Свобода Людвик. От Бузулука до Праги

   Через несколько минут Дедек ушел. У сторожа парка он получил разрешение набрать цветов якобы для занятий. Радиопередатчик оказался точно в указанном месте. В парке убирали листья, и, по расчетам учителя, женщины, производящие уборку, могли обнаружить радиостанцию уже на следующий день. Нужно было не теряя времени перенести ее в безопасное место.
   Возвратившись в Кромержиж, Ирена и Людмила рассказали об этом членам подпольной группы и вместе с ними обсудили вопрос, как незаметно доставить тяжелую радиостанцию в наш кромержижский домик. Условились, что эту задачу возьмут на себя жандармский прапорщик Франтишек Павличик, врач Дубовский и моя жена. Прапорщик Павличик согласился, Дубовский тоже.
   Дальше события развивались так. Дубовский под предлогом посещения одного из своих пациентов выехал в направлении Држиново, но по дороге у него "испортился" автомобиль. Моя жена и прапорщик Павличик отправились к учителю Дедеку, чтобы узнать у него, что делается в парке. Если бы кто-нибудь спросил их, зачем они идут к Дедеку, они ответили бы, что собираются купить меду: у учителя была пасека.
   Жена учителя сообщила, что в яблоневой аллее парка прохаживается сторож с собакой, а недалеко от места, где укрыта радиостанция, разместились гитлеровские солдаты, разыскивающие парашютистов.
   Действовать нужно было немедленно. Прапорщик Павличик и моя жена решили пойти на риск.
   В деревне из затемненных окон дома, в котором расположились гестаповцы, пробивался слабый свет, гитлеровцы еще не спали. Некстати ярко светила луна. Но ждать было нельзя. По плану, который начертил Браунер, и по описаниям Дедека они вышли к ограде парка как раз в нужном месте. Осмотревшись, Павличик с помощью моей жены перелез через двухметровую кирпичную ограду. Когда он был уже на другой стороне, отчетливо услышал осторожные шаги. У прапорщика замерло сердце. Охрана? Вряд ли. Тогда объявили бы тревогу. Собака? Не может быть - она бы залаяла. Возможно, заяц или дикий кролик. Но тишину больше ничто не нарушало.
   Прапорщик уже несколько минут возился за стеной. Внезапно вспыхнул яркий свет карманного фонарика. Трудно передать состояние моей жены.
   - Что случилось?
   - Ничего! - послышалось в ответ. - Не могу распутать шнуры вокруг дерева, вот и решил воспользоваться фонариком...
   Как неосторожно может поступить человек в минуту опасности!
   - Разве у вас нет ножа? - шепотом спросила жена.
   - Есть, но я совсем позабыл о нем в этой спешке, - донесся ответ из парка.
   Через несколько бесконечно долгих минут прапорщик наконец перебросил через стену большой тюк и чемодан, а за ними и парашют. Моя жена намотала на себя парашют и взяла чемодан, а Павличик взвалил себе на плечи радиостанцию, весившую около 80 килограммов.
   Пренебрегая опасностью, Павличик и Ирена более пятнадцати минут шли по улице, где на каждом шагу их могли схватить круглосуточно патрулировавшие гитлеровцы.
   К счастью, все обошлось благополучно. Радиостанция и чемодан были доставлены в Кромержиж. Той же ночью радиостанция была спрятана под беседкой у нас в саду. Парашют же до конца оккупации пролежал в укромном месте в подвале.
   Через три дня к моей жене из Брно приехали парашютист Браунер и ротмистр Ладислав Шпидла, опытный радист. Тут же из нашего дома они установили пробную радиосвязь с советской стороной.
   Чтобы фашисты не запеленговали радиостанцию, прапорщик Павличик предложил вести передачи из жандармского отделения в Ратае.
   Два раза в неделю, в дни, когда устанавливалась радиосвязь, по кромержижским улицам в сторону Ратае на велосипедах проезжали два человека в форме: прапорщик и ротмистр. На багажниках они перевозили разобранную радиостанцию. И это ни у кого не вызывало подозрения. Вскоре ее перевезли на квартиру учителя Семерада, члена подпольной кромержижской группы, который жил недалеко от жандармского отделения. У учителя несколько дней скрывались и парашютисты. Когда в районе Ратае появились военные грузовики с антеннами и стало ясно, что немцы решили во что бы то ни стало разыскать тайную радиостанцию, учитель Семерад размышлял недолго. Он отвез ее снова в Кромержиж. Это было сделано в двенадцать часов дня, когда Ратае окружили немецкие солдаты, готовые начать обыск.
   Позже, когда над парашютистами и их помощниками нависла угроза ареста, радиостанцию перевезли в Брно. Там осенью 1941 года гестаповцы захватили ее.
   Как же все-таки немецкому гестапо удалось выследить наших парашютистов?
   Когда после войны мне довелось познакомиться с архивными документами, я увидел, как по-разному вели себя во время оккупации разные люди. Одни добровольно и открыто становились предателями; другие, завербованные на службу в гестапо, изменяли народу тайно; некоторые предавали по принуждению, а многие сохранили твердость до конца, несмотря на жестокие мучения. Среди участников кромержижской подпольной организации были и такие герои, которые, не колеблясь, отдавали жизнь за других. Этих патриотов народ никогда не забудет!
   Как же действовали гестаповцы? Летом или осенью 1941 года в Брно был арестован некий Трумпеш - руководитель подпольного движения Сопротивления в округе. На допросе он выдал, что организация подпольного движения в Остраве поручена секретарю городского комитета Народного единства Юштику и что тот ожидает связного из Праги.
   В Остраву из Брно прибыл гитлеровский комиссар по уголовным делам и приказал своему подручному в Остраве Видермерту спровоцировать Юштика на встречу якобы со связным из Праги (Видермерт говорил по-чешски).
   Видермерт позвонил Юштику из кафе "Феникс", представился гостем из Праги и предложил встретиться в кафе.
   Как только Юштик вышел из дома, где он скрывался, его сразу же схватили гестаповцы. Во время пыток он назвал нескольких своих соратников. Среди них был и управляющий крупным табачным складом Иозеф Драгны, через которого осуществлялась связь с парашютистами.
   На допросе гестаповец Видермерт представил Юштику дело таким образом, будто бы его арестовали только потому, что он получил от Трумпеша поручение оказать помощь парашютистам. Юштик поверил и, надеясь отвести внимание гестапо в другую сторону, сказал, что его действительно посетил какой-то парашютист и что они условились встретиться в тот день, когда он был арестован, у здания вокзала в Витковицах.
   Юштика доставили в Витковицы на место встречи; многочисленные агенты гестапо заняли вокруг наблюдательные посты. Но парашютист не явился. Юштика отвезли в гестапо и подвергли усиленному допросу. Ночью измученный Юштик, желая покончить жизнь самоубийством, проглотил несколько металлических предметов. Однако врачам удалось спасти его. На дальнейших допросах Юштик описал всех, с кем ему доводилось встречаться. Одним из них был полицейский офицер из Остравы. Гестаповцам эти данные показались недостаточными, и они вновь вызвали на допрос Иозефа Драгны. Однако во время допроса в кабинете Видермерта тот, использовав удобный момент, выпрыгнул из окна и разбился. Драгны предпочел смерть предательству.
   Вслед за этим гестапо арестовало жену Иозефа. Та призналась, что у них по просьбе одного полицейского офицера однажды ночевал неизвестный человек. Имя офицера она не знала.
   Гестаповцы привезли в Остраву арестованного Трумпеша, и тот уточнил личность неизвестного капитана полиции протектората. Теперь уже не составляло особого труда арестовать офицера и устроить ему очную ставку с Трумпешом. Фамилия офицера была Смекал. Он сознался, что действительно приводил к Драгны одного парашютиста. Гестаповцы вели себя так, будто им все известно, и Смекал рассказал, что заниматься парашютистом ему поручил прапорщик Рыбничек, при этом речь шла о парашютисте Рыше. Рыбничек был немедленно арестован. Вначале он все отрицал. Но Смекал его изобличил и, больше того, сообщил, что забота о другом парашютисте Немеце была поручена управляющему фирмой "Чапута" в Остраве. Как показал на допросе управляющий, он перепоручил заботу о Немеце другому управляющему фирмой - Рольны. Рольны в свою очередь показал, что передал Немеца одному учителю в Марианских горах. Однако учителя арестовать не удалось: он скрылся.
   Показания арестованных позволили гестапо установить, кто такой Рыш. Оказалось, они уже интересовались Франтишеком Рышем в первые дни оккупации. Тогда Рыш был одним из участников подпольной группы, помогавшей нашим гражданам переходить через границу Польши. Его выследили, но арестовать не смогли: он ускользнул от гестаповцев, перепрыгнув с чердака на дерево. Потом Рыш бежал за границу.
   Действуя подобным образом, остравское отделение гестапо арестовало целый ряд лиц, которые имели связь с парашютистами, но сами парашютисты оставались неуловимыми. Тогда гестаповцы задумали схватить их с помощью провокаторов. Один из арестованных не только выдал все, что знал, но и стал тайным полицейским агентом... Однако не будем забегать вперед. Посмотрим, как обстояло дело в Кромержиже.
   Моя семья уже давно предвидела появление в доме немецкой полиции. Впервые это случилось 2 сентября 1939 года. Тогда по стране прокатилась волна арестов. Очередь дошла и до меня, но я уже давно был в Польше. Наша домашняя работница Филомена Врбецка все знала и, чтобы не сказать лишнего, если придет полиция, каждый день репетировала перед зеркалом:
   - Хозяин уехал в Прагу на какие-то курсы, сменил профессию и снялся с учета в полиции.
   Она разучивала не только слова, но даже жестикуляцию и мимику. Когда в наш дом пришли четыре немецких полицейских чиновника, Филомена продекламировала выученные фразы довольно удачно. Это подействовало. Однако на вопрос о местонахождении моей жены она дала путаный ответ:
   - Пани уехала в гости в Мезиржичи.
   - В какие Мезиржичи - в Большие, Валашские или какие-либо другие?
   - Я этого не знаю, - заявила Филомена. - Я тут всего лишь домашняя работница. Возможно, пани поехала в Большие или Малые Мезиржичи, я не знаю...
   Гестаповцы пошли в полицейскую регистратуру и там выяснили, что я действительно снялся с учета, заявив о переезде в Угерски-Брод (эти данные сообщила полиции моя жена после того, как я уехал). Поскольку Угерски-Брод территориально не входил в район пржеровского гестапо, я выпал из их поля зрения. Потом они не раз принимались разыскивать меня, но безуспешно.
   В сентябре 1941 года гестаповцы вновь посетили мой дом. Несмотря на их настойчивые звонки, им долго не открывали, так как в квартире как раз находились парашютисты Немец, Рыш и Браунер, да еще и ротмистр Шпидла. Жена поспешила проводить парашютистов на чердак, откуда они выбрались на крышу и легли там, чтобы их не было видно с улицы. Они подвергались большой опасности, так как уйти с крыши было невозможно. Дочь Зоя быстро убрала все с кухонного стола, где был приготовлен завтрак на четверых. Ротмистра Шпидлу она усадила за стол - он должен был изображать репетитора по математике.
   В конце концов двери были открыты. И, к удивлению жены, немецкие полицейские прошли не к нам, а к нашему квартиранту Райту. На этот раз пронесло...
   Но через несколько дней незваные гости нагрянули снова. Раздался звонок. Зоя выглянула в окно и сказала им:
   - Мамы нет дома. Она пошла в город за покупками.
   Ей приказали открыть дверь. На самом деле моя жена была дома и помогала скрыться парашютисту Рышу. С помощью веревки он перебрался на соседнюю плоскую крышу (это потребовало ловкости акробата) и через открытое окно проник в другую квартиру. Там Рыш встретился с четырнадцатилетним Иозефом Дворжаком. Он сказал удивленному мальчику:
   - У Свободы - гестапо, и я должен бежать. Молчать умеешь?
   Хлопец утвердительно кивнул и сказал, что он скаут.
   - Отлично, - проговорил Рыш, - я был в Остраве областным начальником скаутов.
   И они пожали друг другу руки. Иозеф Дворжак до окончания войны никому не рассказал об этом эпизоде, даже своим родителям. Так юный патриот помог парашютисту Рышу и моей семье.
   Между тем Зоя спрятала под линолеум письмо, с которым моя жена как раз собиралась пойти к прапорщику Павличику, и только после этого пошла открыть дверь. Жена спряталась в чулан. Минуты, проведенные там, показались ей вечностью: она вспомнила, что наверху, в комнате парашютистов, не убран радиоприемник. Незарегистрированный приемник! За одно это чехов во время оккупации приговаривали к смертной казни.
   Открыв дверь, Зоя поинтересовалась, что им нужно.
   - Мы из государственной полиции, - представился один из полицейских вместо приветствия, и они прошли прямо в комнаты. Тот, кто говорил по-чешски, спросил:
   - Ваш отец был офицером, не правда ли? Где он?
   - Прошло уже почти два года, как он покинул нас, - ответила Зоя так, как учила мать обоих детей. - В полиции он снялся с учета, как отбывший в Угерски-Брод, и с тех пор не подает о себе вестей, не заботится о нас...
   - А имеется ли у вас какая-либо его фотография?
   Зоя принесла альбом и протянула его гестаповцам.
   Они выбрали несколько моих фотографий, проявив интерес главным образом к тем, на которых я был снят в военной форме, и покинули дом. Но через час или два вернулись. Теперь жена была дома, "покупки" она уже сделала. Как всегда при вторжении гестаповцев, Ирена играла роль несчастной покинутой женщины. Ее начали расспрашивать обо мне. Жена повторила все ту же легенду и добавила:
   - Бросил жену с двумя детьми - не хочу и слышать о нем!
   - А знаете ли вы, что какой-то подполковник Свобода выступал по московскому радио?
   Жена выразила крайнее удивление:
   - Что ему там делать? Он же отправился в Угерски-Брод...
   - Заладили одно и то же, - перебил ее долговязый гестаповец, - а он за границей.
   - Этого я не знаю, - начала сетовать жена, чтобы вернуть гестаповцев к мысли, высказанной перед этим. - Никогда он не говорил мне о своих делах. Не знаю, поймете ли вы, но я и дети никогда не были близки его сердцу...
   И, надо сказать, гестаповцы клюнули на такую простую, но оставляющую впечатление уловку. Внимание их к моей семье временно ослабло.
   3 октября 1941 года ночью у дверей нашего дома снова кто-то настойчиво зазвонил. Мой сын Мирек посмотрел в окно и увидел на улице группу людей и легковую автомашину. Гестапо!
   В доме была объявлена тревога. Наверху спали парашютисты - Немец и Браунер. Они тут же собрали свои вещи, спустились во двор, пробежали через сад к деревянному домику, взяли приставную лестницу, перебрались через четырехметровую стену в ближайший цветник, перетащили за собой лестницу и где-то там ее спрятали. Все это было проделано с невероятной быстротой.
   Гестаповцы проявляли явное нетерпение. Они освещали дом фонарями, беспрерывно звонили и стучали в ворота. Наконец из окна раздался заспанный голос:
   - Кто там?
   - Откройте! Полиция!
   Но тут наши вспомнили о своем третьем постояльце - парашютисте Рыше. Он ушел куда-то на встречу с подпольщиками и каждую минуту мог возвратиться...
   А может быть, он уже увидел немецкий полицейский автомобиль и понял, какая ему угрожает опасность.
   На этот раз гестаповцы опять пришли к Райтам. И уже не за какой-то информацией, а с обыском, так как Райт недавно был арестован по другому делу. Они грубо ругались, выражая недовольство тем, что им долго не открывали. Наши оправдывались тем, что крепко спали. Перевернув у Райтов все вверх дном, гестаповцы ушли.
   А теперь вернемся в канцелярию остравского отделения гестапо и проследим, как развивались события дальше.
   Гестаповец Видермерт, который вел следствие по делу арестованных, в той или иной мере связанных с парашютистами, прибыл на Вальдштынову улицу в Марианских Горах, где проживала жена парашютиста Франтишека Рыша. Зная некоторые факты о деятельности остравской подпольной группы, Видермерт выдал себя за подпольного участника движения Сопротивления, который якобы получил задачу связаться с Рышем. Жена парашютиста не проявила осторожности и проговорилась, что ее муж действительно пробыл здесь одну ночь, но затем ушел и она больше о нем ничего не слышала.
   Видермерт поблагодарил и больше ни о чем не спросил. А на следующее утро жену Рыша арестовали. Ее допрашивали в присутствии Видермерта.
   Гестаповцам удалось арестовать и брата Франтишека - Рудольфа, кладовщика из магазина "Будущность". После войны арестованный Видермерт показал на допросе следующее:
   "На первом допросе Рудольф Рыш решительно опровергал обвинение в том, что он в период оккупации встречался со своим братом, бежавшим за границу. После этого его перевели в тюрьму гестапо. Там ночью я его снова допросил. После нескольких ночных допросов Рыш заявил, что если его семье будет гарантирована безопасность, он даст показания. Когда я пообещал ему это, Рыш с плачем признался, что действительно брат заходил к нему и просил продовольственную карточку и продукты. Брат рассказал, что его забросили в Чехословакию и что он приземлился у Држиново, близ Кромержижа, вместе с тремя другими парашютистами. Франтишек просил Рудольфа оказывать всевозможную помощь этим людям, если кто-нибудь из них обратится к нему. Тогда же Рудольф Рыш назвал фамилии парашютистов: Немец, Браунер, Касик и его брат Франтишек Рыш. Браунер и Немец уже обращались к нему с просьбой о продовольственных карточках, которую он выполнил..."
   Этим роковым допросом и трусливой изменой Рудольфа Рыша началась трагедия, закончившаяся ликвидацией группы парашютистов и многих других людей, которые им охотно помогали.
   Гестаповец Видермерт далее показал:
   "После того как Рыш во всем признался, я предложил ему стать агентом гестапо. Его задача состояла в том, чтобы помочь нам выследить разыскиваемых парашютистов. Рыш принял предложение..."
   Спустя два или при дня Рудольф Рыш пришел к Видермерту и сообщил, что условился встретиться с парашютистом Немецем в восемь часов вечера в кафе "Феникс".
   Рудольф Рыш вошел в кафе и присел рядом с Немецем. Видермерт занял место за столиком напротив. Рыш передал парашютисту продовольственную карточку и затем пошел в туалетную комнату, куда за ним направился и гестаповец. Последний спросил у Рыша, правда ли, что это надпоручик Немец. Предатель подтвердил это и спокойно возвратился к человеку, которого выдал гитлеровским палачам. Ничего не подозревающий Немец расплатился и направился к выходу, в дверях его арестовали два агента гестапо.
   Из протоколов остравского отделения гестапо видно, что на допросе Немец предъявил удостоверение личности на другое имя и решительно отверг предъявленное ему обвинение. И хотя его избивали, он сохранял твердость. Только после "усиленных допросов", как выразился Видермерт, Немец признался и рассказал, чем занимался с момента приземления. В связи с этим, естественно, упомянули и о моей жене, проживающей в Кромержиже. С этого времени она была взята под наблюдение и к ней неоднократно подсылали провокаторов.
   Спустя два дня после ареста Немеца в отделение гестапо вновь пришел Рудольф Рыш. Он сообщил, что вечером встретится с парашютистом Браунером, на этот раз в кафе "Электра". Арест Браунера был проведен подобно аресту Немеца. Браунер тоже сначала запирался. Но после очной ставки с Немецем признался и он. Таким же путем гестаповцы выяснили местопребывание третьего парашютиста - Яна Касика, повредившего ногу во время приземления. Касик лечился и жил у своего брата в Отроковицах.
   К аресту парашютиста Касика снова был привлечен Рудольф Рыш. В полицейском автомобиле Видермерт отвез его в Отроковицы и там приказал вместе с Касиком отправиться поездом в Остраву, якобы на важную встречу.
   В Пржерове гестаповцы сели в поезд, в котором ехал их агент Рудольф Рыш. Он сказал, что Касик - в коричневой рубашке - сидит в соседнем вагоне. Так был арестован третий парашютист. В его лице гестаповцам удалось завербовать нового, еще более подлого агента. Касик рассказал им все до мельчайших подробностей. Остравские гестаповцы хотели его немедленно отпустить, однако их руководители из Брно не согласились: они предложили испытать Касика на заданиях. И Касик действительно показал себя гнусным предателем. Вместе с Видермертом он выехал в Незамыслицы, где жил мой шурин, мельник, у которого иногда встречались парашютисты. Касик пытался выведать что-либо о Франтишеке Рыше, последнем и особенно ответственном парашютисте, у которого был шифр для радиопередач. Потерпев неудачу в Незамыслицах, Касик вызвался посетить мою жену и выведать, что ей известно о Франтишеке Рыше. Но жена сказала, что ничего не знает о Рыше, и предложила Касику наведаться к ней через некоторое время. После такой проверки шеф гестапо города Брно Герцбергер утвердил Касика в качестве тайного агента и разрешил отпустить его на свободу. Касик получил кличку Ян и условный номер МО-18. Его главной задачей было навести немецкую полицию на след четвертого парашютиста, чего бы это ни стоило.
   Через несколько дней Касик с гестаповцами Видермертом и Гинтрингером снова приехали в Кромержиж, и Касик отправился в наш дом. Гестаповцы ожидали его в кафе "Авион" так долго, что даже начали побаиваться, не сбежал ли их агент. Однако произошло нечто иное, также не входившее в планы гитлеровцев.
   Когда Касик находился в нашей квартире и расспрашивал о Франтишеке Рыше, позвонил какой-то молодой человек (это был предатель Фердинанд Чиганек) и заявил, что ему надо переговорить с пани Иреной Свободовой. Жена спрятала Касика в погребе под стиральным корытом и пошла открывать. Молодой человек начал доверительно рассказывать, что прибыл из Советского Союза, где служил у пана подполковника, и имеет от него поручение передать привет и установить связь с Рышем. К этому времени мои домашние уже догадывались, что с группой парашютистов не все благополучно (Рыш, Немец, Браунер не появлялись значительное время). Они были подготовлены к любой неожиданности. Мирек побежал в полицейский участок к старшему вахмистру Седлачеку, который входил в подпольную группу. Седлачек поспешил к нам в дом и задержал провокатора. Последний и ему сказал, что он парашютист и партизан. Это подлило масла в огонь.
   - Так ты парашютист? Враг империи? - спросил Седлачек провокатора. Тот кивнул:
   - Ну подожди же - это тебе будет стоить головы!
   И по дороге в полицию он несколько раз ударил провокатора. В полицейском участке эта странная пара столкнулась с гестаповцем Гинтрингером из Остравы, который там что-то проверял. Гестаповец сам допросил "партизана", и тот сообщил, что является сотрудником пржеровского гестапо и что начальство ожидает его в кафе "Авион". Проверка подтвердила его показания, и провокатора отпустили.
   В это время моя жена продолжала разговор с Касиком. Она сказала, что визит "партизана" вызывает у нее серьезные опасения и что ей, видимо, пора скрыться. Она попросила Касика в случае его ареста сообщить ей об этом в письме условным шифром. Агент Касик и бровью не повел. Вдобавок он попросил Зою проводить его не на вокзал, а на Гулинское шоссе, чтобы, по его словам, избежать возможной слежки гестапо.
   Через несколько минут после ухода Касика явились гестаповцы. Для отвода глаз они прошли к Райтам.
   У жены как бы мимоходом спросили, не был ли у нее недавно чужой человек.
   - Да, был, - нашлась она. - Заходил неизвестный молодой человек. Он выдавал себя за партизана, и я приняла меры, чтобы его арестовали.
   - Это хорошо, фрау Свободова, - похвалил ее парень в кожаном пальто. А больше никого не было?
   - Никого. Я свои обязанности знаю!
   - Хорошо, хорошо, фрау Свободова, - язвительно отозвался гестаповец и пошел к жене Райта.
   Гестаповцы, не зная, как добраться до Рыша, зашли в тупик. Предприняли еще одну попытку: агента Касика послали на поиски в Брно, где Рыш временами останавливался. К счастью, пребывание Касика в Брно затянулось, иначе моя семья была бы арестована.
   Однажды к нам снова позвонили. Открыв дверь, жена увидела парашютиста Браунера, с разбитым лицом и кровоподтеками под глазами. Рядом стоял какой-то парень. Жена сразу догадалась, в чем дело.
   - Что вы хотите? - удивленно спросила она. - Что случилось? Не требуется ли врач? - добавила она участливо. Спутник Браунера сказал:
   - Я парашютист из Советского Союза. А Браунера вы, конечно, знаете. С нами произошел несчастный случай. Мы должны немедленно переговорить с Франтишеком Рышем!
   Браунер незаметно для спутника моргнул ей. Сказать что-либо он боялся. Но этого было достаточно.
   - Странно, я вас не знаю. И никакого Рыша не знаю. Уходите отсюда, иначе позову на помощь!
   Так гестаповцам не удался и этот коварный прием.
   Через минуту прибежала Зоя.
   - Был здесь Мальчик? - спросила она, имея в виду Браунера, которого они так называли между собой. Жена грустно кивнула.
   - За углом я видела гестаповский автомобиль, а этих двух я встретила, когда шла на занятия, - с трудом переводя дыхание, рассказывала дочь.
   Как быть? Жена послала Зою к машинисту Соханеку, члену их группы, чтобы предупредить его об аресте Браунера. Мирек же поспешил в полицейский участок доложить о том, что к ним опять приходили "враги империи".
   Прошло еще несколько дней, и в квартире Райтов появился Рудольф Рыш. Представившись, он сказал, что ему надо немедленно поговорить с братом. Пани Райтова позвала мою жену. Рыш вел себя очень подозрительно, словно чужой. Он не пожелал снять пальто, все время стоял, отказался от еды. Возможно, он предполагал, что о нем все известно, и боялся, как бы его не отравили. Выяснить местопребывание брата ему не удалось. Гнусный изменник ушел не солоно хлебавши.