Страница:
Ближний и Средний Восток представлял в то время как бы перекресток, на котором можно было встретить кого угодно: нацистов в качестве представителей дипломатической миссии либо в роли туристов - откровенных шпионов и диверсантов, стремившихся на деле осуществить свои давние мечты, выраженные в словах: "Drang nach Osten!"; англичан, американцев и французов, защищавших такими же методами интересы отдельных монополистических групп. Были здесь и чехословаки, среди которых встречались и судетские потурчинцы, и нацистские наемники, посланные с заданием захватить для своих хозяев филиалы чехословацких фирм в Иране.
Сложность обстановки на Среднем Востоке усугублялась тем, что бывший чехословацкий посланник Фриц раболепно передал свои полномочия немцам, в результате чего в течение продолжительного времени в Иране не было официального представителя свободной Чехословакии. В разнородной массе чехословацких колонистов находились и такие, кто, заискивая перед нацистами, помогали им пересылать своих мятежных соотечественников в так называемый протекторат, прямо в руки гестапо.
Германская миссия стремилась распространить свое влияние на реакционную часть местного населения. С нацистами соперничали западные союзники. В слепой ненависти к Советскому Союзу и те и другие стремились использовать Иран в своих агрессивных целях, главным образом как базу для переброски на территорию Советского государства многочисленных шпионов.
К счастью, среди чехословацких рабочих и служащих было много честных граждан, искренних патриотов своей страны, которые не поддавались на провокации нацистов и их приспешников и поддерживали друг друга. Группа специалистов, работавших на иранских фабриках, пивоваренных заводах, железнодорожном и автодорожном транспорте, в торговле, в министерствах и даже в тегеранском арсенале, взяла на себя заботу по обеспечению тех, кто лишился работы.
Особо важную роль сыграли наши врачи, многие из которых с 1939 года работали главными врачами хирургических отделений государственных больниц в Тегеране в Мешхеде. Расскажу об одном из них - докторе Шкваржиле. Этот крупный хирург, человек прогрессивный и цельный, приложил немало усилий, чтобы создать в первые годы второй мировой войны своеобразную чехословацкую автономную республику на иранской земле, где было небезопасно. При его участии в Тегеране был организован Чехословацкий комитет. Вначале комитет занимался вопросом экономической помощи чехословацким гражданам, затем развернул оживленную культурную деятельность и, наконец, наладив связи с чехословацкими миссиями в Бейруте и Бомбее, стал заниматься политической деятельностью. По инициативе доктора Шкваржила комитет связался с московским руководством Коммунистической партии Чехословакии, а позднее - с нашим посланником в Куйбышеве Зденеком Фирлингером, с советским послом в Иране и с эмигрантским правительством в Лондоне. Это было уже после нападения Германии на Советский Союз.
Вскоре комитет пошел еще дальше. Поскольку на территории СССР пока не существовало чехословацкой воинской части, комитет провел среди наших граждан, проживающих в Иране, добровольную мобилизацию в Советскую Армию. Обосновавшись в советском посольстве, доктор Шкваржил лично производил запись добровольцев. Одновременно женщины и лица, которые по состоянию здоровья или возрасту не могли служить в армии, собирали средства в фонд обороны Советского Союза и готовили посылки советским воинам. Комитет приступил к изданию газеты, в которой печатались сообщения советского и зарубежного радио и прежде всего информации чехословацкой передачи Куйбышевского радио.
Между тем события приняли трагический характер. В Ираке вспыхнуло реакционное восстание. Его организаторы пытались спровоцировать такое же восстание и в Иране и тем самым подготовить нападение на Советский Союз через иранскую территорию, К концу 1941 года части иранской армии двинулись к границам Советского государства.
В эти напряженные дни, когда стало ясно, что Советский Союз не намерен пассивно взирать на готовящуюся против него агрессию, западные державы поспешили заключить с ним договор о совместных действиях. Были установлены демаркационные линии. Советские, английские и американские войска вступили на территорию Ирана. В Тегеран войска союзников вошли одновременно.
Именно здесь, на Среднем Востоке, после многолетней разлуки с родиной наши люди, а с ними и хирург доктор Шкваржил, впервые встретились с частями Советской Армии. Теперь, казалось бы, все складывалось наилучшим образом, вернее должно было бы так сложиться. Однако лондонское эмигрантское правительство и западные союзники решили все по-своему. Первая их мысль была не о вооруженной борьбе за свободу против фашизма, а об иранском филиале фирмы Шкода. Англичане и французы объявили ее иранский филиал своим военным трофеем. Коллаборационисты, стоявшие во главе филиала, поспешили передать в дар английскому Красному Кресту крупную сумму, рассчитывая таким образом вернуть свою утраченную репутацию, а после ликвидации немецкой миссии перешли на службу к англичанам. Чехословацкое правительство в Лондоне молчаливо согласилось с этой "трофейной" политикой западного союзника и хозяина. Больше того, оно направило в Иран дипломатическое представительство, которое, беспрекословно выполняя волю Лондона, запретило нашим людям выезд в СССР. Этот запрет сохранил силу и позднее, когда в Бузулуке была уже сформирована наша воинская часть. Чехословацким гражданам в Иране приводили в пример дивизии Андерса, пророчили близкий развал советского фронта, а тех, кто прибывал с Ближнего и Среднего Востока в Тегеран, чтобы получить здесь визу на въезд в СССР, объявляли дезертирами, подвергали допросу и отдавали под суд.
Мы знали о наших людях, в том числе и о мужественном докторе Шкваржиле, но встретиться с нашим знаменитым хирургом нам довелось значительно позднее. Оставив молодую жену с двухлетней дочуркой, он перелетел через заснеженную вершину Эльбруса, миновал Кавказ, Баку, Каспийское море, Астрахань, чтобы сменить теплую тегеранскую весну на снежные вьюги Куйбышева. Наконец он очутился среди своих. Встретился с Фирлингером, Властимилом Бореком и его супругой Гедой, В Иране Шкваржил слышал поговорку: "Фарда-иншаллах!" "Завтра, если бог даст", а здесь давал не бог, а простой и упорный, твердый и рассудительный советский человек. И доктор Шкваржил сразу же почувствовал, что он среди своих.
"Здесь объявили, что ты дезертировал, - писала доктору Шкваржилу его жена. - Поэтому теперь ни на меня, ни на нашу дочь не распространяется опека нашей миссии. Но ты не волнуйся, как-нибудь проживем..." Как-нибудь! По мнению Лондона, доктор Шкваржил - дезертир. Вояк Андерса, сбежавших с поля боя, они дезертирами не считали, но хирурга, ушедшего на фронт, объявили дезертиром!
А теперь вернемся к нашему рассказу о поездке из Москвы в Куйбышев в октябре 1941 года.
Только что опубликовано в газетах и передано по радио подписанное 18 июля 1941 года чехословацко-советское соглашение о совместных действиях в войне с Германией. Оно явилось основой создания на территории СССР чехословацких воинских частей. Перед нами сразу словно распахнулись все двери. Бесчисленное количество запросов, невиданный наплыв заявлений. "Война не ждет, торопитесь, формируйте, обучайте, ведите нас на фронт!" - требовали чехословацкие патриоты.
Но легко сказать - торопитесь, ведите на фронт! Министр Ингр, лондонское эмигрантское правительство и Пика не спешили, и такую проволочку можно было объяснить только злым умыслом. Скрывая свои истинные намерения, они лицемерили и политиканствовали. И наши люди, вынужденные бороться сразу и с врагом, и с такими вот соотечественниками, нередко теряли надежду и приходили в отчаяние.
Мы были связаны с полковником Евстигнеевым, занимавшим до генерал-майора Панфилова пост начальника отдела внешних сношений Наркомата обороны СССР, и с его стороны не встречали никаких препятствий. Знали мы и о том, что делается в советском тылу. Я сам видел не раз, как после окончания смены к воротам заводов подъезжали грузовые машины и увозили рабочих, техников и служащих на всеобуч. Мы знали, что каждый человек, способный носить оружие, ежедневно по три часа занимается военной подготовкой.
Поступали к нам сообщения и о том, как невероятно быстро растут новые заводы, день и ночь выпуская оружие для фронта, новую и превосходную технику: самолеты, танки, орудия и гвардейские минометы. И как гитлеровцы ни старались, их новинки так и не превзошли советские танки Т-34, реактивные минометы "катюши" и "андрюши". Не превзошло их и западное оружие.
Знали мы также, что на восток - на Урал и в Западную Сибирь эвакуировано около 1300 военных заводов и что свыше 2500 построено там вновь.
Весь советский народ поднялся на борьбу, и против него не мог выстоять ни Гитлер, ни его коалиция.
Те оптимистические выводы, которые мы, склонившись над картой, делали в вагоне поезда Москва - Куйбышев, были вполне реальны, хотя гитлеровцы еще наступали. Мы твердо верили, что в ближайшее время на фронте произойдет перелом в пользу Красной Армии. И, как известно, вскоре - 6 декабря 1941 года - советские войска остановили гитлеровцев под Москвой, разбили их и погнали. Фашисты были оттеснены на запад от Москвы на 200-400 километров.
20 октября мы прибыли в Куйбышев. Туда же был эвакуирован весь дипломатический корпус. В декабре 1941 года в СССР приехал глава тогдашнего польского эмигрантского правительства, находившегося в Лондоне, генерал В. Сикорский. Премьер-министр желал проинспектировать армию Андерса, расквартированную в районе Бузулука. Наша военная миссия предложила мне сопровождать его. Такой "чести" я удостоился, очевидно, потому, что в 1939 году силами чехословацкого легиона организовал противовоздушную оборону города Тарнополя, за что был награжден польским военным крестом. Были приглашены также представители остальных союзнических военных миссий в СССР. Я воспользовался случаем и поехал в Бузулук - в город, где нам предстояло формировать чехословацкие воинские части. Генерала Сикорского сопровождали начальник отдела внешних сношений Наркомата обороны СССР и заместитель Народного комиссара иностранных дел Советского Союза. Последний попросил председателя Бузулукского городского Совета товарища Иванова освободить для нас на Первомайской улице школьное здание и подготовить несколько помещений в других местах. Но к этим подробностям я еще вернусь, а пока продолжу рассказ о рождении нашей первой воинской части в Бузулуке.
Итак, 12 декабря 1941 года я с полным основанием мог доложить военной миссии в Куйбышеве: "Обеспечены казармами для одного батальона (1100 человек) и запасной роты (300 человек)".
Первая поездка в Бузулук была полезной для меня еще и потому, что мне представилась возможность побывать на торжественном приеме, устроенном генералом Сикорским в честь польской армии. Я и по сей день будто вижу перед собой представителей всех союзнических военных миссий, генерала Сикорского и Андерса... Как мастерски умели они лгать! Как ловко действовали против Советского Союза, как желали от всей души, чтобы он провалился сквозь землю, как подло злоупотребляли искренним доверием советских людей! Противно вспоминать об этом, но подобный урок не прошел для нас даром. Однако и к этой теме я вернусь позднее, при иных обстоятельствах.
В Бузулуке я покинул свиту генерала Сикорского и, не приняв участия в смотре польских дивизий, занялся подготовкой помещений для нашей части. 14 декабря 1941 года я возвратился в Куйбышев. Зденек Фирлингер, всегда и во всем охотно шедший нам навстречу, отвел в здании миссии временное помещение для 30 человек. Это было весьма своевременно, поскольку в конце ноября и начале декабря к нам стали прибывать первые добровольцы. Если среди них попадались больные, мы их тотчас же отправляли в советские больницы на излечение.
2. В Бузулуке
К середине декабря 1941 года был уже детально разработан договор о создании на территории Советского Союза чехословацких воинских частей. Вскоре переговоры с нашими официальными лицами повел преемник полковника Евстигнеева генерал-майор Панфилов. 8 декабря 1941 года на заседании Смешанной чехословацко-советской комиссии по формированию чехословацких воинских частей на территории СССР он сообщил начальнику нашей военной миссии, что Советское правительство согласно, чтобы в возможно короткие сроки были сформированы отдельный чехословацкий батальон и запасная рота.
28 декабря 1941 года я простился с нашим посланником Зденеком Фирлингером и выехал в Бузулук. До конца 1941 года туда прибыло всего несколько добровольцев.
1942 год мы встретили с большими надеждами. Уже в январе дела пошли веселей. 15 января 1942 года был объявлен набор. Теперь к нам ежедневно прибывали десятки добровольцев - мужчин и женщин. Так Бузулук стал колыбелью нашей новой Народной армии. В то время во многих районах СССР проживали тысячи чехов, словаков и особенно закарпатских украинцев, а также около 45-50 тыс. чехов и словаков - граждан Советского Союза.
Человек, которому сейчас лет 30 или 35, вряд ли помнит тяжелую жизнь большей части трудящихся в домюнхенской Чехословакии. Было время, когда численность безработных в стране доходила до 920 тыс. человек. Если же учесть их семьи, то это означает, что нищета и голод были тогда уделом почти трети населения страны. Неудивительно поэтому, что многие уезжали за границу в поисках заработка, рассчитывая большую часть его посылать своим семьям или надежно осесть в какой-либо стране и потом перевезти туда своих родных. Немало чехов и словаков эмигрировало в Северную и Южную Америку, а кое-кого занесло даже в Африку. Многие уезжали на Дальний Восток и в Австралию. "У чеха всюду братья", - гласит наша пословица. Тысячи чехословацких граждан выехали в Советский Союз и нашли там работу и новое отечество.
Бузулук - небольшой приуральский город. Он напоминает наши города на юге Словакии - на Гане, в Полабской низменности, - только больше по количеству жителей. Тогда в Бузулуке проживало около 30 тыс. человек.
Там в 1942 году начался боевой путь наших воинских частей, созданных в Советском Союзе. Председатель Бузулукского городского Совета депутатов трудящихся товарищ Иванов принял нас с истинно русской простотой и сердечностью. Нам были переданы три объекта, где и разместились наши первые подразделения. Уже 12 декабря 1941 года мы имели возможность расквартировать в Бузулуке один отдельный батальон, запасную роту, штаб и вспомогательные службы.
К работе приступили в январе 1942 года. Первые добровольцы готовили квартиры для тех, кого ждали позднее. Уже к 5 февраля приехало 88 офицеров, унтерофицеров и солдат, из числа которых были назначены первые командиры.
Через неделю наша часть насчитывала 297 человек личного состава (мужчин и женщин), разумеется, чешской и словацкой национальностей.
Год 1942-й был критическим годом на фронтах Великой Отечественной войны. Хотя 6 декабря 1941 года фашистские войска и были остановлены под Москвой, а затем отброшены на 200-400 километров на запад, они все же сохраняли преимущество в силах и готовились к новому наступлению.
Абсолютное большинство чехословацкого народа, не желающего мириться с предательской мюнхенской капитуляцией 1938 года, считало своим патриотическим долгом внести посильный вклад в дело разгрома гитлеровской Германии, лишившей Чехословакию свободы и независимости. Длинные списки казненных и замученных свидетельствовали о том, что наш народ истребляется и что его нужно немедленно спасать. Не щадя своей жизни, громить врага на фронте и в тылу, повсеместно уничтожать его живую силу и технику - такова была самая неотложная задача. Это диктовалось самим временем. И если наш народ на своей родной земле не останавливался ни перед какими жертвами и в этой борьбе потерял 360 тыс. лучших сынов и дочерей, то и чехословацкие граждане за границей были обязаны принять участие в великой борьбе с немецким фашизмом. Здравомыслящий человек, настоящий патриот своей родины не мог мыслить и действовать иначе, поскольку дело шло о жизни и смерти в полном смысле слова. Нависала реальная угроза, что в ходе войны население Чехословакии будет в значительной мере истреблено, а в случае если бы Гитлер выиграл войну, окончательно уничтожено. Редкие информации того времени давали нам возможность слегка заглянуть в чудовищные планы нацистских главарей. Сомнений не оставалось. Протекторат и так называемое "Словацкое государство" были временными формациями, представлявшими по своему характеру нечто среднее между огромным гетто и концентрационным лагерем. И заключенных там ожидали газовые камеры или гибель на принудительных работах.
В те дни нельзя было решать вопрос об освобождении вне связи с фактором времени. Чехословакию требовалось освободить быстро.
Но нашлись люди, которые думали и действовали по-другому. Некоторые из них занимали высокие посты. К ним принадлежали все члены чехословацкого эмигрантского правительства в Лондоне, в частности министр национальной обороны генерал Ингр и сам президент Республики Эдуард Бенеш. Верным подручным Ингра был начальник чехословацкой военной миссии в СССР полковник Гелиодор Пика. Целью этих людей и их сообщников было восстановление домюнхенских капиталистических порядков в Чехословакии, а также ослабление Советского Союза в войне с Германией и ее сателлитами. Они никогда не верили в силу СССР, ненавидели его и отнюдь не желали, чтобы именно он освободил Чехословакию. Когда же им все-таки пришлось согласиться с созданием наших воинских частей на территории СССР, они принялись тормозить их формирование и обучение, решительно противились созданию в СССР крупных чехословацких воинских частей и их участию в боях на советско-германском фронте. Их устраивали так называемые символические части. Короче говоря, они хотели показать чехословацкому народу, что за границей есть воинские части, но использовать их хотели только на территории Чехословакии, в случае если бы народ проявил свою волю раз и навсегда покончить с Мюнхеном и мюнхенцами.
Президент Бенеш обращался к народу с призывом "перезимовать", то есть ничего не делать, не вызывать озлобления гитлеровцев, спокойно ждать того времени, когда в Чехословакию в качестве освободителей придут западные союзники.
Об этом же довольно откровенно писал генерал Ингр полковнику Г. Пике 13 октября 1942 года: "...Они (СССР. - Л. С.) считают нынешний период войны решающим и утверждают, что сегодня нужно воевать на всех фронтах, включая и внутренние, как можно более активно, невзирая на жертвы и риск. В нашем положении мы не можем присоединиться к этому мнению, так как по своим последствиям оно поставило бы под угрозу наши возможности в заключительной фазе войны, которая для нас является с точки зрения восстановления государства самой важной. Пусть эта информация будет для Вас руководством при переговорах с Советами по данному вопросу".
Годом раньше, 10 августа 1941 года, такие же мысли были высказаны Г. Пикой в его сообщении Бенешу: "Что касается организации воинских частей, то я особенно не настаивал на ускоренном проведении практических мероприятий, хотя это и признавалось необходимым во время официальных политических переговоров. Во-первых, здесь очень мало возможностей, и я не верю, чтобы они могли сформировать целую дивизию, и, во-вторых, необходимо выиграть время и поберечь наших людей для действия на своей территории".
Совершенно противоположных взглядов придерживались 28 прогрессивных чехословацких деятелей, проживавших тогда в СССР, - коммунистов и некоммунистов. Они призывали к решительной борьбе за свободу Чехословакии, звали народ отомстить врагу за Мюнхен и оккупацию, за казненных и замученных, за нашу молодежь, лишенную возможности учиться, за попрание нашей речи, истории, культуры, за разграбление многомиллиардных богатств и ценностей, созданных руками и разумом чехов и словаков.
В Бузулук приезжали политические эмигранты, которым в 1939 году удалось бежать от расправы гестапо, - коммунисты и некоммунисты, политические и профсоюзные деятели, мужчины и женщины. В числе первых прибыли товарищи, работавшие до того времени в различных районах Поволжья: Эрик Фрешл, Иржи Франк, Франтишек Энгель с женой, Войта Эрбан, Гуго Ковал с женой, Аничка Бенешова, Рудольф Шимачек, Ян Мареш, Леопольд Войтеховский, Имре Клейн, Тибор Фиш. Несколько позднее приехали Ярослав Достал, Матильда Браунова и ее муж, Людвик Ашкенази, Сергей Петрас, Ота Врбски, Бедржих Штейнер, вслед за которым приехала его жена Маруся, Новак и Писарскы, Франтишек Бедржих, Арношт Штейнер, Бернард Менаховский и многие другие. Из города Иваново приехал доктор Армин Широкий.
В Бузулук прибыли товарищи: Кольский, Фиала, братья Константин и Борис Гибнеры, Фейнер, Туряница, Ваш, Лялько, Игнац Шпигл, Змргал, Гарус, Венделин Опатрны, Килиан, Вавра, Рейхл с отцом, старым коммунистом, матерью и сестрой. Приехали музыканты Качерек, Зильбигер и Томан, ставший позднее автором известного марша "Направление - Прага", товарищ Ланцер с женой и тремя сыновьями, Иосиф Гросс с сыном и другие. Из тех, кто находились со мной в Оранках, были назначены первые командиры. Ими стали: Ломский, Рытирж, Янко, Ярош, Шмолдас, Кудлич, Седлачек, Дочкал, Згор, Коваржик, Янда, Дрнек, Тесаржик, Олдржих Квапил, Гинек Ворач, Антонин Сохор, Витек, Команек, Недвидек, Ружичка, Франтишек Немец, Перны, Блажек, Муха, Иосиф Черны, Войтех Черны, Шафаржик и другие - всего 88 человек.
Значительно усилила нас группа технических специалистов с заводов Шкода, среди которых были инженеры Вогл, Бурда, Рот, Кикелгорн, Бечварж и Флек.
Согласно договору с фирмой Шкода в СССР на строительство машиностроительного завода в Новосибирске приехали восемь шкодовцев. Случилось так, что наши люди смогли приступить к работе только в июне 1941 года, незадолго до начала Великой Отечественной войны. Война потребовала сократить срок монтажа завода с 18 до 7 месяцев. И шкодовцы с честью справились с этой задачей. Досрочно закончив работу, они прибыли в чехословацкую воинскую часть одними из первых. Группу, в которой самым старшим по возрасту был монтажник Рот, возглавлял инженер Вогл. Самому младшему - Рудольфу Бурде - было только 20 лет. Прибыв в Бузулук, эти замечательные специалисты не ждали, пока им поручат какую-либо работу, а взялись за дело сами. Для начала они решили отремонтировать испорченное центральное отопление в школе, которую городской Совет отдал нам под штаб будущей чехословацкой воинской части. Для этого потребовались соответствующие материалы и инструменты. Где взять, чтобы не украсть? - как говорят у нас. И вот добровольцы, осмотревшись, отправились на местный машиностроительный завод имени Кирова.
- Здравствуйте! Мы монтажники из Чехословакии, служим здесь в нашей воинской части.
- Прекрасно. Что же вы хотите?
- Может, разрешите нам сделать кое-какие детали на вашем заводе?
- Отчего же нет? А как вы смотрите на то, чтобы и нам немного помочь?
- Это можно. Только мы люди военные, на это потребуется согласие командира.
Я, разумеется, дал свое согласие. И с этого дня шкодовцы ремонтировали автомашины, налаживали станки, выполняли слесарную работу, монтировали, работали на токарных, револьверных и фрезерных станках. На завод они обычно ходили по три человека, посменно.
Завод работал в три смены. Нередко случалось так, что ребята, отстояв ночную смену, приходили рано утром, наскоро мылись, выпивали по стакану чаю и отправлялись со своими ротами на занятия.
Среди первых наших добровольцев были член Государственного совета, замечательный врач, журналист, патриот и революционер майор Врбенский с женой и сыном и доктор Ярослав Прохазка, который был направлен к нам Московским руководством Коммунистической партии Чехословакии.
Одновременно в воинскую часть прибыли женщины - Штефа Галбава, три сестры Валентовы, три сестры Тобиашовы с тремя братьями и родителями, две сестры Акермановы, три сестры Пишловы с родителями, Аничка Птачкова с родителями и братом, Ружена Бигелерова с мужем, Власта Павланова, Грета Гольдманова, Мария Лялькова, Соня Бужакерова, Ольшанова с братом, Вера Ружичкова, Иржина Соболова, Тоничка Завеска, Штепа Сохорова, Шифова с мужем, Рита Новакова, Данута Чермакова с родителями и многие другие. Всего в Бузулуке в составе воинской части было 38 женщин. Они пришли к нам добровольно, подобно женщинам времен гуситских войн 500 лет тому назад. Чувство долга привело их в наши ряды, хотя каждая знала, какая опасность грозит ей на фронте. И они остались верными принятому решению, несмотря на нервозные приказы Ингра, запрещавшего участие женщин в боевых действиях. Разумеется, эти приказы преследовали все ту же цель: если не сорвать, то хотя бы задержать отправку 1-го Чехословацкого батальона на фронт. Из 38 женщин 34 стали медицинскими сестрами, без которых батальон не смог бы отправиться на фронт. Для подготовки же мужчин - фельдшеров и санитаров потребовалось бы не менее двух месяцев, причем этих мужчин пришлось бы взять прежде всего из боевых подразделений.
Сложность обстановки на Среднем Востоке усугублялась тем, что бывший чехословацкий посланник Фриц раболепно передал свои полномочия немцам, в результате чего в течение продолжительного времени в Иране не было официального представителя свободной Чехословакии. В разнородной массе чехословацких колонистов находились и такие, кто, заискивая перед нацистами, помогали им пересылать своих мятежных соотечественников в так называемый протекторат, прямо в руки гестапо.
Германская миссия стремилась распространить свое влияние на реакционную часть местного населения. С нацистами соперничали западные союзники. В слепой ненависти к Советскому Союзу и те и другие стремились использовать Иран в своих агрессивных целях, главным образом как базу для переброски на территорию Советского государства многочисленных шпионов.
К счастью, среди чехословацких рабочих и служащих было много честных граждан, искренних патриотов своей страны, которые не поддавались на провокации нацистов и их приспешников и поддерживали друг друга. Группа специалистов, работавших на иранских фабриках, пивоваренных заводах, железнодорожном и автодорожном транспорте, в торговле, в министерствах и даже в тегеранском арсенале, взяла на себя заботу по обеспечению тех, кто лишился работы.
Особо важную роль сыграли наши врачи, многие из которых с 1939 года работали главными врачами хирургических отделений государственных больниц в Тегеране в Мешхеде. Расскажу об одном из них - докторе Шкваржиле. Этот крупный хирург, человек прогрессивный и цельный, приложил немало усилий, чтобы создать в первые годы второй мировой войны своеобразную чехословацкую автономную республику на иранской земле, где было небезопасно. При его участии в Тегеране был организован Чехословацкий комитет. Вначале комитет занимался вопросом экономической помощи чехословацким гражданам, затем развернул оживленную культурную деятельность и, наконец, наладив связи с чехословацкими миссиями в Бейруте и Бомбее, стал заниматься политической деятельностью. По инициативе доктора Шкваржила комитет связался с московским руководством Коммунистической партии Чехословакии, а позднее - с нашим посланником в Куйбышеве Зденеком Фирлингером, с советским послом в Иране и с эмигрантским правительством в Лондоне. Это было уже после нападения Германии на Советский Союз.
Вскоре комитет пошел еще дальше. Поскольку на территории СССР пока не существовало чехословацкой воинской части, комитет провел среди наших граждан, проживающих в Иране, добровольную мобилизацию в Советскую Армию. Обосновавшись в советском посольстве, доктор Шкваржил лично производил запись добровольцев. Одновременно женщины и лица, которые по состоянию здоровья или возрасту не могли служить в армии, собирали средства в фонд обороны Советского Союза и готовили посылки советским воинам. Комитет приступил к изданию газеты, в которой печатались сообщения советского и зарубежного радио и прежде всего информации чехословацкой передачи Куйбышевского радио.
Между тем события приняли трагический характер. В Ираке вспыхнуло реакционное восстание. Его организаторы пытались спровоцировать такое же восстание и в Иране и тем самым подготовить нападение на Советский Союз через иранскую территорию, К концу 1941 года части иранской армии двинулись к границам Советского государства.
В эти напряженные дни, когда стало ясно, что Советский Союз не намерен пассивно взирать на готовящуюся против него агрессию, западные державы поспешили заключить с ним договор о совместных действиях. Были установлены демаркационные линии. Советские, английские и американские войска вступили на территорию Ирана. В Тегеран войска союзников вошли одновременно.
Именно здесь, на Среднем Востоке, после многолетней разлуки с родиной наши люди, а с ними и хирург доктор Шкваржил, впервые встретились с частями Советской Армии. Теперь, казалось бы, все складывалось наилучшим образом, вернее должно было бы так сложиться. Однако лондонское эмигрантское правительство и западные союзники решили все по-своему. Первая их мысль была не о вооруженной борьбе за свободу против фашизма, а об иранском филиале фирмы Шкода. Англичане и французы объявили ее иранский филиал своим военным трофеем. Коллаборационисты, стоявшие во главе филиала, поспешили передать в дар английскому Красному Кресту крупную сумму, рассчитывая таким образом вернуть свою утраченную репутацию, а после ликвидации немецкой миссии перешли на службу к англичанам. Чехословацкое правительство в Лондоне молчаливо согласилось с этой "трофейной" политикой западного союзника и хозяина. Больше того, оно направило в Иран дипломатическое представительство, которое, беспрекословно выполняя волю Лондона, запретило нашим людям выезд в СССР. Этот запрет сохранил силу и позднее, когда в Бузулуке была уже сформирована наша воинская часть. Чехословацким гражданам в Иране приводили в пример дивизии Андерса, пророчили близкий развал советского фронта, а тех, кто прибывал с Ближнего и Среднего Востока в Тегеран, чтобы получить здесь визу на въезд в СССР, объявляли дезертирами, подвергали допросу и отдавали под суд.
Мы знали о наших людях, в том числе и о мужественном докторе Шкваржиле, но встретиться с нашим знаменитым хирургом нам довелось значительно позднее. Оставив молодую жену с двухлетней дочуркой, он перелетел через заснеженную вершину Эльбруса, миновал Кавказ, Баку, Каспийское море, Астрахань, чтобы сменить теплую тегеранскую весну на снежные вьюги Куйбышева. Наконец он очутился среди своих. Встретился с Фирлингером, Властимилом Бореком и его супругой Гедой, В Иране Шкваржил слышал поговорку: "Фарда-иншаллах!" "Завтра, если бог даст", а здесь давал не бог, а простой и упорный, твердый и рассудительный советский человек. И доктор Шкваржил сразу же почувствовал, что он среди своих.
"Здесь объявили, что ты дезертировал, - писала доктору Шкваржилу его жена. - Поэтому теперь ни на меня, ни на нашу дочь не распространяется опека нашей миссии. Но ты не волнуйся, как-нибудь проживем..." Как-нибудь! По мнению Лондона, доктор Шкваржил - дезертир. Вояк Андерса, сбежавших с поля боя, они дезертирами не считали, но хирурга, ушедшего на фронт, объявили дезертиром!
А теперь вернемся к нашему рассказу о поездке из Москвы в Куйбышев в октябре 1941 года.
Только что опубликовано в газетах и передано по радио подписанное 18 июля 1941 года чехословацко-советское соглашение о совместных действиях в войне с Германией. Оно явилось основой создания на территории СССР чехословацких воинских частей. Перед нами сразу словно распахнулись все двери. Бесчисленное количество запросов, невиданный наплыв заявлений. "Война не ждет, торопитесь, формируйте, обучайте, ведите нас на фронт!" - требовали чехословацкие патриоты.
Но легко сказать - торопитесь, ведите на фронт! Министр Ингр, лондонское эмигрантское правительство и Пика не спешили, и такую проволочку можно было объяснить только злым умыслом. Скрывая свои истинные намерения, они лицемерили и политиканствовали. И наши люди, вынужденные бороться сразу и с врагом, и с такими вот соотечественниками, нередко теряли надежду и приходили в отчаяние.
Мы были связаны с полковником Евстигнеевым, занимавшим до генерал-майора Панфилова пост начальника отдела внешних сношений Наркомата обороны СССР, и с его стороны не встречали никаких препятствий. Знали мы и о том, что делается в советском тылу. Я сам видел не раз, как после окончания смены к воротам заводов подъезжали грузовые машины и увозили рабочих, техников и служащих на всеобуч. Мы знали, что каждый человек, способный носить оружие, ежедневно по три часа занимается военной подготовкой.
Поступали к нам сообщения и о том, как невероятно быстро растут новые заводы, день и ночь выпуская оружие для фронта, новую и превосходную технику: самолеты, танки, орудия и гвардейские минометы. И как гитлеровцы ни старались, их новинки так и не превзошли советские танки Т-34, реактивные минометы "катюши" и "андрюши". Не превзошло их и западное оружие.
Знали мы также, что на восток - на Урал и в Западную Сибирь эвакуировано около 1300 военных заводов и что свыше 2500 построено там вновь.
Весь советский народ поднялся на борьбу, и против него не мог выстоять ни Гитлер, ни его коалиция.
Те оптимистические выводы, которые мы, склонившись над картой, делали в вагоне поезда Москва - Куйбышев, были вполне реальны, хотя гитлеровцы еще наступали. Мы твердо верили, что в ближайшее время на фронте произойдет перелом в пользу Красной Армии. И, как известно, вскоре - 6 декабря 1941 года - советские войска остановили гитлеровцев под Москвой, разбили их и погнали. Фашисты были оттеснены на запад от Москвы на 200-400 километров.
20 октября мы прибыли в Куйбышев. Туда же был эвакуирован весь дипломатический корпус. В декабре 1941 года в СССР приехал глава тогдашнего польского эмигрантского правительства, находившегося в Лондоне, генерал В. Сикорский. Премьер-министр желал проинспектировать армию Андерса, расквартированную в районе Бузулука. Наша военная миссия предложила мне сопровождать его. Такой "чести" я удостоился, очевидно, потому, что в 1939 году силами чехословацкого легиона организовал противовоздушную оборону города Тарнополя, за что был награжден польским военным крестом. Были приглашены также представители остальных союзнических военных миссий в СССР. Я воспользовался случаем и поехал в Бузулук - в город, где нам предстояло формировать чехословацкие воинские части. Генерала Сикорского сопровождали начальник отдела внешних сношений Наркомата обороны СССР и заместитель Народного комиссара иностранных дел Советского Союза. Последний попросил председателя Бузулукского городского Совета товарища Иванова освободить для нас на Первомайской улице школьное здание и подготовить несколько помещений в других местах. Но к этим подробностям я еще вернусь, а пока продолжу рассказ о рождении нашей первой воинской части в Бузулуке.
Итак, 12 декабря 1941 года я с полным основанием мог доложить военной миссии в Куйбышеве: "Обеспечены казармами для одного батальона (1100 человек) и запасной роты (300 человек)".
Первая поездка в Бузулук была полезной для меня еще и потому, что мне представилась возможность побывать на торжественном приеме, устроенном генералом Сикорским в честь польской армии. Я и по сей день будто вижу перед собой представителей всех союзнических военных миссий, генерала Сикорского и Андерса... Как мастерски умели они лгать! Как ловко действовали против Советского Союза, как желали от всей души, чтобы он провалился сквозь землю, как подло злоупотребляли искренним доверием советских людей! Противно вспоминать об этом, но подобный урок не прошел для нас даром. Однако и к этой теме я вернусь позднее, при иных обстоятельствах.
В Бузулуке я покинул свиту генерала Сикорского и, не приняв участия в смотре польских дивизий, занялся подготовкой помещений для нашей части. 14 декабря 1941 года я возвратился в Куйбышев. Зденек Фирлингер, всегда и во всем охотно шедший нам навстречу, отвел в здании миссии временное помещение для 30 человек. Это было весьма своевременно, поскольку в конце ноября и начале декабря к нам стали прибывать первые добровольцы. Если среди них попадались больные, мы их тотчас же отправляли в советские больницы на излечение.
2. В Бузулуке
К середине декабря 1941 года был уже детально разработан договор о создании на территории Советского Союза чехословацких воинских частей. Вскоре переговоры с нашими официальными лицами повел преемник полковника Евстигнеева генерал-майор Панфилов. 8 декабря 1941 года на заседании Смешанной чехословацко-советской комиссии по формированию чехословацких воинских частей на территории СССР он сообщил начальнику нашей военной миссии, что Советское правительство согласно, чтобы в возможно короткие сроки были сформированы отдельный чехословацкий батальон и запасная рота.
28 декабря 1941 года я простился с нашим посланником Зденеком Фирлингером и выехал в Бузулук. До конца 1941 года туда прибыло всего несколько добровольцев.
1942 год мы встретили с большими надеждами. Уже в январе дела пошли веселей. 15 января 1942 года был объявлен набор. Теперь к нам ежедневно прибывали десятки добровольцев - мужчин и женщин. Так Бузулук стал колыбелью нашей новой Народной армии. В то время во многих районах СССР проживали тысячи чехов, словаков и особенно закарпатских украинцев, а также около 45-50 тыс. чехов и словаков - граждан Советского Союза.
Человек, которому сейчас лет 30 или 35, вряд ли помнит тяжелую жизнь большей части трудящихся в домюнхенской Чехословакии. Было время, когда численность безработных в стране доходила до 920 тыс. человек. Если же учесть их семьи, то это означает, что нищета и голод были тогда уделом почти трети населения страны. Неудивительно поэтому, что многие уезжали за границу в поисках заработка, рассчитывая большую часть его посылать своим семьям или надежно осесть в какой-либо стране и потом перевезти туда своих родных. Немало чехов и словаков эмигрировало в Северную и Южную Америку, а кое-кого занесло даже в Африку. Многие уезжали на Дальний Восток и в Австралию. "У чеха всюду братья", - гласит наша пословица. Тысячи чехословацких граждан выехали в Советский Союз и нашли там работу и новое отечество.
Бузулук - небольшой приуральский город. Он напоминает наши города на юге Словакии - на Гане, в Полабской низменности, - только больше по количеству жителей. Тогда в Бузулуке проживало около 30 тыс. человек.
Там в 1942 году начался боевой путь наших воинских частей, созданных в Советском Союзе. Председатель Бузулукского городского Совета депутатов трудящихся товарищ Иванов принял нас с истинно русской простотой и сердечностью. Нам были переданы три объекта, где и разместились наши первые подразделения. Уже 12 декабря 1941 года мы имели возможность расквартировать в Бузулуке один отдельный батальон, запасную роту, штаб и вспомогательные службы.
К работе приступили в январе 1942 года. Первые добровольцы готовили квартиры для тех, кого ждали позднее. Уже к 5 февраля приехало 88 офицеров, унтерофицеров и солдат, из числа которых были назначены первые командиры.
Через неделю наша часть насчитывала 297 человек личного состава (мужчин и женщин), разумеется, чешской и словацкой национальностей.
Год 1942-й был критическим годом на фронтах Великой Отечественной войны. Хотя 6 декабря 1941 года фашистские войска и были остановлены под Москвой, а затем отброшены на 200-400 километров на запад, они все же сохраняли преимущество в силах и готовились к новому наступлению.
Абсолютное большинство чехословацкого народа, не желающего мириться с предательской мюнхенской капитуляцией 1938 года, считало своим патриотическим долгом внести посильный вклад в дело разгрома гитлеровской Германии, лишившей Чехословакию свободы и независимости. Длинные списки казненных и замученных свидетельствовали о том, что наш народ истребляется и что его нужно немедленно спасать. Не щадя своей жизни, громить врага на фронте и в тылу, повсеместно уничтожать его живую силу и технику - такова была самая неотложная задача. Это диктовалось самим временем. И если наш народ на своей родной земле не останавливался ни перед какими жертвами и в этой борьбе потерял 360 тыс. лучших сынов и дочерей, то и чехословацкие граждане за границей были обязаны принять участие в великой борьбе с немецким фашизмом. Здравомыслящий человек, настоящий патриот своей родины не мог мыслить и действовать иначе, поскольку дело шло о жизни и смерти в полном смысле слова. Нависала реальная угроза, что в ходе войны население Чехословакии будет в значительной мере истреблено, а в случае если бы Гитлер выиграл войну, окончательно уничтожено. Редкие информации того времени давали нам возможность слегка заглянуть в чудовищные планы нацистских главарей. Сомнений не оставалось. Протекторат и так называемое "Словацкое государство" были временными формациями, представлявшими по своему характеру нечто среднее между огромным гетто и концентрационным лагерем. И заключенных там ожидали газовые камеры или гибель на принудительных работах.
В те дни нельзя было решать вопрос об освобождении вне связи с фактором времени. Чехословакию требовалось освободить быстро.
Но нашлись люди, которые думали и действовали по-другому. Некоторые из них занимали высокие посты. К ним принадлежали все члены чехословацкого эмигрантского правительства в Лондоне, в частности министр национальной обороны генерал Ингр и сам президент Республики Эдуард Бенеш. Верным подручным Ингра был начальник чехословацкой военной миссии в СССР полковник Гелиодор Пика. Целью этих людей и их сообщников было восстановление домюнхенских капиталистических порядков в Чехословакии, а также ослабление Советского Союза в войне с Германией и ее сателлитами. Они никогда не верили в силу СССР, ненавидели его и отнюдь не желали, чтобы именно он освободил Чехословакию. Когда же им все-таки пришлось согласиться с созданием наших воинских частей на территории СССР, они принялись тормозить их формирование и обучение, решительно противились созданию в СССР крупных чехословацких воинских частей и их участию в боях на советско-германском фронте. Их устраивали так называемые символические части. Короче говоря, они хотели показать чехословацкому народу, что за границей есть воинские части, но использовать их хотели только на территории Чехословакии, в случае если бы народ проявил свою волю раз и навсегда покончить с Мюнхеном и мюнхенцами.
Президент Бенеш обращался к народу с призывом "перезимовать", то есть ничего не делать, не вызывать озлобления гитлеровцев, спокойно ждать того времени, когда в Чехословакию в качестве освободителей придут западные союзники.
Об этом же довольно откровенно писал генерал Ингр полковнику Г. Пике 13 октября 1942 года: "...Они (СССР. - Л. С.) считают нынешний период войны решающим и утверждают, что сегодня нужно воевать на всех фронтах, включая и внутренние, как можно более активно, невзирая на жертвы и риск. В нашем положении мы не можем присоединиться к этому мнению, так как по своим последствиям оно поставило бы под угрозу наши возможности в заключительной фазе войны, которая для нас является с точки зрения восстановления государства самой важной. Пусть эта информация будет для Вас руководством при переговорах с Советами по данному вопросу".
Годом раньше, 10 августа 1941 года, такие же мысли были высказаны Г. Пикой в его сообщении Бенешу: "Что касается организации воинских частей, то я особенно не настаивал на ускоренном проведении практических мероприятий, хотя это и признавалось необходимым во время официальных политических переговоров. Во-первых, здесь очень мало возможностей, и я не верю, чтобы они могли сформировать целую дивизию, и, во-вторых, необходимо выиграть время и поберечь наших людей для действия на своей территории".
Совершенно противоположных взглядов придерживались 28 прогрессивных чехословацких деятелей, проживавших тогда в СССР, - коммунистов и некоммунистов. Они призывали к решительной борьбе за свободу Чехословакии, звали народ отомстить врагу за Мюнхен и оккупацию, за казненных и замученных, за нашу молодежь, лишенную возможности учиться, за попрание нашей речи, истории, культуры, за разграбление многомиллиардных богатств и ценностей, созданных руками и разумом чехов и словаков.
В Бузулук приезжали политические эмигранты, которым в 1939 году удалось бежать от расправы гестапо, - коммунисты и некоммунисты, политические и профсоюзные деятели, мужчины и женщины. В числе первых прибыли товарищи, работавшие до того времени в различных районах Поволжья: Эрик Фрешл, Иржи Франк, Франтишек Энгель с женой, Войта Эрбан, Гуго Ковал с женой, Аничка Бенешова, Рудольф Шимачек, Ян Мареш, Леопольд Войтеховский, Имре Клейн, Тибор Фиш. Несколько позднее приехали Ярослав Достал, Матильда Браунова и ее муж, Людвик Ашкенази, Сергей Петрас, Ота Врбски, Бедржих Штейнер, вслед за которым приехала его жена Маруся, Новак и Писарскы, Франтишек Бедржих, Арношт Штейнер, Бернард Менаховский и многие другие. Из города Иваново приехал доктор Армин Широкий.
В Бузулук прибыли товарищи: Кольский, Фиала, братья Константин и Борис Гибнеры, Фейнер, Туряница, Ваш, Лялько, Игнац Шпигл, Змргал, Гарус, Венделин Опатрны, Килиан, Вавра, Рейхл с отцом, старым коммунистом, матерью и сестрой. Приехали музыканты Качерек, Зильбигер и Томан, ставший позднее автором известного марша "Направление - Прага", товарищ Ланцер с женой и тремя сыновьями, Иосиф Гросс с сыном и другие. Из тех, кто находились со мной в Оранках, были назначены первые командиры. Ими стали: Ломский, Рытирж, Янко, Ярош, Шмолдас, Кудлич, Седлачек, Дочкал, Згор, Коваржик, Янда, Дрнек, Тесаржик, Олдржих Квапил, Гинек Ворач, Антонин Сохор, Витек, Команек, Недвидек, Ружичка, Франтишек Немец, Перны, Блажек, Муха, Иосиф Черны, Войтех Черны, Шафаржик и другие - всего 88 человек.
Значительно усилила нас группа технических специалистов с заводов Шкода, среди которых были инженеры Вогл, Бурда, Рот, Кикелгорн, Бечварж и Флек.
Согласно договору с фирмой Шкода в СССР на строительство машиностроительного завода в Новосибирске приехали восемь шкодовцев. Случилось так, что наши люди смогли приступить к работе только в июне 1941 года, незадолго до начала Великой Отечественной войны. Война потребовала сократить срок монтажа завода с 18 до 7 месяцев. И шкодовцы с честью справились с этой задачей. Досрочно закончив работу, они прибыли в чехословацкую воинскую часть одними из первых. Группу, в которой самым старшим по возрасту был монтажник Рот, возглавлял инженер Вогл. Самому младшему - Рудольфу Бурде - было только 20 лет. Прибыв в Бузулук, эти замечательные специалисты не ждали, пока им поручат какую-либо работу, а взялись за дело сами. Для начала они решили отремонтировать испорченное центральное отопление в школе, которую городской Совет отдал нам под штаб будущей чехословацкой воинской части. Для этого потребовались соответствующие материалы и инструменты. Где взять, чтобы не украсть? - как говорят у нас. И вот добровольцы, осмотревшись, отправились на местный машиностроительный завод имени Кирова.
- Здравствуйте! Мы монтажники из Чехословакии, служим здесь в нашей воинской части.
- Прекрасно. Что же вы хотите?
- Может, разрешите нам сделать кое-какие детали на вашем заводе?
- Отчего же нет? А как вы смотрите на то, чтобы и нам немного помочь?
- Это можно. Только мы люди военные, на это потребуется согласие командира.
Я, разумеется, дал свое согласие. И с этого дня шкодовцы ремонтировали автомашины, налаживали станки, выполняли слесарную работу, монтировали, работали на токарных, револьверных и фрезерных станках. На завод они обычно ходили по три человека, посменно.
Завод работал в три смены. Нередко случалось так, что ребята, отстояв ночную смену, приходили рано утром, наскоро мылись, выпивали по стакану чаю и отправлялись со своими ротами на занятия.
Среди первых наших добровольцев были член Государственного совета, замечательный врач, журналист, патриот и революционер майор Врбенский с женой и сыном и доктор Ярослав Прохазка, который был направлен к нам Московским руководством Коммунистической партии Чехословакии.
Одновременно в воинскую часть прибыли женщины - Штефа Галбава, три сестры Валентовы, три сестры Тобиашовы с тремя братьями и родителями, две сестры Акермановы, три сестры Пишловы с родителями, Аничка Птачкова с родителями и братом, Ружена Бигелерова с мужем, Власта Павланова, Грета Гольдманова, Мария Лялькова, Соня Бужакерова, Ольшанова с братом, Вера Ружичкова, Иржина Соболова, Тоничка Завеска, Штепа Сохорова, Шифова с мужем, Рита Новакова, Данута Чермакова с родителями и многие другие. Всего в Бузулуке в составе воинской части было 38 женщин. Они пришли к нам добровольно, подобно женщинам времен гуситских войн 500 лет тому назад. Чувство долга привело их в наши ряды, хотя каждая знала, какая опасность грозит ей на фронте. И они остались верными принятому решению, несмотря на нервозные приказы Ингра, запрещавшего участие женщин в боевых действиях. Разумеется, эти приказы преследовали все ту же цель: если не сорвать, то хотя бы задержать отправку 1-го Чехословацкого батальона на фронт. Из 38 женщин 34 стали медицинскими сестрами, без которых батальон не смог бы отправиться на фронт. Для подготовки же мужчин - фельдшеров и санитаров потребовалось бы не менее двух месяцев, причем этих мужчин пришлось бы взять прежде всего из боевых подразделений.