Стэкпол Майкл А.. Секретная карта

   — Он будет не один. — Правитель вытащил из складок накидки запечатанный красным воском бумажный пакет. — У меня есть ещё одно поручение для вас обоих. Откройте пакет, когда встретитесь с ним в Грие.
   Глаза Моравена сузились.
   — Я не отказываюсь от службы Короне, Ваше Высочество. Мы оба знаем, чем я обязан вашей семье. Однако вы поручили мне выполнение двух заданий. Оба трудны, и оба подразумевают большую ответственность. Вы многого от меня требуете.
   Кирон спрятал в уголках губ появившуюся было улыбку.
   — Намедни вы развлекали меня по просьбе друга. Теперь я прошу вас отдать долг чести Дому Комира. И после этого Дом Комира будет, в свою очередь, обязан вам.
   Моравен едва заметно поклонился и снова поднял голову.
   — Даже играя мной, словно игрушкой, вы не поможете мне отдать долг.
   — Некоторые долги невозможно вернуть, Моравен Толо. Давайте думать в первую очередь о деле.
   Голос Правителя смягчился, и он продолжил, но уже тише:
   — Во время странствий вы спасаете отдельных людей от постигших их несчастий. Сейчас же вам предстоит найти способ предотвратить войну и спасти многих. Я возьму на себя долг, ведь мы оба понимаем, что в случае вашего успеха выиграет государство.
   — Если бы положение не было настолько серьёзным, я отказался бы, Правитель Кирон. — Моравен почтительно поклонился. — Надеюсь, мне удастся преуспеть.
   — И я на это надеюсь. — Кирон поёжился. — А если нет… Возможно, Дом Комира канет в небытие, и долги будет возвращать некому.

Глава двадцать четвёртая

   Девятый день Празднества Урожая года Собаки.
   Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
   Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
   Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
   Вентокикан, Морианд.
   Наленир.

   Келеса ничуть не удивило, что первой после возвращения из покоев Правителя к нему подошла сестра. Многие видели, как Келеса увели, и, разумеется, всем было любопытно: он отправился за наградой или наказанием? Он вернулся без видимых признаков милости Правителя, и большинство решило на всякий случай не обращать на него внимания.
   — Чем ты так обеспокоен, Келес? — Нирати взяла брата под руку и погладила по спине. — Ты напуган.
   Он взглянул на сестру, осознав, что она совершенно права.
   — А я думал, ты не умеешь читать мои мысли.
   — У тебя все написано на лице. — Она ободряюще улыбнулась. — Но даже если бы и обладала таким даром, то не смогла бы читать твои мысли, а уловила лишь то, что ты сам захотел бы мне передать.
   — Тогда промолчим. — Келес увлёк Нирати в сторону стола с напитками. Слуга поднёс ему небольшой фарфоровый кубок со сладким вином. Он отпил и повёл плечами, словно намереваясь отбросить прочь болезненные ощущения в спине.
   — Правитель не сделал ничего, что могло бы меня напугать напротив, он старался сделать все, чтобы придать мне уверенности. Знаешь, я принял его слова близко к сердцу, и ты бы на моем месте чувствовала то же, Нирати. Не бойся за меня.
   Сестра взяла кубок с вином и прищурилась.
   — Я пообещаю, что не буду волноваться, ты расскажешь мне?
   — Не могу. Он запретил мне касаться вопросов, которые мы обсуждали, с кем бы то ни было. Я могу рассказать историю для гостей, но ведь ты всё равно поймёшь, что это неправда.
   Нирати посмотрела на него поверх кубка.
   — Объясни мне, чем же ты напуган?
   — С этим все ещё сложнее. — Келес глотнул вина, мельком подумав, что, возможно, стоит выпить его залпом. Может быть, это поднимет настроение? Но умом Келес понимал, что лучше не станет. Это не упростит положения, в котором он оказался. Лучше уж смотреть трудностям в лицо, чем отворачиваться от них. — Пока мы с Правителем беседовали, я осознал, что на меня возложена огромная ответственность. На днях мы с Джоримом обсуждали предстоящее путешествие, и он обрисовал возможные опасности. Я решил, что всё это не смертельно. Одна-две метко пущенные стрелы — и неприятности позади.
   Нирати рассмеялась.
   — Ну, умение метко стрелять в любом случае тебе не помешает.
   — Это так, но Правитель недвусмысленно дал мне понять, что моя задача гораздо значительнее, чем кажется на первый взгляд. Я еду в Пустоши не только потому, что вызвал гнев деда, испортив ему праздник. Это важно для Наленира, возможно, жизненно важно. Я-то полагал, что все дело в более бурной, чем обычно, семейной разборке. Нет же, все куда серьёзнее.
   Она понимающе кивнула.
   — Он поднял ставки. Теперь цена гораздо выше.
   — Как будто мало простой возможности погибнуть. Совершенно верно.
   — И ты хотел, чтобы я не волновалась?
   Келес нагнулся и поцеловал сестру в лоб.
   — Точно. Моих переживаний вполне хватит на нас двоих. Я хочу быть уверен, что ты осталась в безопасности здесь, в Морианде, что ты веселишься, разбиваешь сердца поклонников и так далее. Найди кого-нибудь, кто станет достойным прибавлением для нашего семейства!
   В глазах Нирати промелькнули озорные огоньки.
   — Тогда моя задача посложней твоей, учитывая, что дед с матушкой день-деньской неусыпно следят за мной. Но всё-таки надежда есть.
   Келес обернулся, проследив за направлением её взгляда. В зал входила Маджиата Фозель с семьёй. Вместе с ними шёл высокий человек, одежда и манеры которого выдавали уроженца Дезейриона. Он был, несомненно, красив, и принадлежал к тому типу мужчин, который определённо нравился Нирати. Граф навещал Келеса во время болезни, и тот нашёл, что он к тому же умён. Это тоже хорошо; Нирати не выносила идиотов.
   — Ну-ка, Нир, скажи: он тебе нравится сам по себе или потому, что с ней?
   Он почувствовал, что Нирати поражена его словами.
   — Ну и ну. Твои губы двигаются, а я слышу слова Джорима.
   — Ты не ответила.
   — Одна из причин важнее, но другая добавляет ощущениям остроты, дорогой братец. — Нирати смотрела, как Маджиата оставила спутников и двинулась в их сторону. — Я вас оставлю.
   — А может, ей нужна ты. Что, если она собирается заявить, чтобы ты не вмешивалась?
   — Пусть отправит мне письмо. Правда, для этого придётся выучиться писать. — Нирати поцеловала его в щеку и прошла мимо Маджиаты, не удостоив ту даже кивком.
   Келес кивнул подошедшей к бывшей невесте.
   — Счастливого Празднества.
   — Тебе того же. — Маджиата сложила руки на талии. — Рада видеть, что твои раны зажили.
   — Почти. Но скоро я окончательно поправлюсь.
   Мгновение она колебалась, а затем прибавила:
   — Мои раны тоже заживают.
   — Твои раны?.. Ах, да, верно. Я слышал, ты ходила на исцеление. Я все это время пролежал в беспамятстве. — Келес попытался представить красный рубец на её нежной белой коже. Как-то раз она сильно испугалась, и у неё на подбородке выступило красное пятно. Он не чувствовал ничего, кроме любопытства — ни жалости, ни желания как-то помочь. Ему просто хотелось увидеть этот уродливый шрам, чтобы навеки стереть из памяти её красоту.
   Он снова взглянул на Маджиату. На этот раз её лицо казалось маской из слоновой кости с яркими пятнами на губах и щеках.
   — Я хочу, чтобы ты знал. Я не сержусь на тебя за то, что со мной произошло. Я прощаю тебе все во имя Празднества. Это случилось не по твоей вине.
   — Не по моей вине? — Келес нахмурился. — Боюсь, я не понимаю.
   — Не притворяйся, Келес. Хотя ты и отверг меня, мы с тобой знакомы очень близко. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.
   — И что же, если не секрет?
   — Многое. В основном — сожаление и гнев. — Маджиата говорила тихо, и сплетники из числа гостей пытались подобраться поближе, чтобы ничего не упустить. — Ты сожалеешь, что отказался от меня. Сожалеешь, что не смог уберечь.
   — Я полагал, что как раз уберёг тебя, — заметил Келес, отдавая слуге кубок, чтобы тот вновь наполнил его. — Иначе, выходит, зря я заполучил эти шрамы.
   — О, я не об этом. — Её рот скривился в презрительной гримасе, уродовавшей лицо. — Ты не смог попросить Правителя, чтобы он отменил порку.
   — Что?
   — Ты не настолько жесток, чтобы намеренно причинить мне боль, хотя и разбил мне сердце.
   — Я разбил тебе сердце? — Келес отхлебнул из кубка, раздумывая. Он пытался найти в её словах хоть какой-то смысл. — Ты сама порвала со мной, разве не помнишь? Ты отказалась поехать со мной на «Волке Бури».
   — Если бы я согласилась, мне пришлось бы ехать в Иксилл.
   Он зажмурился, надеясь, что поймёт логику девушки, хорошенько обдумав её слова.
   — Нет. Если бы ты согласилась, никаких Пустошей не было бы и в помине.
   — Видишь? Ты сам во всем виноват, Келес.
   — Ты только что заявила, что я ни в чём не виноват.
   — Нет, я сказала, что прощаю тебя. — На лице её появилось выражение разочарования, но она по-прежнему держала себя в руках и говорила спокойно. — Я хочу, чтобы ты знал, — я всегда буду любить тебя.
   Келес запрокинул кубок и допил вино до дна. На мгновение кубок скрыл Маджиату, и все сразу встало на свои места. Для Маджиаты главным всегда оставалась она сама. Однако так далеко она прежде не заходила. Келес рискнул бы предположить, что порка что-то изменила в ней, но видел, что за её словами скрывается трезвый расчёт.
   Все объяснялось крайне просто. Она и её семья преследовали собственные цели. Им было выгодно остаться в хороших отношениях с Антураси; лишь в этом случае в будущем они смогут вести дела с Киро. Возможно, они также полагали, что этим угодят Правителю. Более того, если он благополучно вернётся, — Келесу даже думать не хотелось об этом «если», — возможно, он привезёт карту старого наземного торгового пути на запад. Вот когда семейству Фозель действительно пригодится дружба с Келесом. Они смогут обогатиться.
   Он проглотил остатки вина, и улыбающийся слуга вновь наполнил кубок.
   — Маджиата, я должен кое-что тебе сказать.
   — Да? — спросила она шёпотом, напомнившим ему ночи, проведённые вместе. — Скажи мне, Келес Антураси.
   — Сейчас я подмечаю многое. Многое, что касается нас с тобой. И это правда, которую невозможно отрицать. Ты сказала, что любишь меня, и всегда будешь любить. — Он прижал левую руку к груди. — И я в самом деле кое-что чувствую.
   — Да, Келес? — На её лице застыло выражение ожидания. — Что ты чувствуешь?
   — Откровенно говоря, — начал он с колотящимся сердцем, — меня просто-напросто тошнит.
   — О, бедняжка Келес!
   — Нет, думаю, ты не поняла. Меня тошнит от сознания того, что я мог так долго ошибаться относительно тебя, твоих чувств и твоих целей. Ты была совершенно уверена, — возможно, с самого начала, — что можешь вертеть мной, словно тряпичной куклой. Ты играла моими чувствами. Ты и сейчас полагаешь, что можешь играть ими, что, воркуя, шепча, соблазнительно виляя бёдрами и предлагая мне поцелуи, можешь добиться того, чего на самом деле хочется лишь тебе. И что же тебе нужно? Моё вечное обожание? Богатство моей семьи, наши карты? Удача, не покидающая наш дом? Не знаю. Я предлагал тебе своё сердце, преданность, свою любовь. Ты их с презрением отвергла. А теперь подходишь и говоришь, что прощаешь меня, и я не должен чувствовать себя виновным в том, что тебя выпороли. Сейчас, Маджиата, слышишь, прямо сейчас, — он перестал сдерживаться и заговорил во весь голос, — я жалею, что ты не получила все сполна! Я был бы мёртв, но ты получила бы по заслугам! Лучше бы я умер, но и твоя жизнь была бы сломана, и ты перестала бы верить в собственные глупые выдумки!
   — Ты болен. В твоей крови яд Вирука, у тебя помутился рассудок! — Маджиата побледнела. Она развернулась и собралась уйти, но он схватил её за руку и повернул к себе.
   — Не так быстро, милая!
   — Пусти меня!
   — Нет, постой. Именем Празднества, я должен ещё кое-что сказать. — Он продолжал сжимать её руку, догадываясь, что на её запястье останутся синяки. — Я согласился бы забыть о шрамах на моей спине, о том, что меня отправляют в Пустоши, но в этом случае и от тебя кое-что потребуется. Первое. Ты должна уяснить, что ответственность лежит на тебе и больше ни на ком. Да, я хотел спасти тебя от смерти, отрицать не стану, но знай я, что на самом деле ты настолько легкомысленна, нахальна и глупа, то не стал бы этого делать. Ты не видишь ничего, кроме себя самой, словно ты — пуп земли!
   В её глазах ничего не отражалось, и Келес знал — она не поняла и не приняла ничего из только что сказанного, но ему было уже всё равно. В конце концов, его слышала не только Маджиата. Он продолжал:
   — Однако, Маджиата, кому как не нам, Антураси, знать, что ты-то уж точно не пуп земли! Мы исследуем мир. Мы расширяем его границы. Люди, способные оглядеться вокруг и увидеть не только себя, знают, что в мире множество вещей, достойных изумления и восхищения, и ценят нашу работу! Благодаря нам мир становится больше, а ты — только меньше. Ладно, не стану тебя унижать — ты и сама отлично с этим справляешься… Но знаешь, что?
   Он с удовольствием выпил последний глоток вина и впихнул ей в руки пустой кубок.
   — Я еду в Пустоши… И я рад этому, я просто счастлив… Потому что там не будет тебя.

Глава двадцать пятая

   Третий день Месяца Собаки года Собаки.
   Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
   Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
   Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
   Волк Бури, Морианд.
   Наленир.

   Джорим Антураси поднялся на палубу «Волка Бури» и остановился, уперев руки в бока. Огромный корабль едва заметно покачивался. Волны медлительной Золотой реки разбивались о борт судна, но корабль был так велик и тяжёл, что оставался почти неподвижен. Алые шёлковые паруса на всех девяти мачтах были свёрнуты. На любом другом корабле некоторые мачты служили бы исключительно для украшения, но на «Волке Бури» не имелось ничего бесполезного.
   — Прошу прощения, — раздалось за его спиной, — но вы загораживаете проход.
   — О, конечно. — Джорим отступил. По сходням поднялся худенький, невысокий человечек, чуть ли не вдвое согнувшийся под тяжестью переполненного дорожного мешка. Он был одет в голубое платье и казался очень юным, хотя впечатление портила лысина. Определённо — не воин и не матрос. Что он здесь делает?
   Джорим сгрёб в охапку его вещи и легко поднял мешок одной рукой.
   — Не иначе как вы спрятали там наложницу.
   Человечек выпрямился, на лице его мелькнуло удивление.
   — Нет, я взял только самое необходимое. — В голосе его прозвучало раздражение. — И, простите, я не нуждаюсь в вашей помощи.
   Джорим подавил желание ответить колкостью. Голубое одеяние стоящего перед ним человека было стянуто на талии жёлтым поясом. Такой пояс носили младшие чиновники большинства министерств, вышитые драконы, обвивавшие его концы, говорили о какой-то должности при дворе. Если по решению двора настолько неприспособленный к походным условиям человек получил назначение на «Волка Бури», не стоило шутить с ним, хорошенько не присмотревшись.
   Джорим опустил мешок на палубу.
   — Прошу прощения. Джорим Антураси.
   — А я… вы сказали — Антураси?!
   — Да.
   Человечек согнулся в глубоком поклоне.
   — Простите мои дерзкие слова, Мастер Антураси.
   Джорим взял его за плечи и заставил выпрямиться.
   — Вам не за что извиняться. Вы собирались представиться.
   — Должно быть, его имя Йезол Пелмир.
   На палубе стояла высокая темноволосая женщина с карими глазами. Несмотря на изящество фигуры и молодость, её взгляд и облик свидетельствовали о недюжинной силе воли. В голосе звучала сталь. Платье красноречиво говорило, что перед ними капитан «Волка Бури».
   — Я хочу видеть вас обоих у себя в каюте. Немедленно.
   — Как скажете, капитан Грист. — Йезол нагнулся, ухватился за мешок и безуспешно попытался поднять его.
   Джорим снова подхватил поклажу и легко закинул себе на спину. Выражение суеверного ужаса на лице Йезола показалось достаточным вознаграждением. Джорим пропустил чиновника и зашагал в сторону кормы вслед за капитаном. Он оставил мешок в узком коридорчике перед каютой и сразу за Йезолом вошёл внутрь.
   Он ожидал увидеть маленькое, тесное помещение, но был приятно удивлён. Задняя стена оказалась раздвижной. Сейчас панели были отодвинуты, в каюту свободно проникали яркий свет и свежий речной воздух. Джорим залюбовался чудесным видом на реку и Морианд. Посередине каюты стоял старинный рабочий стол. Сверху свисали четыре лампы, подвешенные на цепях к потолочным балкам. У стены справа помещались койка и платяной шкаф. Слева располагались столик и кресла, предназначенные для еды и развлечений.
   Но хозяйка каюты не предложила присесть ни Йезолу, ни Джориму. Маленький человечек испуганно озирался вокруг. Джорим стоял спокойно, сложив руки на пояснице. Он не представлял, зачем они понадобились капитану, и ожидал чего угодно.
   Энейда Грист встала между столом и раздвижной стеной, Йезол и Джорим различали её силуэт на фоне видневшегося вдали города. Она облокотилась на стол и некоторое время внимательно изучала какие-то бумаги, исписанные колонками текста. Затем заговорила — тихо, но Джорим различал стальные нотки.
   — Этот разговор должен был состояться у меня с вашим братом, Джорим. Ему хватило бы одного раза. Вам, возможно, придётся выслушать это дважды, но третьего раза не будет. Вы просто останетесь на ближайшем клочке суши, где найдётся пресная вода. Что до вас, советник Йезол, то я вообще не предполагала, что придётся говорить с вами. Мне известно, что советник Хизаталь не смог плыть, так как на него возложены новые обязанности на суше, и поэтому нам навязали вас.
   — Да, госпожа.
   Она вздёрнула голову. Йезол съёжился под её взглядом.
   — Когда мне потребуется ваш ответ, советник, я дам вам знать. Я не задавала вам вопросов, и мне не требуется подтверждения собственных слов. Не представляю, почему вместо него выбрали вас. Какими правдами и неправдами вам удалось получить это назначение?.. Вы хотите что-то сказать?
   — Это вопрос, капитан?
   Она прищурилась. Джорим начинал находить её привлекательной. Она была старше его, по меньшей мере, на десять лет; кожу покрывал тёмный загар, как следствие долгих лет, проведённых в море, на солнце и ветру. Карие глаза отвечали самым изысканным канонам красоты, а светившаяся во взгляде сила воли интриговала. В отличие от женщин его круга, эту явно отличала железная хватка и пренебрежение к условностям. Её интересовали лишь действительно важные вещи, имеющие отношение к жизни и смерти.
   — Говорите, советник.
   — Я… я попросил о назначении на «Волка Бури».
   Она склонила голову набок, не говоря ни слова. Потом окинула взглядом фигуру Йезола с головы до пят.
   — Это уже интересно. Что ж, значит, беседа тем более важна, так что слушайте меня внимательно. Мы находимся на борту «Волка Бури». Я — его капитан. На этом корабле моё слово — закон. В бортовой журнал должны попадать только проверенные сведения. Прочее не допускается. Я буду тщательно следить за записями в журнале и счётных книгах и без колебаний вносить или вычёркивать то, что сочту нужным. Правитель в своей мудрости желает знать обо всём, однако ни к чему утруждать его маловажными подробностями.
   Она перевела взгляд с чиновника на Джорима.
   — Вы — искатель приключений. Рисковать — ваша страсть, ваше призвание, смысл жизни. Именно это вам и предстоит. На суше. Попытайтесь учинить что-нибудь на моем корабле, и я велю заковать вас в цепи и держать в трюме вместе с кошками-крысоловами и прочей живностью. Я понятно объясняю?
   — Да, капитан.
   — На этом корабле тысяча с лишним человек команды. Сто восемьдесят наложниц. А также гости, учёные и так далее — общим числом девяносто. На самом деле мне нужны четыре сотни и ещё пятьдесят человек, и все. Разумеется, потери неизбежны, но моя задача — свести их к минимуму. Я собираюсь вернуться домой, потеряв не более одной десятой доли людей. Если удастся потерять меньше, я буду очень довольна.
   Это не просто корабль, это целый город. В команду вошли лучшие моряки наленирского флота. Все — добровольцы. Все надеются обрести славу и богатство, но прекрасно знают, что рассчитывать можно лишь на пищу, воду и годы, проведённые вдали от дома. Мне до этого дела нет. А вот до чего есть дело: не вздумайте распространять среди экипажа слухи, не стоящие и выеденного яйца.
   Она указала пальцем на Джорима.
   — Вы, именно вы беспокоите меня в первую очередь. Вам почти нечего будет делать на борту. Я хочу, чтобы вы нашли себе занятие. Выучитесь играть на музыкальном инструменте. Посетите всех наших наложниц. Обсуждайте вместе с учёными интересующие их вопросы. Делайте хоть что-нибудь, потому что если начнёте мне мешать, я сама найду вам занятие — и, ручаюсь, приятным оно не покажется. Что же касается вас, советник, именно вас я заставлю поработать как следует. Если вам и удастся побездельничать, это будет лишь означать, что вы уклоняетесь от своих обязанностей! В любое время дня и ночи будьте готовы к выполнению моих приказаний. Отчитываться будете постоянно — записывать указания, исполнять их и докладывать мне, чётко и быстро. Без оговорок, без задержек, и никакой лени!
   Йезол закивал.
   — Кто-нибудь из вас хочет ещё что-нибудь сказать?
   Джорим кивнул.
   — Разрешите говорить, капитан?
   Она смерила его взглядом и кивнула.
   — Говорите.
   — Во-первых, я хотел принести извинения за то, что прибыл так поздно. Я знаю, что корабль отплывает сегодня во время вечернего прилива. Но я провёл все это время, совещаясь с дедом; и у меня с собой наши лучшие карты.
   — Прекрасно.
   — Во-вторых, я буду всецело подчиняться вам, как капитану корабля. Во всем, кроме одного.
   Энейда Грист прищурилась.
   — Вы что, не слышали, что я сказала?
   — Умоляю, капитан, — Джорим поднял руку. — Это не проявление неуважения к вам. Однако мне приказано именем Правителя иметь постоянный доступ к устройству в моей каюте. Если я сочту, что в данную минуту работа с ним важнее ваших указаний, то стану выполнять свои обязательства перед Короной.
   — Мы обсудим это попозже, мастер Антураси. — Она скрестила руки на груди. — А вы, советник? Вам есть что сказать?
   Йезол поклонился ей.
   — Я понял ваши слова и буду беспрекословно подчиняться. Я попал на корабль чудом, но буду усердно трудиться, чтобы доказать — судьба не ошиблась, направив меня к вам. Возложите на меня любое поручение, капитан, я вас не подведу, ручаюсь.
   Она едва заметно улыбнулась.
   — Из какого вы министерства?
   — Я изучил всё, что необходимо в Министерстве Этикета и Дипломатии, а также Управления; имею навыки работы с Учётом и Казной. До назначения на корабль я служил в Министерстве Гармонии.
   — Вы не ответили на вопрос.
   Его плечи опустились.
   — Пока что, капитан, я был лишь стажёром.
   Джорим почувствовал, как у него кольнуло сердце от жалости к маленькому человечку. Разумеется, любой, кто хотел занять достойное место, должен усердно учиться и работать. Энейда Грист предыдущими плаваниями доказала, что достойна чести быть капитаном корабля. И сам Джорим заслуженно получил место на «Волке Бури», хотя дед часто бывал им недоволен. Джорим — хороший картограф. И Джорим, и капитан знали, на что могут рассчитывать. Закон определял их жалование, положение в обществе и прочее.
   А Йезол не был принят на должность. Он, возможно, успел поработать во всех перечисленных Министерствах, но не был принят ни в одно из них. Следовательно, прав у него почти не было, а скорее — не было вовсе. Если бы он имел могущественного покровителя, Министерство наверняка подтвердило бы его назначение, и это стало бы первым шагом к надёжному будущему. А так он лишь исполнял чужие прихоти, и любой мог использовать его как пешку в политической игре.
   — Вам было обещано назначение по возвращении?
   — Не совсем так, капитан, но мне дали понять…
   Она кивнула.
   — Как я уже сказала, моё слово — закон. Служите мне верой и правдой, и вас ждёт достойная судьба. Предполагается, что мы потратим на экспедицию два года. Это достаточно долго, чтобы Морское Министерство приняло вас на должность. У них на этот счёт договорённость с другими министерствами. Похоже, тот, кто помог вам устроиться на корабль, не думал, что вы вернётесь живым. Они же просто-напросто останутся в дураках.
   Йезол кивнул, словно не веря своим ушам.
   — Очень благородно с вашей стороны, капитан. — Джорим улыбнулся и слегка поклонился в её сторону.
   Она помрачнела.
   — Разве я давала вам разрешение говорить?
   Джорим снова поклонился.
   — Нет, капитан.
   — Вот именно. И запомните это, Джорим Антураси. — Она отвернулась и похлопала по столешнице. — «Волк Бури» — величайший из кораблей наленирского флота. Наше путешествие навеки останется в истории. Выполняйте мои приказы, когда и что бы я ни приказывала, и мы благополучно вернёмся в Морианд. Ослушаетесь меня, и корабль всё равно вернётся. Вы же, скорее всего, нет. Я понятно объясняю?
   — Да капитан.
   — Хорошо. Советник Пелмир, возьмите ваши вещи и отправляйтесь вниз. Вам покажут каюту. Вы будете делить её с двумя юными матросами; не думаю, что они на что-то годятся, слишком уж молоды. Но вы можете научить их чему-нибудь полезному: писать и складывать числа, к примеру.
   — Да, капитан. — Йезол поклонился и, согнувшись, попятился к выходу.
   Энейда Грист обошла стол и оперлась о старинные доски, стоя лицом к Джориму.
   — Вы ведь собираетесь доставить мне массу хлопот, да, Мастер Антураси?