Страница:
Если бы мы следовали приказам из Лондона, дело не двинулось бы с места. А время требовало от нас действий. Год был очень тяжелый; мы не могли, да и не хотели медлить. Наша воинская часть состояла из людей разных профессий и разных возрастов. Неодинаковым было и их мировоззрение. Здесь были и коммунисты, и люди, враждебно относившиеся к Советскому Союзу, все еще находившиеся под влиянием многолетней антисоветской пропаганды в домюнхенской Чехословакии. Некоторые сомневались в победе советского народа, и им надо было разъяснять, что народу, идущему прямой дорогой к коммунизму, по плечу любые задачи. Поэтому поведению советских людей всегда свойственны последовательность и спокойствие, а сами они упорны, мужественны и героичны как в отдельные исторические моменты, так и в будни. Советские люди отличаются простым и прямым характером, они пытливы и быстры в работе, вежливы в обращении. Советский народ питал глубокие симпатии к нашему народу; наша борьба за свободу Республики сливалась с его борьбой за освобождение своей родины от немецко-фашистских оккупантов. Советский Союз всегда был решительным противником Мюнхена. Советские люди никогда не верили, что народ, подвергшийся агрессии, без борьбы отдал свою свободу и государство на растерзание врагу. Они с отвращением и презрением относились к капитулянтам и предателям, подобно тому как мужественный воин презирает труса и дезертира.
Добровольцы, прибывавшие в Бузулук с разных концов необъятной советской земли, вступали в воинскую часть не ради какой-то демонстрации, а чтобы воевать, чтобы помочь своему народу смыть позор Мюнхена и быстрее рассчитаться с оккупантами, коллаборационистами и предателями. Сплоченность советских трудящихся, решительность и беспримерная в истории самоотверженность советских людей в тылу, жертвовавших всем для победы на фронте, оказывали сильное влияние на личный состав части. В тот трудный период наши воины чувствовали постоянную заботу советских людей, воинских частей и учреждений, Коммунистической партии и правительства Советского Союза. Большую роль в воспитании личного состава части сыграла кропотливая работа нескольких десятков наших коммунистов. Коммунисты всюду служили примером. Они брали на себя самые трудные задачи и образцово выполняли их. И постепенно предрассудки у некоторых наших воинов рассеялись, а на их место пришли уважение и любовь к Советской Армии, советским людям, к Советскому Союзу в целом.
Читатель понимает, что в Бузулук прибывали не какие-то особенные герои, как это иногда представляют в книгах. Ведь многие из них никогда раньше не были военными. Свыше 80 процентов личного состава должны были начинать изучение военного дела с азов. Были среди них, естественно, и люди, прямо-таки не подходящие для военной службы, которые в мирное время и не думали стать военными. Вот, например, Гуго Редиш. В армии он никогда не служил и о военной славе, откровенно говоря, не мечтал. Был остроумен, образован, немало ездил по свету, побывал во Франции, Греции, Египте. Знал языки: русский, английский, французский, немецкий. Иностранные языки давались ему легко, а вот стрелять или преодолевать препятствия он не мог. Да и возраст его приближался к пятидесяти. Но это был преданный, отважный человек, настоящий коммунист, и он рвался на фронт. Редиша включили в состав 1-го Чехословацкого отдельного батальона и назначили связным надпоручика Отакара Яроша. В бою за Соколово он вел наблюдение с колокольни. Тяжело раненный, Гуго Редиш остался в строю до конца и вместе со своим командиром Отакаром Ярошем пал смертью храбрых.
В числе первых женщин, прибывших к нам в батальон, мужественных, беззаветно преданных делу борьбы за свободу, была замечательная патриотка Гелена Петранкова. Гелена хорошо знала жестокость фашистов и решила посвятить свою жизнь освобождению народа.
Весной 1937 года член КПЧ с десятилетним стажем Гелена Петранкова уехала в республиканскую Испанию. Она работала фармацевтом в госпитале, была на фронте под Мадридом, участвовала в бою под Гвадалахарой. Бойцы интернациональной бригады знали и любили своего верного друга - поручика Петранкову, которая в невероятно трудных условиях, днем и ночью готовила для них лекарства. Ее помощь получали и раненные при штурме Геруэля, и те, кто пролил кровь в боях за Кастельон-де-ля-Плана. Особенно тяжело ей пришлось в госпитале во время фашистского наступления весной 1938 года. Объединенная интервенция европейского фашизма и Ватикана и попустительство правительств Франции и Англии, проводивших "политику невмешательства", позволили фалангистам генерала Франко достигнуть стратегического преимущества. Республиканские войска были вынуждены отойти. Гелена Петранкова испытала горечь отступления. С фронта она уехала в Каталонию и затем во Францию... Это было для нее большим несчастьем.
В октябре 1938 года отважная женщина возвратилась в Чехословакию в надежде принять участие в борьбе против нацистской Германии. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Правительство Бенеша и Сыровы капитулировало. Партия послала Гелену в Словакию, где, находясь в подполье, она мужественно выполняла свой партийный долг. Когда была арестована сестра Гелены и над ней самой нависла угроза фашистской расправы, партия решила переправить ее за границу. Так в конце июня 1939 года Гелена Петранкова нелегально прибыла в Краков. Позже она работала фармацевтом в Советском Союзе, где ее и застала война.
В Бузулуке Гелене поручили создание полевой аптеки. И когда она проходила по улицам приуральского города, смотря на вас внимательными, чуть улыбающимися глазами, вам и в голову не приходило, что это прошла боевая участница гражданской войны в Испании, видевшая на своем веку так много скорби и крови.
Были у нас и другие бойцы интернациональных бригад. Венделин Опатрны командовал одной из ударных групп испанской республиканской армии, совершавших рейды по глубоким тылам противника, где они сеяли панику среди фашистских войск, уничтожали боевую технику и живую силу неприятеля. За республиканскую Испанию сражались Игнац Шпигель, Карел Вейвода и Франтишек Крал - артиллерист, командовавший батареей на фронте под Мадридом. После ранения Франтишек Крал лежал в полевом госпитале, где работала Гелена Петранкова.
Все они встречали на фронтах в Испании легендарную революционерку Долорес Ибаррури, известную под именем "Пассионария". Там же, в Испании, им однажды пришлось увидеть, как из-за дымовой завесы нагло вынырнул крейсер и дал несколько залпов из тяжелых орудий по Кастельон-де-ля-Плана. Они спасали детей при налетах фашистских самолетов, встречались с "неистовым репортером" Эгоном Кишем, видели на улицах безжизненные тела мирных жителей, вдыхали черный дым сожженных городов и сел... Короче говоря, они видели войну. Теперь они вновь встали в ряды бойцов, ибо борьба, начатая под Барселоной и Мадридом и временно задушенная в пограничных чешских горах, разгорелась с новой силой на фронтах войны, развязанной нацистами и их сателлитами.
1942 год был годом очень тяжелым. Тот, кто приезжал в Бузулук, одевал военную форму с полным сознанием ответственности момента: нацисты наступали, рвались к предгорьям Кавказа, к Волге. Фашистская Германия эксплуатировала миллионы людей порабощенной Европы. В ее распоряжении были дивизии стран-сателлитов: Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии, Болгарии, так называемого "Словацкого государства", Испании и даже Бельгии, а также банда украинского националиста Бандеры, убитого в 1959 году в Мюнхене агентами Оберлендера.
В конце марта 1942 года личный состав нашей воинской части в Бузулуке насчитывал 600 человек. Начались усиленные занятия по боевой подготовке.
В тот период семь польских дивизий генерала Андерса, из которых две находились в Бузулуке, готовились к эвакуации из Советского Союза. Вскоре они выехали на Средний Восток, то есть подальше от фронта и от родины, к которой им следовало пробиваться с боем. Советский Союз обеспечил эти дивизии всем необходимым: обмундированием, вооружением и продовольствием, создал им все условия, чтобы они могли сражаться за возрождение Польши, где бушевал фашистский террор и совершались массовые казни. И даже теперь, когда они покидали страну, сражающуюся за свободу их же страны, никто не чинил им препятствий. Генерал Андерс действовал по указке реакционного польского эмигрантского правительства в Лондоне. Личный состав польских дивизий оказался послушным своим реакционным офицерам, которые внушали им то же самое, что и чехословацкие реакционеры нашим воинам.
Правительства западных капиталистических стран и их генеральные штабы исходили из того, что Советский Союз потерпит поражение в войне с гитлеровской Германией и ее сателлитами и вскоре капитулирует. В лучшем случае они допускали, хотя и не очень этому верили, стабилизацию Восточного фронта до конца войны и не думали скрывать свои взгляды. Рассуждая подобным образом, они приходили к желаемому для себя выводу, что решающая роль в этой войне будет принадлежать Западу. Поэтому эмигрантское правительство Бенеша не желало допустить активное участие нашего войска в боях на советско-германском фронте. Однако оно натолкнулось на решительное сопротивление чехословацких патриотов, которые вопреки его воле добились создания других, более крупных воинских частей и участия в боевых действиях.
Что касается реакционного польского эмигрантского правительства генерала Сикорского, то ему удалось полностью осуществить свой коварный замысел.
В первой части этой главы я упоминал о приезде генерала для инспектирования польской армии в СССР. Говорил я также и о торжественном приеме в Бузулуке, на котором Сикорский под бурные аплодисменты представителей союзнических правительств и армий заявил:
"Мы верим Сталину, верим Советскому Союзу и совместно с Красной Армией будем сражаться против гитлеровской Германии вплоть до ее полного разгрома".
Выступавший после него генерал Андерс лицемерно заверил: "Лично для меня было бы огромным счастьем получить первый оперативный приказ Советского Верховного Главнокомандования о выступлении на фронт!"
Аплодисментами всех присутствующих закончилось это многословное первое действие.
Второе действие. Польское эмигрантское правительство и генерал Андерс жалуются Советскому правительству на суровые климатические условия, затрудняющие обучение войск. В Бузулуке и его окрестностях им, видите ли, холодно. Они просят перебросить их на юг, в теплые края, и выбирают Южный Туркестан, граничащий с Ираном. Советское правительство идет на" встречу и удовлетворяет эту просьбу.
Третье действие. Фашистские войска прорвались к Волге. Советское правительство обращается к польскому эмигрантскому правительству с предложением направить под Сталинград три польские дивизии на помощь Советской Армии и тем самым дать возможность советскому командованию перегруппировать и подготовить силы для контрнаступления. Однако реакционное правительство Сикорского и генерал Андерс отвергают советское предложение.
Четвертое действие. Польское эмигрантское правительство доводит до сведения Советского правительства свое окончательное решение - вывести польскую армию в Иран. Акт измены завершился.
"А как поступят чехословацкие воины? - думали тогда советские люди. Пойдут ли они за андерсовцами или останутся с нами? Повернутся ли спиной к фронту или станут к нему лицом, лицом к своему отечеству, оккупированному нацистами?" Чехословацкие воины не ушли. Наоборот, они сформировали свои отделения, взводы, роты и на глазах бузулукских граждан развернули интенсивную боевую подготовку.
Наши занятия проходили в степи, где ртутный столбик термометра зимой падал до 40 градусов мороза, а летом показывал свыше 40 градусов тепла. Я принял меры к организации офицерской и унтер-офицерской школ, чтобы за короткий срок подготовить собственных командиров. Мы не обращали внимания на прежние воинские звания, присвоенные еще в домюнхенской республике, и отбирали командиров по их деловым качествам.
В дни, когда нещадно палило степное солнце, наши подразделения со всем вооружением, каким мы тогда располагали, уходили за реку Самару и упорно учились наступательным и оборонительным действиям в самых различных условиях. Бойцы учились действовать на ровной и пересеченной местности, в условиях города и степи, переправляться через реку, передвигаться по болотистой местности.
К несчастью, у нас стали отмечаться случаи заболевания тифом, малярией, дизентерией и инфекционной желтухой, что, понятно, отрицательно сказывалось на учебном процессе. Но боевая подготовка не прекращалась ни на минуту. У наших врачей и новых медсотрудников работы было по горло. Ведь речь шла о здоровье людей, об их боевой подготовке, о боеспособиости всей чехословацкой части.
В больнице у кирпичного завода работал наш врач Армин Широкий. Ему помогала Рита Новакова. Тогда я о ней еще не слышал. Лишь позднее из рассказов других товарищей мне довелось узнать, что представляла собой эта маленькая, скромная, удивительная женщина.
Рита Новакова добровольно вызвалась помогать врачу. Приходила она к больным и с ним, и без него. На своей слабой спине таскала мешки с хлебом. Как-то раз, поставив полный мешок в коридоре больницы под лестницей, она разговорилась о чем-то с доктором Широким, который как раз в это время спускался вниз.
- Помогите, добрые люди, дайте доктора, доктора дайте!
Рита и врач умолкли. В коридоре, у двери в приемную, держась худыми руками за стенку, стояла бледная молодая женщина.
- Помогите...
- Что с вами, гражданка? Тиф?
Глаза двух женщин встретились.
- Нет, у ребенка. Он совсем маленький. Он один у меня остался. Муж на фронте, ничего о нем не знаю, давно уже не пишет. Сестричка! Доктор говорит, что поможет только сульфидин. Мой сынок, он один у меня остался!
- Ну, хватит! Успокойтесь, гражданка! Возьмите себя в руки. Мы вам поможем. Не так ли, Армин? - обратилась Новакова к врачу.
Маленькая Рита умела быть решительной. Быть может, в эту минуту она вспомнила о своем сыне, которого была вынуждена оставить на родине, в Праге.
- У нас в санчасти есть тридцать таблеток сульфидина, в шкафу, справа внизу.
- Понимаю, бегу!
И она, только что едва дотащившая мешок с хлебом, пробежала два с половиной километра до казармы, а потом обратно к больнице. И не только вовремя доставила сульфидин, но привела с собой детского врача. Жизнь ребенка была спасена. Эта мать и ее сынок были эвакуированы с Украины.
Эвакуированы! Какое круглое иностранное слово, "о сколько в нем горечи и ужаса. Брошенный где-то дом. А отец? Жив ли, нет ли? "Он один у меня остался", - сказала женщина. Как много горькой правды было в ее словах.
Рите Новаковой было 18 лет, когда в 1929 году, незадолго до V съезда, руководство КПЧ поручило ей ряд ответственных заданий, для чего подбирались люди самые стойкие и самые сильные. Комсомолка Рита ушла в подполье, где она с редкой самоотверженностью выполняла задания партийного руководства. Рита то и дело пересекала границу, путешествуя то в Австрию, то в Германию, то возвращалась на родину и вновь отправлялась, и порой очень далеко: в Индию и Китай.
В Бузулуке она встретилась со своей давней подругой Геленкой Петранковой.
- Ты выглядишь элегантно, - сказала Геленка, смотря на Риту, облаченную в огромный, до пят, овчинный тулуп, огромную шапку-ушанку и большущие валенки.
В нашу часть ее принимала отборочная комиссия, председателем которой был подпоручик Антонин Сохор.
- Не поднимайтесь на цыпочки, нам надо знать ваш действительный рост, сказал он Рите.
Видя, что дело оборачивается не в ее пользу, Рита обратилась к Сохору:
- Господин подпоручик, прошу вас, добавьте мне до нормы сантиметр-другой.
Сохор согласился. Однако рост Новаковой и позднее причинял ей немало неприятностей. Однажды, летом 1943 года, Рита по служебным делам приехала в Москву. Когда она проходила по широкой улице Горького, за ней бежали ребята и кричали:
- Смотрите, смотрите, английский мальчик!
Чувствуя, что теряет самообладание, Рита обернулась к своим преследователям и спокойно сказала:
- Я не английский мальчик, а чехословацкая тетенька.
Позднее она стала одной из наших лучших фронтовых операционных сестер.
Большинство женщин приобретали специальности медсестер и санитарок. Те, кто были постарше или физически менее выносливые, работали в столовой, прачечной, на складах или вели делопроизводство в штабе. Все женщины, без исключения, научились обращаться с личным оружием. А связистки, медсестры и санитарки владели не только пистолетом, но и винтовкой, ручным и станковым пулеметами, противотанковым ружьем, изучили устройство ручных гранат. Мастером меткой стрельбы, знаменитым снайпером стала Мария Лялькова.
В нашей части было много молодых парней и девушек; тех, кому исполнилось 17 лет, зачисляли в списки батальона. Более юным мы выдавали хорошо перешитое обмундирование и направляли в школы. Многие из молодежи, стремясь в составе боевых подразделений попасть на фронт, утаивали несколько месяцев, а то и целый год.
Наши юноши и девушки воевали в разных подразделениях, но больше всего их было среди разведчиков, автоматчиков, бронебойщиков, пулеметчиков и летчиков.
Личный состав части занимался не только боевой подготовкой. Неплохо была поставлена у нас спортивная работа. Надпоручик Вацлав Коваржик выявил среди добровольцев футбольные таланты и скомплектовал из них футбольную команду в составе 15 человек. В нее вошли Ян Мареш, некогда член спортивного клуба "Наход", Бечварж, игравший в команде "Пльзень", Макса Вебер из спортобщества "Острава", Маутнер из ДФЦ. Это костяк команды. В свободное время футболисты тренировались на бузулукском стадионе, рассчитанном на 4000 зрителей. Хочется добрым словом помянуть наших самоотверженных футболистов, защищавших в 1942 году в Бузулуке спортивную честь батальона: вратарей Маутнера и Рейхла, защитников Вебера, чеха из Житомира, Фридриха, Бечваржа из Шкодовки, бывшего нападающего команды "Пльзень"; полузащитников врача Бедржиха Штейнера, Дуду, Гетрейдера, Стеглика и Фингра; нападающих Фишмана, Петраса, Старка, Гутмана; организатора и тренера команды Вацлава Коваржика бывшего члена пльзеньского спортивного клуба "Виктория". Создание футбольной команды и ее товарищеские встречи с местными советскими командами имели не только чисто спортивное значение. В этом в какой-то степени вырисовывался культурный облик будущей Чехословакии и еще теснее сближались наши воины с советскими людьми. Матчи, к которым наша футбольная команда тщательно готовилась, превращались в спортивные праздники как в Бузулуке, так и в Оренбурге. Места спортивных встреч всегда были празднично убраны, играл военный духовой оркестр. Зрители обычно симпатизировали нашим футболистам (пусть простят мне это болельщики "своих" команд). Иногда наши выигрывали, иногда счет был ничейным. И всегда футболисты покидали футбольное поле в окружении советских болельщиков, бурно аплодирующих спортивным успехам чехословацких футболистов. Это были полезные мероприятия, и они немало способствовали боевой подготовке. Теперь, спустя много лет, я от всей души хочу поблагодарить спортсменов нашего батальона.
Был у нас и свой оркестр - предшественник того знаменитого ансамбля, который позднее создал Вит Неедлы. Им руководил четарж Качерек, талантливый военный музыкант, кларнетист. Мы все очень любили автора походной песни "Направление - Прага" Томана, и веселого молодого гармониста Сильбигера, и скрипача Эдвина Схарфа, чье задушевное исполнение "Канарейки" постоянно вызывало бурные аплодисменты переполоненного зрительного зала, которым служила столовая бузулукских казарм. Так мы собирались каждое воскресенье по утрам. Я знаю, как часто злоупотреби ляют некоторыми словами, "у хотя бы словом "незабываемый". Но те, кто в сорок втором служили в 1-м батальоне и запасной роте и остались живы, могут подтвердить, что эти воскресные утренники в бузулукских казармах действительно незабываемы. Они останутся в нашей памяти навсегда.
Вы представляете, что значит родная песня для человека, который вот уже три года как расстался с родиной? Вы знаете, как тоскуют по родному языку, песням, по стихам поэтов-соотечественников, по истории и традициям своей страны? А в эти воскресные утренники мы словно приобщались к далекой Чехословакии. На сцене чередовались чтецы-декламаторы Курт Вольф и Ян Мареш. В их исполнении оживали стихи Йиржи Волькера, Иозефа Сладека, Станислава Костки Неймана, Яна Неруды, Сватоплука Чеха, Витезслава Незвала, стихи русских классиков и советских поэтов, чаще всего Пушкина и Маяковского. В зале вновь и вновь звучали, радуя и зажигая нас своей свежестью, ритмом и бодростью духа, песни Ярослава Ежека. И опять Е. Ф. Буриан и Витезслав Незвал погружали нас в поэтическое раздумье своей песней "Узнаю поля родимой стороны, узнаю прекрасную страну, и туда мы с тобой уедем навсегда..."
Наше трио - пльзеньский шкодовец Рот, Рихард Тесаржик и Войта Эрбан поет под аккомпанемент Вацлава Коваржика, заменяющего своей универсальной гитарой целый оркестр. Репертуар их обширен: от любимой ходской песни "На стене высокой поет чудная птица" до песни о Праге Стелибского. Нередко нашим певцам явно не хватало голоса и мастерства, но слушатели прощали это "артистам" за тот энтузиазм, который руководил ими.
Вскоре по приглашению радиокомитета наш самодеятельный коллектив выехал в Куйбышев. Там для передачи на Чехословакию был записан большой концерт, включавший музыкальные, хоровые номера и художественное чтение. Осенью коллектив выступил в бузулукском Клубе железнодорожников с двухчасовым лирико-боевым монтажом "Путешествие по Чехословакии", авторами которого были Войта Эрбан, Иозеф Косик и Вацлав Коваржик. В "Путешествии" выступали Иржи Франк, Маркета Ольшанова, Ганак Сигл, Павел Гутман и большой хоровой ансамбль, насчитывавший уже около 35 человек. Этот хоровой коллектив не раз заставлял содрогаться от бурных аплодисментов стены залов, где происходили концерты. Позднее монтаж "Путешествие по Чехословакии" был подготовлен для куйбышевского радиовещания.
Разумеется, этим наша культурно-просветительная работа не ограничивалась. У нас издавался и свой военный печатный орган - газета "Наше войско в СССР". Она помогла нам сплотить разнородный личный состав в боеспособную воинскую часть. Всю культурно-массовую работу в части организовывали и проводили главным образом коммунисты, которыми руководил капитан Ярослав Прохазка, ныне ректор Карлова университета в Праге.
Важным событием в жизни нашей части был приезд в Бузулук 26 мая 1942 года К. Готвальда, В. Конецкого, И. Кроснаржа и В. Борека. Было крайне важно и необходимо, чтобы видные деятели КПЧ проинформировали личный состав части о положении в Чехословакии, об обстановке на фронтах, о главном направлении и цели предстоящего боевого пути нашей воинской части, близкой по духу боевым традициям гуситских войск.
Перед личным составом 1-го Чехословацкого батальона, собравшегося в зале бузулукского кинотеатра, с речью выступил Клемент Готвальд, который назвал движение Сопротивления чехов и словаков за границей, в том числе и предстоящие боевые действия нашего чехословацкого батальона, сформированного в СССР, составной частью великой национально-освободительной борьбы нашего народа.
В этой речи отмечалась необходимость верности нашему ближайшему и величайшему союзнику - русскому народу, Советскому Союзу. Каждый настоящий чех, говорилось в выступлении, сегодня яснее ясного видит, что не будь сильного и могучего Советского Союза, который разбил гитлеровские планы мирового господства, надежды нашего народа на свободу превратились бы в ничто. Каждый чех понимает, что будущее нашей нации и нашего государства может быть обеспечено только в том случае, если наш народ будет опираться на могучую силу и мощь Советского Союза и на братскую помощь русского народа. И каждый настоящий чех с уважением склоняется перед теми великими жертвами, которые принесли, приносят и еще будут приносить народы Советского Союза, чтобы одолеть гитлеризм и тем самым освободить наш народ...
На этом собрании я выступил с ответным словом. От имени всех воинов нашей части я заверил представителей руководства КПЧ, что мы хорошо подготовились к предстоящим боям с фашистами и честно выполним свои боевые задачи. Кровь наших и советских солдат, сказал я, совместно пролитая на полях сражений этой войны, будет служить прочной основой дружбы нашего и советского народов. Как граждане и воины, мы не пощадим ради этого дела своей жизни.
Мы призываем наш народ к единству и сплоченности, обращаемся ко всем нашим согражданам на родине и за границей, без различия их национальности, вероисповедания и политических взглядов, с призывом: вместе с союзниками и прежде всего вместе с нашим верным другом Советским Союзом выполнить самую большую и неотложную задачу: разгромить гитлеровскую Германию и ее сателлитов, освободить народ и Республику.
Добровольцы, прибывавшие в Бузулук с разных концов необъятной советской земли, вступали в воинскую часть не ради какой-то демонстрации, а чтобы воевать, чтобы помочь своему народу смыть позор Мюнхена и быстрее рассчитаться с оккупантами, коллаборационистами и предателями. Сплоченность советских трудящихся, решительность и беспримерная в истории самоотверженность советских людей в тылу, жертвовавших всем для победы на фронте, оказывали сильное влияние на личный состав части. В тот трудный период наши воины чувствовали постоянную заботу советских людей, воинских частей и учреждений, Коммунистической партии и правительства Советского Союза. Большую роль в воспитании личного состава части сыграла кропотливая работа нескольких десятков наших коммунистов. Коммунисты всюду служили примером. Они брали на себя самые трудные задачи и образцово выполняли их. И постепенно предрассудки у некоторых наших воинов рассеялись, а на их место пришли уважение и любовь к Советской Армии, советским людям, к Советскому Союзу в целом.
Читатель понимает, что в Бузулук прибывали не какие-то особенные герои, как это иногда представляют в книгах. Ведь многие из них никогда раньше не были военными. Свыше 80 процентов личного состава должны были начинать изучение военного дела с азов. Были среди них, естественно, и люди, прямо-таки не подходящие для военной службы, которые в мирное время и не думали стать военными. Вот, например, Гуго Редиш. В армии он никогда не служил и о военной славе, откровенно говоря, не мечтал. Был остроумен, образован, немало ездил по свету, побывал во Франции, Греции, Египте. Знал языки: русский, английский, французский, немецкий. Иностранные языки давались ему легко, а вот стрелять или преодолевать препятствия он не мог. Да и возраст его приближался к пятидесяти. Но это был преданный, отважный человек, настоящий коммунист, и он рвался на фронт. Редиша включили в состав 1-го Чехословацкого отдельного батальона и назначили связным надпоручика Отакара Яроша. В бою за Соколово он вел наблюдение с колокольни. Тяжело раненный, Гуго Редиш остался в строю до конца и вместе со своим командиром Отакаром Ярошем пал смертью храбрых.
В числе первых женщин, прибывших к нам в батальон, мужественных, беззаветно преданных делу борьбы за свободу, была замечательная патриотка Гелена Петранкова. Гелена хорошо знала жестокость фашистов и решила посвятить свою жизнь освобождению народа.
Весной 1937 года член КПЧ с десятилетним стажем Гелена Петранкова уехала в республиканскую Испанию. Она работала фармацевтом в госпитале, была на фронте под Мадридом, участвовала в бою под Гвадалахарой. Бойцы интернациональной бригады знали и любили своего верного друга - поручика Петранкову, которая в невероятно трудных условиях, днем и ночью готовила для них лекарства. Ее помощь получали и раненные при штурме Геруэля, и те, кто пролил кровь в боях за Кастельон-де-ля-Плана. Особенно тяжело ей пришлось в госпитале во время фашистского наступления весной 1938 года. Объединенная интервенция европейского фашизма и Ватикана и попустительство правительств Франции и Англии, проводивших "политику невмешательства", позволили фалангистам генерала Франко достигнуть стратегического преимущества. Республиканские войска были вынуждены отойти. Гелена Петранкова испытала горечь отступления. С фронта она уехала в Каталонию и затем во Францию... Это было для нее большим несчастьем.
В октябре 1938 года отважная женщина возвратилась в Чехословакию в надежде принять участие в борьбе против нацистской Германии. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Правительство Бенеша и Сыровы капитулировало. Партия послала Гелену в Словакию, где, находясь в подполье, она мужественно выполняла свой партийный долг. Когда была арестована сестра Гелены и над ней самой нависла угроза фашистской расправы, партия решила переправить ее за границу. Так в конце июня 1939 года Гелена Петранкова нелегально прибыла в Краков. Позже она работала фармацевтом в Советском Союзе, где ее и застала война.
В Бузулуке Гелене поручили создание полевой аптеки. И когда она проходила по улицам приуральского города, смотря на вас внимательными, чуть улыбающимися глазами, вам и в голову не приходило, что это прошла боевая участница гражданской войны в Испании, видевшая на своем веку так много скорби и крови.
Были у нас и другие бойцы интернациональных бригад. Венделин Опатрны командовал одной из ударных групп испанской республиканской армии, совершавших рейды по глубоким тылам противника, где они сеяли панику среди фашистских войск, уничтожали боевую технику и живую силу неприятеля. За республиканскую Испанию сражались Игнац Шпигель, Карел Вейвода и Франтишек Крал - артиллерист, командовавший батареей на фронте под Мадридом. После ранения Франтишек Крал лежал в полевом госпитале, где работала Гелена Петранкова.
Все они встречали на фронтах в Испании легендарную революционерку Долорес Ибаррури, известную под именем "Пассионария". Там же, в Испании, им однажды пришлось увидеть, как из-за дымовой завесы нагло вынырнул крейсер и дал несколько залпов из тяжелых орудий по Кастельон-де-ля-Плана. Они спасали детей при налетах фашистских самолетов, встречались с "неистовым репортером" Эгоном Кишем, видели на улицах безжизненные тела мирных жителей, вдыхали черный дым сожженных городов и сел... Короче говоря, они видели войну. Теперь они вновь встали в ряды бойцов, ибо борьба, начатая под Барселоной и Мадридом и временно задушенная в пограничных чешских горах, разгорелась с новой силой на фронтах войны, развязанной нацистами и их сателлитами.
1942 год был годом очень тяжелым. Тот, кто приезжал в Бузулук, одевал военную форму с полным сознанием ответственности момента: нацисты наступали, рвались к предгорьям Кавказа, к Волге. Фашистская Германия эксплуатировала миллионы людей порабощенной Европы. В ее распоряжении были дивизии стран-сателлитов: Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии, Болгарии, так называемого "Словацкого государства", Испании и даже Бельгии, а также банда украинского националиста Бандеры, убитого в 1959 году в Мюнхене агентами Оберлендера.
В конце марта 1942 года личный состав нашей воинской части в Бузулуке насчитывал 600 человек. Начались усиленные занятия по боевой подготовке.
В тот период семь польских дивизий генерала Андерса, из которых две находились в Бузулуке, готовились к эвакуации из Советского Союза. Вскоре они выехали на Средний Восток, то есть подальше от фронта и от родины, к которой им следовало пробиваться с боем. Советский Союз обеспечил эти дивизии всем необходимым: обмундированием, вооружением и продовольствием, создал им все условия, чтобы они могли сражаться за возрождение Польши, где бушевал фашистский террор и совершались массовые казни. И даже теперь, когда они покидали страну, сражающуюся за свободу их же страны, никто не чинил им препятствий. Генерал Андерс действовал по указке реакционного польского эмигрантского правительства в Лондоне. Личный состав польских дивизий оказался послушным своим реакционным офицерам, которые внушали им то же самое, что и чехословацкие реакционеры нашим воинам.
Правительства западных капиталистических стран и их генеральные штабы исходили из того, что Советский Союз потерпит поражение в войне с гитлеровской Германией и ее сателлитами и вскоре капитулирует. В лучшем случае они допускали, хотя и не очень этому верили, стабилизацию Восточного фронта до конца войны и не думали скрывать свои взгляды. Рассуждая подобным образом, они приходили к желаемому для себя выводу, что решающая роль в этой войне будет принадлежать Западу. Поэтому эмигрантское правительство Бенеша не желало допустить активное участие нашего войска в боях на советско-германском фронте. Однако оно натолкнулось на решительное сопротивление чехословацких патриотов, которые вопреки его воле добились создания других, более крупных воинских частей и участия в боевых действиях.
Что касается реакционного польского эмигрантского правительства генерала Сикорского, то ему удалось полностью осуществить свой коварный замысел.
В первой части этой главы я упоминал о приезде генерала для инспектирования польской армии в СССР. Говорил я также и о торжественном приеме в Бузулуке, на котором Сикорский под бурные аплодисменты представителей союзнических правительств и армий заявил:
"Мы верим Сталину, верим Советскому Союзу и совместно с Красной Армией будем сражаться против гитлеровской Германии вплоть до ее полного разгрома".
Выступавший после него генерал Андерс лицемерно заверил: "Лично для меня было бы огромным счастьем получить первый оперативный приказ Советского Верховного Главнокомандования о выступлении на фронт!"
Аплодисментами всех присутствующих закончилось это многословное первое действие.
Второе действие. Польское эмигрантское правительство и генерал Андерс жалуются Советскому правительству на суровые климатические условия, затрудняющие обучение войск. В Бузулуке и его окрестностях им, видите ли, холодно. Они просят перебросить их на юг, в теплые края, и выбирают Южный Туркестан, граничащий с Ираном. Советское правительство идет на" встречу и удовлетворяет эту просьбу.
Третье действие. Фашистские войска прорвались к Волге. Советское правительство обращается к польскому эмигрантскому правительству с предложением направить под Сталинград три польские дивизии на помощь Советской Армии и тем самым дать возможность советскому командованию перегруппировать и подготовить силы для контрнаступления. Однако реакционное правительство Сикорского и генерал Андерс отвергают советское предложение.
Четвертое действие. Польское эмигрантское правительство доводит до сведения Советского правительства свое окончательное решение - вывести польскую армию в Иран. Акт измены завершился.
"А как поступят чехословацкие воины? - думали тогда советские люди. Пойдут ли они за андерсовцами или останутся с нами? Повернутся ли спиной к фронту или станут к нему лицом, лицом к своему отечеству, оккупированному нацистами?" Чехословацкие воины не ушли. Наоборот, они сформировали свои отделения, взводы, роты и на глазах бузулукских граждан развернули интенсивную боевую подготовку.
Наши занятия проходили в степи, где ртутный столбик термометра зимой падал до 40 градусов мороза, а летом показывал свыше 40 градусов тепла. Я принял меры к организации офицерской и унтер-офицерской школ, чтобы за короткий срок подготовить собственных командиров. Мы не обращали внимания на прежние воинские звания, присвоенные еще в домюнхенской республике, и отбирали командиров по их деловым качествам.
В дни, когда нещадно палило степное солнце, наши подразделения со всем вооружением, каким мы тогда располагали, уходили за реку Самару и упорно учились наступательным и оборонительным действиям в самых различных условиях. Бойцы учились действовать на ровной и пересеченной местности, в условиях города и степи, переправляться через реку, передвигаться по болотистой местности.
К несчастью, у нас стали отмечаться случаи заболевания тифом, малярией, дизентерией и инфекционной желтухой, что, понятно, отрицательно сказывалось на учебном процессе. Но боевая подготовка не прекращалась ни на минуту. У наших врачей и новых медсотрудников работы было по горло. Ведь речь шла о здоровье людей, об их боевой подготовке, о боеспособиости всей чехословацкой части.
В больнице у кирпичного завода работал наш врач Армин Широкий. Ему помогала Рита Новакова. Тогда я о ней еще не слышал. Лишь позднее из рассказов других товарищей мне довелось узнать, что представляла собой эта маленькая, скромная, удивительная женщина.
Рита Новакова добровольно вызвалась помогать врачу. Приходила она к больным и с ним, и без него. На своей слабой спине таскала мешки с хлебом. Как-то раз, поставив полный мешок в коридоре больницы под лестницей, она разговорилась о чем-то с доктором Широким, который как раз в это время спускался вниз.
- Помогите, добрые люди, дайте доктора, доктора дайте!
Рита и врач умолкли. В коридоре, у двери в приемную, держась худыми руками за стенку, стояла бледная молодая женщина.
- Помогите...
- Что с вами, гражданка? Тиф?
Глаза двух женщин встретились.
- Нет, у ребенка. Он совсем маленький. Он один у меня остался. Муж на фронте, ничего о нем не знаю, давно уже не пишет. Сестричка! Доктор говорит, что поможет только сульфидин. Мой сынок, он один у меня остался!
- Ну, хватит! Успокойтесь, гражданка! Возьмите себя в руки. Мы вам поможем. Не так ли, Армин? - обратилась Новакова к врачу.
Маленькая Рита умела быть решительной. Быть может, в эту минуту она вспомнила о своем сыне, которого была вынуждена оставить на родине, в Праге.
- У нас в санчасти есть тридцать таблеток сульфидина, в шкафу, справа внизу.
- Понимаю, бегу!
И она, только что едва дотащившая мешок с хлебом, пробежала два с половиной километра до казармы, а потом обратно к больнице. И не только вовремя доставила сульфидин, но привела с собой детского врача. Жизнь ребенка была спасена. Эта мать и ее сынок были эвакуированы с Украины.
Эвакуированы! Какое круглое иностранное слово, "о сколько в нем горечи и ужаса. Брошенный где-то дом. А отец? Жив ли, нет ли? "Он один у меня остался", - сказала женщина. Как много горькой правды было в ее словах.
Рите Новаковой было 18 лет, когда в 1929 году, незадолго до V съезда, руководство КПЧ поручило ей ряд ответственных заданий, для чего подбирались люди самые стойкие и самые сильные. Комсомолка Рита ушла в подполье, где она с редкой самоотверженностью выполняла задания партийного руководства. Рита то и дело пересекала границу, путешествуя то в Австрию, то в Германию, то возвращалась на родину и вновь отправлялась, и порой очень далеко: в Индию и Китай.
В Бузулуке она встретилась со своей давней подругой Геленкой Петранковой.
- Ты выглядишь элегантно, - сказала Геленка, смотря на Риту, облаченную в огромный, до пят, овчинный тулуп, огромную шапку-ушанку и большущие валенки.
В нашу часть ее принимала отборочная комиссия, председателем которой был подпоручик Антонин Сохор.
- Не поднимайтесь на цыпочки, нам надо знать ваш действительный рост, сказал он Рите.
Видя, что дело оборачивается не в ее пользу, Рита обратилась к Сохору:
- Господин подпоручик, прошу вас, добавьте мне до нормы сантиметр-другой.
Сохор согласился. Однако рост Новаковой и позднее причинял ей немало неприятностей. Однажды, летом 1943 года, Рита по служебным делам приехала в Москву. Когда она проходила по широкой улице Горького, за ней бежали ребята и кричали:
- Смотрите, смотрите, английский мальчик!
Чувствуя, что теряет самообладание, Рита обернулась к своим преследователям и спокойно сказала:
- Я не английский мальчик, а чехословацкая тетенька.
Позднее она стала одной из наших лучших фронтовых операционных сестер.
Большинство женщин приобретали специальности медсестер и санитарок. Те, кто были постарше или физически менее выносливые, работали в столовой, прачечной, на складах или вели делопроизводство в штабе. Все женщины, без исключения, научились обращаться с личным оружием. А связистки, медсестры и санитарки владели не только пистолетом, но и винтовкой, ручным и станковым пулеметами, противотанковым ружьем, изучили устройство ручных гранат. Мастером меткой стрельбы, знаменитым снайпером стала Мария Лялькова.
В нашей части было много молодых парней и девушек; тех, кому исполнилось 17 лет, зачисляли в списки батальона. Более юным мы выдавали хорошо перешитое обмундирование и направляли в школы. Многие из молодежи, стремясь в составе боевых подразделений попасть на фронт, утаивали несколько месяцев, а то и целый год.
Наши юноши и девушки воевали в разных подразделениях, но больше всего их было среди разведчиков, автоматчиков, бронебойщиков, пулеметчиков и летчиков.
Личный состав части занимался не только боевой подготовкой. Неплохо была поставлена у нас спортивная работа. Надпоручик Вацлав Коваржик выявил среди добровольцев футбольные таланты и скомплектовал из них футбольную команду в составе 15 человек. В нее вошли Ян Мареш, некогда член спортивного клуба "Наход", Бечварж, игравший в команде "Пльзень", Макса Вебер из спортобщества "Острава", Маутнер из ДФЦ. Это костяк команды. В свободное время футболисты тренировались на бузулукском стадионе, рассчитанном на 4000 зрителей. Хочется добрым словом помянуть наших самоотверженных футболистов, защищавших в 1942 году в Бузулуке спортивную честь батальона: вратарей Маутнера и Рейхла, защитников Вебера, чеха из Житомира, Фридриха, Бечваржа из Шкодовки, бывшего нападающего команды "Пльзень"; полузащитников врача Бедржиха Штейнера, Дуду, Гетрейдера, Стеглика и Фингра; нападающих Фишмана, Петраса, Старка, Гутмана; организатора и тренера команды Вацлава Коваржика бывшего члена пльзеньского спортивного клуба "Виктория". Создание футбольной команды и ее товарищеские встречи с местными советскими командами имели не только чисто спортивное значение. В этом в какой-то степени вырисовывался культурный облик будущей Чехословакии и еще теснее сближались наши воины с советскими людьми. Матчи, к которым наша футбольная команда тщательно готовилась, превращались в спортивные праздники как в Бузулуке, так и в Оренбурге. Места спортивных встреч всегда были празднично убраны, играл военный духовой оркестр. Зрители обычно симпатизировали нашим футболистам (пусть простят мне это болельщики "своих" команд). Иногда наши выигрывали, иногда счет был ничейным. И всегда футболисты покидали футбольное поле в окружении советских болельщиков, бурно аплодирующих спортивным успехам чехословацких футболистов. Это были полезные мероприятия, и они немало способствовали боевой подготовке. Теперь, спустя много лет, я от всей души хочу поблагодарить спортсменов нашего батальона.
Был у нас и свой оркестр - предшественник того знаменитого ансамбля, который позднее создал Вит Неедлы. Им руководил четарж Качерек, талантливый военный музыкант, кларнетист. Мы все очень любили автора походной песни "Направление - Прага" Томана, и веселого молодого гармониста Сильбигера, и скрипача Эдвина Схарфа, чье задушевное исполнение "Канарейки" постоянно вызывало бурные аплодисменты переполоненного зрительного зала, которым служила столовая бузулукских казарм. Так мы собирались каждое воскресенье по утрам. Я знаю, как часто злоупотреби ляют некоторыми словами, "у хотя бы словом "незабываемый". Но те, кто в сорок втором служили в 1-м батальоне и запасной роте и остались живы, могут подтвердить, что эти воскресные утренники в бузулукских казармах действительно незабываемы. Они останутся в нашей памяти навсегда.
Вы представляете, что значит родная песня для человека, который вот уже три года как расстался с родиной? Вы знаете, как тоскуют по родному языку, песням, по стихам поэтов-соотечественников, по истории и традициям своей страны? А в эти воскресные утренники мы словно приобщались к далекой Чехословакии. На сцене чередовались чтецы-декламаторы Курт Вольф и Ян Мареш. В их исполнении оживали стихи Йиржи Волькера, Иозефа Сладека, Станислава Костки Неймана, Яна Неруды, Сватоплука Чеха, Витезслава Незвала, стихи русских классиков и советских поэтов, чаще всего Пушкина и Маяковского. В зале вновь и вновь звучали, радуя и зажигая нас своей свежестью, ритмом и бодростью духа, песни Ярослава Ежека. И опять Е. Ф. Буриан и Витезслав Незвал погружали нас в поэтическое раздумье своей песней "Узнаю поля родимой стороны, узнаю прекрасную страну, и туда мы с тобой уедем навсегда..."
Наше трио - пльзеньский шкодовец Рот, Рихард Тесаржик и Войта Эрбан поет под аккомпанемент Вацлава Коваржика, заменяющего своей универсальной гитарой целый оркестр. Репертуар их обширен: от любимой ходской песни "На стене высокой поет чудная птица" до песни о Праге Стелибского. Нередко нашим певцам явно не хватало голоса и мастерства, но слушатели прощали это "артистам" за тот энтузиазм, который руководил ими.
Вскоре по приглашению радиокомитета наш самодеятельный коллектив выехал в Куйбышев. Там для передачи на Чехословакию был записан большой концерт, включавший музыкальные, хоровые номера и художественное чтение. Осенью коллектив выступил в бузулукском Клубе железнодорожников с двухчасовым лирико-боевым монтажом "Путешествие по Чехословакии", авторами которого были Войта Эрбан, Иозеф Косик и Вацлав Коваржик. В "Путешествии" выступали Иржи Франк, Маркета Ольшанова, Ганак Сигл, Павел Гутман и большой хоровой ансамбль, насчитывавший уже около 35 человек. Этот хоровой коллектив не раз заставлял содрогаться от бурных аплодисментов стены залов, где происходили концерты. Позднее монтаж "Путешествие по Чехословакии" был подготовлен для куйбышевского радиовещания.
Разумеется, этим наша культурно-просветительная работа не ограничивалась. У нас издавался и свой военный печатный орган - газета "Наше войско в СССР". Она помогла нам сплотить разнородный личный состав в боеспособную воинскую часть. Всю культурно-массовую работу в части организовывали и проводили главным образом коммунисты, которыми руководил капитан Ярослав Прохазка, ныне ректор Карлова университета в Праге.
Важным событием в жизни нашей части был приезд в Бузулук 26 мая 1942 года К. Готвальда, В. Конецкого, И. Кроснаржа и В. Борека. Было крайне важно и необходимо, чтобы видные деятели КПЧ проинформировали личный состав части о положении в Чехословакии, об обстановке на фронтах, о главном направлении и цели предстоящего боевого пути нашей воинской части, близкой по духу боевым традициям гуситских войск.
Перед личным составом 1-го Чехословацкого батальона, собравшегося в зале бузулукского кинотеатра, с речью выступил Клемент Готвальд, который назвал движение Сопротивления чехов и словаков за границей, в том числе и предстоящие боевые действия нашего чехословацкого батальона, сформированного в СССР, составной частью великой национально-освободительной борьбы нашего народа.
В этой речи отмечалась необходимость верности нашему ближайшему и величайшему союзнику - русскому народу, Советскому Союзу. Каждый настоящий чех, говорилось в выступлении, сегодня яснее ясного видит, что не будь сильного и могучего Советского Союза, который разбил гитлеровские планы мирового господства, надежды нашего народа на свободу превратились бы в ничто. Каждый чех понимает, что будущее нашей нации и нашего государства может быть обеспечено только в том случае, если наш народ будет опираться на могучую силу и мощь Советского Союза и на братскую помощь русского народа. И каждый настоящий чех с уважением склоняется перед теми великими жертвами, которые принесли, приносят и еще будут приносить народы Советского Союза, чтобы одолеть гитлеризм и тем самым освободить наш народ...
На этом собрании я выступил с ответным словом. От имени всех воинов нашей части я заверил представителей руководства КПЧ, что мы хорошо подготовились к предстоящим боям с фашистами и честно выполним свои боевые задачи. Кровь наших и советских солдат, сказал я, совместно пролитая на полях сражений этой войны, будет служить прочной основой дружбы нашего и советского народов. Как граждане и воины, мы не пощадим ради этого дела своей жизни.
Мы призываем наш народ к единству и сплоченности, обращаемся ко всем нашим согражданам на родине и за границей, без различия их национальности, вероисповедания и политических взглядов, с призывом: вместе с союзниками и прежде всего вместе с нашим верным другом Советским Союзом выполнить самую большую и неотложную задачу: разгромить гитлеровскую Германию и ее сателлитов, освободить народ и Республику.