Страница:
Однако молодой способный правитель, бывший одновременно и верховным жрецом тольтеков, вступив на трон, принял имя бога, которому хотел служить, Кецалькоатля. Новый вождь вскоре отличился как выдающийся организатор тольтекского войска, реформатор календаря и, разумеется, ревностный блюститель культа бога, чье имя он принял.
Но в тольтекской столице деятельность нового правителя вызвала сопротивление. В то время как часть жителей остается верной «Пернатому змею», другая - среди которой были и воины отца Се-Акатля- начинает выдвигать на первое в тольтекском пантеоне бога Тескатлипоку. В Толлане разгораются религиозные распри. Борьба переносится во дворец правителя. В конце концов правитель Кецалькоатль был изгнан из Толлана.
Много лет спустя белые, пришедшие в Мексику, записали индейскую балладу, которая называлась «Тольтекский плач»:
Накшитль-Топильцин, ты ушел, ушел далеко
Из той Тулы-Толлана, куда ты вступил,
Чтоб властителем стать, о Накшитль-Топильцин!
Никогда нам имя твое не забыть,
Вечно будем оплакивать память твою.
Дом бирюзовый, дом змей
Ты первым построил
Там в Туле-Толлане,
Куда ты вступил, чтоб властителем стать…
Итак, правитель с именем бога должен был покинуть Толлан. Вместе со свергнутым властителем город покинули тысячи жителей. И все они направились на восток, откуда некогда пришел первый, божественный Кецалькоатль. «Пернатый Змей» исчезнет с мексиканского горизонта. О его дальнейшей судьбе мексиканские хроники не рассказывают. Зато майя - здесь слово опять берет епископ Ланда - «вспоминают, что в ту пору во главе своего народа пришел в Чичен-Ицу чужеземец по имени Кукулькан». В ту пору - значит, когда? Я, конечно, не знаю, как и каким путем шел Кецалькоатль-Кукулькан. На пути «Пернатого Змея» мне известны лишь старт и финиш. Старт был взят в Толлане, финишем была Чичен-Ица. Но когда он состоялся? Видимо, где-то в конце X столетия. Неизвестный тольтекский ваятель вытесал тогда в скале неподалеку от Горы кладов (ныне эту скалу называют Серро-де-Малинче - Гора Малинча) фигуру тольтекского правителя, вокруг которой обвился «Пернатый змей». И даже приписал имя изображенного: Се-Акатль - Один тростник, следовательно - будущий Кецалькоатль. Более того, анонимный тольтек поставил под своим произведением дату, соответствующую нашему 980 году. Очевидно, это год, когда тольтекский принц вступил на толланский престол. Итак, из Толлана Кецалькоатль ушел где-то в 80-90-х годах X века. Через несколько лет он завоевал с тольтекскими войсками Чичен-Ицу. И, вероятно, сразу же овладев городом, сказал: «Здесь будет наш новый Толлан! Придайте ему тольтекский облик!»
И вот ваятели тесали из камня воинов, изображали Венеру, высекали ягуаров и орлов, пожирающих человеческие сердца… Да, с новыми властителями пришли в Чичен-Ицу и новые порядки. А с ними и новые мексиканские боги. В Баланканче - Тлалок, а здесь - в непосредственном соседстве с древним Акаб-Цибом - высится памятник «Пернатому змею».
Памятник совершенно немайяский. Его первоначальное название нам неизвестно. По-испански его называют «Караколь» - «Улитка». Морская раковина (улитка) была одним из обычных символов Кецалькоатля как бога - повелителя ветров. «Караколь» находится примерно в полукилометре к югу от пирамиды Кукулькана. Но уже издали «Караколь» бросается в глаза. Я вообще впервые вижу в майяском городе строение с круговой горизонтальной проекцией. Его цилиндрическая форма напоминает мне, что и в Мексике только святилища «Пернатого змея» имеют круглую форму. Например, в главном городе ацтеков Теночтитлане единственным зданием круглой формы был как раз храм бога Кецалькоатля.
Следовательно, тольтекский правитель «Пернатый змей» прежде всего приказал построить в побежденном майяском городе святилище бога, имя которого он носил. Однако майя не были бы верны себе, если бы не связали эту постройку не только с богами, но и с календарем или по крайней мере не подчинили ее календарю, хоть задним числом. Здание, первоначально круглое, позднее было обнесено террасой; над первым этажом строители «Караколя» возвели второй, тоже круглой формы, но значительно меньших размеров. В стенах верхнего этажа проделали четыре квадратных отверстия и в центре надстройки создали обсерваторию, откуда звездочеты Чичен-Ицы через упомянутые проемы наблюдали за небесными светилами.
«Караколь» - первоначально, по всей вероятности, лишь святилище «Пернатого змея» - позднее, после того как тольтекские завоеватели Чичен-Ицы постепенно слились с майя, превратилась в настоящую индейскую обсерваторию. Верхний этаж «Караколя» убеждает нас, что и построена она была специально для наблюдения за некоторыми особенно важными астрономическими явлениями, прежде всего за движением солнца и равноденствиями. Например, западный проем служил для наблюдения за весенним и осенним равноденствиями. Он был сконструирован так, чтобы 21 марта и 21 сентября солнце стояло прямо против глаз астролога. И другое отверстие показывает, как прекрасно была сориентирована вся постройка - оно смотрит прямо на юг.
Хотя после 1000 года архитектура майя начинает приходить в упадок и никогда уже не сможет создать постройки, столь великолепные, столь филигранно тонкие, как те, что я видел в Паленке или в чисто пуукских городах, все же и в тольтекскую эпоху в юкатанских метрополиях вырастают строения, которые - теперь уже в основном благодаря своему практическому значению - заслуживают серьезного внимания. «Караколь» становится центром майяских астрономов, как некогда им был Вашактун, а затем - Паленке.
Майяские звездочеты в «Караколе» пользовались двойным календарем, а следовательно, двойной системой счета и двойной математикой, которая у майя непосредственно зависит от календаря. Один из майяских годов продолжался 260 дней и состоял из 13 месяцев по 20 дней в каждом. Индейцы называли такой год «цолкин». Другой год состоял из 18 месяцев, к которым добавлялось еще 5 дней. Этот 365-дневный солнечный год по-майяски назывался «хааб». Двадцатидневному месяцу соответствовала система счета, в основу которой было положено число двадцать. Двадцать майяских лет составляли катун. Двадцать катунов дают один бактун, двадцать бактунов - один пиктун, двадцать пиктунов - один калабтун, а двадцать калабтунов - один кинчильтун и, наконец, двадцать кип чильтунов - один алаутун, то есть более 23 миллиардов дней. Пользуясь этими единицами счета, майя записывали на своих стелах соответствующие даты, которые теперь, когда исследователь может основываться на довольно точном реляции между нашим и майяским календарями (так называемая корреляция Гудмена-Мартинеса-Томпсона, сокращенно - ГМТ), позволяют, как правило, с приближенностью до одного дня определять, когда были построены те или иные майяские здания или стелы.
Но, после того как в майяский город вступил «Пернатый змей», к двум майяским календарям, как нам кажется, присоединился третий, в котором продолжительность года определялась временем обращения Венеры (584 дня). Индейские звездочеты на «Караколе», искавшие во взаимоотношениях небесных тел некий единый абсолютный порядок, быстро нашли соотношение между «гражданским» майяским годом и годом планеты Венера. Пять тольтекских лет равняются 2920 дням. А 2920 дней составляют ровно 8 майяских хаабов.
Вместе с тольтеками в Чичен-Ицу вступила Венера. Следовательно, и я не мог не посетить посвященный ей памятник, украшенный тем самым устрашающим изображением Утренней звезды, которое знакомо мне по толланской Тлауискальпантекутли. «Храм Венеры» в Чичен-Ице - это низкая квадратная пирамида, к вершине которой со всех четырех сторон поднимаются широкие лестницы. На верхней площадке во времена «Пернатого змея», чьи изображения украшают стены пирамиды, и при его преемниках тольтекские жрецы приносили человеческие жертвы.
Площадка для жертвоприношений одновременно служила и открытой сценой. Майя, веселые и общительные люди, любили развлечения. Ставились главным образом комедии, иные пьесы носили религиозный характер. Но до наших дней дошла лишь одна из них - «Рабиналь-ачи». Актеры выступали в богатых костюмах. Некоторые из этих костюмов я позже видел на репродукциях фресок, найденных американской экспедицией в одном из майяских городов Лакандонского девственного леса - Бонампаке. Костюмы актеров изображали птиц и животных. Один представлял крокодила, у другого были крабьи клешни. В уши продеты водяные лилии. А те, кто выступал без масок, по крайней мере не жалели грима.
Особенно оживленно бывало на сцене «Храма Венеры» в месяце шуль, шестом двадцатидневном месяце майяского года. Этот месяц в тольтекский период истории был посвящен Кукулькану. И в память бога и властителя «Пернатого змея» в городе «У колодца племени ица» устраивались не только религиозные празднества, но и театральные представления.
Итак, «Пернатый змей» и его преемники переделали майяскую Чичен-Ицу в город, подобный тольтекской метрополии. Естественно, что более всего меня здесь интересует здание, о котором еще у епископа Ланды сказано, что юкатанские индейцы называют его именем «Пернатого змея». Пирамида Кукулькана, несомненно, была сердцем майяско-тольтекской столицы. Девятиступенчатая пирамида имеет квадратное основание. На вершину ведут четыре лестницы, окаймленные балюстрадой, которая в первом этаже начинается с прекрасно выполненной Змеиной головы и в виде змеиного тела продолжается до верхнего этажа.
На каждой лестнице 91 ступень. 91 умножить на 4 - это 364. Где же 365-я Ступень - последний день года? Я нахожу ее на самой вершине пирамиды, перед святилищем Кукулькана-Кецалькоатля.
Однако подсчетом дней года пирамида-календарь не ограничивается. Люди «Пернатого змея» обозначили на ее стенах и месяцы. Каждая из четырех стен пирамиды разделена лестницей на две половины. Если учесть, что в пирамиде 9 уступов, то 9 половин, помноженные на 2, дают число 18. Да, 365-дневный год, воплощенный в этой пирамиде, имеет 18 месяцев. Таким образом, пирамида «Пернатого змея» показывает год индейского календаря. Однако тольтеки привнесли в майяскую астрономию еще и другой календарь - год Венеры, и связанный с ним новый элемент - свой высший календарный цикл, длящийся ровно 52 года (по 365 Дней). Для майя этот высший цикл был удобен еще тем, что включал в себя, не теряя ни одного дня, и священный год цолькин. Семьдесят три цолькина составляют ровно 52 года - один тольтекский цикл. И эту свою высшую календарную единицу строители пирамиды вписали в стены святилища. Каждую из них украшают ровно 52 каменных рельефа.
Если поверхность пирамиды отдана календарю, то сама она посвящена «Пернатому змею». В собственно храм, расположенный на вершине пирамиды, вход с северной стороны, его украшают колонны в виде змеиных тел. Когда же археологи начали обследовать пирамиду, к своему удивлению, они установили, что под верхним покровом сооружения скрывается еще одна девятиступенчатая пирамида, чуть поменьше. Итак, я вхожу в эту «пирамиду внутри пирамиды» и оказываюсь в святилище, обнаруженном в ней несколько десятков лет тому назад. Я… околдован. В центре помещения стоит изумительный каменный трон, изображающий ягуара. Каменное тело могучего зверя покрыто рыжей краской. Семьдесят три нефритовых диска имитируют пятна на его шкуре, из нефрита - и широко скрытые глаза хищника. Зубы сделаны из педерналя - камня вулканического происхождения
Для кого же индейские мастера создали этот великолепный трон, подобного которому я ни до, ни после этого не видел в индейской Америке? Безусловно, для «Пернатого змея» или кого-либо из его преемников, которые правили Чичен-Ицей до последнего дня существования этого майяско-тольтекского города.
Глава 11. ЗНАКОМСТВО С ТОЛЬТЕКСКИМ НАСЛЕДИЕМ
Кукулькан - легендарный «Пернатый змей» - и его уже более конкретные преемники возводили не одни только храмы и площадки для жертвоприношений. В Чичен-Ице, этом удивительнейшем майяском центре, достроенном воинами «Пернатого змея», я увидел множество памятников оригинальной архитектуры тольтеков, отличавшихся от майя гораздо большей практичностью и обращенных скорее к земному миру, чем к звездам.
Для знакомства с этими бытовыми зданиями я, однако, должен был отправиться на окраину города. В первую очередь меня заинтересовала настоящая парная баня, построенная здесь тольтеками в XI или XII столетии. Минуя некое подобие предбанника, оказываюсь в самой бане с двумя скамьями, где сидели посетители. В полу до сих пор сохранились остатки очага, в котором слуги (или, может быть, рабы) докрасна раскаляли камни, а затем лили на них воду, чтобы образовался пар. В стенах банного зала имеются отверстия для охлаждения воздуха.
Следующую интересную майяско-тольтекскую постройку, собственно комплекс зданий, непосредственно соседствующих с баней, местные индейцы называют по-испански «меркадо» (рынок). Этот комплекс строений в форме буквы «Т» в самом деле был чем-то вроде индейского супермаркета. В Мексике торговля отдельными областями еще в эпоху тольтеков была весьма оживленной. Тольтекские хозяева Юкатана свои майяские города, ранее жившие в значительной изоляции от остального мира, постепенно начали приобщать к «международной торговле». Полом - юкатанские торговцы - совершали далекие путешествия по суше и по морю и выносили на рынок Чичен-Ицы все необходимое для города, и прежде всего для его господ.
В особых ларьках на базаре продавались птичьи перья для праздничных украшений, душистые смолы, кремни, из продуктов - кукуруза, мед, фасоль, копченая дичь, сушеная рыба, черепахи и считавшиеся деликатесом черепашьи яйца, сепия, а также различные виды центральноамериканских пряностей. Из драгоценных металлов тут предлагалось золото, которое торговцы привозили из далекой Панамы, также дорого ценился нефрит - солнечный камень. На рынке в Чичен-Ице продавались и рабы. Платежным средством в майяско-тольтекских городах - я опять ссылаюсь на хронику Ланды - служили бобы какао, привозившиеся из далекого Никарагуа. Раб продавался пожизненно за 100 бобов. Девицы легкого поведения - гуатополь, которые в Чичен-Ице также предлагали себя на рынке, отдавались на одну ночь за 10 бобов.
На здешнем базаре процветал и еще один «порок» - подделка денег. Местные фальшивомонетчики умели подделывать майяские деньги - бобы какао; они извлекали из скорлупки семя (сам боб) и заменяли его глиняным шариком. Фальсификаторов этих «шоколадных» денег и других нечестных торговцев в Чичен-Ице строго наказывали. Южную сторону торгового двора, где помещались прилавки купцов, и по сей день замыкает хорошо сохранившаяся постройка с обширной крытой колоннадой длиной более 80 метров. К ней прилегает квадратный атриум. Этот особо заботливо украшенный дворик был обиталищем суда Чичен-Ицы. Посреди дворика я нахожу даже обломок каменной скамьи, нечто вроде трона, на котором восседал майяский судья - холь-поп
С точки зрения майя, потерпевшей стороной никогда не бывало общество, а всегда отдельное лицо. Таким образом, вполне логично, что холь-поп мог только установить вину, привести же приговор в исполнение должен был пострадавший или его родственник. Где и когда - это также зависело от воли потерпевшего. В майяском обычном праве действовал принцип: око за око, зуб за зуб. Следовательно, вор должен был либо возместить потерпевшему причиненный ему урон собственным трудом, либо оплатить стоимость присвоенной вещи бобами какао. Убийцу имели право убить родственники погибшего. И даже если речь шла не о предумышленном преступлении, а лишь об убийстве по неосторожности, виновный должен был умереть. Прелюбодеяние наносило урон мужу неверной жены. Однако главного виновника майяское право видело в соблазнителе, а отнюдь не в жене. Если любовники были застигнуты на месте преступления - причем исключительно в сам момент прелюбодеяния, холь-поп выносил обвинительный приговор, супруг мог убить соблазнителя большим камнем. Но если человек из народа соблазнил жену господина, ему грозило страшное наказание: вивисекция. Обманутый муж имел право вскрыть соблазнителю живот и заживо вырвать его внутренности.
От каменного трона холь-попа я возвращаюсь по судебному двору к выходу с рынка. И снова минуя длинную колоннаду, осознаю, что и это «меркадо» я уже где-то видел. Ну да, естественно, там же, в тольтекском Толлане, где находится его точная, лишь немного уменьшенная копия.
Тольтеков напоминает мне в Чичен-Ице и Цомпантли- «Стена черепов», отражение того же самого жестокого мексиканского культа, требовавшего человеческих жертв во время религиозных обрядов. В подобного рода постройке, которую испанцы впервые увидели в главном городе ацтеков, хранилось несколько десятков тысяч черепов. Такой же «склад мертвых» имитируют и рельефы на Цомпантли. В три ряда друг над другом изображены сотни и сотни черепов, насаженных по местному обычаю на шесты. Лестницы, ведущие на верхнюю площадку Цомпантли, где, несомненно, приносились человеческие жертвы, украшены рельефами тольтекских воинов, несущих отрезанные головы побежденных врагов.
Да, повсюду тольтекский культ смерти, культ таинственности. Этому культу посвящено и здание, которое я решил осмотреть последним. Называется оно «Храмом воинов». В те времена, когда Чичен-Ицу посетили Стефенс с Кэботом и Казервудом, «Храма воинов» для мира еще не существовало. Ничего о нем не было известно и несколько десятков лет спустя, когда на Юкатане побывал Огюст Ле-Плонжон, французский майяолог, предпринявший первую попытку настоящего археологического обследования Чичен-Ицы. Только в 1925 году в Чичен-Ицу прибыл ученый, который начал срезать столетние напластования, чтобы под ними обнаружить и реконструировать общий облик фантастического города. Звали ученого Эрл Моррис.
Этот американский майяолог провел в Чичен-Ице долгие годы. Он расчистил десятки построек, из которых самой ценной считал «Храм воинов», к моменту его приезда холм, высившийся к востоку от «Пирамиды «Пернатого змея». Раскопки горы в центре города и длительное обследование Чичен-Ицы Моррис, естественно, не мог предпринять на собственные средства. И финансирование этого обширного плана взял на себя богатый благотворительный фонд - вашингтонский Институт Карнеги. Институт Карнеги подписал контракт, по которому он приобрел на 10 лет исключительное право обследовать и реконструировать индейский город. Договор вступил в силу 1 января 1924 года. А через несколько месяцев в Чичен-Ицу снова прибыл Эрл Моррис, на этот раз с женой, со своим заместителем Монроем Эмсденом, картографом Дж. О. Килмартином и другими помощниками. 28 мая заступ впервые вонзился в гору посреди индейского города.
По фотографиям того времени я знаю, что «Храм воинов» не был полностью скрыт под наносом глины. В особенности одна из колоннад, с нескольких сторон огибающих пирамиду, - а именно северо-восточная колоннада - была относительно легко доступна. Поэтому Моррис начал раскопки именно здесь. Постепенно были очищены все колонны, которые вместе с несколькими святилищами замыкают с этой стороны обширное пространство так называемого «Комплекса тысячи колонн».
Когда Моррис очистил всю северо-восточную колоннаду, он насчитал в ней десять рядов колонн. Каждую из них украшает фриз, изображающий тольтекского воина в парадном облачении. Затем исследователи начали очищать западную колоннаду, образуемую большой группой трехметровых колонн; в длину эта колоннада занимает 125 метров, в ширину- 11. Третья колоннада тоже имеет 125 метров в длину, но колонны здесь ниже и круглые. Все колоннады первоначально были крытыми, но крыш уже давно не существует.
Теперь, ознакомившись с внушительным «Комплексом тысячи колонн», я могу вступить в «Храм воинов». Здесь со славой завершили свой путь тольтекские военачальники, в честь которых был построен этот храм и чьи образы воспроизводит большая часть колонн комплекса. Храм - точная копия пирамиды Венеры в Толлане. Соответствуют не только форма, внешний вид, но и размеры. Пирамида с основанием 40 X 40 метров имеет четыре уступа, на вершине ее находится святилище, имеющее помещение в два пролета.
Вход в храм стерегут изображения бога, под эгидой которого воинственные тольтеки пришли в страну майя. Это две высокие колонны в виде «Пернатых змеев». Через врата храма я вхожу внутрь святилища. И здесь все напоминает мне Толлан. В заднем пролете храма я нахожу большой каменный алтарь, некое подобие стола с тремя рядами атлантов.
Казалось, что обнаружением двухпролетного святилища на вершине «Храма воинов» завершится его обследование. Но на этом дело не кончилось. Моррис установил, что в фундаменте этого святилища, возведенного в честь воинов, замуровано еще какое-то более древнее здание. Поэтому он пробил стены внешнего храма и нашел внутри него точно такой же, опять-таки двухпролетный храм, только чуть меньших размеров, А на стенах обоих помещений внутренней пирамиды Моррис обнаружил прекрасные фрески, изображающие героические подвиги воинов «Пернатого змея» при завоевании Юкатана.
Однако внутри погребенного храма исследователь нашел еще и толланского Чак-Мооля! Я фотографирую лежащего бога, чью статую американский исследователь, к счастью, не увез с собой. И мне кажется, Чак-Мооль из «Храма воинов» представляет точную копию своего толланского близнеца. Первоначальное святилище Чак-Мооля в Чичен-Ице, возможно, построил сам легендарный жрец и правитель - «Пернатый змей». Его потомки лишь увеличили первоначальный храм и новой пирамидой совершенно закрыли святилище Чак-Мооля.
Это неожиданное открытие принесло Моррису большую славу. Но американский исследователь все еще не хотел оставить «Храм воинов». Главным образом его занимали каменные алтари, перед которыми майяско-тольтекские жрецы совершали обряды. Он верил, что найдет различные предметы богослужения, которыми накомы пользовались в храме при обрядах. Но поиски были тщетны. Пока однажды он не заметил, что пол под алтарем, по соседству с которым он работал, при простукивании издает глухой звук. Сантиметр за сантиметром он начал обследовать пол святилища, и в самом деле - одна из плит резонировали немного иначе, чем другие. Он приподнял каменную плиту и обнаружил странное углубление. Как оказалось, это была сокровищница правителя.
У индейцев, естественно, была иная шкала ценностей, чем у нас. Больше золота и сербра они ценили нефрит - солнечный камень. И первое, что Эрл Моррис увидел в сокровищнице, был прекрасный нефритовый шар. Рядом с ним под наносом известняковой пыли лежали нефритовая дощечка, на которой было вырезано человеческое лицо. А вокруг - десятки ожерелий из маленьких морских раковин. Моррис послал своего помощника за специальной кисточкой из верблюжьей шерсти и начал осторожно сметать известняковую пыль, густыми слоями осевшую на индейских драгоценностях за время, которое истекло с тех пор, как властитель Чичен-Ицы в последний раз перебирал свои сокровища в этом тайнике под полом «Храма Воинов».
И тут человек, открывший сокровищницу правителя, увидел чудо. Когда он смахнул многовековую пыль, между ожерельями и нефритовыми шариками засияла фантастическая голубизна. Моррис нетерпеливо смел последний слой пыли, и под кисточкой оказалась прекрасная бирюзовая мозаика. Три тысячи тщательно обработанных самоцветов составляли великолепную картину, краски которой не поблекли за многие столетия, пылью оседавшие на чичен-ицком кладе. Мозаика была укреплена на деревянном диске. Дерево за это время превратилось в труху, и камешки мозаики распались. Но реставратор (он был приглашен из далекого Токио, поскольку считается, что лишь несколько японских мастеров способны работать столь же искусно, как работали индейские умельцы) заново сложил мозаику и укрепил ее на новом щите, сделанном из трех слоев сапотового дерева. И только тогда великолепная композиция, которую создал индеец, нашел американец и реставрировал японец, выступила во всей своей филигранно тонкой красоте. Отчитываясь о своей деятельности в Чичен-Ице, Морис не хвастаясь мог написать, что «эта мозаика является самым прекрасным из всех произведений индейского искусства Америки, когда-либо найденных при раскопках».
Мы не можем сказать с достаточной определенностью, кто спрятал сокровища в этом тайнике под полом святилища Чак-Мооля в «Храме воинов». Не исключено, что великолепная мозаичная композиция и все нефритовые и жемчужные чудеса, найденные Эрлом Моррисом в полу храма, принадлежали тому, кто некогда перенес свою власть и вкус из Толлана сюда, в Чичен-Ицу, - «Пернатому змею», Кецалькоатлю-Кукулькану.
Но кому бы ни принадлежал этот клад - «Пернатому змею» или какому-нибудь его преемнику из той же династии, - в любом случае он был достоянием тольтекского властителя. Да, именно посещение «Храма воинов» показало мне, насколько глубоко и полновластно завладели тольтекские воины северным Юкатаном и его самым красивым городом. И именно архитектура Чичен-Ицы лучше его отразила перемены, которые принес стране майя «Пернатый змей». Тольтекская архитектура юкатанских метрополий отличается широким размахом и, я бы сказал, великолепна. Майя классического периода больше любили размышления. Их религия была полна мистерий. Все это требовало, скорее, небольших помещений, подходивших для доверительных бесед с богом и размышлений о бесконечном времени, которое было основой майяской философии. Воинственным тольтекам было необходимо «жизненное пространство». Замкнутый храм им часто заменяет длинная колоннада. В этих обширных открытых галереях первоначально, видимо, собирались лишь привилегированные члены воинских религиозных орденов - ордена Койотов, ордена Орлов, ордена Ягуаров.
Но в тольтекской столице деятельность нового правителя вызвала сопротивление. В то время как часть жителей остается верной «Пернатому змею», другая - среди которой были и воины отца Се-Акатля- начинает выдвигать на первое в тольтекском пантеоне бога Тескатлипоку. В Толлане разгораются религиозные распри. Борьба переносится во дворец правителя. В конце концов правитель Кецалькоатль был изгнан из Толлана.
Много лет спустя белые, пришедшие в Мексику, записали индейскую балладу, которая называлась «Тольтекский плач»:
Накшитль-Топильцин, ты ушел, ушел далеко
Из той Тулы-Толлана, куда ты вступил,
Чтоб властителем стать, о Накшитль-Топильцин!
Никогда нам имя твое не забыть,
Вечно будем оплакивать память твою.
Дом бирюзовый, дом змей
Ты первым построил
Там в Туле-Толлане,
Куда ты вступил, чтоб властителем стать…
Итак, правитель с именем бога должен был покинуть Толлан. Вместе со свергнутым властителем город покинули тысячи жителей. И все они направились на восток, откуда некогда пришел первый, божественный Кецалькоатль. «Пернатый Змей» исчезнет с мексиканского горизонта. О его дальнейшей судьбе мексиканские хроники не рассказывают. Зато майя - здесь слово опять берет епископ Ланда - «вспоминают, что в ту пору во главе своего народа пришел в Чичен-Ицу чужеземец по имени Кукулькан». В ту пору - значит, когда? Я, конечно, не знаю, как и каким путем шел Кецалькоатль-Кукулькан. На пути «Пернатого Змея» мне известны лишь старт и финиш. Старт был взят в Толлане, финишем была Чичен-Ица. Но когда он состоялся? Видимо, где-то в конце X столетия. Неизвестный тольтекский ваятель вытесал тогда в скале неподалеку от Горы кладов (ныне эту скалу называют Серро-де-Малинче - Гора Малинча) фигуру тольтекского правителя, вокруг которой обвился «Пернатый змей». И даже приписал имя изображенного: Се-Акатль - Один тростник, следовательно - будущий Кецалькоатль. Более того, анонимный тольтек поставил под своим произведением дату, соответствующую нашему 980 году. Очевидно, это год, когда тольтекский принц вступил на толланский престол. Итак, из Толлана Кецалькоатль ушел где-то в 80-90-х годах X века. Через несколько лет он завоевал с тольтекскими войсками Чичен-Ицу. И, вероятно, сразу же овладев городом, сказал: «Здесь будет наш новый Толлан! Придайте ему тольтекский облик!»
И вот ваятели тесали из камня воинов, изображали Венеру, высекали ягуаров и орлов, пожирающих человеческие сердца… Да, с новыми властителями пришли в Чичен-Ицу и новые порядки. А с ними и новые мексиканские боги. В Баланканче - Тлалок, а здесь - в непосредственном соседстве с древним Акаб-Цибом - высится памятник «Пернатому змею».
Памятник совершенно немайяский. Его первоначальное название нам неизвестно. По-испански его называют «Караколь» - «Улитка». Морская раковина (улитка) была одним из обычных символов Кецалькоатля как бога - повелителя ветров. «Караколь» находится примерно в полукилометре к югу от пирамиды Кукулькана. Но уже издали «Караколь» бросается в глаза. Я вообще впервые вижу в майяском городе строение с круговой горизонтальной проекцией. Его цилиндрическая форма напоминает мне, что и в Мексике только святилища «Пернатого змея» имеют круглую форму. Например, в главном городе ацтеков Теночтитлане единственным зданием круглой формы был как раз храм бога Кецалькоатля.
Следовательно, тольтекский правитель «Пернатый змей» прежде всего приказал построить в побежденном майяском городе святилище бога, имя которого он носил. Однако майя не были бы верны себе, если бы не связали эту постройку не только с богами, но и с календарем или по крайней мере не подчинили ее календарю, хоть задним числом. Здание, первоначально круглое, позднее было обнесено террасой; над первым этажом строители «Караколя» возвели второй, тоже круглой формы, но значительно меньших размеров. В стенах верхнего этажа проделали четыре квадратных отверстия и в центре надстройки создали обсерваторию, откуда звездочеты Чичен-Ицы через упомянутые проемы наблюдали за небесными светилами.
«Караколь» - первоначально, по всей вероятности, лишь святилище «Пернатого змея» - позднее, после того как тольтекские завоеватели Чичен-Ицы постепенно слились с майя, превратилась в настоящую индейскую обсерваторию. Верхний этаж «Караколя» убеждает нас, что и построена она была специально для наблюдения за некоторыми особенно важными астрономическими явлениями, прежде всего за движением солнца и равноденствиями. Например, западный проем служил для наблюдения за весенним и осенним равноденствиями. Он был сконструирован так, чтобы 21 марта и 21 сентября солнце стояло прямо против глаз астролога. И другое отверстие показывает, как прекрасно была сориентирована вся постройка - оно смотрит прямо на юг.
Хотя после 1000 года архитектура майя начинает приходить в упадок и никогда уже не сможет создать постройки, столь великолепные, столь филигранно тонкие, как те, что я видел в Паленке или в чисто пуукских городах, все же и в тольтекскую эпоху в юкатанских метрополиях вырастают строения, которые - теперь уже в основном благодаря своему практическому значению - заслуживают серьезного внимания. «Караколь» становится центром майяских астрономов, как некогда им был Вашактун, а затем - Паленке.
Майяские звездочеты в «Караколе» пользовались двойным календарем, а следовательно, двойной системой счета и двойной математикой, которая у майя непосредственно зависит от календаря. Один из майяских годов продолжался 260 дней и состоял из 13 месяцев по 20 дней в каждом. Индейцы называли такой год «цолкин». Другой год состоял из 18 месяцев, к которым добавлялось еще 5 дней. Этот 365-дневный солнечный год по-майяски назывался «хааб». Двадцатидневному месяцу соответствовала система счета, в основу которой было положено число двадцать. Двадцать майяских лет составляли катун. Двадцать катунов дают один бактун, двадцать бактунов - один пиктун, двадцать пиктунов - один калабтун, а двадцать калабтунов - один кинчильтун и, наконец, двадцать кип чильтунов - один алаутун, то есть более 23 миллиардов дней. Пользуясь этими единицами счета, майя записывали на своих стелах соответствующие даты, которые теперь, когда исследователь может основываться на довольно точном реляции между нашим и майяским календарями (так называемая корреляция Гудмена-Мартинеса-Томпсона, сокращенно - ГМТ), позволяют, как правило, с приближенностью до одного дня определять, когда были построены те или иные майяские здания или стелы.
Но, после того как в майяский город вступил «Пернатый змей», к двум майяским календарям, как нам кажется, присоединился третий, в котором продолжительность года определялась временем обращения Венеры (584 дня). Индейские звездочеты на «Караколе», искавшие во взаимоотношениях небесных тел некий единый абсолютный порядок, быстро нашли соотношение между «гражданским» майяским годом и годом планеты Венера. Пять тольтекских лет равняются 2920 дням. А 2920 дней составляют ровно 8 майяских хаабов.
Вместе с тольтеками в Чичен-Ицу вступила Венера. Следовательно, и я не мог не посетить посвященный ей памятник, украшенный тем самым устрашающим изображением Утренней звезды, которое знакомо мне по толланской Тлауискальпантекутли. «Храм Венеры» в Чичен-Ице - это низкая квадратная пирамида, к вершине которой со всех четырех сторон поднимаются широкие лестницы. На верхней площадке во времена «Пернатого змея», чьи изображения украшают стены пирамиды, и при его преемниках тольтекские жрецы приносили человеческие жертвы.
Площадка для жертвоприношений одновременно служила и открытой сценой. Майя, веселые и общительные люди, любили развлечения. Ставились главным образом комедии, иные пьесы носили религиозный характер. Но до наших дней дошла лишь одна из них - «Рабиналь-ачи». Актеры выступали в богатых костюмах. Некоторые из этих костюмов я позже видел на репродукциях фресок, найденных американской экспедицией в одном из майяских городов Лакандонского девственного леса - Бонампаке. Костюмы актеров изображали птиц и животных. Один представлял крокодила, у другого были крабьи клешни. В уши продеты водяные лилии. А те, кто выступал без масок, по крайней мере не жалели грима.
Особенно оживленно бывало на сцене «Храма Венеры» в месяце шуль, шестом двадцатидневном месяце майяского года. Этот месяц в тольтекский период истории был посвящен Кукулькану. И в память бога и властителя «Пернатого змея» в городе «У колодца племени ица» устраивались не только религиозные празднества, но и театральные представления.
Итак, «Пернатый змей» и его преемники переделали майяскую Чичен-Ицу в город, подобный тольтекской метрополии. Естественно, что более всего меня здесь интересует здание, о котором еще у епископа Ланды сказано, что юкатанские индейцы называют его именем «Пернатого змея». Пирамида Кукулькана, несомненно, была сердцем майяско-тольтекской столицы. Девятиступенчатая пирамида имеет квадратное основание. На вершину ведут четыре лестницы, окаймленные балюстрадой, которая в первом этаже начинается с прекрасно выполненной Змеиной головы и в виде змеиного тела продолжается до верхнего этажа.
На каждой лестнице 91 ступень. 91 умножить на 4 - это 364. Где же 365-я Ступень - последний день года? Я нахожу ее на самой вершине пирамиды, перед святилищем Кукулькана-Кецалькоатля.
Однако подсчетом дней года пирамида-календарь не ограничивается. Люди «Пернатого змея» обозначили на ее стенах и месяцы. Каждая из четырех стен пирамиды разделена лестницей на две половины. Если учесть, что в пирамиде 9 уступов, то 9 половин, помноженные на 2, дают число 18. Да, 365-дневный год, воплощенный в этой пирамиде, имеет 18 месяцев. Таким образом, пирамида «Пернатого змея» показывает год индейского календаря. Однако тольтеки привнесли в майяскую астрономию еще и другой календарь - год Венеры, и связанный с ним новый элемент - свой высший календарный цикл, длящийся ровно 52 года (по 365 Дней). Для майя этот высший цикл был удобен еще тем, что включал в себя, не теряя ни одного дня, и священный год цолькин. Семьдесят три цолькина составляют ровно 52 года - один тольтекский цикл. И эту свою высшую календарную единицу строители пирамиды вписали в стены святилища. Каждую из них украшают ровно 52 каменных рельефа.
Если поверхность пирамиды отдана календарю, то сама она посвящена «Пернатому змею». В собственно храм, расположенный на вершине пирамиды, вход с северной стороны, его украшают колонны в виде змеиных тел. Когда же археологи начали обследовать пирамиду, к своему удивлению, они установили, что под верхним покровом сооружения скрывается еще одна девятиступенчатая пирамида, чуть поменьше. Итак, я вхожу в эту «пирамиду внутри пирамиды» и оказываюсь в святилище, обнаруженном в ней несколько десятков лет тому назад. Я… околдован. В центре помещения стоит изумительный каменный трон, изображающий ягуара. Каменное тело могучего зверя покрыто рыжей краской. Семьдесят три нефритовых диска имитируют пятна на его шкуре, из нефрита - и широко скрытые глаза хищника. Зубы сделаны из педерналя - камня вулканического происхождения
[9].
Для кого же индейские мастера создали этот великолепный трон, подобного которому я ни до, ни после этого не видел в индейской Америке? Безусловно, для «Пернатого змея» или кого-либо из его преемников, которые правили Чичен-Ицей до последнего дня существования этого майяско-тольтекского города.
Глава 11. ЗНАКОМСТВО С ТОЛЬТЕКСКИМ НАСЛЕДИЕМ
Кукулькан - легендарный «Пернатый змей» - и его уже более конкретные преемники возводили не одни только храмы и площадки для жертвоприношений. В Чичен-Ице, этом удивительнейшем майяском центре, достроенном воинами «Пернатого змея», я увидел множество памятников оригинальной архитектуры тольтеков, отличавшихся от майя гораздо большей практичностью и обращенных скорее к земному миру, чем к звездам.
Для знакомства с этими бытовыми зданиями я, однако, должен был отправиться на окраину города. В первую очередь меня заинтересовала настоящая парная баня, построенная здесь тольтеками в XI или XII столетии. Минуя некое подобие предбанника, оказываюсь в самой бане с двумя скамьями, где сидели посетители. В полу до сих пор сохранились остатки очага, в котором слуги (или, может быть, рабы) докрасна раскаляли камни, а затем лили на них воду, чтобы образовался пар. В стенах банного зала имеются отверстия для охлаждения воздуха.
Следующую интересную майяско-тольтекскую постройку, собственно комплекс зданий, непосредственно соседствующих с баней, местные индейцы называют по-испански «меркадо» (рынок). Этот комплекс строений в форме буквы «Т» в самом деле был чем-то вроде индейского супермаркета. В Мексике торговля отдельными областями еще в эпоху тольтеков была весьма оживленной. Тольтекские хозяева Юкатана свои майяские города, ранее жившие в значительной изоляции от остального мира, постепенно начали приобщать к «международной торговле». Полом - юкатанские торговцы - совершали далекие путешествия по суше и по морю и выносили на рынок Чичен-Ицы все необходимое для города, и прежде всего для его господ.
В особых ларьках на базаре продавались птичьи перья для праздничных украшений, душистые смолы, кремни, из продуктов - кукуруза, мед, фасоль, копченая дичь, сушеная рыба, черепахи и считавшиеся деликатесом черепашьи яйца, сепия, а также различные виды центральноамериканских пряностей. Из драгоценных металлов тут предлагалось золото, которое торговцы привозили из далекой Панамы, также дорого ценился нефрит - солнечный камень. На рынке в Чичен-Ице продавались и рабы. Платежным средством в майяско-тольтекских городах - я опять ссылаюсь на хронику Ланды - служили бобы какао, привозившиеся из далекого Никарагуа. Раб продавался пожизненно за 100 бобов. Девицы легкого поведения - гуатополь, которые в Чичен-Ице также предлагали себя на рынке, отдавались на одну ночь за 10 бобов.
На здешнем базаре процветал и еще один «порок» - подделка денег. Местные фальшивомонетчики умели подделывать майяские деньги - бобы какао; они извлекали из скорлупки семя (сам боб) и заменяли его глиняным шариком. Фальсификаторов этих «шоколадных» денег и других нечестных торговцев в Чичен-Ице строго наказывали. Южную сторону торгового двора, где помещались прилавки купцов, и по сей день замыкает хорошо сохранившаяся постройка с обширной крытой колоннадой длиной более 80 метров. К ней прилегает квадратный атриум. Этот особо заботливо украшенный дворик был обиталищем суда Чичен-Ицы. Посреди дворика я нахожу даже обломок каменной скамьи, нечто вроде трона, на котором восседал майяский судья - холь-поп
[10]. Холь-поп судил не только фальшивомонетчиков, но и людей, совершивших иные, согласно правовым представлениям майя, позорные поступки: убийц, воров, прелюбодеев.
С точки зрения майя, потерпевшей стороной никогда не бывало общество, а всегда отдельное лицо. Таким образом, вполне логично, что холь-поп мог только установить вину, привести же приговор в исполнение должен был пострадавший или его родственник. Где и когда - это также зависело от воли потерпевшего. В майяском обычном праве действовал принцип: око за око, зуб за зуб. Следовательно, вор должен был либо возместить потерпевшему причиненный ему урон собственным трудом, либо оплатить стоимость присвоенной вещи бобами какао. Убийцу имели право убить родственники погибшего. И даже если речь шла не о предумышленном преступлении, а лишь об убийстве по неосторожности, виновный должен был умереть. Прелюбодеяние наносило урон мужу неверной жены. Однако главного виновника майяское право видело в соблазнителе, а отнюдь не в жене. Если любовники были застигнуты на месте преступления - причем исключительно в сам момент прелюбодеяния, холь-поп выносил обвинительный приговор, супруг мог убить соблазнителя большим камнем. Но если человек из народа соблазнил жену господина, ему грозило страшное наказание: вивисекция. Обманутый муж имел право вскрыть соблазнителю живот и заживо вырвать его внутренности.
От каменного трона холь-попа я возвращаюсь по судебному двору к выходу с рынка. И снова минуя длинную колоннаду, осознаю, что и это «меркадо» я уже где-то видел. Ну да, естественно, там же, в тольтекском Толлане, где находится его точная, лишь немного уменьшенная копия.
Тольтеков напоминает мне в Чичен-Ице и Цомпантли- «Стена черепов», отражение того же самого жестокого мексиканского культа, требовавшего человеческих жертв во время религиозных обрядов. В подобного рода постройке, которую испанцы впервые увидели в главном городе ацтеков, хранилось несколько десятков тысяч черепов. Такой же «склад мертвых» имитируют и рельефы на Цомпантли. В три ряда друг над другом изображены сотни и сотни черепов, насаженных по местному обычаю на шесты. Лестницы, ведущие на верхнюю площадку Цомпантли, где, несомненно, приносились человеческие жертвы, украшены рельефами тольтекских воинов, несущих отрезанные головы побежденных врагов.
Да, повсюду тольтекский культ смерти, культ таинственности. Этому культу посвящено и здание, которое я решил осмотреть последним. Называется оно «Храмом воинов». В те времена, когда Чичен-Ицу посетили Стефенс с Кэботом и Казервудом, «Храма воинов» для мира еще не существовало. Ничего о нем не было известно и несколько десятков лет спустя, когда на Юкатане побывал Огюст Ле-Плонжон, французский майяолог, предпринявший первую попытку настоящего археологического обследования Чичен-Ицы. Только в 1925 году в Чичен-Ицу прибыл ученый, который начал срезать столетние напластования, чтобы под ними обнаружить и реконструировать общий облик фантастического города. Звали ученого Эрл Моррис.
Этот американский майяолог провел в Чичен-Ице долгие годы. Он расчистил десятки построек, из которых самой ценной считал «Храм воинов», к моменту его приезда холм, высившийся к востоку от «Пирамиды «Пернатого змея». Раскопки горы в центре города и длительное обследование Чичен-Ицы Моррис, естественно, не мог предпринять на собственные средства. И финансирование этого обширного плана взял на себя богатый благотворительный фонд - вашингтонский Институт Карнеги. Институт Карнеги подписал контракт, по которому он приобрел на 10 лет исключительное право обследовать и реконструировать индейский город. Договор вступил в силу 1 января 1924 года. А через несколько месяцев в Чичен-Ицу снова прибыл Эрл Моррис, на этот раз с женой, со своим заместителем Монроем Эмсденом, картографом Дж. О. Килмартином и другими помощниками. 28 мая заступ впервые вонзился в гору посреди индейского города.
По фотографиям того времени я знаю, что «Храм воинов» не был полностью скрыт под наносом глины. В особенности одна из колоннад, с нескольких сторон огибающих пирамиду, - а именно северо-восточная колоннада - была относительно легко доступна. Поэтому Моррис начал раскопки именно здесь. Постепенно были очищены все колонны, которые вместе с несколькими святилищами замыкают с этой стороны обширное пространство так называемого «Комплекса тысячи колонн».
Когда Моррис очистил всю северо-восточную колоннаду, он насчитал в ней десять рядов колонн. Каждую из них украшает фриз, изображающий тольтекского воина в парадном облачении. Затем исследователи начали очищать западную колоннаду, образуемую большой группой трехметровых колонн; в длину эта колоннада занимает 125 метров, в ширину- 11. Третья колоннада тоже имеет 125 метров в длину, но колонны здесь ниже и круглые. Все колоннады первоначально были крытыми, но крыш уже давно не существует.
Теперь, ознакомившись с внушительным «Комплексом тысячи колонн», я могу вступить в «Храм воинов». Здесь со славой завершили свой путь тольтекские военачальники, в честь которых был построен этот храм и чьи образы воспроизводит большая часть колонн комплекса. Храм - точная копия пирамиды Венеры в Толлане. Соответствуют не только форма, внешний вид, но и размеры. Пирамида с основанием 40 X 40 метров имеет четыре уступа, на вершине ее находится святилище, имеющее помещение в два пролета.
Вход в храм стерегут изображения бога, под эгидой которого воинственные тольтеки пришли в страну майя. Это две высокие колонны в виде «Пернатых змеев». Через врата храма я вхожу внутрь святилища. И здесь все напоминает мне Толлан. В заднем пролете храма я нахожу большой каменный алтарь, некое подобие стола с тремя рядами атлантов.
Казалось, что обнаружением двухпролетного святилища на вершине «Храма воинов» завершится его обследование. Но на этом дело не кончилось. Моррис установил, что в фундаменте этого святилища, возведенного в честь воинов, замуровано еще какое-то более древнее здание. Поэтому он пробил стены внешнего храма и нашел внутри него точно такой же, опять-таки двухпролетный храм, только чуть меньших размеров, А на стенах обоих помещений внутренней пирамиды Моррис обнаружил прекрасные фрески, изображающие героические подвиги воинов «Пернатого змея» при завоевании Юкатана.
Однако внутри погребенного храма исследователь нашел еще и толланского Чак-Мооля! Я фотографирую лежащего бога, чью статую американский исследователь, к счастью, не увез с собой. И мне кажется, Чак-Мооль из «Храма воинов» представляет точную копию своего толланского близнеца. Первоначальное святилище Чак-Мооля в Чичен-Ице, возможно, построил сам легендарный жрец и правитель - «Пернатый змей». Его потомки лишь увеличили первоначальный храм и новой пирамидой совершенно закрыли святилище Чак-Мооля.
Это неожиданное открытие принесло Моррису большую славу. Но американский исследователь все еще не хотел оставить «Храм воинов». Главным образом его занимали каменные алтари, перед которыми майяско-тольтекские жрецы совершали обряды. Он верил, что найдет различные предметы богослужения, которыми накомы пользовались в храме при обрядах. Но поиски были тщетны. Пока однажды он не заметил, что пол под алтарем, по соседству с которым он работал, при простукивании издает глухой звук. Сантиметр за сантиметром он начал обследовать пол святилища, и в самом деле - одна из плит резонировали немного иначе, чем другие. Он приподнял каменную плиту и обнаружил странное углубление. Как оказалось, это была сокровищница правителя.
У индейцев, естественно, была иная шкала ценностей, чем у нас. Больше золота и сербра они ценили нефрит - солнечный камень. И первое, что Эрл Моррис увидел в сокровищнице, был прекрасный нефритовый шар. Рядом с ним под наносом известняковой пыли лежали нефритовая дощечка, на которой было вырезано человеческое лицо. А вокруг - десятки ожерелий из маленьких морских раковин. Моррис послал своего помощника за специальной кисточкой из верблюжьей шерсти и начал осторожно сметать известняковую пыль, густыми слоями осевшую на индейских драгоценностях за время, которое истекло с тех пор, как властитель Чичен-Ицы в последний раз перебирал свои сокровища в этом тайнике под полом «Храма Воинов».
И тут человек, открывший сокровищницу правителя, увидел чудо. Когда он смахнул многовековую пыль, между ожерельями и нефритовыми шариками засияла фантастическая голубизна. Моррис нетерпеливо смел последний слой пыли, и под кисточкой оказалась прекрасная бирюзовая мозаика. Три тысячи тщательно обработанных самоцветов составляли великолепную картину, краски которой не поблекли за многие столетия, пылью оседавшие на чичен-ицком кладе. Мозаика была укреплена на деревянном диске. Дерево за это время превратилось в труху, и камешки мозаики распались. Но реставратор (он был приглашен из далекого Токио, поскольку считается, что лишь несколько японских мастеров способны работать столь же искусно, как работали индейские умельцы) заново сложил мозаику и укрепил ее на новом щите, сделанном из трех слоев сапотового дерева. И только тогда великолепная композиция, которую создал индеец, нашел американец и реставрировал японец, выступила во всей своей филигранно тонкой красоте. Отчитываясь о своей деятельности в Чичен-Ице, Морис не хвастаясь мог написать, что «эта мозаика является самым прекрасным из всех произведений индейского искусства Америки, когда-либо найденных при раскопках».
Мы не можем сказать с достаточной определенностью, кто спрятал сокровища в этом тайнике под полом святилища Чак-Мооля в «Храме воинов». Не исключено, что великолепная мозаичная композиция и все нефритовые и жемчужные чудеса, найденные Эрлом Моррисом в полу храма, принадлежали тому, кто некогда перенес свою власть и вкус из Толлана сюда, в Чичен-Ицу, - «Пернатому змею», Кецалькоатлю-Кукулькану.
Но кому бы ни принадлежал этот клад - «Пернатому змею» или какому-нибудь его преемнику из той же династии, - в любом случае он был достоянием тольтекского властителя. Да, именно посещение «Храма воинов» показало мне, насколько глубоко и полновластно завладели тольтекские воины северным Юкатаном и его самым красивым городом. И именно архитектура Чичен-Ицы лучше его отразила перемены, которые принес стране майя «Пернатый змей». Тольтекская архитектура юкатанских метрополий отличается широким размахом и, я бы сказал, великолепна. Майя классического периода больше любили размышления. Их религия была полна мистерий. Все это требовало, скорее, небольших помещений, подходивших для доверительных бесед с богом и размышлений о бесконечном времени, которое было основой майяской философии. Воинственным тольтекам было необходимо «жизненное пространство». Замкнутый храм им часто заменяет длинная колоннада. В этих обширных открытых галереях первоначально, видимо, собирались лишь привилегированные члены воинских религиозных орденов - ордена Койотов, ордена Орлов, ордена Ягуаров.