Стрельцова Маша. Записки падшей ведьмы

   — Наркоман — то?
   — Наркоман, — кивнула она. — Помнишь, как мать его рыдала — он все из дома повыносил и попродавал? Так вот, он у этих баптистов уже пятый год в церкви, о наркотиках и не вспоминает, женился на хорошей девушке.
   — Бывших наркоманов не бывает, — категорично сказала я. — Все равно потом сорвется.
   — Он — пять лет не сорвался у них, понимаешь? И там полно таких — бывших наркош и алкоголиков. На них смотришь — и не веришь, что они когда — то такими были. Вообще, Марья, я это к тому что не всегда следует доверять расхожему мнению. Баптисты не бьют своих детей, а у нас — вовсе не притон. Такая же работа, как любая другая.
   — Хм, — усмехнулась я. — Твои девушки работают не парикмахерами или воспитателями — проститутками! Как можно это сравнивать с другой работой?
   — Конечно сравнивать сложновато, — согласилась она. — Мои — то девушки зарплату каждое утро получают, и частенько — как раз столько, сколько воспитатель получает за месяц!
   — Не все можно измерить деньгами, — раздосадованно сказала я. Крыть было нечем.
   — Ты это скажи воспитательнице, которой полгода зарплату не платят, — так же спокойно посоветовала Ирка.
   — Блин, да как ты меня не убеждай — проституция это мерзко!
   — А кто говорит что это хорошо? — хмыкнула она. — Знаешь, на эту работу не идут, когда нужно просто заработать на новую юбку. Люди тут возникают эпизодически. Есть у меня девушка, которая приходит два раза в год — зимой и летом, после сессии — чтобы заработать на оплату следующего семестра, она студентка. Плохо это или хорошо, что она за две — три недели зарабатывает нужные ей двадцать тысяч и имеет возможность получать высшее образование? Где бы она еще такие деньги взяла? Или Окси — у той вообще выбор был — или бомжевать, или в проститутки.
   — Блин, тебя послушать, так на твоих проституток чуть ли не молиться надо.
   — Не молиться, — грустно улыбнулась она, — а пожалеть. Думаешь, их мужики на заказах жалеют?
   Я молча налила себе кофе и пошла к себе в комнату. Правда, на пороге остановилась и язвительно спросила:
   — А Лошадь — наркоша тоже вышла на работу за учебу заплатить?
 
   Через пару дней позвонили из «Бастиона». Дяденька, имя которого я уже и не помню, сказал что согласно завещанию, гражданин Буймов Сергей Иванович распорядился своими деньгами так: поделил их на четыре части и распределил между своей женой, гражданкой Буймовой Аллой Петровной и их тремя детьми — Денисом, Николаем и Игорем. О Таньке — алкоголичке не было сказано ни слова.
   «Многодетный папаша, блин», — злобно выругалась я про себя в адрес Буйвола. Ведь как все было славненько б, если он не отнесся слишком серьезно к проблеме размножения! Была бы у него Танька единственным ребенком — и оставил бы он ей свои капиталы, никуда б не делся!
   «Козел, конечно», — поддакнул внутренний голос.
   Дяденька тем временем спросил, куда ему выслать эту бумагу — я сказала что б отсканил и скинул мне на мыло, есть у меня на яндексе ящик для всякого мусора.
   Дядька попрощался, а я еще долго сидела на подоконнике и тихонько, но с чувством материлась. Внутренний голос вовсю поддакивал.
   Потом я одумалась. Да, моя теория с треском провалилась. Однако — даже если бы и выяснилось, что Танька — единственная наследница и Зырян хотел наложить лапу на капиталы Буйвола — чем бы мне это помогло в розыске убийцы, а? Хороша я буду, если приду к Толику и проблею, мол, а не из-за этого ль Зыряна убили-то? И Толик, наивный чукотский юноша, так мне тут же и поверит, прослезится и даст мороженку.
   «Щаз!» — буркнул внутренний голос.
   Гаденыш был прав. Потому как спасти меня может доказанная вина кого — то другого. И вообще — до меня сейчас дошла глупость моей теории с завещанием.
   И чего я в пед ни пошла, а?
 
   На следующий день принялся моросить мерзкий депрессивный дождик. Я сидела на облюбованном мной подоконнике и уныло рисовала пальцем по стеклу. Баксюша тяжелым воротником лежал на моих плечах и вроде как дрых.
   Хорошо ему. Ни забот, ни хлопот.
   Я ему остро завидовала.
   На душе у меня было мерзко. Что делать — я просто не знала.
   Я знала только одно — у меня остается все меньше и меньше времени до приезда матери. Я ее здорово подставлю, если не улажу все в ближайшее время. Да и за Ирку страшно, если узнают что она меня укрывала — не пожалеют.
   Пару раз забегала Ирка, пытливо всматривалась в мое лицо, но я каждый раз вроде успевала придать фейсу безмятежность. Если до Ирки допрет, что она тут свою смерть держит — она меня выгонит, и про школьные годы не вспомнит. Любой бы выгнал. А я малодушно не хотела в такую мерзкую погоду оставаться без крова.
   — Чего, Баксюша, делать — то будем? — наконец тоскливо спросила я.
   Бакс индифферентно всхрапнул.
   Зазвонил сотовый.
   — Алло, — угрюмо буркнула я в трубку.
   — Ты, коза, …, …, че, натворила дел — и шухеришься? — раздался взбешенный мужицкий вопль.
   — Представьтесь пожалуйста, — холодно сказала я.
   — А че, не признала? — рявкнул голос.
   — Я сейчас трубку положу, — хреновым голосом сообщила я. — Если есть что сказать информативного — говори, а нет, так сам знаешь кому звонишь, не обессудь если прокляну, я сейчас нервная.
   — Толик это!
   — Привет, Толик, — удивилась я. — Чего надо?
   — Шкуру твою! — глас его был подобен реву быка, которому врезали по причиндалам. — Попадешься ты мне, шалава, я тебе…
   — Пошел к черту, — раздельно сказала я.
   Придурок.
   И чего это на него нашло? Всегда был спокойным, невозмутимым, слова-то от него не дождешься, а тут — надо же, какая речь и сколько эмоций ! Ну ловишь меня — так лови, кто не дает? Но вот не глупо ли — ко мне домой стучаться и звонить с угрозами? Так дела не делаются. К тому же — на заднем фоне у Толика слышались мужские голоса. Он что, на публику играл?
   Телефон снова зазвонил. Я посмотрела — высветился какой — то другой номер, но ежу было понятно, что это Толик. А вот хрен тебе, милый. Я схватила трубку и быстренько произнесла шепоток — сглаз. Несмотря на компактность, они порой такой убойной силы! И этот был как раз таким.
   — Чего — чего? — изумленно спросил мужской голос, после того, как я закончила.
   Я посоображала, после чего с раскаянием сказала:
   — Здравствуйте, Игорь Петрович, это я не вам.
   Мда уж… Подлетел мужик ни за что ни про что… Я аж имя его вспомнила сразу.
   — А, — успокоился он, — я к вам вот по какому делу: есть новые подробности по этому завещанию.
   — Правда? — обрадовалась я. — И что за подробности?
   Да неужто еще какая-то ниточка наклевывается!!! Слава тебе, Госсподи, спасибо тебе, добрый Боженька, что не забываешь ты меня, неблагодарную.
   — Подробности эти не я, а информатор вам расскажет, — остудил он мой пыл. — За отдельную плату, между прочим.
   — Деньги? Да без проблем! — вскричала я. — Где, где мне найти этого информатора?
   — Думаю, лучше будет если вы подъедете ко мне в офис, — ответил он. — Назначите время, я вас и сведу. И ему спокойнее, и вам, верно?
   — Верно! — восторженно вскричала я. — В общем, буду я у вас через три часа, хорошо?
   — Отлично, — бодро сказал он и попрощался.
   А я вскочила, лихорадочно покидала в сумку сотовый, так и недочитанный томик Лукьяненко и побежала на кухню.
   — Ирка! — закричала я с порога.
   — Ожила? — хмыкнула она.
   Значит, все ж, зараза, просекла чего — то. Ну да ладно.
   — Дай машину, в Екатеринград съезжу, — попросила я.
   — А как же братки на мерсах, от которых на моей девятке не уехать? — усмехнулась она.
   — Да какие братки! — отмахнулась я. — Это я в прошлый раз не знала, куда еду и зачем, а сейчас — то кого бояться?
   — Ну смотри, дело твое, — кивнула она и выдала связку ключей. — Грохнешь — ремонт сама оплачивать будешь.
   — Ежу понятно! — я схватила ключи, чмокнула Бакса в розовый носик и отчалила.
   Всю дорогу меня мучило любопытство вперемежку с безумной надеждой. А ну как мне тот информатор скажет нечто такое, отчего все мои проблемы махом решатся? Толик от меня отвяжется, охота прекратится, новый смотрящий прилюдно пожмет руку…
   «Мечтать не вредно», — хмыкнул внутренний голос.
   На седьмой этаж, где располагался «Бастион» я взлетела по лестнице — лифт ехал откуда — то сверху и ждать мне его было совершенно некогда.
   Секретарши в приемной не оказалось. Вместо нее восседал бритый парень, явно сотрудник для опасных поручений, уж больно рожа у него была отчаянная.
   — Я к Игорю Петровичу, мы договаривались, — сообщила я ему.
   — Ага, иди, — кивнул он.
   Неприятно пораженная таким панибратским тоном, я все же решила наплевать и пошла в кабинет. Ну не в курсе парень, что есть вежливость. Так и фиг с ним, кто я такая чтобы его учить. Не будем уподобляться моей драгоценной маменьке.
   Взявшись за ручку, я почему-то обернулась.
   Сотрудник пристально смотрел мне вслед. Я так же внимательно выдержала его взгляд.
   — Чего уставилась? — наконец не выдержал он.
   «Дорогая, валим — ка отсюда!» — с нотками истерики тихонько шепнул голос.
   — Вы знаете, я наверно чуть попозже зайду, — пятясь на выход, — забормотала я. — Что-то живот заболел…
   И я, не выдержав, ринулась вон.
   Сотрудник в два счета выпрыгнул из-за стола, догнал меня, схватил за волосы и при этом он безостановочно вопил: «Шухер, пацаны!!!»
   «Влипли», — скорбно заметил внутренний голос.
   «А вот хрен тебе», — злобно ответила я и изо всех сил двинула «сотрудника» в пах. Он резко заткнулся, согнулся в три погибели и тоненько завыл, выпучив глаза.
   — Острейший каблук — шпилька — это, брат, лучше шокера будет, — наставительно объяснила ему я и ринулась на выход.
   Входная дверь как по заказу распахнулась и я увидела еще одного шкафообразного «сотрудника», на вид — крайне опасного.
   — Сука, — тоненько ныл первый, с ненавистью глядя на меня, — сука, убью!!!
   — Еще один, — вздохнула я, вспомнив Толика. Потом я схватила с секретарского стола тяжелое пресс-папье и швырнула во второго сотрудника. А сам, не дожидаясь результатов, вломилась в кабинет Игоря Петровича, молниеносно закрыла дверь на замок и, тяжело дыша, обернулась.
   Игорь Петрович И еще один «сотрудник» в изумлении смотрели на меня.
   — Что тут происходит? — рявкнула я.
   — Так а …, — проблеял он в замешательстве, простирая руку к сотруднику.
   В этот момент дверь потряс мощный удар, от которого замки не выдержали, и в проеме показался второй «сотрудник» с залитым кровью лицом. Похоже, пресс папье угодило бедняжке прямо в лоб.
   — Сука! — взревел он, бросаясь ко мне. — Убью!!!
   — Займи очередь, — посоветовала я и ринулась к неприметной белой двери, за ней явно был санузел. Я снова успела туда забежать первой и закрыться, изо всех сил оттягивая расправу.
   — Привет! — похлопал меня кто — то по плечу. Я медленно обернулась и узрела еще одного сотрудника, который мирно писал и улыбался теплой улыбкой людоеда.
 
   Из офиса я вышла сама. На своих двоих. При этом встреченный около унитаза сотрудник нежно обнимал меня, тыкая в бок дулом пистолета, прикрытого полой пиджака. Мимо нас сновали люди, и мне было да ужаса обидно, что в двух шагах от них девчонку на казнь ведут, а они об этом даже и не подозревают.
   — Дернешься — я тут же выстрелю, поняла? — проинструктировал меня сотрудник перед тем, как вывести из офиса.
   — Так я, разумеется, дернусь, стреляй сейчас, — равнодушно предложила я. Уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Я рассудила — если уж он в меня выстрелит тут — значит живой я им сильно долго все равно не нужна. Ровно столько, сколько потребуется Толику, чтобы намотать мне кишки на уши.
   — Выстрелю в печень, имей в виду, — предупредил он. — Никакая скорая не спасет, не надейся — но умрешь не сразу, сначала помучаешься.
   — Поняла, — коротко кивнула я. Боли я боялась больше всего на свете.
   — Тогда идем, — кивнул он и мы с сотрудниками двинулись на выход. На пороге я остановилась и, не оборачиваясь сказала:
   — Игорь Петрович, я должна вам сообщить, что у вас с сегодняшнего будет ухудшаться здоровье и начнутся проблемы в бизнесе. Вскоре же вы умрете больной и разоренный.
   — Что она несет? — нагло сказал он за спиной.
   — Да, еще у вас с сегодняшнего дня — стопроцентная импотенция. Долго вы меня помнить будете.
   — Да заткните вы эту сумасшедшую, — я по его тону поняла, что он брезгливо морщится.
   Гад.
   — Идем, — нетерпеливо подтолкнул меня сотрудник.
   — Попомните вы меня, — холодно повторила я.
   Сзади меня грубо толкнули.
   И мы пошли.
   Впереди — непострадавший от моего сопротивления сотрудник, который сидел у Игоря Петровича в кабинете. По бокам — Полукастраст и Расшибленный Лоб.
   Мы спокойно вышли из здания, никто нас не остановил, никто не завопил, что похищают человека, в общем ни-ко-му! — не было дела, что я крепко влетела. Была ведьма Марья — и все. Нетути.
   Толик, настоящий мужчина, скоро сдержит свое обещание.
   Я вскинула голову и молча села в огромный черный джип.
   «Помирать, так с музыкой, — горько заметил внутренний голос, — запевайте, братцы!»
 
   Привезли меня к огромному коттеджу на тихой улочке. Я оглядела здоровенный каменный забор и присвистнула — неплохо Толик устроился!
   — Ну выходи, — грубо толкнул меня «сотрудник». — Чего зенки выпучила?
   Я повиновалась. Мальчики и так на меня злые, не стоит их провоцировать.
   Я уже почти вылезла из джипа, как вдруг силы оставили меня. Я вцепилась мертвой хваткой в обивку машины и тихо заплакала.
   — Ну, чего тормозишь? — заорал сзади сотрудник.
   — Не пойду, — заревела я в голос. — Все равно убьете!
   — А ну иди, кому говорят? — «сотрудник» хорошенько треснул меня в бок.
   — Не пойду!!! — горько рыдала я, упираясь изо всех сил.
   Господи, ну кому я чего плохого сделала, а? За что ж мне такое на старости лет?
   — Слышь, Серый, тут коза дергается! — рявкнул сотрудник в окошко.
   — Дергается, говоришь? — раздался спокойный голос туалетного знакомого. — А ты чего, с бабой справиться не можешь?
   — Это я — то не могу? — уязвлено ответил сотрудник, и в ту же секунду я пробкой вылетела из джипа, распластавшись по асфальту — прямо под колеса подъехавшей иномарке.
   «Ну все, отмучилась», — скорбно утешил меня голос, пока я оцепеневшим взглядом рассматривала расплывчатые пятна шин.
   Они стремительно надвигались на меня, и в их беспорядочном мельтешении внезапно начали проступать некие образы.
   Сначала мне подмигнул Микки—Маус, бельчонок, которого я нашла в пятом классе. Микки непонятно как забрел в наш двор и, когда я возвращалась из школы, сидел на березе около нашего подъезда. На лавочке малышня уже держала совет о том, как бы его выманить вниз, отловить и сделать сыном полка. Однако я, эгоистка до мозга костей, к ним не присоединилась. Я тихонечко пошла домой, взяла кусочек хлеба и наговорила на него заклинание. Микки сам сбежал вниз по березовой ветке, вскочил на мою ладошку и осторожно взял предложенный хлеб. Он жил у меня всю зиму, а весной выбежал в окошко и поминай как звали. Я очень тогда плакала.
   Потом проступило доброе и мудрое лицо бабушки, у которой я жила до пятого класса. Сильный она Мастер была, со всех краев к ней ехали. И все, что я теперь умею — целиком ее заслуга.
   Я улыбнулась и протянула бабуле руку.
   — А Димка где? — нетерпеливо спросила я ее.
   Бабушка посмотрела куда — то вбок и я замерла в ожидании.
   — Вы чего, совсем ополоумели? — рявкнул у меня над ухом мужской голос. — Я ведь девчонку задавить мог!
   — Невелика потеря, — донеслось недовольное бурчание.
   Я потрясла головой, посмотрела вверх и офигела.
   Димка, покойничек, Царствие ему небесное, стоял в двух шагах от меня и разорялся на чем свет стоит. Я скосила глаза вбок и отметила, что «сотрудники» стоят с видом нашкодивших школьников.
   — Так а я чего, — пытался объяснить туалетный знакомый, — нам пахан велел, ты нас тоже пойми!
   — Не пахан, а Евгений Евгеньевич, сколько повторять буду! — рявкнул Димка. — Развели тут зоновские порядки!
   Туалетный ненавидяще зыркнул на него.
   — Вставай! — Димка протянул мне руку. — Ничего не сломала, все цело?
   Я кое-как собрала руки-ноги в кучку, откинула длинные волосы и взглянула на него, с удовольствием наблюдая как на его лице проступает узнавание напополам с безграничным удивлением.
   — Магдалина???
   — Ага, — жалобно призналась я. — Знаешь, ты очень вовремя, Ди…
   — Дениска? — прервал мою сентенцию мужской бас. — А я тебя и не ждал так рано.
   Я по инерции оглянулась и увидела деда в спортивном костюме, неспешно идущего от ворот к нам.
   — Привет, отец, — кивнул Димка. — Пошли в дом — разговор по поводу твоих гоблинов есть.
   — А что такое? — хмыкнул дед.
   — Дома, — кратко ответил Димка и снова склонился ко мне: — ты идти — то можешь, Магдалина?
   — Могу, — согласилась я. — Но мне приятно будет если ты меня на руках станешь носить.
   — Без проблем, — строго кивнул он, с некоторым усилием поднял меня и понес в дом.
   Туалетный, Полукастрат и Расшибленный Лоб с ненавистью смотрели нам вслед.
   — Магдалин, — позвал меня Димка.
   — Ну, — довольно отозвалась я.
   — Эти смотрят вслед?
   — Ага.
   — Будь другом, сделай то, что я тебя сейчас попрошу.
   — Хоть луну с небес!
   — Тогда вытяни к ним руку…
   — Правую или левую?
   — Пофиг!
   — Вытянула!
   — Сожми пальцы в кулак.
   — Сделано!
   — А теперь, — голос его был экспрессивен и злораден, — подними-ка вверх средний палец!!!
   Я так и сделала.
   — И посмотри на их рожи, — ласково попросил он. — Потом мне опишешь.
   Дверь каменного забора сомкнулась за нами.
 
   Димка отнес меня в дом, усадил на диван и кивнул на деда:
   — Магдалин, это мой отец, Евгений Евгеньевич. Пап, а это — Магдалина.
   — Знакомы никак? — взглянул дед из-под седых бровей.
   — Знакомы, — кивнул Димка и сел рядом со мной. Вернее, не Димка. Дэн, мой случайный любовник, на которого я когда-то повелась из-за его сходства с Вороном. Надо же, нас связывала всего одна ночь, а он меня запомнил…
   Но я все равно жадно рассматривала его медальный профиль, такой же, как у Димки, строгие и безумно красивые черты лица. Вернее, не такие совершенные, как у Димки, да и Дэн помоложе будет… Но все равно я чувствовала, как из моей души что-то поднимается, какая-то теплота заливает сердце.
   Нежность — пополам с печалью…
   — Как жена? Не родила еще? — невзначай спросил дед, и я вздрогнула.
   Ленка, моя одноклассница — она его жена. И — странное вело — меня на мгновение кольнула ревность.
   И зависть.
   — Отец, шестой месяц всего! — невольно заулыбался Дэн. Его лицо словно осветилось изнутри при этом. Видимо, он очень любит Ленку. И их будущего малыша.
   «Где были твои глаза раньше!» — горько заметил внутренний голос.
   — Да уж, — бормотнула я.
   — Что — то сказала? — предупредительно обернулся ко мне Дэн.
   — Да я спросить хотела, — собралась я с духом. — Евгений Евгеньевич, скажите, а Толик где?
   — Какой Толик? — изумленно посмотрел он на меня.
   — Ну, — смешалась я, — так ведь это к нему меня везли…
   Дед помолчал, внимательно глядя на меня.
   Денис откашлялся и хреновым голосом оповестил:
   — Кстати о «везли». Отец, я понимаю, это твои дела и я в них не лезу, но твои гоблы на мою знакомую наехали! Магдалину я отлично знаю и очень уважаю, а они ее практически избили.
   — Избили? — изумилась я. — Да они меня чуть не убили! Чудом жива осталась!
   Дед пожевал губами и уклончиво ответил:
   — Разберусь.
   — А Толик где? — несчастно повторила я.
   — Да какой Толик??? — вспылил вдруг дед.
   — К которому меня везли на расправу, — совсем тихо пояснила я.
   Дед опять внимательно на меня посмотрел.
   — Никакого Толика я не знаю, — наконец ответил он.
   — А нафиг меня тогда везли? — я была совершенно сбита с толку.
   — Поговорить, — пожал он плечами.
   — Ну так говори, — кивнул Дэн. — А я поприсутствую, чтобы потом перед Магдалиной за твое гостеприимство не было стыдно.
   — Ты вообще надолго? — словно не слыша его, спросил дед.
   — Надолго. У Ленки с беременностью проблемы, и мне присоветовали Кобылевского, вашего врача. Мол, и у самого у него руки золотые, и клиника оборудована по последнему слову. Так что ее я оставил в больнице на сохранении, а сам — к тебе на постой. Примешь?
   — Милости просим, — кисло ответил папенька, бросая на меня взгляды.
   — Евгений Евгеньевич, — снова собралась я с духом. — Раз ваши мальчики меня схватили и привезли сюда, значит вам от меня что-то надо. Может быть, вы скажете, в чем дело — и я пойду? У меня дома эта… кот некормленый.
   — Некормленый, говоришь? — задумчиво протянул он. — Да и ты, я смотрю, худая дюже. Давайте-ка отобедаем, а там видно будет.
   Я беспомощно посмотрела на Дэна — мол, что делать, юлит папенька — то! Тот ободряюще улыбнулся и сжал мою ладошку в своей лапище.
   «Нет, ну где были твои глаза! — скорбно укорил меня голос. — Та-акой парень…»
 
   На обед неулыбчивая тетка лет пятидесяти в синем ситцевом платье подала наваристый борщ и котлетки с картофельным пюре. Я посмотрела на это и некстати подумала о том, что я со вчерашнего дня хожу некормленая.
   «Борщ не ешь!» — предупредил внутренний голос.
   «С чего бы это?» — возмутилась я, алчно посматривая на глубокую тарелку с огненно — красным супчиком и островком сметаны.
   «Там чеснок, — пояснил голос. — Как потом с Дэном целоваться будешь?»
   Я недоверчиво придвинула к себе тарелку, обнюхала и с тяжким вздохом отставила. Чеснок там действительно был, и он придавал борщу просто дьявольскую привлекательность для меня, со вчерашнего дня, как я уже говорила, некормленой. Бывает у меня такое, забегаюсь и забываю поесть.
   Посему я забила на голос, схватила ложку и зачерпнула супчик.
   «А потом каа-ак дыхнешь на Дэна этим чесноком, — скривился голос. — Или думаешь тут тебе после обеда зубную щетку выдадут?»
   Я с тоской посмотрела на уже поднесенную ко рту ложку, еще раз ее обнюхала и решительно отставила от себя тарелку с борщом.
   — Невкусно? — раздался скрипучий голос.
   Я вскинула глаза — тетка, подававшая на стол, стояла напротив и с неприкрытой обидой смотрела на меня.
   — Нет — нет, все отлично, я просто борщ не ем, бывает, знаете ли, — бормотнула я.
   — А вот я борщец знатно уважаю! — довольно сказал Евгений Евгеньевич и отодвинул от себя уже пустую тарелку. — А налей-ка мне, Верунька, еще плошечку!
   У тетки лицо слегка разгладилось, она забрала тарелку и ушла в смежную со столовой кухню.
   — Мать-то чего на обед не спускается? — спросил Дэн папашу.
   — Диетится она, — недовольно отозвался тот. — И так ручки — ножки как спички, а все туда же.
   — Молодец мать, — хмыкнул Дэн, — не распускает себя.
   Подошедшая Верунька поставила перед ним тарелку с борщом и я с завистью посмотрела, как он начал за обе щеки его уплетать.
   Ну да ничего! У меня ж еще котлетка есть!
   Не успела я к себе пододвинуть тарелку, как голос с подозрительными нотками в голосе велел:
   «Ну-ка, голуба, понюхай прежде!»
   «Пошел к черту!» — рассердилась я.
   «Дело твое, — вкрадчиво зашептал он. — Но если ты Дэна решишься поцеловать — его от этого тут же вырвет. От котлетки — то вон как луком в нос шибает!»
   «Ни с кем я не собираюсь целоваться!» — рявкнула я мысленно.
   «Ну так а кто его знает? — с неумолимой логикой заявил он. — А вдруг да повезет? Девушка ты у нас свободная, у тебя никого нет, а тут та-акой парень!»
   Последние слова мерзавец произнес с явными мечтательными нотками в голосе.
   «У та-акого парня, во-первых, жена есть, и во-вторых — она скоро родит», — буркнула я.
   «А вот это, дорогая, все от тебя зависит, — ласково заметил голос. — Как первое, так и второе».
   Я задумалась, искоса кинула взгляд на медально — чеканный профиль Дим… тьфу, Дэна, подумала и решительно отодвинула от себя тарелку.
   — Невкусно? — совсем уж хреновым голосом осведомилась тетка.
   — Да на диете я, — тяжко вздохнула я. — Если можно, то мне бы чай, и хватит с меня.
   — Еще одна, — бормотнул дед.
   Дэн с недоумением посмотрел на меня и осторожно заметил:
   — Тебе бы, Магдалина, поправиться немного не помешало.
   — Моему парню нравятся очень худенькие девушки, — ляпнула я.
   Дэн на меня посмотрел как на дуру, но ничего не сказал.
   Тетка принесла кружку с чаем и со стуком поставила около меня. Похоже, она меня здорово невзлюбила.
   «А чай-то можно?» — грустно осведомилась я у голоса.
   «Чай можно», — важно разрешил он.
   «Так ведь мало!» — жалобно сказала я. — А я со вчерашнего дня некормленая!»
   Голос подумал, после чего предложил:
   «Так ты сахера — то клади побольше!»
   Я тяжко вздохнула и сделала как он велел. Выбора-то все равно не было. И если Дим… тьфу, Дэн меня после этого не поцелует — прибью мерзавца!