Страница:
Он отошел от кровати, повернулся к ней спиной, уставившись на очаг, и с сожалением ответил:
— Нет. Я не могу этого сделать.
Его ответ еще больше озадачил Авриль.
— Я не… Значит, вы хотите получить выкуп? — предположила она. Брать заложников и требовать за них выкуп было в порядке вещей среди определенного круга лиц. Таким образом, наживаясь за счет благородных семейств, они добивались богатства или власти.
Мужчина невесело рассмеялся:
— Неужели вам кажется, что я недостаточно богат, миледи?
Она быстро окинула взглядом комнату. Теперь, в колышущемся пламени свечей, она была хорошо видна. Комната не просто напоминала размерами огромный зал — она была уставлена изящными вещицами, дорогими старинными предметами роскоши, всевозможной мебелью, повсюду лежали и висели ковры, Стоявший поблизости сундук с откинутой крышкой был набит серебряными и золотыми монетами разного достоинства, в том числе и явно древними.
Авриль почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Совершенно очевидно, что ее похититель не нуждался в приумножении богатства.
— Тогда зачем же вы меня похитили?
— Потому что, раз я заявил на вас свои права, у меня не оставалось иного выбора, — с горечью бросил он. — У нас обоих больше нет выбора, миледи.
Авриль тряхнула головой, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Все, что вы говорите, не имеет никакого смысла! Чего вы от меня хотите? Что с моей подругой…
— Ваша подруга цела и невредима, — заверил он. — Ни вам ни ей не причиняли и впредь не собираются причинить никакого вреда. Даю слово.
— Чего стоит честное слово негодяя и разбойника, который похищает беззащитных женщин?
— Вас едва ли можно назвать беззащитной, — сухо заметил он и, обернувшись, еще раз взглянул на нее. — И хоть вы вольны считать меня разбойником, отныне я связан словом чести защищать вас и заботиться о вас. Я понимаю, что вам трудно смириться с этим, миледи. — Он провел пальцами по своим растрепавшимся светлым волосам, вид у него был растерянный. — Когда-нибудь вы все поймете. Но теперь нет времени для дальнейших объяснений. Все равно уже поздно…
— Что — поздно?
— Все. Сегодня вечером состоится собрание нашего совета старейшин. Вам нужно присутствовать на нем. — Он снова указал на мешки, которые принес с собой. — Переоденьтесь и пойдемте.
Авриль изумленно смотрела на него широко открытыми глазами. Вот так просто? Неужели он думает, что она вот так просто ему покорится?
— Послушайте, вы… вы… великовозрастный олух, я не знаю, кто вы, но…
Я сообщил вам свое имя, — нахмурился Хок. — И полагаю имею право узнать ваше.
— Леди Авриль де Варенн, — высокомерно представилась Авриль. — Из семьи герцога Гастона де Варенна из Артуа. — Она сделала ударение на слове герцог. — Быть может, вы слышали о нем. И быть может, теперь понимаете, какую совершили ошибку. Варенны пользуются расположением самого короля Филиппа. Они будут меня искать…
— Они вас не найдут.
От спокойной уверенности, с какой он это произнес, у Авриль перехватило дыхание. Она задрожала, все смешалось у нее в голове — казалось, это кошмарный сон, от которого ей никак не очнуться.
— А теперь, миледи, мы должны идти навстречу неизбежному. Можете оставить оружие. — Похититель показал рукой на меч, валявшийся посреди постели, и уголок его рта снова приподнялся в невеселой усмешке. — Оно вам не понадобится.
Авриль стояла как вкопанная и часто моргала. Она не знала, что делать с этим таинственным, сильным мужчиной, сводящим ее с ума. Пока он не сделал ни малейшей попытки причинить ей вред или оскорбить, это правда. А его заявление о том, что отныне он связан словом чести защищать ее и заботиться о ней, прозвучало почти по-рыцарски. В устах разбойника.
И все же она не решалась верить ни единому его слову.
Опустив глаза, Авриль медленно двинулась вокруг кровати, стараясь выглядеть смирившейся и покорной. Затаив дыхание она прошла мимо него и, соблюдая дистанцию, направилась к мешкам у противоположного конца комнаты.
Но, оказавшись в нескольких шагах от выхода, рванулась вперед, распахнула дверь и очертя голову бросилась бежать прямо в ночь.
Испуганный крик вырвался у нее, когда она услышала, что он, чертыхаясь на каждом шагу, бежит за ней. Подхватив подол шелковой рубашки и туники, она, не останавливаясь, мчалась в темноту.
Но как бы быстро она ни бегала, убежать не смогла.
Всего через несколько ярдов он схватил ее за руку, повернул и крепко прижал к себе. Авриль в панике беспорядочно размахивала кулаками.
— Отпустите меня! — визжала она. — Отпустите…
Он сжимал ее все крепче, пока у нее не осталось возможности даже пошевелиться.
— Бежать здесь некуда, миледи, — угрожающе сказал он, схватив ее за волосы и запрокидывая голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. — Разве вы не поняли? Вы на острове. Попытаетесь снова — сорветесь в темноте со скалы и разобьетесь насмерть!
Не в силах сопротивляться, Авриль каждой клеточкой своего существа ощущала, как его упругое тело прижимается к ней, как сильны его руки, сомкнувшиеся у нее на талии, чувствовала, как распластались груди, прижатые к его мощному торсу. Загнанная в западню, от беспомощности и страха она плюнула ему в лицо.
Он ослабил хватку, но одной рукой, словно обручем, продолжал держать ее за талию.
— Слушайте меня внимательно, миледи! — рявкнул он, утирая плевок тыльной стороной ладони. — Кем бы и чем бы вы были прежде, теперь это не имеет никакого значения. — В лунном свете его глаза блестели неестественно ярко. — А теперь пойдемте обратно, и вы оденетесь. Мы уже опаздываем. члены совета старейшин ждут нас.
Глава 5
— Нет. Я не могу этого сделать.
Его ответ еще больше озадачил Авриль.
— Я не… Значит, вы хотите получить выкуп? — предположила она. Брать заложников и требовать за них выкуп было в порядке вещей среди определенного круга лиц. Таким образом, наживаясь за счет благородных семейств, они добивались богатства или власти.
Мужчина невесело рассмеялся:
— Неужели вам кажется, что я недостаточно богат, миледи?
Она быстро окинула взглядом комнату. Теперь, в колышущемся пламени свечей, она была хорошо видна. Комната не просто напоминала размерами огромный зал — она была уставлена изящными вещицами, дорогими старинными предметами роскоши, всевозможной мебелью, повсюду лежали и висели ковры, Стоявший поблизости сундук с откинутой крышкой был набит серебряными и золотыми монетами разного достоинства, в том числе и явно древними.
Авриль почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Совершенно очевидно, что ее похититель не нуждался в приумножении богатства.
— Тогда зачем же вы меня похитили?
— Потому что, раз я заявил на вас свои права, у меня не оставалось иного выбора, — с горечью бросил он. — У нас обоих больше нет выбора, миледи.
Авриль тряхнула головой, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Все, что вы говорите, не имеет никакого смысла! Чего вы от меня хотите? Что с моей подругой…
— Ваша подруга цела и невредима, — заверил он. — Ни вам ни ей не причиняли и впредь не собираются причинить никакого вреда. Даю слово.
— Чего стоит честное слово негодяя и разбойника, который похищает беззащитных женщин?
— Вас едва ли можно назвать беззащитной, — сухо заметил он и, обернувшись, еще раз взглянул на нее. — И хоть вы вольны считать меня разбойником, отныне я связан словом чести защищать вас и заботиться о вас. Я понимаю, что вам трудно смириться с этим, миледи. — Он провел пальцами по своим растрепавшимся светлым волосам, вид у него был растерянный. — Когда-нибудь вы все поймете. Но теперь нет времени для дальнейших объяснений. Все равно уже поздно…
— Что — поздно?
— Все. Сегодня вечером состоится собрание нашего совета старейшин. Вам нужно присутствовать на нем. — Он снова указал на мешки, которые принес с собой. — Переоденьтесь и пойдемте.
Авриль изумленно смотрела на него широко открытыми глазами. Вот так просто? Неужели он думает, что она вот так просто ему покорится?
— Послушайте, вы… вы… великовозрастный олух, я не знаю, кто вы, но…
Я сообщил вам свое имя, — нахмурился Хок. — И полагаю имею право узнать ваше.
— Леди Авриль де Варенн, — высокомерно представилась Авриль. — Из семьи герцога Гастона де Варенна из Артуа. — Она сделала ударение на слове герцог. — Быть может, вы слышали о нем. И быть может, теперь понимаете, какую совершили ошибку. Варенны пользуются расположением самого короля Филиппа. Они будут меня искать…
— Они вас не найдут.
От спокойной уверенности, с какой он это произнес, у Авриль перехватило дыхание. Она задрожала, все смешалось у нее в голове — казалось, это кошмарный сон, от которого ей никак не очнуться.
— А теперь, миледи, мы должны идти навстречу неизбежному. Можете оставить оружие. — Похититель показал рукой на меч, валявшийся посреди постели, и уголок его рта снова приподнялся в невеселой усмешке. — Оно вам не понадобится.
Авриль стояла как вкопанная и часто моргала. Она не знала, что делать с этим таинственным, сильным мужчиной, сводящим ее с ума. Пока он не сделал ни малейшей попытки причинить ей вред или оскорбить, это правда. А его заявление о том, что отныне он связан словом чести защищать ее и заботиться о ней, прозвучало почти по-рыцарски. В устах разбойника.
И все же она не решалась верить ни единому его слову.
Опустив глаза, Авриль медленно двинулась вокруг кровати, стараясь выглядеть смирившейся и покорной. Затаив дыхание она прошла мимо него и, соблюдая дистанцию, направилась к мешкам у противоположного конца комнаты.
Но, оказавшись в нескольких шагах от выхода, рванулась вперед, распахнула дверь и очертя голову бросилась бежать прямо в ночь.
Испуганный крик вырвался у нее, когда она услышала, что он, чертыхаясь на каждом шагу, бежит за ней. Подхватив подол шелковой рубашки и туники, она, не останавливаясь, мчалась в темноту.
Но как бы быстро она ни бегала, убежать не смогла.
Всего через несколько ярдов он схватил ее за руку, повернул и крепко прижал к себе. Авриль в панике беспорядочно размахивала кулаками.
— Отпустите меня! — визжала она. — Отпустите…
Он сжимал ее все крепче, пока у нее не осталось возможности даже пошевелиться.
— Бежать здесь некуда, миледи, — угрожающе сказал он, схватив ее за волосы и запрокидывая голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. — Разве вы не поняли? Вы на острове. Попытаетесь снова — сорветесь в темноте со скалы и разобьетесь насмерть!
Не в силах сопротивляться, Авриль каждой клеточкой своего существа ощущала, как его упругое тело прижимается к ней, как сильны его руки, сомкнувшиеся у нее на талии, чувствовала, как распластались груди, прижатые к его мощному торсу. Загнанная в западню, от беспомощности и страха она плюнула ему в лицо.
Он ослабил хватку, но одной рукой, словно обручем, продолжал держать ее за талию.
— Слушайте меня внимательно, миледи! — рявкнул он, утирая плевок тыльной стороной ладони. — Кем бы и чем бы вы были прежде, теперь это не имеет никакого значения. — В лунном свете его глаза блестели неестественно ярко. — А теперь пойдемте обратно, и вы оденетесь. Мы уже опаздываем. члены совета старейшин ждут нас.
Глава 5
Три урока, касающихся грозного негодяя, назвавшегося Хоком Вэлбрендом, Авриль успела усвоить: на все ее вопросы он отвечал загадками; не терпел ни малейшего неповиновения и, наконец, был именно настолько могуществен и непреклонен, насколько — казался таковым.
Бежать от него к скалам было глупо. Еще глупее — вырываться, когда он вел ее обратно в дом переодеваться.
У него под глазом виднелись свежие царапины — знак почести, оказанной ее ногтями.
У нее руки были связаны спереди — знак почести, оказанной его физическим превосходством.
Теперь на ней было простое льняное платье бледно-лилового цвета с пурпурной вышивкой на груди и подоле.
— Миледи, я дал слово, что вам не причинят здесь никакого вреда. Если вы сами не станете создавать неприятностей, для нас обоих эта злополучная ситуация окажется много легче.
Авриль ничего не ответила. Она дышала часто и неглубоко, и с каждым вдохом в нее проникал, будоража все чувства, крепкий мужской запах ее похитителя. Никакие благие заверения нисколько не умерили ее страха — тем более теперь, когда oн вез ее куда-то в темноту верхом на быстром гнедом жеребце крепко обхватив загорелой рукой талию. Они скакали в лунном свете по тропинке, ведущей от его дома вниз по крутому склону.
Она больше не совершала ошибки, пытаясь спорить и сопротивляться. Приведя ее домой, он повернулся к ней спиной и дал ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы сосчитать до двадцати. За этот короткий срок она должна была одеться в одно из платьев, которые он ей принес. Этот приказ она выполнила быстро, бормоча себе под нос самые нелестные выражения в его адрес и отказавшись от его помощи, чтобы зашнуровать платье на спине.
Об этом она теперь сожалела… так как голой спиной чувствовала прикосновение его обнаженной груди, гладкой и теплой. Он прижимал ее так крепко, что она опасалась, как бы незатянутые шнурки не впечатались намертво ей в спину под этим тяжелым прессом мускулов. Было очевидно, что он больше не намерен не только отпускать ее от себя ни па шаг, по даже выпускать из виду.
Подавляя дрожь, Авриль заставила себя не обращать внимания на чувство неловкости и на неприятный жар. отчетливо ощутимый там, где их тела соприкасались, и становившийся с каждой минутой все сильнее.
Быть может, это странное ощущение возникло из-за влажности, свойственной островному климату, и насыщенного парами соли воздуха? Вероятно, лишь душная погода виной тому, что у нее слегка кружилась голова и кожу покрывала испарина, от которой платье липло к телу.
Или дело в том, что похититель так тесно прижимает ее к себе, что каждый изгиб ее тела «укладывается» в изгибы его фигуры?
Она с негодованием отвергла последнюю мысль. От волнения у нее все свело внутри. Она сосредоточила внимание на окружающей местности, вспоминая то, что он сказал ей чуть раньше: кем бы и чем бы вы ни были прежде, теперь это не имеет никакого значения. Самонадеянный болван! Будь он проклят со своими угрозами! Каковы бы ни были намерения Вэлбренда она не собирается оставаться здесь так долго, чтобы он успел привести их в исполнение. Гастон со своими людьми скоро найдет ее; или она сама отыщет способ убежать.
Способ вернуться домой, к своей малышке Жизели.
Вглядываясь в темноту, она едва различала дорогу, по которой они ехали, но и похититель, и его боевой конь, похоже, знали ее так хорошо, что могли бы скакать с закрытыми глазами. Они долго неслись галопом вдоль утесов, нависавших над морем на головокружительной высоте, пока тропа не стала шире, перейдя наконец в дорогу, ведущую в глубь острова. Вдали на севере, на берегу океана, Авриль заметила мерцающие огоньки.
Город, подумала она, и искорка надежды затеплилась в ней. Если удастся сбежать от Вэлбренда, вероятно, там она сможет найти помощь.
Однако вскоре надежда угасла, так как на развилке они свернули в сторону, берег остался далеко за спиной. Теперь они неслись по направлению к горам, возвышавшимся впереди на горизонте подобно безмолвным темным фигурам гигантских стражников. Чуть позже, когда они въехали в лес, Вэлбренд перевел коня на легкий галоп.
Здесь воздух был прохладнее и благоухал густым хвойным ароматом. Кусты, усыпанные спелыми ягодами, протягивали ветви через дорогу; лопающиеся под конскими копытами плоды испускали острый пикантный запах. Авриль слышала уханье филинов и шорохи в кустах, где, видимо, шныряли какие-то зверьки.
Она старалась думать только о побеге и о доме. О милом, улыбчивом личике Жизели. О том, чтобы найти Жозетт целой и невредимой.
Но оттого, что густые ветви вечнозеленых деревьев почти полностью скрадывали лунный свет, страх снова навалился на. нее, схватил за горло, не давая свободно дышать.
— К-к-уда мы едем? — выдавила она.
— В альтинг-веллир, — коротко ответил он. — Место, где заседает наш совет старейшин — альтинг.
Вскоре лес стал редеть, и впереди показался открытый луг, ротором их ожидала большая группа мужчин — по крайней мере человек двадцать собрались у подножия выступающих посреди луга скал, таких высоких, что вершины их терялись во тьме. По склону одной скалы — казалось, прямо с небес — сверкающим каскадом низвергался водопад, образующий у подножия чистое озеро, над которым клубился серебрящийся в лунном сиянии туман.
При виде загорелых воинов, на большинстве из которых, как и на Вэлбренде, были лишь облегающие штаны, у Авриль от потрясения и страха пересохло в горле — целое море загорелых мускулов.
В стороне от них, у основания скальной стены, стояла цепочка мужчин, каждый из которых держал при себе истерично рыдающую женщину.
До этой минуты Авриль не догадывалась, что на острове были и другие похитители.
— Ради всего святого, что это? — Ледяной ужас охватил ее, она попыталась освободиться от стальной хватки похитителя. — Что вы собираетесь…
— Не бойтесь, — низким голосом сказал Вэлбренд. — никто не причинит вам вреда.
Он, несомненно, полагал, что эти слова должны ее успокоить. Но низкий рокот его голоса передался ей через прижатую к его широкой груди спину и усугубил поднявшуюся панику.
— Нет, я вам не верю! Я…
— Авриль, успокойтесь, — скомандовал он, еще крепче прижимая ее и одновременно останавливая коня у кромки луга где уже была привязана дюжина других лошадей. — Вы получите ответы на все свои вопросы, все будет хорошо. Я постою рядом с вами и…
— Это меня нисколько не утешает! — Выругавшись, Хок перекинул ногу через круп коня и одним легким движением спрыгнул на землю.
— Мы опоздали, миледи. Поторопитесь! — Он протянул вверх руки, чтобы помочь ей сойти, но как раз в этот момент Авриль заметила знакомую фигурку в группе мужчин и женщин.
— Жозетт! — Игнорируя его помощь, она, несмотря на связанные руки, сама соскочила с коня, однако не успела сделать и шага, как Вэлбренд схватил ее за плечо и рванул назад.
Авриль попыталась вывернуться, не зная, услышала ли ее Жозетт сквозь шум водопада и гомон толпы.
— Пожалуйста, позвольте мне подойти к ней…
— Вы не можете предстать перед мужчинами Асгарда в платье, которое вот-вот спадет с вас, — нетерпеливо сказал он и, быстро перебирая пальцами, не обращая больше внимания ни на какие протесты, затянул шнуровку у нее на спине.
От легких, словно перышко, прикосновений его пальцев к ее голой спине внутри у нее что-то сжалось и как-то странно защекотало внутри живота — ощущение, почти такое же…
Нет! Потрясенная, она оборвала себя, не додумав мысль до конца, и смущенно повторила про себя: «Нет! Напряжение, которым заряжен воздух между мной и Вэлбрендом, — следствие страха. Нервозности. Гнева. Жаркой погоды. Это ощущение не имеет ничего общего с… с…»
Подобное чувство не посещало ее с момента гибели Жерара. Более чем за три минувших года она лишь изредка мимоходом обращала внимание на какого-нибудь мужчину. Неужели возможно, чтобы она ощутила его теперь по отношению к мужчине, который держал ее в заложницах?
— Вы закончили? — спросила она. От напряжения голос прозвучал резко.
— Да, — ответил Вэлбренд с таким же напряжением в голосе. Он благополучно добрался до последней тесемки.
Похоже, негодяю было не в новинку зашнуровывать дамское платье.
— Пошли! — Он подтолкнул ее вперед, и они двинулись сквозь толпу, при этом он крепко держал ее за плечо.
Мужчины расступились, давая им проход, их восклицания, судя по интонации, были приветственными. Вэлбренд отвечал на приветствия короткими кивками: похоже, он был не в лучшем расположении духа.
— Наше место там, в конце шеренги, — угрюмо показал он, ведя ее мимо выстроившихся пар. — Вы будете говорить только тогда, когда вас спросят…
— Жозетт! — закричала Авриль, увидев, что подруга заметила ее, и попыталась вырваться от Вэлбренда.
Жозетт ответила ей взглядом, в котором читалось облегчение.
— Авриль! — Лицо Жозетт было бледным, глаза заплаканными, в остальном с ней, кажется, ничего дурного не произошло. Темноволосый молодой мужчина — тот самый, что похитил девушку в Антверпене, — сдержал ее порыв.
Вэлбренд, в свою очередь, крепко держал Авриль подле себя.
— Миледи, мы и так достаточно долго заставили себя ждать. — Он продолжал тащить ее к концу шеренги. — Старейшины вот-вот выйдут.
Однако Авриль вырывалась до тех пор, пока Вэлбренд не сжал ее руку повыше локтя так, что приток крови прекратился и рука онемела. Авриль решила, что благоразумнее повиноваться, до поры.
Ее утешало то, что Жозетт ведет себя явно лучше остальных пленниц. Маленькая мавританка безудержно рыдала, не в силах взять себя в руки. Пышная итальянка со светлыми вьющимися волосами на чем свет стоит проклинала своего похитителя, которому стоило немалых трудов удерживать ее подле себя. Следующей стояла высокая рыжеволосая девушка, рядом с которой по какой-то причине не было мужчины. Зажмурившись, она молилась по-английски.
Пять остальных женщин либо бормотали что-то бессмысленное, либо завывали, либо пребывали в шоке, тараща глаза на происходящее. Авриль заметила, что не только у нее связаны руки.
Бросив взгляд на загорелых мужчин, полукругом обступивших похитителей с их жертвами, она отметила, что у всех — великолепные ровные ослепительно белые зубы. Когда мужчины улыбались, зубы сверкали в лунном свете. Авриль показалось, что из нее выкачали весь воздух.
А вдруг похитители должны поделиться своей добычей с этой ордой? Быть может, женщин изнасилуют прямо здесь, в лесу, под покровом ночи — вдали от города?
Или принесут в жертву, следуя какому-нибудь языческому полуночному ритуалу?
У Авриль кровь отхлынула от лица. Какое-то мгновение она держалась на ногах лишь благодаря тому, что Вэлбренд крепко сжал ее под руку. В голове у нее стало мешаться, в полубреду вспыхивало лишь обещание, которое он ей дал. Никто не причинит вам вреда, сказал он. Никто не собирается причинять вам вреда.
Когда торжественная, впечатляющая процессия старейшин появилась у подножия скалы, замолчала даже итальянка. Их было четырнадцать. На каждом — богато расшитая мантия на шелковой подкладке, застегнутая на груди огромной золотой брошью. Ни один из старейшин, как ни странно, не выглядел стариком.
В сущности, все они были немногим старше Вэлбренда, а ему, по ее разумению, не больше тридцати.
Когда последний из старейшин занял свое место, все мужчины, как один, поклонились им. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь всплесками водопада, находившегося в нескольких десятках шагов от места действия.
Потом один из старейшин вышел вперед и обратился к собравшимся. Судя по тону, речь его была торжественна и серьезна. Сердце у Авриль стало биться чуть медленнее. Ей даже удалось сделать глубокий вдох.
Церемония казалась излишне пышной — не говоря уж о том, что в ней не было бы никакой надобности, если бы их действительно собирались изнасиловать. И ни у кого из старейшин не было никакого оружия для исполнения обряда жертвоприношения.
Авриль силилась вникнуть в смысл слов, однако, к великому разочарованию, не могла понять, о чем говорит старейшина и какое его речь имеет отношение к ней и остальным пленницам. Язык звучал так странно для ее уха, что она даже не могла определить, к какой группе он может принадлежать. Грубый, гортанный, однако не лишенный стройности и даже некоторой музыкальности интонаций. Германский? Славянский?
Первый оратор закончил свою речь и отступил назад. Вперед вышел другой — с блестящей серебряной чашей в руке. Подняв ее над головой, он начал бесстрастно что-то декламировать, голос возносился в ночное небо. Потом старейшина осенил чашей водопад, луну и каждую из женщин, после чего извлек свободной рукой откуда-то из-под мантии пригоршню зерен и рассеял их по земле.
Сердце Авриль билось неровно, то замирая, то бешено колотясь.
— Что это оз…
— Тише!.. — хрипло прошептал Вэлбренд. Старейшина с чашей вернулся на место, вперед выступил третий, сидевший в самом центре. Это был блондин с коротко остриженными волосами и окладистой бородой. Он держался с уверенным достоинством лендлорда, а может, и короля. На шее у него висела золотая цепь с огромным темно-синим драгоценным камнем.
Не произнеся ни слова, он направился к дальнему концу шеренги похитителей и их пленниц и со строгим видом начал поочередно рассматривать каждую пару. На поляне стало так тихо, что Авриль слышала, как хлопают крылья птицы, взлетевшей в лесу.
Задержавшись на мгновение возле девушки-англичанки, старейшина двинулся дальше, пока не дошел до них с Вэлбрендом. Когда взгляд его чистых светло-голубых глаз на секунду остановился на Авриль, у нее дух захватило: тонкими чертами лица, золотистыми волосами и этими небесно-голубыми глазами он был так похож на ее похитителя!
Авриль не отвела глаз, не моргнула, она ответила ему таким же испытующим взглядом. Ей было безразлично, кто он: oна не собиралась кланяться ни ему, ни кому бы то ни было из здешних мужчин. Высоко вздернув подбородок, она приказала себе смотреть прямо в глаза своему будущему, каково бы оно ни было.
Но, к ее удивлению, старейшина приподнял уголок рта — чуть-чуть, так, что не стой он всего в шаге от нее, она бы этого и не увидела, — и взгляд его едва заметно смягчился. На какое-то мгновение выражение лица стало, можно сказать… одобрительным.
Чуть ли не добрым.
Это впечатление длилось всего лишь миг, потому что, когда он перевел взгляд па Хока, лицо его снова стало бесстрастным, между ним и Хоком словно повисла ледяная завеса. Спустя секунду Хок опустил глаза и склонил голову. Мышцы его загорелого лица напряглись. Все тело казалось скованным. Авриль не могла понять отчего.
Если эти мужчины действительно родственники, подумала она, то едва ли родственники любящие.
Повернувшись на каблуках, голубоглазый старейшина сделал знак одному из своих тринадцати собратьев подойти. Второй из выступавших приблизился, неся в руке маленькую, старинную на вид шкатулку, и оба вернулись к дальнему концу шеренги мужчин с их пленницами.
Установившись напротив молодого воина с льняными волосами и испуганной, не перестававшей рыдать мавританки, верховный старейшина обратился к ним с очередной серьезной и торжественной речью. Из толпы выступил человек, встал за спиной у девушки и, склонившись к ее уху, стал что-то тихо говорить,
Не прошло и минуты, как она перестала плакать.
Авриль наморщила лоб. Что это значит: этот человек переводит ей слова старейшины? Что же такого тот сказал, что у девушки моментально высохли слезы? Жозетт, стоявшая в середине шеренги, наклонилась вперед и, повернув голову, озадаченно взглянула на Авриль. Та лишь пожала плечами и недоуменно покачала головой.
По мере того как старейшина продолжал говорить, лицо мавританки прояснялось все больше, а недоумение Авриль росло. Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание привлечено к этой паре, Авриль чуть повернулась к стоявшим полукругом мужчинам, впервые получив возможность пристально рассмотреть обитателей острова, и постаралась понять, кто они, что собой представляют, а главное — где все это происходит.
По их скромным, простым одеждам мало что можно было узнать. Некоторые мужчины были блондинами, зато другие — с черными как смоль волосами — походили на испанцев. У большинства волосы свободно падали на плечи — они не стригли и не завязывали их. У нескольких были бороды, причем кое у кого такие густые, что они либо разделяли их надвое, либо заплетали в косички. Похоже, все они любили украшения, хотя украшения, как и одежда, были простыми. Браслеты на предплечьях. Броши. Нагрудные цепи. Подвески.
Эти последние привлекли ее особое внимание, так как у многих мужчин оказались одинаковыми: медальон в форме перевернутого топора или молота.
У Авриль екнуло сердце. Святые угодники, это выглядит почти как… Но нет, не может быть. Это не может быть молотом Тора. Этого символа вот уже несколько столетий никто не видел.
Все еще не веря собственной догадке, Авриль обернулась к своему похитителю и стала изучать его профиль. И вдруг все встало на свои места. Она вспомнила страшные сказки, бытующие еще со времен ее прапрапрабабушки.
Сказки о набегах жестоких мужчин, приплывающих по морю.
Светловолосые бородатые воины дерзко и молниеносно нападали на города — большие и маленькие. Грабили церкви. Жгли дома. Их многотысячные орды прокатывались по всему континенту. Как-то они захватили даже Париж, поднявшись по Сене с моря.
На своих ладьях, увенчанных головами дракона!
В памяти Авриль всплыли драконьи головки, украшавшие столбики на кровати Хока. Лес и ночное небо закружились перед глазами. Слова старейшины, продолжавшего произносить речь, втыкались в нее ледяными гвоздями. Неудивительно, что она не узнала их странный язык.
Они говорили на норманнском, древненорманнском. Эта кучка людей, должно быть, прячется здесь многие века. С тех пор, как их выгнали с континента. Не нанесенный ни на какие карты остров — прекрасное убежище для ненавидимых и преследуемых. Здесь они по старинке построили свои длинные комнаты-дома. Носят одежду, какую носили их предки. Поклоняются Древним богам.
И ведут образ жизни морских пиратов, совершая набеги на побережье. Они крадут женщин, чтобы те согревали им постели.
— Святая Дева Мария! Так вы викинги, — сдавленным голосом произнесла она, стараясь вырвать руку, которую крепко держал Вэлбренд. — Вы — викинги!
— Вы разгадали нашу тайну, — хрипло прошептал Хок. Он старался придать своему голосу спокойную уверенность.
— А вы надеялись, что не разгадаю? — На удивление храбрая маленькая женщина безуспешно пыталась освободить руку. — Я не стану чем-то вроде рабыни в оковах, предназначенной для того, чтобы согревать твою постель, норманн…
— Действительно, не станете, — охотно согласился он. — Мы вовсе не к этому стремимся. — Он снова подумал, не стоило ли, несмотря на опоздание, потратить время там, дома, чтобы все ей объяснить. Но она была так убеждена, что ее пребывание на острове продлится недолго! Она бы не пережила, если бы он сразу заявил, что ей предстоит провести здесь остаток жизни в качестве его жены.
Однако в настоящий момент единственное, чего он хотел, — это чтобы она молчала. Они стояли в ряду последними. Как только церемония закончится, он сможет подхватить ее и быстро ретироваться, пока она не наделала слишком много глупостей.
Авриль продолжала вырываться и сыпать проклятиями. Дядя Хока — Эрик Вэлбренд, верховный старейшина, — обращавшийся в эту минуту к юному Свейну и его пленнице-мавританке, бросил на него неодобрительный взгляд.
Бежать от него к скалам было глупо. Еще глупее — вырываться, когда он вел ее обратно в дом переодеваться.
У него под глазом виднелись свежие царапины — знак почести, оказанной ее ногтями.
У нее руки были связаны спереди — знак почести, оказанной его физическим превосходством.
Теперь на ней было простое льняное платье бледно-лилового цвета с пурпурной вышивкой на груди и подоле.
— Миледи, я дал слово, что вам не причинят здесь никакого вреда. Если вы сами не станете создавать неприятностей, для нас обоих эта злополучная ситуация окажется много легче.
Авриль ничего не ответила. Она дышала часто и неглубоко, и с каждым вдохом в нее проникал, будоража все чувства, крепкий мужской запах ее похитителя. Никакие благие заверения нисколько не умерили ее страха — тем более теперь, когда oн вез ее куда-то в темноту верхом на быстром гнедом жеребце крепко обхватив загорелой рукой талию. Они скакали в лунном свете по тропинке, ведущей от его дома вниз по крутому склону.
Она больше не совершала ошибки, пытаясь спорить и сопротивляться. Приведя ее домой, он повернулся к ней спиной и дал ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы сосчитать до двадцати. За этот короткий срок она должна была одеться в одно из платьев, которые он ей принес. Этот приказ она выполнила быстро, бормоча себе под нос самые нелестные выражения в его адрес и отказавшись от его помощи, чтобы зашнуровать платье на спине.
Об этом она теперь сожалела… так как голой спиной чувствовала прикосновение его обнаженной груди, гладкой и теплой. Он прижимал ее так крепко, что она опасалась, как бы незатянутые шнурки не впечатались намертво ей в спину под этим тяжелым прессом мускулов. Было очевидно, что он больше не намерен не только отпускать ее от себя ни па шаг, по даже выпускать из виду.
Подавляя дрожь, Авриль заставила себя не обращать внимания на чувство неловкости и на неприятный жар. отчетливо ощутимый там, где их тела соприкасались, и становившийся с каждой минутой все сильнее.
Быть может, это странное ощущение возникло из-за влажности, свойственной островному климату, и насыщенного парами соли воздуха? Вероятно, лишь душная погода виной тому, что у нее слегка кружилась голова и кожу покрывала испарина, от которой платье липло к телу.
Или дело в том, что похититель так тесно прижимает ее к себе, что каждый изгиб ее тела «укладывается» в изгибы его фигуры?
Она с негодованием отвергла последнюю мысль. От волнения у нее все свело внутри. Она сосредоточила внимание на окружающей местности, вспоминая то, что он сказал ей чуть раньше: кем бы и чем бы вы ни были прежде, теперь это не имеет никакого значения. Самонадеянный болван! Будь он проклят со своими угрозами! Каковы бы ни были намерения Вэлбренда она не собирается оставаться здесь так долго, чтобы он успел привести их в исполнение. Гастон со своими людьми скоро найдет ее; или она сама отыщет способ убежать.
Способ вернуться домой, к своей малышке Жизели.
Вглядываясь в темноту, она едва различала дорогу, по которой они ехали, но и похититель, и его боевой конь, похоже, знали ее так хорошо, что могли бы скакать с закрытыми глазами. Они долго неслись галопом вдоль утесов, нависавших над морем на головокружительной высоте, пока тропа не стала шире, перейдя наконец в дорогу, ведущую в глубь острова. Вдали на севере, на берегу океана, Авриль заметила мерцающие огоньки.
Город, подумала она, и искорка надежды затеплилась в ней. Если удастся сбежать от Вэлбренда, вероятно, там она сможет найти помощь.
Однако вскоре надежда угасла, так как на развилке они свернули в сторону, берег остался далеко за спиной. Теперь они неслись по направлению к горам, возвышавшимся впереди на горизонте подобно безмолвным темным фигурам гигантских стражников. Чуть позже, когда они въехали в лес, Вэлбренд перевел коня на легкий галоп.
Здесь воздух был прохладнее и благоухал густым хвойным ароматом. Кусты, усыпанные спелыми ягодами, протягивали ветви через дорогу; лопающиеся под конскими копытами плоды испускали острый пикантный запах. Авриль слышала уханье филинов и шорохи в кустах, где, видимо, шныряли какие-то зверьки.
Она старалась думать только о побеге и о доме. О милом, улыбчивом личике Жизели. О том, чтобы найти Жозетт целой и невредимой.
Но оттого, что густые ветви вечнозеленых деревьев почти полностью скрадывали лунный свет, страх снова навалился на. нее, схватил за горло, не давая свободно дышать.
— К-к-уда мы едем? — выдавила она.
— В альтинг-веллир, — коротко ответил он. — Место, где заседает наш совет старейшин — альтинг.
Вскоре лес стал редеть, и впереди показался открытый луг, ротором их ожидала большая группа мужчин — по крайней мере человек двадцать собрались у подножия выступающих посреди луга скал, таких высоких, что вершины их терялись во тьме. По склону одной скалы — казалось, прямо с небес — сверкающим каскадом низвергался водопад, образующий у подножия чистое озеро, над которым клубился серебрящийся в лунном сиянии туман.
При виде загорелых воинов, на большинстве из которых, как и на Вэлбренде, были лишь облегающие штаны, у Авриль от потрясения и страха пересохло в горле — целое море загорелых мускулов.
В стороне от них, у основания скальной стены, стояла цепочка мужчин, каждый из которых держал при себе истерично рыдающую женщину.
До этой минуты Авриль не догадывалась, что на острове были и другие похитители.
— Ради всего святого, что это? — Ледяной ужас охватил ее, она попыталась освободиться от стальной хватки похитителя. — Что вы собираетесь…
— Не бойтесь, — низким голосом сказал Вэлбренд. — никто не причинит вам вреда.
Он, несомненно, полагал, что эти слова должны ее успокоить. Но низкий рокот его голоса передался ей через прижатую к его широкой груди спину и усугубил поднявшуюся панику.
— Нет, я вам не верю! Я…
— Авриль, успокойтесь, — скомандовал он, еще крепче прижимая ее и одновременно останавливая коня у кромки луга где уже была привязана дюжина других лошадей. — Вы получите ответы на все свои вопросы, все будет хорошо. Я постою рядом с вами и…
— Это меня нисколько не утешает! — Выругавшись, Хок перекинул ногу через круп коня и одним легким движением спрыгнул на землю.
— Мы опоздали, миледи. Поторопитесь! — Он протянул вверх руки, чтобы помочь ей сойти, но как раз в этот момент Авриль заметила знакомую фигурку в группе мужчин и женщин.
— Жозетт! — Игнорируя его помощь, она, несмотря на связанные руки, сама соскочила с коня, однако не успела сделать и шага, как Вэлбренд схватил ее за плечо и рванул назад.
Авриль попыталась вывернуться, не зная, услышала ли ее Жозетт сквозь шум водопада и гомон толпы.
— Пожалуйста, позвольте мне подойти к ней…
— Вы не можете предстать перед мужчинами Асгарда в платье, которое вот-вот спадет с вас, — нетерпеливо сказал он и, быстро перебирая пальцами, не обращая больше внимания ни на какие протесты, затянул шнуровку у нее на спине.
От легких, словно перышко, прикосновений его пальцев к ее голой спине внутри у нее что-то сжалось и как-то странно защекотало внутри живота — ощущение, почти такое же…
Нет! Потрясенная, она оборвала себя, не додумав мысль до конца, и смущенно повторила про себя: «Нет! Напряжение, которым заряжен воздух между мной и Вэлбрендом, — следствие страха. Нервозности. Гнева. Жаркой погоды. Это ощущение не имеет ничего общего с… с…»
Подобное чувство не посещало ее с момента гибели Жерара. Более чем за три минувших года она лишь изредка мимоходом обращала внимание на какого-нибудь мужчину. Неужели возможно, чтобы она ощутила его теперь по отношению к мужчине, который держал ее в заложницах?
— Вы закончили? — спросила она. От напряжения голос прозвучал резко.
— Да, — ответил Вэлбренд с таким же напряжением в голосе. Он благополучно добрался до последней тесемки.
Похоже, негодяю было не в новинку зашнуровывать дамское платье.
— Пошли! — Он подтолкнул ее вперед, и они двинулись сквозь толпу, при этом он крепко держал ее за плечо.
Мужчины расступились, давая им проход, их восклицания, судя по интонации, были приветственными. Вэлбренд отвечал на приветствия короткими кивками: похоже, он был не в лучшем расположении духа.
— Наше место там, в конце шеренги, — угрюмо показал он, ведя ее мимо выстроившихся пар. — Вы будете говорить только тогда, когда вас спросят…
— Жозетт! — закричала Авриль, увидев, что подруга заметила ее, и попыталась вырваться от Вэлбренда.
Жозетт ответила ей взглядом, в котором читалось облегчение.
— Авриль! — Лицо Жозетт было бледным, глаза заплаканными, в остальном с ней, кажется, ничего дурного не произошло. Темноволосый молодой мужчина — тот самый, что похитил девушку в Антверпене, — сдержал ее порыв.
Вэлбренд, в свою очередь, крепко держал Авриль подле себя.
— Миледи, мы и так достаточно долго заставили себя ждать. — Он продолжал тащить ее к концу шеренги. — Старейшины вот-вот выйдут.
Однако Авриль вырывалась до тех пор, пока Вэлбренд не сжал ее руку повыше локтя так, что приток крови прекратился и рука онемела. Авриль решила, что благоразумнее повиноваться, до поры.
Ее утешало то, что Жозетт ведет себя явно лучше остальных пленниц. Маленькая мавританка безудержно рыдала, не в силах взять себя в руки. Пышная итальянка со светлыми вьющимися волосами на чем свет стоит проклинала своего похитителя, которому стоило немалых трудов удерживать ее подле себя. Следующей стояла высокая рыжеволосая девушка, рядом с которой по какой-то причине не было мужчины. Зажмурившись, она молилась по-английски.
Пять остальных женщин либо бормотали что-то бессмысленное, либо завывали, либо пребывали в шоке, тараща глаза на происходящее. Авриль заметила, что не только у нее связаны руки.
Бросив взгляд на загорелых мужчин, полукругом обступивших похитителей с их жертвами, она отметила, что у всех — великолепные ровные ослепительно белые зубы. Когда мужчины улыбались, зубы сверкали в лунном свете. Авриль показалось, что из нее выкачали весь воздух.
А вдруг похитители должны поделиться своей добычей с этой ордой? Быть может, женщин изнасилуют прямо здесь, в лесу, под покровом ночи — вдали от города?
Или принесут в жертву, следуя какому-нибудь языческому полуночному ритуалу?
У Авриль кровь отхлынула от лица. Какое-то мгновение она держалась на ногах лишь благодаря тому, что Вэлбренд крепко сжал ее под руку. В голове у нее стало мешаться, в полубреду вспыхивало лишь обещание, которое он ей дал. Никто не причинит вам вреда, сказал он. Никто не собирается причинять вам вреда.
Когда торжественная, впечатляющая процессия старейшин появилась у подножия скалы, замолчала даже итальянка. Их было четырнадцать. На каждом — богато расшитая мантия на шелковой подкладке, застегнутая на груди огромной золотой брошью. Ни один из старейшин, как ни странно, не выглядел стариком.
В сущности, все они были немногим старше Вэлбренда, а ему, по ее разумению, не больше тридцати.
Когда последний из старейшин занял свое место, все мужчины, как один, поклонились им. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь всплесками водопада, находившегося в нескольких десятках шагов от места действия.
Потом один из старейшин вышел вперед и обратился к собравшимся. Судя по тону, речь его была торжественна и серьезна. Сердце у Авриль стало биться чуть медленнее. Ей даже удалось сделать глубокий вдох.
Церемония казалась излишне пышной — не говоря уж о том, что в ней не было бы никакой надобности, если бы их действительно собирались изнасиловать. И ни у кого из старейшин не было никакого оружия для исполнения обряда жертвоприношения.
Авриль силилась вникнуть в смысл слов, однако, к великому разочарованию, не могла понять, о чем говорит старейшина и какое его речь имеет отношение к ней и остальным пленницам. Язык звучал так странно для ее уха, что она даже не могла определить, к какой группе он может принадлежать. Грубый, гортанный, однако не лишенный стройности и даже некоторой музыкальности интонаций. Германский? Славянский?
Первый оратор закончил свою речь и отступил назад. Вперед вышел другой — с блестящей серебряной чашей в руке. Подняв ее над головой, он начал бесстрастно что-то декламировать, голос возносился в ночное небо. Потом старейшина осенил чашей водопад, луну и каждую из женщин, после чего извлек свободной рукой откуда-то из-под мантии пригоршню зерен и рассеял их по земле.
Сердце Авриль билось неровно, то замирая, то бешено колотясь.
— Что это оз…
— Тише!.. — хрипло прошептал Вэлбренд. Старейшина с чашей вернулся на место, вперед выступил третий, сидевший в самом центре. Это был блондин с коротко остриженными волосами и окладистой бородой. Он держался с уверенным достоинством лендлорда, а может, и короля. На шее у него висела золотая цепь с огромным темно-синим драгоценным камнем.
Не произнеся ни слова, он направился к дальнему концу шеренги похитителей и их пленниц и со строгим видом начал поочередно рассматривать каждую пару. На поляне стало так тихо, что Авриль слышала, как хлопают крылья птицы, взлетевшей в лесу.
Задержавшись на мгновение возле девушки-англичанки, старейшина двинулся дальше, пока не дошел до них с Вэлбрендом. Когда взгляд его чистых светло-голубых глаз на секунду остановился на Авриль, у нее дух захватило: тонкими чертами лица, золотистыми волосами и этими небесно-голубыми глазами он был так похож на ее похитителя!
Авриль не отвела глаз, не моргнула, она ответила ему таким же испытующим взглядом. Ей было безразлично, кто он: oна не собиралась кланяться ни ему, ни кому бы то ни было из здешних мужчин. Высоко вздернув подбородок, она приказала себе смотреть прямо в глаза своему будущему, каково бы оно ни было.
Но, к ее удивлению, старейшина приподнял уголок рта — чуть-чуть, так, что не стой он всего в шаге от нее, она бы этого и не увидела, — и взгляд его едва заметно смягчился. На какое-то мгновение выражение лица стало, можно сказать… одобрительным.
Чуть ли не добрым.
Это впечатление длилось всего лишь миг, потому что, когда он перевел взгляд па Хока, лицо его снова стало бесстрастным, между ним и Хоком словно повисла ледяная завеса. Спустя секунду Хок опустил глаза и склонил голову. Мышцы его загорелого лица напряглись. Все тело казалось скованным. Авриль не могла понять отчего.
Если эти мужчины действительно родственники, подумала она, то едва ли родственники любящие.
Повернувшись на каблуках, голубоглазый старейшина сделал знак одному из своих тринадцати собратьев подойти. Второй из выступавших приблизился, неся в руке маленькую, старинную на вид шкатулку, и оба вернулись к дальнему концу шеренги мужчин с их пленницами.
Установившись напротив молодого воина с льняными волосами и испуганной, не перестававшей рыдать мавританки, верховный старейшина обратился к ним с очередной серьезной и торжественной речью. Из толпы выступил человек, встал за спиной у девушки и, склонившись к ее уху, стал что-то тихо говорить,
Не прошло и минуты, как она перестала плакать.
Авриль наморщила лоб. Что это значит: этот человек переводит ей слова старейшины? Что же такого тот сказал, что у девушки моментально высохли слезы? Жозетт, стоявшая в середине шеренги, наклонилась вперед и, повернув голову, озадаченно взглянула на Авриль. Та лишь пожала плечами и недоуменно покачала головой.
По мере того как старейшина продолжал говорить, лицо мавританки прояснялось все больше, а недоумение Авриль росло. Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание привлечено к этой паре, Авриль чуть повернулась к стоявшим полукругом мужчинам, впервые получив возможность пристально рассмотреть обитателей острова, и постаралась понять, кто они, что собой представляют, а главное — где все это происходит.
По их скромным, простым одеждам мало что можно было узнать. Некоторые мужчины были блондинами, зато другие — с черными как смоль волосами — походили на испанцев. У большинства волосы свободно падали на плечи — они не стригли и не завязывали их. У нескольких были бороды, причем кое у кого такие густые, что они либо разделяли их надвое, либо заплетали в косички. Похоже, все они любили украшения, хотя украшения, как и одежда, были простыми. Браслеты на предплечьях. Броши. Нагрудные цепи. Подвески.
Эти последние привлекли ее особое внимание, так как у многих мужчин оказались одинаковыми: медальон в форме перевернутого топора или молота.
У Авриль екнуло сердце. Святые угодники, это выглядит почти как… Но нет, не может быть. Это не может быть молотом Тора. Этого символа вот уже несколько столетий никто не видел.
Все еще не веря собственной догадке, Авриль обернулась к своему похитителю и стала изучать его профиль. И вдруг все встало на свои места. Она вспомнила страшные сказки, бытующие еще со времен ее прапрапрабабушки.
Сказки о набегах жестоких мужчин, приплывающих по морю.
Светловолосые бородатые воины дерзко и молниеносно нападали на города — большие и маленькие. Грабили церкви. Жгли дома. Их многотысячные орды прокатывались по всему континенту. Как-то они захватили даже Париж, поднявшись по Сене с моря.
На своих ладьях, увенчанных головами дракона!
В памяти Авриль всплыли драконьи головки, украшавшие столбики на кровати Хока. Лес и ночное небо закружились перед глазами. Слова старейшины, продолжавшего произносить речь, втыкались в нее ледяными гвоздями. Неудивительно, что она не узнала их странный язык.
Они говорили на норманнском, древненорманнском. Эта кучка людей, должно быть, прячется здесь многие века. С тех пор, как их выгнали с континента. Не нанесенный ни на какие карты остров — прекрасное убежище для ненавидимых и преследуемых. Здесь они по старинке построили свои длинные комнаты-дома. Носят одежду, какую носили их предки. Поклоняются Древним богам.
И ведут образ жизни морских пиратов, совершая набеги на побережье. Они крадут женщин, чтобы те согревали им постели.
— Святая Дева Мария! Так вы викинги, — сдавленным голосом произнесла она, стараясь вырвать руку, которую крепко держал Вэлбренд. — Вы — викинги!
— Вы разгадали нашу тайну, — хрипло прошептал Хок. Он старался придать своему голосу спокойную уверенность.
— А вы надеялись, что не разгадаю? — На удивление храбрая маленькая женщина безуспешно пыталась освободить руку. — Я не стану чем-то вроде рабыни в оковах, предназначенной для того, чтобы согревать твою постель, норманн…
— Действительно, не станете, — охотно согласился он. — Мы вовсе не к этому стремимся. — Он снова подумал, не стоило ли, несмотря на опоздание, потратить время там, дома, чтобы все ей объяснить. Но она была так убеждена, что ее пребывание на острове продлится недолго! Она бы не пережила, если бы он сразу заявил, что ей предстоит провести здесь остаток жизни в качестве его жены.
Однако в настоящий момент единственное, чего он хотел, — это чтобы она молчала. Они стояли в ряду последними. Как только церемония закончится, он сможет подхватить ее и быстро ретироваться, пока она не наделала слишком много глупостей.
Авриль продолжала вырываться и сыпать проклятиями. Дядя Хока — Эрик Вэлбренд, верховный старейшина, — обращавшийся в эту минуту к юному Свейну и его пленнице-мавританке, бросил на него неодобрительный взгляд.