Страница:
Создатели американской военной теории официально отказались от традиционного термина «поле боя». В соответствии с доктриной, провозглашенной ими же «революцией в военном деле», оно было переименовано в «боевое пространство».
Звучит как хайтечный жаргон, пока вы не оказались внутри. Но и тогда боевое пространство для американских коммандос, которые наносят вам удар, по-прежнему остается чем-то абстрактным. Но для несчастных, которые испытают ее на себе, это страшная реальность. Являющее собой настоящий ядерный ад, американское боевое пространство – это самое мертвое поле боя всех времен.
С точки зрения военных, просто глупо надевать форму, официально объявлять войну, поднимать боевые флаги, проводить мобилизацию войск, делая себя превосходной мишенью для электронных систем поиска цели, установленных на американских спутниках, крылатых ракетах и самолетах. Ни одно боевое подразделение традиционной армии не может войти в американское боевое пространство и выжить в нем в течение нескольких часов. Это постоянно демонстрируется на практике. Во время войны в Заливе американское превосходство в боевом пространстве было настолько полным, что четвертой по величине сухопутной армии мира не удалось даже приблизиться к американцам.
Война НАТО с Сербией в 1999 году стала еще одним шагом к роботизации военных действий. На этот раз линии фронта вообще не было. Со стороны НАТО не было никаких потерь. Война была односторонней, двухмесячной сагой о том, как американские роботы-бомбардировщики разрушали сербские объекты, на которых не было людей. Пока бомбы НАТО разбивали вдребезги сербские мосты и электростанции, представители НАТО периодически приносили извинения за непреднамеренные человеческие жертвы среди гражданского населения. Что касается сербов, то их основной отпор НАТО состоял в том, что они надевали чистые футболки с нарисованными на них мишенями и собирались на мостах петь песни.
Главным героем войны, завершившейся разгромом Талибана, стал беспилотный боевой вертолет UCAV [29]. Он управляется разведывательными подразделениями и оснащен ракетами Hellfire.
Политическая проблема, связанная с боевым пространством, заключается в том, что у него нет границ. Гражданскому населению могут принести извинения, но нет места, где оно могло бы укрыться от воюющих сторон. Войны ведутся без официального объявления, то же происходит и с мирными договорами. Пентагон может стать боевым пространством, как и Центр международной торговли. Гражданское общество вынуждено военизироваться, в то время как солдаты в форме подвергаются меньшей опасности, чем женщины и дети.
Во время войны НАТО против Сербии начался страшный хаос. Но не среди военных. Вооруженные силы НАТО не понесли потерь, а сербские военные укрылись от бомбардировок и тоже не слишком пострадали. И хотя НАТО щедро бомбардировало вражескую столицу, Белград, вызвав перебои с электричеством, транспортные пробки, проблемы с водоснабжением, хаоса там не было. Во время войны люди, придерживавшиеся самых разных взглядов на национальные вопросы, бежали в Белград, готовые подвергаться бомбардировкам. Потому что бомбардировки НАТО были не так страшны и опасны, как мародеры. Эти люди не были солдатами в форме ни одной государственной армии. Они принадлежат к неформальным подразделениям – полувоенным, легко вооруженным партизанам-бандитам. Эти люди олицетворяют будущее вооруженных конфликтов. Они начинают войну, они захватывают инициативу, они определяют развитие событий. Это они осуществляли этнические чистки, лишившие Косово большей части населения.
Бородатые, потные, появляющиеся внезапно и скорые на расправу, они идут от дома к дому, от улицы к улице, сея повсюду панику и хаос с помощью избиений, поджогов, взрывов и целенаправленных, заранее спланированных грабежей. Под надзором американских космических спутников и высотных бомбардировщиков НАТО эти заросшие щетиной, насквозь проспиртованные и выкрикивающие проклятия головорезы обращают цивилизацию в руины.
Без таких людей не было бы войны в Сербии. Без них не разгорелось бы конфликтов в Чечне, Сомали, Судане и Афганистане. Нередко можно встретить и ветеранов всех четырех войн, премированных к тому же поездкой в санаторий на Кубе. Это грабители, уничтожающие свою же нацию и превращающие свои страны в рынки наркотиков и оружия.
Современная война – это не только истребители «Стеле», программное обеспечение и бронежилеты. Это и драматическое возрождение шекспировских строк. За пределами (а иногда и внутри) границ процветающего Нового мирового порядка складывается грандиозный и отвратительный Новый мировой беспорядок. Он охватил не только дымящиеся руины Балкан, но и Кавказ, юг Центральной Азии и обширные пространства таинственной Африки.
«Традиционные войны» стали в наши дни редкими и непродолжительными. А нетрадиционные боевые действия – постоянными и носящими локальный характер. Невообразимые пиршества террора возможны в любом месте, а треск автоматных очередей и периодическое срабатывание взрывных устройств стали уже привычными во всем мире. На этих войнах погибает гораздо больше людей, чем от тонких технологий Пентагона. Даже обитатели Пентагона порой становятся их жертвами. Герои этих войн – развязные кондотьеры [30], кровожадные, всегда готовые к драке, без колебания спускающие курок, кровью мстящие за пренебрежение.
Для того чтобы понять, что это значит и как это проявится в XXI столетии, давайте рассмотрим три типичные фигуры «солдат», почти полностью соответствующие описанию Шекспира. Это Шамиль Басаев, Желько Ражнатович и Абдулла Катли.
Имена этих трех заносчивых героев не слишком известны в Америке. Они, бесспорно, не так знамениты, как Усама бен Ладен, деяния и замыслы которого сделали его главной фигурой среди пророков джихада. Вышеназванным персонажам не хватает того потока всемирной славы, который обрушил на себя бен Ладен.
Пророк терроризма выскакивает со дна общества на мировую сцену, чтобы сыграть свою роль в Гранд-Гиньоле [31]. Это необычно. Большинство рядовых террористов ведет значительно более светский образ жизни, чем аристократические фанатики, обитающие в пещерах Афганистана. Сторонники Нового мирового беспорядка не открывают революционные школы для изучения доктрины Талибана. Они знают, что трудно поддерживать пыл страстей и действовать эффективно. Самоубийцы со взрывчаткой на поясе в счет не идут.
Более того, бескорыстная борьба за всемирную революцию мучеников религии попросту не оплачивается. Талибы были теократами, но свои дела они обделывали за счет контрабанды героина, а не сборов пожертвований в мечетях.
Гений терроризма – вещь редкая и удивительная, как гений преступного мира. Очень немногие вовлекаются в преступную деятельность из-за врожденной склонности к преступлениям. Они работают там, потому что это хорошо оплачивается.
Для типичного солдата Нового мирового беспорядка религия и национальные проблемы – не те вещи, за которые стоит умирать, это лишь прикрытие, прекрасные предлоги для подрыва государств, ослабления полиции и свержения правительств. Возникший хаос можно контролировать и иметь с этого неплохие деньги. Иногда этот процесс начинают действительно революционеры-идеалисты, но, как только хаос начнет процветать в полной мере, их доктрины становятся только помехой. Их обычно уничтожают более жадные, более практичные подчиненные.
Процесс складывания Нового мирового беспорядка приобрел впечатляюще глобальный характер. Он начинается с локальных возмущений, но развивается благодаря вливаемым средствам. Он финансируется не теми, кто страдает под сапогами наемников, а самим Новым мировым порядком. Цивилизованным государствам иногда требуются услуги преступников. Их население испытывает сильную и постоянную потребность в наркотиках, труде иммигрантов, районах с красными фонарями, новых способах отмывания денег и так далее. Это опасная деятельность, подрывающая основы общества. Поэтому цивилизованные страны преследуют ее, санкционируя экспорт хаоса в более слабые страны с менее развитыми силами охраны правопорядка.
На практике эти доходные виды преступного бизнеса прочно обосновываются на территориях, ставших экономически нерентабельными из-за религиозной и межнациональной напряженности. В подвергшемся воздействию глобализации мире страны, споткнувшиеся и выпавшие из процесса, становятся калеками. Военачальники изо дня в день говорят о религии, но отнюдь не религия определяет повестку дня. Их дела далеки от святости – нефть, наркотики, оружие, женщины, слава и грабеж.
Новый мировой беспорядок надолго станет характерной чертой XXI века и просуществует довольно долго. Его нельзя просто искоренить благодаря объявленной правительствами ведущих стран «войне с терроризмом». Возможно, это и затруднит безрассудные акции массового террора, но уж слишком очевидна потребность в товарах и услугах беспорядка. Он не исчезнет, если люди не станут святыми (что маловероятно) или правительства каким-то образом не признают и не легализуют такие страшные соблазны, как оружие, проституция, наркотики, уклонение от налогов и (в будущем) компьютерное пиратство и генетические эксперименты.
Для таких, как Басаев, Ражнатович и Катли, хаос – нормальная рабочая обстановка, которую они должны создать и в которой они должны выжить. Как мы продемонстрируем здесь, в четвертой сцене, это характерная особенность их мира.
В своих собственных вотчинах: Чечне, Сербии и турецком Курдистане – эти трое были в точности такими же, как герои Шекспира. Это отважные, уважаемые, действующие ролевые модели мстителей, ни у кого не вызывающие иронических усмешек. Они добиваются фанатичной преданности своих последователей и переделывают общество в своих интересах. Они изобретательны, решительны и умеют добиваться успеха.
Героическая военная жизнь неизбежно связана с потерями. Нет риска – нет и славы. Эти трое покрыли себя неувядаемой славой. Когда писались эти строки, единственным оставшимся в живых был Шамиль Басаев. Ражнатович и Катли уже нашли свою смерть. Что касается Басаева, враги объявляли о его смерти уже пять раз. Его шансы на выживание с каждым разом становятся все призрачней. Но, раз уж он был жив, когда писалась эта глава, мы можем пообещать отдать ему прощальный салют – последнюю воинскую почесть, пожелав последовать по тому же пути, что и его товарищи.
Шамиль Басаев родился в 1965 году в станице Ведено, довольно отсталой советской деревушке, затерянной в горах Кавказа. В 1987 году предприимчивый паренек уехал из глуши, привлеченный огнями большого города, Москвы. Бегло говоривший по-русски, он какое-то время учился, надеясь стать экспертом-криминалистом. Но произошел обвал советской экономики, и он бросил институт. В результате Басаев присоединился к своим многочисленным соплеменникам, представителям кавказских национальных меньшинств, заполнивших новые «черные рынки», которые возникали в Москве. Предусмотрительный и предприимчивый Басаев специализировался на продаже компьютеров.
Потом был августовский путч 1991 года. Борис Ельцин заявил о прямом неповиновении заговорщикам с брони танка. Басаев, раздобывший где-то три ручных гранаты, отважно поспешил на защиту Ельцина. Но пока в России происходила революция, Кавказ затрещал по швам. Резко поменявший политическую ориентацию советский генерал Джохар Дудаев решил, что его родная Чечня должна обрести полную независимость, выйдя из состава разваливающегося СССР. Чеченские повстанцы свалили с постаментов памятники Ленину и захватили телестудию. Басаев был чеченским патриотом, так что он покинул Москву и поспешил на родину к собственному народу.
Пока генерал-майор Дудаев пыжился, бросался пустыми словами и выпускал пар, его остававшийся в тени коллега Басаев создавал рубеж обороны. Изначально мысливший большими категориями, он вступил в немногочисленную, но обладающую амбициозными планами вооруженную группировку, провозгласившую себя Конфедерацией народов Кавказа.
Кавказские горы – это тысячи хребтов, разрезанных тысячами ущелий. В этих древних горах проживает множество крошечных наций и народностей, исповедующих разные религии: абазины, черкесы, даргинцы, лакцы, осетины, карачаевцы, балкарцы, ингуши, аварцы и так далее, плюс многочисленные кланы, партии, церкви, мечети и сепаратистские фракции. Даже местным игрокам трудно различать друг друга без карточек участников соревнования (в завершение неразберихи лишь русские и их союзники называют чеченцев «чеченцами»; чеченцы же гордо именуют свою родину Ичкерией).
В 1991 году в бывшей Советской республике Грузии начались волнения мусульманского национального меньшинства, абхазцев. И при могучих Советах абхазцы проявляли свой норов и уж, конечно, не собирались терпеть каких-то там местных грузин. У чеченца Басаева не было причин слишком заботиться о грузинах или абхазцах. Но он причислял себя к многонациональной революционной организации народов Кавказа. Поэтому поспешил туда, где раздались выстрелы.
Вплоть до этого времени Шамиль Басаев, по всей видимости, никого не убивал. Пожалуй, его можно описать как выпускника-идеалиста, немного занимавшегося контрабандой оружия. Однако локальный, но яростный конфликт в Абхазии стал тренировочным лагерем для целого поколения вояк.
В разгоревшейся партизанской войне Басаев продемонстрировал блестящие способности к руководству. Он оказался умным, вежливым, бесстрашным и лояльным к своим людям. Применив на практике проповедуемую им теорию кавказской солидарности, он женился на абхазке и заручился полезным влиянием среди абхазских кланов.
В ноябре 1991 года Басаев со своей немногочисленной бандой захватил советский самолет, заставив посадить его в турецкой Анкаре. Он совершил этот террористический акт для создания рекламы чеченской независимости и имиджа в глазах представителей международной исламской солидарности. Турецкие власти весьма снисходительно отнеслись к этой акции, хотя они вряд ли потерпели бы подобное от курдов. Басаева сделали знаменитостью и отпустили, чтобы он снова ввязался в драку, разгоравшуюся на постсоветском пространстве. Тогда он поспешил принять участие в ожесточенном конфликте между христианской Арменией и мусульманским Азербайджаном.
Летом 1994 года Басаев предпринял судьбоносную поездку в Афганистан, где тренировался под руководством ветеранов-моджахедов. Там, в зарождающемся сообществе Аль-Каиды, он обзавелся многими полезными в будущем знакомствами. А еще узнал практически все, что нужно знать воину ислама, чтобы убивать русских.
Басаев успешно перенес афганские традиции 1980-х в 1990-е годы. Он оказался необыкновенно талантливым в умении сочетать древние традиции горцев, засады, клановую вражду и разбойничьи нападения – с современными методами ведения боевых действий и новейшими видами вооружения; особенно удачным оказалось использование им гражданских сотовых телефонов для координации огня переносных зенитных комплексов. Опыт работы с компьютерами пришелся весьма кстати. Те, кто прежде брезговал обществом задавленного нищетой провинциала, вскоре узнали, что у Басаева есть и web-сайты, и видеокамеры, и многочисленные спонсоры за океаном, а часто и эскорты из восторженных иностранных журналистов.
Независимая Чечня генерала Дудаева стала прекрасной иллюстрацией, к какой катастрофе может привести неквалифицированное управление. На посту главы государства Дудаев проявил свою слабость к безвкусным костюмам, бесконечной болтовне на собственном государственном телевидении и совершенную неспособность к управлению. Он разогнал парламент, совершив государственный переворот. Школы и больницы были заброшены, здания не ремонтировались, персоналу не платили. Преступность росла на глазах. Государственные резервы исчезали в руках растратчиков. Начались перебои с электричеством. Сточные воды затопили улицы столицы.
Образованные горожане, прежде управлявшие экономикой, бежали от эпидемии насилия, похищений и взрывов. У оставшихся в Чечне людей не осталось выбора, кроме как опереться на поддержку собственных тейпов, кланов, действующих по принципу сицилийских мафиозных семей. Многие обозленные чеченцы восстали против Дудаева с оружием в руках, не признавая его власть и превращая каждый двор, каждый автомобиль в оборонительный рубеж.
Практически такой же упадок имел место во всей России, но во многом это произошло благодаря чеченцам. Когда ситуация у них на родине вышла из-под контроля, чеченские беженцы наводнили Москву, пополнив ряды мафиозных кланов. «Независимое» чеченское государство имело самые пористые границы на всей территории бывшего СССР. Так что Чечня вскоре стала «зеленым коридором» для контрабандных товаров, ввозившихся туда, а затем переправлявшихся в Россию и распродававшихся там на черных рынках.
В декабре 1994 года новое российское правительство решило взять ситуацию под контроль. Оно «осуществило вмешательство» в Чечню, почти так же, как Советский Союз в восстание чехов 1968 года: с помощью впечатляющей демонстрации бронетанковых войск.
Первая чеченская война 1994–1996 годов стала идеальной темой для занятий по тактике боевых действий. Она не была одним из тех оторванных от жизни, стерильных, полуфантастических конфликтов, разработанных в Америке и показанных по каналу CNN. Она не получила значительной огласки, но была жестокой, отвратительной, кровопролитной и страшно разрушительной.
Хотя глава государства Дудаев был генерал-майором авиации, военно-воздушные силы страны оказались бесполезными. Их разбомбили прямо на земле. Русской военной авиации ничего не стоило уничтожить чеченские аэродромы, взорвать мосты, основные дороги и сровнять с землей телебашню в Грозном.
Но затем начался кошмар на земле. Русские войска были в спешке собраны из отдельных частей. Они были недостаточно подготовлены, координация боевых действий осуществлялась плохо, единое командование отсутствовало. Радиопередатчики не могли поддерживать связь в горах. Это была жалкая послереволюционная армия, вторгшаяся в провинцию, находящуюся в состоянии коллапса.
Русским войскам потребовались недели, чтобы достичь столицы. Танковым колоннам приходилось останавливаться для пресечения протестов гражданского населения. Дряхлые танки ломались или застревали в дорожной грязи. Русские войска, плохо одетые, плохо снабжаемые, осуществляли маневры зимой. Приходилось часто останавливаться, чтобы узнать направление и достать продовольствие, спиртное, сигареты. Солдаты стали завсегдатаями на черных рынках Чечни, где часто продавали собственное оружие.
Русские медленно наступали на столицу тремя колоннами: с севера, с востока и с запада. Некомпетентное командование западной и восточной колоннами привело к тому, что северная колонна вошла в город в одиночестве. Грозный – большой город, построенный не так давно, – в то время представлял собой крупный нефтеперерабатывающий комплекс с четырехсоттысячным населением; около двухсот тысяч квадратных километров, застроенных кирпичными и бетонными многоэтажками в советском духе, – город, забитый закопченными химическими комбинатами и заводами тяжелой промышленности. Многие жители Грозного были русскими, украинцами и евреями – цивилизованный хребет местного населения. Не считая русских солдат врагами, они не стали бежать из города. Они просто ждали развязки, надеясь на лучшее.
Ожидалось, что Дудаев со своими прихлебателями поймет недвусмысленный намек и ретируется на юг, где, казалось, были созданы все условия для отступления. Идея выглядела страшно заманчивой. Около тысячи вооруженных чеченцев противостояли 23 800 солдатам русской регулярной армии. У русских было 80 танков, 208 боевых машин пехоты и 182 артиллерийских орудия наряду с авиацией, которая могла стереть в порошок все, что будет ее беспокоить.
Чеченских солдат русские быстро окрестили «бандитскими формированиями». Это были доморощенные ополченцы в форме с чужого плеча и ворованным оружием, зато они служили в частях с громкими названиями. Президент Дудаев имел личную «Национальную гвардию», состоящую из 250 человек. В чеченском «танковом полку» было с десяток исправных танков. Чеченская «артиллерийская бригада» имела 80 человек личного состава и 30 орудий. Регулярная чеченская армия внесла в сопротивление свою лепту – от силы человек 500.
Но еще был Шамиль Басаев. У него не было официальных чинов и званий, его знали как «полевого командира» так называемого «Абхазского батальона». Это были двести добровольцев из личного эскорта Басаева, отборные террористы-коммандос.
В отличие от Дудаева, который больше походил на генерала из какой-нибудь комической оперы, Басаев был современным партизаном. Интересно, что и Дудаев, и Басаев побывали в Афганистане. Дудаев служил в советских военно-воздушных силах и бомбил афганцев. А Басаев усвоил все уроки победившей стороны.
Черноволосый, кареглазый двадцатидевятилетний партизан среднего роста обычно был одет в кожаный пиджак, джинсы и дешевые кроссовки. Когда он хотел публично подчеркнуть свою преданность делу, он просто надевал черную вязаную шапочку с мусульманской зеленой ленточкой. Если не считать мобильного телефона, с которым он никогда не расставался, и автомата Калашникова, Басаев выглядел как все.
Задачи русских были типичными для успешного военного переворота – они планировали захватить вокзал, аэропорт, радио и телевидение. Первоочередной целью стал захват президентского дворца, где прятался Дудаев. Под Новый год русские бомбардировщики подожгли нефтеперерабатывающие заводы Грозного, и город окутала завеса дыма и зимнего тумана. Началась неразбериха: даже когда танки громыхали по улицам, в Президентском дворце еще были русские депутаты, надеявшиеся в последнюю минуту добиться прекращения огня.
Первая русская колонна вошла в город, остановившись около железнодорожного вокзала, где ее личный состав начал «стрелять» у местных сигареты. Их ждали пули снайперов, на которые русские ответили разрывными снарядами.
Чеченские власти не стали бежать из столицы. Вместо этого, когда завязались бои, они использовали открытый южный коридор, чтобы подтянуть в город новых добровольцев.
Русские танки Т-72 были созданы для молниеносных бросков на открытых пространствах Второй мировой войны. Но, закупоренные в тесноте города, они сразу стали устаревшим оружием, с недостаточным радиусом обзора и сектором обстрела. В качестве театра военных действий застроенные многоэтажками улицы Грозного очень напоминали узкие ущелья Афганистана.
Однако, в отличие от устаревшего русского танка, ручной гранатомет РГП-7 очень современен: дешев, прост в обращении, удобен для транспортировки и точен.
Шамиль Басаев перенес традиционные афганские засады на улицы современного города. Его люди незаметно проникали в нужное место, координируемые по мобильным телефонам и пейджерам Motorola. Получив сигнал, они подбивали головной и замыкающий танки колонны, используя установленную на гранатометах систему самонаведения. Горящие обломки машин делали отступление и дальнейшее продвижение невозможными. И как бы ни метались и ни грохотали оставшиеся танки, их в конечном итоге разрывало в клочья. Русские танки никогда не предназначались для стрельбы вверх. Благодаря этому было совсем несложно обрушивать на них смерть с крыш ближайших домов.
Первого января были уничтожены первые русские танковые колонны. Иногда солдаты вырывались из горящих танков и неслись от улицы к улице, от дома к дому, преследуемые бандитами с кинжалами и мобильными телефонами.
После этой катастрофы развязалась новая, особенно ужасная городская война. У легковооруженной чеченской стороны ощущался явный перевес в переносных ракетных установках, автоматах Калашникова, портативных минометах и радиоуправляемых минах-ловушках. Тяжеловооруженные русские войска отвечали залпами из установок «Град», действительно извергавших град реактивных ракет, и массированным артиллерийским огнем, разрушавшим здания до фундамента. Для снятия снайперов с крыш русские пользовались зенитными орудиями и мощнейшими прожекторами.
Это была война скорпионов против кузнечных молотов в городе, полном гражданского населения. Погибли десятки тысяч мирных жителей. Это было неизбежно, потому что лучшие чеченские бойцы одевались, как мирные жители. Они приезжали на место сражения на личных автомобилях, открывали багажники и доставали минометы или управляемые ракеты.
Городские партизаны изводили оккупантов снайперскими выстрелами и ручными ракетами, а им отвечали сокрушительным артиллерийским огнем. Чеченские повстанцы очень быстро научились обстреливать русских солдат из жилых домов, населенных русскими, которых уничтожали ответным артиллерийским огнем. Или прибегали к более мудрой тактике – вели огонь между двумя русскими частями, чтобы те бомбардировали друг друга.
Стены, полы и потолки грозненских многоэтажек были непрочными, а АК-74 Калашникова – грозное и мощное оружие. Начались кошмарные бои вслепую. Невидимые чеченцы могли вести огонь из подвалов через пол, с чердаков через потолок. Их нападения координировались по мобильным телефонам. После отступления чеченцев русские солдаты, находившиеся внутри здания, продолжали убивать друг друга, пробивая себе дорогу в стенах. После таких деморализующих случаев русские старались выбраться наружу и уничтожить все вокруг.
Звучит как хайтечный жаргон, пока вы не оказались внутри. Но и тогда боевое пространство для американских коммандос, которые наносят вам удар, по-прежнему остается чем-то абстрактным. Но для несчастных, которые испытают ее на себе, это страшная реальность. Являющее собой настоящий ядерный ад, американское боевое пространство – это самое мертвое поле боя всех времен.
С точки зрения военных, просто глупо надевать форму, официально объявлять войну, поднимать боевые флаги, проводить мобилизацию войск, делая себя превосходной мишенью для электронных систем поиска цели, установленных на американских спутниках, крылатых ракетах и самолетах. Ни одно боевое подразделение традиционной армии не может войти в американское боевое пространство и выжить в нем в течение нескольких часов. Это постоянно демонстрируется на практике. Во время войны в Заливе американское превосходство в боевом пространстве было настолько полным, что четвертой по величине сухопутной армии мира не удалось даже приблизиться к американцам.
Война НАТО с Сербией в 1999 году стала еще одним шагом к роботизации военных действий. На этот раз линии фронта вообще не было. Со стороны НАТО не было никаких потерь. Война была односторонней, двухмесячной сагой о том, как американские роботы-бомбардировщики разрушали сербские объекты, на которых не было людей. Пока бомбы НАТО разбивали вдребезги сербские мосты и электростанции, представители НАТО периодически приносили извинения за непреднамеренные человеческие жертвы среди гражданского населения. Что касается сербов, то их основной отпор НАТО состоял в том, что они надевали чистые футболки с нарисованными на них мишенями и собирались на мостах петь песни.
Главным героем войны, завершившейся разгромом Талибана, стал беспилотный боевой вертолет UCAV [29]. Он управляется разведывательными подразделениями и оснащен ракетами Hellfire.
Политическая проблема, связанная с боевым пространством, заключается в том, что у него нет границ. Гражданскому населению могут принести извинения, но нет места, где оно могло бы укрыться от воюющих сторон. Войны ведутся без официального объявления, то же происходит и с мирными договорами. Пентагон может стать боевым пространством, как и Центр международной торговли. Гражданское общество вынуждено военизироваться, в то время как солдаты в форме подвергаются меньшей опасности, чем женщины и дети.
Во время войны НАТО против Сербии начался страшный хаос. Но не среди военных. Вооруженные силы НАТО не понесли потерь, а сербские военные укрылись от бомбардировок и тоже не слишком пострадали. И хотя НАТО щедро бомбардировало вражескую столицу, Белград, вызвав перебои с электричеством, транспортные пробки, проблемы с водоснабжением, хаоса там не было. Во время войны люди, придерживавшиеся самых разных взглядов на национальные вопросы, бежали в Белград, готовые подвергаться бомбардировкам. Потому что бомбардировки НАТО были не так страшны и опасны, как мародеры. Эти люди не были солдатами в форме ни одной государственной армии. Они принадлежат к неформальным подразделениям – полувоенным, легко вооруженным партизанам-бандитам. Эти люди олицетворяют будущее вооруженных конфликтов. Они начинают войну, они захватывают инициативу, они определяют развитие событий. Это они осуществляли этнические чистки, лишившие Косово большей части населения.
Бородатые, потные, появляющиеся внезапно и скорые на расправу, они идут от дома к дому, от улицы к улице, сея повсюду панику и хаос с помощью избиений, поджогов, взрывов и целенаправленных, заранее спланированных грабежей. Под надзором американских космических спутников и высотных бомбардировщиков НАТО эти заросшие щетиной, насквозь проспиртованные и выкрикивающие проклятия головорезы обращают цивилизацию в руины.
Без таких людей не было бы войны в Сербии. Без них не разгорелось бы конфликтов в Чечне, Сомали, Судане и Афганистане. Нередко можно встретить и ветеранов всех четырех войн, премированных к тому же поездкой в санаторий на Кубе. Это грабители, уничтожающие свою же нацию и превращающие свои страны в рынки наркотиков и оружия.
Современная война – это не только истребители «Стеле», программное обеспечение и бронежилеты. Это и драматическое возрождение шекспировских строк. За пределами (а иногда и внутри) границ процветающего Нового мирового порядка складывается грандиозный и отвратительный Новый мировой беспорядок. Он охватил не только дымящиеся руины Балкан, но и Кавказ, юг Центральной Азии и обширные пространства таинственной Африки.
«Традиционные войны» стали в наши дни редкими и непродолжительными. А нетрадиционные боевые действия – постоянными и носящими локальный характер. Невообразимые пиршества террора возможны в любом месте, а треск автоматных очередей и периодическое срабатывание взрывных устройств стали уже привычными во всем мире. На этих войнах погибает гораздо больше людей, чем от тонких технологий Пентагона. Даже обитатели Пентагона порой становятся их жертвами. Герои этих войн – развязные кондотьеры [30], кровожадные, всегда готовые к драке, без колебания спускающие курок, кровью мстящие за пренебрежение.
Для того чтобы понять, что это значит и как это проявится в XXI столетии, давайте рассмотрим три типичные фигуры «солдат», почти полностью соответствующие описанию Шекспира. Это Шамиль Басаев, Желько Ражнатович и Абдулла Катли.
Имена этих трех заносчивых героев не слишком известны в Америке. Они, бесспорно, не так знамениты, как Усама бен Ладен, деяния и замыслы которого сделали его главной фигурой среди пророков джихада. Вышеназванным персонажам не хватает того потока всемирной славы, который обрушил на себя бен Ладен.
Пророк терроризма выскакивает со дна общества на мировую сцену, чтобы сыграть свою роль в Гранд-Гиньоле [31]. Это необычно. Большинство рядовых террористов ведет значительно более светский образ жизни, чем аристократические фанатики, обитающие в пещерах Афганистана. Сторонники Нового мирового беспорядка не открывают революционные школы для изучения доктрины Талибана. Они знают, что трудно поддерживать пыл страстей и действовать эффективно. Самоубийцы со взрывчаткой на поясе в счет не идут.
Более того, бескорыстная борьба за всемирную революцию мучеников религии попросту не оплачивается. Талибы были теократами, но свои дела они обделывали за счет контрабанды героина, а не сборов пожертвований в мечетях.
Гений терроризма – вещь редкая и удивительная, как гений преступного мира. Очень немногие вовлекаются в преступную деятельность из-за врожденной склонности к преступлениям. Они работают там, потому что это хорошо оплачивается.
Для типичного солдата Нового мирового беспорядка религия и национальные проблемы – не те вещи, за которые стоит умирать, это лишь прикрытие, прекрасные предлоги для подрыва государств, ослабления полиции и свержения правительств. Возникший хаос можно контролировать и иметь с этого неплохие деньги. Иногда этот процесс начинают действительно революционеры-идеалисты, но, как только хаос начнет процветать в полной мере, их доктрины становятся только помехой. Их обычно уничтожают более жадные, более практичные подчиненные.
Процесс складывания Нового мирового беспорядка приобрел впечатляюще глобальный характер. Он начинается с локальных возмущений, но развивается благодаря вливаемым средствам. Он финансируется не теми, кто страдает под сапогами наемников, а самим Новым мировым порядком. Цивилизованным государствам иногда требуются услуги преступников. Их население испытывает сильную и постоянную потребность в наркотиках, труде иммигрантов, районах с красными фонарями, новых способах отмывания денег и так далее. Это опасная деятельность, подрывающая основы общества. Поэтому цивилизованные страны преследуют ее, санкционируя экспорт хаоса в более слабые страны с менее развитыми силами охраны правопорядка.
На практике эти доходные виды преступного бизнеса прочно обосновываются на территориях, ставших экономически нерентабельными из-за религиозной и межнациональной напряженности. В подвергшемся воздействию глобализации мире страны, споткнувшиеся и выпавшие из процесса, становятся калеками. Военачальники изо дня в день говорят о религии, но отнюдь не религия определяет повестку дня. Их дела далеки от святости – нефть, наркотики, оружие, женщины, слава и грабеж.
Новый мировой беспорядок надолго станет характерной чертой XXI века и просуществует довольно долго. Его нельзя просто искоренить благодаря объявленной правительствами ведущих стран «войне с терроризмом». Возможно, это и затруднит безрассудные акции массового террора, но уж слишком очевидна потребность в товарах и услугах беспорядка. Он не исчезнет, если люди не станут святыми (что маловероятно) или правительства каким-то образом не признают и не легализуют такие страшные соблазны, как оружие, проституция, наркотики, уклонение от налогов и (в будущем) компьютерное пиратство и генетические эксперименты.
Для таких, как Басаев, Ражнатович и Катли, хаос – нормальная рабочая обстановка, которую они должны создать и в которой они должны выжить. Как мы продемонстрируем здесь, в четвертой сцене, это характерная особенность их мира.
В своих собственных вотчинах: Чечне, Сербии и турецком Курдистане – эти трое были в точности такими же, как герои Шекспира. Это отважные, уважаемые, действующие ролевые модели мстителей, ни у кого не вызывающие иронических усмешек. Они добиваются фанатичной преданности своих последователей и переделывают общество в своих интересах. Они изобретательны, решительны и умеют добиваться успеха.
Героическая военная жизнь неизбежно связана с потерями. Нет риска – нет и славы. Эти трое покрыли себя неувядаемой славой. Когда писались эти строки, единственным оставшимся в живых был Шамиль Басаев. Ражнатович и Катли уже нашли свою смерть. Что касается Басаева, враги объявляли о его смерти уже пять раз. Его шансы на выживание с каждым разом становятся все призрачней. Но, раз уж он был жив, когда писалась эта глава, мы можем пообещать отдать ему прощальный салют – последнюю воинскую почесть, пожелав последовать по тому же пути, что и его товарищи.
Шамиль Басаев родился в 1965 году в станице Ведено, довольно отсталой советской деревушке, затерянной в горах Кавказа. В 1987 году предприимчивый паренек уехал из глуши, привлеченный огнями большого города, Москвы. Бегло говоривший по-русски, он какое-то время учился, надеясь стать экспертом-криминалистом. Но произошел обвал советской экономики, и он бросил институт. В результате Басаев присоединился к своим многочисленным соплеменникам, представителям кавказских национальных меньшинств, заполнивших новые «черные рынки», которые возникали в Москве. Предусмотрительный и предприимчивый Басаев специализировался на продаже компьютеров.
Потом был августовский путч 1991 года. Борис Ельцин заявил о прямом неповиновении заговорщикам с брони танка. Басаев, раздобывший где-то три ручных гранаты, отважно поспешил на защиту Ельцина. Но пока в России происходила революция, Кавказ затрещал по швам. Резко поменявший политическую ориентацию советский генерал Джохар Дудаев решил, что его родная Чечня должна обрести полную независимость, выйдя из состава разваливающегося СССР. Чеченские повстанцы свалили с постаментов памятники Ленину и захватили телестудию. Басаев был чеченским патриотом, так что он покинул Москву и поспешил на родину к собственному народу.
Пока генерал-майор Дудаев пыжился, бросался пустыми словами и выпускал пар, его остававшийся в тени коллега Басаев создавал рубеж обороны. Изначально мысливший большими категориями, он вступил в немногочисленную, но обладающую амбициозными планами вооруженную группировку, провозгласившую себя Конфедерацией народов Кавказа.
Кавказские горы – это тысячи хребтов, разрезанных тысячами ущелий. В этих древних горах проживает множество крошечных наций и народностей, исповедующих разные религии: абазины, черкесы, даргинцы, лакцы, осетины, карачаевцы, балкарцы, ингуши, аварцы и так далее, плюс многочисленные кланы, партии, церкви, мечети и сепаратистские фракции. Даже местным игрокам трудно различать друг друга без карточек участников соревнования (в завершение неразберихи лишь русские и их союзники называют чеченцев «чеченцами»; чеченцы же гордо именуют свою родину Ичкерией).
В 1991 году в бывшей Советской республике Грузии начались волнения мусульманского национального меньшинства, абхазцев. И при могучих Советах абхазцы проявляли свой норов и уж, конечно, не собирались терпеть каких-то там местных грузин. У чеченца Басаева не было причин слишком заботиться о грузинах или абхазцах. Но он причислял себя к многонациональной революционной организации народов Кавказа. Поэтому поспешил туда, где раздались выстрелы.
Вплоть до этого времени Шамиль Басаев, по всей видимости, никого не убивал. Пожалуй, его можно описать как выпускника-идеалиста, немного занимавшегося контрабандой оружия. Однако локальный, но яростный конфликт в Абхазии стал тренировочным лагерем для целого поколения вояк.
В разгоревшейся партизанской войне Басаев продемонстрировал блестящие способности к руководству. Он оказался умным, вежливым, бесстрашным и лояльным к своим людям. Применив на практике проповедуемую им теорию кавказской солидарности, он женился на абхазке и заручился полезным влиянием среди абхазских кланов.
В ноябре 1991 года Басаев со своей немногочисленной бандой захватил советский самолет, заставив посадить его в турецкой Анкаре. Он совершил этот террористический акт для создания рекламы чеченской независимости и имиджа в глазах представителей международной исламской солидарности. Турецкие власти весьма снисходительно отнеслись к этой акции, хотя они вряд ли потерпели бы подобное от курдов. Басаева сделали знаменитостью и отпустили, чтобы он снова ввязался в драку, разгоравшуюся на постсоветском пространстве. Тогда он поспешил принять участие в ожесточенном конфликте между христианской Арменией и мусульманским Азербайджаном.
Летом 1994 года Басаев предпринял судьбоносную поездку в Афганистан, где тренировался под руководством ветеранов-моджахедов. Там, в зарождающемся сообществе Аль-Каиды, он обзавелся многими полезными в будущем знакомствами. А еще узнал практически все, что нужно знать воину ислама, чтобы убивать русских.
Басаев успешно перенес афганские традиции 1980-х в 1990-е годы. Он оказался необыкновенно талантливым в умении сочетать древние традиции горцев, засады, клановую вражду и разбойничьи нападения – с современными методами ведения боевых действий и новейшими видами вооружения; особенно удачным оказалось использование им гражданских сотовых телефонов для координации огня переносных зенитных комплексов. Опыт работы с компьютерами пришелся весьма кстати. Те, кто прежде брезговал обществом задавленного нищетой провинциала, вскоре узнали, что у Басаева есть и web-сайты, и видеокамеры, и многочисленные спонсоры за океаном, а часто и эскорты из восторженных иностранных журналистов.
Независимая Чечня генерала Дудаева стала прекрасной иллюстрацией, к какой катастрофе может привести неквалифицированное управление. На посту главы государства Дудаев проявил свою слабость к безвкусным костюмам, бесконечной болтовне на собственном государственном телевидении и совершенную неспособность к управлению. Он разогнал парламент, совершив государственный переворот. Школы и больницы были заброшены, здания не ремонтировались, персоналу не платили. Преступность росла на глазах. Государственные резервы исчезали в руках растратчиков. Начались перебои с электричеством. Сточные воды затопили улицы столицы.
Образованные горожане, прежде управлявшие экономикой, бежали от эпидемии насилия, похищений и взрывов. У оставшихся в Чечне людей не осталось выбора, кроме как опереться на поддержку собственных тейпов, кланов, действующих по принципу сицилийских мафиозных семей. Многие обозленные чеченцы восстали против Дудаева с оружием в руках, не признавая его власть и превращая каждый двор, каждый автомобиль в оборонительный рубеж.
Практически такой же упадок имел место во всей России, но во многом это произошло благодаря чеченцам. Когда ситуация у них на родине вышла из-под контроля, чеченские беженцы наводнили Москву, пополнив ряды мафиозных кланов. «Независимое» чеченское государство имело самые пористые границы на всей территории бывшего СССР. Так что Чечня вскоре стала «зеленым коридором» для контрабандных товаров, ввозившихся туда, а затем переправлявшихся в Россию и распродававшихся там на черных рынках.
В декабре 1994 года новое российское правительство решило взять ситуацию под контроль. Оно «осуществило вмешательство» в Чечню, почти так же, как Советский Союз в восстание чехов 1968 года: с помощью впечатляющей демонстрации бронетанковых войск.
Первая чеченская война 1994–1996 годов стала идеальной темой для занятий по тактике боевых действий. Она не была одним из тех оторванных от жизни, стерильных, полуфантастических конфликтов, разработанных в Америке и показанных по каналу CNN. Она не получила значительной огласки, но была жестокой, отвратительной, кровопролитной и страшно разрушительной.
Хотя глава государства Дудаев был генерал-майором авиации, военно-воздушные силы страны оказались бесполезными. Их разбомбили прямо на земле. Русской военной авиации ничего не стоило уничтожить чеченские аэродромы, взорвать мосты, основные дороги и сровнять с землей телебашню в Грозном.
Но затем начался кошмар на земле. Русские войска были в спешке собраны из отдельных частей. Они были недостаточно подготовлены, координация боевых действий осуществлялась плохо, единое командование отсутствовало. Радиопередатчики не могли поддерживать связь в горах. Это была жалкая послереволюционная армия, вторгшаяся в провинцию, находящуюся в состоянии коллапса.
Русским войскам потребовались недели, чтобы достичь столицы. Танковым колоннам приходилось останавливаться для пресечения протестов гражданского населения. Дряхлые танки ломались или застревали в дорожной грязи. Русские войска, плохо одетые, плохо снабжаемые, осуществляли маневры зимой. Приходилось часто останавливаться, чтобы узнать направление и достать продовольствие, спиртное, сигареты. Солдаты стали завсегдатаями на черных рынках Чечни, где часто продавали собственное оружие.
Русские медленно наступали на столицу тремя колоннами: с севера, с востока и с запада. Некомпетентное командование западной и восточной колоннами привело к тому, что северная колонна вошла в город в одиночестве. Грозный – большой город, построенный не так давно, – в то время представлял собой крупный нефтеперерабатывающий комплекс с четырехсоттысячным населением; около двухсот тысяч квадратных километров, застроенных кирпичными и бетонными многоэтажками в советском духе, – город, забитый закопченными химическими комбинатами и заводами тяжелой промышленности. Многие жители Грозного были русскими, украинцами и евреями – цивилизованный хребет местного населения. Не считая русских солдат врагами, они не стали бежать из города. Они просто ждали развязки, надеясь на лучшее.
Ожидалось, что Дудаев со своими прихлебателями поймет недвусмысленный намек и ретируется на юг, где, казалось, были созданы все условия для отступления. Идея выглядела страшно заманчивой. Около тысячи вооруженных чеченцев противостояли 23 800 солдатам русской регулярной армии. У русских было 80 танков, 208 боевых машин пехоты и 182 артиллерийских орудия наряду с авиацией, которая могла стереть в порошок все, что будет ее беспокоить.
Чеченских солдат русские быстро окрестили «бандитскими формированиями». Это были доморощенные ополченцы в форме с чужого плеча и ворованным оружием, зато они служили в частях с громкими названиями. Президент Дудаев имел личную «Национальную гвардию», состоящую из 250 человек. В чеченском «танковом полку» было с десяток исправных танков. Чеченская «артиллерийская бригада» имела 80 человек личного состава и 30 орудий. Регулярная чеченская армия внесла в сопротивление свою лепту – от силы человек 500.
Но еще был Шамиль Басаев. У него не было официальных чинов и званий, его знали как «полевого командира» так называемого «Абхазского батальона». Это были двести добровольцев из личного эскорта Басаева, отборные террористы-коммандос.
В отличие от Дудаева, который больше походил на генерала из какой-нибудь комической оперы, Басаев был современным партизаном. Интересно, что и Дудаев, и Басаев побывали в Афганистане. Дудаев служил в советских военно-воздушных силах и бомбил афганцев. А Басаев усвоил все уроки победившей стороны.
Черноволосый, кареглазый двадцатидевятилетний партизан среднего роста обычно был одет в кожаный пиджак, джинсы и дешевые кроссовки. Когда он хотел публично подчеркнуть свою преданность делу, он просто надевал черную вязаную шапочку с мусульманской зеленой ленточкой. Если не считать мобильного телефона, с которым он никогда не расставался, и автомата Калашникова, Басаев выглядел как все.
Задачи русских были типичными для успешного военного переворота – они планировали захватить вокзал, аэропорт, радио и телевидение. Первоочередной целью стал захват президентского дворца, где прятался Дудаев. Под Новый год русские бомбардировщики подожгли нефтеперерабатывающие заводы Грозного, и город окутала завеса дыма и зимнего тумана. Началась неразбериха: даже когда танки громыхали по улицам, в Президентском дворце еще были русские депутаты, надеявшиеся в последнюю минуту добиться прекращения огня.
Первая русская колонна вошла в город, остановившись около железнодорожного вокзала, где ее личный состав начал «стрелять» у местных сигареты. Их ждали пули снайперов, на которые русские ответили разрывными снарядами.
Чеченские власти не стали бежать из столицы. Вместо этого, когда завязались бои, они использовали открытый южный коридор, чтобы подтянуть в город новых добровольцев.
Русские танки Т-72 были созданы для молниеносных бросков на открытых пространствах Второй мировой войны. Но, закупоренные в тесноте города, они сразу стали устаревшим оружием, с недостаточным радиусом обзора и сектором обстрела. В качестве театра военных действий застроенные многоэтажками улицы Грозного очень напоминали узкие ущелья Афганистана.
Однако, в отличие от устаревшего русского танка, ручной гранатомет РГП-7 очень современен: дешев, прост в обращении, удобен для транспортировки и точен.
Шамиль Басаев перенес традиционные афганские засады на улицы современного города. Его люди незаметно проникали в нужное место, координируемые по мобильным телефонам и пейджерам Motorola. Получив сигнал, они подбивали головной и замыкающий танки колонны, используя установленную на гранатометах систему самонаведения. Горящие обломки машин делали отступление и дальнейшее продвижение невозможными. И как бы ни метались и ни грохотали оставшиеся танки, их в конечном итоге разрывало в клочья. Русские танки никогда не предназначались для стрельбы вверх. Благодаря этому было совсем несложно обрушивать на них смерть с крыш ближайших домов.
Первого января были уничтожены первые русские танковые колонны. Иногда солдаты вырывались из горящих танков и неслись от улицы к улице, от дома к дому, преследуемые бандитами с кинжалами и мобильными телефонами.
После этой катастрофы развязалась новая, особенно ужасная городская война. У легковооруженной чеченской стороны ощущался явный перевес в переносных ракетных установках, автоматах Калашникова, портативных минометах и радиоуправляемых минах-ловушках. Тяжеловооруженные русские войска отвечали залпами из установок «Град», действительно извергавших град реактивных ракет, и массированным артиллерийским огнем, разрушавшим здания до фундамента. Для снятия снайперов с крыш русские пользовались зенитными орудиями и мощнейшими прожекторами.
Это была война скорпионов против кузнечных молотов в городе, полном гражданского населения. Погибли десятки тысяч мирных жителей. Это было неизбежно, потому что лучшие чеченские бойцы одевались, как мирные жители. Они приезжали на место сражения на личных автомобилях, открывали багажники и доставали минометы или управляемые ракеты.
Городские партизаны изводили оккупантов снайперскими выстрелами и ручными ракетами, а им отвечали сокрушительным артиллерийским огнем. Чеченские повстанцы очень быстро научились обстреливать русских солдат из жилых домов, населенных русскими, которых уничтожали ответным артиллерийским огнем. Или прибегали к более мудрой тактике – вели огонь между двумя русскими частями, чтобы те бомбардировали друг друга.
Стены, полы и потолки грозненских многоэтажек были непрочными, а АК-74 Калашникова – грозное и мощное оружие. Начались кошмарные бои вслепую. Невидимые чеченцы могли вести огонь из подвалов через пол, с чердаков через потолок. Их нападения координировались по мобильным телефонам. После отступления чеченцев русские солдаты, находившиеся внутри здания, продолжали убивать друг друга, пробивая себе дорогу в стенах. После таких деморализующих случаев русские старались выбраться наружу и уничтожить все вокруг.