требовались, я не знал, но это не имело значения. Я не сомневался, что либо
я уже у вас в руках, либо вскорости буду.
Мои компаньоны решили еще раз все обговорить за обедом, но я,
сославшись на усталость, поскольку провел ночь в самолете, поехал домой.
Снова заработала подкорка, ибо к крайнему моему удивлению мною вдруг
завладело навязчивое желание покончить с собой. Я не стал с ним бороться. Я
решил покориться ему. Но я еще не пришел к окончательному выводу, оставить
ли вам рассказ о моей беде и о причинах, приведших к ней. Я сел за письмо,
которое писал несколько часов. Сейчас я прочту его и решу. Если я его пошлю,
то только вам, поскольку вы стали причиной моей смерти. Снова здесь, в
конце, как и в начале, больше всего меня интересует, чем мотивированы мои
поступки, что заставляет меня написать это письмо и послать его именно вам,
а не кому-нибудь другому? Но начни я об этом рассуждать, мне никогда не
закончить моего письма. Если я все-таки пошлю его вам, то знайте, что я не
пытаюсь подсказать вам, что с ним делать, поскольку вы все равно поступите
так, как сочтете нужным. Вот я и делаю то же самое: поступаю так, как считаю
нужным."
Вот и все. Я собрал страницы, сложил их и засунул в конверт, потом
встал и поднялся на три пролета наверх в оранжерею. Вульф в новой желтой
рубашке был в питомнике, где разглядывал корни нескольких дендробиумов,
которые он вытащил из горшков.
- Вам следует это прочесть, - сказал я, протягивая ему конверт с
письмом.
- Когда спущусь.
- В одиннадцать придет Кремер. Если вы будете читать письмо при нем, он
разозлится. Если же поговорите с ним, не прочитав письма, я предпочитаю не
присутствовать.
- О чем там говорится?
- Признается полностью в доносе на своего компаньона О'Мэлли и в трех
убийствах. Приводит подробности.
- Хорошо. Только помою руки.
Он подошел к раковине и открыл кран.
20
- Это, - сказал Вульф инспектору Кремеру, - совершенно правильно не
только по существу, но и грамотно изложено.
Он держал в руках принесенную Кремером машинописную запись разговора
Вульфа с сержантом Орбаком, когда мы докладывали о том, что сказал нам по
телефону перед тем как выстрелить в себя Корриган.
- Вы, наверное, держали отводную трубку, а, Гудвин? - посмотрел на меня
Кремер. - И тоже слышали Корригана?
Кивнув, я встал, взял бумагу у Вульфа, прочел ее и отдал обратно.
- Все правильно. Именно так он и сказал.
- Я хочу, чтобы вы оба подтвердили это письменно.
- Охотно, - согласился Вульф.
Кремер сидел в красном кожаном кресле с таким видом, будто устроился в
нем надолго.
- Кроме того, - почти дружелюбно добавил он, - желательно, чтобы Гудвин
написал подробное объяснение по поводу своей поездки в Калифорнию. Но
сначала мне хотелось бы послушать его устный отчет.
- Нет, - твердо сказал Вульф.
- Почему нет?
- Из принципа. У вас появилась дурная привычка не просить нас, а
требовать. Мне это не нравится.
- Его действия в Калифорнии, на мой взгляд, явились причиной
самоубийства.
- Докажите.
- Еще чего! - прорычал Кремер. - Ладно, прошу и не от себя лично, а как
сотрудник полиции Нью-Йорка.
- Отлично. Обнаружив сделанную рукой Корригана пометку на заявлении
Дайкса, которую его компаньоны и вы заклеймили как мистификацию, я счел, что
будет только справедливо свести счеты и в самом деле совершить мистификацию.
Мне хотелось...
- Значит, вы продолжаете настаивать, что эта пометка сделана
Корриганом?
- Нет, я никогда этого не утверждал. Я только отвергал обвинение в том,
что пометка сделана либо мистером Гудвином, либо мной. Я решил доказать, что
в юридической конторе кто-то имеет непосредственное отношение к рукописи
Бэйрда Арчера, а следовательно, и к убийствам. Дальше рассказывай ты, Арчи.
- Есть, сэр. Все как на духу?
- Да.
Будь я с Кремером наедине, и вели он мне рассказать все как на духу, я
бы изрядно над ним потешился, но в данных обстоятельствах решил от шуток
воздержаться. Я изложил ему все, что было, аккуратно и подробно, начиная с
моего приезда в "Ривьеру" и кончая последним взглядом, брошенным на
Корригана в "Ла Гардиа", где он бежал на такси. Когда я закончил свой
рассказ, он задал мне несколько вопросов, на которые я тоже дал четкий
ответ.
Он жевал незажженную сигару. Вынув ее изо рта, он повернулся к Вульфу.
- Суммируя все это, вы ввели в заблуждение...
- Разрешите, - перебил его Вульф. - Раз уж вы выслушали часть того, что
нам известно, дослушайте до конца. Вчера утром не прошло и трех часов после
возвращения Корригана, как они все впятером явились сюда. Они потребовали,
чтобы я рассказал им, о чем говорится в рукописи, но я отказался, Я вынужден
был бы отказаться в любом случае, поскольку понятия об этом не имею, но
сказал им, что не готов к действиям, что мне нужно еще кое-что разузнать. Я
дал им понять, что мое расследование не завершено.
- И, обманув, заставили его покончить с собой, - понимающе кивнул
Кремер.
- Разве? Кто вам сказал, что он покончил с собой?
- А разве нет, черт побери?
- Не знаю. Вы же были там, у него в квартире, а не я. К каким выводам
вы пришли?
Кремер почесал себе ухо.
- Все свидетельствует о самоубийстве. Револьвер принадлежит ему,
выстрел был произведен с близкого расстояния. Отпечатки пальцев нечеткие.
Медицинский эксперт по прибытии заявил, что смерть наступила менее часа
назад. Пока у нас нет никаких оснований полагать, что в квартире был кто-то
еще. Обнаружена травма от удара по голове, но он скорее всего при падении
ударился об угол стола. Имелось...
- Вашего "все свидетельствует о самоубийстве" достаточно, - отмахнулся
Вульф. - В такого рода делах вы дока. И тем не менее следствие продолжается?
- Во всяком случае, не завершено. Поэтому я и пришел к вам. Я только
что сказал, что вы обманом заставили его покончить с собой, и вполне
возможно, что вам еще не раз придется об этом услышать, но сейчас мне
хотелось бы узнать гораздо больше, чем вы уже сказали. Если это
самоубийство, то почему? Потому что, по его мнению, вам стало известно
содержание этой чертовой рукописи? Потому что, по его мнению, вы подобрали к
нему ключ? В связи с чем? С убийством? Я хочу знать как можно больше и не
уйду, пока не узнаю.
- Хорошо, - поджал губы Вульф, выдвигая ящик стола. - Вот что я получил
по почте сегодня утром. - Он вынул из ящика толстый конверт. - Может, это
будет ответом на ваши вопросы. - И протянул конверт Кремеру
Инспектор встал, взял конверт и снова сел в кресло. Сначала он со всех
сторон оглядел концерт, а потом уже вынул из него письмо и развернул его.
Прочитав несколько строк, он поглядел на Вульфа, что-то промычал и опять
принялся за чтение. Закончив первую страницу, он подложил ее под последнюю и
спросил:
- Вы подтверждаете, что письмо пришло сегодня утром?
- Да, сэр.
Больше он ничего не говорил и не спрашивал, пока не дочитал до конца.
Вульф сидел, откинувшись на спинку кресла, расслабившись и закрыв глаза. У
меня же глаза были открыты. Я не сводил их с физиономии Кремера, но он был
настолько увлечен письмом, что выражение лица у него не менялось. Завершив
чтение, он снова вернулся к какому-то месту на третьей или четвертой
странице и перечитал его. Затем, стиснув губы, опять посмотрел на Вульфа.
- Вы получили письмо три часа назад, - сказал он.
- А в чем дело? - открыл глаза Вульф.
- Вы получили письмо три часа назад. У вас есть мой телефон. Сержант
Стеббинс разговаривал с Гудвином в девять часов. Гудвин ничего ему не
сказал.
- Я тогда еще не прочел письма, - объяснил я. - Его только-только
принесли.
- Вам известен номер моего телефона.
- Хватит! - рассердился Вульф. - К чему этот разговор? Я что, утаил от
вас или уничтожил письмо?
- Нет, - зашуршал страницами Кремер. - Какие у вас есть доказательства
того, что письмо написано Корриганом?
- Никаких.
- Какие есть доказательства того, что Корриган не написал этого письма
под вашу диктовку?
- Никаких. - Вульф выпрямился. - Мистер Кремер, мне кажется, вам стоит
уйти. Если вы считаете меня способным на подобную глупость, то больше нам не
о чем разговаривать. У вас есть письмо, - ткнул он пальцем, - возьмите его и
идите.
Кремер сделал вид, что не слышал его слов.
- Вы утверждаете, что это написал Корриган?
- Нет. Я утверждаю только, что получил письмо сегодня утром и понятия
не имею, кто его написал. Полагая, что разузнать это большого труда не
составит. Если у Корригана в квартире есть пишущая машинка и расследование
докажет, что письмо напечатано на этой машинке, то это может служить
существенным доказательством.
- Кроме того, что вы мне сказали, других сведений у вас нет?
- Нет.
- Располагаете ли вы еще какими-либо доказательствами кроме этого
письма в поддержку версии о том, что убийства совершены Корриганом?
- Нет.
- Или что он донес на своего компаньона О'Мэлли?
- Нет.
- Верите ли вы, что Корриган был способен написать такое признание?
- Ответить на этот вопрос я пока не могу. Я прочитал это письмо один
раз и довольно бегло. Я хотел бы попросить вас разрешить мистеру Гудвину
снять с письма копию, но вполне обойдусь и без нее.
- Незачем. Я пригляжу, чтобы вы получили копию, только с условием,
чтобы письмо без моего согласия не появилось в газетах. - Кремер сложил
страницы и засунул их в конверт. - На письме есть ваши с Гудвином отпечатки
пальцев, а также мои. Постараемся выяснить, нет ли чьих-либо еще.
- Если это подделка, - сухо заметил Вульф, - то я думаю, что человек,
способный все это придумать, предусмотрел и такое обстоятельство.
- Да, теперь все в этих делах умельцы.
Кремер ладонями гладил колени и, чуть наклонив голову, разглядывал
Вульфа. Изжеванная сигара, которую он на время нашей беседы вытащил изо рта,
выскользнула у него из пальцев, упала на пол, но он не нагнулся, чтобы
подобрать ее.
- Признаю, что затея ваша удалась. Конечно, многое еще предстоит
проверить, но операция проведена блестяще. Что вы теперь будете делать?
Пошлете вашему клиенту счет?
- Нет.
- Почему нет?
- Мой клиент, мистер Уэлман, не дурак. Прежде чем предъявить ему счет,
мы с ним должны убедиться, что я заработал эти деньги. - Вульф поглядел на
меня. - Арчи, поскольку память у тебя хорошая, могу ли я положиться на то,
что ты запомнишь письмо, написанное, как из него следует, мистером
Корриганом?
- Оно чересчур длинное, - возразил было я, - и прочел я его всего лишь
раз.
- Я сказал, что пришлю вам копию, - напомнил Кремер.
- Я знаю. И хотел бы получить ее как можно скорее. Хорошо бы еще раз
проверить все упомянутые в нем факты, да и я тщательно его исследую, раз
получается, что я обнаружил убийцу и вынудил его признаться, не имея на это
никаких доказательств. У нас их нет и сейчас, поскольку в письме отсутствует
подпись.
- Я помню.
- В таком случае проверьте все подробности, каждое слово. Хотите
услышать, что, по-моему, следует сделать?
- Разумеется.
- Основной интерес сосредоточен на анонимном письме, сообщающем о
проступке, совершенном О'Мэлли. Допустим, что его послал не Корриган, а
кто-то другой. В этом случае признание может быть совершенно достоверным за
исключением одной немаловажной детали, а именно: кто его написал. Подлинный
преступник, почуяв, что я уже к нему приближаюсь, решил сделать виновным
Корригана, но не учел того, что для этого потребуется еще одно убийство.
Поэтому прежде всего следует выяснить, Корриган ли донес на О'Мэлли. Для
этого вам, разумеется, потребуется письмо, написанное в суд, или фотостат и
еще что-нибудь, напечатанное на машинке в "Клубе путешественников". А для
этого следует выяснить, кто еще из руководства конторы был частым
посетителем этого клуба и имел доступ к пишущей машинке. Поскольку вы
представляете власть, вам разузнать все это гораздо легче, чем мне.
Кремер кивнул.
- Что еще?
- Пока ничего.
- Что вы намерены делать?
- Сидеть на месте.
- В один прекрасный день наживете себе на заду мозоли. - Кремер встал,
заметил на полу сигару, нагнулся, поднял ее и бросил ко мне в корзинку для
ненужных бумаг. Манеры у него явно улучшались. Он направился было к двери,
но, остановившись, обернулся. - Не забудьте то, что сказал вам Корриган по
телефону. И, кстати, как по-вашему, звонил он сам или нет?
- Не знаю. Я ведь сказал, говорил он хриплым голосом и волновался.
Может, это и вправду был он, а если нет, то для того, чтобы по телефону вас
приняли за другого, особого таланта не требуется.
- Приму к сведению. Значит, не забудьте написать, что говорил по
телефону Корриган или кто-то другой, что Гудвин делал в Калифорнии и как вы
получили по почте это письмо. Сегодня же.
- Обязательно, - пообещал Вульф, после чего Кремер удалился
окончательно.
Я посмотрел на часы.
- Как я вам уже говорил, часа три назад звонил Кастин. - доложил я
начальству. - Он просил вас перезвонить ему как можно скорее. Он хочет
предупредить, что они намерены подать на вас в суд. Соединить вас с ним?
- Нет.
- Позвонить ли мне Сью, Элинор или Бланш и договориться о свидании?
- Нет.
- Придумать еще что-нибудь?
- Нет.
- Значит, все кончено? Значит, Корриган написал письмо и застрелился?
- Нет, черт побери. Нет. Бери блокнот. Приготовим Кремеру наши
показания.
21
Ровно через двое суток в одиннадцать утра в понедельник инспектор
Кремер снова был у нас.
Мы за это время успели сделать многое. Я, например, постригся, а заодно
помыл голову. И провел несколько приятных часов с Лили Роуэн. Полчаса
беседовал с нашим клиентом Уэлманом, который заехал к нам в офис сразу после
прилета из Чикаго и остался в Нью-Йорке в ожидании дальнейших событий. Я как
следует отоспался за два последних дня и прошелся до Баттери и обратно с
остановкой в уголовном отделе полиции на Двадцатой улице, доставив им, как
просил Кремер, наши показания. Я снял пять копий с той копии покаянного
письма Корригана, которую, как мы договорились, нам прислал Кремер. Я
ответил на три звонка Сола Пензера, переключив его на Вульфа и повесив по
указанию Вульфа свою трубку. Ответил еще на тридцать-сорок телефонных
звонков, ни один из которых вас не заинтересует. Выполнил кое-какие рутинные
дела по офису и шесть раз поел.
Вульф тоже ни в коем случае не бездельничал. И тоже шесть раз поел.
Единственное, чего мы не сделали, это не прочли в газетах
неподписанного Корриганом письма с признанием своей вины. Потому что его в
газетах не было, хотя все они, разумеется, извещали о смерчи выдающегося
адвоката, пустившего пулю себе в висок, и вспоминали о других,
предшествующих этому печальных событиях, связанных с возглавляемой им
юридической конторой. По-видимому, Кремер хотел сохранить письмо с покаянием
Корригана себе на память, пусть и без автографа.
В понедельник утром, усевшись в красном кожаном кресле, он объявил:
- Окружной прокурор готов квалифицировать смерть Корригана как
самоубийство.
Вульф, сидя за столом, наливал себе пиво. Он поставил бутылку на стол,
подождал, пока пена осядет настолько, чтобы из наклоненного под углом
стакана одновременно полилось пиво, а губы смочило пеной, поднял стакан и
выпил. Он любил, чтобы пена обсыхала на губах, но позволял себе это только,
когда не было посторонних, а поэтому сейчас вынул платок и вытер себе рот.
- Я, пожалуй, с ним согласен - Кремер, приняв приглашение выпить пива,
на что он соглашался крайне редко, держал стакан в руке. - Могу сообщить
вам, как обстоят дела на сегодняшний день.
- Слушаю.
- Значит, так. Признание напечатано на машинке, которая имеется у него
в квартире. Он пользовался ею уже много лет. Он всегда кое-что печатал сам,
а потому у него дома был запас фирменных бланков и конвертов. Его секретарь,
миссис Адамс, допускает, что в манере перепечатки и в самом тексте нет
ничего, что могло бы вызвать сомнение, напечатано ли письмо им
собственноручно.
- Допускает?
- Да. Она его защищает. Она не верит, что он донес на О'Мэлли или
совершил убийство. - Кремер опустошил стакан и поставил его на стол - Я мог
бы рассказать вам еще многое про это письмо, но сомнений в том, что оно
написано Корриганом, ни у прокурора, ни у меня нет. Нам не довелось
опровергнуть ни одного из приведенных там фактов. Что же касается дат
совершения убийства, то есть тридцатого декабря, второго февраля и двадцать
шестого февраля, то, разумеется, мы проверили на этот счет не только
Корригана, но и всех прочих. Проверка дает ему алиби на двадцать шестое,
день убийства Рейчел Эйбрамс, но после тщательной проверки мы убедились в
наличии неточности. Хорошо бы, конечно, будь он жив, еще раз перепроверить,
прежде чем передать дело в суд, где нам пришлось побороться бы с защитой, но
поскольку он мертв, значит, суда не будет. Промерить его алиби на четвертое
декабря, когда, по его словам, он был вечером в офисе, нашел рукопись Дайкса
и прочел ее, мы не можем. А больше проверять нечего.
- Как насчет остальных в эти же дни? - пробурчал Вульф. - Что показала
проверка?
- У всех положение почти такое же, как у Корригана, уцепиться нам
практически не за что. По-моему, я уже говорил вам, что ни у кого полного
алиби нет, кроме О'Мэлли, на тот день, когда была убита Рейчел Эйбрамс. Он
был в Атланте, да к тому же, раз мы знаем, что было в рукописи, он вообще
исключается. О нем говорилось только, что его лишили практики за подкуп
присяжного, а, как всем известно, в этом никакой тайны нет. Если, конечно,
вы не считаете, что в письме содержится ложь по поводу рукописи?
- Нет. В этом отношении я полностью доверяю написанному в письме.
- Значит, где был О'Мэлли, значения не имеет. - Кремер потянулся за
бутылкой, вылил остатки пива себе в стакан и уселся поглубже в кресло. -
Теперь насчет машинки в "Клубе путешественников". Она стоит в алькове возле
рабочей комнаты, но была в ремонте месяца два назад. Это нас не
обескуражило, поскольку в бумагах фирмы мы нашли две памятные записки,
адресованные миссис Адамс и напечатанные Корриганом на этой машинке. Мы
взяли оригинал анонимного письма в суд, информирующего о поступке О'Мэлли, и
убедились, что оно было напечатано именно на этой машинке. Корриган от
случая к случаю ею пользовался. Два-три раза в неделю он в клубе обедал, а
по четвергам играл в бридж. Никто из его компаньонов не состоит в этом
клубе. Двое из них, Кастин и Бриггс, обедали там раз-другой по приглашению
Корригана, вот и все. Поэтому нам представляется...
- Это, - перебил его Вульф, - существенный факт. Чрезвычайно. Как
тщательно его проверили? Приглашенный к обеду гость вполне мог
воспользоваться машинкой, особенно если ему понадобилась такая, на которой
можно печатать, не обратив на себя внимания.
- Да, знаю. В субботу вы сказали, что на этом желательно сосредоточить
внимание. Я поручил проверку лично Стеббинсу, приказав ему действовать
наилучшим образом, что он и сделал. Теперь смотрите. Допустим, вы Кастин или
Бриггс, идете туда на обед в качестве гостя Корригана. Допустим, вы хотите
воспользоваться в определенных целях этой машинкой. А как это сделать, как
проникнуть туда, где она стоит, да так, чтобы этого не заметили ни Корриган,
ни обслуживающий вас человек? По-моему, рассчитывать на это не приходится,
верно?
- Да.
- Поэтому похоже, что Корриган в самом деле донес на своего компаньона.
Это одно уже делает признание куда более достоверным, подписано оно или нет,
- к такому выводу пришли и в офисе у прокурора. Да и вы, по-моему,
практически утверждали то же самое в субботу? Разве что-нибудь не так?
- Нет, все так. - Вульф издал смешок, похожий на кудахтанье. - Я приму
извинение.
- Еще чего, черт побери? За что я должен извиняться?
- Вы обвинили нас с Гудвином в том, что мы сами сделали эту загадочную
пометку на заявлении Дайкса об уходе с работы. Итак?
Кремер поднял стакан и не спеша выпил пиво. Потом поставил стакан на
стол.
- Пожалуй, - признал он - Только эта штука до сих пор представляется
мне типичным для вас фокусом, а поэтому я обожду с извинением. В письме
Корригана есть одна деталь, которая не дает мне покоя. Там говорится, что он
сделал эту пометку в декабре, поэтому, разумеется, ее там быть не могло,
когда все они видели заявление летом, все правильно, но она должна была быть
там неделю назад, в субботу, когда заявление было послано вам. Тем не менее
трое из них утверждают, что ее не было. Фелпс попросил свою секретаршу по
фамилии Дондеро посмотреть, лежит ли заявление в архиве, она нашла его и
передала ему. В то утро в офис на совещание по просьбе Корригана явился
О'Мэлли, и, когда секретарша принесла заявление, они оба на него посмотрели.
Клясться, что пометки на нем не было, они не станут, но оба утверждают, что
если бы была, они бы ее обязательно заметили. Более того, девица говорит,
что готова засвидетельствовать перед судом, что на письме пометки не было.
Говорит, что, будь она там, она бы непременно ее заметила. Фелпс продиктовал
ей свое письмо вам, она его напечатала. Фелпс его подписал, она положила это
письмо, заявление Дайкса об уходе и другие бумаги, написанные Дайксом, в
конверт, адресованный вам, послала за курьером, отнесла конверт в приемную,
где оставила телефонистке, сидевшей за коммутатором, для передачи курьеру.
Чему же мне прикажете верить?
Вульф повернул руку вверх ладонью.
- Фелпс и О'Мэлли оставили письмо открытым. Секретарша лжет.
- Зачем, черт побери?
- По привычке, свойственной женскому полу.
- Глупости! Не шутками же нам отделываться, если придется заговорить об
этом в суде. Но на данный момент, по-моему, можно об этом забыть. Придется,
если решили верить письму Корригана.
- Арчи, - повернул голову Вульф, - мы отдали мистеру Кремеру заявление
Дайкса уже с пометкой?
- Да, сэр.
- И конверт? Конверт, в котором оно было нам прислано?
- Нет, сэр
- Конверт у вас?
- Да, сэр. Как вам известно, мы храним все, пока дело не будет
окончательно закрыто, за исключением того, что передаем полиции.
Вульф кивнул.
- Возможно, он нам понадобится в случае, если нас обвинят в косвенном
соучастии. - Он повернулся к Кремеру. - А как насчет прокуратуры? Они тоже
согласны об этом забыть?
- Они считают это незначительным фактом. Если, разумеется, верить всему
остальному в письме.
- Показывали ли вы письмо коллегам Корригана?
- Конечно.
- Они ему верят?
- И да и нет. Не поймешь, потому что они все какие-то полоумные. Еще
бы, год назад их старшего компаньона лишили практики, а ныне их новый
старший компаньон сознается в убийстве троих человек и кончает с собой - их
положению не позавидуешь. По мнению Бриггса, им следует заявить о том, что
письмо с признанием - подделка, и привлечь вас к ответственности, но это
пустая болтовня. Пока он не говорит, что вы или Гудвин убили Корригана, но
скоро начнет. Фелпс и Кастин утверждали, что если признание и подлинное, все
равно оно не может служить документом, потому что не подписано и его
опубликование будет считаться диффамацией. По их мнению, мы должны забыть
про письмо, одновременно приняв его за истину. Почему бы нет? Корриган умер,
значит, дело о трех убийствах можно закрыть, и тогда они смогут понемногу
прийти в себя. К вам они испытывают примерно то же чувство, что и Бриггс, но
настроены более реалистично. Посмотреть в глаза О'Мэлли они не решаются,
хотя он не оставляет их в покое. Все время старается чем-нибудь досадить.
Послал цветы жене того присяжного, которому дал взятку, с письмом, в котором
просит прощения за то, что подозревал ее в доносе на него, но прежде чем
послать письмо, он прочитал его своим бывшим компаньонам в присутствии
лейтенанта Роуклифа и поинтересовался их мнением на сей счет.
В стакане у Кремера пива осталось на один глоток. Сделав этот глоток,
он потер нос кончиком пальца и снова откинулся на спинку кресла,
по-видимому, желая поведать нам еще кое-что.
- Пожалуй, это все. Наверное, на этом можно поставить точку. Прокурор
округа будет готов выступить перед прессой с заявлением, как только решит,
можно ли обнародовать признание. Слава Богу, что ему, а не мне принимать это
решение. Что же касается главного вопроса - поставить ли крест на этих
убийствах или нет, - то его придется решать и мне. Я-то, может, и готов на
это, но тут приходится считаться с вами. Вот почему я и явился сюда. Уже
пару раз я по глупости пнул ногой шляпу, в которой вы запрятали кирпич,
поэтому теперь остерегаюсь сломать большой палец. Вы установили связь между
Джоан Уэлман и Дайксом, заметив имя Бэйрда Арчера. Вы разыскали Рейчел
Эйбрамс, и, не опоздай Гудвин на две минуты, она осталась бы жива. Вы взяли
Корригана на пушку, заставив его пустить себе в лоб пулю. Поэтому я повторяю
свой вопрос, который задал вам позавчера: готовы ли вы послать своему
клиенту счет?
- Нет, - ровным голосом отозвался Вульф.
- Я так и думал, - прорычал Кремер - Чего вы ждете?
- Я уже перестал ждать. - Вульф стукнул ладонью по подлокотнику кресла
- жест столь непривычный для него, что мне показалось, он вот-вот сорвется
на крик. - Вынужден перестать. Вечно это продолжаться не может. Придется
приступать к действиям с тем, чем я располагаю, или отказаться от всего.
- А чем вы располагаете?
- Тем же, что и вы. И ничем более. Может, этого и недостаточно, но
возможности отыскать кое-что новое я не вижу. Если я...
Зазвонил телефон, и я повернулся, чтобы ответить. Это был Сол Пензер.
Ему требовался Вульф. Вульф взял трубку, сделав мне знак положить мою, что я
я уже у вас в руках, либо вскорости буду.
Мои компаньоны решили еще раз все обговорить за обедом, но я,
сославшись на усталость, поскольку провел ночь в самолете, поехал домой.
Снова заработала подкорка, ибо к крайнему моему удивлению мною вдруг
завладело навязчивое желание покончить с собой. Я не стал с ним бороться. Я
решил покориться ему. Но я еще не пришел к окончательному выводу, оставить
ли вам рассказ о моей беде и о причинах, приведших к ней. Я сел за письмо,
которое писал несколько часов. Сейчас я прочту его и решу. Если я его пошлю,
то только вам, поскольку вы стали причиной моей смерти. Снова здесь, в
конце, как и в начале, больше всего меня интересует, чем мотивированы мои
поступки, что заставляет меня написать это письмо и послать его именно вам,
а не кому-нибудь другому? Но начни я об этом рассуждать, мне никогда не
закончить моего письма. Если я все-таки пошлю его вам, то знайте, что я не
пытаюсь подсказать вам, что с ним делать, поскольку вы все равно поступите
так, как сочтете нужным. Вот я и делаю то же самое: поступаю так, как считаю
нужным."
Вот и все. Я собрал страницы, сложил их и засунул в конверт, потом
встал и поднялся на три пролета наверх в оранжерею. Вульф в новой желтой
рубашке был в питомнике, где разглядывал корни нескольких дендробиумов,
которые он вытащил из горшков.
- Вам следует это прочесть, - сказал я, протягивая ему конверт с
письмом.
- Когда спущусь.
- В одиннадцать придет Кремер. Если вы будете читать письмо при нем, он
разозлится. Если же поговорите с ним, не прочитав письма, я предпочитаю не
присутствовать.
- О чем там говорится?
- Признается полностью в доносе на своего компаньона О'Мэлли и в трех
убийствах. Приводит подробности.
- Хорошо. Только помою руки.
Он подошел к раковине и открыл кран.
20
- Это, - сказал Вульф инспектору Кремеру, - совершенно правильно не
только по существу, но и грамотно изложено.
Он держал в руках принесенную Кремером машинописную запись разговора
Вульфа с сержантом Орбаком, когда мы докладывали о том, что сказал нам по
телефону перед тем как выстрелить в себя Корриган.
- Вы, наверное, держали отводную трубку, а, Гудвин? - посмотрел на меня
Кремер. - И тоже слышали Корригана?
Кивнув, я встал, взял бумагу у Вульфа, прочел ее и отдал обратно.
- Все правильно. Именно так он и сказал.
- Я хочу, чтобы вы оба подтвердили это письменно.
- Охотно, - согласился Вульф.
Кремер сидел в красном кожаном кресле с таким видом, будто устроился в
нем надолго.
- Кроме того, - почти дружелюбно добавил он, - желательно, чтобы Гудвин
написал подробное объяснение по поводу своей поездки в Калифорнию. Но
сначала мне хотелось бы послушать его устный отчет.
- Нет, - твердо сказал Вульф.
- Почему нет?
- Из принципа. У вас появилась дурная привычка не просить нас, а
требовать. Мне это не нравится.
- Его действия в Калифорнии, на мой взгляд, явились причиной
самоубийства.
- Докажите.
- Еще чего! - прорычал Кремер. - Ладно, прошу и не от себя лично, а как
сотрудник полиции Нью-Йорка.
- Отлично. Обнаружив сделанную рукой Корригана пометку на заявлении
Дайкса, которую его компаньоны и вы заклеймили как мистификацию, я счел, что
будет только справедливо свести счеты и в самом деле совершить мистификацию.
Мне хотелось...
- Значит, вы продолжаете настаивать, что эта пометка сделана
Корриганом?
- Нет, я никогда этого не утверждал. Я только отвергал обвинение в том,
что пометка сделана либо мистером Гудвином, либо мной. Я решил доказать, что
в юридической конторе кто-то имеет непосредственное отношение к рукописи
Бэйрда Арчера, а следовательно, и к убийствам. Дальше рассказывай ты, Арчи.
- Есть, сэр. Все как на духу?
- Да.
Будь я с Кремером наедине, и вели он мне рассказать все как на духу, я
бы изрядно над ним потешился, но в данных обстоятельствах решил от шуток
воздержаться. Я изложил ему все, что было, аккуратно и подробно, начиная с
моего приезда в "Ривьеру" и кончая последним взглядом, брошенным на
Корригана в "Ла Гардиа", где он бежал на такси. Когда я закончил свой
рассказ, он задал мне несколько вопросов, на которые я тоже дал четкий
ответ.
Он жевал незажженную сигару. Вынув ее изо рта, он повернулся к Вульфу.
- Суммируя все это, вы ввели в заблуждение...
- Разрешите, - перебил его Вульф. - Раз уж вы выслушали часть того, что
нам известно, дослушайте до конца. Вчера утром не прошло и трех часов после
возвращения Корригана, как они все впятером явились сюда. Они потребовали,
чтобы я рассказал им, о чем говорится в рукописи, но я отказался, Я вынужден
был бы отказаться в любом случае, поскольку понятия об этом не имею, но
сказал им, что не готов к действиям, что мне нужно еще кое-что разузнать. Я
дал им понять, что мое расследование не завершено.
- И, обманув, заставили его покончить с собой, - понимающе кивнул
Кремер.
- Разве? Кто вам сказал, что он покончил с собой?
- А разве нет, черт побери?
- Не знаю. Вы же были там, у него в квартире, а не я. К каким выводам
вы пришли?
Кремер почесал себе ухо.
- Все свидетельствует о самоубийстве. Револьвер принадлежит ему,
выстрел был произведен с близкого расстояния. Отпечатки пальцев нечеткие.
Медицинский эксперт по прибытии заявил, что смерть наступила менее часа
назад. Пока у нас нет никаких оснований полагать, что в квартире был кто-то
еще. Обнаружена травма от удара по голове, но он скорее всего при падении
ударился об угол стола. Имелось...
- Вашего "все свидетельствует о самоубийстве" достаточно, - отмахнулся
Вульф. - В такого рода делах вы дока. И тем не менее следствие продолжается?
- Во всяком случае, не завершено. Поэтому я и пришел к вам. Я только
что сказал, что вы обманом заставили его покончить с собой, и вполне
возможно, что вам еще не раз придется об этом услышать, но сейчас мне
хотелось бы узнать гораздо больше, чем вы уже сказали. Если это
самоубийство, то почему? Потому что, по его мнению, вам стало известно
содержание этой чертовой рукописи? Потому что, по его мнению, вы подобрали к
нему ключ? В связи с чем? С убийством? Я хочу знать как можно больше и не
уйду, пока не узнаю.
- Хорошо, - поджал губы Вульф, выдвигая ящик стола. - Вот что я получил
по почте сегодня утром. - Он вынул из ящика толстый конверт. - Может, это
будет ответом на ваши вопросы. - И протянул конверт Кремеру
Инспектор встал, взял конверт и снова сел в кресло. Сначала он со всех
сторон оглядел концерт, а потом уже вынул из него письмо и развернул его.
Прочитав несколько строк, он поглядел на Вульфа, что-то промычал и опять
принялся за чтение. Закончив первую страницу, он подложил ее под последнюю и
спросил:
- Вы подтверждаете, что письмо пришло сегодня утром?
- Да, сэр.
Больше он ничего не говорил и не спрашивал, пока не дочитал до конца.
Вульф сидел, откинувшись на спинку кресла, расслабившись и закрыв глаза. У
меня же глаза были открыты. Я не сводил их с физиономии Кремера, но он был
настолько увлечен письмом, что выражение лица у него не менялось. Завершив
чтение, он снова вернулся к какому-то месту на третьей или четвертой
странице и перечитал его. Затем, стиснув губы, опять посмотрел на Вульфа.
- Вы получили письмо три часа назад, - сказал он.
- А в чем дело? - открыл глаза Вульф.
- Вы получили письмо три часа назад. У вас есть мой телефон. Сержант
Стеббинс разговаривал с Гудвином в девять часов. Гудвин ничего ему не
сказал.
- Я тогда еще не прочел письма, - объяснил я. - Его только-только
принесли.
- Вам известен номер моего телефона.
- Хватит! - рассердился Вульф. - К чему этот разговор? Я что, утаил от
вас или уничтожил письмо?
- Нет, - зашуршал страницами Кремер. - Какие у вас есть доказательства
того, что письмо написано Корриганом?
- Никаких.
- Какие есть доказательства того, что Корриган не написал этого письма
под вашу диктовку?
- Никаких. - Вульф выпрямился. - Мистер Кремер, мне кажется, вам стоит
уйти. Если вы считаете меня способным на подобную глупость, то больше нам не
о чем разговаривать. У вас есть письмо, - ткнул он пальцем, - возьмите его и
идите.
Кремер сделал вид, что не слышал его слов.
- Вы утверждаете, что это написал Корриган?
- Нет. Я утверждаю только, что получил письмо сегодня утром и понятия
не имею, кто его написал. Полагая, что разузнать это большого труда не
составит. Если у Корригана в квартире есть пишущая машинка и расследование
докажет, что письмо напечатано на этой машинке, то это может служить
существенным доказательством.
- Кроме того, что вы мне сказали, других сведений у вас нет?
- Нет.
- Располагаете ли вы еще какими-либо доказательствами кроме этого
письма в поддержку версии о том, что убийства совершены Корриганом?
- Нет.
- Или что он донес на своего компаньона О'Мэлли?
- Нет.
- Верите ли вы, что Корриган был способен написать такое признание?
- Ответить на этот вопрос я пока не могу. Я прочитал это письмо один
раз и довольно бегло. Я хотел бы попросить вас разрешить мистеру Гудвину
снять с письма копию, но вполне обойдусь и без нее.
- Незачем. Я пригляжу, чтобы вы получили копию, только с условием,
чтобы письмо без моего согласия не появилось в газетах. - Кремер сложил
страницы и засунул их в конверт. - На письме есть ваши с Гудвином отпечатки
пальцев, а также мои. Постараемся выяснить, нет ли чьих-либо еще.
- Если это подделка, - сухо заметил Вульф, - то я думаю, что человек,
способный все это придумать, предусмотрел и такое обстоятельство.
- Да, теперь все в этих делах умельцы.
Кремер ладонями гладил колени и, чуть наклонив голову, разглядывал
Вульфа. Изжеванная сигара, которую он на время нашей беседы вытащил изо рта,
выскользнула у него из пальцев, упала на пол, но он не нагнулся, чтобы
подобрать ее.
- Признаю, что затея ваша удалась. Конечно, многое еще предстоит
проверить, но операция проведена блестяще. Что вы теперь будете делать?
Пошлете вашему клиенту счет?
- Нет.
- Почему нет?
- Мой клиент, мистер Уэлман, не дурак. Прежде чем предъявить ему счет,
мы с ним должны убедиться, что я заработал эти деньги. - Вульф поглядел на
меня. - Арчи, поскольку память у тебя хорошая, могу ли я положиться на то,
что ты запомнишь письмо, написанное, как из него следует, мистером
Корриганом?
- Оно чересчур длинное, - возразил было я, - и прочел я его всего лишь
раз.
- Я сказал, что пришлю вам копию, - напомнил Кремер.
- Я знаю. И хотел бы получить ее как можно скорее. Хорошо бы еще раз
проверить все упомянутые в нем факты, да и я тщательно его исследую, раз
получается, что я обнаружил убийцу и вынудил его признаться, не имея на это
никаких доказательств. У нас их нет и сейчас, поскольку в письме отсутствует
подпись.
- Я помню.
- В таком случае проверьте все подробности, каждое слово. Хотите
услышать, что, по-моему, следует сделать?
- Разумеется.
- Основной интерес сосредоточен на анонимном письме, сообщающем о
проступке, совершенном О'Мэлли. Допустим, что его послал не Корриган, а
кто-то другой. В этом случае признание может быть совершенно достоверным за
исключением одной немаловажной детали, а именно: кто его написал. Подлинный
преступник, почуяв, что я уже к нему приближаюсь, решил сделать виновным
Корригана, но не учел того, что для этого потребуется еще одно убийство.
Поэтому прежде всего следует выяснить, Корриган ли донес на О'Мэлли. Для
этого вам, разумеется, потребуется письмо, написанное в суд, или фотостат и
еще что-нибудь, напечатанное на машинке в "Клубе путешественников". А для
этого следует выяснить, кто еще из руководства конторы был частым
посетителем этого клуба и имел доступ к пишущей машинке. Поскольку вы
представляете власть, вам разузнать все это гораздо легче, чем мне.
Кремер кивнул.
- Что еще?
- Пока ничего.
- Что вы намерены делать?
- Сидеть на месте.
- В один прекрасный день наживете себе на заду мозоли. - Кремер встал,
заметил на полу сигару, нагнулся, поднял ее и бросил ко мне в корзинку для
ненужных бумаг. Манеры у него явно улучшались. Он направился было к двери,
но, остановившись, обернулся. - Не забудьте то, что сказал вам Корриган по
телефону. И, кстати, как по-вашему, звонил он сам или нет?
- Не знаю. Я ведь сказал, говорил он хриплым голосом и волновался.
Может, это и вправду был он, а если нет, то для того, чтобы по телефону вас
приняли за другого, особого таланта не требуется.
- Приму к сведению. Значит, не забудьте написать, что говорил по
телефону Корриган или кто-то другой, что Гудвин делал в Калифорнии и как вы
получили по почте это письмо. Сегодня же.
- Обязательно, - пообещал Вульф, после чего Кремер удалился
окончательно.
Я посмотрел на часы.
- Как я вам уже говорил, часа три назад звонил Кастин. - доложил я
начальству. - Он просил вас перезвонить ему как можно скорее. Он хочет
предупредить, что они намерены подать на вас в суд. Соединить вас с ним?
- Нет.
- Позвонить ли мне Сью, Элинор или Бланш и договориться о свидании?
- Нет.
- Придумать еще что-нибудь?
- Нет.
- Значит, все кончено? Значит, Корриган написал письмо и застрелился?
- Нет, черт побери. Нет. Бери блокнот. Приготовим Кремеру наши
показания.
21
Ровно через двое суток в одиннадцать утра в понедельник инспектор
Кремер снова был у нас.
Мы за это время успели сделать многое. Я, например, постригся, а заодно
помыл голову. И провел несколько приятных часов с Лили Роуэн. Полчаса
беседовал с нашим клиентом Уэлманом, который заехал к нам в офис сразу после
прилета из Чикаго и остался в Нью-Йорке в ожидании дальнейших событий. Я как
следует отоспался за два последних дня и прошелся до Баттери и обратно с
остановкой в уголовном отделе полиции на Двадцатой улице, доставив им, как
просил Кремер, наши показания. Я снял пять копий с той копии покаянного
письма Корригана, которую, как мы договорились, нам прислал Кремер. Я
ответил на три звонка Сола Пензера, переключив его на Вульфа и повесив по
указанию Вульфа свою трубку. Ответил еще на тридцать-сорок телефонных
звонков, ни один из которых вас не заинтересует. Выполнил кое-какие рутинные
дела по офису и шесть раз поел.
Вульф тоже ни в коем случае не бездельничал. И тоже шесть раз поел.
Единственное, чего мы не сделали, это не прочли в газетах
неподписанного Корриганом письма с признанием своей вины. Потому что его в
газетах не было, хотя все они, разумеется, извещали о смерчи выдающегося
адвоката, пустившего пулю себе в висок, и вспоминали о других,
предшествующих этому печальных событиях, связанных с возглавляемой им
юридической конторой. По-видимому, Кремер хотел сохранить письмо с покаянием
Корригана себе на память, пусть и без автографа.
В понедельник утром, усевшись в красном кожаном кресле, он объявил:
- Окружной прокурор готов квалифицировать смерть Корригана как
самоубийство.
Вульф, сидя за столом, наливал себе пиво. Он поставил бутылку на стол,
подождал, пока пена осядет настолько, чтобы из наклоненного под углом
стакана одновременно полилось пиво, а губы смочило пеной, поднял стакан и
выпил. Он любил, чтобы пена обсыхала на губах, но позволял себе это только,
когда не было посторонних, а поэтому сейчас вынул платок и вытер себе рот.
- Я, пожалуй, с ним согласен - Кремер, приняв приглашение выпить пива,
на что он соглашался крайне редко, держал стакан в руке. - Могу сообщить
вам, как обстоят дела на сегодняшний день.
- Слушаю.
- Значит, так. Признание напечатано на машинке, которая имеется у него
в квартире. Он пользовался ею уже много лет. Он всегда кое-что печатал сам,
а потому у него дома был запас фирменных бланков и конвертов. Его секретарь,
миссис Адамс, допускает, что в манере перепечатки и в самом тексте нет
ничего, что могло бы вызвать сомнение, напечатано ли письмо им
собственноручно.
- Допускает?
- Да. Она его защищает. Она не верит, что он донес на О'Мэлли или
совершил убийство. - Кремер опустошил стакан и поставил его на стол - Я мог
бы рассказать вам еще многое про это письмо, но сомнений в том, что оно
написано Корриганом, ни у прокурора, ни у меня нет. Нам не довелось
опровергнуть ни одного из приведенных там фактов. Что же касается дат
совершения убийства, то есть тридцатого декабря, второго февраля и двадцать
шестого февраля, то, разумеется, мы проверили на этот счет не только
Корригана, но и всех прочих. Проверка дает ему алиби на двадцать шестое,
день убийства Рейчел Эйбрамс, но после тщательной проверки мы убедились в
наличии неточности. Хорошо бы, конечно, будь он жив, еще раз перепроверить,
прежде чем передать дело в суд, где нам пришлось побороться бы с защитой, но
поскольку он мертв, значит, суда не будет. Промерить его алиби на четвертое
декабря, когда, по его словам, он был вечером в офисе, нашел рукопись Дайкса
и прочел ее, мы не можем. А больше проверять нечего.
- Как насчет остальных в эти же дни? - пробурчал Вульф. - Что показала
проверка?
- У всех положение почти такое же, как у Корригана, уцепиться нам
практически не за что. По-моему, я уже говорил вам, что ни у кого полного
алиби нет, кроме О'Мэлли, на тот день, когда была убита Рейчел Эйбрамс. Он
был в Атланте, да к тому же, раз мы знаем, что было в рукописи, он вообще
исключается. О нем говорилось только, что его лишили практики за подкуп
присяжного, а, как всем известно, в этом никакой тайны нет. Если, конечно,
вы не считаете, что в письме содержится ложь по поводу рукописи?
- Нет. В этом отношении я полностью доверяю написанному в письме.
- Значит, где был О'Мэлли, значения не имеет. - Кремер потянулся за
бутылкой, вылил остатки пива себе в стакан и уселся поглубже в кресло. -
Теперь насчет машинки в "Клубе путешественников". Она стоит в алькове возле
рабочей комнаты, но была в ремонте месяца два назад. Это нас не
обескуражило, поскольку в бумагах фирмы мы нашли две памятные записки,
адресованные миссис Адамс и напечатанные Корриганом на этой машинке. Мы
взяли оригинал анонимного письма в суд, информирующего о поступке О'Мэлли, и
убедились, что оно было напечатано именно на этой машинке. Корриган от
случая к случаю ею пользовался. Два-три раза в неделю он в клубе обедал, а
по четвергам играл в бридж. Никто из его компаньонов не состоит в этом
клубе. Двое из них, Кастин и Бриггс, обедали там раз-другой по приглашению
Корригана, вот и все. Поэтому нам представляется...
- Это, - перебил его Вульф, - существенный факт. Чрезвычайно. Как
тщательно его проверили? Приглашенный к обеду гость вполне мог
воспользоваться машинкой, особенно если ему понадобилась такая, на которой
можно печатать, не обратив на себя внимания.
- Да, знаю. В субботу вы сказали, что на этом желательно сосредоточить
внимание. Я поручил проверку лично Стеббинсу, приказав ему действовать
наилучшим образом, что он и сделал. Теперь смотрите. Допустим, вы Кастин или
Бриггс, идете туда на обед в качестве гостя Корригана. Допустим, вы хотите
воспользоваться в определенных целях этой машинкой. А как это сделать, как
проникнуть туда, где она стоит, да так, чтобы этого не заметили ни Корриган,
ни обслуживающий вас человек? По-моему, рассчитывать на это не приходится,
верно?
- Да.
- Поэтому похоже, что Корриган в самом деле донес на своего компаньона.
Это одно уже делает признание куда более достоверным, подписано оно или нет,
- к такому выводу пришли и в офисе у прокурора. Да и вы, по-моему,
практически утверждали то же самое в субботу? Разве что-нибудь не так?
- Нет, все так. - Вульф издал смешок, похожий на кудахтанье. - Я приму
извинение.
- Еще чего, черт побери? За что я должен извиняться?
- Вы обвинили нас с Гудвином в том, что мы сами сделали эту загадочную
пометку на заявлении Дайкса об уходе с работы. Итак?
Кремер поднял стакан и не спеша выпил пиво. Потом поставил стакан на
стол.
- Пожалуй, - признал он - Только эта штука до сих пор представляется
мне типичным для вас фокусом, а поэтому я обожду с извинением. В письме
Корригана есть одна деталь, которая не дает мне покоя. Там говорится, что он
сделал эту пометку в декабре, поэтому, разумеется, ее там быть не могло,
когда все они видели заявление летом, все правильно, но она должна была быть
там неделю назад, в субботу, когда заявление было послано вам. Тем не менее
трое из них утверждают, что ее не было. Фелпс попросил свою секретаршу по
фамилии Дондеро посмотреть, лежит ли заявление в архиве, она нашла его и
передала ему. В то утро в офис на совещание по просьбе Корригана явился
О'Мэлли, и, когда секретарша принесла заявление, они оба на него посмотрели.
Клясться, что пометки на нем не было, они не станут, но оба утверждают, что
если бы была, они бы ее обязательно заметили. Более того, девица говорит,
что готова засвидетельствовать перед судом, что на письме пометки не было.
Говорит, что, будь она там, она бы непременно ее заметила. Фелпс продиктовал
ей свое письмо вам, она его напечатала. Фелпс его подписал, она положила это
письмо, заявление Дайкса об уходе и другие бумаги, написанные Дайксом, в
конверт, адресованный вам, послала за курьером, отнесла конверт в приемную,
где оставила телефонистке, сидевшей за коммутатором, для передачи курьеру.
Чему же мне прикажете верить?
Вульф повернул руку вверх ладонью.
- Фелпс и О'Мэлли оставили письмо открытым. Секретарша лжет.
- Зачем, черт побери?
- По привычке, свойственной женскому полу.
- Глупости! Не шутками же нам отделываться, если придется заговорить об
этом в суде. Но на данный момент, по-моему, можно об этом забыть. Придется,
если решили верить письму Корригана.
- Арчи, - повернул голову Вульф, - мы отдали мистеру Кремеру заявление
Дайкса уже с пометкой?
- Да, сэр.
- И конверт? Конверт, в котором оно было нам прислано?
- Нет, сэр
- Конверт у вас?
- Да, сэр. Как вам известно, мы храним все, пока дело не будет
окончательно закрыто, за исключением того, что передаем полиции.
Вульф кивнул.
- Возможно, он нам понадобится в случае, если нас обвинят в косвенном
соучастии. - Он повернулся к Кремеру. - А как насчет прокуратуры? Они тоже
согласны об этом забыть?
- Они считают это незначительным фактом. Если, разумеется, верить всему
остальному в письме.
- Показывали ли вы письмо коллегам Корригана?
- Конечно.
- Они ему верят?
- И да и нет. Не поймешь, потому что они все какие-то полоумные. Еще
бы, год назад их старшего компаньона лишили практики, а ныне их новый
старший компаньон сознается в убийстве троих человек и кончает с собой - их
положению не позавидуешь. По мнению Бриггса, им следует заявить о том, что
письмо с признанием - подделка, и привлечь вас к ответственности, но это
пустая болтовня. Пока он не говорит, что вы или Гудвин убили Корригана, но
скоро начнет. Фелпс и Кастин утверждали, что если признание и подлинное, все
равно оно не может служить документом, потому что не подписано и его
опубликование будет считаться диффамацией. По их мнению, мы должны забыть
про письмо, одновременно приняв его за истину. Почему бы нет? Корриган умер,
значит, дело о трех убийствах можно закрыть, и тогда они смогут понемногу
прийти в себя. К вам они испытывают примерно то же чувство, что и Бриггс, но
настроены более реалистично. Посмотреть в глаза О'Мэлли они не решаются,
хотя он не оставляет их в покое. Все время старается чем-нибудь досадить.
Послал цветы жене того присяжного, которому дал взятку, с письмом, в котором
просит прощения за то, что подозревал ее в доносе на него, но прежде чем
послать письмо, он прочитал его своим бывшим компаньонам в присутствии
лейтенанта Роуклифа и поинтересовался их мнением на сей счет.
В стакане у Кремера пива осталось на один глоток. Сделав этот глоток,
он потер нос кончиком пальца и снова откинулся на спинку кресла,
по-видимому, желая поведать нам еще кое-что.
- Пожалуй, это все. Наверное, на этом можно поставить точку. Прокурор
округа будет готов выступить перед прессой с заявлением, как только решит,
можно ли обнародовать признание. Слава Богу, что ему, а не мне принимать это
решение. Что же касается главного вопроса - поставить ли крест на этих
убийствах или нет, - то его придется решать и мне. Я-то, может, и готов на
это, но тут приходится считаться с вами. Вот почему я и явился сюда. Уже
пару раз я по глупости пнул ногой шляпу, в которой вы запрятали кирпич,
поэтому теперь остерегаюсь сломать большой палец. Вы установили связь между
Джоан Уэлман и Дайксом, заметив имя Бэйрда Арчера. Вы разыскали Рейчел
Эйбрамс, и, не опоздай Гудвин на две минуты, она осталась бы жива. Вы взяли
Корригана на пушку, заставив его пустить себе в лоб пулю. Поэтому я повторяю
свой вопрос, который задал вам позавчера: готовы ли вы послать своему
клиенту счет?
- Нет, - ровным голосом отозвался Вульф.
- Я так и думал, - прорычал Кремер - Чего вы ждете?
- Я уже перестал ждать. - Вульф стукнул ладонью по подлокотнику кресла
- жест столь непривычный для него, что мне показалось, он вот-вот сорвется
на крик. - Вынужден перестать. Вечно это продолжаться не может. Придется
приступать к действиям с тем, чем я располагаю, или отказаться от всего.
- А чем вы располагаете?
- Тем же, что и вы. И ничем более. Может, этого и недостаточно, но
возможности отыскать кое-что новое я не вижу. Если я...
Зазвонил телефон, и я повернулся, чтобы ответить. Это был Сол Пензер.
Ему требовался Вульф. Вульф взял трубку, сделав мне знак положить мою, что я