Командую: "Немедленно в тыл с пушками!" А они опять ко мне:
- Вы, пожалуйста, подтвердите, когда нужно будет, что вы нам разрешили
уйти в тыл...
В этот момент вспомнил, что у нас стоит двенадцать 120-миллиметровых
минометов, а мин к ним не было. Оставить врагу? Нет! В это время увидел
инструктора политотдела, бригады Лапинского. Кричу ему. "Николай Кириллович,
минометы немедленно в тыл". Он выполнил приказание. Так были спасены наши
минометы".
К деревне двигалось три колонны немцев. Выпал снег и их морякам было
хорошо видно. Когда до противника оставалось метров 15-20, они бросились на
него врукопашную. Поскольку бойцы бригады были в белых маскхалатах, немцам
было трудно определить их количество. Дрались молча и чем попало. Противник
был ошеломлен, он побежал. Моряки гнали их около двух километров. В этом бою
они не потеряли ни одного человека.
Немцы ночью трижды атаковали Заречье. Ударом по правому флангу они
обошли позиции бригады вглубь на пятнадцать километров. Батальоны отошли.
Севернее противник занял деревни Никитино и Никифорово. Этим маневром немцы
обошли бригаду и оказались у нее в тылу. После нескольких яростных атак
противника и сильного артобстрела моряки оставили Заречье и отошли к деревне
Моисеево. Разведка донесла, что в Моисеево никого нет - ни наших, ни немцев.
Среди деревни стоит грузовая машина. Шофера нет. На машине два станковых
пулемета.
Деревня Моисеево расположена на горке. На юго-запад она стоит как бы
бастионом, а дальше овраги, леса и болота. Когда моряки вошли в деревню, то
обнаружили и здесь хорошо подготовленные местным населением оборонительные
сооружения: дзоты и окопы. В дзоты бойцы бригады поставили станковые
пулеметы. К ним встали опытные пулеметчики: начальник боевого питания 1-го
батальона Пономарев и политрук Александр Смирнов. Остальные заняли позиции в
окопах, на чердаках домов. Немцы думали, что Моисеево оставлено, как и
сгоревшее Заречье, поэтому заспешили к теплым избам. Но их встретили огнем.
Целый день отбивались моряки от наседавших немцев. Уже ночью после жаркого
рукопашного боя из деревни Моисеево вырвалось только 22 человека.
Они отступили в лес. И здесь обнаружили своих же раненных в бою за
Заречье. С ними управлялась медицинская сестра Валентина Иванова, которой
помогал боец Глущенко. Никого не оставили моряки, забрали с собой даже
тяжелораненых - тащили на волокушах. Около деревни Никифорово их атаковали.
Но моряки вместе с ранеными приняли бой и отбились.
5 ноября все наличные силы бригады собрались вместе и заняли оборону на
линии у деревень Бережки, Замошье, Сестра. Правый фланг упирался в берег
реки Волхов, а левый - в болото. Сюда генерал Ляпин прислал моряков, которых
незаконно переподчинил себе. В записке он написал: "Командиру бригады
морской пехоты. Возвращаю в ваше распоряжение ваши батальоны, как случайно
попавшие в мое распоряжение". А затем командир оперативной группы 54-й армии
генерал Мартьянов прислал в бригаду документ, который многое объяснял, и в
первую очередь то, что морякам фактически никто не помогал отбивать атаки
фашистов: "Командиру 6-й бригады морской пехоты. Сообщаем, что вверенная вам
бригада в состав войск 54-й армии попала случайно и к нам никакого отношения
не имеет". Вот почему во многих послевоенных воспоминаниях армейцы о
моряках... забыли. Они были не своими в армии. Никто не хотел брать на себя
ответственность за все, что случилось с бригадой.
Здесь же, в деревне Замошье, до последнего дня находился бежавший с
передовой командир бригады Петров. Когда начальник штаба бригады Зуев,
который вернулся с батальоном от генерала Ляпина, спросил Петрова, где же
два других батальона, он ответил - а запись этого разговора сохранилась:
"Батальоны... Видно, часть людей попала в плен, остальные рассеяны по лесам
и болотам противником. Комиссар бригады и работники штаба или перебиты, или
попали в плен. Я случайно спасся: был на переднем крае и в момент боя в
деревне Заречье обошел ее с восточной стороны, так как помочь им ничем не
мог. Пошел в тыл, встретил грузовую машину и приехал на ней в Замошье..."
Петров сослался больным и попросил его не тревожить. В это время налетели
вражеские самолеты и сбросили бомбы на деревни, где окопались моряки. Во
время авианалета командир бригады Ф.Е. Петров был убит осколком прямо на
кровати. Также были убиты комиссар батальона связи Стрельцов и военный врач
Венгеров. Все трое похоронены в Волхове в братских могилах.
После войны в деревню Замошье приезжала жена полковника Петрова. Ей не
стали рассказывать правду о гибели мужа. Моряки-ветераны пожалели бедную
женщину и сказали, что он погиб с оружием в руках, отбиваясь от наседавших
немцев. Но из песни слов не выкинешь...
6 ноября на рассвете бой за Бережки начался довольно неожиданно. На
передовой началась паника, и бойцы без приказа стали отходить в тыл.
Оказалось, что бегут не моряки, а солдаты какого-то стрелкового полка. Но
комиссар бригады П.Я. Ксенз, другие командиры-моряки остановили бегущих и
вернули их на позиции. Потом выяснилось, что это бойцы двух полков 292-й
стрелковой дивизии из 4-й армии, которые были окружены в районе Пчевжи. Они
болотами и лесами, практически без командиров пробирались к своим. А когда
вышли к морякам, их атаковали. Моряки пропустили бегущих через свои боевые
порядки, но некоторые, не понимая, в чем дело, тоже поддались панике и
побежали в тыл. Всех остановили, вернули на передовую. Сообща отбили атаку
обнаглевших немцев.
Именно в этот день к морякам пришло три танка 16-й отдельной танковой
бригады под командованием подполковника Иванова. Вместе с танкистами была
предпринята контратака, но она захлебнулась. Немцы открыли артиллерийский и
пулеметный огонь. Пришлось отступить. Бригада закрепилась у деревни
Братовищи.
7 ноября по улицам Волхова прошли переправленные из Ленинграда
батальоны 1-го особого Ленинградского стрелкового полка под командованием
майора Николая Александровича Шорина и комиссара И.Д. Коровенкова. К концу
дня они заняли позиции на линии Вельца - Лынна - Елошня. 8 ноября боевое
охранение задержало наступающие немецкие цепи у деревни Славково.
Перестрелка продолжалась целые сутки. Затем боевое охранение отошло к
основным силам полка. Написавший воспоминания комиссар полка И.Д. Коровенков
даже словом не обмолвился о бригаде морской пехоты. Все заслуги в битве за
Волхов он приписал исключительно 310-й стрелковой дивизии, в состав которой
был включен 1-й особый полк после недели боев. Вся пехота этой дивизии, а ее
оставалось 250 человек, была сведена в один полк, которым командовал майор
М.М. Михайлов. Сохранил боеспособность и 860-й артиллерийский полк, которым
командовал капитан В.Ф. Головчанский. Подкрепление в составе полнокровного
полка укрепило 310-ю дивизию.
Вместе с моряками вели бои в деревнях Замошье, Братовищи и саперы
136-го отдельного моторизованного инженерного батальона, которым командовал
капитан П.К. Гайдар. Перед наступающим противником ими было выставлено более
3,5 тысячи противотанковых мин, более 3 тысяч противопехотных мин, фугасов и
мин-"сюрпризов" осколочного действия. К 10 ноября батальон был отозван в
Волхов, где ему поставили задачу строить... баррикады. В городе готовились к
уличным боям. За четыре дня саперы построили полтора километра баррикад.
8 ноября в районе деревни Жупкино фашисты вклинились в стык между
правым флангом 310-й стрелковой дивизии и левым флангом 6-й бригады морской
пехоты. В прорыв пошли четырнадцать легких немецких танков и около батальона
пехоты. Об этом стало известно командиру 16-й отдельной танковой бригады
И.Н. Барышникову и военкому А.А. Кузнецову. Как остановить врага? Бригада
понесла большие потери, в резерве оставался один тяжелый танк "КВ" под
командованием лейтенанта А.М. Мартынова. Считанные минуты потребовались
экипажу на сборы. Механик-водитель Александр Серов повел танк по заснеженной
проселочной дороге в сторону прорыва немцев. Командир правильно выбрал место
для засады. С опушки леса хорошо просматривалась просека, по которой гуськом
двигались вражеские машины. На помощь танкистам пришли две роты морской
пехоты. Когда немецкие танки Т-III вышли на опушку леса, лейтенант Мартынов
открыл огонь по головному танку, затем по второму и по последнему, который
шел в конце колонны. Снаряды легли в цель. Вражеские машины загорелись.
Первой снарядом своротило башню, две других оказались тоже подбиты.
Лейтенант и командир орудия М. Чистяков действовали четко. Немецкая колонна
не могла двигаться. Немецкие танкисты повели ответный огонь, но "КВ" уже
вышел из засады и устремился в атаку. Старшие сержанты механик водитель А.
Серов и заряжающий Н. Сидоров тоже были мастерами своего дела. Пятый член
экипажа стрелок-радист Константин Нечаев из пулемета расстреливал вражескую
пехоту. На проселочной дороге осталось пять подбитых вражеских танков и три
были захвачены в плен. Три танка были отремонтированы в ремонтных мастерских
бригады, перекрашены и поступили на вооружение 16-й танковой бригады.
Весть об этом бое быстро облетела Ленинградский фронт. Газета "В
решающий бой" 10 ноября опубликовала материал старшего политрука Петра
Аганина. А на следующий день. 11 ноября, в газете выступил сам герой с
рассказом "Как мы разгромили фашистские танки".
Лейтенанту А.М. Мартынову за бой под Жупкино 10 февраля 1942 года было
присвоено звание Героя Советского Союза. Но к этому времени отважный танкист
погиб близ урочища Дубовик.
Берег левый, берег правый
В Волхове нет ни одного памятного знака, где были бы перечислены все
подразделения Красной Армии, которые защищали город осенью и зимой 1941
года. У Валимского ручья стоит обелиск, но в нем указаны полки и бригады,
которые сдерживали немцев на подступах к Волхову на правом берегу реки. На
левом берегу установлен памятный знак воинам 3-й гвардейской дивизии,
которые не пустили фашистов в город на этом направлении. Но известно, что
эта дивизия заняла оборону на подступах к городу только 14 ноября. Она с
честью выполнила свою боевую задачу. А что было до 14 ноября? Просматривая
документы, воспоминания, карты военных лет, с удивлением обнаруживаешь, что
по левому берегу реки немецкие захватчики продвигались не быстрее, чем по
правому. Кто же их сдерживал на всем пути от Погостья, Оломны, Тихориц?
В ежедневной красноармейской газете Ленинградского фронта "На страже
Родины" 23 декабря 1941 года командующий 54-й армией генерал-майор И.И.
Федюнинский в статье "Гитлеровские хвастуны снова просчитались" подвел итоги
боев за Волхов. Тон этой статьи характерен для того времени. В ней явно
переоценивались собственные силы, говорилось о разгроме немецко-фашистских
захватчиков и скором освобождении от блокады Ленинграда. Генерал давал
высокую оценку бойцам командира Замировского и особенно доблестной 3-й
гвардейской дивизии, которая беспрерывными ударами изматывала врага. В то же
время И.И. Федюнинский приводит и такие примеры: "Малочисленная группа
капитана Кузьмина в течение суток сдерживала натиск усиленного полка немцев.
Храбрецы сражались самоотверженно и не пропустили фашистов... За пять дней
наступления противнику ценой больших потерь удалось продвинуться на 12 км. В
боях за дер. Залесье противник потерял убитыми 300 своих солдат и офицеров.
Такие же потери он понес под дер. Большая Влоя и другими населенными
пунктами".
Деревню Залесье Волховского района, где размещался штаб Волховской
группировки 4-й армии, обороняли обескровленные полки 285-й стрелковой
дивизии. Ее фланг прикрывали и отходили вдоль реки с тяжелыми боями части
311-й стрелковой дивизии. Чтобы понять ход событий, стоит вернуться на два
месяца назад.
17 августа в район Чудово с Урала прибыла 311-я стрелковая дивизия. Не
успела она занять оборону, как немцы нанесли сильный удар и прорвали ее.
Дивизия отходила с боями и заняла позиции севернее железной дороги Кириши -
Мга. Правее ее у станции Погостье держала оборону 285-я стрелковая дивизия,
в составе которой людей оставалось не больше полка. 27 октября немцы ударили
по этой дивизии и вынудили ее отступать по лесам и болотам к Оломне, которая
сейчас находится на территории Киришского района. Этим самым был оголен
фланг 311-й стрелковой дивизии, которая тоже отошла и закрепилась на
подступах к станции Тихорицы.
Две дивизии, как боевые собратья, самоотверженно дрались плечом к
плечу, помогая друг другу, на всем трудном пути отступления к Волхову.
Кровопролитные бои были за Тихорицы, Бор, Тухань, Мемино.
Совершенно неожиданно немцы ворвались в Хотово. Оборонительные
сооружения, которые возводились за деревней, достались им без боя. Немцы
сразу же бросились грабить население: выводить скотину, отбирать теплые
вещи. Фашисты расстреляли семидесятилетних стариков Ивана Кононова, Михаила
Богачева, Ивана Федотова и подростка Васю Федотова.
10 ноября после тяжелого боя фашисты заняли Залесье. Оттуда они начали
интенсивный обстрел деревни Чернецкое, где закрепились остатки 285-й
дивизии. По Залесью, в свою очередь, била ее артиллерия. Из полков в
обороняющихся дивизиях остались взводы. Подкреплений им никаких не давали,
так как дивизии находились в подчинении 4-й армии, основные силы которой
отступили за Тихвин. И.И. Федюнинский тоже не мог им помочь, потому что
формально не командовал участком фронта, который не был закреплен за его
армией.
Такая складывалась ситуация.
К 40-летию Победы заведующая Вольковским сельским клубом А. Полевая
опубликовала воспоминания о том времени, как хозяйничали немцы в Чернецком и
Залесье:
"Тяжело, голодно жилось в это время. На речку за водой и то нельзя было
прийти - или обстреляют немцы, или теплую одежду, валенки отберут. У Ивана
Степановича Леонова болели ноги, ходил он плохо, так фашисты сняли с него
валенки и повели босого по снегу при сильном морозе. Иван Степанович был
почти немой, говорил очень плохо, немцы решили, что он притворяется, что это
партизан. Леонова расстреляли. Долго ничего не знали о Михееве, а когда
весной 1942 года стали пахать поле, нашли его тело. Видать, немцы заставили
его копать себе могилу и расстреляли. Трагически сложилась судьба семьи
Леоновых. В страшные минуты одной из бомбежек (семья не успела убежать в
лес) Дарья Николаевна кормила грудью ребенка - Глеба, а еще трое детей -
Валя, Женя и Тоня сидели, прижавшись к матери. Осколок попал прямо в сердце
Дарьи Николаевны. Муж ее, Иван Петрович, тогда воевал неподалеку. Когда
представилась возможность, он отвез детей в детский дом. Потом пришло
известие, что Иван Петрович погиб в бою...
Но вот прогнали врага с нашей земли. Стали возвращаться земляки в село.
Было им тут о чем погоревать. В Чернецком из 70 дворов уцелело меньше
половины, да и остальные пострадали. В Залесье было сожжено 23 дома. С войны
не вернулся в эту деревню 21 солдат. Притаившаяся смерть и позднее давала о
себе знать. Так, пятнадцатилетний подросток Леня Герасимов однажды поехал на
лошади за сеном для колхозного скота и попал на мину, остался инвалидом.
Когда фашистов отогнали и люди вернулись в деревню, первое, что они сделали,
- помогли захоронить павших солдат. Были сделаны две братские могилы,
которые после победы были перенесены на Новооктябрьское кладбище в Волхов. А
есть еще одна могила, в которой захоронено 12 солдат и молоденькая
медсестра. Она бежала к раненому солдату и уже открыла сумку, достала бинты,
когда ее сразила немецкая пуля. И солдат умер, видать, слишком тяжелы были
раны. Красивая, белокурая девушка, как было жаль опускать ее в сырую землю.
Эта группа воинов держала рубеж у самого сельского кладбища. Здесь, в
Залесье, их и похоронили".
На захваченной территории гитлеровцы расправлялись с мирными жителями.
На острове Октября они устроили настоящую резню, расправившись с живущими
здесь инвалидами. В захваченных деревнях убивали, насиловали, грабили. Об
этом писала районная газета "Сталинская правда". Ее сотрудник Любовь Жукова
не раз ходила в тыл врага с партизанами, а потом на страницах газеты
появлялись очерки и репортажи о положении советских людей на оккупированной
территории.
...311-я стрелковая дивизия, оставив Морозово, отбивала яростные атаки
немцев под Боргино. Силы были на пределе. В это время командующий 54-й
армией И.И. Федюнинский обращается в Ставку. Он охарактеризовал тяжелое
положение под Волховом и попросил ему подчинить все войска правого фланга
4-й армии, которые отходили к городу "Если это будет сделано еще сегодня, -
писал командующий, - то спасти положение можно, если это будет сделано
завтра, то будет поздно: Волхов падет".
И.И. Федюнинский впоследствии так писал о ситуации под Волховом: "Хочу
сказать, что я нисколько не сгущал краски: положение было действительно
критическим.
В ожидании ответа я занялся текущими делами. В это время ко мне на
командный пункт, который находился в лесу, в землянках, таких маленьких, что
в каждой из них лишь с трудом могло уместиться четыре-пять человек, приехали
командующий Ладожской военной флотилией капитан 1-го ранга Виктор Сергеевич
Чероков и уполномоченный Государственного Комитета Обороны по снабжению
Ленинграда Дмитрий Васильевич Павлов. Чероков и Павлов не скрывали
озабоченности положением дел под Волховом. Они и приехали именно для того,
чтобы лучше выяснить обстановку.
- Как, Иван Иванович, рассчитываете удержать Волхов? Или, может быть,
уже следует начинать эвакуацию складов? (Речь шла о складах в Новой Ладоге,
где было сосредоточено огромное количество продовольствия для Ленинграда).
Только уж говорите, пожалуйста, откровенно.
- Мне очень трудно ответить на ваш вопрос, - сказал я. - Вы знаете, что
я не являюсь хозяином на волховском направлении. Могу только сказать, что я
послал в Ставку телеграмму и жду ответа.
Я рассказал Черокову и Павлову о содержании телеграммы. Они сидели еще
в землянке, когда меня позвали к аппарату. Открытым текстом был передан
приказ за подписью И.В. Сталина".
В этом приказе говорилось: "Ставка Верховного Главнокомандования
приказала группу войск 4-й армии, действующую на волховском направлении по
восточному и западному берегам реки Волхов в составе 285-й, 310-й, 311-й,
292-й стрелковых дивизий, 6-й морской бригады и 3-й гвардейской стрелковой
дивизии, 883-го корпусного артполка и 16-й танковой бригады, с 6 часов 12
ноября 1941 года подчинить тов. Федюнинскому и включить в состав 54-й
армии".
Получив приказ, Федюнинский вместе с Чероковым и Павловым выехал в
Плеханово, где находился штаб оперативной группы 4-й армии. Командующий
понимал, что нужно было действовать не теряя ни минуты. Решено было танковую
бригаду, которой командовал полковник Зазимко, поставить позади боевых
порядков отходящих войск, зенитную артиллерию, прикрывавшую Волхов, снять с
позиций и использовать для стрельбы прямой наводкой по танкам противника. К
капитану 1-го ранга Черокову была просьба - снять пулеметы с некоторых
кораблей Ладожской флотилии и вместе с расчетами перебросить в район
Волхова. Это было сделано немедленно. За ночь удалось произвести некоторую
перегруппировку, привести части в порядок, подбросить им продовольствие и
боеприпасы. Полки и батальоны окопались на занятых рубежах. 12 ноября Ставка
направила телеграмму командующему Ленинградским фронтом, а копию
командующему 54-й армией: "Ставка Верховного Главнокомандования утвердила
Ваши указания по вопросам разрушения в Волховстрое алю-минзавода, Волховской
ГЭС, железнодорожного моста и затопления патерны плотины с возложением
ответственности на командование 54-й армии".
Из показаний пленных немецких солдат было известно, что 15 ноября они
намечали захватить Волхов. А 11 ноября войска 4-й армии под командованием
генерала армии К.А. Мерецкова начали наступательные действия в районе
Тихвина с целью освобождения города от захватчиков. Подошедшее из 7-й армии
подкрепление: 46-я танковая бригада и стрелковый полк во взаимодействии с
подразделениями 44-й и 191-й стрелковых дивизий атаковали вражеские войска и
отбросили их на 12-13 километров, продвинулись к северной окраине Тихвина. В
этот момент немецкое командование усилило натиск на Волхов, немцы рвались к
теплым квартирам. В городе жили тревожным ожиданием. Редкий прохожий
появлялся на улицах. Слышался гул канонады. На улицах то и дело рвались мины
и снаряды, уже отчетливо слышалась пулеметная трескотня. 3-я батарея комбата
Березовского 37-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона стояла на
перекрестке дорог у станции Мурманские Ворота. Зенитчики хорошо видели, как
горело Вячково, как оттуда вышли немецкие танки и самоходки. Прямой наводкой
батарея открыла огонь по противнику. Командир орудия Н. Таран,
корректировщик А. Падченко, заряжающий К. Бирко вместе с другими зенитчиками
последними снарядами подбили танк и три самоходки противника.
Немцы отошли в Вячково.
Начался последний бой за Волхов. Силы обороняющихся и наступающих были
на пределе.
310-я стрелковая дивизия вела бои за деревни Усадище и Леоновщину. Они
неоднократно переходили из рук в руки. Вот что писал командир 1082-го полка
М.М. Михайлов о тех днях:
"Мы с упорными боями отходили на Усадище - Бор, утром заняли оборону.
Среди дня немцы выбросили воздушный десант на ст. Мыслино, а в деревни
Усадище и Бор ворвались с танками. Нам пришлось отходить на Куколь. Потери
были большие, в полку осталось человек 100. Немцы повели наступление на
Куколь и захватили его. В это время было занято Раменье, где оборонялись
другие подразделения. Где-то в середине или в конце ноября в полк прибыло
пополнение, 60 - 70 человек, в основном моряки. Их одели, накормили, и ночью
был отбит Куколь. Днем мы не могли наступать, для этого требовалось много
боеприпасов, а их не хватало, и доставка была затруднена. Разгранлинией
между нами и немцами была железная дорога Тихвин - Волхов".
С утра 13 ноября было пасмурно. Со стороны деревни Борок появилось 20
танков с красными флагами. Среди бойцов первого батальона 1-го отдельного
стрелкового полка, которым командовал лейтенант Коковихин, произошло
замешательство. Вовремя не открыли огонь и противотанковые батареи. Пока
связывались с командным пунктом полка, пока уточняли принадлежность танков,
время было упущено. Немцы открыли уничтожающий огонь по батареям. Вскоре они
ворвались в деревню Лынна. Батальон Коковихина вынужден был отойти к деревне
Вячково. Там он занял оборону. В это время второй батальон оказался
совершенно не прикрыт слева. Майор Н.Л. Шорин приказал ему отойти за линию
железной дороги. Вскоре по приказу командира 310-й стрелковой дивизии полк
перешел к разъезду Куколь.
14 ноября немцам удалось закрепиться в Вячково. До этого деревня
несколько раз переходила из рук в руки.
Вдоль берега реки отходили к Волхову морские пехотинцы. Их поддерживал
только один танк 16-й бригады под командованием лейтенанта Попова. Не было
огневых средств, чтобы задержать врага. Старший политрук Н. К. Лапинский
подсказал выход. Около Новой Ладоги был аэродром, где он видел, как снимали
с самолетов вышедшие из строя крупнокалиберные пулеметы ДШК. Они там стоят
без дела. Командир бригады морской пехоты Ксенз и старший политрук Лапинский
отправились на машине к летчикам. Моряки выпросили шесть исправных пулеметов
и "выклянчили" к ним 15 тысяч крупнокалиберных патронов. Вернувшись в
бригаду, командиры отобрали 18 человек хороших бойцов и дали им команду
изучить пулеметы за сутки.
Немцы подтянули огневые средства и вновь ударили по морякам. "Они били
по нам с левого берега реки Волхов, так как войска оперативной группы
генерала Ляпина оставили Гостинополье",-писал Ксенз в своих воспоминаниях, в
которых чувствовалась вполне справедливая обида на армейских командиров,
которые все время подставляли моряков.
12 ноября моряки впервые получили приказ командующего 54-й армией
генерала Федюнинского, в котором перед бригадой была поставлена боевая
задача, указаны соседи по фронту. На левом берегу реки выходили на позиции
передовые подразделения 3-й гвардейской дивизии, которые заменяли на
позициях фактически разбитую и обескровленную 311-ю дивизию. Левее моряков
оборонялась 310-я дивизия. Все почувствовали, что кто-то серьезно взялся
организовывать оборону Волхова.
На войне много непредсказуемого. Формально до 12 ноября за оборону
Волхова отвечали части 4-й армии. Но фактически ситуация складывалась
несколько иначе. Командующий 54-й не мог равнодушно наблюдать, как немцы
заходили во фланг и тыл его армии, поставили цель захватить город, через
который шло снабжение его армии, Ленинградского фронта и Ленинграда. В
начале ноября полки 3-й гвардейской дивизии ходили в атаки на Синявинские
высоты. Сражение там шло отчаянное, не утихало ни на день, ни на час. Никто
не отменял приказа прорвать блокадное кольцо, пробить коридор, через который
можно было бы вывести на восток войска фронта. Участник событий военный
корреспондент Александр Плющ в небольшой книге "Это - пехота" приводит
письма и дневниковые записи немецких солдат, которые воевали на этом участке
фронта. Солдат 291-й дивизии, второй противотанковой роты Адольф Вальбинер
- Вы, пожалуйста, подтвердите, когда нужно будет, что вы нам разрешили
уйти в тыл...
В этот момент вспомнил, что у нас стоит двенадцать 120-миллиметровых
минометов, а мин к ним не было. Оставить врагу? Нет! В это время увидел
инструктора политотдела, бригады Лапинского. Кричу ему. "Николай Кириллович,
минометы немедленно в тыл". Он выполнил приказание. Так были спасены наши
минометы".
К деревне двигалось три колонны немцев. Выпал снег и их морякам было
хорошо видно. Когда до противника оставалось метров 15-20, они бросились на
него врукопашную. Поскольку бойцы бригады были в белых маскхалатах, немцам
было трудно определить их количество. Дрались молча и чем попало. Противник
был ошеломлен, он побежал. Моряки гнали их около двух километров. В этом бою
они не потеряли ни одного человека.
Немцы ночью трижды атаковали Заречье. Ударом по правому флангу они
обошли позиции бригады вглубь на пятнадцать километров. Батальоны отошли.
Севернее противник занял деревни Никитино и Никифорово. Этим маневром немцы
обошли бригаду и оказались у нее в тылу. После нескольких яростных атак
противника и сильного артобстрела моряки оставили Заречье и отошли к деревне
Моисеево. Разведка донесла, что в Моисеево никого нет - ни наших, ни немцев.
Среди деревни стоит грузовая машина. Шофера нет. На машине два станковых
пулемета.
Деревня Моисеево расположена на горке. На юго-запад она стоит как бы
бастионом, а дальше овраги, леса и болота. Когда моряки вошли в деревню, то
обнаружили и здесь хорошо подготовленные местным населением оборонительные
сооружения: дзоты и окопы. В дзоты бойцы бригады поставили станковые
пулеметы. К ним встали опытные пулеметчики: начальник боевого питания 1-го
батальона Пономарев и политрук Александр Смирнов. Остальные заняли позиции в
окопах, на чердаках домов. Немцы думали, что Моисеево оставлено, как и
сгоревшее Заречье, поэтому заспешили к теплым избам. Но их встретили огнем.
Целый день отбивались моряки от наседавших немцев. Уже ночью после жаркого
рукопашного боя из деревни Моисеево вырвалось только 22 человека.
Они отступили в лес. И здесь обнаружили своих же раненных в бою за
Заречье. С ними управлялась медицинская сестра Валентина Иванова, которой
помогал боец Глущенко. Никого не оставили моряки, забрали с собой даже
тяжелораненых - тащили на волокушах. Около деревни Никифорово их атаковали.
Но моряки вместе с ранеными приняли бой и отбились.
5 ноября все наличные силы бригады собрались вместе и заняли оборону на
линии у деревень Бережки, Замошье, Сестра. Правый фланг упирался в берег
реки Волхов, а левый - в болото. Сюда генерал Ляпин прислал моряков, которых
незаконно переподчинил себе. В записке он написал: "Командиру бригады
морской пехоты. Возвращаю в ваше распоряжение ваши батальоны, как случайно
попавшие в мое распоряжение". А затем командир оперативной группы 54-й армии
генерал Мартьянов прислал в бригаду документ, который многое объяснял, и в
первую очередь то, что морякам фактически никто не помогал отбивать атаки
фашистов: "Командиру 6-й бригады морской пехоты. Сообщаем, что вверенная вам
бригада в состав войск 54-й армии попала случайно и к нам никакого отношения
не имеет". Вот почему во многих послевоенных воспоминаниях армейцы о
моряках... забыли. Они были не своими в армии. Никто не хотел брать на себя
ответственность за все, что случилось с бригадой.
Здесь же, в деревне Замошье, до последнего дня находился бежавший с
передовой командир бригады Петров. Когда начальник штаба бригады Зуев,
который вернулся с батальоном от генерала Ляпина, спросил Петрова, где же
два других батальона, он ответил - а запись этого разговора сохранилась:
"Батальоны... Видно, часть людей попала в плен, остальные рассеяны по лесам
и болотам противником. Комиссар бригады и работники штаба или перебиты, или
попали в плен. Я случайно спасся: был на переднем крае и в момент боя в
деревне Заречье обошел ее с восточной стороны, так как помочь им ничем не
мог. Пошел в тыл, встретил грузовую машину и приехал на ней в Замошье..."
Петров сослался больным и попросил его не тревожить. В это время налетели
вражеские самолеты и сбросили бомбы на деревни, где окопались моряки. Во
время авианалета командир бригады Ф.Е. Петров был убит осколком прямо на
кровати. Также были убиты комиссар батальона связи Стрельцов и военный врач
Венгеров. Все трое похоронены в Волхове в братских могилах.
После войны в деревню Замошье приезжала жена полковника Петрова. Ей не
стали рассказывать правду о гибели мужа. Моряки-ветераны пожалели бедную
женщину и сказали, что он погиб с оружием в руках, отбиваясь от наседавших
немцев. Но из песни слов не выкинешь...
6 ноября на рассвете бой за Бережки начался довольно неожиданно. На
передовой началась паника, и бойцы без приказа стали отходить в тыл.
Оказалось, что бегут не моряки, а солдаты какого-то стрелкового полка. Но
комиссар бригады П.Я. Ксенз, другие командиры-моряки остановили бегущих и
вернули их на позиции. Потом выяснилось, что это бойцы двух полков 292-й
стрелковой дивизии из 4-й армии, которые были окружены в районе Пчевжи. Они
болотами и лесами, практически без командиров пробирались к своим. А когда
вышли к морякам, их атаковали. Моряки пропустили бегущих через свои боевые
порядки, но некоторые, не понимая, в чем дело, тоже поддались панике и
побежали в тыл. Всех остановили, вернули на передовую. Сообща отбили атаку
обнаглевших немцев.
Именно в этот день к морякам пришло три танка 16-й отдельной танковой
бригады под командованием подполковника Иванова. Вместе с танкистами была
предпринята контратака, но она захлебнулась. Немцы открыли артиллерийский и
пулеметный огонь. Пришлось отступить. Бригада закрепилась у деревни
Братовищи.
7 ноября по улицам Волхова прошли переправленные из Ленинграда
батальоны 1-го особого Ленинградского стрелкового полка под командованием
майора Николая Александровича Шорина и комиссара И.Д. Коровенкова. К концу
дня они заняли позиции на линии Вельца - Лынна - Елошня. 8 ноября боевое
охранение задержало наступающие немецкие цепи у деревни Славково.
Перестрелка продолжалась целые сутки. Затем боевое охранение отошло к
основным силам полка. Написавший воспоминания комиссар полка И.Д. Коровенков
даже словом не обмолвился о бригаде морской пехоты. Все заслуги в битве за
Волхов он приписал исключительно 310-й стрелковой дивизии, в состав которой
был включен 1-й особый полк после недели боев. Вся пехота этой дивизии, а ее
оставалось 250 человек, была сведена в один полк, которым командовал майор
М.М. Михайлов. Сохранил боеспособность и 860-й артиллерийский полк, которым
командовал капитан В.Ф. Головчанский. Подкрепление в составе полнокровного
полка укрепило 310-ю дивизию.
Вместе с моряками вели бои в деревнях Замошье, Братовищи и саперы
136-го отдельного моторизованного инженерного батальона, которым командовал
капитан П.К. Гайдар. Перед наступающим противником ими было выставлено более
3,5 тысячи противотанковых мин, более 3 тысяч противопехотных мин, фугасов и
мин-"сюрпризов" осколочного действия. К 10 ноября батальон был отозван в
Волхов, где ему поставили задачу строить... баррикады. В городе готовились к
уличным боям. За четыре дня саперы построили полтора километра баррикад.
8 ноября в районе деревни Жупкино фашисты вклинились в стык между
правым флангом 310-й стрелковой дивизии и левым флангом 6-й бригады морской
пехоты. В прорыв пошли четырнадцать легких немецких танков и около батальона
пехоты. Об этом стало известно командиру 16-й отдельной танковой бригады
И.Н. Барышникову и военкому А.А. Кузнецову. Как остановить врага? Бригада
понесла большие потери, в резерве оставался один тяжелый танк "КВ" под
командованием лейтенанта А.М. Мартынова. Считанные минуты потребовались
экипажу на сборы. Механик-водитель Александр Серов повел танк по заснеженной
проселочной дороге в сторону прорыва немцев. Командир правильно выбрал место
для засады. С опушки леса хорошо просматривалась просека, по которой гуськом
двигались вражеские машины. На помощь танкистам пришли две роты морской
пехоты. Когда немецкие танки Т-III вышли на опушку леса, лейтенант Мартынов
открыл огонь по головному танку, затем по второму и по последнему, который
шел в конце колонны. Снаряды легли в цель. Вражеские машины загорелись.
Первой снарядом своротило башню, две других оказались тоже подбиты.
Лейтенант и командир орудия М. Чистяков действовали четко. Немецкая колонна
не могла двигаться. Немецкие танкисты повели ответный огонь, но "КВ" уже
вышел из засады и устремился в атаку. Старшие сержанты механик водитель А.
Серов и заряжающий Н. Сидоров тоже были мастерами своего дела. Пятый член
экипажа стрелок-радист Константин Нечаев из пулемета расстреливал вражескую
пехоту. На проселочной дороге осталось пять подбитых вражеских танков и три
были захвачены в плен. Три танка были отремонтированы в ремонтных мастерских
бригады, перекрашены и поступили на вооружение 16-й танковой бригады.
Весть об этом бое быстро облетела Ленинградский фронт. Газета "В
решающий бой" 10 ноября опубликовала материал старшего политрука Петра
Аганина. А на следующий день. 11 ноября, в газете выступил сам герой с
рассказом "Как мы разгромили фашистские танки".
Лейтенанту А.М. Мартынову за бой под Жупкино 10 февраля 1942 года было
присвоено звание Героя Советского Союза. Но к этому времени отважный танкист
погиб близ урочища Дубовик.
Берег левый, берег правый
В Волхове нет ни одного памятного знака, где были бы перечислены все
подразделения Красной Армии, которые защищали город осенью и зимой 1941
года. У Валимского ручья стоит обелиск, но в нем указаны полки и бригады,
которые сдерживали немцев на подступах к Волхову на правом берегу реки. На
левом берегу установлен памятный знак воинам 3-й гвардейской дивизии,
которые не пустили фашистов в город на этом направлении. Но известно, что
эта дивизия заняла оборону на подступах к городу только 14 ноября. Она с
честью выполнила свою боевую задачу. А что было до 14 ноября? Просматривая
документы, воспоминания, карты военных лет, с удивлением обнаруживаешь, что
по левому берегу реки немецкие захватчики продвигались не быстрее, чем по
правому. Кто же их сдерживал на всем пути от Погостья, Оломны, Тихориц?
В ежедневной красноармейской газете Ленинградского фронта "На страже
Родины" 23 декабря 1941 года командующий 54-й армией генерал-майор И.И.
Федюнинский в статье "Гитлеровские хвастуны снова просчитались" подвел итоги
боев за Волхов. Тон этой статьи характерен для того времени. В ней явно
переоценивались собственные силы, говорилось о разгроме немецко-фашистских
захватчиков и скором освобождении от блокады Ленинграда. Генерал давал
высокую оценку бойцам командира Замировского и особенно доблестной 3-й
гвардейской дивизии, которая беспрерывными ударами изматывала врага. В то же
время И.И. Федюнинский приводит и такие примеры: "Малочисленная группа
капитана Кузьмина в течение суток сдерживала натиск усиленного полка немцев.
Храбрецы сражались самоотверженно и не пропустили фашистов... За пять дней
наступления противнику ценой больших потерь удалось продвинуться на 12 км. В
боях за дер. Залесье противник потерял убитыми 300 своих солдат и офицеров.
Такие же потери он понес под дер. Большая Влоя и другими населенными
пунктами".
Деревню Залесье Волховского района, где размещался штаб Волховской
группировки 4-й армии, обороняли обескровленные полки 285-й стрелковой
дивизии. Ее фланг прикрывали и отходили вдоль реки с тяжелыми боями части
311-й стрелковой дивизии. Чтобы понять ход событий, стоит вернуться на два
месяца назад.
17 августа в район Чудово с Урала прибыла 311-я стрелковая дивизия. Не
успела она занять оборону, как немцы нанесли сильный удар и прорвали ее.
Дивизия отходила с боями и заняла позиции севернее железной дороги Кириши -
Мга. Правее ее у станции Погостье держала оборону 285-я стрелковая дивизия,
в составе которой людей оставалось не больше полка. 27 октября немцы ударили
по этой дивизии и вынудили ее отступать по лесам и болотам к Оломне, которая
сейчас находится на территории Киришского района. Этим самым был оголен
фланг 311-й стрелковой дивизии, которая тоже отошла и закрепилась на
подступах к станции Тихорицы.
Две дивизии, как боевые собратья, самоотверженно дрались плечом к
плечу, помогая друг другу, на всем трудном пути отступления к Волхову.
Кровопролитные бои были за Тихорицы, Бор, Тухань, Мемино.
Совершенно неожиданно немцы ворвались в Хотово. Оборонительные
сооружения, которые возводились за деревней, достались им без боя. Немцы
сразу же бросились грабить население: выводить скотину, отбирать теплые
вещи. Фашисты расстреляли семидесятилетних стариков Ивана Кононова, Михаила
Богачева, Ивана Федотова и подростка Васю Федотова.
10 ноября после тяжелого боя фашисты заняли Залесье. Оттуда они начали
интенсивный обстрел деревни Чернецкое, где закрепились остатки 285-й
дивизии. По Залесью, в свою очередь, била ее артиллерия. Из полков в
обороняющихся дивизиях остались взводы. Подкреплений им никаких не давали,
так как дивизии находились в подчинении 4-й армии, основные силы которой
отступили за Тихвин. И.И. Федюнинский тоже не мог им помочь, потому что
формально не командовал участком фронта, который не был закреплен за его
армией.
Такая складывалась ситуация.
К 40-летию Победы заведующая Вольковским сельским клубом А. Полевая
опубликовала воспоминания о том времени, как хозяйничали немцы в Чернецком и
Залесье:
"Тяжело, голодно жилось в это время. На речку за водой и то нельзя было
прийти - или обстреляют немцы, или теплую одежду, валенки отберут. У Ивана
Степановича Леонова болели ноги, ходил он плохо, так фашисты сняли с него
валенки и повели босого по снегу при сильном морозе. Иван Степанович был
почти немой, говорил очень плохо, немцы решили, что он притворяется, что это
партизан. Леонова расстреляли. Долго ничего не знали о Михееве, а когда
весной 1942 года стали пахать поле, нашли его тело. Видать, немцы заставили
его копать себе могилу и расстреляли. Трагически сложилась судьба семьи
Леоновых. В страшные минуты одной из бомбежек (семья не успела убежать в
лес) Дарья Николаевна кормила грудью ребенка - Глеба, а еще трое детей -
Валя, Женя и Тоня сидели, прижавшись к матери. Осколок попал прямо в сердце
Дарьи Николаевны. Муж ее, Иван Петрович, тогда воевал неподалеку. Когда
представилась возможность, он отвез детей в детский дом. Потом пришло
известие, что Иван Петрович погиб в бою...
Но вот прогнали врага с нашей земли. Стали возвращаться земляки в село.
Было им тут о чем погоревать. В Чернецком из 70 дворов уцелело меньше
половины, да и остальные пострадали. В Залесье было сожжено 23 дома. С войны
не вернулся в эту деревню 21 солдат. Притаившаяся смерть и позднее давала о
себе знать. Так, пятнадцатилетний подросток Леня Герасимов однажды поехал на
лошади за сеном для колхозного скота и попал на мину, остался инвалидом.
Когда фашистов отогнали и люди вернулись в деревню, первое, что они сделали,
- помогли захоронить павших солдат. Были сделаны две братские могилы,
которые после победы были перенесены на Новооктябрьское кладбище в Волхов. А
есть еще одна могила, в которой захоронено 12 солдат и молоденькая
медсестра. Она бежала к раненому солдату и уже открыла сумку, достала бинты,
когда ее сразила немецкая пуля. И солдат умер, видать, слишком тяжелы были
раны. Красивая, белокурая девушка, как было жаль опускать ее в сырую землю.
Эта группа воинов держала рубеж у самого сельского кладбища. Здесь, в
Залесье, их и похоронили".
На захваченной территории гитлеровцы расправлялись с мирными жителями.
На острове Октября они устроили настоящую резню, расправившись с живущими
здесь инвалидами. В захваченных деревнях убивали, насиловали, грабили. Об
этом писала районная газета "Сталинская правда". Ее сотрудник Любовь Жукова
не раз ходила в тыл врага с партизанами, а потом на страницах газеты
появлялись очерки и репортажи о положении советских людей на оккупированной
территории.
...311-я стрелковая дивизия, оставив Морозово, отбивала яростные атаки
немцев под Боргино. Силы были на пределе. В это время командующий 54-й
армией И.И. Федюнинский обращается в Ставку. Он охарактеризовал тяжелое
положение под Волховом и попросил ему подчинить все войска правого фланга
4-й армии, которые отходили к городу "Если это будет сделано еще сегодня, -
писал командующий, - то спасти положение можно, если это будет сделано
завтра, то будет поздно: Волхов падет".
И.И. Федюнинский впоследствии так писал о ситуации под Волховом: "Хочу
сказать, что я нисколько не сгущал краски: положение было действительно
критическим.
В ожидании ответа я занялся текущими делами. В это время ко мне на
командный пункт, который находился в лесу, в землянках, таких маленьких, что
в каждой из них лишь с трудом могло уместиться четыре-пять человек, приехали
командующий Ладожской военной флотилией капитан 1-го ранга Виктор Сергеевич
Чероков и уполномоченный Государственного Комитета Обороны по снабжению
Ленинграда Дмитрий Васильевич Павлов. Чероков и Павлов не скрывали
озабоченности положением дел под Волховом. Они и приехали именно для того,
чтобы лучше выяснить обстановку.
- Как, Иван Иванович, рассчитываете удержать Волхов? Или, может быть,
уже следует начинать эвакуацию складов? (Речь шла о складах в Новой Ладоге,
где было сосредоточено огромное количество продовольствия для Ленинграда).
Только уж говорите, пожалуйста, откровенно.
- Мне очень трудно ответить на ваш вопрос, - сказал я. - Вы знаете, что
я не являюсь хозяином на волховском направлении. Могу только сказать, что я
послал в Ставку телеграмму и жду ответа.
Я рассказал Черокову и Павлову о содержании телеграммы. Они сидели еще
в землянке, когда меня позвали к аппарату. Открытым текстом был передан
приказ за подписью И.В. Сталина".
В этом приказе говорилось: "Ставка Верховного Главнокомандования
приказала группу войск 4-й армии, действующую на волховском направлении по
восточному и западному берегам реки Волхов в составе 285-й, 310-й, 311-й,
292-й стрелковых дивизий, 6-й морской бригады и 3-й гвардейской стрелковой
дивизии, 883-го корпусного артполка и 16-й танковой бригады, с 6 часов 12
ноября 1941 года подчинить тов. Федюнинскому и включить в состав 54-й
армии".
Получив приказ, Федюнинский вместе с Чероковым и Павловым выехал в
Плеханово, где находился штаб оперативной группы 4-й армии. Командующий
понимал, что нужно было действовать не теряя ни минуты. Решено было танковую
бригаду, которой командовал полковник Зазимко, поставить позади боевых
порядков отходящих войск, зенитную артиллерию, прикрывавшую Волхов, снять с
позиций и использовать для стрельбы прямой наводкой по танкам противника. К
капитану 1-го ранга Черокову была просьба - снять пулеметы с некоторых
кораблей Ладожской флотилии и вместе с расчетами перебросить в район
Волхова. Это было сделано немедленно. За ночь удалось произвести некоторую
перегруппировку, привести части в порядок, подбросить им продовольствие и
боеприпасы. Полки и батальоны окопались на занятых рубежах. 12 ноября Ставка
направила телеграмму командующему Ленинградским фронтом, а копию
командующему 54-й армией: "Ставка Верховного Главнокомандования утвердила
Ваши указания по вопросам разрушения в Волховстрое алю-минзавода, Волховской
ГЭС, железнодорожного моста и затопления патерны плотины с возложением
ответственности на командование 54-й армии".
Из показаний пленных немецких солдат было известно, что 15 ноября они
намечали захватить Волхов. А 11 ноября войска 4-й армии под командованием
генерала армии К.А. Мерецкова начали наступательные действия в районе
Тихвина с целью освобождения города от захватчиков. Подошедшее из 7-й армии
подкрепление: 46-я танковая бригада и стрелковый полк во взаимодействии с
подразделениями 44-й и 191-й стрелковых дивизий атаковали вражеские войска и
отбросили их на 12-13 километров, продвинулись к северной окраине Тихвина. В
этот момент немецкое командование усилило натиск на Волхов, немцы рвались к
теплым квартирам. В городе жили тревожным ожиданием. Редкий прохожий
появлялся на улицах. Слышался гул канонады. На улицах то и дело рвались мины
и снаряды, уже отчетливо слышалась пулеметная трескотня. 3-я батарея комбата
Березовского 37-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона стояла на
перекрестке дорог у станции Мурманские Ворота. Зенитчики хорошо видели, как
горело Вячково, как оттуда вышли немецкие танки и самоходки. Прямой наводкой
батарея открыла огонь по противнику. Командир орудия Н. Таран,
корректировщик А. Падченко, заряжающий К. Бирко вместе с другими зенитчиками
последними снарядами подбили танк и три самоходки противника.
Немцы отошли в Вячково.
Начался последний бой за Волхов. Силы обороняющихся и наступающих были
на пределе.
310-я стрелковая дивизия вела бои за деревни Усадище и Леоновщину. Они
неоднократно переходили из рук в руки. Вот что писал командир 1082-го полка
М.М. Михайлов о тех днях:
"Мы с упорными боями отходили на Усадище - Бор, утром заняли оборону.
Среди дня немцы выбросили воздушный десант на ст. Мыслино, а в деревни
Усадище и Бор ворвались с танками. Нам пришлось отходить на Куколь. Потери
были большие, в полку осталось человек 100. Немцы повели наступление на
Куколь и захватили его. В это время было занято Раменье, где оборонялись
другие подразделения. Где-то в середине или в конце ноября в полк прибыло
пополнение, 60 - 70 человек, в основном моряки. Их одели, накормили, и ночью
был отбит Куколь. Днем мы не могли наступать, для этого требовалось много
боеприпасов, а их не хватало, и доставка была затруднена. Разгранлинией
между нами и немцами была железная дорога Тихвин - Волхов".
С утра 13 ноября было пасмурно. Со стороны деревни Борок появилось 20
танков с красными флагами. Среди бойцов первого батальона 1-го отдельного
стрелкового полка, которым командовал лейтенант Коковихин, произошло
замешательство. Вовремя не открыли огонь и противотанковые батареи. Пока
связывались с командным пунктом полка, пока уточняли принадлежность танков,
время было упущено. Немцы открыли уничтожающий огонь по батареям. Вскоре они
ворвались в деревню Лынна. Батальон Коковихина вынужден был отойти к деревне
Вячково. Там он занял оборону. В это время второй батальон оказался
совершенно не прикрыт слева. Майор Н.Л. Шорин приказал ему отойти за линию
железной дороги. Вскоре по приказу командира 310-й стрелковой дивизии полк
перешел к разъезду Куколь.
14 ноября немцам удалось закрепиться в Вячково. До этого деревня
несколько раз переходила из рук в руки.
Вдоль берега реки отходили к Волхову морские пехотинцы. Их поддерживал
только один танк 16-й бригады под командованием лейтенанта Попова. Не было
огневых средств, чтобы задержать врага. Старший политрук Н. К. Лапинский
подсказал выход. Около Новой Ладоги был аэродром, где он видел, как снимали
с самолетов вышедшие из строя крупнокалиберные пулеметы ДШК. Они там стоят
без дела. Командир бригады морской пехоты Ксенз и старший политрук Лапинский
отправились на машине к летчикам. Моряки выпросили шесть исправных пулеметов
и "выклянчили" к ним 15 тысяч крупнокалиберных патронов. Вернувшись в
бригаду, командиры отобрали 18 человек хороших бойцов и дали им команду
изучить пулеметы за сутки.
Немцы подтянули огневые средства и вновь ударили по морякам. "Они били
по нам с левого берега реки Волхов, так как войска оперативной группы
генерала Ляпина оставили Гостинополье",-писал Ксенз в своих воспоминаниях, в
которых чувствовалась вполне справедливая обида на армейских командиров,
которые все время подставляли моряков.
12 ноября моряки впервые получили приказ командующего 54-й армией
генерала Федюнинского, в котором перед бригадой была поставлена боевая
задача, указаны соседи по фронту. На левом берегу реки выходили на позиции
передовые подразделения 3-й гвардейской дивизии, которые заменяли на
позициях фактически разбитую и обескровленную 311-ю дивизию. Левее моряков
оборонялась 310-я дивизия. Все почувствовали, что кто-то серьезно взялся
организовывать оборону Волхова.
На войне много непредсказуемого. Формально до 12 ноября за оборону
Волхова отвечали части 4-й армии. Но фактически ситуация складывалась
несколько иначе. Командующий 54-й не мог равнодушно наблюдать, как немцы
заходили во фланг и тыл его армии, поставили цель захватить город, через
который шло снабжение его армии, Ленинградского фронта и Ленинграда. В
начале ноября полки 3-й гвардейской дивизии ходили в атаки на Синявинские
высоты. Сражение там шло отчаянное, не утихало ни на день, ни на час. Никто
не отменял приказа прорвать блокадное кольцо, пробить коридор, через который
можно было бы вывести на восток войска фронта. Участник событий военный
корреспондент Александр Плющ в небольшой книге "Это - пехота" приводит
письма и дневниковые записи немецких солдат, которые воевали на этом участке
фронта. Солдат 291-й дивизии, второй противотанковой роты Адольф Вальбинер