Страница:
Томпсон заплатил за облов «Колодца смерти» слухом, Марден и Литлхейлс могли заплатить за облов сенота Шлаках жизнью. И все же полностью его не обследовали. Никто не знает, куда ведет этот загадочный тоннель и не был ли Цибильчальтун в самом деле соединен с морем, во что сейчас верят многие юкатанские Индейцы. Как попали в сенот морские животные, кости которых водолазы обнаружили в колодце? Может быть, и их бросали в Шлаках цибильчальтунские верующие как жертвоприношения своему богу морей? Всего этого мы не знаем.
Пока вместо ясных однозначных ответов исследование колодца приносило все новые сложные вопросы. Меня, например, среди 30 000 предметов, поднятых водолазами из глубин Шлаках, особенно заинтересовала маленькая деревянная маска, изображение которой уже много раз публиковалось и которая носит немайяский, я бы сказал, даже неиндейский характер. Ее родину я, скорее, искал бы в Черной Африке. Она невольно заставляет вспомнить столько раз повторявшиеся догадки о немайяском или даже неамериканском происхождении строителей Цибильчальтуна, якобы начавших воздвигать свой город еще несколько тысяч лет тому назад.
Вернемся к данным радиокарбонных анализов. Сначала возьмем материалы обследования «Храма семи кукол». Они совершенно определенно показывают, что святилище использовалось самое малое тысячу лет! Самое малое тысячу лет, в то время как некоторые майяские города, например Киригуа, существовали всего 50 или 60 лет
Но уже первое посещение Цибильчальтуна показало мне, что все сохранившиеся здания (и керамика, которая была тут найдена) весьма близки архитектуре других майяских центров, которые соотносятся с ними по времени существования. И если бы какой-нибудь «атлантолог» спросил меня: «А что ты скажешь о Цибильчальтуне?», я мог бы без колебаний ему ответить: «Я был там, но и этот город, очевидно, построили индейцы, а вовсе не атланты, не переселенцы из Атлантиды».
Это отчетливо подтверждают раскопки, произведенные на единственно доступной двадцатой части города, и незаконченный облов цибильчальтунского сенота. Конечно, я не смог бы сказать, какими были индейцы, основавшие Цибильчальтун, возможно, еще до образования племени майя. Я не в силах также объяснить, как могло случиться, что в период так называемого Древнего царства, то есть в то время, когда, согласно взглядам майяологов, майя жили исключительно в области Усумасинты и в гватемальском Петене, а Юкатан был необитаем, на севере Юкатана уже существовал город, превосходящий все ныне известные города тогдашней индейской Америки по занимаемой площади и количеству населения. Несколько столетий спустя начали вымирать и юкатанские города Нового царства. В 1441 году был уничтожен кокомский Майяпан, Чичен-Ица была покинута жителями еще раньше, несколько позднее пришел в запустение Ушмаль.
Но Цибильчальтун, единственный из 40 больших индейских метрополий на севере Юкатана, продолжал жить. И даже принимал в своих дворцах испанских завоевателей. Более того, испанцы - что уже вообще нарушает все привычные представления о майяских городах - жили в нем еще длительное время после завоевания Америки, в ту эпоху, когда белые строили на Юкатане собственные города. Об этом свидетельствуют остатки теперь также реставрированной католической часовенки, находящейся посреди дворцовой площади. Часовенка, которую я посетил, помечена написанной по-майяски трудно различимой датой (возможно, 1593 год) и, вероятно, была посвящена святой Урсуле. Позднее икона святой Урсулы была перенесена в другое место, по существующим предположениям - в индейскую деревню Чаблекал, где до сих пор сохранился культ этой святой.
Вид часовенки заставляет меня задать еще один вполне естественный вопрос: как могло случиться, что об индейском Цибильчальтуне, который был обитаем и после прихода испанцев, не дошло ни одного достоверного сообщения тех времен? Как могло случиться, что такой огромный город был позднее полностью забыт новыми властителями Юкатана?
Так было после завоевания этой страны испанцами. А в индейские времена? Чем объяснить, что, в то время как об остальных городах Юкатана часто весьма подробно говорят майяские хроники - «Книги пророка Ягуара» и другие рукописи, о самом большом майяском городе нигде нет ни единого упоминания? Словно бы Цибильчальтун не принадлежал к майяскому миру. И тем не менее с первого взгляда ясно, что Цибильчальтун, где исследователи насчитали развалины 400, ныне уже большей частью разрушенных, зданий, не мог существовать сам по себе, без весьма обширного хозяйства, которое должно было снабжать этот огромный город всем, что необходимо для жизни такой большой метрополии. Нет, Цибильчальтун не мог пребывать в полном одиночестве!
Итак, исследователей индейских древностей ждет в Цибильчальтуне много невыясненных вопросов. Разумеется, удивительный город представляет для американистов исключительную ценность не из-за проблем, которые он перед ними ставит, а ввиду чрезвычайно благоприятных возможностей, раскрывающихся здесь. Ведь Цибильчальтун - это единственный из известных городов, который был непрерывно обитаем от своего основания и в течение всего периода Древнего и Нового царства. Цибильчальтун пережил Паленке и Кабах, Сайиль и Ушмаль, Бонампак и Чичен-Ицу, пережил и последнюю могущественную майяско-тольтекскую метрополию Майяпан, и жестокие времена завоевания Юкатана испанцами и прекратил существование лишь где-то в начале XVII века. Нам известно около 150 майяских городов. Но лишь Цибильчальтун позволяет ученым проследить в одном и том же месте все этапы развития майяской культуры. И то, что предшествовало собственно майя, и то, что было после них.
Когда-нибудь посещение Цибильчальтуна станет обязательной экскурсией для всех студентов-первокурсников, изучающих майяологию. Но пока город в сельве еще спит. Экспедиция Эндрьюса проработала в нем 4 года, отведенные, согласно договору, на археологическое исследование. И город опять в основном принадлежит одним лишь меридским мальчишкам.
Немногочисленные посетители Цибильчальтуна проходят по большой белой дороге, добираются до «Храма семи кукол» и, несколько разочарованные, покидают город. Ни один объект больше не был реставрирован. Остальная часть города по-прежнему скрыта сельвой.
Но я не хотел покидать Цибильчальтун, не ознакомившись со всем городом. Сделать это, пробираясь через сельву пешком, - невозможно. И я снова вспоминаю слова, сказанные мне на прощанье профессором Эндрьюсом: «Вам необходим самолет».
Да, мне был необходим самолет.
Перебираю в памяти встреченные мною тут, на Юкатане, археологические группы и археологов-любителей, интересующихся майяскими древностями. Ну конечно же, те два американца в Баланканче. Они ведь прилетели на Юкатан на собственном самолете. Снова разглядываю их визитные карточки, на которых они написали свой здешний адрес: Джон Ройс и Уильям Фергюсон, отель «Колон», Мерида, Юкатан.
Недавно я познакомился с ними в «Пещере волшебников» неподалеку от Чичен-Ицы. Они совместно готовят книгу об истории майя. И тайное подземное святилище Тлалока, естественно, не могло бы в ней отсутствовать.
Мы тогда вместе поужинали, сравнили свои путевые планы и быстро нашли общий язык. Они прилетели в Мериду на своем самолете - «Бичкрафте Бонанса». До этого уже посетили в восточной Мексике остатки городов хуастекских индейцев, родственных майя, а затем приземлились в главном городе Юкатана. «Бичкрафт» оставили на меридском аэродроме, а сами на джипе, который здесь наняли, управились в Баланканче. Тогда они предложили мне вместе вернуться в Мериду. Меня это не устраивало: я хотел еще побыть некоторое время в Чичен-Ице. «А что, может, вы поедете с нами на джипе в Кабах?» Но там я уже был. «Так хоть зайдите к нам поболтать в Мериде. Мы живем в отеле «Колон». Будем там несколько дней писать». Итак, следующей моей целью будет не индейская пирамида и не древний дворец, а ультрамодерный меридский отель. На время я прощаюсь с Цибильчальтуном и снова все по той же дороге топаю пешком семь скучных километров назад к шоссе, ведущему в Прогресс, а затем автобусом возвращаюсь по этому шоссе и Мериду.
В тот же вечер стучусь в двери их номера в роскошном отеле «Колон» неподалеку от аэродрома. Билл открывает: «Ну, где вы побывали?» - «В Цибильчальтуне». И, помедлив, добавляю: «Я хотел бы еще туда вернуться». Объясняю почему. Джон с Биллом сразу «за». Тут же они предлагают мне присоединиться к ним на все время их дальнейших полетов над Центральной Америкой, цель которых - именно майяские города. Я соглашаюсь. Разумеется, соглашаюсь. Так что с завтрашнего дня я путешествую не один. Теперь нас трое.
Среди людей моей профессии не слишком много пилотов. Но оба мои спутника во время воины служили в морской авиации и даже на одном фронте: оба воевали с японцами. Билл, помимо иных мест, - на прославленном острове Гуадалканале. Джон позднее летал на Филиппинах. Долгие годы тихоокеанской войны приучили их жить в джунглях, переносить тропическую жару, сырость и жажду. Они скромны, веселы, почти молоды, словно 20 лет, прошедшие после войны, не коснулись их. Самолетам, которыми они научились управлять во время войны, мои новые друзья остались верны и в мирные годы. Оба купили одинаковые машины, специально оборудованные «бичкрафты», прекрасно отвечающие требованиям аэроархеологии. Но их последняя воздушная экспедиция, целью которой на этот раз является страна майя, еще только начинается.
Мы уточняем по карте отдельные этапы планируемой экспедиции. Сначала пролетим на самолете надо всеми главными юкатанскими городами - Чичен-Ицей, Кабахом, Ушмалем, Сайилем и незначительными остатками кокомского Майяпана. А потом мы хотели предпринять отважный полет на восток малоизвестной территории Кинтана-Роо. Но прежде всего мы поднимемся над Цибильчальтуном, над теми нерасчищенными девятнадцатью двадцатых города, которые пока можно увидеть только с самолета.
Стартуем на следующий день. Снаряжение Джона и Билла уложено в нутро самолета. Самое необходимое из того, что нужно мне, туда еще тоже войдет. Все остальное я пока сдам в камеру хранения меридского вокзала.
Утром следующего дня прихожу со своим снаряжением на аэродром. На огромном пространстве, откуда поднимаются воздушные гиганты, чтобы взять курс на Ямайку, в Британский Гондурас, на Флориду и в Мехико, «бичкрафт» выглядит как смешной карлик. Но какой вместительный карлик! Я вообще не представлял, что все снаряжение нашей воздушной экспедиции может войти и маленькую машину. Что, собственно, мы везем? Прежде всего запасы еды, канистры с питьевой водой, одеяла, спальные гамаки, лекарства и, разумеется, полный комплект авиационных карт Центральной Америки. А также - значительные резервы горючего. Ведь полевые аэродромы в Центральной Америке часто находятся не «в полях», а в глубине сельвы.
Самолет четырехместный. Впереди сидят оба пилота, я - на правом заднем сиденье. На соседнее пустое место мы положили наши 7 фотоаппаратов и специальный телеобъектив Билла, приспособленный для аэросъемок.
Первый снимок своим похожим на пушку телеобъективом Билл сделал над развалинами Цибильчальтуна. Джон, который вел в ту минуту самолет, почти остановил его, так мне по крайней мере казалось, прямо над зеленым оком сенота Шлаках. А потом мы начали снижаться и медленно, очень медленно несколько раз проплыли над четырехугольником обширного города. Во время первого, ориентировочного полета мы держались сакбе. Я вижу под собой полузасыпанный «Стоящий храм». Затем я показал своим приятелям раздвоенную площадь с остатками дворцового комплекса, и, наконец, мы сделали несколько кругов над «Храмом семи кукол».
Мои впечатления от недавнего посещения Цибильчальтуна еще совсем свежи, и я могу сравнивать. Да, с высоты птичьего полета, действительно, открывается глазам исследователя много нового. Постепенно приучаешься видеть различия вроде бы монолитной и однообразной зелени сельвы. Различаешь малейшие, почти незаметные возвышения, подозрительные холмы и угадываешь, что они скрывают.
В сельве под нами, согласно подсчетам Эндрьюса, прячется 400 дворцов, святилищ, пирамид и стел. 400 зданий! Я вспоминаю некоторых прежних ученых, часто высказывавших сомнения в том, были ли майяские города вообще городами в полном смысле слова. А тут внизу, под крыльями «бичкрафта», сквозь зеленую сельву продираются к свету остатки нескольких сот зданий. Многие другие уже развеяны временем. Сколько примерно людей могло жить в Цибильчальтуне тысячу лет назад? А сколько их было две с половиной тысячи лет назад, когда, по мнению Эндрьюса, Цибильчальтун был больше Афин, самого большого города эллинского мира? В Афинах я был. Чтобы увидеть их целиком, мне пришлось подняться на вершину Ликабета. Здесь, в Цибильчальтуне, наш маленький «бичкрафт» стократ заменит мне высокий Ликабет. Вид с самолета! Вид на Цибильчальтун! Вид на майяское прошлое, укрытое в сельве внизу под нами…
Глава 15. В САМОЛЕТЕ НАД БЕЛОЙ ДОРОГОЙ
Следующей задачей нашей маленькой авиационной экспедиции было ознакомление со всеми майяскими столицами штата Юкатан в этом новом ракурсе. Мы пролетели над местом, где некогда стоял Майяпан, над Кабахом и Нохкакабом, над шивским Ушмалем и наконец над великолепной Чичен-Ицей. Особенно полезно взглянуть с самолета на Чичен-Ицу. Остальные юкатанские индейские города, если не считать Цибильчальтуна, занимают не столь большую площадь, и общее впечатление можно получить с любой высокой точки. Например, в Ушмале мне достаточно было подняться на «Пирамиду волшебника». Но Чичен-Ица! Я, собственно, и увидел-то ее целиком только с самолета.
Мы скользим над центральной церемониальной площадью, над огромным стадионом, над древнейшей частью города с Акаб-Цибом и ослепительно белой «Иглесией», над рынком, «Судебной площадью» и парными банями. Особенно непривычно выглядит с самолета улитка индейской обсерватории «Караколь». Я фотографирую, пока хватает пленки, и только после этого мы совершаем поворот над правильными ступенями «Пирамиды «Пернатого змея» и направляемся туда, куда я совсем еще недавно не мог проникнуть, потому что соответствующий участок дороги - как меня тогда информировали в Чичен-Ице - можно пройти лишь в сопровождении хотя бы еще двух человек.
Теперь я взгляну на это весьма значительное и чрезвычайно интересующее меня творение майяских строителей хотя бы через окно нашего «археологического» самолета. Речь идет о самой большой из ныне известных дорог сакбе, которая соединяла майяские города Йашуна и Коба. Сейчас оба индейских центра в развалинах. И самая длинная майяская магистраль, соединявшая их когда-то, тоже спит, стиснутая во многих местах назойливой сельвой.
Сакбе начинается в городе Йашуна. Согласно моему первоначальному путевому плану, который я составил, руководствуясь специальной литературой, еще до приезда в Америку, я намеревался ехать в Йашуну верхом. Йашуна лежит в 17,8 километра к западу от Чичен-Ицы, и из соседнего Чичен-Вьехо, который я первоначально наметил в качестве исходного пункта своего путешествия, до развалин Йашуны 6 часов езды верхом. Это было в моих силах. И лошадь можно было бы найти в расположенной неподалеку индейской деревне Писте. Но отправиться дальше по сакбе в одиночку я уже не мог.
А сейчас я приближаюсь к большой белой дороге не на коне, а на крыльях «бичкрафта». В моем путевом плане отмечены и координаты Йашуны - 20°32'06" северной широты и 81°39'40" западной долготы. Итак, мы летим избранным курсом, и через несколько минут я уже вижу под крыльями самолета островерхий четырехгранный холм, под которым, несомненно, покоится центральная пирамида города. По соседству с погребенной индейской пирамидой находится сенот. А неподалеку от него я различаю остатки майяской большой белой дороги, берущей начало в Йашуне.
Мы опускаемся все ниже, замедляем вращение мотора, и «бичкрафт» движется уже прямо по трассе индейской дороги. Достаточно определить курс самолета, автоматический пилот не отклонится от него ни на йоту. Это аппарат, сделанный по последнему слову техники. После нескольких минут полета мне начинает казаться, что и строительством этого шоссе тысячелетней давности тоже управлял какой-то автомат. Ведь всякий раз, когда белая лента сакбе выступает из сумрака зеленой сельвы, шоссе находится точно под фюзеляжем самолета.
Большую белую дорогу полностью обследовал в 1931 году мексиканский американист Альфонсо Вилья. Вместе с 12 майяскими индейцами он за 21 день прошел все 99 километров от Йашуны до Кобы. Следовательно, за день экспедиция проходила менее 5 километров. Одновременно Вилья пытался очистить дорогу всюду, где ее белую поверхность покрывали кусты. Он нанес всю трассу дороги на карту и скопировал каменные памятники, которые майя воздвигли по ее краям. Пять километров за день - это в самом деле невысокая скорость продвижения. Но результаты экспедиции Вильи стоили того. Все, кто проявлял интерес к майяскому строительству, впервые получили конкретные сведения о характере и способах строительства майяских шоссе. И первое, что Вилья установил, было как раз то, что удивляет меня и теперь: индейская дорожная магистраль тянется на сотни, тысячи, десятки тысяч метров без единого поворота, и от 32-го до 99-го километра, то есть на протяжении 69 километров, она меняет направление всего один раз - и то совершенно незначительно, на каких-нибудь четыре градуса. Таких изгибов на всем протяжении дороги только шесть. Майяские дорожники допустили эти отклонения, очевидно, для того, чтобы подвести свою белую дорогу и к тем ныне уже совершенно исчезнувшим юкатанским индейским городам, которые тогда наверняка существовали на трассе сакбе.
Итак, на всем «главном шоссе» индейского Юкатана только шесть изгибов. И ни один из них не превышает десяти градусов! Как будто индейские строители ненавидели каждое отклонение от избранного курса. Дорога проходит по болотам, а неподалеку от Кобы, где на пути строителей встретилось озеро, они предпочли вести ее по гребню высокой плотины, но не нарушать прямой линии.
Но каким образом майяские строители сумели точно наметить фантастически прямую трассу своего главного шоссе, если по обе стороны сакбе тогда, как и сейчас, был густой девственный лес? Опять-таки им, по-видимому, помогли индейские пирамиды. Это еще одна тайна пирамид… Вероятно, на высоких вершинах пирамид двух индейских городов, которые должна была соединить подобная белая магистраль, зажигали ночью яркие костры. И строитель, стоящий где-нибудь посредине предполагаемой трассы, определял точное направление строящейся дороги - связующую прямую между двумя озаренными кострами пирамидами.
Несомненно, так была намечена и трасса «майяского шоссе номер один» - сакбе Йашуна - Коба. Первый ее исследователь Альфонсо Вилья и 12 индейцев, которые его сопровождали, во время своего продвижения много раз измеряли ширину этой большой белой дороги. Она всюду одинакова - 10,5 метра.
Как и сакбе в Нохкакабе и Цибильчальтуне, эта дорога находится выше уровня окружающей местности. Высота насыпи, по которой проложено шоссе, сильно колеблется. Согласно измерениям Вильи, от 60 до 250 сантиметров.
Сакбе строилась очень просто. Внешние стены насыпи образуют хорошо обработанные известняковые блоки. Между ними майяские дорожные рабочие клали необработанные камни: внизу - большие, а чем выше, тем мельче. Покрытие шоссе было из мелкого щебня, залитого раствором размельченного известняка. Эту смесь майя называли саксаб. Затем поверхность тщательно утрамбовывали и сглаживали. Чем? Так же, как на всем свете, катком! Катком? Да. Но что же удивительного в дорожном катке? - может спросить читатель, которому вдруг покажется, что я придаю какое-то особое значение обычному катку. В катке нет ничего удивительного, если не считать одной «мелочи» - того, что индейцы так и не изобрели колеса. Но при этом изобрели каток, от которого до колеса всего шаг. По иронии судьбы, майя использовали на строительстве дороги каток, хотя по ней ни разу не проехало колесо. Эта простейшая «дорожная машина» и была самым значительным открытием экспедиции Вильи. Один такой каток, пока единственный известный науке, индейцы Вильи нашли неподалеку от развалин города Кобы - конечного пункта этой белой дороги. Он вытесан из известняка, имеет более 4 метров в длину и почти 1 метр в диаметре, а весит около 5 тонн.
В Кобе эта важнейшая из уже открытых майяских «магистральных» дорог кончается. Кончается странно: на восьмигранной площади, где сходятся и другие дороги, ведущие в Кобу. Посреди площади сохранилась маленькая пирамида с квадратным основанием. Со всех четырех сторон к ее вершине ведут лестницы, а на верхней площадке майяские строители, как обычно, расположили святилище. Очевидно, путники молились в нем, воскуряли благовонный копал в честь бога - покровителя странствующих, а потом продолжали путь по одной из четырех майяских сакбе, берущих начало от этого удивительного перекрестка.
По площади пирамиду можно обойти. Однако благородные путешественники, скорее всего, останавливали свои носилки у подножия лестницы, и пока сами они возлагали в святилище жертвенные дары, их носильщики огибали пирамиду и потом дожидались хозяев у лестницы, от которой начиналась избранная для продолжения пути дорога.
В майяского бога - охранителя путников я не слишком-то верю, для копала в нашем самолете тоже не нашлось места, тем не менее я молю судьбу, чтобы нам удалось обнаружить след еще одной майяской дороги, которая, как мы предполагаем, вела из Кобы к берегу моря, на самый крайний восток Кинтана-Роо, туда, куда мы теперь летим на нашем «бичкрафте». В окрестностях Кобы мы пролетели над несколькими заметными с самолета небольшими белыми дорогами, по которым, вероятно, до сих пор не проходил ни один майяолог, но той, которую мы ищем, пока найти не удавалось.
Коба, бесспорно, была крупнейшим перекрестком дорог сакбе во всем майяском мире. Много лет назад сюда пришел маститый английский майяолог Джеймс Эрик Томпсон, однофамилец (но отнюдь не родственник) столь же маститого покорителя «Колодца смерти», чтобы именно здесь, на развалинах окруженного сельвой майяского «дорожного» города, провести со своей отважной молоденькой женой медовый месяц. В результате этого несколько экстравагантного свадебного путешествия был составлен не только точный план ранее весьма малоизвестного майяского центра, но и открыто еще 15 «краевых» и «окружных» сакбе в его окрестностях.
Нас теперь в Кобу несет самолет. Как раз в эту минуту под крыльями «бичкрафта» убегает скрытое в сельве озеро. Оно называется так же, как близлежащий город. А потом внизу засверкали воды озера Маканшок, на берегах которого я различаю остатки развалившейся пирамиды и еще нескольких зданий, может быть, резиденции «великого человека» Кобы.
Но Джон, который сейчас управляет самолетом, не видит подходящего места для посадки. Если бы у нас был гидроплан! Озеро Маканшок словно бы специально создано для него. Однако на «бичкрафте» Джон не отваживается совершить посадку в такой болотистой местности. Продолжаем полет.
Согласно плану нашей маленькой авиационной экспедиции, предполагалось, что на следующем этапе пути мы направимся прямо на восток Кинтана-Роо. Глубинные области этой территории, ее покрытая дикой тропической сельвой западная и центральная части, вне всяких сомнений, наименее изученная зона Центральной Америки. Причем еще и сегодня индейцы составляют абсолютное большинство, впрочем, не слишком многочисленного местного населения. И как раз авиационная археология могла бы способствовать открытию новых дворцов и пирамид, которые наверняка еще скрываются в сельве Кинтана-Роо.
И раньше обследование с воздуха несколько раз помогало открыть памятники значительных доколумбовых индейских культур. Так, в 1942 году во время авиационного обследования полупустынной территории побережья Перу группа американских ученых, возглавляемых Джорджем Джонсоном, открыла ряд полузасыпанных чимусских крепостей и даже часть до той поры неизвестной «китайской стены Перу» - длинного чимусского крепостного вала в долине реки Санты.
Пока вместо ясных однозначных ответов исследование колодца приносило все новые сложные вопросы. Меня, например, среди 30 000 предметов, поднятых водолазами из глубин Шлаках, особенно заинтересовала маленькая деревянная маска, изображение которой уже много раз публиковалось и которая носит немайяский, я бы сказал, даже неиндейский характер. Ее родину я, скорее, искал бы в Черной Африке. Она невольно заставляет вспомнить столько раз повторявшиеся догадки о немайяском или даже неамериканском происхождении строителей Цибильчальтуна, якобы начавших воздвигать свой город еще несколько тысяч лет тому назад.
Вернемся к данным радиокарбонных анализов. Сначала возьмем материалы обследования «Храма семи кукол». Они совершенно определенно показывают, что святилище использовалось самое малое тысячу лет! Самое малое тысячу лет, в то время как некоторые майяские города, например Киригуа, существовали всего 50 или 60 лет
[15]. В таблице я нашел данные и по другим объектам Цибильчальтуна. Во время второй экспедиции в этот город Эндрьюс со своими коллегами добрался до одного из зданий, развалины которого, увиденные с самолета, вызвали пристальный интерес археологов. Материалы, найденные при предварительном обследовании фундамента этого объекта (обозначаемого порядковым номером 126), согласно данным радиокарбонных анализов, относятся еще к 300 году до н. э. Точно так же и основание соседней пирамиды (собственно, трех пирамид в одной) было, как показал радиоактивный углерод, заложено еще в IV или 111 веке до н. э. Многочисленные другие находки, весьма примитивная керамика, а также остатки скелетов давних обитателей города позволили наконец Эндрьюсу заявить, что люди непрерывно жили в этом городе еще со второго тысячелетия до нашей эры. Следовательно, еще в то время, когда не существовало ни одного другого майяского города, а может быть, не было и самих майя. Исключительная древность Цибильчальтуна и его столь же исключительно большие размеры и в самом деле могли возбудить у романтических энтузиастов впечатление, что город строили какие-то особые люди, не имевшие с индейцами ничего общего.
Но уже первое посещение Цибильчальтуна показало мне, что все сохранившиеся здания (и керамика, которая была тут найдена) весьма близки архитектуре других майяских центров, которые соотносятся с ними по времени существования. И если бы какой-нибудь «атлантолог» спросил меня: «А что ты скажешь о Цибильчальтуне?», я мог бы без колебаний ему ответить: «Я был там, но и этот город, очевидно, построили индейцы, а вовсе не атланты, не переселенцы из Атлантиды».
Это отчетливо подтверждают раскопки, произведенные на единственно доступной двадцатой части города, и незаконченный облов цибильчальтунского сенота. Конечно, я не смог бы сказать, какими были индейцы, основавшие Цибильчальтун, возможно, еще до образования племени майя. Я не в силах также объяснить, как могло случиться, что в период так называемого Древнего царства, то есть в то время, когда, согласно взглядам майяологов, майя жили исключительно в области Усумасинты и в гватемальском Петене, а Юкатан был необитаем, на севере Юкатана уже существовал город, превосходящий все ныне известные города тогдашней индейской Америки по занимаемой площади и количеству населения. Несколько столетий спустя начали вымирать и юкатанские города Нового царства. В 1441 году был уничтожен кокомский Майяпан, Чичен-Ица была покинута жителями еще раньше, несколько позднее пришел в запустение Ушмаль.
Но Цибильчальтун, единственный из 40 больших индейских метрополий на севере Юкатана, продолжал жить. И даже принимал в своих дворцах испанских завоевателей. Более того, испанцы - что уже вообще нарушает все привычные представления о майяских городах - жили в нем еще длительное время после завоевания Америки, в ту эпоху, когда белые строили на Юкатане собственные города. Об этом свидетельствуют остатки теперь также реставрированной католической часовенки, находящейся посреди дворцовой площади. Часовенка, которую я посетил, помечена написанной по-майяски трудно различимой датой (возможно, 1593 год) и, вероятно, была посвящена святой Урсуле. Позднее икона святой Урсулы была перенесена в другое место, по существующим предположениям - в индейскую деревню Чаблекал, где до сих пор сохранился культ этой святой.
Вид часовенки заставляет меня задать еще один вполне естественный вопрос: как могло случиться, что об индейском Цибильчальтуне, который был обитаем и после прихода испанцев, не дошло ни одного достоверного сообщения тех времен? Как могло случиться, что такой огромный город был позднее полностью забыт новыми властителями Юкатана?
Так было после завоевания этой страны испанцами. А в индейские времена? Чем объяснить, что, в то время как об остальных городах Юкатана часто весьма подробно говорят майяские хроники - «Книги пророка Ягуара» и другие рукописи, о самом большом майяском городе нигде нет ни единого упоминания? Словно бы Цибильчальтун не принадлежал к майяскому миру. И тем не менее с первого взгляда ясно, что Цибильчальтун, где исследователи насчитали развалины 400, ныне уже большей частью разрушенных, зданий, не мог существовать сам по себе, без весьма обширного хозяйства, которое должно было снабжать этот огромный город всем, что необходимо для жизни такой большой метрополии. Нет, Цибильчальтун не мог пребывать в полном одиночестве!
Итак, исследователей индейских древностей ждет в Цибильчальтуне много невыясненных вопросов. Разумеется, удивительный город представляет для американистов исключительную ценность не из-за проблем, которые он перед ними ставит, а ввиду чрезвычайно благоприятных возможностей, раскрывающихся здесь. Ведь Цибильчальтун - это единственный из известных городов, который был непрерывно обитаем от своего основания и в течение всего периода Древнего и Нового царства. Цибильчальтун пережил Паленке и Кабах, Сайиль и Ушмаль, Бонампак и Чичен-Ицу, пережил и последнюю могущественную майяско-тольтекскую метрополию Майяпан, и жестокие времена завоевания Юкатана испанцами и прекратил существование лишь где-то в начале XVII века. Нам известно около 150 майяских городов. Но лишь Цибильчальтун позволяет ученым проследить в одном и том же месте все этапы развития майяской культуры. И то, что предшествовало собственно майя, и то, что было после них.
Когда-нибудь посещение Цибильчальтуна станет обязательной экскурсией для всех студентов-первокурсников, изучающих майяологию. Но пока город в сельве еще спит. Экспедиция Эндрьюса проработала в нем 4 года, отведенные, согласно договору, на археологическое исследование. И город опять в основном принадлежит одним лишь меридским мальчишкам.
Немногочисленные посетители Цибильчальтуна проходят по большой белой дороге, добираются до «Храма семи кукол» и, несколько разочарованные, покидают город. Ни один объект больше не был реставрирован. Остальная часть города по-прежнему скрыта сельвой.
Но я не хотел покидать Цибильчальтун, не ознакомившись со всем городом. Сделать это, пробираясь через сельву пешком, - невозможно. И я снова вспоминаю слова, сказанные мне на прощанье профессором Эндрьюсом: «Вам необходим самолет».
Да, мне был необходим самолет.
Перебираю в памяти встреченные мною тут, на Юкатане, археологические группы и археологов-любителей, интересующихся майяскими древностями. Ну конечно же, те два американца в Баланканче. Они ведь прилетели на Юкатан на собственном самолете. Снова разглядываю их визитные карточки, на которых они написали свой здешний адрес: Джон Ройс и Уильям Фергюсон, отель «Колон», Мерида, Юкатан.
Недавно я познакомился с ними в «Пещере волшебников» неподалеку от Чичен-Ицы. Они совместно готовят книгу об истории майя. И тайное подземное святилище Тлалока, естественно, не могло бы в ней отсутствовать.
Мы тогда вместе поужинали, сравнили свои путевые планы и быстро нашли общий язык. Они прилетели в Мериду на своем самолете - «Бичкрафте Бонанса». До этого уже посетили в восточной Мексике остатки городов хуастекских индейцев, родственных майя, а затем приземлились в главном городе Юкатана. «Бичкрафт» оставили на меридском аэродроме, а сами на джипе, который здесь наняли, управились в Баланканче. Тогда они предложили мне вместе вернуться в Мериду. Меня это не устраивало: я хотел еще побыть некоторое время в Чичен-Ице. «А что, может, вы поедете с нами на джипе в Кабах?» Но там я уже был. «Так хоть зайдите к нам поболтать в Мериде. Мы живем в отеле «Колон». Будем там несколько дней писать». Итак, следующей моей целью будет не индейская пирамида и не древний дворец, а ультрамодерный меридский отель. На время я прощаюсь с Цибильчальтуном и снова все по той же дороге топаю пешком семь скучных километров назад к шоссе, ведущему в Прогресс, а затем автобусом возвращаюсь по этому шоссе и Мериду.
В тот же вечер стучусь в двери их номера в роскошном отеле «Колон» неподалеку от аэродрома. Билл открывает: «Ну, где вы побывали?» - «В Цибильчальтуне». И, помедлив, добавляю: «Я хотел бы еще туда вернуться». Объясняю почему. Джон с Биллом сразу «за». Тут же они предлагают мне присоединиться к ним на все время их дальнейших полетов над Центральной Америкой, цель которых - именно майяские города. Я соглашаюсь. Разумеется, соглашаюсь. Так что с завтрашнего дня я путешествую не один. Теперь нас трое.
Среди людей моей профессии не слишком много пилотов. Но оба мои спутника во время воины служили в морской авиации и даже на одном фронте: оба воевали с японцами. Билл, помимо иных мест, - на прославленном острове Гуадалканале. Джон позднее летал на Филиппинах. Долгие годы тихоокеанской войны приучили их жить в джунглях, переносить тропическую жару, сырость и жажду. Они скромны, веселы, почти молоды, словно 20 лет, прошедшие после войны, не коснулись их. Самолетам, которыми они научились управлять во время войны, мои новые друзья остались верны и в мирные годы. Оба купили одинаковые машины, специально оборудованные «бичкрафты», прекрасно отвечающие требованиям аэроархеологии. Но их последняя воздушная экспедиция, целью которой на этот раз является страна майя, еще только начинается.
Мы уточняем по карте отдельные этапы планируемой экспедиции. Сначала пролетим на самолете надо всеми главными юкатанскими городами - Чичен-Ицей, Кабахом, Ушмалем, Сайилем и незначительными остатками кокомского Майяпана. А потом мы хотели предпринять отважный полет на восток малоизвестной территории Кинтана-Роо. Но прежде всего мы поднимемся над Цибильчальтуном, над теми нерасчищенными девятнадцатью двадцатых города, которые пока можно увидеть только с самолета.
Стартуем на следующий день. Снаряжение Джона и Билла уложено в нутро самолета. Самое необходимое из того, что нужно мне, туда еще тоже войдет. Все остальное я пока сдам в камеру хранения меридского вокзала.
Утром следующего дня прихожу со своим снаряжением на аэродром. На огромном пространстве, откуда поднимаются воздушные гиганты, чтобы взять курс на Ямайку, в Британский Гондурас, на Флориду и в Мехико, «бичкрафт» выглядит как смешной карлик. Но какой вместительный карлик! Я вообще не представлял, что все снаряжение нашей воздушной экспедиции может войти и маленькую машину. Что, собственно, мы везем? Прежде всего запасы еды, канистры с питьевой водой, одеяла, спальные гамаки, лекарства и, разумеется, полный комплект авиационных карт Центральной Америки. А также - значительные резервы горючего. Ведь полевые аэродромы в Центральной Америке часто находятся не «в полях», а в глубине сельвы.
Самолет четырехместный. Впереди сидят оба пилота, я - на правом заднем сиденье. На соседнее пустое место мы положили наши 7 фотоаппаратов и специальный телеобъектив Билла, приспособленный для аэросъемок.
Первый снимок своим похожим на пушку телеобъективом Билл сделал над развалинами Цибильчальтуна. Джон, который вел в ту минуту самолет, почти остановил его, так мне по крайней мере казалось, прямо над зеленым оком сенота Шлаках. А потом мы начали снижаться и медленно, очень медленно несколько раз проплыли над четырехугольником обширного города. Во время первого, ориентировочного полета мы держались сакбе. Я вижу под собой полузасыпанный «Стоящий храм». Затем я показал своим приятелям раздвоенную площадь с остатками дворцового комплекса, и, наконец, мы сделали несколько кругов над «Храмом семи кукол».
Мои впечатления от недавнего посещения Цибильчальтуна еще совсем свежи, и я могу сравнивать. Да, с высоты птичьего полета, действительно, открывается глазам исследователя много нового. Постепенно приучаешься видеть различия вроде бы монолитной и однообразной зелени сельвы. Различаешь малейшие, почти незаметные возвышения, подозрительные холмы и угадываешь, что они скрывают.
В сельве под нами, согласно подсчетам Эндрьюса, прячется 400 дворцов, святилищ, пирамид и стел. 400 зданий! Я вспоминаю некоторых прежних ученых, часто высказывавших сомнения в том, были ли майяские города вообще городами в полном смысле слова. А тут внизу, под крыльями «бичкрафта», сквозь зеленую сельву продираются к свету остатки нескольких сот зданий. Многие другие уже развеяны временем. Сколько примерно людей могло жить в Цибильчальтуне тысячу лет назад? А сколько их было две с половиной тысячи лет назад, когда, по мнению Эндрьюса, Цибильчальтун был больше Афин, самого большого города эллинского мира? В Афинах я был. Чтобы увидеть их целиком, мне пришлось подняться на вершину Ликабета. Здесь, в Цибильчальтуне, наш маленький «бичкрафт» стократ заменит мне высокий Ликабет. Вид с самолета! Вид на Цибильчальтун! Вид на майяское прошлое, укрытое в сельве внизу под нами…
Глава 15. В САМОЛЕТЕ НАД БЕЛОЙ ДОРОГОЙ
Следующей задачей нашей маленькой авиационной экспедиции было ознакомление со всеми майяскими столицами штата Юкатан в этом новом ракурсе. Мы пролетели над местом, где некогда стоял Майяпан, над Кабахом и Нохкакабом, над шивским Ушмалем и наконец над великолепной Чичен-Ицей. Особенно полезно взглянуть с самолета на Чичен-Ицу. Остальные юкатанские индейские города, если не считать Цибильчальтуна, занимают не столь большую площадь, и общее впечатление можно получить с любой высокой точки. Например, в Ушмале мне достаточно было подняться на «Пирамиду волшебника». Но Чичен-Ица! Я, собственно, и увидел-то ее целиком только с самолета.
Мы скользим над центральной церемониальной площадью, над огромным стадионом, над древнейшей частью города с Акаб-Цибом и ослепительно белой «Иглесией», над рынком, «Судебной площадью» и парными банями. Особенно непривычно выглядит с самолета улитка индейской обсерватории «Караколь». Я фотографирую, пока хватает пленки, и только после этого мы совершаем поворот над правильными ступенями «Пирамиды «Пернатого змея» и направляемся туда, куда я совсем еще недавно не мог проникнуть, потому что соответствующий участок дороги - как меня тогда информировали в Чичен-Ице - можно пройти лишь в сопровождении хотя бы еще двух человек.
Теперь я взгляну на это весьма значительное и чрезвычайно интересующее меня творение майяских строителей хотя бы через окно нашего «археологического» самолета. Речь идет о самой большой из ныне известных дорог сакбе, которая соединяла майяские города Йашуна и Коба. Сейчас оба индейских центра в развалинах. И самая длинная майяская магистраль, соединявшая их когда-то, тоже спит, стиснутая во многих местах назойливой сельвой.
Сакбе начинается в городе Йашуна. Согласно моему первоначальному путевому плану, который я составил, руководствуясь специальной литературой, еще до приезда в Америку, я намеревался ехать в Йашуну верхом. Йашуна лежит в 17,8 километра к западу от Чичен-Ицы, и из соседнего Чичен-Вьехо, который я первоначально наметил в качестве исходного пункта своего путешествия, до развалин Йашуны 6 часов езды верхом. Это было в моих силах. И лошадь можно было бы найти в расположенной неподалеку индейской деревне Писте. Но отправиться дальше по сакбе в одиночку я уже не мог.
А сейчас я приближаюсь к большой белой дороге не на коне, а на крыльях «бичкрафта». В моем путевом плане отмечены и координаты Йашуны - 20°32'06" северной широты и 81°39'40" западной долготы. Итак, мы летим избранным курсом, и через несколько минут я уже вижу под крыльями самолета островерхий четырехгранный холм, под которым, несомненно, покоится центральная пирамида города. По соседству с погребенной индейской пирамидой находится сенот. А неподалеку от него я различаю остатки майяской большой белой дороги, берущей начало в Йашуне.
Мы опускаемся все ниже, замедляем вращение мотора, и «бичкрафт» движется уже прямо по трассе индейской дороги. Достаточно определить курс самолета, автоматический пилот не отклонится от него ни на йоту. Это аппарат, сделанный по последнему слову техники. После нескольких минут полета мне начинает казаться, что и строительством этого шоссе тысячелетней давности тоже управлял какой-то автомат. Ведь всякий раз, когда белая лента сакбе выступает из сумрака зеленой сельвы, шоссе находится точно под фюзеляжем самолета.
Большую белую дорогу полностью обследовал в 1931 году мексиканский американист Альфонсо Вилья. Вместе с 12 майяскими индейцами он за 21 день прошел все 99 километров от Йашуны до Кобы. Следовательно, за день экспедиция проходила менее 5 километров. Одновременно Вилья пытался очистить дорогу всюду, где ее белую поверхность покрывали кусты. Он нанес всю трассу дороги на карту и скопировал каменные памятники, которые майя воздвигли по ее краям. Пять километров за день - это в самом деле невысокая скорость продвижения. Но результаты экспедиции Вильи стоили того. Все, кто проявлял интерес к майяскому строительству, впервые получили конкретные сведения о характере и способах строительства майяских шоссе. И первое, что Вилья установил, было как раз то, что удивляет меня и теперь: индейская дорожная магистраль тянется на сотни, тысячи, десятки тысяч метров без единого поворота, и от 32-го до 99-го километра, то есть на протяжении 69 километров, она меняет направление всего один раз - и то совершенно незначительно, на каких-нибудь четыре градуса. Таких изгибов на всем протяжении дороги только шесть. Майяские дорожники допустили эти отклонения, очевидно, для того, чтобы подвести свою белую дорогу и к тем ныне уже совершенно исчезнувшим юкатанским индейским городам, которые тогда наверняка существовали на трассе сакбе.
Итак, на всем «главном шоссе» индейского Юкатана только шесть изгибов. И ни один из них не превышает десяти градусов! Как будто индейские строители ненавидели каждое отклонение от избранного курса. Дорога проходит по болотам, а неподалеку от Кобы, где на пути строителей встретилось озеро, они предпочли вести ее по гребню высокой плотины, но не нарушать прямой линии.
Но каким образом майяские строители сумели точно наметить фантастически прямую трассу своего главного шоссе, если по обе стороны сакбе тогда, как и сейчас, был густой девственный лес? Опять-таки им, по-видимому, помогли индейские пирамиды. Это еще одна тайна пирамид… Вероятно, на высоких вершинах пирамид двух индейских городов, которые должна была соединить подобная белая магистраль, зажигали ночью яркие костры. И строитель, стоящий где-нибудь посредине предполагаемой трассы, определял точное направление строящейся дороги - связующую прямую между двумя озаренными кострами пирамидами.
Несомненно, так была намечена и трасса «майяского шоссе номер один» - сакбе Йашуна - Коба. Первый ее исследователь Альфонсо Вилья и 12 индейцев, которые его сопровождали, во время своего продвижения много раз измеряли ширину этой большой белой дороги. Она всюду одинакова - 10,5 метра.
Как и сакбе в Нохкакабе и Цибильчальтуне, эта дорога находится выше уровня окружающей местности. Высота насыпи, по которой проложено шоссе, сильно колеблется. Согласно измерениям Вильи, от 60 до 250 сантиметров.
Сакбе строилась очень просто. Внешние стены насыпи образуют хорошо обработанные известняковые блоки. Между ними майяские дорожные рабочие клали необработанные камни: внизу - большие, а чем выше, тем мельче. Покрытие шоссе было из мелкого щебня, залитого раствором размельченного известняка. Эту смесь майя называли саксаб. Затем поверхность тщательно утрамбовывали и сглаживали. Чем? Так же, как на всем свете, катком! Катком? Да. Но что же удивительного в дорожном катке? - может спросить читатель, которому вдруг покажется, что я придаю какое-то особое значение обычному катку. В катке нет ничего удивительного, если не считать одной «мелочи» - того, что индейцы так и не изобрели колеса. Но при этом изобрели каток, от которого до колеса всего шаг. По иронии судьбы, майя использовали на строительстве дороги каток, хотя по ней ни разу не проехало колесо. Эта простейшая «дорожная машина» и была самым значительным открытием экспедиции Вильи. Один такой каток, пока единственный известный науке, индейцы Вильи нашли неподалеку от развалин города Кобы - конечного пункта этой белой дороги. Он вытесан из известняка, имеет более 4 метров в длину и почти 1 метр в диаметре, а весит около 5 тонн.
В Кобе эта важнейшая из уже открытых майяских «магистральных» дорог кончается. Кончается странно: на восьмигранной площади, где сходятся и другие дороги, ведущие в Кобу. Посреди площади сохранилась маленькая пирамида с квадратным основанием. Со всех четырех сторон к ее вершине ведут лестницы, а на верхней площадке майяские строители, как обычно, расположили святилище. Очевидно, путники молились в нем, воскуряли благовонный копал в честь бога - покровителя странствующих, а потом продолжали путь по одной из четырех майяских сакбе, берущих начало от этого удивительного перекрестка.
По площади пирамиду можно обойти. Однако благородные путешественники, скорее всего, останавливали свои носилки у подножия лестницы, и пока сами они возлагали в святилище жертвенные дары, их носильщики огибали пирамиду и потом дожидались хозяев у лестницы, от которой начиналась избранная для продолжения пути дорога.
В майяского бога - охранителя путников я не слишком-то верю, для копала в нашем самолете тоже не нашлось места, тем не менее я молю судьбу, чтобы нам удалось обнаружить след еще одной майяской дороги, которая, как мы предполагаем, вела из Кобы к берегу моря, на самый крайний восток Кинтана-Роо, туда, куда мы теперь летим на нашем «бичкрафте». В окрестностях Кобы мы пролетели над несколькими заметными с самолета небольшими белыми дорогами, по которым, вероятно, до сих пор не проходил ни один майяолог, но той, которую мы ищем, пока найти не удавалось.
Коба, бесспорно, была крупнейшим перекрестком дорог сакбе во всем майяском мире. Много лет назад сюда пришел маститый английский майяолог Джеймс Эрик Томпсон, однофамилец (но отнюдь не родственник) столь же маститого покорителя «Колодца смерти», чтобы именно здесь, на развалинах окруженного сельвой майяского «дорожного» города, провести со своей отважной молоденькой женой медовый месяц. В результате этого несколько экстравагантного свадебного путешествия был составлен не только точный план ранее весьма малоизвестного майяского центра, но и открыто еще 15 «краевых» и «окружных» сакбе в его окрестностях.
Нас теперь в Кобу несет самолет. Как раз в эту минуту под крыльями «бичкрафта» убегает скрытое в сельве озеро. Оно называется так же, как близлежащий город. А потом внизу засверкали воды озера Маканшок, на берегах которого я различаю остатки развалившейся пирамиды и еще нескольких зданий, может быть, резиденции «великого человека» Кобы.
Но Джон, который сейчас управляет самолетом, не видит подходящего места для посадки. Если бы у нас был гидроплан! Озеро Маканшок словно бы специально создано для него. Однако на «бичкрафте» Джон не отваживается совершить посадку в такой болотистой местности. Продолжаем полет.
Согласно плану нашей маленькой авиационной экспедиции, предполагалось, что на следующем этапе пути мы направимся прямо на восток Кинтана-Роо. Глубинные области этой территории, ее покрытая дикой тропической сельвой западная и центральная части, вне всяких сомнений, наименее изученная зона Центральной Америки. Причем еще и сегодня индейцы составляют абсолютное большинство, впрочем, не слишком многочисленного местного населения. И как раз авиационная археология могла бы способствовать открытию новых дворцов и пирамид, которые наверняка еще скрываются в сельве Кинтана-Роо.
И раньше обследование с воздуха несколько раз помогало открыть памятники значительных доколумбовых индейских культур. Так, в 1942 году во время авиационного обследования полупустынной территории побережья Перу группа американских ученых, возглавляемых Джорджем Джонсоном, открыла ряд полузасыпанных чимусских крепостей и даже часть до той поры неизвестной «китайской стены Перу» - длинного чимусского крепостного вала в долине реки Санты.