ударов авиации и артиллерии 54-й армии. Трудно поверить в правдивость
сообщения, но 20 сентября в штаб армии доложили, что в результате налета
наших бомбардировщиков на трех полевых аэродромах немцев уничтожено 50
самолетов.
24 сентября подразделения армии атаковали и захватили населенный пункт,
в котором им достались трофеи: 10 противотанковых орудий, 10 минометов, 6
пулеметов, три штабные машины. Красноармеец Иван Самокруткин во время боя
уничтожил три огневые точки противника и тем самым обеспечил продвижение
роты... В эти дни через станцию Волховстрой в сторону Войбокало прошли
эшелоны прославленной 153-й стрелковой дивизии генерал-майора Н.А. Гагена,
которая вскоре стала именоваться 3-й гвардейской. Она воевала в Белоруссии,
затем громила врага под Ельней. Теперь предстояла новая боевая задача -
прорвать блокаду Ленинграда.
28 сентября силами одного 435-го полка под командованием майора
Юлдашева дивизия пошла в наступление на отбитое немцами Гайтолово. Бойцам
пришлось впервые столкнуться с новыми для себя условиями, когда линия фронта
проходила через болота и торфяные топи. Окопы и землянки рыть было
бесполезно - их сразу же заливало коричневой водой. Приходилось под огнем
врага строить валы из чахлых деревьев и земли и за ними укрываться. Ни
прилечь, ни согреться у огня, спать приходилось сидя на корточках.
Промокшие, голодные и злые пошли в атаку. Девять атак отбили немцы. Затем
отошли за речку Черную.
С огромными потерями дивизия овладела Эстонским поселком.
И все. Дальше пробиться не удалось.
"За пять дней боев силы дивизии иссякли. И она была отведена с
переднего края. Части получили пополнение людьми и вооружением, а бойцы -
добротное зимнее обмундирование. После короткой передышки дивизию снова
направили под Синявино", - писал участник событий Г.А. Антипин.
Пока армия билась на болотах за спасение Ленинграда, в Волхов приехал
секретарь обкома партии Г.Г. Воротов и стал торопить с эвакуацией
оборудования алюминиевого завода и гидроэлектростанции. Не было никаких
гарантий, что враг остановится на завоеванных рубежах, не предпримет попытку
овладеть Волховом или разбомбить его. На заводе и ГЭС снимали все, что
представляло ценность, и упаковывали в ящики.
- Быстрее, быстрее... Все, что можно эвакуировать, надо быстрее
отправлять на восток, там создается фундамент для будущей победы, - говорил
в горкоме партии Ворогов. - Враг близко, надо мобилизовать все силы для его
отпора... Надо помогать армии любыми возможными средствами...
Помогали. В Волхове было развернуто несколько госпиталей. Город
направил для работы в них 440 девушек комсомольского возраста и женщин,
которые прошли подготовку по оказанию первой помощи раненым и уходу за ними.
Уходили на восток эшелоны с оборудованием и людьми, пустел город.
Вечерами казалось, что в нем никто не живет. Все железнодорожники жили на
казарменном положении и редко наведывались домой. Воинские части, которые
отводились в тыл на отдых, старались в городе не задерживаться, так как со
второй половины сентября в небе непрерывно висели вражеские самолеты.
Участник боев за Волхов А. Шалаев рассказывал о виденном:
"В конце сентября 1941 года наше подразделение прибыло для
перегруппировки и пополнения в г. Волхов. Я, в то время младший лейтенант,
был командиром взвода отдельной саперной роты, а командиром роты был старший
лейтенант Иван Горбатенко. Наш взвод располагался рядом со зданием
электростанции. Помнится, девушка по имени Маша вместе с солдатом Ивлевым
бросились к упавшему в угол станции снаряду. Рискуя жизнью, они успели
сбросить снаряд в воду. От взрыва осколком был ранен Ивлев, а девушку
отшвырнуло, но здание было спасено. Как ее фамилия, не помню, но геройский
поступок комсомолки остался в памяти.
Потом наша дивизия вела бои в районе Черной речки. Однажды нам стало
известно, что километрах в трех северо-восточнее находятся землянки мирных
жителей, там бесчинствуют немцы. Затем мы заметили, как по опушке леса к нам
идет группа людей в женской одежде. Взяв с собой отделение сержанта
комсомольца Минина, мы поползли по опушке и залегли цепочкой. Чем ближе
подходили "женщины", тем отчетливее было видно, что это немцы. Порывом ветра
откинуло полу пальто впереди идущего, а вдоль ноги виден был автомат. Бойцы
Игнатьев и Шевчук не выдержали и дали очередь. Семь фашистов было убито. А
шестерых взяли живыми. Мне было приказано занять район землянок. По прибытии
на место мы обнаружили в первой землянке женщину, лежащую на полу с
вырезанными грудями. Лоб разбит. Она была мертва. На вид ей можно было дать
лет 30. В углу землянки лежала девочка лет семи с простреленным лбом. У
входа в землянку нашли мальчика в возрасте не более года, ноги и голова его
были зверски изуродованы. И тут же посреди землянки подпорка, а на ней
брызги мозгов с кровью. Такие же зверства мы увидели и в других землянках.
Мы поклялись отомстить фашистам за страдания советских людей.
К двум часам разгорелся жестокий бой. Враг открыл пулеметный и
минометный огонь. Я попросил у комбата прикрыть нас артиллерией капитана
Бряндина. Несколькими залпами артиллеристы уничтожили минометы противника. С
фланга зашла рота старшего лейтенанта Горбатенко, и группа немцев примерно в
300 человек в рукопашном бою была уничтожена. Я получил легкое ранение.
Погибли в бою комсомолец В. Демидов, красноармеец Алисин, волховчанин
Дранкин. Нужно отметить геройство комсомольцев Геннадия Шубы и Басова, того
Басова, который был ранен на плотине в Волхове".
День 6 октября для 54-й армии почти не нашел отражения в мемуарной
литературе. О его событиях не рассказано ни в книге "Блокада день за днем",
ни в записках Павла Лукницкого "Сквозь всю блокаду". А вот в "Воспоминаниях
и размышлениях" Г.К. Жукова он остался. В главе "Битва за Москву" он
приводит такой факт: 5 октября состоялся разговор по "Бодо" со Сталиным. Он
попросил срочно вылететь в Москву.
"Жуков:
- Прошу разрешения вылететь рано утром 6 октября.
Сталин:
- Хорошо. Завтра днем ждем вас в Москве.
Однако ввиду некоторых важных обстоятельств на участке 54-й армии,
которой в то время командовал Г.И. Кулик, утром 6 октября я вылететь не мог,
и, с разрешения Верховного, мой вылет был перенесен на 7 октября...
В связи с тем, что генерала М.С. Хозина пришлось срочно послать в армию
маршала Г.И. Кулика, временное командование Ленинградским фронтом было
передано генералу И.И. Федюнинскому".
Начальник штаба Ленинградского фронта генерал М.С. Хозин не случайно
срочно вылетел в 54-ю армию. Немецкое командование неожиданным ударом чуть
не опрокинуло ослабевшие, обескровленные в безрезультатном наступлении на
Мгу и Синявино советские полки. Удар был настолько сильным, что Г.И. Кулик
запаниковал, заметался, отдавал непонятные приказы, которые вносили большую
неразбериху в действия частей. М.С. Хозин на месте разобрался в обстановке и
вступил в командование армией. Маршал Г.И. Кулик был отозван в Москву, где
получил хороший нагоняй от Верховного. Летом 1942 года он еще раз
продемонстрировал свою полную бездарность в управлении войсками. Сталин
понизил его в звании до генерал-майора, перевел на тыловую работу.
В 1950 году Сталин вновь вспомнит о Г.И. Кулике. На бывшего маршала, а
в то время незаметного генерала на незаметной должности, будет заведено
уголовное дело. Его осудят и расстреляют. Во время хрущевского разоблачения
культа личности Сталина Г.И. Кулика посмертно реабилитируют и восстановят в
звании маршала.
Напряжение сил
С середины июля Волхов становится прифронтовым городом. А в августе
горячее дыхание войны реально уже постучалось в двери каждого дома. Все, кто
остался в городе, жили заботами фронта и работали с большим напряжением сил
во имя победы.
25 августа ночью в Волховском горкоме партии раздался телефонный
звонок. Взволнованный голос сообщил: "Я, майор Галович, говорю из Киришей.
Противник готовит удар правым флангом на Кириши, левым - на Андреево через
Посадников Остров. Просим помощи, иначе будет трудно удержать станцию
Погостье. Передайте это в Ленинград..." За несколько дней до этого
тревожного сообщения представители командования 54-й армии ездили в Кириши,
но ничего опасного там не обнаружили. В Ленинграде тоже не придали большое
значение этому сообщению. Приехал генерал-лейтенант Антонюк, устроил
разборку с полковниками, что они плохо следят за флангами 54-й армии, и с
чувством исполненного долга уехал по другим своим делам. В это время в армии
и городе как бога ждали маршала Г.И. Кулика. Дела военные постепенно
отодвигали в сторону решение гражданских вопросов, а спустя небольшое время
уже не было такого разделения. Все, что было связано с войной, становилось
военным первостепенным делом. В суматохе тех дней происходило всякое, что
потом стыдливо замалчивали.
Во второй половине августа, когда в Волхове началась эвакуация
предприятий и гражданского населения, произошло ЧП. Работники политотдела
паровозного отделения решили с комфортом эвакуировать свои семьи. Начальник
вагоноремонтного пункта А.Г. Богомолов получил задание оборудовать
специальный вагон, а директор хлебопекарни Д.А. Мелкишев - напечь в дорогу в
достатке хлеба. К вагону с семьями политотдельцы решили прицепить вагон с
хлебом и продуктами, чтобы их семьи не испытывали никакой нужды в дороге.
Вся эта подготовка к отправке в глубокий тыл семей ответственных партийных
товарищей проводилась со всеми секретными предосторожностями. Поздно
вечером, перед отправкой, в вагоны были доставлены семьи работников
политотдела. Однако рабочие паровозного депо по-своему расценили этот факт,
считая, что их руководители не имеют права в такое тяжелое время думать
только о себе, оставляя в стороне рядовых железнодорожников, работающих для
фронта. Чем секретнее была подготовка к отправке семей политотдельцев, тем
больше о ней знало людей. Шила в мешке не утаишь. Железнодорожники сначала
роптали и возмущались, а затем стали говорить об этом во весь голос,
призывая работников политотдела к совести. Горкому ВКП (б) пришлось срочно
вмешаться в ситуацию. Был экстренно собран коллектив политотдела. Все
сидели, понурив головы, прекрасно понимая, что в условиях военного времени
это своего рода предательство людей, которые работали не покладая рук, не
думая о своих семьях. Гнетущее молчание на этом собрании разрядил А.Н.
Головин. Он сказал: "Мы поступили как сволочи, сейчас пойду в вагон и заберу
свою семью. Стыдно людям в глаза смотреть".
За ним то же самое сделали остальные.
Происшедшее на Волховстрое стало известно руководству политотдела
дороги. Немедленно был сменен руководитель политотдела паровозного
отделения. На его место назначили Константина Васильевича Пташкина.
Тревожно было на сердце у людей. Рабоче-Крестьянская Красная Армия не
выдерживала ударов атакующих немцев и все дальше отходила в глубь страны.
Почему это происходит? Где непобедимые полки прославленных "железных"
красных дивизий? На алюминиевом заводе у парторга ЦК А.В. Колосова рабочие
открыто требовали "сказать правду". Шла информация, что высказывались и
пораженческие мысли.
Моральное состояние коллектива больницы было еще хуже. Здесь говорили:
"Не чувствуем под ногами крепкой почвы, руководители в бегах". Дело в том,
что главный врач больницы Е.С. Певзнер бросила все и уехала в неизвестном
направлении. Ее исключили из партии заочно.
Когда немцы перерезали железную дорогу Волховстрой - Ленинград, на
самом высоком уровне в Москве началась паника. Дело в том, что в Ленинград
на литерном поезде с компетентной комиссией ехал председатель Совета
Народных Комиссаров В.М. Молотов, чтобы разобраться со всеми ленинградскими
делами. Когда секретный поезд подходил к станции Мга, ее сильно бомбили,
немцы были в двух шагах. Нарком путей сообщения Л.М. Каганович рвал и метал,
ругал в хвост и в гриву волховстроевских железнодорожников и местное
руководство за неосмотрительность и незнание обстановки.
Литерный поезд благополучно проскочил Мгу накануне ее захвата и пришел
в Ленинград. Но это событие напомнило железнодорожным руководителям, что их
жизни висели на волоске. Не от немцев, от своих.
В начале сентября немцы захватили Кириши, создав выгодный для себя
плацдарм. А в это время в Волхове активно готовились к партизанской войне,
принимали эвакуированных из Ленинграда, обеспечивали эвакуацию оборудования
алюминиевого завода и Волховской ГЭС.
Ленинградский штаб партизанского движения во главе с секретарем обкома
ВКП (б) Н.М. Никитичевым решил организовать в Волхове оперативную группу. На
стыке Киришского, Мгинского и Волховского районов еще можно было найти
"окна" в линии фронта, через которые переправлялись в тыл врага партизанские
отряды и армейские разведчики. В Волхов они возвращались с заданий, здесь
залечивали раны, отмывались от грязи немецких тылов, хорошо питались. Во
главе Волховской оперативной группы Ленинградского штаба партизанского
движения стоял капитан А.А. Гусев. Через эту группу прошло большое
количество партизан. В конце сентября в Волхове появилось 10 человек из
Московского батальона под командованием Григорьева и комиссара Тюрина.
Отсюда они отправились на задание. 1 октября прибыла группа Ленинградского
политехнического института. Они действовали в районе Ивановского на Неве, а
также ходили в рейды на Тосно, Шапки, Любань.
Часть отрядов квартировала на партизанской базе под Дудачкино. Еще в
июле Ленинградский обком ВКП (б) прислал в Волхов работника ленинградского
завода пластмасс "Комсомольская правда" Владимира Ивановича Беляева для
организации подпольной работы в городе. Уже тогда допускалась возможность
сдачи города немецким захватчикам. После войны В.И. Беляев писал: "Я был
мобилизован обкомом партии и направлен в Волхов в качестве руководителя
подпольной группы. В мою задачу входило: организация подпольной группы,
ознакомление с городом и его окрестностями. В случае захвата города Волхова
и его окрестностей фашистами я должен был начать действовать: установить
связь с населением, партизанскими отрядами и т.д.
После двухнедельного ознакомления с городом и его 15-20-километровой
полосой, изучения всех видов оружия был устроен на работу в качестве
коменданта Торфопоселка, где и находился с августа по момент его эвакуации,
после чего я перешел на нелегальное житье в лес с некоторыми жителями
Торфопоселка. Мною были приобщены к связной работе четыре железнодорожника.
В таком положении я был до апреля 1942 года, после чего работал в отделе
кадров 6-й ГЭС и в горсовете с т. Зайцевым Н.М."
Немало проблем было для городских властей с пристанью в Гостинополье.
Здесь скопилось много продовольствия для Ленинграда. Оно постоянно прибывало
по Северной железной дороге из глубины страны. Из Волховстроя продовольствие
шло на станцию Гостинополье, где его перегружали на баржи и отправляли через
Ладожское озеро в направлении Осиновца. Не хватало плавсредств, не хватало
техники, чтобы быстро грузить баржи для голодного Ленинграда. Близость
фронта, частые бомбежки создавали опасность гибели продовольственных
складов. Принимались меры, чтобы на них было как можно меньше продуктов. Их
отправляли в Новую Ладогу, где в спешном порядке создавалась перевалочная
база.
Большая проблема в Волхове была и с эвакуированными ленинградцами.
Большинство из них не хотело ехать на восток и оседало в городе в ожидании
близкого прорыва блокады. Об этом говорили все. Люди видели подходившие для
большого наступления свежие войска. В Волхове также осели железнодорожники с
семьями из Лодейного Поля, Чудово, Мги, работники водного транспорта с
занятых фашистами территорий. Численность населения в сентябре - начале
октября в городе значительно возросла. Всех надо было определить на работу,
позаботиться о пайке, жилье. Удивительно, но в то время местные городские
власти приняли решение "постараться ленинградцев возвратить обратно".
13 октября в Новую Ладогу прибыла группа руководителей блокированного
Ленинграда во главе с председателем Ленгорисполкома П.С. Попковым, которая
решала вопросы форсирования отправки продовольствия для осажденного города
по маршруту Гостинополье - Новая Ладога - Осиновец. В это время в Ленинграде
произошло очередное снижение хлебных норм. В северной столице начался голод.
Надо было решать и вопросы приема эвакуированных ленинградцев. Местным
руководителям сделали внушение - никаких "постараться ленинградцев
возвратить обратно". Ленинграду не прокормить такое количество гражданского
населения - надо срочно прорывать блокаду и решать продовольственный вопрос,
иначе город и армия просто вымрут.
- Волхов должен всеми силами помочь ленинградцам. Эвакуированных надо
кормить и отправлять в тыл подальше от фронта,- говорил предельно
озабоченный Попков.
Беспокоиться было о чем. 16 октября секретарь обкома ВКП (б) Г.Г.
Воротов позвонил в Волхов и сообщил - немцы форсировали реку в двух местах,
заняли Грузино и по старинным аракчеевским дорогам двинулись на Тихвин.
Представители разведотдела 54-й армии втихую матерились. Они в своих
разведданных давно информировали командование 4-й армии о том, что немцы
сосредоточили большое количество понтонов на реке Тигода, впадающей в реку
Волхов в районе Грузино. Но те отмахивались - сами с усами, мы подчиняемся
только Ставке, а не Ленинградскому фронту.
Над 54-й армией нависла угроза окружения, а над Ленинградом - угроза
гибели. Второго блокадного кольца северная столица не выдержала бы.
Развернув свои войска и ударив вдоль реки на север, немецкие дивизии уже 30
октября вступили на территорию Волховского района.
Эвакуация населения деревень сорвалась. Бежать было некуда, оставались
лишь два укрытия - лес да болото. Уходили семьями, целыми деревнями туда, не
имея запасов продуктов и теплой одежды. В своих воспоминаниях Иван
Александрович Яковлев писал о тех трагических днях:
"В деревнях забивали скот, принадлежащий колхозам, и мясо отвозили в
воинские части. Мне самому приходилось отвозить туши животных в деревню
Вячково, где в то время действовал аэродром. Оставшееся в амбарах зерно, где
успевали, раздавали населению. Жителям деревень Охромовщина и Карпино, где я
проживал, а мой отец был председателем колхоза, было выдано по пуду зерна на
едока, а всего 20 тонн.
Когда немцы вышли в район зареченских населенных пунктов, часть из них
повернула и лесными дорогами двинулась в направлении деревень Липняги,
Жупкино, Теребонижье. Вышли они к Карпино и Охромовщине, где деревни были
густонаселенными. Зима в тот год была ранней, уже выпал снег. Немцы сразу
воспользовались этим: через болотистые места намораживали дороги,
прокладывали связь.
До этого население деревень было предупреждено, что надо уходить в
леса, строить укрытия, прятать продовольствие, имущество. Кое-что успели
выполнить, однако быстрое появление врагов и развертывание боевых порядков
обороны привело население к панике. Люди - старые и малые, с грудными детьми
бросали жилища и убегали в леса, прятались в окопах. Но были холода, а у
многих не оказалось с собой ни пищи, ни одежды... Что пережили сельчане - не
трудно представить".
Из города началась эвакуация населения в Сясьстрой, Колчаново и Пашу.
В Сясьстрой эвакуировали большую группу волховских женщин с детьми. Они
жили в пустых цехах целлюлозно-бумажного комбината, которые еще
отапливались. Туда же отправили остатки продовольствия, которое было в
торгующих организациях города.
В Бабино начальник Волховских плитных разработок Д.Д. Матвеев наладил
изготовление ручных гранат, на предприятиях и в организациях делали
"коктейль Молотова" - горючую смесь, которую разливали в бутылки для
уничтожения вражеских танков и бронемашин. Только в Волховском районе было
изготовлено пять тысяч таких бутылок с зажигательной смесью. Их сразу же
отправляли на фронт, так как не хватало противотанковых гранат.
И все это трудное время волховчане не забывали о Ленинграде. За период
с 26 октября по 6 ноября с Волховского мясокомбината было отправлено более
180 тонн мяса, главным образом за счет убоя скота, пригнанного с
эвакуированных территорий. В Новой Ладоге тоже забивали скот из соседних с
городом колхозов. Работа шла напряженная.
В Волхове было развернуто десять госпиталей. В помещении старой
больницы - госпиталь No740, а в новой - No734 - оба 4-й армии. В доме
военизированной охраны, селе Колчаново, поселке "Севзапстроя", школе No38,
железнодорожной больнице, железнодорожном техникуме, общежитии техникума и
железнодорожном клубе разместились госпитали No 818, 741, 979, 816, 739,
815, 2229, ЭП-93.
Напряженно работали в эти тревожные дни железнодорожники. Враг
перерезал железную дорогу в сторону Мурманска, занял правый берег Свири и
интенсивно обстреливал Лодейное Поле. В Ленинград дороги не было. На юге - в
сторону Москвы - немцы тоже перерезали Октябрьскую дорогу и перекрыли
движение. Оставался один путь на восток через Тихвин и Вологду. Паровозники
провели смелую операцию и вывезли со станции Лодейное Поле все ценное -
составы с оборудованием, в том числе и исправные паровозы. Эту операцию
возглавлял новый начальник политотдела паровозного отделения К.В. Пташкин.
Путейцы восстановили разбитый снарядами мост через речку Каному.
Когда враг приблизился к Волхову, железнодорожники стали отравлять
грузы с ценностями и продовольствием в сторону Паши. Туда же пошли поезда с
людьми. Когда был захвачен Тихвин, из Паши через леса и болота стали
быстрыми темпами строить автомобильную дорогу в обход захваченных немцами
территорий. Сами железнодорожники организовали отряд. В него вошли начальник
паровозного депо П. Запатрин, его заместители Б. Ссорин и Г. Афанасьев, А.
Стоумов, слесарь А. Беленьков, мастер В. Лязгин, машинист Г. Бочков и другие
мужественные люди, которые решили остаться в городе до конца и по приказу
взорвать станцию, мастерские депо, водонапорную башню, здания и
оборудование. Была команда после уничтожения материальных ценностей отряду
железнодорожников отойти на партизанскую базу и включиться в организованную
борьбу с захватчиками.
А.В. Цветкову было поручено взорвать паровозное депо. - Дали нам
винтовки, а патронов к ним не было, - рассказывал Александр Владимирович. -
Минировали военные, а мы должны были взрывать. Сигнал для действий был один
для всех - взрыв водонапорной башни. Мы неоднократно выходили на свои
объекты и проверяли готовность к взрыву. В помещениях депо стояли ящики с
динамитом. Ощущение было не из приятных. Нас все время обстреливали со
стороны Морозово. Летели снаряды и мины. И без команды все могло рвануть...
В диспетчерской железнодорожники сидели и тоже ждали команды. Немцы
взяли Мыслино и Куколь, ворвались в Гостинополье. Дежурный только успел
прокричать по селектору: "Немцы на станции!" Взято Вячково. Немецкая
разведка появилась в Мурманских Воротах, обстреляла связистов, которые
восстанавливали поврежденную линию, подошла к алюминиевому заводу...
Город замер в ожидании. Все было готово к взрыву основных объектов, в
том числе Волховской ГЭС и железнодорожного моста. До Ладожского озера
оставалось еще двадцать четыре километра. И это должны были быть километры
ожесточенной борьбы за Ленинград, за спасение армии. Зенитчики раскапывали
брустверы огневых позиций, чтобы вести стрельбу по фашистским танкам и
пехоте. Напряжение достигло предела.
Смятение
Прежде чем рассказывать о трудных боях за Волхов, необходим авторский
комментарий. Мною перечитаны сотни страниц опубликованных и неопубликованных
воспоминаний, десятки писем участников сражения за город, записаны рассказы
людей, которые были свидетелями событий или хорошо о них знали. Все это
оставило тягостное впечатление недоговоренности, путаницы, домыслов и даже
неправды. В своих воспоминаниях ветераны 310-й стрелковой дивизии совсем не
вспоминают моряков 6-й отдельной бригады морской пехоты. Те, в свою очередь,
утверждают, что почти месяц отбивали атаки немцев на подступах к городу
одни, надеясь только на помощь танкистов из 16-й отдельной танковой бригады.
Недобрым словом вспоминали фронтовики начальника штаба 4-й армии
генерал-майора П.И. Ляпина, который с частью штаба и некоторыми разбитыми
подразделениями отступал к Волхову по левому берегу реки и только вносил
путаницу в оборону города на дальних подступах.
В начале ноября 1941 года во время отступления наших войск сплошного
фронта обороны Волхова не было. Разрозненные, лишенные единого командования
и не объединенные общей целью обескровленные в боях советские части каждая
на своем участке создавали очаги сопротивления наглому противнику и пытались
незначительными силами остановить его продвижение.
Стабилизировать фронт удалось с последнего момента, когда бои
развернулись на окраинах Волхова. Именно в этот период все войска были не
формально, а реально подчинены командованию 54-й армии. Генерал-майор И.И.
Федюнинский навел порядок в управлении дивизиями и бригадами, поддержал
сообщения, но 20 сентября в штаб армии доложили, что в результате налета
наших бомбардировщиков на трех полевых аэродромах немцев уничтожено 50
самолетов.
24 сентября подразделения армии атаковали и захватили населенный пункт,
в котором им достались трофеи: 10 противотанковых орудий, 10 минометов, 6
пулеметов, три штабные машины. Красноармеец Иван Самокруткин во время боя
уничтожил три огневые точки противника и тем самым обеспечил продвижение
роты... В эти дни через станцию Волховстрой в сторону Войбокало прошли
эшелоны прославленной 153-й стрелковой дивизии генерал-майора Н.А. Гагена,
которая вскоре стала именоваться 3-й гвардейской. Она воевала в Белоруссии,
затем громила врага под Ельней. Теперь предстояла новая боевая задача -
прорвать блокаду Ленинграда.
28 сентября силами одного 435-го полка под командованием майора
Юлдашева дивизия пошла в наступление на отбитое немцами Гайтолово. Бойцам
пришлось впервые столкнуться с новыми для себя условиями, когда линия фронта
проходила через болота и торфяные топи. Окопы и землянки рыть было
бесполезно - их сразу же заливало коричневой водой. Приходилось под огнем
врага строить валы из чахлых деревьев и земли и за ними укрываться. Ни
прилечь, ни согреться у огня, спать приходилось сидя на корточках.
Промокшие, голодные и злые пошли в атаку. Девять атак отбили немцы. Затем
отошли за речку Черную.
С огромными потерями дивизия овладела Эстонским поселком.
И все. Дальше пробиться не удалось.
"За пять дней боев силы дивизии иссякли. И она была отведена с
переднего края. Части получили пополнение людьми и вооружением, а бойцы -
добротное зимнее обмундирование. После короткой передышки дивизию снова
направили под Синявино", - писал участник событий Г.А. Антипин.
Пока армия билась на болотах за спасение Ленинграда, в Волхов приехал
секретарь обкома партии Г.Г. Воротов и стал торопить с эвакуацией
оборудования алюминиевого завода и гидроэлектростанции. Не было никаких
гарантий, что враг остановится на завоеванных рубежах, не предпримет попытку
овладеть Волховом или разбомбить его. На заводе и ГЭС снимали все, что
представляло ценность, и упаковывали в ящики.
- Быстрее, быстрее... Все, что можно эвакуировать, надо быстрее
отправлять на восток, там создается фундамент для будущей победы, - говорил
в горкоме партии Ворогов. - Враг близко, надо мобилизовать все силы для его
отпора... Надо помогать армии любыми возможными средствами...
Помогали. В Волхове было развернуто несколько госпиталей. Город
направил для работы в них 440 девушек комсомольского возраста и женщин,
которые прошли подготовку по оказанию первой помощи раненым и уходу за ними.
Уходили на восток эшелоны с оборудованием и людьми, пустел город.
Вечерами казалось, что в нем никто не живет. Все железнодорожники жили на
казарменном положении и редко наведывались домой. Воинские части, которые
отводились в тыл на отдых, старались в городе не задерживаться, так как со
второй половины сентября в небе непрерывно висели вражеские самолеты.
Участник боев за Волхов А. Шалаев рассказывал о виденном:
"В конце сентября 1941 года наше подразделение прибыло для
перегруппировки и пополнения в г. Волхов. Я, в то время младший лейтенант,
был командиром взвода отдельной саперной роты, а командиром роты был старший
лейтенант Иван Горбатенко. Наш взвод располагался рядом со зданием
электростанции. Помнится, девушка по имени Маша вместе с солдатом Ивлевым
бросились к упавшему в угол станции снаряду. Рискуя жизнью, они успели
сбросить снаряд в воду. От взрыва осколком был ранен Ивлев, а девушку
отшвырнуло, но здание было спасено. Как ее фамилия, не помню, но геройский
поступок комсомолки остался в памяти.
Потом наша дивизия вела бои в районе Черной речки. Однажды нам стало
известно, что километрах в трех северо-восточнее находятся землянки мирных
жителей, там бесчинствуют немцы. Затем мы заметили, как по опушке леса к нам
идет группа людей в женской одежде. Взяв с собой отделение сержанта
комсомольца Минина, мы поползли по опушке и залегли цепочкой. Чем ближе
подходили "женщины", тем отчетливее было видно, что это немцы. Порывом ветра
откинуло полу пальто впереди идущего, а вдоль ноги виден был автомат. Бойцы
Игнатьев и Шевчук не выдержали и дали очередь. Семь фашистов было убито. А
шестерых взяли живыми. Мне было приказано занять район землянок. По прибытии
на место мы обнаружили в первой землянке женщину, лежащую на полу с
вырезанными грудями. Лоб разбит. Она была мертва. На вид ей можно было дать
лет 30. В углу землянки лежала девочка лет семи с простреленным лбом. У
входа в землянку нашли мальчика в возрасте не более года, ноги и голова его
были зверски изуродованы. И тут же посреди землянки подпорка, а на ней
брызги мозгов с кровью. Такие же зверства мы увидели и в других землянках.
Мы поклялись отомстить фашистам за страдания советских людей.
К двум часам разгорелся жестокий бой. Враг открыл пулеметный и
минометный огонь. Я попросил у комбата прикрыть нас артиллерией капитана
Бряндина. Несколькими залпами артиллеристы уничтожили минометы противника. С
фланга зашла рота старшего лейтенанта Горбатенко, и группа немцев примерно в
300 человек в рукопашном бою была уничтожена. Я получил легкое ранение.
Погибли в бою комсомолец В. Демидов, красноармеец Алисин, волховчанин
Дранкин. Нужно отметить геройство комсомольцев Геннадия Шубы и Басова, того
Басова, который был ранен на плотине в Волхове".
День 6 октября для 54-й армии почти не нашел отражения в мемуарной
литературе. О его событиях не рассказано ни в книге "Блокада день за днем",
ни в записках Павла Лукницкого "Сквозь всю блокаду". А вот в "Воспоминаниях
и размышлениях" Г.К. Жукова он остался. В главе "Битва за Москву" он
приводит такой факт: 5 октября состоялся разговор по "Бодо" со Сталиным. Он
попросил срочно вылететь в Москву.
"Жуков:
- Прошу разрешения вылететь рано утром 6 октября.
Сталин:
- Хорошо. Завтра днем ждем вас в Москве.
Однако ввиду некоторых важных обстоятельств на участке 54-й армии,
которой в то время командовал Г.И. Кулик, утром 6 октября я вылететь не мог,
и, с разрешения Верховного, мой вылет был перенесен на 7 октября...
В связи с тем, что генерала М.С. Хозина пришлось срочно послать в армию
маршала Г.И. Кулика, временное командование Ленинградским фронтом было
передано генералу И.И. Федюнинскому".
Начальник штаба Ленинградского фронта генерал М.С. Хозин не случайно
срочно вылетел в 54-ю армию. Немецкое командование неожиданным ударом чуть
не опрокинуло ослабевшие, обескровленные в безрезультатном наступлении на
Мгу и Синявино советские полки. Удар был настолько сильным, что Г.И. Кулик
запаниковал, заметался, отдавал непонятные приказы, которые вносили большую
неразбериху в действия частей. М.С. Хозин на месте разобрался в обстановке и
вступил в командование армией. Маршал Г.И. Кулик был отозван в Москву, где
получил хороший нагоняй от Верховного. Летом 1942 года он еще раз
продемонстрировал свою полную бездарность в управлении войсками. Сталин
понизил его в звании до генерал-майора, перевел на тыловую работу.
В 1950 году Сталин вновь вспомнит о Г.И. Кулике. На бывшего маршала, а
в то время незаметного генерала на незаметной должности, будет заведено
уголовное дело. Его осудят и расстреляют. Во время хрущевского разоблачения
культа личности Сталина Г.И. Кулика посмертно реабилитируют и восстановят в
звании маршала.
Напряжение сил
С середины июля Волхов становится прифронтовым городом. А в августе
горячее дыхание войны реально уже постучалось в двери каждого дома. Все, кто
остался в городе, жили заботами фронта и работали с большим напряжением сил
во имя победы.
25 августа ночью в Волховском горкоме партии раздался телефонный
звонок. Взволнованный голос сообщил: "Я, майор Галович, говорю из Киришей.
Противник готовит удар правым флангом на Кириши, левым - на Андреево через
Посадников Остров. Просим помощи, иначе будет трудно удержать станцию
Погостье. Передайте это в Ленинград..." За несколько дней до этого
тревожного сообщения представители командования 54-й армии ездили в Кириши,
но ничего опасного там не обнаружили. В Ленинграде тоже не придали большое
значение этому сообщению. Приехал генерал-лейтенант Антонюк, устроил
разборку с полковниками, что они плохо следят за флангами 54-й армии, и с
чувством исполненного долга уехал по другим своим делам. В это время в армии
и городе как бога ждали маршала Г.И. Кулика. Дела военные постепенно
отодвигали в сторону решение гражданских вопросов, а спустя небольшое время
уже не было такого разделения. Все, что было связано с войной, становилось
военным первостепенным делом. В суматохе тех дней происходило всякое, что
потом стыдливо замалчивали.
Во второй половине августа, когда в Волхове началась эвакуация
предприятий и гражданского населения, произошло ЧП. Работники политотдела
паровозного отделения решили с комфортом эвакуировать свои семьи. Начальник
вагоноремонтного пункта А.Г. Богомолов получил задание оборудовать
специальный вагон, а директор хлебопекарни Д.А. Мелкишев - напечь в дорогу в
достатке хлеба. К вагону с семьями политотдельцы решили прицепить вагон с
хлебом и продуктами, чтобы их семьи не испытывали никакой нужды в дороге.
Вся эта подготовка к отправке в глубокий тыл семей ответственных партийных
товарищей проводилась со всеми секретными предосторожностями. Поздно
вечером, перед отправкой, в вагоны были доставлены семьи работников
политотдела. Однако рабочие паровозного депо по-своему расценили этот факт,
считая, что их руководители не имеют права в такое тяжелое время думать
только о себе, оставляя в стороне рядовых железнодорожников, работающих для
фронта. Чем секретнее была подготовка к отправке семей политотдельцев, тем
больше о ней знало людей. Шила в мешке не утаишь. Железнодорожники сначала
роптали и возмущались, а затем стали говорить об этом во весь голос,
призывая работников политотдела к совести. Горкому ВКП (б) пришлось срочно
вмешаться в ситуацию. Был экстренно собран коллектив политотдела. Все
сидели, понурив головы, прекрасно понимая, что в условиях военного времени
это своего рода предательство людей, которые работали не покладая рук, не
думая о своих семьях. Гнетущее молчание на этом собрании разрядил А.Н.
Головин. Он сказал: "Мы поступили как сволочи, сейчас пойду в вагон и заберу
свою семью. Стыдно людям в глаза смотреть".
За ним то же самое сделали остальные.
Происшедшее на Волховстрое стало известно руководству политотдела
дороги. Немедленно был сменен руководитель политотдела паровозного
отделения. На его место назначили Константина Васильевича Пташкина.
Тревожно было на сердце у людей. Рабоче-Крестьянская Красная Армия не
выдерживала ударов атакующих немцев и все дальше отходила в глубь страны.
Почему это происходит? Где непобедимые полки прославленных "железных"
красных дивизий? На алюминиевом заводе у парторга ЦК А.В. Колосова рабочие
открыто требовали "сказать правду". Шла информация, что высказывались и
пораженческие мысли.
Моральное состояние коллектива больницы было еще хуже. Здесь говорили:
"Не чувствуем под ногами крепкой почвы, руководители в бегах". Дело в том,
что главный врач больницы Е.С. Певзнер бросила все и уехала в неизвестном
направлении. Ее исключили из партии заочно.
Когда немцы перерезали железную дорогу Волховстрой - Ленинград, на
самом высоком уровне в Москве началась паника. Дело в том, что в Ленинград
на литерном поезде с компетентной комиссией ехал председатель Совета
Народных Комиссаров В.М. Молотов, чтобы разобраться со всеми ленинградскими
делами. Когда секретный поезд подходил к станции Мга, ее сильно бомбили,
немцы были в двух шагах. Нарком путей сообщения Л.М. Каганович рвал и метал,
ругал в хвост и в гриву волховстроевских железнодорожников и местное
руководство за неосмотрительность и незнание обстановки.
Литерный поезд благополучно проскочил Мгу накануне ее захвата и пришел
в Ленинград. Но это событие напомнило железнодорожным руководителям, что их
жизни висели на волоске. Не от немцев, от своих.
В начале сентября немцы захватили Кириши, создав выгодный для себя
плацдарм. А в это время в Волхове активно готовились к партизанской войне,
принимали эвакуированных из Ленинграда, обеспечивали эвакуацию оборудования
алюминиевого завода и Волховской ГЭС.
Ленинградский штаб партизанского движения во главе с секретарем обкома
ВКП (б) Н.М. Никитичевым решил организовать в Волхове оперативную группу. На
стыке Киришского, Мгинского и Волховского районов еще можно было найти
"окна" в линии фронта, через которые переправлялись в тыл врага партизанские
отряды и армейские разведчики. В Волхов они возвращались с заданий, здесь
залечивали раны, отмывались от грязи немецких тылов, хорошо питались. Во
главе Волховской оперативной группы Ленинградского штаба партизанского
движения стоял капитан А.А. Гусев. Через эту группу прошло большое
количество партизан. В конце сентября в Волхове появилось 10 человек из
Московского батальона под командованием Григорьева и комиссара Тюрина.
Отсюда они отправились на задание. 1 октября прибыла группа Ленинградского
политехнического института. Они действовали в районе Ивановского на Неве, а
также ходили в рейды на Тосно, Шапки, Любань.
Часть отрядов квартировала на партизанской базе под Дудачкино. Еще в
июле Ленинградский обком ВКП (б) прислал в Волхов работника ленинградского
завода пластмасс "Комсомольская правда" Владимира Ивановича Беляева для
организации подпольной работы в городе. Уже тогда допускалась возможность
сдачи города немецким захватчикам. После войны В.И. Беляев писал: "Я был
мобилизован обкомом партии и направлен в Волхов в качестве руководителя
подпольной группы. В мою задачу входило: организация подпольной группы,
ознакомление с городом и его окрестностями. В случае захвата города Волхова
и его окрестностей фашистами я должен был начать действовать: установить
связь с населением, партизанскими отрядами и т.д.
После двухнедельного ознакомления с городом и его 15-20-километровой
полосой, изучения всех видов оружия был устроен на работу в качестве
коменданта Торфопоселка, где и находился с августа по момент его эвакуации,
после чего я перешел на нелегальное житье в лес с некоторыми жителями
Торфопоселка. Мною были приобщены к связной работе четыре железнодорожника.
В таком положении я был до апреля 1942 года, после чего работал в отделе
кадров 6-й ГЭС и в горсовете с т. Зайцевым Н.М."
Немало проблем было для городских властей с пристанью в Гостинополье.
Здесь скопилось много продовольствия для Ленинграда. Оно постоянно прибывало
по Северной железной дороге из глубины страны. Из Волховстроя продовольствие
шло на станцию Гостинополье, где его перегружали на баржи и отправляли через
Ладожское озеро в направлении Осиновца. Не хватало плавсредств, не хватало
техники, чтобы быстро грузить баржи для голодного Ленинграда. Близость
фронта, частые бомбежки создавали опасность гибели продовольственных
складов. Принимались меры, чтобы на них было как можно меньше продуктов. Их
отправляли в Новую Ладогу, где в спешном порядке создавалась перевалочная
база.
Большая проблема в Волхове была и с эвакуированными ленинградцами.
Большинство из них не хотело ехать на восток и оседало в городе в ожидании
близкого прорыва блокады. Об этом говорили все. Люди видели подходившие для
большого наступления свежие войска. В Волхове также осели железнодорожники с
семьями из Лодейного Поля, Чудово, Мги, работники водного транспорта с
занятых фашистами территорий. Численность населения в сентябре - начале
октября в городе значительно возросла. Всех надо было определить на работу,
позаботиться о пайке, жилье. Удивительно, но в то время местные городские
власти приняли решение "постараться ленинградцев возвратить обратно".
13 октября в Новую Ладогу прибыла группа руководителей блокированного
Ленинграда во главе с председателем Ленгорисполкома П.С. Попковым, которая
решала вопросы форсирования отправки продовольствия для осажденного города
по маршруту Гостинополье - Новая Ладога - Осиновец. В это время в Ленинграде
произошло очередное снижение хлебных норм. В северной столице начался голод.
Надо было решать и вопросы приема эвакуированных ленинградцев. Местным
руководителям сделали внушение - никаких "постараться ленинградцев
возвратить обратно". Ленинграду не прокормить такое количество гражданского
населения - надо срочно прорывать блокаду и решать продовольственный вопрос,
иначе город и армия просто вымрут.
- Волхов должен всеми силами помочь ленинградцам. Эвакуированных надо
кормить и отправлять в тыл подальше от фронта,- говорил предельно
озабоченный Попков.
Беспокоиться было о чем. 16 октября секретарь обкома ВКП (б) Г.Г.
Воротов позвонил в Волхов и сообщил - немцы форсировали реку в двух местах,
заняли Грузино и по старинным аракчеевским дорогам двинулись на Тихвин.
Представители разведотдела 54-й армии втихую матерились. Они в своих
разведданных давно информировали командование 4-й армии о том, что немцы
сосредоточили большое количество понтонов на реке Тигода, впадающей в реку
Волхов в районе Грузино. Но те отмахивались - сами с усами, мы подчиняемся
только Ставке, а не Ленинградскому фронту.
Над 54-й армией нависла угроза окружения, а над Ленинградом - угроза
гибели. Второго блокадного кольца северная столица не выдержала бы.
Развернув свои войска и ударив вдоль реки на север, немецкие дивизии уже 30
октября вступили на территорию Волховского района.
Эвакуация населения деревень сорвалась. Бежать было некуда, оставались
лишь два укрытия - лес да болото. Уходили семьями, целыми деревнями туда, не
имея запасов продуктов и теплой одежды. В своих воспоминаниях Иван
Александрович Яковлев писал о тех трагических днях:
"В деревнях забивали скот, принадлежащий колхозам, и мясо отвозили в
воинские части. Мне самому приходилось отвозить туши животных в деревню
Вячково, где в то время действовал аэродром. Оставшееся в амбарах зерно, где
успевали, раздавали населению. Жителям деревень Охромовщина и Карпино, где я
проживал, а мой отец был председателем колхоза, было выдано по пуду зерна на
едока, а всего 20 тонн.
Когда немцы вышли в район зареченских населенных пунктов, часть из них
повернула и лесными дорогами двинулась в направлении деревень Липняги,
Жупкино, Теребонижье. Вышли они к Карпино и Охромовщине, где деревни были
густонаселенными. Зима в тот год была ранней, уже выпал снег. Немцы сразу
воспользовались этим: через болотистые места намораживали дороги,
прокладывали связь.
До этого население деревень было предупреждено, что надо уходить в
леса, строить укрытия, прятать продовольствие, имущество. Кое-что успели
выполнить, однако быстрое появление врагов и развертывание боевых порядков
обороны привело население к панике. Люди - старые и малые, с грудными детьми
бросали жилища и убегали в леса, прятались в окопах. Но были холода, а у
многих не оказалось с собой ни пищи, ни одежды... Что пережили сельчане - не
трудно представить".
Из города началась эвакуация населения в Сясьстрой, Колчаново и Пашу.
В Сясьстрой эвакуировали большую группу волховских женщин с детьми. Они
жили в пустых цехах целлюлозно-бумажного комбината, которые еще
отапливались. Туда же отправили остатки продовольствия, которое было в
торгующих организациях города.
В Бабино начальник Волховских плитных разработок Д.Д. Матвеев наладил
изготовление ручных гранат, на предприятиях и в организациях делали
"коктейль Молотова" - горючую смесь, которую разливали в бутылки для
уничтожения вражеских танков и бронемашин. Только в Волховском районе было
изготовлено пять тысяч таких бутылок с зажигательной смесью. Их сразу же
отправляли на фронт, так как не хватало противотанковых гранат.
И все это трудное время волховчане не забывали о Ленинграде. За период
с 26 октября по 6 ноября с Волховского мясокомбината было отправлено более
180 тонн мяса, главным образом за счет убоя скота, пригнанного с
эвакуированных территорий. В Новой Ладоге тоже забивали скот из соседних с
городом колхозов. Работа шла напряженная.
В Волхове было развернуто десять госпиталей. В помещении старой
больницы - госпиталь No740, а в новой - No734 - оба 4-й армии. В доме
военизированной охраны, селе Колчаново, поселке "Севзапстроя", школе No38,
железнодорожной больнице, железнодорожном техникуме, общежитии техникума и
железнодорожном клубе разместились госпитали No 818, 741, 979, 816, 739,
815, 2229, ЭП-93.
Напряженно работали в эти тревожные дни железнодорожники. Враг
перерезал железную дорогу в сторону Мурманска, занял правый берег Свири и
интенсивно обстреливал Лодейное Поле. В Ленинград дороги не было. На юге - в
сторону Москвы - немцы тоже перерезали Октябрьскую дорогу и перекрыли
движение. Оставался один путь на восток через Тихвин и Вологду. Паровозники
провели смелую операцию и вывезли со станции Лодейное Поле все ценное -
составы с оборудованием, в том числе и исправные паровозы. Эту операцию
возглавлял новый начальник политотдела паровозного отделения К.В. Пташкин.
Путейцы восстановили разбитый снарядами мост через речку Каному.
Когда враг приблизился к Волхову, железнодорожники стали отравлять
грузы с ценностями и продовольствием в сторону Паши. Туда же пошли поезда с
людьми. Когда был захвачен Тихвин, из Паши через леса и болота стали
быстрыми темпами строить автомобильную дорогу в обход захваченных немцами
территорий. Сами железнодорожники организовали отряд. В него вошли начальник
паровозного депо П. Запатрин, его заместители Б. Ссорин и Г. Афанасьев, А.
Стоумов, слесарь А. Беленьков, мастер В. Лязгин, машинист Г. Бочков и другие
мужественные люди, которые решили остаться в городе до конца и по приказу
взорвать станцию, мастерские депо, водонапорную башню, здания и
оборудование. Была команда после уничтожения материальных ценностей отряду
железнодорожников отойти на партизанскую базу и включиться в организованную
борьбу с захватчиками.
А.В. Цветкову было поручено взорвать паровозное депо. - Дали нам
винтовки, а патронов к ним не было, - рассказывал Александр Владимирович. -
Минировали военные, а мы должны были взрывать. Сигнал для действий был один
для всех - взрыв водонапорной башни. Мы неоднократно выходили на свои
объекты и проверяли готовность к взрыву. В помещениях депо стояли ящики с
динамитом. Ощущение было не из приятных. Нас все время обстреливали со
стороны Морозово. Летели снаряды и мины. И без команды все могло рвануть...
В диспетчерской железнодорожники сидели и тоже ждали команды. Немцы
взяли Мыслино и Куколь, ворвались в Гостинополье. Дежурный только успел
прокричать по селектору: "Немцы на станции!" Взято Вячково. Немецкая
разведка появилась в Мурманских Воротах, обстреляла связистов, которые
восстанавливали поврежденную линию, подошла к алюминиевому заводу...
Город замер в ожидании. Все было готово к взрыву основных объектов, в
том числе Волховской ГЭС и железнодорожного моста. До Ладожского озера
оставалось еще двадцать четыре километра. И это должны были быть километры
ожесточенной борьбы за Ленинград, за спасение армии. Зенитчики раскапывали
брустверы огневых позиций, чтобы вести стрельбу по фашистским танкам и
пехоте. Напряжение достигло предела.
Смятение
Прежде чем рассказывать о трудных боях за Волхов, необходим авторский
комментарий. Мною перечитаны сотни страниц опубликованных и неопубликованных
воспоминаний, десятки писем участников сражения за город, записаны рассказы
людей, которые были свидетелями событий или хорошо о них знали. Все это
оставило тягостное впечатление недоговоренности, путаницы, домыслов и даже
неправды. В своих воспоминаниях ветераны 310-й стрелковой дивизии совсем не
вспоминают моряков 6-й отдельной бригады морской пехоты. Те, в свою очередь,
утверждают, что почти месяц отбивали атаки немцев на подступах к городу
одни, надеясь только на помощь танкистов из 16-й отдельной танковой бригады.
Недобрым словом вспоминали фронтовики начальника штаба 4-й армии
генерал-майора П.И. Ляпина, который с частью штаба и некоторыми разбитыми
подразделениями отступал к Волхову по левому берегу реки и только вносил
путаницу в оборону города на дальних подступах.
В начале ноября 1941 года во время отступления наших войск сплошного
фронта обороны Волхова не было. Разрозненные, лишенные единого командования
и не объединенные общей целью обескровленные в боях советские части каждая
на своем участке создавали очаги сопротивления наглому противнику и пытались
незначительными силами остановить его продвижение.
Стабилизировать фронт удалось с последнего момента, когда бои
развернулись на окраинах Волхова. Именно в этот период все войска были не
формально, а реально подчинены командованию 54-й армии. Генерал-майор И.И.
Федюнинский навел порядок в управлении дивизиями и бригадами, поддержал