:
- Сегодня я еще раз убедился в собственной оценке ваших методов и
тактики. - И, повернувшись, вышел.
Я не спеша приблизился к дверям холла и, стоя на пороге, смотрел, как
они влезают в свои пальто. Я бы охотно открыл им дверь, но Фелпс опередил
меня, придержав дверь, пока все они не вышли, чем очень мне помог, а потом
захлопнул ее изо всех сил - можно было не сомневаться, что она закрылась, -
и я, повернувшись, занял место за своим столом и позволил себе зевнуть во
весь рот. Вульф сидел, откинувшись на спинку кресла, глаза его были закрыты.
- Еще какое-либо движение предвидится? - спросил я. - Или наступило
время для раздумий?
Молчание. Я зевнул еще раз.
- Иногда, - заметил я, - вы попадаете как раз в точку и говорите чистую
правду. Как, например, когда вы сказали, что вам нужно еще кое в чем
убедиться, прежде чем приступить к действиям. Можно, конечно, возразить, что
хорошо бы больше, чем кое в чем, но хватит и одного факта, а именно: Фелпс,
ученый и любитель литературы, вполне мог их всех прихлопнуть только по той
причине, что роман был так скверно написан, что вытерпеть это было ему не по
силам.
В ответ ни слова, ни звука. И я вдруг взорвался. Вскочив на ноги, я
заорал:
- Займитесь делом, черт побери! Придумайте что-нибудь! Сделайте
что-нибудь!
- А я еще сказал, что рад твоему возвращению, - не открывая глаз,
отозвался он.
18
Такой день я бы ни за что не хотел пережить снова, даже если бы знал,
что он завершится. Начнем с того, что Вульф был совершенно невыносим. После
обеда он устроился за столом с книгой в руках, и сколько бы я ни делал самых
разных попыток завязать разговор, ничего не получилось. Затем позвонил Сол
Пензер, но Вульф приказал мне положить трубку и не слушать их беседы. Я уже
подозревал, что он поручил слежку Солу, поскольку, проверив сейф, где у нас
хранились наличные, а затем обратившись к расходной книге, я убедился, что
он выплатил Солу З00 долларов. Меня всегда обижало, когда он, давая задание
одному из наших подручных, не считал нужным поставить меня в известность, а
на сей раз мне это показалось еще более оскорбительным, чем обычно,
поскольку не с кем было даже отвести душу и оставалось лишь сидеть да
зевать.
Правда, я вел себя еще хуже, чем он. Он уже дважды велел мне ложиться
спать, чего я, естественно, делать не собирался. Я хотел быть на месте, если
зазвонит телефон. Я хотел быть на месте, если явится миссис Адамс, чтобы
сознаться в трех убийствах. Но выписывать чеки, регистрировать рост и
цветение орхидей или просматривать каталоги я не хотел. Моя задача состояла
в том, чтобы случайно не уснуть, что стало еще более трудным, когда Вульф в
четыре часа встал и ушел в оранжерею. За два последующих часа мне пришла в
голову только одна приятная мысль, а именно: позвонить в Глендейл и сообщить
миссис Поттер, что я благополучно добрался домой, но я решил, что звонить не
стоит, ибо это может обратиться в привычку. И вот так с помощью жевательной
резинки я продолжал, если можно так сказать, бодрствовать.
Как раз перед ужином снова позвонил Сол, и снова мне было велено
повесить отводную трубку. В конце разговора Вульф только хмыкнул и все.
После ужина он велел мне ложиться спать, и одному лишь Богу известно, как
мне этого хотелось, но я заупрямился и пошел гулять. Я зашел в кино, где
меня очень привлекла возможность положить голову на мягкое плечо соседки и
подремать, но вдруг опомнился, вскочил и побежал домой. Было чуть больше
десяти.
Вульф сидел за столом, просматривая свои записи со сведениями о
состоянии орхидей, накопившиеся за время моего отсутствия,
- Есть новости? - спросил я.
- Нет,
Я сдался.
- Пойду, пожалуй, полежу. - Я повернул замок сейфа. - Входную дверь я
закрыл на засов и проверил, заперт ли черный ход. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Зазвонил телефон. Я взял трубку.
- Резиденция Ниро Вульфа. Говорит Арчи Гудвин.
- Мне нужен Ниро Вульф.
- А кто его, спрашивает?
- Джеймс Корриган.
Прикрыв микрофон рукой, я доложил Вульфу:
- Корриган. Голос хриплый, он явно встревожен. Будете с ним
разговаривать?
Вульф взял трубку. Я тоже стал слушать.
- Говорит Ниро Вульф. Мистер Корриган?
- Да. Я отправил вам письмо, но поскольку вину за все несете вы, я
считаю, что нам следует услышать то, что сейчас произойдет, Надеюсь, этот
звук будет вам сниться до конца ваших дней. Слушаете? Секунду!
- Да, но...
- Слушайте.
У меня лопнули барабанные перепонки или, по крайней мере, мне так
показалось. Какое-то сочетание рева и удара. Я рефлекторно отдернул трубку,
потом снова приложил ее к уху. Послышался какой-то невнятный стук, потом
что-то упало, и затем наступила тишина.
- Алло! Алло! - закричал я в трубку.
Молчание. Я положил трубку и повернулся. Вульф сидел, держа трубку в
руках, и смотрел на меня исподлобья.
- Ну что? - спросил он.
- Могу задать такой вопрос и вам. Откуда мне знать? Наверное, он
застрелился.
- Где он?
- Я что ли это срежиссировал?
- Там говорило радио.
- Я слышал. "Жизнь Райли" - программа WNBC. - Он не спеша положил
трубку и еще раз посмотрел на меня.
- Какой-то абсурд. Не могу поверить. Соедини-ка меня с Кремером.
Крутанувшись на стуле, я набрал номер. Когда ответили, я попросил
Кремера, но его на месте не оказалось. Стеббинса тоже не было. Я разыскал
сержанта Орбака, доложил об этом Вульфу, и он взял трубку.
- Мистер Орбак? Говорит Ниро Вульф. Вы знакомы с делом
Дайкс-Уэлман-Эйбрамс?
- Да.
- Известен ли вам человек по имени Джеймс А. Корриган?
- Да, я слышал это имя.
- Мне только что позвонили. Говорящий назвался Джеймсом А. Корриганом,
но голос был хриплый и взволнованный, поэтому я не могу поручится, что это
был сам Корриган. Говорящий сказал... Вам, пожалуй, лучше это записать. У
вас есть при себе карандаш и бумага?
- Секунду. Слушаю вас.
- Он сказал, что говорит Корриган, и затем - цитирую: "Поскольку вину
за все несете вы, я считаю, что вам следует услышать то, что сейчас
произойдет. Надеюсь, этот звук будет вам сниться до конца ваших дней.
Слушаете? Секунду!" Цитата закончена. Сразу после этого послышался грохот,
похожий на выстрел, за ним другие звуки, и затем наступило молчание. Вот и
все.
- Он сказал, откуда звонит?
- Я доложил нам все, что знаю. Как я уже сказал, больше мне ничего не
известно.
- Где вы в данную минуту?
- У себя в доме.
- Вы будете на месте, если понадобитесь?
- Да.
- Хорошо. - Он повесил трубку, что сделали и мы с Вульфом.
- Вам отказывает память, - заметил я, - Вы забыли, что он еще сказал,
что отправил вам письмо.
- Я предпочитаю читать свою почту без посторонних. Где живет мистер
Корриган?
Я взял телефонный справочник Манхэттена, перелистал его и нашел адрес.
Затем, чтобы перепроверить, я подошел, открыл шкаф с архивом, достал папку с
делом нашего клиента Уэлмана и перелистал имеющиеся в ней бумаги.
- Корриган живет в доме 145 на Восточной Тридцать шестой улице. Фелпс
живет в доме 317 на Западной стороне Центрального парка, Кастин живет в доме
165 на Парк авеню, Бриггс - в Ларчмонте, а О'Мэлли по адресу; 202, Восточная
Восемьдесят восьмая улица.
Я положил папку обратно и запер шкаф.
- Могу ложиться?
- Нет.
- Я так и думал. А что делать: сидеть и ждать? Если даже они найдут
труп, они могут до утра нам не позвонить. А на такси я доберусь за пять
минут до пересечения Тридцать шестой с Лексингтон авеню. И стоить это будет
пятьдесят центов, включая чаевые. Если пусто, я вернусь домой. Ехать?
- Да.
Я спустился в холл, надел шляпу и пальто, вышел и пешком прошел квартал
в северном направлении. На Десятой авеню я остановил такси, сел и назвал
водителю адрес.
Напротив дома 145 на Восточной Тридцать шестой во втором ряду стояла
оборудованная радиотелефоном пустая машина. Я вошел в здание. В подъезде в
списке проживающих Корриган был указан пятым. Я вошел в вестибюль. Этот дом
скорее всего принадлежал когда-то одной семье, а потом его переделали в
многоквартирный с лифтом без лифтера. Лифт стоял в подвале. И оттуда
доносились голоса, но никого не было видно. Я вошел в лифт, нажал кнопку
пятого этажа и поднялся наверх. Когда лифт остановился, я вышел. На площадке
справа была всего одна дверь, и около нее стоял полицейский.
- Кто вы такой? - довольно неприветливо встретил он меня.
- Арчи Гудвин. Я работаю на Ниро Вульфа.
- Что вам нужно?
- Я хочу лечь спать. Но прежде должен убедиться, не провели ли нас. Мы
сообщили об этом случае в полицию. Человек, который здесь живет, как он
сказал, позвонил нам и велел слушать. Раздался звук выстрела или что-то
очень похожее. Трубки он не повесил, но молчал, и тогда мы позвонили в
уголовный отдел. Мы не знаем, отсюда ли был звонок, потому я и приехал
убедиться.
- А почему в уголовку?
- Потому что это может иметь отношение к делу, которое они сейчас
расследуют. У нас там друзья - иногда друзья, иногда враги, - сами знаете,
как это бывает. Ваш напарник там?
- Нет. Дверь заперта. Он пошел вниз за консьержем. А что этот человек
сказал, когда звонил?
- Велел слушать, что произойдет. А потом раздался, похоже, выстрел.
Можно мне приложить ухо к двери?
- Зачем?
- Послушать радио.
- Я про вас знаю. Говорят, большой шутник. Мне что, смеяться?
- Нет, сегодня не до шуток. Я очень хочу спать. По телефону нам слышно
было радио, и я хочу проверить, если вы не возражаете.
- Только не дотрагивайтесь до ручки двери.
- Постараюсь.
Он отодвинулся, и я приложил ухо туда, где дверь соединяется с
притолокой. Мне хватило десяти секунд. Пока я слушал, лифт поехал вниз.
Я выпрямился.
- Точно Билл Стерн. WNBC.
- Вы слышали по телефону Билла Стерна?
- Нет. Но передачу вела WNBC "Жизнь Райли". А в десять тридцать в эфир
выходит Билл Стерн.
- Молодцы "Янки", правда?
Я, честно говоря, болею за "Джайнтс", но мне нужно было попасть в
квартиру и поэтому следовало быть дипломатом.
- Еще бы! - подтвердил я. - Надеюсь, Мэнтл покажет, на что способен.
Он тоже надеялся, но уверен не был. По его мнению, эти вундеркинды
редко оказываются достойными тех баек, что про них рассказывают. У него были
и другие предположения, которые он собрался мне поведать, когда подъехал и
остановился лифт, дверь отворилась и оттуда вышли сразу двое. Один был тоже
полицейский, второй - коротышка с остатками зубов, да к тому же хромой,
одетый вместо халата в вышедшее из употребление пальто. Полицейский,
изумившись при виде меня, спросил:
- А это кто? Из отделения?
- Нет. Это Арчи Гудвин от Ниро Вульфа.
- А, он? Откуда это он здесь возник?
- Ладно, потом. Отойдите от двери! Давайте ключ!
Коротышка не стал спорить и отошел от двери. Старший из полицейских
вставил ключ в замочную скважину, повернул его и, положив носовой платок на
ручку двери - я еле удержался от смеха, - нажал ее и в сопровождении второго
полицейского вошел в квартиру. Я тоже проскользнул туда вслед за ними. Мы
очутились в узком холле, куда выходили три двери. Дверь справа была
отворена, и полицейский направился туда. Сделав два шага, он остановился как
вкопанный, поэтому я чуть на него не налетел.
Это была довольно больших размеров гостиная, обставленная мужчиной и
предназначенная для него. Это я понял, бросив один взгляд, ибо рассмотреть
обстановку, если потребуется, можно будет потом. На столе в дальнем конце
комнаты, между окон, был телефон, трубка от которого валялась на полу. Там
же на полу дюймах в шести от трубки покоилась голова Джеймса А. Корригана, а
сам он лежал ногами к окну. Еще на полу валялся футах в двух от бедра
Корригана револьвер - оттуда, где я стоял, мне показалось, что это "марли"
тридцать второго калибра. Горел свет. Включено было и стоявшее на краю стола
радио, откуда Билл Стерн вещал, что он думает о том, как плохо играют наши
баскетболисты. У Корригана на виске справа темнело большое пятно, на
расстоянии казавшееся почти черным.
Полицейский подошел к нему и присел на корточки. Через десять секунд,
чего явно было недостаточно, он поднялся и сказал:
- Умер незадолго до нашего появления. - Голос у него дрожал, но он
сумел взять себя в руки. Этим телефоном пользоваться нельзя. Спустись вниз и
позвони. Только не беги, не то сломаешь себе шею.
Второй полицейский вышел.
- Вам он виден оттуда, Гудвин? - теперь уже с твердостью в голосе
спросил старший. - Подойдите поближе, только ничего руками не трогайте.
Я приблизился.
- Это он. Тот, что звонил. Джеймс А. Корриган.
- Значит, вы слышали, как он застрелился?
- Наверное. - Я положил одну руку себе на живот, а другую - на горло. -
Я не спал всю прошлую ночь и сейчас плохо себя чувствую. Я схожу в ванную
комнату.
- Только ничего не трогайте.
- Не буду.
Я бы не сумел смотаться, если бы не радио. Музыка заглушала мои шаги,
когда я добрался до двери, которая так и осталась открытой, потом на
цыпочках выбрался в холл и вышел на лестницу. Спустившись на четыре этажа
вниз, я на минуту остановился, прислушиваясь, у двери, которая вела в
вестибюль на первом этаже, и когда ничего не услышал, открыл ее и вышел.
Коротышка с испуганным видом топтался у лифта. Он ничего не сказал, я тоже
промолчал и пошел к выходу. На улице я сразу повернул направо, прошел
полквартала до Лексингтон авеню, остановил такси и через семь минут уже
вылезал из него у входа в дом Вульфа.
Войдя к нам в кабинет, я невольно усмехнулся. Книга, которую читал
Вульф, лежала на столе, а он возился с бумажками, на которых были последние
новости касательно орхидей. Смех один! Он читал книгу, но когда услышал, что
я открываю входную дверь, быстро бросил книгу и занялся этими бумажками,
чтобы показать мне, как ему трудно, потому что я вовремя не перенес сведения
о них на постоянные регистрационные карточки. Это выглядело так по-детски,
что я не мог удержаться от улыбки.
- Разрешите вас побеспокоить? - почтительно спросил я.
Он поднял взгляд.
- Поскольку ты так быстро вернулся, я полагаю, ничего интересного не
произошло?
- Ваше предположение несколько ошибочно. Я поспешил вернуться, потому
что туда должен прибыть отряд специалистов и тогда меня бы задержали на всю
ночь. Корригана я видел. Пуля прошла через висок.
Бумажки выпали у него из рук.
- Доложи-ка поподробней.
Я рассказал ему все, что видел и слышал, в том числе и мысли
полицейского по поводу "Янки". Вульф, когда я начал рассказывать, хмурился
почти неприметно, но к концу был туча тучей. Он задал мне несколько
вопросов, посидел, постукивая указательным пальцем по подлокотнику кресла, и
вдруг ни с того ни с сего выпалил:
- Был ли этот человек простофилей?
- Кто, полицейский?
- Нет. Мистер Корриган.
Я пожал плечами.
- В Калифорнии он вел себя довольно глупо, но я не назвал бы его
простофилей. А что?
- Абсурд полный. Если бы ты там задержался подольше, может, сумел бы
узнать кое-что, способное прояснить ситуацию.
- Если бы я там задержался, меня на добрый час загнали бы в угол, пока
кто-то не надумал бы разузнать кое-какие подробности.
- Пожалуй, да, - неохотно согласился он. Он посмотрел на часы и,
упершись большими пальцами рук в край стола, оттолкнул кресло. - Проклятие!
От таких мыслей и не уснешь!
- Да. Особенно зная, что в полночь или чуть позже раздастся звонок, а
то и лично кто-нибудь явится.
Я ошибся. И проспал беспробудным сном целых девять часов.
19
В субботу утром мне так и не удалось дочитать до конца газетные
сообщения о самоубийстве известного адвоката Джеймса А. Корригана. Пока я
завтракал, нам позвонили четыре раза. Первым Лон Коэн из "Газетт", который
хотел расспросить Вульфа о звонке от Корригана, потом еще два журналиста с
тем же намерением. От них я отбился. Четвертый звонок был от миссис Эйбрамс.
Она прочла утреннюю газету и желала знать, не мистер ли Корриган, который
застрелился, был убийцей ее Рейчел, хотя прямо она так не спросила. От нее я
тоже отделался.
Из-за того, что мне пришлось завтракать дольше, чем обычно, я нарушил
планы Фрица, поэтому когда принесли утреннюю почту, мне пришлось вторую
чашку кофе взять с собой в кабинет. Я просмотрел конверты, бросил все, кроме
одного, себе на стол, поглядел на часы и увидел, что уже 8.55. Ровно в
девять Вульф, что бы ни случилось, шел в оранжерею. Я вскочил, взбежал на
один пролет лестницы, постучался, не дожидаясь приглашения, вошел к нему и
объявил:
- Вот оно. Письмо в конверте юридической конторы. Штамп почтового
отделения на Гранд-Сентрал Стейшн, датированный вчера в полночь. Письмо
толстое.
- Вскрой конверт. - Он стоял одетый, готовый уйти.
Я вскрыл конверт и вынул его содержимое.
- Напечатано через один интервал, датировано вчерашним днем, наверху
озаглавлено: "Ниро Вульфу". Девять страниц. Без подписи.
- Читай.
- Вслух?
- Нет. Уже девять часов. Можешь мне позвонить или прийти в оранжерею,
если понадобится.
- Еще чего! Да это просто наглость.
- Ни в коем случае. Нарушение расписания не из крайней необходимости
превращается в привычку, зависящую только от прихоти, - И он вышел из
комнаты.
Я принялся читать.
"Я решил написать это письмо без подписи в конце. По-моему, я хочу
написать его, в основном, чтобы облегчить себе душу, но и не только из-за
этого. После прошлогодних событий я утратил уверенность во всем. Быть может,
где-то в глубине души у меня еще сохранилось уважение к правде и
справедливости, обретенные мною в юности благодаря как религиозному, так и
этот раз у нас есть вопросы к вам. Если вы помните, я охарактеризовал ваш
метод как безнравственный и достойный порицания, и вы подтвердили это
определение тем, что сфабриковали пометку на заявлении Дайкса с просьбой об
отставке, подделав почерк одного из нас, а затем передали этот документ в
полицию. Чем вы можете оправдать ваши действия?
- Ничем, мистер Бриггс, - взлетели вверх брови Вульфа
- Ваш ответ неприемлем, - яростно заморгал Бриггс. - Я настаиваю... Мы
настаиваем на ответе.
- В таком случае я нам отвечу - Вульф был само спокойствие. - Как вы
утверждаете, пометка была сделана рукой мистера Корригана. Этому есть три
возможных объяснения. Первое: мистер Корриган сам сделал эту пометку
некоторое время тому назад. Второе: я подделал эту подпись совсем недавно. И
третье: это было сделано кем-то из вас, включая и мистера Корригана, либо
до, либо после того, как я попросил показать заявление мне. Разыскать
заявление у вас в конторе совсем нетрудно. Вы, сэр, разумеется, не знаете,
какое из этих трех объяснений соответствует истине, если, конечно, не
сделали надпись своей рукой. На вопросы полиции вы все заявили, что ничего
подобного не совершали. Я заявил то же самое. - Вульф стукнул по столу
рукой. - Не могу поверить, что вы наделяете меня исключительным правом на
ложь.
- Это не ответ. Я настаиваю.
- Перестаньте, Фред, - раздраженно перебил его Кастин. По-видимому, он
проснулся. - Я говорил вам, что таким путем мы ничего не добьемся. Рассудить
нас некому, даже если бы вы знали, кто на это способен. Переходите к делу.
- Он не сумеет, - Фелпс, равнодушный всезнайка тоже разозлился. - Пусть
говорит Кон.
О'Мэлли покачал головой. Горькая складка не исчезла с его губ, даже
когда он заговорил.
- Спасибо, Эммет, но меня отстранили от практики. Вы забыли?
- Продолжайте, Фред, - велел Корриган своему младшему - но не по
возрасту - партнеру.
- Мне представляется, - настаивал Бриггс, - что мы должны потребовать
от вас ответа на мой вопрос, но исходя из обстоятельств я вынужден
отказаться от этого намерения. - И моргнул Вульфу. - Далее. Мы пятеро, в том
числе и мистер О'Мэлли, крайне заинтересованы в защите репутации и
благосостояния нашей конторы. В этом мы единодушны. Ваша же позиция,
откровенно заявленная, состоит в том, что основным фактором, вызвавшим
смерть Леонарда Дайкса, является рукопись романа, предположительно
написанного им под чужим именем, а также, что эта рукопись послужила
причиной гибели двух женщин и что один или несколько сотрудников нашей
конторы знали о существовании этой рукописи и поэтому являются косвенными
соучастниками этих преступлений. Правильно?
Вульф кивнул.
- Изложено плохо, но в принципе я согласен.
- Велите вашему человеку взять записную книжку, и я сформулирую наше
заявление вторично.
- Перестаньте, Фред, - рассердился Кастин. - Он ведь не возражает. Что
еще вам требуется? Продолжайте.
Бриггс снова заморгал.
- Я готов продолжать, как мы договорились, но при условии, что меня не
будут перебивать. - Он повернулся к Вульфу. - Значит, вы не возражаете?
Очень хорошо. Следовательно, краеугольным камнем в предпринятом вами
расследовании является содержание рукописи, не так ли?
- Да.
- И следовательно, содержание рукописи является весьма важным фактором
и для нас, руководства конторы, а также и мистера О'Мэлли. Правильно?
- Да.
- Отсюда следует, что если бы нам была предоставлена возможность
ознакомиться с содержанием рукописи, мы, естественно и по праву, должны были
бы приложить все усилия, чтобы этим воспользоваться. Правильно?
Вульф потер нос.
- Не хотелось бы уклоняться от сути вопроса, но, хотя это и в самом
деле естественно, возникает вопрос о праве. Если это делается во имя закона,
тогда да. Если же чтобы укрыть преступника, тогда нет.
- Вопрос об укрытии преступника исключается.
- В таком случае, - пожал плечами Вульф, - сказанное вами совершенно
справедливо.
- Отлично. Именно из этих соображений мистер Корриган полетел в
Калифорнию. Именно из этих соображений мы сейчас собрались у вас. Нам не
известно, как вам удалось предвосхитить появление мистера Корригана в
Калифорнии, но тем не менее удалось. Ваш человек не только очутился там, но
сумел помешать мистеру Корригану ознакомиться с рукописью, из чего следует,
что сам он ее видел, а это значит, что вам и ему знакомо содержание
рукописи. Вы вовлекли нашу контору в это дело, вы убедили полицию, что мы
имеем самое непосредственное отношение к совершенным преступлениям, вы
подделали пометку на заявлении, которое мы передали вам.
- Прошу последнее утверждение взять обратно, - гаркнул Вульф.
- Напрасно вы это делаете, Фред, - сказал О'Мэлли. - Не стоит об этом
упоминать.
Бриггс моргнул ему, а потом Вульфу.
- Исходя из обстоятельств, я временно снимаю это утверждение, не
отказываясь от него окончательно. Но это ничуть не меняет моего мнения о
справедливости нашего требования изложить нам содержание рукописи. Вы
втянули нас в это дело. Мы требуем, чтобы вы подтвердили необходимость
нашего в нем участия. - И Бриггс, моргая, оглядел своих коллег. - Итак,
достаточно ли это ясно и убедительно? - спросил он.
Да, согласились они.
- Достаточно ясно, - хмыкнув, согласился и Вульф, - только слишком уж
длинно вы об этом говорили. Вы, джентльмены, что-то чересчур засуетились,
явившись сюда всей толпой. Почему бы, черт побери, одному из нас не
позвонить мне по телефону и не попросить изложить содержание рукописи? У вас
на вашу просьбу ушло бы пять секунд, а у меня на мой ответ - две.
- И что бы вы нам ответили? - спросил Кастин.
- Что я еще не готов.
- Не готов на что?
- Приступить к действиям.
Чтобы по праву оценить весь эффект этих слов, надо было слышать, как
Вульф их произнес. Он не огрызнулся, не отрезал раз и навсегда, а произнес
их вполне будничным тоном, но если у кого-либо из присутствующих было чего
опасаться, то он должен был прочувствовать, какую угрозу таят в себе эти два
спокойно и отчетливо сказанных слова. Адвокаты переглянулись.
- Вы хотите сказать, что отказываетесь нам что-либо сообщить? -
возмутился Бриггс.
- В данную минуту да, - кивнул Вульф. - Я еще не готов. Как
практикующие адвокаты вы, джентльмены, знаете, что сила аргумента зависит от
того, как и когда им пользуются. Чтобы раздобыть эти сведения, мне пришлось
потрудиться, и я намерен извлечь из них максимум пользы.
- Что я вам говорил, джентльмены? - встал Эммет Фелпс. - Мы только зря
тратим время.
- Мистер Фелпс невысокого мнения о наших умственных способностях, -
сухо заметил Вульф.
- Предложите ему деньги, - посоветовал О'Мэлли. - Купите у него то, что
ему известно. Сумму эту можно будет потом узаконить, правда, Эммет? - Он
встал. - Только на меня не рассчитывайте. У меня нет ни пенни.
- Мне хотелось бы предупредить разговоры о преднамеренном
недоброжелательстве, - сказал Вульф. - Я не испытываю никакого удовольствия,
держа людей в напряженном ожидании. Я был предельно искренен, сказав, что
мне нужно еще кое в чем убедиться, прежде чем приступить к действиям.
Действовать, не подготовившись полностью, раскрыть свои карты преждевременно
было бы большой ошибкой, а я не дурак.
Кастин встал, подошел к столу и, опершись на него, наклонился к Вульфу.
- Я скажу вам, что я думаю. Я думаю, что все это - блеф. По-моему, вы
знаете про эту рукопись не больше, чем знаем мы. По-моему вам известно ровно
столько, сколько и тогда, когда мы неделю назад явились сюда. - Он
выпрямился. - Пойдемте, джентльмены. Он настоящий очковтиратель. - Кастин
повернулся ко мне. - И вы тоже, Гудвин. Жаль, что не я полетел в Калифорнию
вместо Джима. Вам пришлось бы туго.
И вышел из кабинета. За ним следом двинулись Фелпс и О'Мэлли. Корриган,
который до сих пор не проронил ни слова, решил было что-то сказать, шагнул к
столу, но раздумал и, не спуская с меня глаз, направился к дверям. Бриггс
выполз из красного кожаного кресла и поморгав Вульфу, сказал:
- Сегодня я еще раз убедился в собственной оценке ваших методов и
тактики. - И, повернувшись, вышел.
Я не спеша приблизился к дверям холла и, стоя на пороге, смотрел, как
они влезают в свои пальто. Я бы охотно открыл им дверь, но Фелпс опередил
меня, придержав дверь, пока все они не вышли, чем очень мне помог, а потом
захлопнул ее изо всех сил - можно было не сомневаться, что она закрылась, -
и я, повернувшись, занял место за своим столом и позволил себе зевнуть во
весь рот. Вульф сидел, откинувшись на спинку кресла, глаза его были закрыты.
- Еще какое-либо движение предвидится? - спросил я. - Или наступило
время для раздумий?
Молчание. Я зевнул еще раз.
- Иногда, - заметил я, - вы попадаете как раз в точку и говорите чистую
правду. Как, например, когда вы сказали, что вам нужно еще кое в чем
убедиться, прежде чем приступить к действиям. Можно, конечно, возразить, что
хорошо бы больше, чем кое в чем, но хватит и одного факта, а именно: Фелпс,
ученый и любитель литературы, вполне мог их всех прихлопнуть только по той
причине, что роман был так скверно написан, что вытерпеть это было ему не по
силам.
В ответ ни слова, ни звука. И я вдруг взорвался. Вскочив на ноги, я
заорал:
- Займитесь делом, черт побери! Придумайте что-нибудь! Сделайте
что-нибудь!
- А я еще сказал, что рад твоему возвращению, - не открывая глаз,
отозвался он.
18
Такой день я бы ни за что не хотел пережить снова, даже если бы знал,
что он завершится. Начнем с того, что Вульф был совершенно невыносим. После
обеда он устроился за столом с книгой в руках, и сколько бы я ни делал самых
разных попыток завязать разговор, ничего не получилось. Затем позвонил Сол
Пензер, но Вульф приказал мне положить трубку и не слушать их беседы. Я уже
подозревал, что он поручил слежку Солу, поскольку, проверив сейф, где у нас
хранились наличные, а затем обратившись к расходной книге, я убедился, что
он выплатил Солу З00 долларов. Меня всегда обижало, когда он, давая задание
одному из наших подручных, не считал нужным поставить меня в известность, а
на сей раз мне это показалось еще более оскорбительным, чем обычно,
поскольку не с кем было даже отвести душу и оставалось лишь сидеть да
зевать.
Правда, я вел себя еще хуже, чем он. Он уже дважды велел мне ложиться
спать, чего я, естественно, делать не собирался. Я хотел быть на месте, если
зазвонит телефон. Я хотел быть на месте, если явится миссис Адамс, чтобы
сознаться в трех убийствах. Но выписывать чеки, регистрировать рост и
цветение орхидей или просматривать каталоги я не хотел. Моя задача состояла
в том, чтобы случайно не уснуть, что стало еще более трудным, когда Вульф в
четыре часа встал и ушел в оранжерею. За два последующих часа мне пришла в
голову только одна приятная мысль, а именно: позвонить в Глендейл и сообщить
миссис Поттер, что я благополучно добрался домой, но я решил, что звонить не
стоит, ибо это может обратиться в привычку. И вот так с помощью жевательной
резинки я продолжал, если можно так сказать, бодрствовать.
Как раз перед ужином снова позвонил Сол, и снова мне было велено
повесить отводную трубку. В конце разговора Вульф только хмыкнул и все.
После ужина он велел мне ложиться спать, и одному лишь Богу известно, как
мне этого хотелось, но я заупрямился и пошел гулять. Я зашел в кино, где
меня очень привлекла возможность положить голову на мягкое плечо соседки и
подремать, но вдруг опомнился, вскочил и побежал домой. Было чуть больше
десяти.
Вульф сидел за столом, просматривая свои записи со сведениями о
состоянии орхидей, накопившиеся за время моего отсутствия,
- Есть новости? - спросил я.
- Нет,
Я сдался.
- Пойду, пожалуй, полежу. - Я повернул замок сейфа. - Входную дверь я
закрыл на засов и проверил, заперт ли черный ход. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Зазвонил телефон. Я взял трубку.
- Резиденция Ниро Вульфа. Говорит Арчи Гудвин.
- Мне нужен Ниро Вульф.
- А кто его, спрашивает?
- Джеймс Корриган.
Прикрыв микрофон рукой, я доложил Вульфу:
- Корриган. Голос хриплый, он явно встревожен. Будете с ним
разговаривать?
Вульф взял трубку. Я тоже стал слушать.
- Говорит Ниро Вульф. Мистер Корриган?
- Да. Я отправил вам письмо, но поскольку вину за все несете вы, я
считаю, что нам следует услышать то, что сейчас произойдет, Надеюсь, этот
звук будет вам сниться до конца ваших дней. Слушаете? Секунду!
- Да, но...
- Слушайте.
У меня лопнули барабанные перепонки или, по крайней мере, мне так
показалось. Какое-то сочетание рева и удара. Я рефлекторно отдернул трубку,
потом снова приложил ее к уху. Послышался какой-то невнятный стук, потом
что-то упало, и затем наступила тишина.
- Алло! Алло! - закричал я в трубку.
Молчание. Я положил трубку и повернулся. Вульф сидел, держа трубку в
руках, и смотрел на меня исподлобья.
- Ну что? - спросил он.
- Могу задать такой вопрос и вам. Откуда мне знать? Наверное, он
застрелился.
- Где он?
- Я что ли это срежиссировал?
- Там говорило радио.
- Я слышал. "Жизнь Райли" - программа WNBC. - Он не спеша положил
трубку и еще раз посмотрел на меня.
- Какой-то абсурд. Не могу поверить. Соедини-ка меня с Кремером.
Крутанувшись на стуле, я набрал номер. Когда ответили, я попросил
Кремера, но его на месте не оказалось. Стеббинса тоже не было. Я разыскал
сержанта Орбака, доложил об этом Вульфу, и он взял трубку.
- Мистер Орбак? Говорит Ниро Вульф. Вы знакомы с делом
Дайкс-Уэлман-Эйбрамс?
- Да.
- Известен ли вам человек по имени Джеймс А. Корриган?
- Да, я слышал это имя.
- Мне только что позвонили. Говорящий назвался Джеймсом А. Корриганом,
но голос был хриплый и взволнованный, поэтому я не могу поручится, что это
был сам Корриган. Говорящий сказал... Вам, пожалуй, лучше это записать. У
вас есть при себе карандаш и бумага?
- Секунду. Слушаю вас.
- Он сказал, что говорит Корриган, и затем - цитирую: "Поскольку вину
за все несете вы, я считаю, что вам следует услышать то, что сейчас
произойдет. Надеюсь, этот звук будет вам сниться до конца ваших дней.
Слушаете? Секунду!" Цитата закончена. Сразу после этого послышался грохот,
похожий на выстрел, за ним другие звуки, и затем наступило молчание. Вот и
все.
- Он сказал, откуда звонит?
- Я доложил нам все, что знаю. Как я уже сказал, больше мне ничего не
известно.
- Где вы в данную минуту?
- У себя в доме.
- Вы будете на месте, если понадобитесь?
- Да.
- Хорошо. - Он повесил трубку, что сделали и мы с Вульфом.
- Вам отказывает память, - заметил я, - Вы забыли, что он еще сказал,
что отправил вам письмо.
- Я предпочитаю читать свою почту без посторонних. Где живет мистер
Корриган?
Я взял телефонный справочник Манхэттена, перелистал его и нашел адрес.
Затем, чтобы перепроверить, я подошел, открыл шкаф с архивом, достал папку с
делом нашего клиента Уэлмана и перелистал имеющиеся в ней бумаги.
- Корриган живет в доме 145 на Восточной Тридцать шестой улице. Фелпс
живет в доме 317 на Западной стороне Центрального парка, Кастин живет в доме
165 на Парк авеню, Бриггс - в Ларчмонте, а О'Мэлли по адресу; 202, Восточная
Восемьдесят восьмая улица.
Я положил папку обратно и запер шкаф.
- Могу ложиться?
- Нет.
- Я так и думал. А что делать: сидеть и ждать? Если даже они найдут
труп, они могут до утра нам не позвонить. А на такси я доберусь за пять
минут до пересечения Тридцать шестой с Лексингтон авеню. И стоить это будет
пятьдесят центов, включая чаевые. Если пусто, я вернусь домой. Ехать?
- Да.
Я спустился в холл, надел шляпу и пальто, вышел и пешком прошел квартал
в северном направлении. На Десятой авеню я остановил такси, сел и назвал
водителю адрес.
Напротив дома 145 на Восточной Тридцать шестой во втором ряду стояла
оборудованная радиотелефоном пустая машина. Я вошел в здание. В подъезде в
списке проживающих Корриган был указан пятым. Я вошел в вестибюль. Этот дом
скорее всего принадлежал когда-то одной семье, а потом его переделали в
многоквартирный с лифтом без лифтера. Лифт стоял в подвале. И оттуда
доносились голоса, но никого не было видно. Я вошел в лифт, нажал кнопку
пятого этажа и поднялся наверх. Когда лифт остановился, я вышел. На площадке
справа была всего одна дверь, и около нее стоял полицейский.
- Кто вы такой? - довольно неприветливо встретил он меня.
- Арчи Гудвин. Я работаю на Ниро Вульфа.
- Что вам нужно?
- Я хочу лечь спать. Но прежде должен убедиться, не провели ли нас. Мы
сообщили об этом случае в полицию. Человек, который здесь живет, как он
сказал, позвонил нам и велел слушать. Раздался звук выстрела или что-то
очень похожее. Трубки он не повесил, но молчал, и тогда мы позвонили в
уголовный отдел. Мы не знаем, отсюда ли был звонок, потому я и приехал
убедиться.
- А почему в уголовку?
- Потому что это может иметь отношение к делу, которое они сейчас
расследуют. У нас там друзья - иногда друзья, иногда враги, - сами знаете,
как это бывает. Ваш напарник там?
- Нет. Дверь заперта. Он пошел вниз за консьержем. А что этот человек
сказал, когда звонил?
- Велел слушать, что произойдет. А потом раздался, похоже, выстрел.
Можно мне приложить ухо к двери?
- Зачем?
- Послушать радио.
- Я про вас знаю. Говорят, большой шутник. Мне что, смеяться?
- Нет, сегодня не до шуток. Я очень хочу спать. По телефону нам слышно
было радио, и я хочу проверить, если вы не возражаете.
- Только не дотрагивайтесь до ручки двери.
- Постараюсь.
Он отодвинулся, и я приложил ухо туда, где дверь соединяется с
притолокой. Мне хватило десяти секунд. Пока я слушал, лифт поехал вниз.
Я выпрямился.
- Точно Билл Стерн. WNBC.
- Вы слышали по телефону Билла Стерна?
- Нет. Но передачу вела WNBC "Жизнь Райли". А в десять тридцать в эфир
выходит Билл Стерн.
- Молодцы "Янки", правда?
Я, честно говоря, болею за "Джайнтс", но мне нужно было попасть в
квартиру и поэтому следовало быть дипломатом.
- Еще бы! - подтвердил я. - Надеюсь, Мэнтл покажет, на что способен.
Он тоже надеялся, но уверен не был. По его мнению, эти вундеркинды
редко оказываются достойными тех баек, что про них рассказывают. У него были
и другие предположения, которые он собрался мне поведать, когда подъехал и
остановился лифт, дверь отворилась и оттуда вышли сразу двое. Один был тоже
полицейский, второй - коротышка с остатками зубов, да к тому же хромой,
одетый вместо халата в вышедшее из употребление пальто. Полицейский,
изумившись при виде меня, спросил:
- А это кто? Из отделения?
- Нет. Это Арчи Гудвин от Ниро Вульфа.
- А, он? Откуда это он здесь возник?
- Ладно, потом. Отойдите от двери! Давайте ключ!
Коротышка не стал спорить и отошел от двери. Старший из полицейских
вставил ключ в замочную скважину, повернул его и, положив носовой платок на
ручку двери - я еле удержался от смеха, - нажал ее и в сопровождении второго
полицейского вошел в квартиру. Я тоже проскользнул туда вслед за ними. Мы
очутились в узком холле, куда выходили три двери. Дверь справа была
отворена, и полицейский направился туда. Сделав два шага, он остановился как
вкопанный, поэтому я чуть на него не налетел.
Это была довольно больших размеров гостиная, обставленная мужчиной и
предназначенная для него. Это я понял, бросив один взгляд, ибо рассмотреть
обстановку, если потребуется, можно будет потом. На столе в дальнем конце
комнаты, между окон, был телефон, трубка от которого валялась на полу. Там
же на полу дюймах в шести от трубки покоилась голова Джеймса А. Корригана, а
сам он лежал ногами к окну. Еще на полу валялся футах в двух от бедра
Корригана револьвер - оттуда, где я стоял, мне показалось, что это "марли"
тридцать второго калибра. Горел свет. Включено было и стоявшее на краю стола
радио, откуда Билл Стерн вещал, что он думает о том, как плохо играют наши
баскетболисты. У Корригана на виске справа темнело большое пятно, на
расстоянии казавшееся почти черным.
Полицейский подошел к нему и присел на корточки. Через десять секунд,
чего явно было недостаточно, он поднялся и сказал:
- Умер незадолго до нашего появления. - Голос у него дрожал, но он
сумел взять себя в руки. Этим телефоном пользоваться нельзя. Спустись вниз и
позвони. Только не беги, не то сломаешь себе шею.
Второй полицейский вышел.
- Вам он виден оттуда, Гудвин? - теперь уже с твердостью в голосе
спросил старший. - Подойдите поближе, только ничего руками не трогайте.
Я приблизился.
- Это он. Тот, что звонил. Джеймс А. Корриган.
- Значит, вы слышали, как он застрелился?
- Наверное. - Я положил одну руку себе на живот, а другую - на горло. -
Я не спал всю прошлую ночь и сейчас плохо себя чувствую. Я схожу в ванную
комнату.
- Только ничего не трогайте.
- Не буду.
Я бы не сумел смотаться, если бы не радио. Музыка заглушала мои шаги,
когда я добрался до двери, которая так и осталась открытой, потом на
цыпочках выбрался в холл и вышел на лестницу. Спустившись на четыре этажа
вниз, я на минуту остановился, прислушиваясь, у двери, которая вела в
вестибюль на первом этаже, и когда ничего не услышал, открыл ее и вышел.
Коротышка с испуганным видом топтался у лифта. Он ничего не сказал, я тоже
промолчал и пошел к выходу. На улице я сразу повернул направо, прошел
полквартала до Лексингтон авеню, остановил такси и через семь минут уже
вылезал из него у входа в дом Вульфа.
Войдя к нам в кабинет, я невольно усмехнулся. Книга, которую читал
Вульф, лежала на столе, а он возился с бумажками, на которых были последние
новости касательно орхидей. Смех один! Он читал книгу, но когда услышал, что
я открываю входную дверь, быстро бросил книгу и занялся этими бумажками,
чтобы показать мне, как ему трудно, потому что я вовремя не перенес сведения
о них на постоянные регистрационные карточки. Это выглядело так по-детски,
что я не мог удержаться от улыбки.
- Разрешите вас побеспокоить? - почтительно спросил я.
Он поднял взгляд.
- Поскольку ты так быстро вернулся, я полагаю, ничего интересного не
произошло?
- Ваше предположение несколько ошибочно. Я поспешил вернуться, потому
что туда должен прибыть отряд специалистов и тогда меня бы задержали на всю
ночь. Корригана я видел. Пуля прошла через висок.
Бумажки выпали у него из рук.
- Доложи-ка поподробней.
Я рассказал ему все, что видел и слышал, в том числе и мысли
полицейского по поводу "Янки". Вульф, когда я начал рассказывать, хмурился
почти неприметно, но к концу был туча тучей. Он задал мне несколько
вопросов, посидел, постукивая указательным пальцем по подлокотнику кресла, и
вдруг ни с того ни с сего выпалил:
- Был ли этот человек простофилей?
- Кто, полицейский?
- Нет. Мистер Корриган.
Я пожал плечами.
- В Калифорнии он вел себя довольно глупо, но я не назвал бы его
простофилей. А что?
- Абсурд полный. Если бы ты там задержался подольше, может, сумел бы
узнать кое-что, способное прояснить ситуацию.
- Если бы я там задержался, меня на добрый час загнали бы в угол, пока
кто-то не надумал бы разузнать кое-какие подробности.
- Пожалуй, да, - неохотно согласился он. Он посмотрел на часы и,
упершись большими пальцами рук в край стола, оттолкнул кресло. - Проклятие!
От таких мыслей и не уснешь!
- Да. Особенно зная, что в полночь или чуть позже раздастся звонок, а
то и лично кто-нибудь явится.
Я ошибся. И проспал беспробудным сном целых девять часов.
19
В субботу утром мне так и не удалось дочитать до конца газетные
сообщения о самоубийстве известного адвоката Джеймса А. Корригана. Пока я
завтракал, нам позвонили четыре раза. Первым Лон Коэн из "Газетт", который
хотел расспросить Вульфа о звонке от Корригана, потом еще два журналиста с
тем же намерением. От них я отбился. Четвертый звонок был от миссис Эйбрамс.
Она прочла утреннюю газету и желала знать, не мистер ли Корриган, который
застрелился, был убийцей ее Рейчел, хотя прямо она так не спросила. От нее я
тоже отделался.
Из-за того, что мне пришлось завтракать дольше, чем обычно, я нарушил
планы Фрица, поэтому когда принесли утреннюю почту, мне пришлось вторую
чашку кофе взять с собой в кабинет. Я просмотрел конверты, бросил все, кроме
одного, себе на стол, поглядел на часы и увидел, что уже 8.55. Ровно в
девять Вульф, что бы ни случилось, шел в оранжерею. Я вскочил, взбежал на
один пролет лестницы, постучался, не дожидаясь приглашения, вошел к нему и
объявил:
- Вот оно. Письмо в конверте юридической конторы. Штамп почтового
отделения на Гранд-Сентрал Стейшн, датированный вчера в полночь. Письмо
толстое.
- Вскрой конверт. - Он стоял одетый, готовый уйти.
Я вскрыл конверт и вынул его содержимое.
- Напечатано через один интервал, датировано вчерашним днем, наверху
озаглавлено: "Ниро Вульфу". Девять страниц. Без подписи.
- Читай.
- Вслух?
- Нет. Уже девять часов. Можешь мне позвонить или прийти в оранжерею,
если понадобится.
- Еще чего! Да это просто наглость.
- Ни в коем случае. Нарушение расписания не из крайней необходимости
превращается в привычку, зависящую только от прихоти, - И он вышел из
комнаты.
Я принялся читать.
"Я решил написать это письмо без подписи в конце. По-моему, я хочу
написать его, в основном, чтобы облегчить себе душу, но и не только из-за
этого. После прошлогодних событий я утратил уверенность во всем. Быть может,
где-то в глубине души у меня еще сохранилось уважение к правде и
справедливости, обретенные мною в юности благодаря как религиозному, так и