Стоун Роберт. Цена заклятия (Обретение волшебства - 1)

   Брент позволил себе роскошь улыбнуться, следуя за агентом вверх по лестнице.
   - Итак, где это случилось? Нападение, я имею в виду?
   - В хозяйской спальне, - ответила Имбресс, рывком распахивая тяжелую дубовую дверь в эту комнату. - Как видите, здесь было нечто вроде битвы.
   Она указала на смятую постель, перевернутый стул, осколки кувшина, валявшиеся возле расцарапанного края стола.
   Прошлой ночью комната была в идеальном порядке.
   Надо полагать, правительство изменило стратегию.
   Они слишком хорошо прибрались в доме, а затем вспомнили о необходимости убедить Брента, что нападение, в конце-то концов, имело место. Итак, рано утром Имбресс организовала локальный беспорядок наверху.
   Брент подошел к небольшой картине, косо висевшей над туалетным столиком, - приятный пейзаж, наполненный светом, - и поправил ее.
   - Не Казотт ли это? - спросил он самым безразличным голосом, какой только смог изобразить. - Похоже на его работу, но она не подписана. - Он повернулся к Имбресс и обаятельно улыбнулся. - Вообще-то в живописи я не крупный специалист, однако мой помощник, весьма толковый малый, советовал мне вкладывать деньги в Казотта. Старик при смерти, и, разумеется, его работы поднимутся в цене. Вам следует подумать о приобретении одной... Но сколько вам платит правительство?
   - Вы не хотите осмотреть комнату? - почти прошипела Имбресс. - Увидеть то, ради чего проделали весь этот путь...
   - О, я уверен, ваши люди отыскали здесь все, что следовало найти. Знаете, взглянув еще раз, я уже не думаю, что это Казотт, - добавил Брент, который никогда в жизни не видел работ вышеупомянутого живописца, хотя две недели назад его помощник действительно порекомендовал ему вложить деньги в работы этого мастера. - В палитре Казотта преобладают более красные тона.
   Разочарованная, Имбресс попыталась привлечь внимание Брента к своей реконструкции "нападения". Она описывала, как, должно быть, герцог отразил атаку убийцы, который своевременно испарился, но тут Брент вновь перебил ее:
   - Как он попал внутрь?
   - Внутрь? Мы думаем, через парадный вход.
   - Неужели? - Брент усиленно изображал интерес.
   - Я покажу вам, - предложила Имбресс, выходя из комнаты. В последний раз поправив покосившуюся картину, Брент последовал за ней. Они прошли по центральному коридору, спустились по винтовой лестнице в холл и оказались перед массивными дверями с латунными ручками. Имбресс вышла и присела возле замка, приглашая Брента последовать ее примеру.
   - Вы видите эти царапины? - спросила агент, тыкая пальцем возле замочной скважины. - Мы считаем, что он взломал замок, чтобы проникнуть внутрь.
   - А, эти царапины, - сквозь зубы выдавил Брент. - Я вижу. Что ж, вы правы.
   От Брента потребовалась железная выдержка, чтобы просто не развернуться и не уйти, кипя от возмущения. Вскрыв без помощи ключа немало замков - не менее тысячи, - он прекрасно знал, что ловкий взломщик будет последним человеком, который оставит царапины. Когда концентрируешься на открывании замка, шансы на то, что промахнешься мимо отверстия, если ты не безнадежный фигляр, ничтожно малы. Именно беспечные владельцы постоянно суют ключ в замочную скважину, оставляя царапины. Если Имбресс считала, что он все это с легкостью проглотит, значит, она держала его за полного идиота. Разумеется, именно этого он и добивался, ломая комедию на протяжении целого утра, однако подобный успех его слегка раздражал.
   - Ладно, - подвел итог Брент. - Похоже, вы все вычислили. Я могу спокойно вернуться в Прандис.
   - Не так быстро, - фыркнула Имбресс, поднимаясь на ноги. Она надеялась, что уж эта абсолютно неправдоподобная идея с замком вызовет-таки возражения со стороны Каррельяна. Если человек обладает опытом, соответствующим хотя бы половине своей репутации, он должен разбираться в подобных вещах. Его молчание выглядело весьма красноречиво: он определенно не собирается сотрудничать добровольно. Елена печально подумала, что благодаря Тейлору Эшу ей на голову свалилась изрядная проблема в лице этого шпиона.
   - Я провожу вас обратно в город и в дальнейшем буду помогать вам во всех затруднительных ситуациях. Вы читали приказ? Я являюсь...
   - Да, моим куратором. Я читал эту чертову записку. - Его спокойствие разлетелось вдребезги, и Брент с наслаждением отбросил личину дружелюбной доверчивости. - Скажите Эшу, или кто там является вашим куратором, что я не шестерка на службе у правительства. Вы не можете взять и направить меня на ту или иную работу, потому что, понимаете ли, я не работаю на разведку, и, уж конечно, я не буду работать на бабу.
   Глаза Имбресс сузились от ярости, и у Брента возникло четкое ощущение, что ему удалось задеть ее так же глубоко, как задела его она.
   - С исчезновением Каладора, - тихо проговорила Елена, - все стали гораздо более нервными. Люди хотят знать, что происходит с нашими экс-министрами, а вы, господин Каррельян, остаетесь наиболее правдоподобным объяснением. Ослушайтесь меня, и я с удовольствием отдам вас на растерзание.
   Брент внимательно всмотрелся в жесткие черты молодого лица Елены Имбресс и убедился, что она не шутит. Женщина выглядела более чем готовой использовать Брента в качестве козла отпущения... и, таким образом, погубить всю его жизнь.
   - Из этого следует, что мы возвращаемся в Прандис вместе, - буркнул Брент с мрачной иронией. - Могу только пожелать вам побольше выдержки.
   Глава 8
   Карн печально смотрел на бумажное море перед собой. Легкость, с которой он добыл список секретных убежищ министерства разведки, свидетельствовала о том, что они вряд ли окажутся подходящими. С другой стороны, то, чего не хватало министерству по части секретности, оно с лихвой добирало количеством объектов. Разветвленная организация Тейлора Эша насчитывала сотни укромных мест по всей стране и несколько десятков только в Прандисе. Чтобы обследовать их все, потребуются недели, и при этом никакой гарантии, что Бэрр Эстон укрылся в одном из них.
   Карн положил массивную руку на лоб и при помощи массажа попытался прогнать зарождавшуюся головную боль. За те двенадцать лет, что они с Брентом действовали за кулисами политической жизни Прандиса, Карн заметил, как его курчавые каштановые волосы начали редеть, а привычные мигрени учащаться, и у него не осталось сомнений в наличии связи между тремя этими фактами. Позже, когда Брент отказался от своего опасного занятия, стало легче - линия волос Карна стабилизировалась, хотя каштановый цвет исчез под сединой, а мигрени исчезли. Теперь вновь вернувшаяся неприятная пульсация над бровями стала как бы зловещей прелюдией к грядущим нелегким дням. Он подумал о Масии, о ее умении так потереть ему виски, что любая головная боль проходила без следа. Но Масия была занята, она работала, желая не потерять столь необходимое ей чувство собственного достоинства.
   За последние три часа Карн исключил из списка все секретные убежища, купленные в последние три года, логично рассудив, что Эстону вряд ли известны объекты, приобретенные после его отставки. Он также вычеркнул дома, располагавшиеся дальше ста миль от города. Преклонный возраст экс-министра разведки делал маловероятным столь долгое и утомительное путешествие. Даже теперь в списке перед ним оставалось более восьмидесяти адресов. В свои лучшие годы Карн был первоклассным грабителем, он обладал способностью с методичностью и терпением выполнять занудные задания, подобные этому, но некоторые задания пугали даже Карна. Должен найтись другой способ.
   "Эстон не просто выбрал укрытие из списка, - принялся рассуждать Карн. - Должны быть какие-то причины, по которым бывший министр выбрал то, а не иное". Возможно, дело в стратегических преимуществах расположения какого-то определенного убежища. Выбор зависел от прошлого Бэрра Эстона, от его характера. Карн знал о нем очень немногое, а папки Брента не содержали ничего полезного.
   Значит, пришло время наведаться в дом Бэрра Эстона.
   Похороны получились скромными: деревянный гроб из ближайшего магазина ритуальных принадлежностей, лопаты и заступы из сарая садовника. Тейлор сам копал могилу. Утреннее солнце скрылось, начался занудный, моросящий дождь. Йола тихо стояла сбоку, не обращая внимания на то, во что превращалось ее новое платье, и наблюдала, как он сражается с влажной, неподатливой землей. Она хотела копать вместе с ним, но молодой человек взмахом руки отослал ее прочь. Тейлору понадобилась помощь, только когда пришло время опустить гроб в землю.
   Керман Эш был высоким мужчиной, а в последний год он набрал немалый вес. Несмотря на помощь Йолы, гроб сопротивлялся их усилиям, словно обладал собственным мнением относительно похорон бывшего премьер-министра. В конце концов Тейлор соскользнул в открытую могилу, чувствуя, как ноги сразу увязли в грязи, которая скоро поглотит его отца. Снизу он подхватил один конец гроба, Йола подтолкнула сверху, и Тейлор кое-как опустил его по диагонали в яму. Когда гроб начал медленно соскальзывать вниз, Тейлор, напрягшись, чтобы не допустить падения, ощутил, как стало сползать тело его отца, как раскинулись руки, заботливо уложенные, как подобает.
   Столь скромные похороны, безусловно, привели бы Кермана Эша в ярость. Над могилой вместо официальных речей слышалось только тяжелое дыхание его сына. Окончательно обессилев, Тейлор застыл над застрявшим наклонно гробом, щекой прижавшись к шершавой древесине и стараясь унять дрожь в конечностях.
   Опустить гроб вниз в горизонтальном положении, не придавив Тейлору ноги, оказалось невозможно, поэтому, восстановив дыхание, он попытался выбраться из могилы. Мокрая земля по краям ямы осыпалась каждый раз, едва Тейлор начинал карабкаться наверх. Это напоминало барахтанье в болоте, и когда Тейлор все же вышел из битвы с грязью победителем, его трудно было узнать - покрытый коричневой жижей, он походил на таинственного обитателя глубин, вырвавшегося из лона земли после тяжелых родовых мук.
   Проигнорировав странный взгляд Йолы, Тейлор подошел к изголовью могилы. Крышка отцовского гроба находилась почти вровень с краями. Одним резким ударом он нарушил хрупкое равновесие, гроб вновь заскользил по мокрой, липкой грязи вниз и наконец рухнул на дно могилы со страшным треском, сопровождаемым удовлетворенным утробным чавканьем почвы. Керман Эш нашел свое последнее пристанище, медленно погружаясь во влажную, коричневую землю.
   Тейлор взял в руки лопату.
   - Следует ли нам что-то сказать? - спросила Йола.
   Она была поражена его хриплым смешком.
   - Говорите что хотите. Сейчас он услышит вас не лучше, чем слышал раньше.
   Женщина молча наблюдала, как Тейлор с ожесточением воткнул лопату в гору грязи и кинул первый ком земли на крышку гроба. Мокрая глинистая почва мгновенно прилипла к дереву. Тейлор вновь и вновь яростно вонзал лопату в уменьшавшуюся кучу. Эта работа заняла гораздо меньше времени, чем рытье, и через двадцать минут Тейлор отшвырнул лопату прочь. Только тогда он заметил, что Йола ушла.
   Повернувшись к могиле, он уставился на невысокий холмик кое-как насыпанной грязи. Теперь только он отмечал место последнего успокоения его отца. Без сомнения, старший Эш был бы в ярости. Ни величественного мраморного мавзолея, ни даже надгробного камня. Керман Эш предпочитал куда более пышный стиль. "Старик бы хотел, - подумал Тейлор, - по возможности отсрочить похороны". Скорее всего, какой-нибудь построенный государством склеп, открытый для публики за скромную входную плату. Вполне возможно, что после смерти отец мог стать народным героем... Адвокаты Кермана, вероятно, не отвяжутся от Тейлора долгие годы и даже затормозят введение в права наследства.
   "Прекрасно", - буркнул про себя Тейлор. Он давным-давно получил то наследство, которое ему действительно требовалось: самодостаточность, приобретенная за долгие годы пренебрежительного к нему отношения отца. На собственном примере Керман смог научить единственного сына только этому. Тейлор печально подумал, что если загробная жизнь все-таки существует, отец сможет посмеяться над неудачами, постигшими его отпрыска.
   Едва вымывшись и сменив одежду, Тейлор вскочил на Кристалла и отправился назад, к Башне Совета, не обращая внимания на дождь, который вымочил его второй раз за день. Он нашел Йолу за ее столом, одетую в сухое платье, со спокойным взглядом, словно сегодня утром ничего не случилось.
   Если бы так и было.
   - Какие-нибудь новости насчет Эстона? - тихо спросил Тейлор.
   - Нет.
   - Пришло донесение Имбресс из Каладора?
   - Нет.
   В голосе Йолы сквозила легкая досада, но Тейлор был не в настроении нянчиться с ее обидами. У него самого хватало поводов для досады. Он вошел в кабинет, молясь о новостях, в которые можно было бы погрузиться, молясь о чем-нибудь, что могло бы стереть из памяти последние двенадцать часов его жизни.
   Вместо этого приходилось выжидать, и Тейлор был вынужден заставить себя сконцентрироваться на внешнеполитическом аспекте своей деятельности. Работы накопилось на многие часы, горы официальных донесений и сообщений угрожали затопить собою стол. Щупальца чалдианской разведки пронизывали весь цивилизованный мир. Каждый день тысячи агентов и информаторов выбивались из сил, добывая новости, имевшие значение для жизни всего континента. Затем сведения поступали в один из трехсот региональных центров, которые министерство тайно организовало по всему миру. Оттуда новости передавались в Башню Совета, где шефы двенадцати отделов вместе со своими служащими формировали из разрозненных фактов связные донесения и отправляли их на стол к Тейлору Эшу.
   За последние две недели количество донесений угрожающе выросло.
   Тейлор со вздохом оттолкнул бумаги о положении в Гатони и принялся за сообщение из Индора. Основные новости отнюдь не радовали: главный советник императора, Холоакхан, находившийся на этом посту уже долгие годы, явно впал в немилость. Росло могущество нового, Сардоса. Разведка не располагала данными на этого человека - упущение, которое необходимо срочно исправить, отметил Тейлор, - но уменьшение и без того незначительного влияния Холоакхана, безусловно, меняло положение дел к худшему. Консервативное движение в индрианской политике вместе с нетерпеливыми маневрами войск Амета Пейла возле границы могло вовлечь обе страны в ненужную войну.
   Но если эти новости заставили его застонать, чуть поглубже вникнув в сообщение, Тейлор вскрикнул. Парф Найджер был найден мертвым, предположительно убит на дуэли. Подобные поединки чести в Индоре были делом обычным, но гибель парфа - это повод для беспокойства. Каждую из пяти провинций Индора возглавлял парф, и они, вместе с императором, управляли страной, передавая свою власть по наследству.
   Шесть чалдианских министров, император Индора и пять парфов двенадцать человек, в чьих руках находилась судьба мирового спокойствия. Двенадцать человек, двенадцать Фраз. И теперь половина из них мертвы, а возможно, и больше, в зависимости от судьбы Бэрра Эстона.
   Робкий стук в дверь прервал мрачные раздумья Тейлора. Предполагалось, что с его посетителями разбирается Йола; когда стук повторился, он подошел к двери и, распахнув ее, обнаружил курьера в пустой приемной.
   - Где Йола? - резко спросил министр.
   Юноша вздрогнул и принялся торопливо объяснять:
   - Я не знаю. Мне нужна подпись, иначе я ни за что не побеспокоил бы вас, сэр...
   Тейлор быстро взглянул на часы, висевшие над столом Йолы. Погрузившись в работу, он потерял счет времени. Было уже далеко за полдень, его помощница ушла перекусить. В последние дни ее обеденные перерывы изрядно увеличились, но, помня, сколько она работала сверхурочно, Тейлор не собирался ворчать по поводу полуденного отдыха. Однако ему следовало позаботиться о том, чтобы кто-то ее подменял на это время.
   Он улыбнулся юноше, стараясь смягчить неприятное впечатление, и расписался на протянутом бланке. Имя Тейлора было написано на конверте изящным, четким почерком, в котором он узнал руку Имбресс. Быстро поблагодарив посыльного, Тейлор закрыл дверь и вернулся за письменный стол. Он с нетерпением ожидал от нее подробного отчета о случившемся в Каладоре, но теперь, получив его, боялся узнать, что в нем содержалось.
   Однако не в правилах его конторы тянуть время. Быстрое движение ножа для разрезания бумаги, конверт открыт, и с гримасой дурного предчувствия Тейлор углубился в чтение.
   К своему удивлению, он столкнулся с первой хорошей новостью за день. Имбресс выяснила, что чета Каладоров сбежала. Слуги видели, как они скакали прочь уже после нападения, хотя все они отрицали, что знают место, куда те отправились. Теперь перед Тейлором встала непростая задача определить их местонахождение, но он логично рассудил, что лучше министр в неведении, чем труп на руках.
   Тейлор перевернул страницу и с гораздо меньшим удовольствием узнал, что Имбресс абсолютно точно идентифицировала нападавших: они относились к Шестому дивизиону Чалдианской Национальной Армии. Он мысленно разложил по полочкам полученную информацию, и по его спине пробежали мурашки.
   Покончить с герцогом Каладором пытался не таинственный убийца, а генерал Амет Пейл. Теперь Тейлор знал наверняка, за кем он гнался возле своего дома прошлой ночью: за людьми Пейла. Правда, они опоздали и потому не были виновны в смерти его отца, но с радостью прикончили бы старика, появись у них такая возможность.
   Тейлор скомкал рапорт и запихал его в стол, до него постепенно доходил смысл полученной информации. В день голосования Амет Пейл, как никто другой из министров, настаивал на кровопролитии, и молодой Эш ожидал, что отважный (правда, исключительно на бумаге) вояка всенепременнейше потребует доказательств совершения казни не позже конца недели. Тейлор рассчитывал, что Пейл даст разведке хотя бы три дня на то, чтобы она справилась с этим неприятным заданием. Но отдать приказ собственному армейскому карательному отряду сразу после заседания... Если об этом узнают, в Совете может возникнуть открытое противостояние. Тейлор с мрачным удовлетворением подумал, что Пейл слишком поторопился. Он получит как минимум порицание за подобные действия. Возможно, его даже сместят с должности. Тейлор решил требовать созыва внеочередного заседания Совета немедленно. Пусть генерал попытается оправдаться перед министрами. Это только ускорит его падение.
   Если только Пейлу не удастся каким-то образом добыть веские доказательства того, что Тейлор сам не подчинился решению Совета. Холодный пот выступил у него на лбу, когда он осознал, что разгадка крылась именно здесь. Пейл был слишком скользким типом, чтобы в подобной ситуации действовать, не имея хорошего прикрытия.
   Тейлор позвал Йолу прежде, чем вспомнил, что его помощница ушла. Ему был нужен список всех агентов, получивших лично от него приказы о задержании министров. Тейлор сообразил, что их было немного, и принялся сам составлять список. Девять имен.
   Девять мужчин и женщин, каждому из которых до нынешнего момента он верил, как самому себе. Джин Аннард, его заместитель и лучший друг еще со времени учебы в Академии. Елена Имбресс, несмотря на ее яростный темперамент, обращалась с ним, как с братом, часто, к глубокому сожалению Тейлора, как с младшим братом. Остальные также казались вне подозрений... Он вновь принялся изучать список, пытаясь припомнить любые, самые незначительные необычные детали поведения. Мог кто-нибудь из его людей продаться Амету Пейлу, ничуть не изменившись? Немыслимо.
   Тейлор решил начать с самого начала, на этот раз более методично. Он мысленно расставил оперативников в той последовательности, в которой они получали приказы. Получилась недлинная цепочка. Затем выписал их имена, начиная с верхушки цепочки. Где-то имелось слабое звено.
   Нет, осознал он с ужасом, дело не в слабом звене. Версия ошибочна. Почти все его приказы проходили через руки Йолы.
   Да, руки Йолы, на указательном пальце одной из них появилось новое, судя по всему, дорогое кольцо, вспомнил Тейлор. И гардероб его помощницы изменился к лучшему. Тейлор был слишком хорошо осведомлен о размерах ее зарплаты, чтобы поверить, будто все это она могла купить на свои деньги. А учитывая, сколько времени она проводила в министерстве, сомнительно, чтобы она могла найти состоятельного любовника. Если только им не стал кто-то, находившийся поблизости.
   И Тейлор подумал, что он, кажется, догадывается, где следует искать.
   Персонал восьмого этажа Башни Совета привык к двум типам посетителей. Ими были либо надменные, с несгибаемыми коленями офицеры, гордо маршировавшие прямо в кабинет Амета Пейла и рассчитывавшие получить новые нашивки или звезды, заработанные в результате успешно исполненного задания. Либо неудачники, украдкой пробиравшиеся к дверям грозного генерала, покрытые несмываемым позором. В целом каждый день у Амета Пейла бывало не менее сорока посетителей, но даже старейшие служащие не могли припомнить кого-то, кто ураганом бы пронесся по отделанным темно-красными панелями коридорам, расшвырял охрану и ворвался в личный кабинет Пейла.
   Тейлор Эш стал первым.
   Дюжий капитан, служивший у генерала секретарем, немедленно вскочил на ноги, едва только Тейлор распахнул дверь, и, понимая, что разгневанный министр вряд ли явился с какой-либо просьбой, занял позицию на пороге кабинета Пейла.
   - Прочь с дороги! - взревел Тейлор.
   - Прошу прощения, министр, - осторожно начал капитан. - Но генерал Пейл в данный момент занят...
   Кулак Эша врезался в скулу капитана, и несчастный вояка сполз на пол.
   Привлеченная шумом, к ним немедленно ринулась вооруженная охрана во главе с Эгоном Келваном, заместителем военного министра. Когда Келван увидел министра разведки возле двери кабинета Пейла, на его лице появилось выражение крайней заинтересованности. Он опустил руку на плечо вырвавшегося вперед охранника, слегка придержав ретивого служаку. Келван подозревал, что занавес вот-вот поднимется и начнется незабываемое представление.
   Тейлор Эш резким ударом распахнул дверь кабинета Пейла и ворвался в полутемную, элегантно обставленную комнату. Как и следовало ожидать, он застал военного министра за обширным столом красного дерева, некогда принадлежавшим Роланду, герцогу Каладору.
   Однако Тейлор совершенно не ожидал увидеть генерала со спущенными штанами.
   Не ожидал он также увидеть здесь Йолу, опершуюся локтями и коленями на стол, с платьем, задранным на бедрах. Доверенная помощница Тейлора стоически принимала методичные удары бравого министра.
   - Йола, я намеревался стереть вас в порошок, - с отвращением заявил Эш. - Но вижу, вы уже нашли новое место.
   - Черт вас побери, Эш! - побагровев, воскликнул Пейл. - Какое право вы...
   - Не говорите со мной о правах! - рявкнул Тейлор, приближаясь.
   Йола отскочила от генерала, одернула платье и метнулась к Тейлору. Он грубо оттолкнул ее прочь, и она с размаху врезалась в макет, представлявший схему расположения чалдианских войск, расшвыряв крохотные фигурки из слоновой кости, изображавшие всадников и пехотинцев, лучников и инженеров. Эгон Келван проскользнул в комнату и забрал женщину, передав ее на попечение охранника.
   - Клянусь, Эш, за это я получу вашу голову! - Генерал пытался нащупать меч, который он уронил минутой раньше вместе со штанами.
   Тейлор с трудом разобрал его слова из-за бешеной пульсации крови в ушах, но ответил холодным, насмешливым голосом, обеспечившим, в конце концов, кресло премьера его отцу.
   - Предлагаю сперва обратить внимание на собственные ягодицы, генерал.
   Позже он не мог объяснить, почему с языка у него сорвалась следующая фраза. Возможно, в памяти невольно возник фрагмент недавно прочитанного донесения из Индора.
   - Но если вам требуется моя голова, вы можете попробовать получить ее на Ястребиных высотах завтра на рассвете.
   Глава 9
   Среди индрианцев, живущих в Чалдисе, Прандис был известен как Кихал-а-Тир - Город Одной Башни. Это название являлось одновременно и шуткой, и старинным проклятием, поскольку для тех, кто привык к многочисленным шпилям Тирсуса, город без башен и городом-то нельзя назвать. Стройные и изящные, разноцветные здания Тирсуса стремились к небу, словно участвуя в странном, неподвижном состязании. Казалось, они пытались достичь одной из набухших влагой туч, весь день напролет висевших над городом, подобно таинственным небесным эмиссарам.
   Однако под неизменно серым небом, внутри и вокруг неподвижных башен Тирсуса царили волнение и беспорядки. Беспорядки, как водится, начались с перешептываний, предметом которых послужила гибель парфа Найджера. Не то чтобы индрианцам было свойственно испуганным шепотом реагировать на каждую смерть. За долгие годы соперничества между провинциями до того, как Империя набрала силу, не говоря уж о бесчисленных кровопролитных войнах с соседями-чалдианцами, жители Индора привыкли к смерти. Даже в нынешние, непривычно мирные времена граждане Тирсуса не имели обыкновения впадать в панику при виде крови. Нет, шепот вызвал не сам факт кровопролития, но способ, которым была пролита кровь.
   Или, скорее, то, кем она была пролита.
   Каждая из пяти индорских провинций делилась на бесчисленное количество более мелких феодов, управляемых танами.
   Одним из наиболее известных танов в провинции Агинат был Крассус. Он славился не богатством и не величиной своих владений, поскольку, хотя и то и другое отличалось внушительными размерами, встречались таны и побогаче. Нет, Крассус был известен по всей Империи благодаря прозвищу, обычно используемому как ругательство - Сочувствующий. Когда индрианец употреблял это прозвище, никому и в голову не приходило спросить, кому же сочувствует вышепоименованная особа. Само собой разумелось, что Сочувствующий ратовал за более близкие отношения с Чалдисом и смягчение многовековой неприязни. И хотя оба государства уже немало лет прожили в мире, для многих граждан Империи испытывать подобную неприязнь и означало быть настоящим индрианцем.