Стейнбек Джон. И проиграли бой

   - Двое идите в сарай, выводите сперва теленка. Он, должно быть, самый резвый.
   Вернулся поспешая фермер. В одной руке он нес тяжелый молот на короткой ручке, в другой - нож. Джим взял его, осмотрел. Лезвие сточено: тонкое, узкое, конец заострился, как игла. Он потрогал его пальцем.
   - Острый, острый, некогда ему тупиться, - проворчал фермер, забрал нож, обтер о рукав, поймал лучик света, поиграл им. - Сталь отменная, германская.
   Четверо мужчин выволокли из сарая теленка, едва поспевая за ним, придерживая за веревку на шее, то подталкивали его боками и плечами, осаживали - он все норовил вырваться.
   - Вот здесь забивайте, - указал фермер. - Тут кровь в землю впитается.
   Мак возразил:
   - Нет, кровь нам пригодится. Это ж питательный продукт. В чем бы только ее довезти?
   - Отец ее пил, - вставил Джим.-А я не могу, тошнит. Бери, Мак, кувалду и бей вот сюда, да посильнее. - Нож он протянул Альберту Джонсону. - Последите за моей рукой. Вот здесь, как только Мак кувалдой огреет, вы ножом и полоснете. Здесь большая артерия, ее нужно вскрыть.
   - А как узнать, вскрыл ты ее или нет?
   - И узнавать нечего, кровь фонтаном ударит. А вы, ребята, чуть в сторону отойдите.
   Двое встали по бокам, придерживая бычка. Мак ахнул молотом ему по голове, бычок припал на передние ноги. Альберт резанул ножом и отпрыгнул в сторону - из артерии хлынула кровь. Теленок подпрыгнул и медленно осел. Мордой он ткнулся в землю, ноги подкоси лись. По сырой земле растекалась лужа густой алой крови.
   - Какая досада, что сцедить не во что, - посетовал Мак. - Будь у нас бочонок...
   - С этим все! - крикнул Джим. - Выводите следующую! Сюда давай!
   Помощникам его было в диковинку, как забивают бычка, но разделались они с двумя коровами, и любопытства у них поубавилось. Коровы лежали на земле, из голов сочилась кровь, Альберт вытер липкий нож куском мешковины и протянул его фермеру. Потом подогна л грузовик к тушам, помощники с натугой втащили их в кузов, свесив вялые коровьи головы за борт, чтобы кровь стекала на землю. В последнюю очередь погрузили десять мешков фасоли, сгрудив у кабины, сами уселись сверху.
   Мак повернулся к фермеру.
   - Спасибо, мистер.
   - Это не моя ферма. И корова не моя. Я здесь издольщиком.
   - Все равно спасибо. За то, что нож одолжили. - Мак помог Джиму взобраться в кабину, и тот сел рядом с водителем. Рукав рубашки у Альберта Джонсона до самого плеча побурел от крови. Альберт завел мотор, и, тяжело пыхтя, машина двинулась по проселочной до роге. Полицейский у ворот фермы поджидал их, и как только они выехали на дорогу, пристроился сзади.
   Сидевшие, на мешках в кузове затянули песню.
   Лишь супа просим на обед дать!
   Лишь супа мы хотим отведать!
   Полицейский лишь усмехнулся, а из кузова уже пропели и ему:
   Слезы лить тебе весь век,
   Твой начальник - гомосек!
   Мак, перегнувшись через Джима, бросил Альберту:
   - Городом не поедем. Нам нужно груз в целости и сохранности в лагерь доставить. Не беда, если придется круг дать.
   Альберт угрюмо кивнул.
   Небо очистилось, но высокое солнце не грело.
   - То-то ребята обрадуются! - сказал Джим.
   Альберт снова кивнул.
   - Дай им вволю мяса нажраться, так они тут же спать завалятся.
   Мак рассмеялся.
   - Удивляюсь тебе, Альберт. У тебя что же, нет высоких представлений о благородстве рабочего класса?
   - У меня вообще ничего нет, ни представлений, ни чего понасущнее.
   - И терять нечего, кроме цепей, - вставил Джим.
   - Как это нечего? Вон, волосы еще остались.
   - Да и грузовик еще, - напомнил Мак. - Без грузовика мы б ни за что не управились.
   - Доконал меня этот грузовик, - с сердцем сказал Альберт. - Чтоб ему пусто было, я с ним по миру пойду! - Альберт не сводил взгляда с дороги, но глаза у него погрустнели. Сквозь зубы он процедил: - Когда работенка есть, заработаешь, бывало, три доллара, н у, думаешь, сейчас девочку какую-никакую подцеплю. И всякий раз, как нарочно, упрется мой тарантас, закапризничает. И починка ровно в три доллара обходится. Этот чертов драндулет почище ревнивой жены.
   - Живи мы в справедливом обществе, была б у тебя хорошая машина, без тени шутливости сказал Джим.
   - Да живи я в справедливом обществе, у меня б девчонка была. Я ведь не Дейкин. Это он на своем грузовике помешался, больше ничего в жизни ему не надо.
   Мак повернулся к Джиму.
   - Да, сразу видно, этот парень знает, чего хочет. Вовсе не машина ему нужна.
   - Это ты верно подметил! - сказал Альберт. Насмотрелся, как коров кончают, так сразу и прозрел.
   Они уже ехали безбрежными садами. Листья яблонь потемнели после дождя, почернела и земля. По придорожным канавам бежали бурливые мутные ручейки. Полицейский не отставал, он повернул вслед за Альбертом раз, другой - грузовик дал крюк, объезжая город. За деревьями мелькали дома, там хозяйничали либо сами фермеры, либо издольщики.
   - Кабы у ребят от дождя не портилось настроение, я б не возражал, чтоб и дальше лило как из ведра. То-то яблочки на деревьях погниют.
   - И наши одеяла заодно, - угрюмо ввернул Альберт.
   А в кузове затянули новую песню.
   Честь и слава добрым людям!
   Мы вовек их не забудем!
   Альберт резко повернул и выехал на дорогу к ферме Андерсона.
   - Отлично! Городок за милю объехали. Вдруг бы нас задержали немного б мы тогда привезли! Даже подумать страшно!
   - Смотри, дымят, - указал Джим, - видно костер уже разожгли. - Меж яблонями вился, не поднимаясь выше крон, голубой дымок.
   - Ставь машину в самом конце, у деревьев, - посоветовал Мак. Ведь туши-то придется разделать, а куски развешивать негде, разве что на ветках.
   Их уже поджидали. Сидевшие в кузове на мешках махали шляпами, вскакивали, отвешивали поклоны. Альберт сбавил скорость и медленно повел машину через толпу в конец лагеря, там уже начинались яблони.
   Лондон, а за ним и Сэм пытались протолкаться к машине. Люди вокруг заходились в радостном крике.
   -Туши повесить! - скомандовал Мак. - Лондон, скажи поварам, пусть мясо потоньше нарезают - быстрее изжарится. А то ребята проголодались.
   Глаза у Лондона блестели так же радостно, как и у всех вокруг.
   - Господи, неужели поедим досыта! - приговаривал он. - Мы уж было вас и ждать перестали.
   Сквозь толпу пробрались повара. Туши повесили на нижних ветках, освежевали, выпотрошили.
   Мак крикнул:
   - Лондон, надо чтобы все в дело пошло. Кости, головы и ноги пригодятся для супа.
   На большой противень нарубили мяса, понесли к земляной жаровне, и вся толпа двинулась следом, освободив поварам место. Мак стоял на подножке грузовика и созерцал всеобщую суету. Джим все еще сидел в кабине, рычаг передач приходился ему меж ног.
   Мак тревожно заглянул в кабину.
   - Ты чего, Джим? Плохо себя чувствуешь?
   - Да нет, все в порядке. Правда, плечо совсем затекло, не пошевелить.
   - Тебя, небось, просквозило. Может, док чем подсобит. - Он помог Джиму выбраться, поддерживая под руку, повел к жаровне. Запах жарившегося мяса разносился по всему лагерю. С противня на угли капал жир, маленькие язычки-всполохи враз слизывали его. Толпа так тесно окружила жаровню, что поварам - а они переворачивали мясо длинными лучинами - приходилось проталкиваться к противню. Мак дошел с Джимом до палатки Лондона.
   - Ты посиди здесь, а я за доком схожу. А приготовят мясо принесу.
   В палатке было сумрачно. Брезентовые стены почти не пропускали света. Глаза у Джима постепенно привыкли к полумраку, и он увидел, что на матраце, накинув на плечи одеяло и закутав им младенца, сидит черноглазая Лиза и открыто, без любопытства, смотрит на него.
   - Привет! Как дела?
   - Хорошо.
   - Можно к тебе на матрац присесть? Мне чуток нездоровится.
   Она подобрала ноги и отодвинулась. Джим сел рядом.
   - Чем это так вкусно пахнет? - спросила она.
   - Мясом. У нас столько мяса, ешь - не хочу!
   - Я мясо люблю! Одним бы мясом кормилась!
   Вошел, откинув полог палатки, темноволосый худой сын Лондона. Остановился, уставясь на Лизу с Джимом.
   - Он чувствует себя плохо, - поспешила объяснить Лиза. - Он ничего такого не делает. Его в плечо ранили.
   - А-а, вон что, - протянул парень. - А я "ничего такого" и не подумал, - обратился он уже к Джиму. - Жене все время кажется, что я ее ревную, а этого и в помине нет. - И назидательно добавил: - Не веришь женщине, так смотри за ней, не смотри - все без толку. Гулящая гулящей и останется. А Лиза у меня - жена верная. С чего бы ей не доверять. Он помолчал. - Там мясо жарят, много мяса. А еще фасоль привезли. Но ее, наверное, потом будем есть.
   - Я и фасоль люблю, - вздохнула Лиза.
   - А ребятам не терпится, - продолжал ее муж. - Так и норовят недожаренный кусок ухватить. Ведь заболеют же.
   Полог взлетел вверх, и в палатку вошел доктор Бертон. В руках он держал кастрюлю с кипятком.
   - Прямо святое семейство, - улыбнулся он. - Мак сказал, ты, Джим, плечо застудил.
   - Болит очень, - кивнул Джим.
   Док взглянул на Лизу.
   - А что, если ты малыша на минутку положишь и сделаешь нашему больному согревающий компресс.
   -Я?
   - Ты, ты. Мне некогда. Снимешь с него куртку, наложишь на плечо горячую тряпку. Старайся, чтоб вода в рану не попала.
   - Да я, наверное, не смогу.
   - Отчего же? Ведь он тебе помогал. Давай, снимай с него куртку, потом рубашку. А я попозже приду и наложу свежую повязку. - И он вышел.
   Лиза несмело спросила:
   - А ты сам-то хочешь, чтоб я...
   - Конечно! Давай, все у тебя получится.
   Она передала малыша Джо, помогла Джиму снять голубую куртку, стянула с него рубашку.
   - А майку ты не носишь?
   - Нет.
   Она молча намочила тряпку, приложила к ноющему плечу. Мало-помалу боль отпустила. Лиза прижимала тряпку, разглаживала ее на плече, а муж не сводил с нее глаз. Вскорости вернулся доктор Бертон, а с ним и Мак он принес насаженный на щепку большой кус подгоревшего мяса.
   - Ну, как, полегчало?
   - Намного! Лиза все как надо сделала.
   Молодая женщина отодвинулась и смущенно потупилась. Бертон наскоро перевязал плечо, и Мак протянул Джиму кусок мяса.
   - Я его уже посолил. Док вот говорит, тебе б сегодня отдохнуть не мешало.
   Бертон кивнул.
   - Простудитесь - начнется лихорадка, - предупредил он. - Тогда вообще сляжете.
   Джим набил рот жестким мясом и никак не мог прожевать.
   - А ребятам нравится? - наконец спросил он.
   - На седьмом небе! - ответил Мак. - Теперь им море по колено. Дай им волю, кого угодно под орех разделают. Я это предвидел.
   - А пикеты сегодня выставлять будут?
   Мак призадумался.
   - Если и будут, то без тебя. Ты посидишь здесь в тепле. . Джо передал малыша жене.
   - Там много мяса, мистер?
   - Полно!
   - Схожу, принесу нам с Лизой.
   - Валяй. Вот что, Джим, хватит канючить. Сегодня много дел не наделаешь. Уже за полдень. Лондон вышлет ребят на машинах, пусть разведают, сколько предателей"подменщиков" все-таки вышло на работу. А уж завтра что-нибудь насчет них придумаем. Еды нам всем на два дня хватит. Погода вроде разгулялась: будет ясно и прохладно. Надоел уж дождь-то.
   - А ты что-нибудь слышал о тех, кто сейчас работает? - спросил Джим.
   - Так, кое-что. Ребята говорят, их привозят на грузовиках под охраной, но это лишь слухи, - в нашем лагере они кишмя кишат, поди проверь!
   - Ребята сейчас успокоились, притихли.
   - А как же иначе?! Животы набили, и ладно. Boт завтра нужно бы их на дело поднимать. Долго мы не продержимся, а вот покрепче ударить можем.
   На дороге затарахтел мотор, смолк, за палаткой вдруг закричали, загалдели и вновь все стихло.
   - Лондон здесь? - В палатку просунулась голове Сэма.
   - Нет. А в чем дело?
   - Там какой-то расфуфыренный господинчик прикатил, главного спрашивает.
   - Зачем ему главный?
   - Понятия не имею. Говорит, хочу потолковать с главой забастовщиков.
   - Около жаровни Лондона найдешь. Скажи, чтоб сюда сначала зашел. Небось, на переговоры этот господин приехал.
   - Хорошо. Так Лондону и передам.
   Лондон не заставил себя ждать. Вслед за ним в палатку вошел коренастый мужчина располагающей внешности. Гладко выбритые румяные щеки, седые, почти белые волосы, в уголках глаз - добродушные морщинки. Всякий раз, когда он заговаривал, на губах появлял ась открытая приветливая улыбка.
   - Вы начальник этого лагеря? - обратился он к Лондону.
   - Ну, положим, - недоверчиво проронил Лондон. - Меня избрали главным.
   Вошел угрюмый Сэм, сел позади Лондона, Мак присел на корточки, рукой чуть опираясь об пол. Незнакомец улыбнулся, зубы у него оказались белые, один к одному.
   - Моя фамилия Боултер, - без церемоний представился он. - Я новый президент Ассоциации садовладельцев в этой долине.
   - Ну и что? - хмыкнул Лондон. - Готовы мне теплое местечко предложить, если я ребят предам?
   Лишь чуть опустились по бокам ухоженные розовые ладони Боултера, однако улыбался он как и прежде.
   - Может, нам стоит начать разговор поспокойнее? - попросил он. Повторяю, я новый президент, а значит, и в наших отношениях будут перемены. Я не согласен с политикой нашего прежнего руководства.
   Мак в это время глядел не на Боултера, а на Лондона.
   Лицо у того немного прояснилось.
   - Что ж, выкладывайте, с чем пришли.
   Боултер посмотрел по сторонам, видимо, искал, куда бы присесть, но так и не нашел.
   - Если мы будем рычать и огрызаться друг на друга, каши нам с вами не сварить. Это мое твердое убеждение. Я также считаю, всегда можно найти общий язык за столом переговоров и решить дело по-доброму.
   - У нас нет стола, - ухмыльнулся Лондон.
   - Вы прекрасно понимаете, о чем я, - продолжал Боултер. - В Ассоциации все полагают, что вы не станете прислушиваться к голосу разума, но я постарался их разубедить: если американскому рабочему предложить что-то толковое, он прислушается.
   - Ну, так и предлагайте "что-то толковое".-Сэм даже сплюнул. - Мы ведь слушаем.
   Белозубая улыбка Боултера стала еще шире. Он одобрительно оглядел собравшихся.
   - Вот видите? И я им то же самое говорил. Выложим карты на стол, и мы, и вы, посмотрим, может, ни одна из сторон и не проиграет. Ведь не звери же американские труженики!
   - Говорите складно, вам бы в Конгрессе выступать, - буркнул Мак.
   - Простите, не расслышал?
   - Да нет, это я не вам, - ответил Мак.
   Лицо у Лондона снова посуровело.
   А Боултер продолжал:
   - И приехал я ради того, чтобы выложить карты на стол. У меня и у самого, как вы знаете, есть сад, но из этого не следует, что мне чужды ваши интересы. Все понимаем: не ублажишь рабочего человека - сам не заработаешь, - он замолчал, видимо, ожидая ответ а, но никто не проронил ни слова. И продолжал: - Во всяком случае, я себе это так представляю. А пока мы с вами рычим да огрызаемся друг на друга, мы все в проигрыше. Предлагаю вам вернуться на работу. Вы получите то, что заработаете, мы - собранный урожа й. И обе стороны довольны. Ну так как, возвращаетесь? И чтоб без претензий, без взаимных укоров, а как два разумных человека.
   - Конечно, мистер, мы вернемся на работу, что ж, разве мы не американские работяги! Повысьте расценки, как мы просили, да прогоните всю сволоту, что за наш счет поживиться приехала. И завтра же с утра мы приступим к работе.
   Боултер оглядел собравшихся. Улыбнулся каждому по очереди.
   - Что ж, я считаю, расценки надо бы повысить. Я своим коллегам так прямо и сказал. Возможно, я плохой хозяин, в чем меня и упрекнула Ассоциация. Нынешние расценки - максимальные, выше мы просто не можем себе позволить, иначе останемся в убытке.
   Мак ухмыльнулся.
   - Мы все-таки, наверное, не настоящие американские труженики. Все, что вы говорили, толковым не назовешь. По мне, так вы нам суете пустую обертку без конфеты.
   - Повысь они расценки, это все равно, что признать нашу победу, вставил Джим. - А победи мы, тысячи бедолаг поднимутся. Верно я говорю, мистер?
   Боултер ответил с неизменной улыбкой.
   - Я давно уже подумывал, чтобы повысить расценки. Но раньше у меня не было власти. Мнение мое и сейчас не изменилось, а положение изрядно: я президент Ассоциации. И я огласил свое решение, кое-кому оно пришлось не по вкусу: я настоял, чтобы расценки в ам повысили до двадцати центов. И хватит взаимных претензий и укоров. Завтра утром мы ждем вас на работу.
   Лондон покосился на Сэма. Тот все еще был мрачнее тучи. Лондон засмеялся, хлопнул его по костлявому плечу.
   - Мистер Боултер, - ответил он, - Мак тут верно сказал: мы, наверное, не настоящие американские труженики. Вы хотели выложить карты, а свои-то выложили "рубашками" вверх. А наши, клянусь богом, все козыри. Ваши яблоки мы и не подумаем собирать, пока ден ег не прибавите. И никому другому их собирать не позволим. Ну, что скажете, мистер Боултер?
   Улыбка, наконец, сползла с лица президента, и он серьезно проговорил:
   - Американский народ потому и стал великим, что всегда брался за дело споро и дружно. Американскому труженику равных на всем белом свете не сыскать, как и его заработной плате!
   Лондон сердито оборвал его.
   - Может, китаец и полцента не получает в день, да на жратву хватает. А мы, может, в сто раз больше получаем, да что толку голодными ходим.
   Боултер снова нацепил улыбку.
   - И у меня есть дом, дети. И я работаю не покладая рук. Поверьте, я такой же, как и вы, такой же труженик. Все, что у меня есть, заработал своими руками. Судя по слухам, вас красные на смуту подбивают. Я не верю. Не верю, чтобы американцы, взращенные н а наших идеалах, слушали красных. Мы все, так сказать, в одной упряжке. И в эти трудные времена нам нужно все равно идти вперед и помогать друг другу.
   - Кончай мозги пудрить! - выкрикнул вдруг Сэм. Если есть что предложить, выкладывай, а болтовни с нас хватит!
   Боултер враз сник.
   - Согласны на половинную прибавку?
   - Нет! - отрезал Лондон. - Видать, крепко вас прижало, иначе вы б и на эту малость не согласились.
   - А почему вы решаете за остальных, вдруг они проголосовали бы против вас?
   - Вот что, мистер, ребята у нас горячие, не дай бог вы к ним сунетесь, они костюмчикто ваш и помять могут. Мы бастуем, потому что нам мало платят. В садах выставим пикеты и ни одного из ваших молодчиков, которых вы навезли, и близко не подпустим . Ну, а теперь, наконец выкладывайте ваши карты. Что будете делать, если мы не станем работать?
   - Натравят "бдительных",- подсказал Мак.
   - Ни о каких "бдительных" мы понятия не имеем, - поспешно сказал Боултер. - Но если возмущенные горожане объединятся, чтобы восстановить покой и порядок, это их дело. Об их планах Ассоциации неизвестно. - И он снова улыбнулся. - Разве вы не поним аете: если наши дома, наши дети окажутся в опасности, мы, конечно, будем их защищать. Разве вы бы не стали защищать своих детей?
   - Что мы и пытаемся делать! - воскликнул Лондон. Пытаемся спасти их от голодной смерти. И средство у нас, у рабочего люда, только одно. Так что вам лучше и не заикаться о детях, не то...
   - Мы всего лишь хотим решить спор мирно, - сказал Боултер. Американские граждане требуют порядка, и заверяю вас, мы порядка добьемся, даже если придется просить войска у губернатора штата.
   - Да, вы наводите порядок, - клокоча негодованием, выкрикнул Сэм. - Из окон, паскуды трусливые, по людям стреляете. В Фриско женщин затаптывали - тоже порядок наводили. А в газете пишут: "Сегодня, напоровшись на штык, погиб забастовщик". Ишь, как выверну ли "напоровшись" на штык.
   Лондон одной рукой обхватил разошедшегося Сэма и отстранил его от Боултера.
   - Тише, Сэм, тише! Успокойся!
   - Пошел к черту! - не унимался тот. - Ишь, уши-то развесил, слушаешь брехню всякую.
   Лондон на мгновение застыл, и тут же увесистый кулак его расквасил Сэму нос. Сэм упал. Лондон лишь взглянул на него.
   - Забастовщик напоролся на кулак! - Мак истерично рассмеялся.
   Сэм приподнялся, сел.
   - Что ж, Лондон, сила солому ломит. Я больше и слова не скажу, жаль только, что в Кровавый четверг тебя в Фриско не было.
   Боултер даже не шелохнулся.
   - Я надеялся, вы не останетесь глухи к здравому смыслу, - сказал он. - У нас есть сведения, что вас баламутят красные, специально подосланные их организацией. Они вводят вас в заблуждение, обманывают вас. Им бы только смуту затеять. Это, если хотите, их профессия, они за это деньги получают.
   Мак не выдержал, поднялся на ноги.
   - Так, значит, они поганцы, американских тружеников только в заблуждение вводят? Может, и деньги-то они из России получают, а, мистер Боултер?
   Тот смерил Мака долгим взглядом, румянец схлынул.
   - Ну, что ж, вы вынуждаете нас на крайние меры. Жаль. Я хотел решить дело миром. Мы знаем, кто среди вас красные, с ними мы разделаемся. - Он повернулся к Лондону и едва ли не умоляюще произнес: - Не поддавайтесь на уловки! Возвращайтесь на работу. Мы хотим решить дело миром.
   Лондон насупился.
   - Хватит, сыт вашими речами по горло! Миром хотите дело решить! Мы-то на вас не нападали, лишь дважды с демонстрацией прошли. А вы? Одного убили, двоих ранили, сожгли грузовик и передвижное кафе, попытались голодом задушить. Тошнехонько, мистер, от ваш ей лжи. Давайте я вас провожу, а не то Сэм до вас доберется и, ради бога, никого больше не присылайте, пока не решите честный разговор вести.
   Боултер печально покачал головой.
   - Мы не хотим с вами воевать. Мы хотим лишь, чтоб вы к работе вернулись. Но уж если дойдет до схватки, чем воевать у нас найдется. Органы здравоохранения уже косятся на ваш лагерь. Властям не нравится, что в округ поступает непроверенное мясо. Местным жителям тоже надоели беспорядки. И, если понадобится, мы вправе вызвать войска.
   Мак подошел к выходу, откинул полог. Уже вечерело. В лагере стояла тишина, люди не спускали глаз с палатки Лондона, их лица белели в сумеречной дымке. Мак крикнул:
   - Все в порядке, ребята! Мы вас не предадим! и бросил Лондону: - Зажги-ка свет. Я хочу пару слов сказать этому "другу человека".
   Лондон поднес спичку к жестяному фонарю, повесил его на шест в середине палатки, фонарь светил тускло, но ровно. Мак встал прямо против Боултера, на губах появилась презрительная улыбка.
   - Ты, папаша, говорил хорошо, хотя я-то знаю: со страху, небось, не раз в штаны напустил. Верно, все угрозы ты, пожалуй, исполнишь, но посмотри, к чему это приводит Стоило в Вашингтоне санитарному управлению сжечь палатки забастовщиков, как Гувер лишил ся на выборах голосов, рабочих голосов. Вы вызвали войска в Фриско, и почти весь город перешел на сторону забастовщиков. С помощью полиции вы не пропускаете продовольствие бастующим, и все для того, чтобы настроить против них общественное мнение. Я, мист ер, сейчас не взываю к вашей совести, я лишь напоминаю, к чему приводили крутые меры. - Мак отступил на шаг от выхода. - Откуда, по-вашему, мы достаем пищу, одеяла, лекарства, деньги? Вы и сами прекрасно знаете - у вас в долине нас многие поддерживают. А в аши "возмущенные граждане" возмущены-то вами, и вам это хорошо известно. А перегнуть палку боитесь - против вас тогда профсоюзы ополчатся. И водители, и официанты, и те, кто на ферме спину гнет, - одним словом, все И вы, предвидя все это, идете на хитрост ь. Увы, не вышло! Лагерь этот чище, чем те бараки, которые вы сборщикам построили. Теперь вы хотите нас запугать. И это не выйдет.
   Боултер побледнел, отвернулся от Мака и обратился к Лондону:
   - Я ехал мириться. Вы хоть знаете, что этого человека заслал к вам штаб красных, чтоб он забастовку затеял? Смотрите, как бы и вам не оказаться по соседству с ним за решеткой. У нас есть право защищать свою собственность, и мы этим правом воспользуемся . Я хотел откровенно поговорить с вами, предложил выгодные условия. Вы не согласились. Отныне дороги для вас закрыты. С сегодняшнего вечера запрещаются демонстрации на дорогах, принадлежащих округу, и прочие сборища. А шерифу даны полномочия набирать хот ь тысячу помощников, если сочтет нужным.
   Лондон взглянул на Мака, тот подмигнул.
   - Дай бог, мистер, если удастся вас в целости - сохранности отсюда препроводить, - вздохнул Лондон. - Услышь ребята ваши слова, на части вас разорвут.
   Боултер стиснул зубы, прикрыл глаза, расправил плечи.
   - Не думайте, что вам удастся меня запугать. Я сумею защитить свой дом и своих детей, а, если придется, то и ценой жизни. А хоть пальцем меня тронете, от всего вашего лагеря к утру мокрое место останется.
   Лондон сжал кулаки, шагнул вперед, но Мак проворно преградил ему путь.
   - Он и впрямь не из пугливых, Лондон. Не чета другим. - И, круто повернувшись, обратился к Боултеру: Мистер Боултер, мы проводим вас. Друг друга мы поняли. Теперь ясно, чего от вас ожидать. Ясно нам и другое: вам придется ох как крепко подумать, прежде че м применять против нас силу. Не забывайте, тысячи людей шлют нам продукты и деньги. Будет нужно, и другим чем помогут. До сих пор мы вели себя тихо-смирно, мистер Боултер, но если вы начнете подличать, мы все вверх дном перевернем - век помнить будете.
   - На этом можно поставить точку, - холодно подытожил Боултер. Жаль, но мне придется доложить, что вы не согласны на компромисс.
   - Компромисс! - воскликнул Мак. - Да вы нас в угол загоняете, какой же это компромисс?! - Взяв себя в руки, он продолжал уже спокойнее: - Лондон, иди слева, ты, Сэм, - справа, постараемся вывести этого господина целым - невредимым. А потом расскажете ребята м, что он предлагал. Только чтоб все тихо-мирно. И пусть каждый отряд готовится к борьбе.
   Окружив Боултера, они провели его через плотную молчаливую толпу, посадили в машину и долго смотрели ей вслед. Когда она исчезла из виду, Лондон обратился к людям:
   - Если кто хочет послушать, о чем мы толковали с этим сукиным сыном, пойдемте к помосту, оттуда говорить удобнее, - и направился к нему первым, за ним и вся взбудораженная толпа. Повара даже оставили плиты, там варился фасолевый суп с мясом. Мышками выск альзывали из палаток женщины и тоже спешили к помосту. Его окружили тесным кольцом, все вглядывались в лицо Лондона, почти неразличимое в сумерках.