Там уже нас заставили заниматься железной дорогой, восстанавливать ее.
Закончила войну на границе с Финляндией в военно-эксплуатационном отделении
No3..."
Такой вот рассказ.
В поселке Волхов жила С. Литвинова. Она рассказывала:
"Страшные дни оккупации тянулись медленно, но мы верили, что наши
придут. В середине декабря услышали канонаду, правда, со стороны Чудово, а
не со стороны Волховстроя, как мы ожидали. А через день или два немцы стали
сгонять население в три дома. Были люди и с других деревень. Фашисты битком
набили дома и заколотили двери досками. Не давали подходить к окнам - сразу
автоматная очередь. Так мы сидели сутки. И все же мы видели весь ужас: как
взрывали каменные дома, как поджигали деревянные. Наши дома должны были
взорвать: мы видели шнуры, подведенные к дому. И вот днем 18 декабря в
поселке остались одни каратели на трех мотоциклах. Как там было, не помню,
но вдруг все услышали крик: "Партизаны, партизаны!". Говорят, что кричали
наши ребята, чтобы спугнуть карателей. Затарахтели мотоциклы и немцы удрали.
Шура Большаков выскочил через навес на крыльцо, за ним другие ребята и стали
они расколачивать двери. Повесили женщины красный флаг на дом и стали ждать
наших.
19 декабря где-то около четырех часов дня раздались в деревне возгласы:
"Наши идут!" Что тут началось! Все бросились в сторону д. Вельца. Потом была
большая радость. Оказалось, что освобождал поселок и наш отец А. Макаров,
который воевал в 666-м полку 3-й гвардейской дивизии. Он заскочил домой и
потом вывез нас в д. Халтурино. Волхов было не узнать: пустой, народу мало,
весь разбитый". Как видим, рассказ жительницы поселка Волхов значительно
отличается от сообщения военного корреспондента газеты "В решающий бой" А.
Сапарова.
...По правому берегу наступал полк Героя Советского Союза капитана
Пузанова. Его воины освободили деревни Морозово, Моршагино, Бороничево,
Плотшино, Гостинополье, Горка и заняли станцию Гостинополье. В этих боях еще
было много промахов, которые приводили к гибели людей. Корреспондент газеты
"В решающий бой" старший политрук Аганин рассказывал, как командир роты
повел людей в бой на железнодорожную станцию, не разведав сил и огневых
средств противника, действовал вслепую, на ура. Бойцы шли вперед во весь
рост, на виду у противника, иные красноармейцы не выстрелили ни разу из
винтовки, молчали пулеметы. Все это приводило к неоправданным жертвам.
Среди сражавшихся частей отличились и артиллеристы. Меткий огонь
батарей 565-го артполка, которыми командовали Александр Потапов, Сергей
Логвинов, Степан Крупина, очень помогал пехоте. Они разрушали оборонительные
сооружения, уничтожали огневые точки противника, отражали фашистские
контратаки, вели борьбу с танками, артиллерийскими и минометными батареями
врага.
Артиллеристы майора Лушникова только за неделю уничтожили 21 вражеский
дзот. Командир взвода управления пятой батареи этого же полка гвардии
лейтенант Сергей Годин в рукопашной схватке победил десять фашистов.
Порыв советских войск был необычным, страстным. Бойцы и командиры
думали, что начался, наконец, разгром захватчиков. Унылость, трагизм
поражений лета и осени 1941 года сменились эйфорией победы. Думали, что
теперь-то погонят врага до самого Берлина. Это было наивное заблуждение.
Войска генерал-майора И.И. Федюнинского разгромили волховско-войбокальскую
группировку противника. Дивизии, наступая, вышли на линию железной дороги
Мга - Кириши. А в результате контрнаступления под Тихвином враг был отброшен
на исходные позиции, которые он занимал до 16 октября и с которых немцы
предприняли попытку замкнуть второе кольцо блокады Ленинграда. В районе
Лезно 21 декабря войска 54-й армии соединились с наступавшей от Тихвина 4-й
армией и образовали единый фронт. Попытки взять Кириши захлебнулись. Все
атаки обороны немцев на участке железной дороги Мга - Кириши закончились
неудачей. Наступать дальше сил не было. Ленинград взывал о помощи, поэтому
вновь начались локальные наступательные операции в направлении Синявино.
Ставка Верховного Главнокомандования в целях объединения усилий армий,
действовавших к востоку от реки Волхов и вновь сосредоточенных в этом
районе, еще 11 декабря приняла решение образовать к 17 декабря Волховский
фронт. В него были включены 4-я, 52-я, 59-я (бывшая Новгородская армейская
группа) и 26-я, прибывшая из резерва Ставки, армии. 26-я вскоре была усилена
войсками и переименована во 2-ю Ударную. Планировался прорыв в глубокий тыл
немецкого фронта с выходом на Любань и разгром группы армий "Север" под
Ленинградом.
54-я армия оставалась в составе Ленинградского фронта с целью
поддержать встречным ударом 2-ю Ударную армию, создать "котел" для немцев
под Киришами. Такая перспективная задача ставилась перед войсками
Волховского и Ленинградского фронтов на начало 1942 года. Все гладко
получалось на бумаге.
Начались бои на линии Погостье - Посадников Остров.
Кстати, здесь можно было найти следы и 285-й стрелковой дивизии. Один
ее полк - 1017-й - принимал участие в обороне Волхова. На Новооктябрьском
кладбище и в сквере Славы захоронено около пятидесяти человек из этой
дивизии. В дальнейшем эта дивизия наступала на Ларионов Остров и Посадников
Остров, которые находятся на железной дороге линии Мга - Кириши.
Начинался новый этап борьбы за Ленинград. Волхов был его младшим
братом, ключевым форпостом в сражении за спасение окруженных армий и
северной столицы. Организовывалась его противовоздушная оборона, прибывали
новые зенитные дивизионы и авиационные полки, чтобы обеспечить бесперебойную
работу железнодорожного узла и Дороги жизни. Во время декабрьского
наступления советских войск в Волхов прибыли первые "Редуты". Так в годы
войны назывались радиолокационные станции, которые придавались войскам
противовоздушной обороны.
Первой в Волхов своим ходом по льду Ладожского озера приехала станция
РУС-2 72-го отдельного радиобатальона. В ее задачу входило обеспечение
информацией штабов Свирского и Ладожского бригадных районов ПВО о воздушной
обстановке. Вскоре бригадные районы были преобразованы в один дивизионный
район ПВО, штаб которого находился в районе деревни Симанково на правом
берегу Волхова. На позициях были установлены "Редут-8" и "Редут-9" под
командованием лейтенанта Ф. Фокина и старшего техника-лейтенанта И. Корнета.
Они засекали вражеские самолеты, которые направлялись к Волхову из районов
Пскова, Дно, Острова, Сиверской.
Враг решил задушить Волхов своей авиацией. Новый 1942-й год начинался
под разрывы бомб.
С задания не вернулись
В истории обороны города Волхова и боев в южном Приладожье есть одна
ненаписанная страница. Многие годы тайна секретности надежно скрывала
обстоятельства, при которых осенью 1941 и в начале 1942 года погибло немало
волховчан и жителей Волховского района. В основном это были юноши и девушки,
комсомольцы, которые по заданию армейской разведки уходили в ближние
немецкие тылы, приносили ценные сведения о расположении воинских
подразделений гитлеровцев, их опорных пунктах, количестве танков и другой
боевой техники. Немало разведчиков не вернулось. Они погибли при
невыясненных обстоятельствах. Лишь имена немногих остались в памяти.
Где-то в середине семидесятых в редакцию местной газеты "Волховские
огни" пришел человек, который положил на стол две ученические тетради,
исписанные мелким почерком, с фамилиями, схемами, знакомыми названиями
населенных пунктов.
- Что это? - спросил я.
- Здесь написана вся правда о наших ребятах-разведчиках, которые в годы
войны погибли. Многих предали, и я даже знаю кто, - сказал посетитель. Это
был мужчина невысокого роста, худощавый, одетый в черное драповое пальто и
кепку. Запомнилось, что он жил на первом Волхове на улице Профсоюзов.
- Если у вас есть факты, свидетельствующие о предательстве, то надо,
наверно, обратиться в КГБ, чтобы они разобрались в этом сложном вопросе.
Газета не может выдвигать такие обвинения, не имея серьезных документов...
Он ушел, оставив мне тетради.
Потом состоялась встреча с Владимиром Ивановичем Дураничевым, который в
годы войны возглавлял Волховский горком комсомола и при участии которого
подбиралась молодежь для выполнения особого задания. Я рассказал ему о
посетителе редакции и о тетрадях.
- Это все домыслы, - сказал Владимир Иванович. - Мы работали с
разведотделами трех армий - 54-й, 4-й и 8-й. Каждый из них решал свои
задачи. Мы только рекомендовали юношей и девушек для работы в тылу врага, а
куда их направляли, с каким заданием, знали только в разведотделах. Потом,
когда наши войска освободили от фашистов территорию Волховского района, в
горком комсомола стали поступать отдельные сведения о гибели ребят.
Некоторые возвращались с задания и рассказывали подробности о зверствах
захватчиков в деревнях и своем ближайшем тылу. К сожалению, так никто и не
взялся написать о смелости и отваге молодежи при выполнении заданий
армейской разведки.
- А кого вы помните?
- Тосю Гарголину, Колю Шарикова, Васю Клюева, Лиду Еремкину, Нину
Соколову, Свинкина... Зимой 1941 года секретарь комсомольской организации
Госбанка Сима Шарапова вместе со своей подругой Валей Туренко, которая
работала в сберкассе, неоднократно переходили линию фронта в немецкий тыл.
Во время очередного задания Валя Туренко погибла, а Сима Шарапова вернулась
с обмороженными ногами, - рассказал тогда Владимир Иванович.
Те тетради я отдал в городской музей. Мне думалось, что там они
сохранятся для будущих исследователей, которые смогут определить, где
правда, а где ложь.
Прошло двадцать лет. Работая над книгой "Волхов в огне", я вспомнил о
тетрадях и подумал, что они в какой-то степени помогут мне в рассказе о
смелости и мужестве молодежи при защите родного города, волховской земли. В
фондах музея их не оказалось. Не было и тех людей, которые их принимали.
Тетради пропали. Была еще одна робкая надежда. Я слышал, что после смерти
Владимира Ивановича Дураничева в фонды музея истории города Волхова попали
какие-то его документы. Может быть, перед смертью он написал воспоминания?
Увы, в папке оказалось несколько Почетных грамот да вырезка из районной
газеты "Комсомольцы фронтового города", в которой упомянуты только несколько
человек, которые ходили в тыл врага. Бывший комсомольский вожак, человек,
который всю жизнь отдал работе с молодежью, В.И. Дураничев так и не успел
написать воспоминаний. А может и не хотел. Никто его, уже больного человека,
не попросил это сделать... В своем дневнике бывший первый секретарь горкома
ВКП (б) Н.И. Матвеев указывает, что для работы в тылу у немцев было
подобрано 94 человека. Этим занимались секретарь горкома ВКП (б) А.П.
Лазарев, заведующий военным отделом А.Г. Соколов и секретарь горкома
комсомола В.И. Дураничев. Они хорошо знали людей и привлекали для работы в
разведке действительно готовых к самопожертвованию во имя Родины юношей и
девушек. И это были не высокие слова. В них укладывался весь смысл жизни
после гражданской войны и воспитанных на ее героике мальчишек и девчонок.
Они тайными тропами пробирались в ближний немецкий тыл, добывали ценные
сведения, гибли в облавах, зачистках, рвали гранатами себя и ненавистных
фашистов.
Лейтенант Цигель, который нашел пулю на волховской земле, писал в своем
дневнике: "Чем больше убиваешь, тем легче становится. В конце концов мы ведь
истребляем русских - это азиаты. Мир должен быть благодарен нам. Сегодня
принимал участие в расчистке от подозрительных - расстреляли 82 человека.
Среди них оказалась красивая женщина, светловолосая, северный тип. О, если
бы она оказалась немкой! Мы, я и Карл, отвели ее в операционную. Она
кусалась и выла. Через сорок минут ее расстреляли. Память - десять минут
удовольствия". А вот отрывок письма некоего Эбольта лейтенанту Гафну: "Куда
проще было в Париже. Русские оказались чертовками - приходится связывать.
Здесь произошла неслыханная история, русская девчонка взорвала себя и
лейтенанта Гросса гранатой".
Может, это была Валя Туренко?
А сколько юных разведчиков погибло от рук немцев во время расчисток
прифронтовой полосы, когда расстреливали всех, кто оказывался вблизи от
расположения воинских частей или оборонительных сооружений. В деревнях
гитлеровцы устраивали облавы и всех подозрительных, не местных отвозили в
ближайший тыл, допрашивали и нередко расстреливали. Они очень боялись
партизан и быстро разобрались, что советская армейская разведка в потоки
беженцев засылала своих агентов. Как только фронт стабилизировался,
ужесточался и контроль, подозрительных без суда и следствия расстреливали.
Были и предатели, которые выдавали разведчиков.
Так случилось с Лидой Еремкиной. До войны она работала на материальном
складе паровозного депо, была комсомольским активистом. С началом войны Лида
пришла в горком комсомола и попросилась на фронт. Ей как человеку
проверенному предложили быть бойцом незримого фронта. Так она стала
разведчицей разведотдела 54-й армии. Лида ходила за линию фронта в южном
направлении по левому берегу Волхова по одному и тому же маршруту несколько
раз. Во время выполнения последнего своего задания она была схвачена немцами
в Гостинополье. Ее опознал как разведчицу предатель. После допроса Лиду
расстреляли на берегу Волхова, а тело бросили в полынью.
В деревне Залесье немцы расстреляли неизвестную девушку с длинными
косами. Говорили, что она партизанка и помогала Сталину. Местные жители
похоронили ее на деревенском кладбище, так и не узнав, чье задание она
выполняла. Имя патриотки растворилось в вечности, могила заросла бурьяном.
Кто была эта девушка? Эту тайну теперь, наверное, не удастся раскрыть.
Учащегося Волховского ремесленного училища Николая Судакова захватчики
замучили в Мыслино. Его схватили, когда он собирал сведения о силах
противника, которые противостояли 310-й стрелковой дивизии. Колю долго
допрашивали, а потом распяли, прибив гвоздями к стене деревянного дома.
Он никого не выдал.
Фашисты расстреляли секретаря Усадищенского сельсовета Ольгу Яковлеву,
которая помогала разведчикам и партизанам.
В музее истории развития Сясьского ЦБК Ириной Васильевной Харитоновой
собран большой и интересный материал о девушках, которые стали разведчицами
и помогали 54-й армии. Среди них была Мария Воробьева. Она родилась в
деревне Залужье, училась в Сясьстройском ФЗУ, работала на комбинате дежурным
электромонтером. Мария увлекалась парашютным спортом, принимала участие в
соревнованиях. Ее сестра после войны писала:
"5 января 1942 года она ушла из дома, сказав, что уезжает в
командировку на 10 дней в Волхов. Оделась очень тепло, взяла мыло, зубную
щетку, полотенце... Прошел январь, февраль, март, но от нее не было никаких
известий. В апреле умер папа. Перед смертью он сказал, чтобы мы прочитали
записку от Маши, которую та перед уходом спрятала за фотографию. Никогда не
забуду тех слов: "Если от меня не будет никаких известий, считайте погибшей.
Иду в бой за Родину! За Сталина!"
По непроверенным данным, от разведотдела 54-й армии в тылу врага
действовало 15 комсомольцев из Сясьстроя. Среди них были Клава Яковлева,
Лиза Крылова, Майя Смирнова, Савельев, Люба Соловьева, Миша Ружинский.
Сестра Вера Алексеевна Ружинская видела в последний раз брата в ночь с
31 декабря на 1 января 1942 года, когда он приходил домой на два дня. Миша
Ружинский погиб в тылу врага в том же году.
И.В. Харитонова нашла живых участников, которые выполняли спецзадания
на территории, занятой немцами. Она записала рассказ Астры Антоновны
Вильбаум: "Меня вызвали в комитет комсомола Сясьского ЦБК. Секретарем тогда
работала Наташа Носова. Там собралось много других комсомольцев. Пригласили
нас в кабинет. Один из военных спросил: "Родина в опасности, готовы ли вы
помочь?" Никто из нас в ту пору не мог сидеть сложа руки. Помогать хотели
все. Из тех ребят, что я увидела в комитете комсомола, я знала только Зину
Совину. С нею мы и ходили на задание.
Пройдя инструктаж в особом отделе воинской части в Сясьстрое, нас
снабдили паспортами, взяли подписку о неразглашении тайны.
В селе Воскресенское располагалась воинская часть, где нам по карте
показали маршрут нашего следования: пройти ряд деревень по правой стороне
железной дороги в сторону Тихвина. Необходимо было собрать сведения о
расположении немецких воинских частей, их количестве, оснащении военной
техникой. Возвращаться нам рекомендовали через Тихвин или болота. Рано утром
нас увезли с Зиной в машине, крытой брезентом.
Много деревень пришлось пройти, запомнить военных объектов. Ночью спали
в крестьянских избах на длинных узких скамейках. Засыпали с опаской,
боялись, что зайдут немцы. Рано утром снова шли в путь. По дороге нам
попадались беженцы из Тихвина, который горел, захваченный немцами. Выполнив
задание, мы возвращались домой с большими трудностями. Однажды наткнулись на
минное поле, но здесь уже наши бойцы благополучно провели нас через него.
Командование поблагодарило нас за выполненное задание. А вскоре Тихвин был
освобожден, нас с Зиной временно отпустили домой на отдых".
Мне удалось найти опубликованные воспоминания Астры Вильбаум, где более
подробно рассказано о ее первом задании с Зиной Совиной:
"Помню, в д. Воскресенское мы получили уточненный маршрут. Он пролегал
от станции Зеленец через ряд деревень по правую сторону железной дороги в
направлении Тихвина. Не доезжая станции, мы сошли с машины и с первых шагов
столкнулись с фашистом. Револьвер его был нацелен на нас. Он приказал нам.
"Руки вверх! Где русиш?" Мы испуганно, заикаясь, ответили, что не знаем, и
он рванулся дальше. Смерть ходила рядом, но не о ней думали, а боялись, что
не выполним задание. У каждой деревни видели патрульных, орудия, на дорогах
находили листовки, в которых было написано, что переходящие из деревни в
деревню считаются партизанами и подлежат расстрелу.
Несколько деревень мы с Зиной прошли благополучно и совсем случайно
наткнулись на военный объект зениток. Недалеко от железной дороги в лесу
обнаружили бензобаки. Проследили и увидели, что здесь техника заправляется
горючим. Прошли много километров рискованного пути, собрали немало сведений
и, когда направились в обратный путь, попали в руки к фашистам. Во время
допроса плакали, стараясь доказать, что мы беженцы и в лесу заблудились.
Спаслись чудом. Попали под бомбежку. Считали, что уж тут в живых не
остаться. Но повезло. Правда, путь нам был закрыт со всех сторон. Что
делать? Пошли на риск. Железнодорожный мост охранялся фашистами, нас
обыскали. Зина в пути была неразговорчивой, а тут быстро ответила, что идем
из Тихвина. Они знали, что жители уходят из Тихвина, и поверили нам. К
вечеру мы добрались до Зеленца, а там попали к своим".
Зина Совина не раз ходила в тыл немцев. Анна Васильевна Емшанова
вспоминала:
"В начале декабря 1941 года вместе с Зиной была направлена в тыл врага
с целью сбора информации о расположении и оснащении боевой техникой немцев.
Шла в первый раз, а Зина уже была в тылу. Наш маршрут не был пройден
полностью, так как мы были задержаны в одной деревушке, и только после
освобождения ее вернулись домой. В декабре 1941 года Зинаида дважды побывала
во вражеском тылу".
Сохранилось письмо А. В. Емшановой, в котором она продолжила рассказ о
Зине Совиной:
"Зина до похода со мною уже выполняла задание в тылу немцев несколько
раз. Она рассказала мне, как ходила с Астрой Вильбаум. Астра носила очки,
это обстоятельство очень привлекало немцев, так как очки были в золотой
оправе. Однажды их забрали в немецкую комендатуру и долго допрашивали. Астра
была похожа на еврейку. Зина тоже имела отличительные черты. Однажды, когда
мы с Совиной ночевали в одной деревне, кто-то из таких же ночлежников сказал
ей, что видел Зину раньше в тылу немцев. Маршруты, вероятно, мало
отличались, поэтому вероятность опознания с каждым разом увеличивалась. 3
января Зина должна была идти вновь на задание с Лизой Крыловой. Эту девушку
я тоже знала. Она до войны работала в Волховском городском банке. С этого
задания они обе не вернулись".
Сама Анна Емшанова пришла с задания с обмороженными ногами и больше за
линию фронта не ходила.
Не вернулась с задания Клава Яковлева. Долгое время о ней ничего не
знали. Бывший партизан А. И. Лазарев рассказывал, что однажды с группой из
партизанского отряда он переводил через линию фронта Клаву Яковлеву с
девушкой. Погибла Клава у деревни Валя, подорвавшись на мине, когда их
группа попала в окружение. На задание Яковлева ходила с Майей Смирновой. Она
тоже не вернулась. За линию фронта также ходили Лиза Крылова, которая
работала в Сясьстрое от Волховского госбанка, Анна Миронова, братья Вильям и
Анатолий Юдины. О их судьбе никто ничего не знает.
После войны Герой Социалистического Труда Борис Егорович Савельев
вспоминал:
"19 февраля 1942 года меня вызвал начальник милиции. В кабинете
военнослужащий спросил меня: "Ты хочешь защищать Родину?" Я сказал: "Да!".
Вместе со мною были двое пионервожатых - Тоня, или Тося, и паренек Володя
Калинин были направлены в часть особого назначения. В здании одного из
бывших монастырей нас распределили по группам. Больше сясьстройских ребят я
не видел. После окончания специальных курсов нас группами по 9 человек
забрасывали в тыл врага в район Киришей, Любани и Тосно, где мы действовали
с помощью радиостанции, передавали сведения нашим частям".
Сохранились воспоминания Александры Степановны Надеждиной, которая
ходила на задание через линию фронта. Она хорошо знала Зину Совину и Клаву
Яковлеву. Вот что рассказывала Александра Степановна:
"Осенью 1941 года в одном из отделов 54-й армии мне предложили
выполнить ответственное задание. В течение 3 дней в Колчанове обучали, как
правильно держать оружие, распознавать выстрелы наших и вражеских орудий,
ориентироваться на местности. В Волхове на распределительном пункте меня
познакомили с девушкой по имени Женя. С ней мы и ходили на первое, а затем
второе задание. Мы должны были пройти до Тихвина. Выполнив задание,
доложили, то есть показали на карте, как и куда двигаются немецкие войска,
где строятся оборонительные рубежи, рассказали о численности войск.
Наступила зима и нас вновь готовили к отправке в тыл. Это было накануне
Нового года. Мы с Женей и группой разведчиков в 25 человек нарвались на
немцев. Произошла схватка, наши от немцев отбились. Дальше мы пошли вдвоем.
За плечами у нас были котомки с крошками черного хлеба, которыми мы и
питались по дороге. Это задание не было выполнено. В деревнях стояли
усиленные наряды немцев, везде проверяли документы. Мы ходили под чужими
фамилиями. В одной из деревень нас задержали - приняли за партизан. Завязали
глаза и повезли в штаб. Из-под повязки я увидела на столбике стрелку, на
которой было написано по-немецки "Мга". В штабе нас допрашивали, толкали от
стенки к стенке, но не били. После допроса посадили в землянку. По дороге,
когда нас везли еще в штаб, в машине сидели связанные молоденькие девушка и
паренек. Мы были очень расстроены, но он нас все время успокаивал: "Вы
попались в первый раз. Вас отпустят. А нас вряд ли". Девушка была из Пскова.
Она сидела молча. После допроса, когда нас выводили из штаба, мы увидели их
повешенными на березе. На другой день нас отправили в гражданский лагерь,
который находился на железнодорожной станции в Тосно.
Вокруг лагеря - проволочное заграждение. Мы мерзли, изнурительный труд
на строительстве дорог, голод, болезни подорвали мое здоровье, что я не
волочила ноги. А жить так хотелось, ведь мне было 19 лет! Часто наши
самолеты бомбили железнодорожную станцию, но лагерь не трогали. Мы с Женей
договорились о побеге.
Ночью мы ушли в болото. Днем идти боялись, больше отсиживались в лесу.
Прислушивались к выстрелам орудий, стараясь четко определить, какие из них
наши и откуда бьют. Пошли наугад. Вышли к хутору. Только мы перешли дорогу,
как нас задержал полицейский патруль.
После неудачного побега нас перевели в другой лагерь, где была очень
строгая дисциплина. Здесь я заболела тифом, очень часто теряла сознание.
Женя в это время вообще перестала говорить, видимо, обдумывала план нового
побега. Я еще была очень слабой, она пришла ко мне попрощаться. Хорошо
запомнила ее слова: "Или грудь в крестах, или голова в кустах". Больше я ее
никогда не видела. После освобождения Тосно я вернулась в Сясьстрой".
Может быть, та самая Женя была Евгения Ванькова - бывший
делопроизводитель Волховского горисполкома? За сбор ценных сведений в тылу
врага она была награждена орденом Красного Знамени. После войны Евгения
Семеновна Ванькова жила в Луге.
При выполнении задания разведотдела 54-й армии погибла счетовод
горкомхоза Нина Соколова. Ее посмертно наградили орденом Красного Знамени.
Отважно действовали в тылу врага молодые разведчики Тоня Гарголина, Леня
Алексеев, Лида Кравченко, Сима Шарапова-Никитасенко, Вася Клюев и многие
другие.
Учащийся Владимир Кибарин, выполняя задание, погиб 12 февраля 1942 года
у станции Погостье. Железнодорожник Леонид Неуступов погиб 18 ноября 1941
Закончила войну на границе с Финляндией в военно-эксплуатационном отделении
No3..."
Такой вот рассказ.
В поселке Волхов жила С. Литвинова. Она рассказывала:
"Страшные дни оккупации тянулись медленно, но мы верили, что наши
придут. В середине декабря услышали канонаду, правда, со стороны Чудово, а
не со стороны Волховстроя, как мы ожидали. А через день или два немцы стали
сгонять население в три дома. Были люди и с других деревень. Фашисты битком
набили дома и заколотили двери досками. Не давали подходить к окнам - сразу
автоматная очередь. Так мы сидели сутки. И все же мы видели весь ужас: как
взрывали каменные дома, как поджигали деревянные. Наши дома должны были
взорвать: мы видели шнуры, подведенные к дому. И вот днем 18 декабря в
поселке остались одни каратели на трех мотоциклах. Как там было, не помню,
но вдруг все услышали крик: "Партизаны, партизаны!". Говорят, что кричали
наши ребята, чтобы спугнуть карателей. Затарахтели мотоциклы и немцы удрали.
Шура Большаков выскочил через навес на крыльцо, за ним другие ребята и стали
они расколачивать двери. Повесили женщины красный флаг на дом и стали ждать
наших.
19 декабря где-то около четырех часов дня раздались в деревне возгласы:
"Наши идут!" Что тут началось! Все бросились в сторону д. Вельца. Потом была
большая радость. Оказалось, что освобождал поселок и наш отец А. Макаров,
который воевал в 666-м полку 3-й гвардейской дивизии. Он заскочил домой и
потом вывез нас в д. Халтурино. Волхов было не узнать: пустой, народу мало,
весь разбитый". Как видим, рассказ жительницы поселка Волхов значительно
отличается от сообщения военного корреспондента газеты "В решающий бой" А.
Сапарова.
...По правому берегу наступал полк Героя Советского Союза капитана
Пузанова. Его воины освободили деревни Морозово, Моршагино, Бороничево,
Плотшино, Гостинополье, Горка и заняли станцию Гостинополье. В этих боях еще
было много промахов, которые приводили к гибели людей. Корреспондент газеты
"В решающий бой" старший политрук Аганин рассказывал, как командир роты
повел людей в бой на железнодорожную станцию, не разведав сил и огневых
средств противника, действовал вслепую, на ура. Бойцы шли вперед во весь
рост, на виду у противника, иные красноармейцы не выстрелили ни разу из
винтовки, молчали пулеметы. Все это приводило к неоправданным жертвам.
Среди сражавшихся частей отличились и артиллеристы. Меткий огонь
батарей 565-го артполка, которыми командовали Александр Потапов, Сергей
Логвинов, Степан Крупина, очень помогал пехоте. Они разрушали оборонительные
сооружения, уничтожали огневые точки противника, отражали фашистские
контратаки, вели борьбу с танками, артиллерийскими и минометными батареями
врага.
Артиллеристы майора Лушникова только за неделю уничтожили 21 вражеский
дзот. Командир взвода управления пятой батареи этого же полка гвардии
лейтенант Сергей Годин в рукопашной схватке победил десять фашистов.
Порыв советских войск был необычным, страстным. Бойцы и командиры
думали, что начался, наконец, разгром захватчиков. Унылость, трагизм
поражений лета и осени 1941 года сменились эйфорией победы. Думали, что
теперь-то погонят врага до самого Берлина. Это было наивное заблуждение.
Войска генерал-майора И.И. Федюнинского разгромили волховско-войбокальскую
группировку противника. Дивизии, наступая, вышли на линию железной дороги
Мга - Кириши. А в результате контрнаступления под Тихвином враг был отброшен
на исходные позиции, которые он занимал до 16 октября и с которых немцы
предприняли попытку замкнуть второе кольцо блокады Ленинграда. В районе
Лезно 21 декабря войска 54-й армии соединились с наступавшей от Тихвина 4-й
армией и образовали единый фронт. Попытки взять Кириши захлебнулись. Все
атаки обороны немцев на участке железной дороги Мга - Кириши закончились
неудачей. Наступать дальше сил не было. Ленинград взывал о помощи, поэтому
вновь начались локальные наступательные операции в направлении Синявино.
Ставка Верховного Главнокомандования в целях объединения усилий армий,
действовавших к востоку от реки Волхов и вновь сосредоточенных в этом
районе, еще 11 декабря приняла решение образовать к 17 декабря Волховский
фронт. В него были включены 4-я, 52-я, 59-я (бывшая Новгородская армейская
группа) и 26-я, прибывшая из резерва Ставки, армии. 26-я вскоре была усилена
войсками и переименована во 2-ю Ударную. Планировался прорыв в глубокий тыл
немецкого фронта с выходом на Любань и разгром группы армий "Север" под
Ленинградом.
54-я армия оставалась в составе Ленинградского фронта с целью
поддержать встречным ударом 2-ю Ударную армию, создать "котел" для немцев
под Киришами. Такая перспективная задача ставилась перед войсками
Волховского и Ленинградского фронтов на начало 1942 года. Все гладко
получалось на бумаге.
Начались бои на линии Погостье - Посадников Остров.
Кстати, здесь можно было найти следы и 285-й стрелковой дивизии. Один
ее полк - 1017-й - принимал участие в обороне Волхова. На Новооктябрьском
кладбище и в сквере Славы захоронено около пятидесяти человек из этой
дивизии. В дальнейшем эта дивизия наступала на Ларионов Остров и Посадников
Остров, которые находятся на железной дороге линии Мга - Кириши.
Начинался новый этап борьбы за Ленинград. Волхов был его младшим
братом, ключевым форпостом в сражении за спасение окруженных армий и
северной столицы. Организовывалась его противовоздушная оборона, прибывали
новые зенитные дивизионы и авиационные полки, чтобы обеспечить бесперебойную
работу железнодорожного узла и Дороги жизни. Во время декабрьского
наступления советских войск в Волхов прибыли первые "Редуты". Так в годы
войны назывались радиолокационные станции, которые придавались войскам
противовоздушной обороны.
Первой в Волхов своим ходом по льду Ладожского озера приехала станция
РУС-2 72-го отдельного радиобатальона. В ее задачу входило обеспечение
информацией штабов Свирского и Ладожского бригадных районов ПВО о воздушной
обстановке. Вскоре бригадные районы были преобразованы в один дивизионный
район ПВО, штаб которого находился в районе деревни Симанково на правом
берегу Волхова. На позициях были установлены "Редут-8" и "Редут-9" под
командованием лейтенанта Ф. Фокина и старшего техника-лейтенанта И. Корнета.
Они засекали вражеские самолеты, которые направлялись к Волхову из районов
Пскова, Дно, Острова, Сиверской.
Враг решил задушить Волхов своей авиацией. Новый 1942-й год начинался
под разрывы бомб.
С задания не вернулись
В истории обороны города Волхова и боев в южном Приладожье есть одна
ненаписанная страница. Многие годы тайна секретности надежно скрывала
обстоятельства, при которых осенью 1941 и в начале 1942 года погибло немало
волховчан и жителей Волховского района. В основном это были юноши и девушки,
комсомольцы, которые по заданию армейской разведки уходили в ближние
немецкие тылы, приносили ценные сведения о расположении воинских
подразделений гитлеровцев, их опорных пунктах, количестве танков и другой
боевой техники. Немало разведчиков не вернулось. Они погибли при
невыясненных обстоятельствах. Лишь имена немногих остались в памяти.
Где-то в середине семидесятых в редакцию местной газеты "Волховские
огни" пришел человек, который положил на стол две ученические тетради,
исписанные мелким почерком, с фамилиями, схемами, знакомыми названиями
населенных пунктов.
- Что это? - спросил я.
- Здесь написана вся правда о наших ребятах-разведчиках, которые в годы
войны погибли. Многих предали, и я даже знаю кто, - сказал посетитель. Это
был мужчина невысокого роста, худощавый, одетый в черное драповое пальто и
кепку. Запомнилось, что он жил на первом Волхове на улице Профсоюзов.
- Если у вас есть факты, свидетельствующие о предательстве, то надо,
наверно, обратиться в КГБ, чтобы они разобрались в этом сложном вопросе.
Газета не может выдвигать такие обвинения, не имея серьезных документов...
Он ушел, оставив мне тетради.
Потом состоялась встреча с Владимиром Ивановичем Дураничевым, который в
годы войны возглавлял Волховский горком комсомола и при участии которого
подбиралась молодежь для выполнения особого задания. Я рассказал ему о
посетителе редакции и о тетрадях.
- Это все домыслы, - сказал Владимир Иванович. - Мы работали с
разведотделами трех армий - 54-й, 4-й и 8-й. Каждый из них решал свои
задачи. Мы только рекомендовали юношей и девушек для работы в тылу врага, а
куда их направляли, с каким заданием, знали только в разведотделах. Потом,
когда наши войска освободили от фашистов территорию Волховского района, в
горком комсомола стали поступать отдельные сведения о гибели ребят.
Некоторые возвращались с задания и рассказывали подробности о зверствах
захватчиков в деревнях и своем ближайшем тылу. К сожалению, так никто и не
взялся написать о смелости и отваге молодежи при выполнении заданий
армейской разведки.
- А кого вы помните?
- Тосю Гарголину, Колю Шарикова, Васю Клюева, Лиду Еремкину, Нину
Соколову, Свинкина... Зимой 1941 года секретарь комсомольской организации
Госбанка Сима Шарапова вместе со своей подругой Валей Туренко, которая
работала в сберкассе, неоднократно переходили линию фронта в немецкий тыл.
Во время очередного задания Валя Туренко погибла, а Сима Шарапова вернулась
с обмороженными ногами, - рассказал тогда Владимир Иванович.
Те тетради я отдал в городской музей. Мне думалось, что там они
сохранятся для будущих исследователей, которые смогут определить, где
правда, а где ложь.
Прошло двадцать лет. Работая над книгой "Волхов в огне", я вспомнил о
тетрадях и подумал, что они в какой-то степени помогут мне в рассказе о
смелости и мужестве молодежи при защите родного города, волховской земли. В
фондах музея их не оказалось. Не было и тех людей, которые их принимали.
Тетради пропали. Была еще одна робкая надежда. Я слышал, что после смерти
Владимира Ивановича Дураничева в фонды музея истории города Волхова попали
какие-то его документы. Может быть, перед смертью он написал воспоминания?
Увы, в папке оказалось несколько Почетных грамот да вырезка из районной
газеты "Комсомольцы фронтового города", в которой упомянуты только несколько
человек, которые ходили в тыл врага. Бывший комсомольский вожак, человек,
который всю жизнь отдал работе с молодежью, В.И. Дураничев так и не успел
написать воспоминаний. А может и не хотел. Никто его, уже больного человека,
не попросил это сделать... В своем дневнике бывший первый секретарь горкома
ВКП (б) Н.И. Матвеев указывает, что для работы в тылу у немцев было
подобрано 94 человека. Этим занимались секретарь горкома ВКП (б) А.П.
Лазарев, заведующий военным отделом А.Г. Соколов и секретарь горкома
комсомола В.И. Дураничев. Они хорошо знали людей и привлекали для работы в
разведке действительно готовых к самопожертвованию во имя Родины юношей и
девушек. И это были не высокие слова. В них укладывался весь смысл жизни
после гражданской войны и воспитанных на ее героике мальчишек и девчонок.
Они тайными тропами пробирались в ближний немецкий тыл, добывали ценные
сведения, гибли в облавах, зачистках, рвали гранатами себя и ненавистных
фашистов.
Лейтенант Цигель, который нашел пулю на волховской земле, писал в своем
дневнике: "Чем больше убиваешь, тем легче становится. В конце концов мы ведь
истребляем русских - это азиаты. Мир должен быть благодарен нам. Сегодня
принимал участие в расчистке от подозрительных - расстреляли 82 человека.
Среди них оказалась красивая женщина, светловолосая, северный тип. О, если
бы она оказалась немкой! Мы, я и Карл, отвели ее в операционную. Она
кусалась и выла. Через сорок минут ее расстреляли. Память - десять минут
удовольствия". А вот отрывок письма некоего Эбольта лейтенанту Гафну: "Куда
проще было в Париже. Русские оказались чертовками - приходится связывать.
Здесь произошла неслыханная история, русская девчонка взорвала себя и
лейтенанта Гросса гранатой".
Может, это была Валя Туренко?
А сколько юных разведчиков погибло от рук немцев во время расчисток
прифронтовой полосы, когда расстреливали всех, кто оказывался вблизи от
расположения воинских частей или оборонительных сооружений. В деревнях
гитлеровцы устраивали облавы и всех подозрительных, не местных отвозили в
ближайший тыл, допрашивали и нередко расстреливали. Они очень боялись
партизан и быстро разобрались, что советская армейская разведка в потоки
беженцев засылала своих агентов. Как только фронт стабилизировался,
ужесточался и контроль, подозрительных без суда и следствия расстреливали.
Были и предатели, которые выдавали разведчиков.
Так случилось с Лидой Еремкиной. До войны она работала на материальном
складе паровозного депо, была комсомольским активистом. С началом войны Лида
пришла в горком комсомола и попросилась на фронт. Ей как человеку
проверенному предложили быть бойцом незримого фронта. Так она стала
разведчицей разведотдела 54-й армии. Лида ходила за линию фронта в южном
направлении по левому берегу Волхова по одному и тому же маршруту несколько
раз. Во время выполнения последнего своего задания она была схвачена немцами
в Гостинополье. Ее опознал как разведчицу предатель. После допроса Лиду
расстреляли на берегу Волхова, а тело бросили в полынью.
В деревне Залесье немцы расстреляли неизвестную девушку с длинными
косами. Говорили, что она партизанка и помогала Сталину. Местные жители
похоронили ее на деревенском кладбище, так и не узнав, чье задание она
выполняла. Имя патриотки растворилось в вечности, могила заросла бурьяном.
Кто была эта девушка? Эту тайну теперь, наверное, не удастся раскрыть.
Учащегося Волховского ремесленного училища Николая Судакова захватчики
замучили в Мыслино. Его схватили, когда он собирал сведения о силах
противника, которые противостояли 310-й стрелковой дивизии. Колю долго
допрашивали, а потом распяли, прибив гвоздями к стене деревянного дома.
Он никого не выдал.
Фашисты расстреляли секретаря Усадищенского сельсовета Ольгу Яковлеву,
которая помогала разведчикам и партизанам.
В музее истории развития Сясьского ЦБК Ириной Васильевной Харитоновой
собран большой и интересный материал о девушках, которые стали разведчицами
и помогали 54-й армии. Среди них была Мария Воробьева. Она родилась в
деревне Залужье, училась в Сясьстройском ФЗУ, работала на комбинате дежурным
электромонтером. Мария увлекалась парашютным спортом, принимала участие в
соревнованиях. Ее сестра после войны писала:
"5 января 1942 года она ушла из дома, сказав, что уезжает в
командировку на 10 дней в Волхов. Оделась очень тепло, взяла мыло, зубную
щетку, полотенце... Прошел январь, февраль, март, но от нее не было никаких
известий. В апреле умер папа. Перед смертью он сказал, чтобы мы прочитали
записку от Маши, которую та перед уходом спрятала за фотографию. Никогда не
забуду тех слов: "Если от меня не будет никаких известий, считайте погибшей.
Иду в бой за Родину! За Сталина!"
По непроверенным данным, от разведотдела 54-й армии в тылу врага
действовало 15 комсомольцев из Сясьстроя. Среди них были Клава Яковлева,
Лиза Крылова, Майя Смирнова, Савельев, Люба Соловьева, Миша Ружинский.
Сестра Вера Алексеевна Ружинская видела в последний раз брата в ночь с
31 декабря на 1 января 1942 года, когда он приходил домой на два дня. Миша
Ружинский погиб в тылу врага в том же году.
И.В. Харитонова нашла живых участников, которые выполняли спецзадания
на территории, занятой немцами. Она записала рассказ Астры Антоновны
Вильбаум: "Меня вызвали в комитет комсомола Сясьского ЦБК. Секретарем тогда
работала Наташа Носова. Там собралось много других комсомольцев. Пригласили
нас в кабинет. Один из военных спросил: "Родина в опасности, готовы ли вы
помочь?" Никто из нас в ту пору не мог сидеть сложа руки. Помогать хотели
все. Из тех ребят, что я увидела в комитете комсомола, я знала только Зину
Совину. С нею мы и ходили на задание.
Пройдя инструктаж в особом отделе воинской части в Сясьстрое, нас
снабдили паспортами, взяли подписку о неразглашении тайны.
В селе Воскресенское располагалась воинская часть, где нам по карте
показали маршрут нашего следования: пройти ряд деревень по правой стороне
железной дороги в сторону Тихвина. Необходимо было собрать сведения о
расположении немецких воинских частей, их количестве, оснащении военной
техникой. Возвращаться нам рекомендовали через Тихвин или болота. Рано утром
нас увезли с Зиной в машине, крытой брезентом.
Много деревень пришлось пройти, запомнить военных объектов. Ночью спали
в крестьянских избах на длинных узких скамейках. Засыпали с опаской,
боялись, что зайдут немцы. Рано утром снова шли в путь. По дороге нам
попадались беженцы из Тихвина, который горел, захваченный немцами. Выполнив
задание, мы возвращались домой с большими трудностями. Однажды наткнулись на
минное поле, но здесь уже наши бойцы благополучно провели нас через него.
Командование поблагодарило нас за выполненное задание. А вскоре Тихвин был
освобожден, нас с Зиной временно отпустили домой на отдых".
Мне удалось найти опубликованные воспоминания Астры Вильбаум, где более
подробно рассказано о ее первом задании с Зиной Совиной:
"Помню, в д. Воскресенское мы получили уточненный маршрут. Он пролегал
от станции Зеленец через ряд деревень по правую сторону железной дороги в
направлении Тихвина. Не доезжая станции, мы сошли с машины и с первых шагов
столкнулись с фашистом. Револьвер его был нацелен на нас. Он приказал нам.
"Руки вверх! Где русиш?" Мы испуганно, заикаясь, ответили, что не знаем, и
он рванулся дальше. Смерть ходила рядом, но не о ней думали, а боялись, что
не выполним задание. У каждой деревни видели патрульных, орудия, на дорогах
находили листовки, в которых было написано, что переходящие из деревни в
деревню считаются партизанами и подлежат расстрелу.
Несколько деревень мы с Зиной прошли благополучно и совсем случайно
наткнулись на военный объект зениток. Недалеко от железной дороги в лесу
обнаружили бензобаки. Проследили и увидели, что здесь техника заправляется
горючим. Прошли много километров рискованного пути, собрали немало сведений
и, когда направились в обратный путь, попали в руки к фашистам. Во время
допроса плакали, стараясь доказать, что мы беженцы и в лесу заблудились.
Спаслись чудом. Попали под бомбежку. Считали, что уж тут в живых не
остаться. Но повезло. Правда, путь нам был закрыт со всех сторон. Что
делать? Пошли на риск. Железнодорожный мост охранялся фашистами, нас
обыскали. Зина в пути была неразговорчивой, а тут быстро ответила, что идем
из Тихвина. Они знали, что жители уходят из Тихвина, и поверили нам. К
вечеру мы добрались до Зеленца, а там попали к своим".
Зина Совина не раз ходила в тыл немцев. Анна Васильевна Емшанова
вспоминала:
"В начале декабря 1941 года вместе с Зиной была направлена в тыл врага
с целью сбора информации о расположении и оснащении боевой техникой немцев.
Шла в первый раз, а Зина уже была в тылу. Наш маршрут не был пройден
полностью, так как мы были задержаны в одной деревушке, и только после
освобождения ее вернулись домой. В декабре 1941 года Зинаида дважды побывала
во вражеском тылу".
Сохранилось письмо А. В. Емшановой, в котором она продолжила рассказ о
Зине Совиной:
"Зина до похода со мною уже выполняла задание в тылу немцев несколько
раз. Она рассказала мне, как ходила с Астрой Вильбаум. Астра носила очки,
это обстоятельство очень привлекало немцев, так как очки были в золотой
оправе. Однажды их забрали в немецкую комендатуру и долго допрашивали. Астра
была похожа на еврейку. Зина тоже имела отличительные черты. Однажды, когда
мы с Совиной ночевали в одной деревне, кто-то из таких же ночлежников сказал
ей, что видел Зину раньше в тылу немцев. Маршруты, вероятно, мало
отличались, поэтому вероятность опознания с каждым разом увеличивалась. 3
января Зина должна была идти вновь на задание с Лизой Крыловой. Эту девушку
я тоже знала. Она до войны работала в Волховском городском банке. С этого
задания они обе не вернулись".
Сама Анна Емшанова пришла с задания с обмороженными ногами и больше за
линию фронта не ходила.
Не вернулась с задания Клава Яковлева. Долгое время о ней ничего не
знали. Бывший партизан А. И. Лазарев рассказывал, что однажды с группой из
партизанского отряда он переводил через линию фронта Клаву Яковлеву с
девушкой. Погибла Клава у деревни Валя, подорвавшись на мине, когда их
группа попала в окружение. На задание Яковлева ходила с Майей Смирновой. Она
тоже не вернулась. За линию фронта также ходили Лиза Крылова, которая
работала в Сясьстрое от Волховского госбанка, Анна Миронова, братья Вильям и
Анатолий Юдины. О их судьбе никто ничего не знает.
После войны Герой Социалистического Труда Борис Егорович Савельев
вспоминал:
"19 февраля 1942 года меня вызвал начальник милиции. В кабинете
военнослужащий спросил меня: "Ты хочешь защищать Родину?" Я сказал: "Да!".
Вместе со мною были двое пионервожатых - Тоня, или Тося, и паренек Володя
Калинин были направлены в часть особого назначения. В здании одного из
бывших монастырей нас распределили по группам. Больше сясьстройских ребят я
не видел. После окончания специальных курсов нас группами по 9 человек
забрасывали в тыл врага в район Киришей, Любани и Тосно, где мы действовали
с помощью радиостанции, передавали сведения нашим частям".
Сохранились воспоминания Александры Степановны Надеждиной, которая
ходила на задание через линию фронта. Она хорошо знала Зину Совину и Клаву
Яковлеву. Вот что рассказывала Александра Степановна:
"Осенью 1941 года в одном из отделов 54-й армии мне предложили
выполнить ответственное задание. В течение 3 дней в Колчанове обучали, как
правильно держать оружие, распознавать выстрелы наших и вражеских орудий,
ориентироваться на местности. В Волхове на распределительном пункте меня
познакомили с девушкой по имени Женя. С ней мы и ходили на первое, а затем
второе задание. Мы должны были пройти до Тихвина. Выполнив задание,
доложили, то есть показали на карте, как и куда двигаются немецкие войска,
где строятся оборонительные рубежи, рассказали о численности войск.
Наступила зима и нас вновь готовили к отправке в тыл. Это было накануне
Нового года. Мы с Женей и группой разведчиков в 25 человек нарвались на
немцев. Произошла схватка, наши от немцев отбились. Дальше мы пошли вдвоем.
За плечами у нас были котомки с крошками черного хлеба, которыми мы и
питались по дороге. Это задание не было выполнено. В деревнях стояли
усиленные наряды немцев, везде проверяли документы. Мы ходили под чужими
фамилиями. В одной из деревень нас задержали - приняли за партизан. Завязали
глаза и повезли в штаб. Из-под повязки я увидела на столбике стрелку, на
которой было написано по-немецки "Мга". В штабе нас допрашивали, толкали от
стенки к стенке, но не били. После допроса посадили в землянку. По дороге,
когда нас везли еще в штаб, в машине сидели связанные молоденькие девушка и
паренек. Мы были очень расстроены, но он нас все время успокаивал: "Вы
попались в первый раз. Вас отпустят. А нас вряд ли". Девушка была из Пскова.
Она сидела молча. После допроса, когда нас выводили из штаба, мы увидели их
повешенными на березе. На другой день нас отправили в гражданский лагерь,
который находился на железнодорожной станции в Тосно.
Вокруг лагеря - проволочное заграждение. Мы мерзли, изнурительный труд
на строительстве дорог, голод, болезни подорвали мое здоровье, что я не
волочила ноги. А жить так хотелось, ведь мне было 19 лет! Часто наши
самолеты бомбили железнодорожную станцию, но лагерь не трогали. Мы с Женей
договорились о побеге.
Ночью мы ушли в болото. Днем идти боялись, больше отсиживались в лесу.
Прислушивались к выстрелам орудий, стараясь четко определить, какие из них
наши и откуда бьют. Пошли наугад. Вышли к хутору. Только мы перешли дорогу,
как нас задержал полицейский патруль.
После неудачного побега нас перевели в другой лагерь, где была очень
строгая дисциплина. Здесь я заболела тифом, очень часто теряла сознание.
Женя в это время вообще перестала говорить, видимо, обдумывала план нового
побега. Я еще была очень слабой, она пришла ко мне попрощаться. Хорошо
запомнила ее слова: "Или грудь в крестах, или голова в кустах". Больше я ее
никогда не видела. После освобождения Тосно я вернулась в Сясьстрой".
Может быть, та самая Женя была Евгения Ванькова - бывший
делопроизводитель Волховского горисполкома? За сбор ценных сведений в тылу
врага она была награждена орденом Красного Знамени. После войны Евгения
Семеновна Ванькова жила в Луге.
При выполнении задания разведотдела 54-й армии погибла счетовод
горкомхоза Нина Соколова. Ее посмертно наградили орденом Красного Знамени.
Отважно действовали в тылу врага молодые разведчики Тоня Гарголина, Леня
Алексеев, Лида Кравченко, Сима Шарапова-Никитасенко, Вася Клюев и многие
другие.
Учащийся Владимир Кибарин, выполняя задание, погиб 12 февраля 1942 года
у станции Погостье. Железнодорожник Леонид Неуступов погиб 18 ноября 1941