Сухнев Вячеслав. Грязные игры

   - Помню. Но политика не любит личных пристрастий, хотя в большинстве случаев на этих пристрастиях и держится. Акопов продолжает наблюдение. По последнему донесению, гости с дачи Антюфеева уехали. Остались Ткачев с Эсеновым. Самая интересная и продуктивная часть совещания идет сейчас.
   - Могу предположить, о чем речь, - задумчиво сказал генерал-полковник За Ткачевым - криминалитет в генеральских фуражках и слава "крепкого командира", не дающего спуску черножопым.
   Все это обеспечит ему симпатии наших ультра и части военной верхушки. За Эсеновым нефтедоллары А еще - ореол изгнанника. Все вместе дает поддержку шаонской оппозиции и привлекает диаспору в арабских странах. Эсенов может надеяться и на помощь некоторых кавказских кланов, конфликтующих с режимом Самиева. Поэтому, надо думать, они договариваются сейчас о мере и форме участия каждого в мятеже. О распределении дивидендов после победы. Эсенов потребует у Ткачева силовой поддержки при возвращении в Шаону на белом коне. И Ткачев не сможет отказать. Примерно так...
   - Согласен, - кивнул Савостьянов. - В этом свете возрастает роль Адамяна, главного спекулянта военным имуществом Отдельной армии. Чем больше денег принес он Ткачеву, тем независимее от Эсенова будет действовать командарм. Следовательно, меньше будет должен помогать Шаоне в будущем.
   - Поэтому Адамяна надо немедленно выводить из обращения. Он, помимо прочего, еще задолжал нам по Карабаху...
   - Хорошо. Дам задание группе Седлецкого активизировать работу в отношении Адамяна. Как будем отчитываться перед заказчиками, Виктор Константинович?
   Начальник Управления несколько минут молча вышагивал по небольшому, просто обставленному дачному кабинету. Потом наклонился с бутылкой над рюмкой заместителя.
   - Давай освежу... Думаю, мы поступим правильно, передав записи заседания в Поваровке заказчикам. Какие-то деньги они же нам дают. Верно?
   Очередные звания присваивают... Прикажи, Юрий Петрович, изготовить доклад. Но отредактируй! Эсенова можно вообще убрать. Он не выступал. И сами детали могут показаться неинтересными. Заказчики - политики. Вот про деятеля из мэрии, который собирается в Москве голод устроить, а потом людей на штыки бросить... Или о реакции мировой общественности. Тут голая политика. Тут они поймут.
   - И я все понял, - сказал Савостьянов, поднимаясь.
   - Может, останешься? - спросил генерал-полковник. - Утречком сгоняем на Москву-реку. Щука берет - нет слов!
   - Да какой из меня рыболов! - отмахнулся Савостьянов, укладывая дискету в контейнер. - И потом... Разучился я спать в гостях, Виктор Константинович.
   Уже на пороге он сказал начальнику:
   - Я тут референта уволил, можно сказать. Теперь как без рук! Присмотрел одного паренька. Нужна твоя санкция.
   - Кадровые вопросы на этом уровне можешь решать без меня.
   - Не могу. Молодой человек приписан к ведомству Грищенко. А ты знаешь, как он вопит, когда у него людей берут.
   - Тогда подготовь проект приказа.
   В Москву возвращались кружным путем - через Звенигород, на Петровское, по Волоколамскому шоссе. Рассвет занимался. Савостьянов долго зевал, как собака на морозе. В машине он тоже разучился спать. В низинах висели молочные полосы тумана, и деревья у дороги казались растущими не из черной земли, а из серого бесформенного неба.
   17
   "...в министерстве уже открыто поговаривают о том, что существует некая финансовая мафия, КОТОРАЯ КРУТИТ МИЛЛИОНАМИ ИЗ ВОЕННОГО БЮДЖЕТА И К КОТОРОЙ ПОЧЕМУ-ТО НЕ СПЕШАТ ПОДОБРАТЬСЯ ТЕ, КОМУ ПОЛОЖЕНО.
   В какую сферу военной реформы ни ткнешь пальцем, всюду видишь ложь, фальшь, обман, немощь нашего высшего военного руководства, которое тщится делать хорошую мину при плохой игре".
   Полковник С. Баратынов,
   российский офицер.
   "Когда блефуют генералы".
   "Московский комсомолец",
   1994, 22 апреля.
   Устойчивое тепло держалось до конца мая. А потом пришли черемуховые холода. В толпе замелькали свитера, плащи и зонтики. Столица вновь, как весной или осенью, стала мокрой, грязной и злой.
   Впрочем, злой и грязной она была теперь и в другие сезоны...
   У станции метро "Третьяковская" Толмачев загнал на платную автостоянку свой красный "жигуленок" и с сочувствием посмотрел на машину. Она была забрызгана по самые стекла и грязна, словно беспризорная дворняга. Едва вышел на Большую Ордынку - налетел дождь, в который раз за утро.
   Налетел дождь - холодный, крученый, противный.
   Пока добежал до конторы - промок насквозь, потому что зонтик под порывами ветра сложился наизнанку и ощетинился спицами, будто паук лапами.
   Опять пришел первым. Несмотря на затяжную войну с "Примабанком", сотрудники отдела по борьбе с преступлениями в экономике не жаловали трудовую дисциплину и не спешили по утрам за боевые столы. Толмачев развесил на оконных шпингалетах пиджак, пуловер и рубашку, облачился в измятый лабораторный халат Гоги Олейникова и попытался согреться. И когда ему это почти удалось, явился Гога. Огромная плащ-накидка, будто конская попона, укрывала Олейникова от капризов природы.
   - Дай поносить! - хрипло попросил Толмачев, с вожделением сдергивая с него плащ-накидку
   - Некоторые не понимают, - сказал Гога, усаживаясь за свой стол, - что в Москве по-старому жить нельзя. Нельзя пользоваться личным транспортом, например. Он создает вредную иллюзию защищенности от стихии. Нельзя носить глаженые брюки и начищенные туфли. Тем самым, блин, вы бросаете вызов энтропии, которая все настойчивее захватывает московские тротуары.
   - Ты просто пытаешься оправдать, умник, свою философию аскетизма, усмехнулся Толмачев. - Аскетизм же твой идет от обычного скупердяйства. Получая здесь достаточно, чтобы купить приличную одежду и даже машину, ты ходишь в рванье, как последний хиппи. Амода на них прошла даже в Урюпинске.
   - Не хочу я машину! - поднял руки Гога. - И потом, у меня большая семья. Мама, бабушкастарушка и кошка Алиса. Конечно, есть немножко карманных денег. Но я их трачу на программы. Вам не понять, Николай Андреевич...
   - А почему опаздываешь на работу? - зашел с другой стороны Толмачев. Надоело получать за вас втыки от полковника.
   - Все видят, когда я на работу прихожу, - пригорюнился Гога. - А почему никто не видит, когда я с нее ухожу?
   - Ну, почему? - закачался на стуле Толмачев, окончательно согревшись. Почему никто не видит, интересно?
   - Потому что ухожу самый последний! Вчера ушел в половине первого. Ночи! Даже не сам ушел - охрана выгнала. На Таганке еле успел на пересадку.
   Бежал по эскалатору.
   - Небось до половины первого ниндзей гонял по всему компьютеру?
   - Ничего подобного! Вчера, Николай Андреевич, я нарыл выход на самого чумового контрагента "Примабанка". Между прочим, использовал вашу методу. Работал на периферии, но с последними данными. Теперь я знаю, кто крутит в банке самые крутые бабки. Скажу - со стула упадете.
   - Говори - уже держусь...
   - Лучше один раз увидеть.
   Олейников включил компьютер и, словно пианист, заиграл на клавиатуре. На экране появилась схема, похожая на дерево. На каждой ветке этого странного дерева висели кружки, вроде яблок. При активизации кружки разворачивались в характеристики предприятия. Гога увеличил один из разветвленных участков и заставил кружок покраснеть.
   Он мигнул и превратился в таблицу.
   - ФУМО, - прочитал вслух Толмачев. - Чтото не слышал о такой шарашке. Японская, что ли, фирма?
   - Финансовое управление Министерства обороны, - пояснил Олейников. Точно оно называется Главное управление военного бюджета и финансирования. Но ФУМО, согласитесь, звучит изящнее. Я еще не до конца выяснил характер операций, но масштабы - чумовые!
   На дисплее снова появилась схема, похожая на дерево. Олейников укрупнил "яблоко", обозначающее финуправление МО, ввел несколько команд.
   Больше половины кружков на схеме покраснело.
   - Производится вливание, - сказал Гога.
   Еще комплекс команд - и кружки посинели.
   - Начался сбор дани. За неполные три недели прокручено, как видите, около миллиарда чурбаков.
   Ну, рублей...
   Толмачев заметил, что схема неуловимо изменилась Часть мелких веток после "сбора дани" словно отсохла. Зато в нижнем углу схемы появилось несколько новых побегов. Гога дал очередную команду. Покраснело на этот раз лишь четыре свежих "яблочка".
   - Как видите, Николай Андреевич, идет подпитка структур, образованных после операции ФУМО. Теперь задействованы средства, полученные от накруга.
   - Можно определить, сколько именно?
   - А чего там... Вот, почти четыреста миллионов.
   Чума!
   Толмачев снял плащ-накидку, переоделся в свое сырое. Зябко поежился и спросил:
   - Каких практических результатов можно ждать от твоих ночных умствований?
   - Можно ограбить Министерство обороны.
   Предлагаю для начала забрать весь накрут.
   - Повтори, пожалуйста!
   Олейников повторил.
   - Значит, ограбить Министерство обороны?
   А после этого заряжать гранатометы? Чтобы от танков отбиваться! Минобороны вычислит нас и подгонит бронетехнику прямо под окна...
   - Никто ничего не узнает, - отмахнулся Олейников. - Я туг выдрессировал вирус. Он спит в системе и просыпается только по команде. А командой будет номер счета, с которого мы уведем бабки.
   Гога начертил на листке прямую линию с кружками.
   - Представьте, что это операционная сеть банка. После съема денег пользователь захочет узнать, куда они делись. Так? Ну, вводит номер своего счета.
   Олейников начертил на одном из кружков несколько цифр. И туг же пририсовал какого-то краба.
   - Во! Вирус просыпается. Ням-ням-ням... Абзац! Вся сеть накрылась.
   Гога несколькими штрихами перекрестил линию с кружками. Толмачев промолчал, хмуро обозревая художество Олейникова.
   - Это гениально, как все простое, - скромно подвел итог компьютерный гений и хулиган. - Если бы не мои нравственные принципы, если бы не большевистское воспитание, я бы давно катался по пляжам Майами в "Кадиллаке". В темно-вишневом. Но я, блин, романтик. Может, последний романтик в этой сраной стране. И мне будет противно жить в Майами на ворованные бабки!
   - А вирус не набросится на остальные сети? - проявил системные познания Толмачев.
   - Нет. Он будет жрать лишь тот участок, который имеет отношение к конкретному счету. А потом впадет в спячку, как медведь. До очередной команды.
   - Что тебе нужно для изъятия средств?
   - Свободный счет в любом банке. А еще лучше - несколько счетов в нескольких банках. Тогда отсос пойдет быстрее.
   - Хорошо. Сделай рабочую модель и пойдем к начальству.
   - Давно все готово, - встал Гога. - Фирма веников не вяжет, Николай Андреевич...
   Через два дня на счета ТОО "Диамант" и его партнеров в разных банках Москвы и Подмосковья были переведены значительные поступления от АО "Рубин", ТОО "Топаз" и еще десятка других фирм с названиями самоцветов. Общая сумма поступлений составила свыше миллиарда рублей. Мало кто знал, что "Диамант", "Рубин" и прочие химерические общества были созданы Управлением еще на заре свободного предпринимательства и потом не однажды выручали контору в разных щекотливых финансовых ситуациях. Генерал Грищенко, заместитель напальника Управления и куратор ОБЭП, издал приказ о премировании всех сотрудников отдела по борьбе с преступлениями в сфере экономики в размере месячного оклада.
   Затем московские газеты опубликовали серию корреспонденции, содержание которых можно было свести к одной фразе: "У "Примабанка" отозвана банковская лицензия". Вот характерная заметка:
   "В соответствии с приказом Центрального банка России у "Примабанка" отозвана лицензия на проведение банковских операций. Об этом Главное управление ЦБ по городу Москве проинформировало другие кредитные учреждения и предприятия.
   В числе основных причин применения такой строгой меры указывается прежде всего несоблюдение "Примабанком" экономических нормативов, что уже делало все его операции высокорискованными. Налицо многочисленные нарушения в представлении отчетности, но главное - наличие дебетового сальдо на корреспондентском счете в РЦК.
   Другими словами, расходы банка значительно превышали его доходы.
   По имеющейся информации, в течение последних дней банк "сбросил" на неизвестные счета накопленные свыше миллиарда рублей, что усугубило дебетовое сальдо до катастрофического уровня. Руководители банка не могут дать удовлетворительное объяснение подобному массированному сбросу. По их мнению, против банка проведена операционная диверсия, позволившая "очистить закрома" почти до дна. Однако специалисты по операционным банковским сетям дружно критикуют это смехотворное, с их точки зрения, объяснение руководителей "Примабанка". На сегодняшний день не существует такой компьютерной программы, которая позволила бы безнаказанно, не оставляя следов, "пастись на денежных полях".
   Прокуратура возбудила уголовное дело в отношении руководителей "Иримабанка". Им инкриминируется должностной подлог".
   Генерал Савостьянов отчеркнул заметку, бросил газету на стол и усмехнулся. Командарму Ткачеву нанесен ощутимый удар. Без денег "Примабанка"
   все амбициозные замыслы командарма переходят из категории возможного в категорию желаемого.
   Что, как учит диалектика, не одно и то же. И хотя людям Управления в правительстве было весьма трудно добиться решения об отзыве лицензии, но дело сделано. Теперь из-под Ткачева надо выдергивать остальные подпорки.
   На селекторе зажегся вызов - звонили с вахты.
   Пришел Толмачев из отдела по борьбе с преступлениями в экономике.
   Через несколько минут они пили чай за столом для совещаний. Толмачев, роняя на суконную поверхность стола крошки печенья, держался скованно. За окном висела туча, из которой сеялся холодный дождь с мелким градом, а в кабинете генерала японский кондиционер нагнетал теплый воздух с ароматами взморья - соли и сосняка.
   - Ты расслабься, - сказал Савостьянов. - Вот, например, что читаешь в последнее время? Только честно!
   - Чи... читаю? - поперхнулся Толмачев крепким чаем. - Неудобно говорить, товарищ генералмайор, но... "Пополь-Вух" читаю, если время есть.
   Это, товарищ генерал-майор, такой сборник.
   - Знаю, знаю, - отмахнулся Савостьянов. - Недавно в "Литаамятниках" переиздали. У меня тоже есть, но старый выпуск. Адетективы любишь?
   - Разве что американские, - пожал плечами Толмачев.
   Генерал пустился в рассуждения о состоянии российского книжного рынка. От бардака в книгеиздании он перешел к бардаку в государстве. И закончил вводную лекцию совершенно неожиданно:
   - Поэтому ты, Николай Андреевич, должен работать у меня.
   - Почему - поэтому? - удивился Толмачев.
   - Потому что я один с бардаком не совладаю Потому что в аппарате катастрофически не хватает умных голов. Зато с избытком - услужливых дураков и недалеких карьеристов. Система и к нам проломилась А тебе шанс дается. Шанс! Или так и собираешься всю жизнь ходить в безответственных исполнителях?
   - Очень уж неожиданно, - пробормотал Толмачев. - Кроме того, хотелось бы знать в общих чертах, чем придется заниматься.
   - Справедливо. Мне нужен референт.
   Толмачев растерянно поморгал.
   - Боюсь, товарищ генерал-майор, не справлюсь. Поймите правильно... Я даже в армии не дневалил! Три года прослужил, а ни разу не дневалил.
   - Боишься, значит, что не сможешь вовремя прогнуться?
   - Можно и так сказать, - кивнул Толмачев.
   - Я же тебя не в лакеи беру - в референты!
   Толмачев выдержал взгляд генерала и упрямо сказал:
   - Тогда объясните, пожалуйста, разницу.
   - Лакей чистит сапоги, а ты будешь чистить мозги. Пыль смахивать с извилин. Бумажки писать за моей подписью. Желательно - умные. И чужие бумажки внимательно читать. Чтоб я знал, какую в сейф, а какую - в мусоросжигалку. Предложения выдвигать будешь. Исходя из ситуации, которую заранее досконально изучишь. Сапоги я чищу сам.
   А за бутылкой сбегать - есть порученец. Ну, чаю иногда заваришь, если за полночь засидимся. Тебе, Николай Андреевич, зазорно чаю заварить для старого больного генерала?
   Толмачев промолчал.
   - Вот два проекта приказа. Один - на твой перевод. Другой - на очередное производство. Две звезды на два просвета в твои годы - это, брат, не то, что сорока с неба уронила.
   - Подумать хоть можно? - сделал последнюю попытку Толмачев.
   - Думай, - милостиво разрешил генерал. - Минут десять у тебя есть.
   18
   "Обе стороны заинтересованы во временном компромиссе, но не более. Остатки 19-й армии ПВО, штаб группы войск генерала Реута в Тбилиси, пограничные войска, даже мотострелковая дивизия в Ахалкалаки - "обречены". Не то что тяжелое вооружение и технику, но и личный состав трудно вывести без содействия либо хотя бы невмешательства грузинских властей. Заинтересована в договоренности и грузинская армия: ведь технику и вооружение она хотела бы получить в исправном состоянии.
   Оружие может быть роздано, но назад оно никогда не вернется. Грузия может стать еще одним Таджикистаном..."
   П Фенгельгауэр.
   "Министерство обороны
   усиливает южный фланг".
   "Сегодня",
   1993, Юмарта
   "Можно сказать, что российская дивизия определяет финансовую жизнь всего Ахалкалакского района...
   Каждое утро в дивизии начинается с построения и развода. Командиры отдают подчиненным приказы. Строго по графику - стрельбы, маневры, теоретическая подготовка. "Наша главная задача, - сказали мне по секрету, - сохранить технику и оборудование. Ну и по мере сил - боеспособность".
   И. Чернов.
   "Показательная дивизия".
   "Труд",
   1994, 11 мая.
   Резко потеплело. Днем температура упорно держалась выше двадцати пяти градусов. Цвет с деревьев осыпался, и теперь они стояли в блестящих панцирях из молодых упругих листьев. Правда, у дорог легкий прах приглушил свечение зелени, но в парках и скверах она, как выражаются изысканные беллетристы, буйствовала.
   Капитан Сарана срочно вызвал Седлецкого и Мирзоева на свидание в Комсомольский парк. После обеда, в самую жару, они рассаживались на открытой веранде кафе-мороженое. Угол веранды, куда их привел расторопный молчаливый хозяинчеркес, был укрыт от солнца мощными кустами жасмина. Стойкий зной стекал вниз, мешаясь с крепкими запахами разогретой листвы. Напротив входа в кафе развалился на скамейке молодой бегемот в потной тенниске и белых брюках. Он добросовестно читал газету. Судя по фотографиям - позавчерашнюю.
   - Очень любознательный читатель, - сказал Седлецкий.
   - Пойти поздороваться? - спросил Мирзоев.
   - Не надо, - сказал Сарана. - Это мой связник.
   Черкес мгновенно принес поднос, похожий на воинский щит, ловко переставил на стол гигантские
   вазы с разноцветными шариками мороженого, запотевшие бутылки сухого белого вина и чашу с прозрачным малиновым вареньем. Седлецкий расслабился: жить в такой жаре становилось легче.
   Сарана разлил вино и начал тихо докладывать последние новости о неуловимом полковнике Адамяне...
   После встречи в ресторане "Кавказ" Седлецкий так и не смог дозвониться новому знакомому. Впрочем, иного он и не ждал. Слишком легко пошел на контакт начальник особого отдела Отдельной армии, слишком охотно вышел он из бесформенной тени, которую отбрасывал начальник штаба. То есть слишком быстро согласился помочь с техникой и оружием. И это нельзя было объяснить ни алчностью Ддамяна, ни его глупостью, ни беспечностью.
   Через своих людей в штабе армии капитан Сарана выяснил, что полковник Адамян только что вылетел в Ахалкалаки, небольшой городок в Южной Грузии, почти на границе с Турцией. Там была расквартирована мотострелковая дивизия российской армии, одна из самых благополучных в Закавказье.
   Поначалу дивизию собирались выводить, а проще говоря, расформировывать, как это уже произошло с вертолетным полком в Телави и с 10-й танковой дивизией в Ахалцихе. Однако события в Абхазии приостановили дальнейшее разрушение российской военной структуры в Закавказье, причем на этом настояли сами грузины. Абхазы неожиданно разгромили сильную грузинскую группировку под Гаграми, и стало ясно, что блицкрига не выйдет и надо готовиться к длительной и упорной войне.
   В этом свете боеспособные российские войска на грузинской территории становились не только гарантом сохранения Грузии, но и надежным источником пополнения ее армии техникой и вооружением.
   - Мы знаем, что делается в Грузии, - перебил Седлецкий увлекшегося Сарану. - Расскажи лучше, зачем наш друг так неожиданно отправился в Ахалкалаки? Это ведь теперь не его поле.
   - У него везде свое поле, - усмехнулся Сарана. - Официально Дцамян уехал в командировку по Южной Грузии с целью установить факты незаконной передачи грузинским гарнизонам радиотехники. Той, которая принадлежала частям Отдельной армии до вывода. Факты имели место. Ясное дело, радиотехникой тут не ограничилось.
   - Не ограничилось, - повторил Седлецкий, задумчиво гоняя по мельхиоровой вазочке розовый холодный шарик. - Причем к разбазариванию матчасти Отдельной армии, как вы недавно выяснили, господин Адамян тоже руку приложил. И очень усердно. Кого же он поехал искать? Себя, что ли?
   Совершенно очевидно, что прошлые делишки его не интересуют. Ни собственные делишки, ни чужие. Тогда какой же у него интерес?
   - В ахалкалакской дивизии сейчас служит много местных. - Сарана потянулся за вареньем. - В основном армяне. К ним и поехал Адамян. Думаю, дивизию скоро начнут разувать. У нашего друга на такие дела особый нюх как у вороны на падаль.
   - Не нюх, а нормально поставленная разведка, - подал голос Мирзоев. Жаль, что он не с нами... В пользу твоего предположения, Сарана, говорит то, что Адамян болтался в Ахалцихе именно накануне расформирования Десятой танковой. А если ахалкалакскую дивизию начнут шерстить на самом деле? Куда пойдет техника - в Грузию или в Армению?
   - Техника пойдет в Шаону, - сказал Седлецкий. - Это мы подтолкнули Адамяна, когда дали понять, что представляем Шаону. Видимо, он не может выполнить наш заказ здесь, в частях своей армии. А еще вероятнее - боится нахальничать.
   Слишком большой кусок. Поэтому он и поехал подальше от дома.
   - Похоже на правду, - согласился Мирзоев. - Но меня настораживает легкость, с которой он уверовал в наши липовые полномочия.
   - Не знаю, заинтересует это вас или нет, - сказал Сарана, по-прежнему не отрываясь от варенья. - Только Адамян поехал не один. Он взял с собой капитана Георгадзе.
   - Что за фрукт? - заинтересовался Седлецкий.
   - Ничего особенного. Избалованный сынок, смазливый, но неглупый. Как специалист - круглый ноль. В общем и целом, по отзывам сослуживцев, наглая скотина.
   - Может, он скрашивает нашему другу ночное одиночество? - ухмыльнулся Мирзоев.
   - Не думаю. - Сарана достал записную книжку и процитировал: - Оба субъекта обладают устойчивыми гетеросексуальными наклонностями.
   - Какими, какими наклонностями?
   - Гетеросексуальными, - повторил Сарана. - Это противоположно гомосексуальным. Проще говоря, наши командированные предпочитают жить половой жизнью с лицами противоположного пола.
   Тут ваши домыслы безосновательны.
   - А что из этого вытекает, психопатолог? - насторожился Мирзоев.
   - Капитан Георгадзе полетел с Адамяном не затем, чтобы на ночь поправлять подушку. В практическом смысле, как я уже говорил, он круглый ноль.
   Использовать его можно лишь в одном качестве - курьером.
   - Предположение? - спросил Седлецкий, с удовольствием катая в ладонях прохладный бокал. - Или факт?
   - Пока предположение. Но оно действительно основано на факте: командировка Георгадзе выписана через Ахалкалаки и Тбилиси до Владикавказа.
   А маршрут Адамяна заканчивается в Тбилиси.
   - Так-так, - покивал Седдецкий. - От Тбилиси до Владикавказа по Военно-Грузинской дороге три часа на машине. Затем до Шаоны еще полтора часа. Следовательно, за день можно смотаться из Тбилиси в Шаону и обратно...
   - И выяснить, какие шаонские заказчики пасутся в Ставрополе, подхватил Мирзоев.
   - Вполне логично. Где же, по-вашему, Георгадзе сможет получить нужные сведения?
   - Не у наших, это ясно, раз Адамян с Управлением не дружит, - сказал Мирзоев. - Значит, Георгадзе пойдет в контрразведку, к Баглоеву. Не забыл еще, Алексей Дмитриевич, как мы вели с ним переговоры о вьщаче Абдрахмана?
   - Допустим, он пойдет к Баглоеву. Что дальше?
   - Видеозапись покажет, - предположил Сарана. - Здесь вас могли незаметно снять.
   - Вряд ли, - покачал головой Мирзоев. - Кассета - штука довольно объемная. Вдруг обыщут?
   Ведь на дороге во Владикавказ и в Шаону - посты.
   Так что Георгадзе скорей всего везет наши фотографии. Остановить его мы не можем. Вернее, можем, но это заставит Адамяна насторожиться. Он пошлет в Шаону второго курьера. А потом третьего. Или вообще откажется от контактов с нами.
   - Ну-ка, расскажи еще раз о Георгадзе, - повернулся к Саране Седдецкий. - Не упуская никакой мел очи.
   Вот что пришлось ему услышать. Официально Георгадзе - заместитель Адамяна по работе с агентурой. Почти год пребывает в этой должности. Самостоятельно действовать Адамян ему не дает, загружая мелкими поручениями. Высокомерный и обидчивый Георгадзе терпит унизительное положение мальчика на побегушках, но иногда срывается.
   Зафиксировано несколько крупных стычек между Георгадзе и его патроном. В Сухуми Адамян отбил у Георгадзе женщину - ничего особенного, ресторанное знакомство. Георгадзе ударил Адамяна по физиономии и чуть не застрелил. Из Кутаиси приезжал отец Георгадзе, который просил полковника не поднимать шума. Скорей всего дело не обошлось без крупного "подарка"... Между прочим, Георгадзе тоже замешан в махинации с оружием. И тут полковник жестко держит его на коротком поводке.