Стоун Роберт. Цена заклятия (Обретение волшебства - 1)

   Брент выскользнул из постели и оделся. Он тихо спустился вниз и, улыбаясь, прошел мимо закрытой двери комнаты Имбресс. Для нее это станет маленьким сюрпризом, когда, проснувшись завтра поутру, она обнаружит, что птичка улетела. Он с трудом удержался, чтобы не расхохотаться вслух.
   Подойдя к ободранной старой конюшне, Брент увидел полоску света, выбивающуюся из-под двери. Странно, что хозяин тратит масло на лампы в конюшне посреди ночи, но бывший шпион решил не ломать голову над пустяками. Если ему повезет, то один из конюхов работает допоздна и ему не придется самому седлать лошадь. Однако, открыв дверь, он нашел внутри только Имбресс, которая деловито чистила своего коня. Полный отвращения взгляд, брошенный на нее Брентом, вызвал у нее легкую улыбку.
   - Я подумала, что вы, возможно, захотите выехать пораньше, - объяснила Имбресс- Нет ничего лучше мужчины, который проявляет инициативу.
   Брент молча оседлал своего коня, и они в полной темноте быстрой рысью тронулись в путь. "Двадцать миль, - пообещал он себе. - Осталось только двадцать миль".
   Но вот они остались позади. Брент приподнялся на стременах и с удовольствием обозрел расстилавшуюся перед ними дорогу. Путники находились в северо-западном предместье Прандиса, в богатом районе, который Брент хорошо знал. Нужная развилка виднелась в туманном полусвете всего в ста ярдах впереди, и Брент легонько пришпорил своего коня. Не говоря ни слова, Елена сделала то же самое, придерживая неутомимого вороного мерина в нескольких шагах позади изрядно уставшего скакуна Брента.
   Они двигались по широкому торговому тракту, который вел в самый центр Прандиса, его пересекала чуть более узкая дорога, плавно изгибаясь уходившая в богатые кварталы, где жил Брент. Не прощаясь, он свернул на эту дорогу и заставил своего гнедого ускорить шаг.
   Елена Имбресс последовала за ним.
   Каррельян резко натянул поводья.
   - Я как-то не предполагал, - начал он с улыбкой, быстро переходящей в ухмылку, - что вы живете в этом районе.
   Елена натянула поводья, остановилась бок о бок с Брентом и взглянула на него усталым взглядом.
   Совершенно верно, она жила отнюдь не в этом районе громадных поместий. Ее жилье было куда более скромным: трехкомнатная квартира на втором этаже в доме, принадлежавшем одной вдове и расположенном неподалеку от центра города. Конечно, она могла написать письмо сестре, попросить денег и купить собственный дом. Отец не лишил ее наследства, хотя постоянно угрожал этим. Елена просто никогда не обращалась ни к родным, ни к отцовскому поверенному за деньгами. Но ее семья была не той темой, которую она собиралась обсуждать с Брентом Каррельяном, к тому же сравнение состояний все равно было не в ее пользу.
   - Мне поручено курировать ваши действия, - терпеливо напомнила она, словно это служило достаточным объяснением, но затем продолжила: - Пока кризис не разрешится, вы не ступите без меня и шагу, разве что по моему прямому приказанию. Как ни мало удовольствия мы оба получаем от такого положения дел, я тем не менее останусь с вами сегодня, завтра и еще на неопределенное время.
   "Пока Тейлор Эш не придет в чувство, - мысленно поправила себя Елена, и не избавится от мелких мошенников, какими бы богатыми они ни стали теперь".
   - Ну что ж, - ответил Брент, с трудом заставив себя улыбнуться, полагаю, мне остается только проявить гостеприимство.
   С этими словами он повернулся к Елене спиной, чуть пришпорил своего коня, и он терпеливо затрусил к ухоженным поместьям, лежавшим к северу от города. Время от времени Брент сворачивал на очередную боковую дорогу, направляясь к зеленым холмам, где располагались самые роскошные особняки Прандиса. Наконец они оказались на узкой тропинке, которая привела их к массивным кованым воротам в высокой каменной стене. Двое крупных мужчин, одетых в строгие черные костюмы, охраняли ворота. Завидев Брента, оба кивнули, сохраняя на лицах серьезное выражение.
   - Господин Каррельян, - вежливо произнес первый и распахнул тяжелые створки. Молча, но с плохо скрываемым любопытством, они наблюдали, как суровая спутница Брента въехала в ворота. На лице у одного из мужчин промелькнула улыбка, когда он закрывал ворота.
   Елена следовала за Брентом по широкой, мощенной камнем дороге через сад. Хотя тонкие оттенки цветов были приглушены светом зари, на нее тем не менее произвело впечатление тщательно продуманное, сложное устройство сада. Молодая женщина удивилась, поскольку такой прекрасный вкус в подборе растений совершенно не вязался с характером Каррельяна. Если она ему в чем-то завидует, решила Елена, когда они проезжали мимо трепещущих цветочных клумб, так только тому, что он сумел нанять поистине талантливого садовника.
   В центре сада дорожка разделилась надвое, обходя большой мраморный фонтан, украшенный весьма фривольной скульптурой - козлоногий сатир боролся с очаровательной нимфой. Елена про себя усмехнулась: скульптура гораздо больше совпадала с ее оценкой характера Каррельяна.
   Они миновали фонтан и начали подниматься по пологому склону на вершину холма, к расположенному там дому. Несколько лет назад до Елены доходили кое-какие слухи о Галатине Хазарде, а за скудное время, выделенное ей перед нынешним заданием, она узнала ненамного больше. Елена ожидала, что его дом окажется одним из красивейших строений Прандиса. Но, даже будучи готова к этому, она все-таки не могла сдержать восторженного изумления при виде одновременно массивного и изящного здания из песчаника, раскинувшегося на самой вершине холма. Фасад особняка, построенного в классическом, открытом стиле, ярко сверкал множеством огромных окон. Сквозь прозрачные занавески на землю изливалось сияние настоящего электрического света, словно потемневшее от старости здание ласкало траву тонкими белыми пальцами.
   Еще двое весьма респектабельно одетых мужчин стояли у красных двойных дверей особняка. При появлении Брента один из них спустился по ступеням и принял у него поводья. Секундой позже он уже стоял возле спешившейся Елены, которая слегка задержалась, желая осмотреться.
   - Ну, - поторопил ее Брент, - вы намерены оставаться на улице весь день?
   Елена подняла глаза. Ее подопечный нетерпеливо постукивал каблуком, стоя на верхней ступеньке короткой лестницы. Она быстро поднялась к нему, и второй привратник открыл блестящие красные двери. Брент небрежно вошел внутрь и пару раз топнул своими покрытыми пылью сапогами по экзотическому, ручной работы ковру из Гатони. Елена шла следом за ним, подняв глаза к потолку, находившемуся футах в тридцати над ее головой. Огромная хрустальная люстра отражала сияние сотни электрических лампочек, изгоняя тени из самых дальних углов этой элегантной комнаты. Ее стены украшали живописные полотна и старинные гобелены. Еще одна лестница вела к открытой балюстраде на втором этаже, куда выходило несколько плотно прикрытых дверей.
   На первом этаже имелись только те двери, через которые они вошли, и точно такие же напротив, но выкрашенные в нейтральный белый цвет. Брент подошел к этим дверям и уже собрался их распахнуть, но почему-то остановился и заметил с несколько неестественной бодростью:
   - Раз уж вы здесь, я хочу, чтобы вы насладились всеми удовольствиями, которые вам смогут предложить.
   Но Елена увлеклась изучением узора, искусно вытканного гатонским ремесленником, и огромных картин, висевших на стенах. Во всех произведениях искусства, находившихся в этой комнате, присутствовал какой-то встревоживший ее мотив...
   - Брент, дорогой!
   Елена резко обернулась. Внутренние двери распахнулись, и она увидела большую, неярко освещенную комнату, окутанную благовонной, возможно наркотической, дымкой. В дверях стояла холеная дама лет пятидесяти в облегающем сине-фиолетовом платье с низким вырезом, которое, по мнению Елены, показалось бы нескромным и женщине вдвое моложе. Но в этом доме, похоже, было принято одеваться именно так. За спиной этой довольно вульгарной особы Елена заметила еще с десяток женщин - некоторые выглядели совсем юными, - и все они нарядились еще более вызывающе, чем мадам, вышедшая встречать Брента. Многие казались усталыми после явно слишком долгой ночи. Они устроились на глубоких, заваленных подушками диванах, кто-то из девушек кокетливо прятался за прозрачными шелковыми занавесками, все что-то пили из высоких бокалов и курили тонкие трубки. Пара девиц, сидевших недалеко от входа, подняли трубки, молчаливо приветствуя Брента. Их улыбки стали еще шире, когда они пригляделись к запыленному кожаному костюму и темно-рыжим волосам Елены, пришедшим в полный беспорядок после целого дня, проведенного в седле. Не сказав ни слова, Елена повернулась на каблуках и вышла. Привратник быстро захлопнул за ней красные двери.
   - Силена, - рассмеялся Брент впервые за этот день, - ты опять спасаешь меня.
   - Все, что угодно, - слова лениво срывались с накрашенных губ мадам, чтобы удержать тебя, дорогой Брент, от ужасных оков брака.
   Каррельян на мгновение нахмурился, затем снова расхохотался.
   - Сейчас ты определенно спасла меня, но отнюдь не от этого. Неужели ты такого плохого мнения о моем вкусе? Но на друзей не обижаются.
   Особенно сейчас, когда он избавился от Елены Имбресс.
   - Кстати, о вкусах, - негромко продолжила Силена. - Кого ты выберешь на эту ночь?
   - Боюсь, что уже утро, Силена. К тому же в последние дни я слишком много времени проводил верхом и, кстати, большую часть этой ночи тоже.
   Мадам улыбнулась и прикоснулась наманикюренным ноготком к подбородку Брента.
   - Дорогой, уж кому-кому, а тебе следовало бы знать, что ночь - это состояние души... а здесь это состояние неизменно. Забудь о солнце и выбирай.
   Брент окинул взглядом тускло освещенную комнату и знакомый перечень удовольствий, предлагаемый ею. Он уже собирался кивнуть маленькой энергичной блондинке, в последнее время ставшей его фавориткой, но вдруг увидел возле занавешенного окна новенькую - застенчивую молодую женщину, длинноногую и изящную, с головки которой ниспадал каскад надушенных рыжих локонов.
   - Ее, - просто сказал Брент, указав на рыжеволосую девушку, повернулся и стал подниматься по винтовой лестнице еще до того, как Силена успела выразить свое обычное одобрение его выбору.
   Силена нахмурилась, видя, что постоянный клиент пребывает в еще более мрачном расположении духа, чем обычно, и задержала девушку ровно настолько, чтобы приказать ей расстараться получше для доброго и щедрого человека, который несколько лет назад подарил Силене мощный электрический генератор для этого дома.
   Войдя в затемненную спальню, расположенную на верхнем этаже, Лориаль обнаружила Брента стоящим у окна и погруженным в глубокие раздумья. Сквозь крошечную щелочку между занавесками он наблюдал за чем-то, чего она увидеть не могла.
   Снаружи на газоне, неподвижная, как статуи в фонтане, стояла Елена Имбресс, подняв глаза к окнам, как она рассудила по здравом размышлении, спален.
   - Меня зовут Лориаль, - тихо сказала рыжеволосая красавица.
   Брент не ответил. Обычно клиенты Лориаль представлялись, даже если имена были вымышленными. Но некоторые мужчины предпочитали молчать, и она, не смутившись, положила маленькую руку на плечо своего сегодняшнего господина. Он не отрывался от окна, пока она легкими, нежными движениями массировала ему голову, оставляя на коже едва различимые следы ноготков и распутывая его сбившиеся за время скачки волосы.
   Имбресс, не сводя взгляда, смотрела прямо на их окно, хотя Брент знал, что она не может его увидеть.
   Лориаль молча сняла с Брента куртку и стащила через голову поношенную рубашку. Затем, начав с основания шеи, она принялась целовать его, спускаясь ниже по позвоночнику. Наконец Брент повернулся и, глядя на женщину, стоявшую перед ним на коленях, пропустил сквозь пальцы прядь ее пламенно-рыжих волос.
   - Как, ты сказала, тебя зовут?
   Глава 11
   Шум в соседней комнате разбудил Эмину Пейл задолго до рассвета. Не в состоянии сообразить, что могло случиться в такой ранний час, пожилая матрона накинула на плечи толстый зеленый халат и открыла дверь в комнату мужа: Амет Пейл сидел на краю кровати, обширный живот нависал над боксерскими шортами, пока он натягивал новый черный носок. Резкий электрический свет не знал жалости, и Эмина не в первый раз подумала о том, что ее муж по утрам представляет собой отнюдь не вдохновляющее зрелище.
   - Ложись в постель, Амет. Уж конечно, страна не может требовать от тебя верной службы двадцать четыре часа в сутки.
   - У меня есть дела, - прорычал Пейл. - И да, когда Чалдис зовет меня, я откликаюсь на его призыв, будь то день или ночь.
   Но именно сегодня Чалдис вряд ли мог призвать его так рано, как того хотелось военному министру. Пейл даже испытал короткий прилив признательности по отношению к Эшу за то, что тот назначил встречу на столь ранний час, - генерал представить себе не мог, каким образом он дождался бы разрешения этого дела, будь оно отложено хоть на полчаса. К несчастью, как ни грела его подобная мысль, Пейла волновала не только предстоящая схватка. Конечно, приятно наконец покончить с этим выскочкой из разведки, но на самом деле министр не спал всю ночь, борясь с острым приступом гастрита. Несмотря на все чины и награды, имело место одно небольшое обстоятельство: генерал закончил военную академию в мирное время и поднимался по служебной лестнице, посылая на поле боя других, а не сражаясь в первых рядах своего войска. Говоря по правде, Амет Пейл плохо владел мечом, немногие догадывались об этом, и только он один знал, насколько плохо. Хотя сегодня Тейлор Эш обязательно раскроет этот секрет.
   Однако ему не удастся прожить достаточно долго, чтобы успеть его разгласить.
   - Да, Чалдис зовет, - вновь проворчал Пейл, словно пытаясь убедить самого себя. Выслушав обычное объяснение, Эмина удалилась в свою спальню. Ее ни в малейшей степени не обманула старая патриотическая присказка Амета. За двадцать два года она столько раз слышала этот зов... И действительно, республика призывала Амета ежедневно: на смотры войск, на правительственные банкеты, в имения поставщиков материальной части и, как подозревала Эмина, в тайные, орошаемые любовным потом сражения во многих спальнях Чалдиса. Тем не менее она привыкла к этому зову и, вернувшись в постель, мечтала лишь об одном: чтобы Амет начал реагировать на зов не так громко.
   Стук в дверь, ведущую на улицу, заметно поднял настроение генерала. Пейл приветствовал капитана Харзона, вошедшего в комнату, коротким кивком. Харзон был личным адъютантом Пейла и человеком, которого Эш оскорбил накануне днем.
   "Адъютанты", - подумал Пейл, оглядывая прямую фигуру Харзона, стоящего в дверном проеме. Адъютанты и помощники станут средством падения Тейлора Эша. "Когда требуется кого-то использовать, никогда не нанимай человека со стороны" - таков был девиз Пейла. Впоследствии, как правило, от него приходится избавляться, а это не так просто. Насколько дешево, по сравнению с этим, ему обошлись несколько платьев и безделушек - цена Йолы. И конечно, купленная министром страсть, которая обошлась дешевле всего. Жизнь и смерть пехотинца - в его мече, а поле деятельности генерала - человеческие страсти. А уж их, самодовольно подумал Пейл, он изучил достаточно хорошо. Например, генерал практически не сомневался, что Тейлор Эш явится сегодня на Ястребиные высоты один.
   Ястребиные высоты, строго говоря, представляли собой цепь пологих, поросших лесом холмов, расположенных по берегам реки Веселой. Однако когда речь шла о встрече на Ястребиных высотах, все понимали под этим длинный, уединенный луг, лежавший в центре самой южной группы холмов. В середине этого луга, скрестив ноги, сидел Тейлор, держа на коленях меч в ножнах. Он приехал рано, надеясь успеть поразмыслить, но обнаружил, что в последнее время и так слишком часто предавался этому занятию. "Следующая мысль, мрачно подумал Тейлор, - может оказаться и последней, благодаря той, что и породила эту дикую ситуацию". Поэтому Тейлор постарался выбросить из головы все, связанное с погибшими экс-министрами и презираемыми живыми, с Фразами и геополитикой, убийцами и Йолой. Он сосредоточился на том, как длинная травинка, трепеща на легком ветерке, щекочет его колено, на том, как промокли его брюки от росы, и на холодной тяжести меча на коленях.
   Солнце только выглянуло из-за гребня Ястребиных высот, когда, с типичной военной пунктуальностью, прибыл Амет Пейл. Тейлор обратил внимание на то, что генерал облачился в полную парадную форму, и усмехнулся, предположив, что должен чувствовать себя польщенным. И только одна мысль омрачала душу Тейлора, когда он смотрел, как генерал с важным видом шагает по дороге: его отец поступил бы иначе. Керман Эш уничтожил бы Амета Пейла, но не на поле боя, - старший Эш сражался посредством официальных документов, с одной стороны, и грязных слухов и сплетен - с другой. Противник приходил в ярость, отец лишь улыбался... а на следующей неделе бедолага обнаруживал, что лишился своего поста, что его банковские счета заморожены для ревизии, и в документах, подтверждающих его право собственности на землю, выявлены неточности. Керман Эш никогда бы не стал мстить в такой устарелой манере, в такой нелепо... Тейлор поискал нужное слово - в такой сентиментальной манере.
   Вероятно, единственным сентиментальным поступком Кермана Эша за последние полвека было решение навестить сына по дороге в Башню Совета. И это стоило ему жизни.
   - Министр Эш.
   Тейлор посмотрел Пейлу в лицо, но не встал.
   - Министр Пейл.
   - Я надеюсь, вы в достаточно хорошей форме, чтобы слегка поразмяться?
   - Вполне, - ответил Тейлор. - Не хотите ли сказать еще что-нибудь, прежде чем мы начнем?
   - Ничего, - решительно заявил Пейл.
   Тейлор пожал плечами и поднялся на ноги. Глубоко вдохнув сырой утренний воздух, он вытащил меч и отложил в сторону ножны.
   - А, - заметил Пейл, вынимая свой собственный клинок, - любимое оружие вашего отца. - С этими словами он сделал первый пробный выпад в сторону Тейлора. Молодой человек легко отбил удар, который для этого и был предназначен. Скорее приветствие, чем угроза. Пейл улыбнулся, сохраняя оборонительную позицию. - А вы начертали на нем свое имя?
   Старший Эш много лет разыскивал древний, без украшений меч. Когда ему это удалось, он, со свойственной себе помпезностью, выгравировал на клинке имена шести поколений Эшей. Тем не менее ироническая натура Кермана и здесь дала себя знать: последнее имя на мече было - Керман, премьер-министр Чалдиса, первое же звучало так - Флеон, сапожник из Белфара. Изящный изгиб лезвия меча отразил неуклонное восхождение Эшей вверх по социальной лестнице.
   Тейлор не написал своего имени на древней стали, и его ответ генералу принял форму удара сверху, направленного в голову противника. Мечи сшиблись, и во все стороны полетели искры, затем клинки со звоном разъединились, и мужчины заняли исходные позиции.
   - Видите ли, - продолжал Пейл, явно делая вид, что не обращает внимания на удар, - я сразу понял, что вы предадите нас...
   - Предам вас? - изумленно переспросил Тейлор, парируя выпад Пейла.
   - Вы намеренно не подчинились решению Совета, - пробурчал генерал, опять отводя клинок в сторону. - Каким словом это можно назвать, кроме предательства?
   - Я знал, что я делаю...
   Улыбнувшись, Пейл сделал ложный выпад влево, затем быстро изменил направление удара и направил меч на руку противника, державшую оружие. Молодой Эш с легкостью отразил и этот выпад.
   - За плечами заседавших в зале Совета опыт, накопленный за три столетия, - продолжал Пейл. - А вы думаете, что все знаете лучше? Никогда не понимал, что побудило Эстона способствовать вашему избранию на столь высокий пост.
   Разъяренный Тейлор бросился вперед, нанося мощнейший удар сверху вниз. Он бы раскроил череп генерала надвое, но Пейл оказался готовым к этому выпаду. Он скользнул в сторону с большей ловкостью, чем можно было ожидать от столь тучного человека, слегка сместил свой меч вбок и отбил удар. Тейлор, потеряв равновесие, не смог ни поднять свое собственное оружие, ни полностью уклониться от удара. Он отскочил назад, но почувствовал, что его руку обожгло в том месте, где острие меча военного министра проткнуло его левый бицепс.
   - Всего лишь укол, - засмеялся Пейл, смакуя реакцию Тейлора. - Что, в разведке все мужчины боятся крови?
   - Нам случается ее видеть, - буркнул Тейлор, отступая назад.
   Следующие несколько мгновений он придерживался сугубо оборонительной тактики, стараясь успокоиться и понять, в чем его ошибка. Он еще никогда не видел генерала таким болтливым и сомневался, что новая манера поведения была чистой случайностью. Противник явно пытался вывести Тейлора из себя, и это, к сожалению, ему удалось. Молодой человек знал, что разъяренный дуэлянт очень скоро становится мертвым дуэлянтом.
   - Видите ли, - продолжал генерал. - Вам всем следовало бы пройти обучение в армии, в полевых условиях. Привыкнуть к крови. Увидеть, как умирают ваши друзья. На самом деле, я вам это настоятельно рекомендую. Жертвы вполне естественны, когда служишь благородному делу.
   Очевидно, имелись в виду такие жертвы, как Каладор или Керман Эш. Но Тейлор не стал отвечать. Он сосредоточился на поединке: больше никаких диких выпадов, только серия резких, размеренных ударов. Пейлу пока удавалось отражать их, но Тейлор неуклонно отодвигал его все дальше и дальше с изначального места схватки. На лбу генерала и в толстых складках шеи появились капельки пота. Когда Пейл понял, что ему не удалось-таки вывести молодого человека из себя, он начал отступать под непрекращающимся градом ударов, медленно двигаясь к лесочку у себя за спиной. Каждый следующий удар он парировал все хуже, силы оставляли его, и Эш понимал это, он чувствовал, что через минуту-другую полностью сокрушит оборону Пейла. И хотя генерал сумел ловко нанести первый удар и увидеть кровь противника, за весь поединок он ни разу не был хоть сколько-нибудь опасен, и у Тейлора появилось дурное предчувствие, что на самом деле он вот-вот совершит хладнокровное убийство.
   Эта мысль так встревожила его, что он не обратил внимания на странный высокий звук, раздавшийся из-за деревьев за его спиной. Тейлор сделал резкий выпад, держа меч двумя руками, и он заставил Пейла в отчаянии отшатнуться. Его собственный меч взметнулся вверх, а сам генерал сжался, готовясь принять смерть. Тейлор уже собирался нанести последний удар, но тональность странного звука внезапно изменилась. А затем что-то с силой ударило молодого министра в висок, и он без сознания рухнул на землю.
   - Прекрасный выстрел, капитан Харзон, - воскликнул генерал. - Хотя чуть-чуть поздновато. Вы почти заставили меня нервничать. Молодой выскочка неплохо управляется с мечом.
   Невзирая на браваду, звучавшую в его словах, Пейла затрясло, когда он взглянул на лежащего без сознания противника. Конец был очень близок... Но сейчас главное - успеть собраться до того, как Харзон выйдет из леса, капитан не должен увидеть ужаса в глазах Пейла. Да уж, это совсем никуда не годится. Генерал вытер рукавом пот с лица в ожидании появления Харзона. Раздался шорох, и из зарослей кустов у края поляны появилась фигура.
   - Я полагаю, - продолжал Пейл, - что мы можем убрать этот мусор, - он ткнул Эша в плечо носком сапога, - и еще успеть вернуться в Прандис к праздничному завтраку, майор.
   Но вымученное ликование Пейла сошло на нет, когда он осознал, что человек, появившийся из леса, вовсе не был капитаном Харзоном. Более того, мужчина, направлявшийся к нему, вообще не был военным.
   - Харзон спит, - ответил лысый незнакомец скрипучим голосом, - и вы скоро уснете.
   - Кто вы такой? - устало спросил Пейл, поднимая меч. - Это вы пустили стрелу?
   Зубы Хейна сверкнули в лучах утреннего солнца.
   - Это действительно сделал я, мой дорогой генерал. Видите ли, я так сильно желал встретиться с вами... И мне вовсе не хотелось, чтобы вам причинили боль... преждевременно.
   Едва камень Хейна изменился и стал глубокого зеленого цвета, как убийца услышал раздавшийся невдалеке стук копыт. Шесть, а возможно, и восемь лошадей, определил бритоголовый наемник, и они будут здесь через минуту. Лес - плохой проводник подобных звуков.
   - А самое интересное должно было только начаться, - сокрушенно вздохнул Хейн, почти нежно похлопав генерала по щеке. - Вы уж простите меня за то, что я был так краток.
   - Эй, вы там!
   Убийца поднял глаза и быстро насчитал семь всадников на дальнем конце поляны. Судя по одежде, охотники: мужчины, которые привыкли бесшумно передвигаться по лесу, и, похоже, луки у них не для виду. "Если помчатся галопом, подъедут за считанные секунды", - прикинул Хейн. Конечно, следовало бы разделаться с ними, хотя бы для того, чтобы таким образом отметить окончание той восхитительной работы, которую он проделал над Аметом Пейлом. Но Мадх, будь он проклят, по-прежнему настаивал на осторожности.
   Со вздохом сожаления Хейн нанес еще один, последний штрих своей бритвой и что-то сунул Пейлу между зубов. Затем вскочил на ноги и бросился в лес.
   Охотники не сразу разобрались, кто такой Хейн и что он делал, и только это помешало неизвестному получить град стрел в спину. Но к тому времени, когда поспешное бегство Хейна показало, что ничем хорошим он не занимался, убийца уже скрылся за деревьями. Четверо всадников бросились в погоню, а оставшиеся трое направились к двум фигурам, неподвижно лежавшим в высокой траве.