– Да он сигналил как-то странно. Я пошел, проверил… Чисто.

– Чисто? – не понял Червь. Дурень не первый день в Зоне, сам знает, что к чему, хоть и дурак. – Что ты темнишь-то?

– В общем, он людей видел. Если не врет… – Лопата закурил, явно смущаясь. – Говорит, прошли трое между домами. Без оружия.

– Ну, значит, не люди, – пожал плечами Червь. – Бомжи разве? Да что он, зомби не видел никогда?

– Именно что видел. Говорит: нормальные люди. Но Дурня разве поймешь? В обед сам расспроси его. Талдычит, что прошли три женщины без оружия.

Червь запыхтел, наливаясь кровью. Хоть и говорят, что в Зоне странного нет, но это уж ни в какие ворота. Выходит, галлюцинации у Дурня начались? Оружие у него отобрать пора?

– А воздушных шариков у них не было, у баб этих? Или гитар, или еще каких бантиков?! Перегрелся, сволочь, или нажрался чего-то!

– Может быть, – миролюбиво улыбнулся Лопата. – Я вообще слышал про призраков… Ну, что бродят по Зоне бывшие жители этих мест. И с детьми иногда видели, и с воздушными шариками… – Лопата понял по липуЧервя, что говорит не то, и подтянулся. – Может, он и нажрался, босс. Но запаха я не почуял.

Червь, снова сплюнув, зашагал прочь посмотреть, что там творится у шоссе. Только бы вернулись все четверо, да с товаром… Тогда еще поглядим, кто кого. Рано Зона радуется! Людей бы, и тогда пойти на Мачо, перестрелять его волков, забрать артефакты какие есть, снова оказаться на коне. В этом районе теперь никого не осталось, если Червь свалит последнего конкурента – станет незаменим.

– Совсем сдает, – тихо засмеялся Лопата, когда босс скрылся за углом. – Скоро сдохнет. Кларочка! Налей стопочку.

– Пошел ты… – лениво отозвалась Клара, которая уже снова торчала из люка. Так она могла проводить время часами.

– Ну Кларочка! Я же мигом: раз, и все! Я же не в наружке! Чокнемся на пару, красавица?

– Ох! – томно сказала женщина и исчезла в подвале. Восприняв такое ее поведение как согласие, Лопата тоже кинулся вниз.

Человек по прозвищу Лысый сидел, привалившись спиной к уцелевшей секции забора метрах в ста от дома. Перед ним в кустах крысиный волк рвал на части добычу. Крупную крысу, конечно же, не зря их так прозвали… Время от времени уродливое животное отрывалось от трапезы и рычало на человека, сверкало красными глазами. Лысый не шевелился, спокойно продолжал рассматривать зажигалку. Он пришел из тех мест, где крысиный волк не воспринимается как угроза.

Правда, теперь у Лысого не было ни экипировки, ни даже оружия, но зато и страха тоже совершенно не осталось. Зона выпила его до капли – до той капли, которую все же зачем-то оставила.

– Жак, – неслышно и бездумно шептали бледные губы. – Жак.

Жак дорожил своей зажигалкой, постоянно рыскал в поисках особого бензина, чтобы не провоняла. А обычным заправлять не хотел, хотя однажды они нашли грузовик… И не заводил спичек, чудак. То есть спички у него, конечно же, были, но где-то на дне рюкзака. Он говорил: дай прикурить… Нет, он говорил так: эй… Нет. Как же он говорил? И кому?

Лысый не помнил своего прежнего имени. И где они нашли грузовик, не помнил. Грузовик с теплым двигателем. А Жак был, оказывается, здесь. Лысый гладил зажигалку, и откуда-то приходило знание: довольно давно.

Месяц или больше. Был здесь и умер здесь. Что странного? Лысый тоже здесь и тоже умрет здесь.

Бомж блаженно улыбнулся, и потрясенный его поведением крысиный волк побежал, поджав хвост, искать стаю. В одиночку нападать на такое странное существо нельзя.

4

По шоссе Сафик шел налегке, если не считать четыре ствола на плечах и еще один в руках, наготове. Никита с Мальком катили сзади три тачки, прихватив пальцами ручки той, что посередине. Нелегко, а тут еще солнце припекло, Никита совсем взмок. Но напарник, хоть и выглядел порядком замотанным, шагал как заведенный.

«Этот смуглый, значит, дед, – разобрался про себя Никита. – А Малек – черпак или вообще салабон, вроде того. Вот же черт, везде одно и то же! И, что интересно, я снова душара. Куда бежал, зачем?…»

Усталость сказывалась. Никита брел, пошатываясь, следил только, чтобы рукоять тачки не выскользнула из потных пальцев. В Зоне тоже люди живут, и ни кровососы, ни другие твари не мешают им враждовать с соседями, заставлять молодых вкалывать за дедов. Все, как в спецбатальонах. И на воле, в общем-то, так же… Хоть пот и катил градом, а Никита начал зевать.

– Не спи! – тут же окрысился Малек. – Толкай ровнее, не съезжай к краю!

– Как тут ровнее, асфальт весь разбит, – пожаловался Никита. – Слушай, а здесь никаких кровососов нет? Ну, вот из тех развалин не выскочат?

– Не выскочат. И я тебе не «слушай», а Малек. Понял? А ты вообще никто. – Эта мысль понравилась Мальку. – Эй, Сафик! А как этого дурака звать будем?

– Рано еще имя давать! – откликнулся проводник. – Может, он и не жилец.

Никита сразу проснулся:

– Почему? Мужики, ну расскажите мне!

– Это не мы тебе, это ты нам должен рассказывать! – наставительно произнес Малек. – Кто ты такой?

– Как кто? Никита Нефедов. Ты же видел документы мои.

– Там вранье написано, – засмеялся Малек. – Ты теперь не Нефедов и не Никита, у тебя вообще имени нет. Сказал же: ты никто! И не солдат больше.

– Значит, дезертир… – предположил Никита.

– Чем докажешь? Давно ли служивые стали дезертировать в Зону? Не верю я тебе. Таких идиотов не бывает. У вас там хорошо… – Малек даже прищурился от удовольствия. – Кормят, поят, одевают. Лежи себе на кордоне да постреливай… Кто от такой жизни дезертирует? Не верю.

– Ну… Проблемы были у меня.

– Проблемы? А что ж ты о них молчишь? Давай, выкладывай.

Никита, немного преувеличивая грехи гонителей и преуменьшая собственную трусость, быстро пересказал историю последних месяцев своей молодой жизни. Малек слушал молча, но внимательно, хотя и не забывал каждую сотню шагов оглядываться назад.

– И все? – наконец спросил он.

– Все. Друга убили, и меня бы убили.

– Чушь какая-то. Опять ты врешь! Не нравишься ты мне, дезертир. – Малек помолчал, что-то соображая. – Я тебе скажу, как дело было. Ты убил кого-то, и скорее всего, не одного. Замазал как-то дела свои, только плохо, и тебя вычислили. Вот тогда ты и кинулся к нам. Так было?

Никита промолчал. Как знать, может, так оно и лучше? Убийца у этих парней, наверное, большим авторитетом будет пользоваться, чем ротное чмо. Жалость им вроде бы несвойственна…

– Молчишь? – хмыкнул довольный своими дедуктивными способностями Малек. – Молчи, молчи. У Червя заговоришь. А нам и дела нет, верно, Сафик?

– Тише ход! – скомандовал проводник. – У дороги что-то есть.

Широкие плечи Сафика загораживали от Никиты правую обочину, но Малек, прищурившись, сразу сделал вывод:

– Трупак! Я крыс вижу, в траве копошатся!

– Все равно встаньте пока. Прикрой.

Никита обрадовался неожиданному отдыху, сразу сел на горячий асфальт. Крыс здесь, похоже, никто не боялся. Он решил не рассказывать пока про крысиную колонию, которой так испугался. Малек между тем пристроил автомат на край тачки.

– Назад поглядывай и налево, – бросил он Никите. – Помни: в Зоне чужой спины нет. Прикрывай.

– У меня патронов нет, – пожаловался Никита, но ответа не получил.

Сафик дошел до мертвеца, некоторое время смотрел, потом вдруг дал несколько коротких очередей.

– Что там? – вздрогнул Никита.

– Крыс гоняет. Что-то интересное, значит… – Малек водил стволом по кустарнику, выискивая цель. – Сафик! Ты карманы проверь!

Проводник не ответил, но действительно нагнулся над трупом. Через минуту он махнул рукой.

– Давайте дальше!

Малек выпрямился и тут же снова упал на колено.

– Сафик, впереди!!!

Проводник рухнул как подкошенный, откатился в траву. Никита, высунувшись из-за своей тачки, увидел метрах в двухстах человеческие фигуры.

– Или наши? – пробормотал Малек. – Или не наши… Ты назад смотри, придурок!

Никита послушно отвернулся. Что происходило на дороге, он не видел, но пару минут спустя Малек перевел дух.

– Наши!

Он выпрямился и пошел навстречу Хорсу и Факеру, которые уже пожимали руку Сафику. Никита остался один, прямо возле сваленных грудой автоматов в тачке Малька. Схватить? А что потом? Бежать-то некуда, надо судьбу благодарить, что хоть к кому-то удалось прибиться. И все-таки жизнь спасли, без Малька то огненное облачко у моста наверняка сожгло бы Никиту.

– Это кто у вас? – громко поинтересовался рыжий детина, говорил он с легким акцентом.

– А никто пока. Прибился человек, – пожал плечами Сафик. – Эй, человек! Тачки по одной подкатывай сюда, ближе.

Пока Никита занимался этим несложным делом, между людьми Зоны состоялся странный разговор, касавшийся найденного мертвеца. Рассматривать его Никите не захотелось, крысы объели трупу все лицо.

– Смотри, сколько всего я с него снял! – говорил Сафик. – В кармане доллары и евро, несколько тысяч. А вот оружия нет, кто-то прихватил.

– Кто пристрелил, тот и прихватил, – пожал плечами Факер. – А что осталось? Аккумулятор, гравиперчатка… Баллон… Товар не новый, но денег стоит. Загони Червю, твой трофей.

– Наш! – вставил Малек.

– Деньги, вот что странно. – Сафик не обратил на него внимания. – . Это все, по-нашему, на сколько рублей Зоны потянет? Я и не считал еще, по нынешним для Червя понятиям.

– Давай посчитаю! – опять влез Малек. – Ну, в смысле, на двоих.

– Дели, – величаво разрешил проводник. – Почему оружие забрали, а деньги нет?

– Спешили, – предположил Хоре.

– Кто же туг у нас так спешит? – язвительно поинтересовался Сафик. – Никто так не спешит, брат, в наших краях! И парень не товар нес, это все его было, его собственное.

– С таким барахлом только к ЧАЭС ходить, что тут думать? Из тамошних. – пробормотал Малек, перебирая купюры.

Трое товарищей посмотрели на него весьма недружелюбно, но Малек, поглощенный своим занятием, этого не заметил.

Никита подкатил последнюю тачку и остановился.

– Дальше шагай дальше! – тут же распорядился Сафик. – Не видишь, ребята уже прошли, на дороге чисто. Середины держись и кати. Малек, потом досчитаешь, берись.

– Почему я? – услышал Никита за спиной. – Я и так это дерьмо таскал, пока эти тут прохлаждались!

– Не просто так катал, тебе Червь платит! – одернул его Факер. – Еще скажи спасибо Хорсу, если он поможет с третьей, а то будете вдвоем с этим приблудным до дома мучиться.

– Хоре, мы тебе отслюним за услугу! – вальяжно отмахнулся Сафик. – Выручи.

– Так почему вы так долго? – спросил Факер. – Червь чуть не рехнулся, красный весь бродил, орал.

– Потом. Плохо все. В Проклятом Лесу кто-то мои вешки убрал, сразу несколько. Следили. Надо с Мачо кончать, или он Червя кончит.

Сафик пошел быстрее и обогнал Никиту – видимо, ему полагалось идти первым. Что он высматривал, почему иногда задерживал шаг и принюхивался, Никита пока понять не мог. Оглянувшись, дезертир увидел, что все вытянулись в колонну, замыкающим шел свободный от груза Факер с оружием наготове.

«Да тут война, – смекнул Никита. – Настоящая война, да еще в Зоне. Как же тут можно выжить? Но если есть дом, значит, все-таки можно выжить и жить долго. Оружие, аптечки, даже деньги… Значит, есть и связь с внешним миром. Но как? Кордон стреляет по всему, что движется! А связь должна быть, ведь не поля же они тут засеивают? Что-то едят, пьют, курят, патроны опять же… Куда я вляпался, дурак?»

Примерно через полкилометра шоссе сделало крутой поворот и из-за рощицы показался трехэтажный домик с заросшей кустарником крышей. От дома к ним шел крупный багроволицый мужчина лет примерно шестидесяти. На груди маленький автомат, на ремне две кобуры. Сафик помахал ему рукой.

Когда и откуда появились еще двое, Никита даже не заметил. Видимо, прятались где-то поблизости от шоссе. Все поздоровались с Сафиком за руку, а один, хромой, даже обнял. Багроволицый сразу заглянул в тачки.

– Попортили немало… – пробурчал он. – Почему аптечка вскрыта?

– Глазастый ты, Червь! – усмехнулся Сафик. – Патроны еще пересчитай. Но вот ты глазастый, а ушастого у нас больше нет. Ушастого мы потеряли. Его и перевязывали, когда на туман наскочил. По лесу с детектором шли.

– А Фред?

– Фреда химера порвала! – крикнул Малек. – Жрать охота, босс! Клара ждет?

– Идите в дом… – вздохнул Червь и наконец обратил внимание на Никиту. – Оружие отобрали?

– Да этот дурак все патроны на жарку мостовую извел!

– Малек, присмотри за ним пока. Принс остается в наружке, Паля с нами. Потом поменяетесь.

Никита даже расстроился. Похоже, боссу на него вообще наплевать. Как бы не выгнал на все четыре стороны, тогда хоть вой!

Но Никита сильно ошибался.

5

Когда прибывшие входили в дом, Клара на приветствия не отвечала: боялась сбиться. Шевеля губами, она пересчитала прибывших и отправилась к своей подземной плите, дымоход от которой по хитроумности устройства превосходил даже систему запасных выходов.

– А где же наше барахло? – удивился Малек отсутствию ящиков. – Все слили?

– В подвал перетащили, – объяснил Факер. – Кое-что оставили только на случай, если гости появятся.

Все, кроме Никиты, расселись на пустых ящиках, а ему места не хватило. Пристроился у стены на корточках. Его демонстративно не замечали, перебрасываясь между собой короткими фразами. Смысла их Никита пока не понимал. Выброс какой-то скоро будет… Новый бомж… Какие здесь бомжи, откуда?

Червь вылез из подвала с тремя бутылками. Стаканов не принес, пили из горлышка и без закуски, не спеша передавая друг другу водку. Никите не предложили, да он и не хотел. Голод, страшный голод терзал его внутренности.

– Малек… – решился Никита. – Дай мне одну сигаретуиз той пачки. Я бы покурил.

– Какой пачки? Кто со мной разговаривает вообще? Ты кто?! – Малька, тоже очень давно не евшего, быстро развезло. – Тебя нет, понял?

Но Червь тут же поднялся, положил Никите руку на плечо.

– Идем-ка, парень, на улице покурим.

Они остановились у самого крыльца. Червь угостил Никиту сигаретой, сам чиркнул спичкой. Спичкой, а не зажигалкой.

– Ты солдат?

– Да, я… Ну, сбежал. Неприятности там вышли. Никита все не мог решить: рассказать откровенно или темнить, чтобы уважали. Наверное, решат, как Малек: убил и сбежал.

– Плевать мне на твои неприятности. Куда ты шел?

– Да никуда, – признался Никита. – Как-то все так вышло, что…

– Плевать, как вышло. Ты мой должник. Тебя спасли мои люди. Лишнего не возьму за твою душу: тысяча рублей.

– Чего? – не понял Никита.

– У нас свои рубли. Потом поймешь. Долг надо отработать. Попробуешь сбежать – останешься один, одиночки в Зоне не выживают. Ясно?

– Да. То есть нет! А что делать-то?

– Что скажу, то и будешь делать. Кормлю, патроны даю. Отработаешь должок, начнешь рубли в карман складывать.

Червь курил, разглядывая заросшие руины напротив входа в дом. Никите показалось, что среди кустов мелькает довольно крупный хищник, но Червь молчал, молчал и дезертир.

– И ты, значит, говоришь, что в Зону вошел ночью?

– Да.

– Понятно. Но можешь этого и не говорить, дело твое. Всем наплевать, ври что хочешь. Запомни только: отойдешь от дома один – пропадешь. Искать никто не станет. – Червь впервые за время разговора взглянул на собеседника. – Сегодня и завтра будешь с Палей. Куда он, туда и ты. И не шали, скоро выброс.

– А что это такое?

– Увидишь, если не знаешь. Просто если я тебя не спрячу на это время, умрешь. Но если ты солдат, то должен бы знать, что такое выброс. Когда Зона сильно шалит, у вас на кордоне весело становится.

– Прорыв?! – догадался Никита.

– Нет, выброс. Ты будешь жить с нами и говорить, как мы. Как позовут жрать, вниз спускайся. – Червь тщательно затушил окурок ногой. – Если что украдешь, лучше бы тебе вообще не родиться. И, кстати, имя твое будет Каша.

– У меня есть имя! Я Никита Нефедов, мне скрывать нечего.

– Ты – Каша!

Червь больно ткнул его в грудь толстым пальцем и ушел в дом. Оттуда доносились отрывистые реплики бойцов, и это было странно: давно не виделись, могли бы пооткровенничать. Но они не походили на друзей. Скорее собранные, угрюмые профессионалы.

«Паля – это который хромает, – вспомнил Никита. – Каша! Ну надо же придумать такую фигню… Почему Каша? Правда, у Малька прозвище не лучше».

Он старался растянуть сигарету – просить у этих ребят, кажется, бесполезно. Пейзаж вокруг дома выглядел вполне мирным. Какие-то обломки там и тут, кучи мусора, поросшие травой. Вот только во время разговора с Червем Никита заметил какое-то движение у поваленного забора. Теперь – ничего.

– Жак любил покурить.

Никита даже подпрыгнул, уронив с плеча автомат. Грязный, заросший старик оказался совсем рядом, он крутил в руках сильно деформированную зажигалку.

– Ну ты даешь, дед! – Никита оглянулся на дверной проем. Может, надо тревогу поднять? Червь ничего не говорил о старике. – Живешь тут?

– Кушаю, – уточнил бородач. – Сплю ночью. Меня теперь зовут Лысый. Ты куришь, как Жак. Вот тебе подарок!

Он протянул зажигалку, с неожиданной силой вложил ее в руки Никиты.

– Курить будешь! – улыбнулся Лысый. – Только бензина нет в ней. И кремня. А ты все равно кури!

– Лысый? – Никита покосился на сверкающую макушку бомжа. Выбросить его подарок сразу было как-то неудобно. – Славные у вас имена. А я, говорят, Каша.

– Каша! – счастливо повторил бомж и облизнулся. – Каша – хорошо! Только живет недолго: ам! Ам! Но ты не бойся: у твоего имени жизнь короткая, а у тебя длинная. В беде не пропадешь.

– В какой еще беде? – поморщился Никита, медленно отступая.

– Идет беда! – Лысый подскочил и зашептал в самое ухо, обдавая вонью изо рта: – Беда близка, Зона от Червя устала, не хочет Червя… Хочет проверить его. Весь выгорит или, как я, угольком станет? Только Червь не тот человек, не тот…

Никита с трудом оторвал черные пальцы от воротника. Псих! И живой. Наверное, тут только психи и выживают.

– Ты ему не говори, – вдруг совершенно ровным голосом добавил Лысый. – Не надо человеку такого говорить.

– Была охота. Знаешь… Не нужна мне твоя зажигалка. Нечего мне ею зажигать.

Никита сунул бесполезный предмет бомжу в карман пальто, но тот оказался с дырой, и зажигалка тут же упала ему под ноги.

– Бери! – Лысый быстро поднял ее и протянул Никите. – Хорошая. Жак любил.

– Ну давай, давай… – Никита уже соображал, где бы помыть руки перед едой. – Все равно курить нечего.

– Я угощу!

Лысый из другого, целого кармана достал запечатанную пачку сигарет.

– Я нашел, – пояснил он. – Мне не надо. Кури.

– Спасибо!

Отношение Никиты, к Лысому резко изменилось. Стало даже немного стыдно. Поскольку заходить в дом к этим недружелюбным людям не хотелось, он распечатал пачку и закурил опять, чувствуя, как кружится голова после суток голодухи.

Сам-то откуда? – совсем по-армейски поинтересовался Никита у бомжа.

– Здесь живу, – твердо ответил тот. – Раньше было иначе… Но ничего не осталось.

– Лихо, – отметил Никита, присаживаясь на корточки у стены. – А я из…

– Молчи!

Лысый навис над ним, будто черная птица, раскинул руки. Лицо угрожающее, глазищи круглые, даже борода распушилась.

– Никогда не говори, кто и откуда! Лучше ври. Если тебе поверят, Зона всех твоих найдет, через них тебя найдет. Увидит и сожжет.

– Ладно, дед, ладно! – примирительно развел руками Никита. – Хорошо. Ты тоже на Червя работаешь?

– Кушаю, сплю, – повторил бомж, сразу сникнув. – Червь Кларе сказал, Дурню сказал. Можно мне.

Никита предложил старику сигарету, но тот не обратил на нее внимания. Сел рядом, прямо на землю, уставился на собственные рваные ботинки. На отставшем лоскуте видна краска: рамочка и полустертый номер. Сбоку два аккуратно обметанных разреза: так отмечали прорывы. Вытянув одну ногу, Никита сравнил обувь и окончательно убедился: прежде ботинки старика носил солдат российского контингента.

– Спецбатальонные! – хмуро сказал он. – Где взял?

– Ботиночки? – сразу понял Лысый. – С мертвого снял. Куда-то ходил, помню. Куда – не помню. Я подпалил свои сильно, кислотой. Жак смеялся. Ботиночки с мертвеца…

– Что ты врешь? Наши сюда не ходят. Старик почесал затылок, размышляя.

– Значит, мы к солдатам ходили. Не помню. Ничего почти не помню, и не надо мне. Хочешь ботиночки? Забирай.

– Нет уж, спасибо.

Никита зло покосился на бомжа. Надо же: мы к солдатам ходили! Значит, напали и убили? Но это невозможно, кордон – не граница казахстанская, не проскочишь. Врет старик.

– Много тут людей?

– Не знаю.

– А что знаешь?

– Беда идет, – повторил Лысый. – Но тебе не страшно, нет. Тебя Зона еще не видит.

– Зона, надо же… – сплюнул Никита. Почему-то рядом с бомжом он чувствовал себя сильнее и увереннее. Или это от сигарет голова кружится? – Страшная какая Зона. Я думал, тут люди вообще не живут. Живут, оказывается, деньги вон зарабатывают.

– Это не люди, это обломки.

Никита даже закашлялся, так неожиданно это прозвучало.

– Сам ты обломок!

– Я не обломок, меня Зона не ломала, а сразу сожгла. Жака выжгла дотла. Жак любил покурить.

– Француз, что ли?

– Не помню. Все может быть. Зона всех к себе тянет, всех хочет сжечь. Ты ей не показывайся – проживешь долго… Пока не заметит, не увидит.

Тогда конец. – Старик вытащил из внутреннего кармана аккуратно сложенный платок и высморкался. Это выглядело бы вполне благочинно, не будь платок совершенно грязным, вроде бы даже в крови. – Погуляю пойду. Гулять люблю.

Лысый встал и, не попрощавшись, зашагал прочь. Провожая его глазами, Никита лишь плечами пожал: поди разберись сразу, как тут все устроено. Червь сказал, что отходить опасно, а этот псих гуляет. Может, они и не увидятся больше…

– Да наплевать, – вслух сказал Никита. – Только ждать и смотреть. Раз оказался таким идиотом, что сам сюда прибежал, надо выживать.

Он как раз успел докурить, когда в доме раздался шум.

– Жрать идите! – закричала толстая женщина Клара. – Ноги вытирайте, сволочи!

Никита вошел и пристроился за остальными к лестнице в подвал. Один, кажется, Хоре, остался наверху.

– Приятного аппетита, Каша, – невинно моргая глазками, сказал он. – Угости сигареткой.

– Нету, – мрачно соврал Никита.

– Жаль. А я тебя водочкой потом угостить хотел… – Хоре гаденько улыбнулся. – Не судьба. Трудно тебе придется из долгов-то вылезать.

– Как-нибудь.

В подвале скупо горели редко развешанные лампочки. Всюду цемент, душно. По узкому коридору бойцы один за другим прошли в нечто вроде зала. Тут помещались два грубых стола, уставленных мисками.

– Сюда! – позвал Никиту хромой Паля, устраиваясь на лавке. – Будешь рядом.

Все улыбались. Варево в мисках и правда недурно пахло, а уж голодный Никита едва в обморок не грохнулся.

«Не спешить! – приказал он себе. – Жрать спокойно, а то совсем уважение растеряю».

Густой суп на мясном бульоне, в нем картошка, морковь, горошек и вроде бы даже капуста. Никита особо не разбирался, следил только, чтоб не быстрее прочих хлебать. Ложки алюминиевые, обычные, а вот вместо хлеба сухари. Клары за столом не было, она гремела посудой где-то в стороне, невидимая за углом.

«Немало они тут накопали, – пришлось признать Никите. – Люк тяжелый. Если прямого попадания не будет, можно, наверное, и налет пересидеть. Но откуда электричество?»

Тек неспешный разговор.

– Я этого Мачо сам убью, – сказал Сафик. – Вешки мои снял. Кто еще мог?

– Значит, он видел, как ты их ставил, – заметил Факер. – Следили, а ты и не почуял?

Сафик яростно втянул в себя суп, но ничего не ответил.

– А может, это и не Мачо, – протянул Лопата. – В Зоне странного нет. Может, излом.

– Типун тебе на язык! – рявкнул Малек. – Что им делать в Проклятом Лесу? Самое безопасное место всегда было.

– Мало ли, что было! – пробасил Червь. – Было и прошло, а мы остались. Клара! Давай дальше!

Никита, верно все рассчитав, дохлебал суп одновременно с Палей, а тот оказался последним. Он вообще не производил впечатления торопыги: спокойное умное лицо с тонкими чертами и какими-то не то чтобы холодными, а словно сонными глазами. Вошла Клара и двинулась по кругу, накладывая каждому из притороченной портупеей к животубольшой кастрюли. Никита впервые заметил, как тяжело, неловко она движется. «Тоже какая-то ненормальная. Хотя откуда тут другая?»

– Клара почти не видит левым глазом, – тихо сказал Паля, будто прочтя Никитины мысли. – Так что не подходи к ней с этой стороны. Если наткнется – будет истерика, а при случае и кипятком ошпарит.

– Что с ней случилось?

– Зона обожгла, – пожал плечами Паля, будто это само собой разумелось. – Как поедим, пойдешь со мной в наружку, на второй пост.

На второе Клара приготовила макароны с тушенкой. Не мудрено, но вкусно и сытно. У Никиты глаза стали закрываться, еще когда тарелка не опустела. Вспомнилась бессонная ночь у оврага. Но признаться в слабости – худшее начало жизни в новом коллективе. А Никита надеялся, что сумеет устроиться здесь лучше, чем в роте. Люди постарше, да и свободные, в конце концов. Только психи… Неужели такие же психи, как в спецбатальонах?