Страница:
– А вот и вы, мой рыцарь! Ну как, вы уже видели врага? – В голосе очаровательной леди слышалось что-то родственное тону Шаконтона. Я понял, что моя лекция будет здесь совершенно излишней.
– Если верить нашим планам, то враг уже давно разбит, – пошутил я. – А на самом деле, думаю, к вечеру это станет ясно. Вы умеете пользоваться ими? – спросил я, указывая на стрелы, лежащие у ног принцессы.
– Да, – уверенно произнесла она. – Хотя, конечно, намного хуже, чем моя учительница. – Лаура-Катарина указала на хищно улыбающуюся Присциллу Харибду.
– А вот с этим я обращаюсь неплохо.
Ее Высочество сделала неуловимое движение рукой, и небольшой остро отточенный кинжал вонзился в дверную притолоку.
– Это тоже она меня научила! – с гордостью похвалилась Лаура.
– Едут! – раздался оглушительный вопль в коридоре. Дверь чуть не сорвало с петель, и в импровизированный медпункт вихрем ворвался запыхавшийся Шаконтон. – Мессир Вальдар здесь?!
Завидев меня, он немного успокоился и, переведя дух. с достоинством произнес:
– Милорд, передовой отряд противника замечен в двух часах езды от замка. Его милость просит вас спуститься к нему.
– Мой рыцарь, я верю, что вы победите! Ибо вы должны победить. Что бы ни случилось, я буду ждать вас! – Эта мужественная девочка подошла ко мне и, не смущаясь, положила свои маленькие ладошки на мою грудь, обтянутую серебристой кольчугой. – Я не прошу вас о подвиге, я знаю, что и без моих слов вы сегодня их немало совершите. Я молю вас об одном – берегите себя!
Я благодарно поцеловал ее руки, молча развернулся, с трудом справляясь с нахлынувшими чувствами, и, уже уходя, краем уха услышал негромкие слова:
– Охраняй его, как меня. Лучше, чем меня. Спустившись во двор, я с радостью заметил еще нескольких рыцарей, прибывших на подмогу своему лендлорду. Построившись в походную колонну, мы с величавым достоинством неторопливо выступили к месту предстоящей схватки. Так начиналось, быть может, самое странное сражение в истории рыцарства.
...В пять часов пополудни на гребне холма во всю его длину выстроился мощный рыцарский отряд в пятьдесят копий. Конечно, живых рыцарей у нас было всего десять, включая меня, но в качестве конвоя к каждому из нас было приставлено еще по четыре соломенных чучела, обряженных в доспехи. А если учесть рогатки из копий, которые были предусмотрительно установлены за нами, то зрелище, по словам Сэнди Шаконтона, наблюдавшего за нашим маскарадом с опушки леса, было весьма внушительным. Я вызвал Лиса:
– Рейнар, у тебя все в порядке?
– А ты меня видишь? – беззаботно отозвался Лис.
– Нет, – признался я.
– Значит, и остальные не увидят. Не беспокойся, Капитан. Работаем по плану.
И вот настал долгожданный миг: пурпурное знамя с золотым крестом де Мерлей выплыло на опушку леса. Первые всадники отряда появились сразу же вслед за ним. Видимо, высланный вперед дозор сообщил о неожиданной преграде, ждущей на пути, потому что, не теряя времени зря, рыцари начали перестраиваться из маршевой колонны в боевую линию.
– Капитан, хочешь анекдот расскажу?
– Лис, нашел время!
– Нет, по теме анекдот, по теме.
– Ну давай, только быстро!
– Ты видишь, какие заморенные кони у этих орлов?
– Не вижу, но верю тебе на слово.
– И правильно делаешь. Так вот, когда этим ретивым воителям стуканули, что вы их тут ждете, у них от радости в зобу дыхание сперло, они бросили на фиг свою пехоту и на всех рысях примчались сюда совершать подвиги.
– Ну что я могу сказать, кто же им доктор! Между тем перепостроение было окончено, и грозный рог затрубил над полем, извещая о начале боя. Повинуясь сигналу, стальная фаланга шагом двинулась вперед, постепенно ускоряя ход и опуская копья.
– Пора! – сказал я, повернувшись в сторону гарцевавшего неподалеку от меня Нейвура.
Барон протрубил сигнал, и наш отряд с неприличной быстротой начал отступать, не принимая боя и оставляя свою выгодную позицию на гребне холма. Азартные крики за нашими спинами свидетельствовали о том, что противник заглотнул наживку вместе с крючком. Расторопные латники тут же загородили рогатками единственный проход, позволявший спуститься с холма, не сломав шеи себе или коню.
– Вы знаете, что делать дальше! – крикнул я барону, обрезая бечевы, соединявшие меня с соломенным эскортом.
– Не беспокойся, сынок! – Голос барона звучал с молодым задором. – Мы зададим этому безземельному выскочке!
Я пришпорил Мавра и вместе с дюжиной наших аршеров наметом помчался в объезд холма. В это самое время первая волна наших радостных преследователей вознеслась на гребень холма и тут же со страшным грохотом и воплями ужаса обрушилась вниз – на отточенные колья, которыми был утыкан весь крутой склон. Кони оскальзывались в обильно политой маслом траве и падали, запутавшись в бечеве, увлекая за собой беспомощных всадников. Что и говорить, зрелище было ужасающее. Но продолжения я уже не видел.
Вторая волна рыцарей частично разделила судьбу первой, частично затормозила, останавливая всех тех, кто следовал за ними. И в этот момент в беспорядочную толпу, еще недавно радовавшую глаз стройностью своих рядов, смертоносным дождем ударили стрелы пяти дюжин отличных английских лучников, ожидавших своего часа в роще. Ни одна стрела не пропадала даром – по такой мишени просто трудно было промахнуться. Десятка три рыцарей, которым удалось развернуть коней и тем самым избежать смерти, спустились с холма и, быстро перестроившись, повели атаку на рощу.
– Теперь твоя работа. Капитан! – услышал я. – Мы отступаем, стрелы на исходе.
Лучники начали отходить к каменным завалам, заблаговременно подготовленным Шаконтоном. Наш маленький отряд понесся наперерез рыцарям, прикрывая отход лисовской группы. Пронесшись буквально под самым носом у разъяренных рыцарей, мы выпустили по ним две дюжины стрел. И я с удовлетворением отметил, что, потеряв еще нескольких человек, наши противники замедлили свое рьяное наступление. Вслед за этим аршеры рассыпались по полю. а я, соскочив с коня, присоединился к Лису.
– Черт побери, где Нейвур?
Отряд барона по нашему плану уже должен был быть здесь, чтобы фланговым ударом окончательно завершить разгром авангарда принца Джона. Но пока наши ударные силы были представлены лишь мной и д'Орбиньяком.
– Рубль за сто даю, наши сэры доблестно берут в плен их сэров! – проскрежетал Лис. – Ладно, повоюем! – Он взялся за мечи.
Пара рыцарей, вырвавшихся далеко вперед, предприняла попытку атаковать нас. С их стороны это было крайне неосторожно. В глазницу шлема первого из них моментально вонзилась хорошо знакомая мне стрела. Второй попробовал увернуться, и следующая стрела попала ему под мышку. Я завертел головой, ища неожиданного спасителя. Невозмутимая сарацинская воительница верхом на своем жеребце маячила неподалеку.
– Спасибо, Прыся, вечно благодарен! – поклонился в ее сторону Лис.
Мы вновь изготовились к атаке. И тут... Новый трубный звук ворвался в начавший было затихать шум схватки. Мы обернулись, пытаясь понять, кого там еще принесло на наши головы. Со стороны, противоположной наступавшим на нас людям принца Джона, во весь опор мчался еще один рыцарский отряд.
– Это не Нейвур, – мрачно констатировал Лис.
– А кто?
– Сейчас попробую разглядеть знамя.
И у меня, и у Лиса, судя по утверждению медиков, было стопроцентное зрение. Но, видимо, украинский процент был куда как больше английского.
– Ага, ага... Интересно... Вот скажи – когда герб окружен вот такой как бы каемкой, это что-то означает?
– Означает, – ответил я, удивляясь столь несвоевременному интересу к геральдике.
– И что это означает?
– То, что мы имеем дело с младшей линией рода.
– Тогда я готов тебя поздравить: мы имеем дело с младшей линией славного рода Камдилов.
Глава семнадцатая
– Эй, Капитан! Очнись! Ну что ты застыл, как вдова Неизвестного солдата? Мы победили, вон скачет Нейвур со своими головорезами. Враг бежит, в ужасе бросая предметы личного обихода. Кстати, мессир Вальдар, быть… может, нам следует по-быстрому пуститься в погоню за поверженным противником? – Лис указал на улепетывающих к лесу рыцарей принца Джона. – А то мне почему-то кажется, что вы не горите страстным желанием видеться с родней.
Я устало покачал головой:
– Бессмысленно. Если бы это был кто-то из моих братцев, то здесь бы уже обреталась либо целая армия, либо вся римская курия во главе со святейшим папой. Поскольку это больше всего похоже на дружину какого-нибудь разухабистого лендлорда, то это не иначе, как моя дражайшая сестрица. Тем более что, по утверждению имперского герольда, она имеет неосторожность обретаться в Англии.
– Но тот, кажется, что-то говорил о шотландской границе?
Я обреченно вздохнул:
– Для бешеной собаки семь верст не крюк... Между тем отряд неотвратимо приближался к месту нашего укрытия. Моих английских ста процентов зрения уже вполне хватало для того, чтобы разглядеть леопардового льва Камдилов в лазури, окруженного горностаевой каймой, и еще один лазоревый значок с бэйджем<Бэйдж – личная эмблема> этой опоясанной воительницы – скачущим серебряным единорогом.
– Скажи мне, – проникновенно осведомился мой добрый напарник, – так, между нами, ты хоть знаешь, как ее зовут?
– Знаю, – мрачно огрызнулся я, разглядывая подъезжающую кавалькаду, – Инельгердис.
– Очень красивое имя, – мечтательно произнес Лис, – Словно треск сучьев в лесу во время осенней бури.
– Не обижай мою девочку! – обиделся я за семью.
– Ага, эту девочку попробуй обидь! Вон она. Иди раскрывай братские объятия!
Мчавшаяся впереди других всадница на великолепном золотисто-гнедом жеребце соскочила на землю, бросаясь нам навстречу.
– Неужели я опоздала? Что, бой уже кончился? – звенящая железом воительница, кажется, была не на шутку разгневана своим опозданием. Повернувшись к своему отряду, она воскликнула: – Догоняйте их! Не дайте им уйти!
– Это ты во всем виноват! – неожиданно переключилась она на мою несчастную особу. – Я так скакала! Я мчалась от шотландской границы до этого чертова замка, а потом еще быстрее – сюда, а тут все уже закончилось!
– Ну извини, дорогая, – начал было я; но тут в наш разговор вмешался Лис, с явным интересом разглядывавший этот воинственный образчик женственности:
– Так, миледи... ежели б мы только знали, что вы приедете, мы бы их тут еще часок промурыжили...
– Я вам не миледи! Я – опоясанный рыцарь! – отрубила моя сестричка.
Моему другу явно не везло. Второй раз за сегодняшний день он не знал, что ответить.
Мы стояли, разглядывая друг друга с нескрываемым интересом. Уж и не знаю, какой была моя маленькая сестрица семь лет назад в Яффе, но сейчас она выросла в очень милую девушку. Хауберг был откинут на плечи, открывая характерный для всех Камдилов высокий лоб. Серо-голубые глаза северянки в сочетании с более тонкими, чем у меня, чертами лица, унаследованными от матери, смотрели ясно и открыто.
– Я рад тебя видеть, сестричка! А теперь скажи мне, чего ради ты сюда примчалась?
– Ты по-прежнему невыносим. Я тоже рада тебя видеть. Ты опять забываешь, что я уже давно совершеннолетняя и вольна делать все, что мне заблагорассудится.
– Да, конечно, ты уже вполне взрослая. Но все же ты не ответила на мой вопрос.
Инельгердис подозрительно посмотрела на меня. По-моему, мои слова ее несколько удивили. Немного помолчав, она продолжала уже более спокойно:
– Видишь ли, братец... Три дня тому назад мне приснился странный сон – ты знаешь, со мной это иногда случается.
Она хитро улыбнулась мне, видимо, ожидая соответствующей реакции. Я добросовестно кивнул.
– Так вот, я увидела старца в белом одеянии, с сияющим посохом, который сказал мне: “Инельгердис! Ты должна спешить к замку Нейвур, ибо то, чему суждено быть, начинается там. Но торопись, поскольку твоему брату угрожает смертельная опасность”. “Которому из братьев?” – спросила я старца. “Тому, который не рожден и чья жизнь предначертана его мечом”. Я почему-то сразу подумала, что это ты. Кстати, что там с твоим мечом?
Я обнажил Катгабайл. Благородный клинок, как живой, засветился голубоватым светом, словно красуясь перед девушкой.
– Какая прелесть! – шепотом выдохнула моя сестренка, забывая обо всем на свете.
– Тэйвас... руна Тюра...
– Господа рыцари! – Лис подчеркнуто обратился к Инельгердис, благоговейно разглядывающей руны, начертанные на клинке. – Боюсь показаться неучтивым, но я был бы крайне благодарен, если бы кто-нибудь из вас объяснил мне, какого дьявола мы вот уже битый час торчим на этих камнях? Вот, кстати, и барон возвращается вместе с вашим отрядом, милорд. – Лис злорадно посмотрел на младшую ветвь рода Камдилов.
– Я не милорд! – возмутилась было девушка и тут же осеклась, вспомнив свое недавнее заявление.
– Да! Позвольте представить, – поспешил загладить я создавшуюся неловкость. – Мой боевой друг, шевалье Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк.
Лис с преувеличенной церемонностью поклонился.
– Инельгердис Камдил, принцесса Эесине. – Я сделал жест в сторону своей сестры.
– Здесь меня называют баронессой Шангайл. И мне это больше нравится. – Она кинула на меня вызывающий взгляд.
– Как тебе будет угодно.
Характерным семейным жестом левая бровь августейшей баронессы поползла вверх. Я понял, что повел себя как-то не по-братски... Но тут, на мое счастье, к нашей троице подскакал разгоряченный барон Нейвур.
– Вальдар, мальчик мой, помоги мне сойти с коня! Я подставил ему плечо, и он, облокотившись на него, тяжело спустился на землю.
– Полная победа! Поверишь ли, только трем рыцарям удалось спастись бегством! – Барон близоруко прищурился. – А что это за юный рыцарь рядом с тобой?
– Это не рыцарь, – сделал попытку объяснить Лис. – То есть, конечно, он рыцарь, но она таки все равно сестра...
– Да, барон, вы не ослышались, – поспешил успокоить я удивленного Джона Нейвура. – Это действительно моя сестра Инельгердис. Знакомься, Гердис, – барон Джон Нейвур, старый друг нашего отца.
– О! – Барон радостно заключил ее тонкую фигурку, обтянутую кольчугой, в свои могучие объятия, отчего баронесса издала какое-то невразумительное кваканье. – Для меня это высокая честь! Скорее в замок, друзья мои – отпуская слегка придушенную миледи-рыцаря, воскликнул могучий ветеран.
– Наконец-то! – пробурчал Лис, взбираясь в седло.
– Листик! – внезапно заорала опоясанная рыцарь. Все невольно вздрогнули. – Где тебя носит?
Золотисто-рыжий конь баронессы послушно подошел к ней и доверчиво положил морду ей на плечо, требуя ласки.
– Не приставай, баловник! – Девушка легко вскочила на коня.
– А почему Листик? – спросил у нее кто-то из рыцарей, подъехавших вместе с бароном.
– Когда я увидела его первый раз – рыжего жеребеночка на зеленой траве, – он напомнил мне осенний кленовый листик. С тех пор он носит это имя, – ответила Инельгердис нежно и как-то совсем по-детски.
Вскоре мы приблизились к месту недавнего побоища. Латники, возглавляемые Шаконтоном, подбирали трофеи, убирали тела павших, оказывали первую помощь раненым, осторожно клали их на возы и отправляли в замок.
– Ну что, Сэнди! Надеюсь, теперь ты доволен? Все, что лежит на земле твоего господина, в твоем полном распоряжении! – Лис весело помахал рукой деловито распоряжающемуся оруженосцу.
– Александер, каковы потери противника? – спросил барон Нейвур, подъезжая к Шаконтону.
– Двадцать шесть рыцарей убиты, сорок четыре ранены, – рапортовал Сэнди.
– Там еще четверо, – добавил Лис. – А раненых сходите подберите в роще.
– Каковы наши потери? – поинтересовался барон.
– Трое раненых. Лошадь одного рыцаря упала на склоне и отдавила ему ногу, двое латников, поскользнувшись, напоролись на колышки.
Джон Нейвур просиял:
– Небывалая победа! Я рад, что на склоне моей жизни мне довелось принять участие в такой славной битве!
– Не стоит обольщаться, это еще не битва. Думаю, что завтра нас ожидает дело куда как более серьезное...
Мы триумфально вступили под своды старого замка, приветствуемые радостными криками его обитателей. Не успел расторопный конюший барона принять уздечку моего коня, как на меня вихрем налетела вопящая от радости принцесса:
– Я знала! Я знала, что вы всех победите! Моя сестра, спрыгивая с коня, кинула на пылкую южанку взгляд, способный соперничать по холодности с северным сиянием.
– А это кто такая? – напряглась Лаура-Катарина.
– Простите, я вас не представил. Моя сестра, сэр...
– Баронесса Шангайл к вашим услугам, – холодно поклонившись, перебила меня чем-то явно недовольная сестрица. – Прости, брат, я должна проследить, как разместят моих людей. – Она резко развернулась и пошла прочь.
– Похоже, я не слишком-то понравилась вашей сестре, – глядя ей вслед, задумчиво произнесла Лаура. – И все же не будем портить такой праздник.
Вечером в замке был пир. Сняв поножи и наручи, собравшееся воинство оставалось в кольчугах, как бы подчеркивая, что этот пир не празднество, а естественное утоление голода и жажды в часы войны. Я находил это крайне yеудобным, но идти против обычая суровой рыцарственности мне было не с руки. Даже Инельгердис была в легком кожаном гамбизоне<Гамбизон – кожаная рубаха, надевавшаяся под кольчугу>, символизирующем ее принадлежность к воинскому сословию.
Не рискуя более запутаться волосами в железных кольцах кольчуги, она распустила тугую русую косу, узлом уложенную на затылке, что несказанно красило ее. Леди Джейн, благоразумно сказавшись больной, на пиру не появилась, что заметно прибавило настроения каталунской принцессе, обильно пожинавшей сегодняшним вечером жатву восторженных взглядов. Да и то сказать, рыцарям не приходилось скучать: прелестные фрейлины и камеристки Лауры-Катарины бесповоротно и решительно пленяли взоры суровых северян своей горячей прелестью.
Воины отдыхали от одной битвы и в предвкушении другой слушали звучные песни менестрелей, повествующие о сражениях дней былых и о любви к прекрасным дамам. Знаменитый гайренский менестрель, сменивший лук на сладкозвучную мандолу, вовсю услаждал публику балладами Бернса, время от времени бросая пытливые взоры в сторону моей новоявленной сестрички, сидящей в окружении прибывших с ней десятка рыцарей.
После каждой песни пиршественная зала оглашалась одобрительными криками, во время которых Рейнар с завидной регулярностью прикладывался к огромному кубку, каждый раз доливаемому виночерпием. Я сидел рядом с принцессой, вполуха слушал Лиса, внимал рассказам о детстве Ее Высочества, проведенном в Арагоне, о тетушках, об отважном и мудром правителе Раймунде Арагонском, бывшем по совместительству ее любимым папочкой... Я внимательно глядел на нее, вежливо кивал и восхищался, все больше и больше отдавая себе отчет в том, что влюблен в эту пылкую девочку, в общем-то годящуюся мне в дочери. Внезапно я услышал голос сестры:
– Спасибо, господин Рейнар! Я давно не слыхала столь прекрасных песен. – Она подошла к гайренскому соловью и протянула ему новый кубок, доверху наполненный вином.
Лис расцвел. Слегка пошатываясь, он поднялся, обеими руками взял кубок и прижал его к груди, расплескав по ходу дела его содержимое.
– Инельга! Можно я так буду вас называть? А то имя Инельгердис, знаете ли... – И тут изрядно поддавший Лис выдал свою версию насчет треска ломаемых сучьев.
Называйте, – после некоторой паузы произнесла девушка. – Красивое имя. Хотя звучит несколько по-венедски<Венеды – балтийские славяне.>. А сейчас, позвольте, я спою. А вы пока передохните.
Завладев при помощи этого хитрого обходного маневра лисовской мандолой, Инельга вернулась на свое место и начала тихо перебирать струны. Освоившись с инструментом, она запела:
О, Анабель, моя
Анабель,
Жди, я приду, я уже в пути.
Ветер качает луны колыбель,
Ярче, луна, свети!
Рыцарь несется ночною порой,
Меч у бедра и доспеха звон, -
Вот уже близко, за этой горой,
Замок его – Камварон.
О, Анабель, моя Анабель,
Ветер крепчает, в свой рог трубя.
Много с боями прошел я земель,
Нету милей тебя!
Долго я странствовал, бился с врагом,
За короля кровь лилась из ран...
Славой увенчан, вернусь я в дом,
Жди, я приду с утра.
Конь захрапел и подал назад,
Рыцарь поднял свой лазурный щит.
Кости белы и пусты глаза -
Призрак пред ним стоит.
О, Анабель, мне хватит сил,
Если придется, снесу удар!
– Кто ты, безглазая? – рыцарь спросил.
– Смерть твоя, сэр Вальдар!
Я сосредоточенно и, не скрою, удивленно прислушивался к словам песни. Глубокий задушевный голос разносился по потрясению замершей зале. Все взоры обратились ко мне.
Смерть? Что ж, посмотрим мы, чья возьмет!
Вспыхнул клинок, предвкушая бой.
Прежде чем трижды петух споет,
Схватимся мы с тобой! —
Сталью о сталь зазвенела ночь,
В прах обратились и щит, и броня,
Сколько ни бились – Смерти невмочь
Рыцаря сбить с коня!
О, Анабель, моя Анабель,
Жди, я приду, мне преграды нет
Смерть не постелет мою постель,
Скоро уже рассвет.
Крик петуха – словно клич в бою
Тут прогремел, разрывая мрак.
Смерть опустила косу свою:
Дело решим не так!
Бросим же кости, пусть им решать,
Коль победишь – уходи, как есть!
Бросили.
Смерти упало “пять”,
Рыцарю выпало “шесть”.
Зал разразился приветственными криками, У меня возникло ощущение, что меня сейчас бросятся поздравлять с удачно забитым пенальти. Инельга продолжала:
Мчись же, лети, загоняй коня.
Сколько б ни кануло в бездну дней —
Ты никогда не найдешь меня.
И не вернешься к ней!
О, Анабель, моя Анабель,
Жди, я приду, я уже в пути...
Ветер качает луны колыбель,
Ярче, луна, свети...
Последние аккорды прозвучали в полнейшей тишине. Рыцари и оруженосцы, а более всех – моя очаровательная соседка с нескрываемым подозрением и опаской смотрели на меня.
– Это старинная баллада рода Камдилов, ей уже несколько веков. Она сложена о нашем славном предке, носившем то же имя, что и мой брат... – Сидящие за пиршественным столом облегченно разразились восхищенными криками.
– ...И невероятно похожего на него! – услышал я, к своему ужасу.
Моя нежная сестренка, не особо прячась, сверлила меня вопросительным взглядом. Понимая, что рискую оказаться в числе библейских долгожителей, я встал и, злоупотребляя своим положением предводителя здешнего дворянства, объявил:
– Господа, сегодняшний день принес нам победу, но надо помнить, что день завтрашний будет куда тяжелее. Всем нам надо отдохнуть перед предстоящей битвой.
– Покемарь перед сраженьем, а потом пускайся в бой. – пробормотал Лис, отрывая голову от стола. – Спокойной ночи вам, господа! – произнес он уже громче. – А вам особенно, сэр Инельга, спокойной ночи...
Воины недовольно начали расходиться. Я подал руку своей спутнице и под леденящим взглядом сестры повел Лауру-Катарину в занимаемые ею покои. Подымаясь по лестнице, я услышал по мыслесвязи голос своего напарника:
– У меня есть к. тебе ценное предложение: ты курлычь с принцессой, а я буду с грозным видом спать в кордегардии. А на случай непрошеных посетителей я пару каких-нибудь сюрпризов на дверях приготовлю. Ты, главное, сам ночью никуда не выходи! – зевнул Лис.
Я понял, что сон сейчас жизненно необходим притомившемуся менестрелю и, вздохнув, покорно согласился... Для проформы проверив все углы спальни Ее Высочества на предмет затаившихся там злодеев, я, считая свою миссию телохранителя выполненной, собрался было прикорнуть на пороге, как из-за полога послышался воркующий голосок:
– Мне не спится, мессир Вальдар. Вы не могли бы рассказать мне что-нибудь на ночь?
На канале опрометчиво невырубленной связи раздалось мерзкое хихиканье:
– Расскажу тебе, деточка, сказку... – голосом Милляра из старых советских сказок проскрипел гайренский соловей.
– Лис, заткнись! – попробовал я урезонить его. Раздался еще более громкий и омерзительный вопль:
А только мы собрались сало хряпать с кумом, Тут Минхерц ввалился, пьяный и угрюмый! И шо это такое, где бронеж-ж-жилеты? Через час отплытие, все уж-же одеты! Гы-гы!..
Я в ответ безнадежно выругался и отключил связь.
– Что вам рассказать, моя принцесса?
– Не знаю, какую-нибудь историю или легенду... Только вы подойдите поближе, а то вам придется кричать через всю комнату, и тогда мне точно не удастся уснуть. Я задумался... В голове крутились мои институтские отчеты прошлых экспедиций, сказки братьев Гримм и куски золотой фильмотеки моего дедушки.
– Расскажите что-нибудь о вашем Вестфольде, – предложила каталунка.
– Если верить нашим планам, то враг уже давно разбит, – пошутил я. – А на самом деле, думаю, к вечеру это станет ясно. Вы умеете пользоваться ими? – спросил я, указывая на стрелы, лежащие у ног принцессы.
– Да, – уверенно произнесла она. – Хотя, конечно, намного хуже, чем моя учительница. – Лаура-Катарина указала на хищно улыбающуюся Присциллу Харибду.
– А вот с этим я обращаюсь неплохо.
Ее Высочество сделала неуловимое движение рукой, и небольшой остро отточенный кинжал вонзился в дверную притолоку.
– Это тоже она меня научила! – с гордостью похвалилась Лаура.
– Едут! – раздался оглушительный вопль в коридоре. Дверь чуть не сорвало с петель, и в импровизированный медпункт вихрем ворвался запыхавшийся Шаконтон. – Мессир Вальдар здесь?!
Завидев меня, он немного успокоился и, переведя дух. с достоинством произнес:
– Милорд, передовой отряд противника замечен в двух часах езды от замка. Его милость просит вас спуститься к нему.
– Мой рыцарь, я верю, что вы победите! Ибо вы должны победить. Что бы ни случилось, я буду ждать вас! – Эта мужественная девочка подошла ко мне и, не смущаясь, положила свои маленькие ладошки на мою грудь, обтянутую серебристой кольчугой. – Я не прошу вас о подвиге, я знаю, что и без моих слов вы сегодня их немало совершите. Я молю вас об одном – берегите себя!
Я благодарно поцеловал ее руки, молча развернулся, с трудом справляясь с нахлынувшими чувствами, и, уже уходя, краем уха услышал негромкие слова:
– Охраняй его, как меня. Лучше, чем меня. Спустившись во двор, я с радостью заметил еще нескольких рыцарей, прибывших на подмогу своему лендлорду. Построившись в походную колонну, мы с величавым достоинством неторопливо выступили к месту предстоящей схватки. Так начиналось, быть может, самое странное сражение в истории рыцарства.
...В пять часов пополудни на гребне холма во всю его длину выстроился мощный рыцарский отряд в пятьдесят копий. Конечно, живых рыцарей у нас было всего десять, включая меня, но в качестве конвоя к каждому из нас было приставлено еще по четыре соломенных чучела, обряженных в доспехи. А если учесть рогатки из копий, которые были предусмотрительно установлены за нами, то зрелище, по словам Сэнди Шаконтона, наблюдавшего за нашим маскарадом с опушки леса, было весьма внушительным. Я вызвал Лиса:
– Рейнар, у тебя все в порядке?
– А ты меня видишь? – беззаботно отозвался Лис.
– Нет, – признался я.
– Значит, и остальные не увидят. Не беспокойся, Капитан. Работаем по плану.
И вот настал долгожданный миг: пурпурное знамя с золотым крестом де Мерлей выплыло на опушку леса. Первые всадники отряда появились сразу же вслед за ним. Видимо, высланный вперед дозор сообщил о неожиданной преграде, ждущей на пути, потому что, не теряя времени зря, рыцари начали перестраиваться из маршевой колонны в боевую линию.
– Капитан, хочешь анекдот расскажу?
– Лис, нашел время!
– Нет, по теме анекдот, по теме.
– Ну давай, только быстро!
– Ты видишь, какие заморенные кони у этих орлов?
– Не вижу, но верю тебе на слово.
– И правильно делаешь. Так вот, когда этим ретивым воителям стуканули, что вы их тут ждете, у них от радости в зобу дыхание сперло, они бросили на фиг свою пехоту и на всех рысях примчались сюда совершать подвиги.
– Ну что я могу сказать, кто же им доктор! Между тем перепостроение было окончено, и грозный рог затрубил над полем, извещая о начале боя. Повинуясь сигналу, стальная фаланга шагом двинулась вперед, постепенно ускоряя ход и опуская копья.
– Пора! – сказал я, повернувшись в сторону гарцевавшего неподалеку от меня Нейвура.
Барон протрубил сигнал, и наш отряд с неприличной быстротой начал отступать, не принимая боя и оставляя свою выгодную позицию на гребне холма. Азартные крики за нашими спинами свидетельствовали о том, что противник заглотнул наживку вместе с крючком. Расторопные латники тут же загородили рогатками единственный проход, позволявший спуститься с холма, не сломав шеи себе или коню.
– Вы знаете, что делать дальше! – крикнул я барону, обрезая бечевы, соединявшие меня с соломенным эскортом.
– Не беспокойся, сынок! – Голос барона звучал с молодым задором. – Мы зададим этому безземельному выскочке!
Я пришпорил Мавра и вместе с дюжиной наших аршеров наметом помчался в объезд холма. В это самое время первая волна наших радостных преследователей вознеслась на гребень холма и тут же со страшным грохотом и воплями ужаса обрушилась вниз – на отточенные колья, которыми был утыкан весь крутой склон. Кони оскальзывались в обильно политой маслом траве и падали, запутавшись в бечеве, увлекая за собой беспомощных всадников. Что и говорить, зрелище было ужасающее. Но продолжения я уже не видел.
Вторая волна рыцарей частично разделила судьбу первой, частично затормозила, останавливая всех тех, кто следовал за ними. И в этот момент в беспорядочную толпу, еще недавно радовавшую глаз стройностью своих рядов, смертоносным дождем ударили стрелы пяти дюжин отличных английских лучников, ожидавших своего часа в роще. Ни одна стрела не пропадала даром – по такой мишени просто трудно было промахнуться. Десятка три рыцарей, которым удалось развернуть коней и тем самым избежать смерти, спустились с холма и, быстро перестроившись, повели атаку на рощу.
– Теперь твоя работа. Капитан! – услышал я. – Мы отступаем, стрелы на исходе.
Лучники начали отходить к каменным завалам, заблаговременно подготовленным Шаконтоном. Наш маленький отряд понесся наперерез рыцарям, прикрывая отход лисовской группы. Пронесшись буквально под самым носом у разъяренных рыцарей, мы выпустили по ним две дюжины стрел. И я с удовлетворением отметил, что, потеряв еще нескольких человек, наши противники замедлили свое рьяное наступление. Вслед за этим аршеры рассыпались по полю. а я, соскочив с коня, присоединился к Лису.
– Черт побери, где Нейвур?
Отряд барона по нашему плану уже должен был быть здесь, чтобы фланговым ударом окончательно завершить разгром авангарда принца Джона. Но пока наши ударные силы были представлены лишь мной и д'Орбиньяком.
– Рубль за сто даю, наши сэры доблестно берут в плен их сэров! – проскрежетал Лис. – Ладно, повоюем! – Он взялся за мечи.
Пара рыцарей, вырвавшихся далеко вперед, предприняла попытку атаковать нас. С их стороны это было крайне неосторожно. В глазницу шлема первого из них моментально вонзилась хорошо знакомая мне стрела. Второй попробовал увернуться, и следующая стрела попала ему под мышку. Я завертел головой, ища неожиданного спасителя. Невозмутимая сарацинская воительница верхом на своем жеребце маячила неподалеку.
– Спасибо, Прыся, вечно благодарен! – поклонился в ее сторону Лис.
Мы вновь изготовились к атаке. И тут... Новый трубный звук ворвался в начавший было затихать шум схватки. Мы обернулись, пытаясь понять, кого там еще принесло на наши головы. Со стороны, противоположной наступавшим на нас людям принца Джона, во весь опор мчался еще один рыцарский отряд.
– Это не Нейвур, – мрачно констатировал Лис.
– А кто?
– Сейчас попробую разглядеть знамя.
И у меня, и у Лиса, судя по утверждению медиков, было стопроцентное зрение. Но, видимо, украинский процент был куда как больше английского.
– Ага, ага... Интересно... Вот скажи – когда герб окружен вот такой как бы каемкой, это что-то означает?
– Означает, – ответил я, удивляясь столь несвоевременному интересу к геральдике.
– И что это означает?
– То, что мы имеем дело с младшей линией рода.
– Тогда я готов тебя поздравить: мы имеем дело с младшей линией славного рода Камдилов.
Глава семнадцатая
– Вася! – закричал первый сын лейтенанта Шмидта, вскакивая. – Родной братик! Узнаешь брата Колю?
О. Бендер
– Эй, Капитан! Очнись! Ну что ты застыл, как вдова Неизвестного солдата? Мы победили, вон скачет Нейвур со своими головорезами. Враг бежит, в ужасе бросая предметы личного обихода. Кстати, мессир Вальдар, быть… может, нам следует по-быстрому пуститься в погоню за поверженным противником? – Лис указал на улепетывающих к лесу рыцарей принца Джона. – А то мне почему-то кажется, что вы не горите страстным желанием видеться с родней.
Я устало покачал головой:
– Бессмысленно. Если бы это был кто-то из моих братцев, то здесь бы уже обреталась либо целая армия, либо вся римская курия во главе со святейшим папой. Поскольку это больше всего похоже на дружину какого-нибудь разухабистого лендлорда, то это не иначе, как моя дражайшая сестрица. Тем более что, по утверждению имперского герольда, она имеет неосторожность обретаться в Англии.
– Но тот, кажется, что-то говорил о шотландской границе?
Я обреченно вздохнул:
– Для бешеной собаки семь верст не крюк... Между тем отряд неотвратимо приближался к месту нашего укрытия. Моих английских ста процентов зрения уже вполне хватало для того, чтобы разглядеть леопардового льва Камдилов в лазури, окруженного горностаевой каймой, и еще один лазоревый значок с бэйджем<Бэйдж – личная эмблема> этой опоясанной воительницы – скачущим серебряным единорогом.
– Скажи мне, – проникновенно осведомился мой добрый напарник, – так, между нами, ты хоть знаешь, как ее зовут?
– Знаю, – мрачно огрызнулся я, разглядывая подъезжающую кавалькаду, – Инельгердис.
– Очень красивое имя, – мечтательно произнес Лис, – Словно треск сучьев в лесу во время осенней бури.
– Не обижай мою девочку! – обиделся я за семью.
– Ага, эту девочку попробуй обидь! Вон она. Иди раскрывай братские объятия!
Мчавшаяся впереди других всадница на великолепном золотисто-гнедом жеребце соскочила на землю, бросаясь нам навстречу.
– Неужели я опоздала? Что, бой уже кончился? – звенящая железом воительница, кажется, была не на шутку разгневана своим опозданием. Повернувшись к своему отряду, она воскликнула: – Догоняйте их! Не дайте им уйти!
– Это ты во всем виноват! – неожиданно переключилась она на мою несчастную особу. – Я так скакала! Я мчалась от шотландской границы до этого чертова замка, а потом еще быстрее – сюда, а тут все уже закончилось!
– Ну извини, дорогая, – начал было я; но тут в наш разговор вмешался Лис, с явным интересом разглядывавший этот воинственный образчик женственности:
– Так, миледи... ежели б мы только знали, что вы приедете, мы бы их тут еще часок промурыжили...
– Я вам не миледи! Я – опоясанный рыцарь! – отрубила моя сестричка.
Моему другу явно не везло. Второй раз за сегодняшний день он не знал, что ответить.
Мы стояли, разглядывая друг друга с нескрываемым интересом. Уж и не знаю, какой была моя маленькая сестрица семь лет назад в Яффе, но сейчас она выросла в очень милую девушку. Хауберг был откинут на плечи, открывая характерный для всех Камдилов высокий лоб. Серо-голубые глаза северянки в сочетании с более тонкими, чем у меня, чертами лица, унаследованными от матери, смотрели ясно и открыто.
– Я рад тебя видеть, сестричка! А теперь скажи мне, чего ради ты сюда примчалась?
– Ты по-прежнему невыносим. Я тоже рада тебя видеть. Ты опять забываешь, что я уже давно совершеннолетняя и вольна делать все, что мне заблагорассудится.
– Да, конечно, ты уже вполне взрослая. Но все же ты не ответила на мой вопрос.
Инельгердис подозрительно посмотрела на меня. По-моему, мои слова ее несколько удивили. Немного помолчав, она продолжала уже более спокойно:
– Видишь ли, братец... Три дня тому назад мне приснился странный сон – ты знаешь, со мной это иногда случается.
Она хитро улыбнулась мне, видимо, ожидая соответствующей реакции. Я добросовестно кивнул.
– Так вот, я увидела старца в белом одеянии, с сияющим посохом, который сказал мне: “Инельгердис! Ты должна спешить к замку Нейвур, ибо то, чему суждено быть, начинается там. Но торопись, поскольку твоему брату угрожает смертельная опасность”. “Которому из братьев?” – спросила я старца. “Тому, который не рожден и чья жизнь предначертана его мечом”. Я почему-то сразу подумала, что это ты. Кстати, что там с твоим мечом?
Я обнажил Катгабайл. Благородный клинок, как живой, засветился голубоватым светом, словно красуясь перед девушкой.
– Какая прелесть! – шепотом выдохнула моя сестренка, забывая обо всем на свете.
– Тэйвас... руна Тюра...
– Господа рыцари! – Лис подчеркнуто обратился к Инельгердис, благоговейно разглядывающей руны, начертанные на клинке. – Боюсь показаться неучтивым, но я был бы крайне благодарен, если бы кто-нибудь из вас объяснил мне, какого дьявола мы вот уже битый час торчим на этих камнях? Вот, кстати, и барон возвращается вместе с вашим отрядом, милорд. – Лис злорадно посмотрел на младшую ветвь рода Камдилов.
– Я не милорд! – возмутилась было девушка и тут же осеклась, вспомнив свое недавнее заявление.
– Да! Позвольте представить, – поспешил загладить я создавшуюся неловкость. – Мой боевой друг, шевалье Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк.
Лис с преувеличенной церемонностью поклонился.
– Инельгердис Камдил, принцесса Эесине. – Я сделал жест в сторону своей сестры.
– Здесь меня называют баронессой Шангайл. И мне это больше нравится. – Она кинула на меня вызывающий взгляд.
– Как тебе будет угодно.
Характерным семейным жестом левая бровь августейшей баронессы поползла вверх. Я понял, что повел себя как-то не по-братски... Но тут, на мое счастье, к нашей троице подскакал разгоряченный барон Нейвур.
– Вальдар, мальчик мой, помоги мне сойти с коня! Я подставил ему плечо, и он, облокотившись на него, тяжело спустился на землю.
– Полная победа! Поверишь ли, только трем рыцарям удалось спастись бегством! – Барон близоруко прищурился. – А что это за юный рыцарь рядом с тобой?
– Это не рыцарь, – сделал попытку объяснить Лис. – То есть, конечно, он рыцарь, но она таки все равно сестра...
– Да, барон, вы не ослышались, – поспешил успокоить я удивленного Джона Нейвура. – Это действительно моя сестра Инельгердис. Знакомься, Гердис, – барон Джон Нейвур, старый друг нашего отца.
– О! – Барон радостно заключил ее тонкую фигурку, обтянутую кольчугой, в свои могучие объятия, отчего баронесса издала какое-то невразумительное кваканье. – Для меня это высокая честь! Скорее в замок, друзья мои – отпуская слегка придушенную миледи-рыцаря, воскликнул могучий ветеран.
– Наконец-то! – пробурчал Лис, взбираясь в седло.
– Листик! – внезапно заорала опоясанная рыцарь. Все невольно вздрогнули. – Где тебя носит?
Золотисто-рыжий конь баронессы послушно подошел к ней и доверчиво положил морду ей на плечо, требуя ласки.
– Не приставай, баловник! – Девушка легко вскочила на коня.
– А почему Листик? – спросил у нее кто-то из рыцарей, подъехавших вместе с бароном.
– Когда я увидела его первый раз – рыжего жеребеночка на зеленой траве, – он напомнил мне осенний кленовый листик. С тех пор он носит это имя, – ответила Инельгердис нежно и как-то совсем по-детски.
Вскоре мы приблизились к месту недавнего побоища. Латники, возглавляемые Шаконтоном, подбирали трофеи, убирали тела павших, оказывали первую помощь раненым, осторожно клали их на возы и отправляли в замок.
– Ну что, Сэнди! Надеюсь, теперь ты доволен? Все, что лежит на земле твоего господина, в твоем полном распоряжении! – Лис весело помахал рукой деловито распоряжающемуся оруженосцу.
– Александер, каковы потери противника? – спросил барон Нейвур, подъезжая к Шаконтону.
– Двадцать шесть рыцарей убиты, сорок четыре ранены, – рапортовал Сэнди.
– Там еще четверо, – добавил Лис. – А раненых сходите подберите в роще.
– Каковы наши потери? – поинтересовался барон.
– Трое раненых. Лошадь одного рыцаря упала на склоне и отдавила ему ногу, двое латников, поскользнувшись, напоролись на колышки.
Джон Нейвур просиял:
– Небывалая победа! Я рад, что на склоне моей жизни мне довелось принять участие в такой славной битве!
– Не стоит обольщаться, это еще не битва. Думаю, что завтра нас ожидает дело куда как более серьезное...
Мы триумфально вступили под своды старого замка, приветствуемые радостными криками его обитателей. Не успел расторопный конюший барона принять уздечку моего коня, как на меня вихрем налетела вопящая от радости принцесса:
– Я знала! Я знала, что вы всех победите! Моя сестра, спрыгивая с коня, кинула на пылкую южанку взгляд, способный соперничать по холодности с северным сиянием.
– А это кто такая? – напряглась Лаура-Катарина.
– Простите, я вас не представил. Моя сестра, сэр...
– Баронесса Шангайл к вашим услугам, – холодно поклонившись, перебила меня чем-то явно недовольная сестрица. – Прости, брат, я должна проследить, как разместят моих людей. – Она резко развернулась и пошла прочь.
– Похоже, я не слишком-то понравилась вашей сестре, – глядя ей вслед, задумчиво произнесла Лаура. – И все же не будем портить такой праздник.
Вечером в замке был пир. Сняв поножи и наручи, собравшееся воинство оставалось в кольчугах, как бы подчеркивая, что этот пир не празднество, а естественное утоление голода и жажды в часы войны. Я находил это крайне yеудобным, но идти против обычая суровой рыцарственности мне было не с руки. Даже Инельгердис была в легком кожаном гамбизоне<Гамбизон – кожаная рубаха, надевавшаяся под кольчугу>, символизирующем ее принадлежность к воинскому сословию.
Не рискуя более запутаться волосами в железных кольцах кольчуги, она распустила тугую русую косу, узлом уложенную на затылке, что несказанно красило ее. Леди Джейн, благоразумно сказавшись больной, на пиру не появилась, что заметно прибавило настроения каталунской принцессе, обильно пожинавшей сегодняшним вечером жатву восторженных взглядов. Да и то сказать, рыцарям не приходилось скучать: прелестные фрейлины и камеристки Лауры-Катарины бесповоротно и решительно пленяли взоры суровых северян своей горячей прелестью.
Воины отдыхали от одной битвы и в предвкушении другой слушали звучные песни менестрелей, повествующие о сражениях дней былых и о любви к прекрасным дамам. Знаменитый гайренский менестрель, сменивший лук на сладкозвучную мандолу, вовсю услаждал публику балладами Бернса, время от времени бросая пытливые взоры в сторону моей новоявленной сестрички, сидящей в окружении прибывших с ней десятка рыцарей.
После каждой песни пиршественная зала оглашалась одобрительными криками, во время которых Рейнар с завидной регулярностью прикладывался к огромному кубку, каждый раз доливаемому виночерпием. Я сидел рядом с принцессой, вполуха слушал Лиса, внимал рассказам о детстве Ее Высочества, проведенном в Арагоне, о тетушках, об отважном и мудром правителе Раймунде Арагонском, бывшем по совместительству ее любимым папочкой... Я внимательно глядел на нее, вежливо кивал и восхищался, все больше и больше отдавая себе отчет в том, что влюблен в эту пылкую девочку, в общем-то годящуюся мне в дочери. Внезапно я услышал голос сестры:
– Спасибо, господин Рейнар! Я давно не слыхала столь прекрасных песен. – Она подошла к гайренскому соловью и протянула ему новый кубок, доверху наполненный вином.
Лис расцвел. Слегка пошатываясь, он поднялся, обеими руками взял кубок и прижал его к груди, расплескав по ходу дела его содержимое.
– Инельга! Можно я так буду вас называть? А то имя Инельгердис, знаете ли... – И тут изрядно поддавший Лис выдал свою версию насчет треска ломаемых сучьев.
Называйте, – после некоторой паузы произнесла девушка. – Красивое имя. Хотя звучит несколько по-венедски<Венеды – балтийские славяне.>. А сейчас, позвольте, я спою. А вы пока передохните.
Завладев при помощи этого хитрого обходного маневра лисовской мандолой, Инельга вернулась на свое место и начала тихо перебирать струны. Освоившись с инструментом, она запела:
О, Анабель, моя
Анабель,
Жди, я приду, я уже в пути.
Ветер качает луны колыбель,
Ярче, луна, свети!
Рыцарь несется ночною порой,
Меч у бедра и доспеха звон, -
Вот уже близко, за этой горой,
Замок его – Камварон.
О, Анабель, моя Анабель,
Ветер крепчает, в свой рог трубя.
Много с боями прошел я земель,
Нету милей тебя!
Долго я странствовал, бился с врагом,
За короля кровь лилась из ран...
Славой увенчан, вернусь я в дом,
Жди, я приду с утра.
Конь захрапел и подал назад,
Рыцарь поднял свой лазурный щит.
Кости белы и пусты глаза -
Призрак пред ним стоит.
О, Анабель, мне хватит сил,
Если придется, снесу удар!
– Кто ты, безглазая? – рыцарь спросил.
– Смерть твоя, сэр Вальдар!
Я сосредоточенно и, не скрою, удивленно прислушивался к словам песни. Глубокий задушевный голос разносился по потрясению замершей зале. Все взоры обратились ко мне.
Смерть? Что ж, посмотрим мы, чья возьмет!
Вспыхнул клинок, предвкушая бой.
Прежде чем трижды петух споет,
Схватимся мы с тобой! —
Сталью о сталь зазвенела ночь,
В прах обратились и щит, и броня,
Сколько ни бились – Смерти невмочь
Рыцаря сбить с коня!
О, Анабель, моя Анабель,
Жди, я приду, мне преграды нет
Смерть не постелет мою постель,
Скоро уже рассвет.
Крик петуха – словно клич в бою
Тут прогремел, разрывая мрак.
Смерть опустила косу свою:
Дело решим не так!
Бросим же кости, пусть им решать,
Коль победишь – уходи, как есть!
Бросили.
Смерти упало “пять”,
Рыцарю выпало “шесть”.
Зал разразился приветственными криками, У меня возникло ощущение, что меня сейчас бросятся поздравлять с удачно забитым пенальти. Инельга продолжала:
Мчись же, лети, загоняй коня.
Сколько б ни кануло в бездну дней —
Ты никогда не найдешь меня.
И не вернешься к ней!
О, Анабель, моя Анабель,
Жди, я приду, я уже в пути...
Ветер качает луны колыбель,
Ярче, луна, свети...
Последние аккорды прозвучали в полнейшей тишине. Рыцари и оруженосцы, а более всех – моя очаровательная соседка с нескрываемым подозрением и опаской смотрели на меня.
– Это старинная баллада рода Камдилов, ей уже несколько веков. Она сложена о нашем славном предке, носившем то же имя, что и мой брат... – Сидящие за пиршественным столом облегченно разразились восхищенными криками.
– ...И невероятно похожего на него! – услышал я, к своему ужасу.
Моя нежная сестренка, не особо прячась, сверлила меня вопросительным взглядом. Понимая, что рискую оказаться в числе библейских долгожителей, я встал и, злоупотребляя своим положением предводителя здешнего дворянства, объявил:
– Господа, сегодняшний день принес нам победу, но надо помнить, что день завтрашний будет куда тяжелее. Всем нам надо отдохнуть перед предстоящей битвой.
– Покемарь перед сраженьем, а потом пускайся в бой. – пробормотал Лис, отрывая голову от стола. – Спокойной ночи вам, господа! – произнес он уже громче. – А вам особенно, сэр Инельга, спокойной ночи...
Воины недовольно начали расходиться. Я подал руку своей спутнице и под леденящим взглядом сестры повел Лауру-Катарину в занимаемые ею покои. Подымаясь по лестнице, я услышал по мыслесвязи голос своего напарника:
– У меня есть к. тебе ценное предложение: ты курлычь с принцессой, а я буду с грозным видом спать в кордегардии. А на случай непрошеных посетителей я пару каких-нибудь сюрпризов на дверях приготовлю. Ты, главное, сам ночью никуда не выходи! – зевнул Лис.
Я понял, что сон сейчас жизненно необходим притомившемуся менестрелю и, вздохнув, покорно согласился... Для проформы проверив все углы спальни Ее Высочества на предмет затаившихся там злодеев, я, считая свою миссию телохранителя выполненной, собрался было прикорнуть на пороге, как из-за полога послышался воркующий голосок:
– Мне не спится, мессир Вальдар. Вы не могли бы рассказать мне что-нибудь на ночь?
На канале опрометчиво невырубленной связи раздалось мерзкое хихиканье:
– Расскажу тебе, деточка, сказку... – голосом Милляра из старых советских сказок проскрипел гайренский соловей.
– Лис, заткнись! – попробовал я урезонить его. Раздался еще более громкий и омерзительный вопль:
А только мы собрались сало хряпать с кумом, Тут Минхерц ввалился, пьяный и угрюмый! И шо это такое, где бронеж-ж-жилеты? Через час отплытие, все уж-же одеты! Гы-гы!..
Я в ответ безнадежно выругался и отключил связь.
– Что вам рассказать, моя принцесса?
– Не знаю, какую-нибудь историю или легенду... Только вы подойдите поближе, а то вам придется кричать через всю комнату, и тогда мне точно не удастся уснуть. Я задумался... В голове крутились мои институтские отчеты прошлых экспедиций, сказки братьев Гримм и куски золотой фильмотеки моего дедушки.
– Расскажите что-нибудь о вашем Вестфольде, – предложила каталунка.