Таманцев Андрей. Пешки в Большой игре

   — Вот об этом мы и хотели спросить у вас.
   — Что вы хотите сказать?
   — Мы хотим сказать, — впервые подал голос Сергей, — что нас подозревают в причастности к этому убийству.
   Наглая ложь возымела свое действие, и Мурыгин пару минут молчал, явно припечатанный этой информацией.
   — Я не знал об этом и... даю вам слово, что не понимаю, каким образом эго может касаться вашего агентства.
   — А что это был за клиент, Андрей Андреевич?
   — Это к делу отношения не имеет, — отрезал Мурыгин.
   — Вы уверены?
   Мурыгин пожевал маслину.
   — Фамилия его Иванов, — начал он неохотно. — Мне сказали, что он помощник депутата. Я не поверил. Решил попросить вас навести справки. Но теперь сомнения отпали. Так что...
   Мурыгин развел руками.
   — У вас с этим человеком какие-то важные дела? — спросил Пастухов.
   Мурыгин усмехнулся:
   — А зачем бы я стал его проверять? Важные, молодой человек, очень важные.
   — Насколько важные? Тысяча, сто тысяч? Миллион?
   — Это, извините, коммерческая тайна, — покачал головой банкир.
   Но Сергею и этого было достаточно. Он не назвал правильную сумму — увидел это по глазам Мурыгина. Значит, — больше, намного больше.
   Попрощавшись с Носорогом, Сергей отправился в гостиницу к Ане, надо было сообщить ей, что губернатор ждет ее.
   Аня встретила его в халатике, немного смутилась, увидев Сергея, пригласила войти.
   — А я с добрыми новостями: завтра с утра идите к губернатору, он знает о вас, возьмите документы, все будет в порядке.
   — Вот так просто? — удивилась девушка.
   — А чего там... — смутился Сергей.
   — Кофе, чай?
   — Воды, если можно — похолоднее. Такая жарища.
   Аня достала из холодильника бутылку воды. Когда она наклонилась, Пастухов увидел в вырезе халата ее упругую, небольшую, почти девичью грудь. С трудом заставил себя отвести глаза. Но Аня все-таки успела уловить его взгляд, снова смутилась, быстро запахнула на груди халатик.
   — Вы занимаетесь моим делом, — сказала она немного охрипшим голосом, — потому что?..
   — Потому что — что?
   — Я вам... ну... нравлюсь?
   — Вы мне нравитесь, да, — тоже одеревеневшим голосом произнес Пастухов. — Но я не поэтому. У меня есть жена...
   — Жена..
   — Я говорю глупости, — совсем растерялся Сергей. — Дело не в этом, я ничего такого...
   — Спасибо вам... У меня, вы знаете, был жених. Сейчас никого нет, но я так быстро не могу освободиться. Знаете, я его все-таки любила...
   — И любите?
   — Нет, уже нет. — Аня помолчала. — А жаль.
   — Что жаль? Что не любите?
   — Что у вас есть жена. То есть это, конечно, замечательно, но... немного грустно.
   — Да...
   Разговор получался какой-то странный, натянутый, но волнующий, заставляющий голову Сергея сладко кружиться.
   — А как ваши дела? — вдруг спросила Анна.
   — Нормально.
   — Вы извините, я терпеть не могу этого-слова. Так говорят, чтобы только отделаться. Я не из приличия спросила. Мне правда это интересно.
   — Но правда, все идет, как должно. Сложностей нет.
   — Господи, как загадочно. А подробнее нельзя?
   — М-м.. Нет. Просто скучно. Сергей налил себе еще холодной воды. Она мало помогала, голова все кружилась.
   — Вы уже второй раз сегодня меня обидели.
   — Я?! — опешил Сергей.
   — Да. Я же не пустышка какая-то, которую надо развлекать. И не дурочка. У меня инженерное образование. Я кандидат наук. Хотите, покажу документы?
   — Что вы... Я и не думал. Просто я...
   В дверь постучали.
   — Извините. — Аня направилась к двери.
   Пастухов снова налил себе воды. Да уж, попал... Додумать он не успел.
   — Сука! — гаркнул из двери грубый голос, и Аня вдруг отлетела от сильного удара на середину номера. Пастухов вскочил. Ударивший Аню его еще не видел. Но в следующее мгновение увидел.
   Пастухов коротким ударом двинул здоровенному мужику прямо в челюсть. Тот коротко охнул и осел.
   Аня закричала.
   Пастухов обернулся было к ней, но сильный удар по затылку чуть не лишил его чувств, во всяком случае, на долю секунды он потерял равновесие и чуть не упал.
   В номер вломились еще двое таких же здоровых мужиков и принялись колотить Пастухова чугунными кулаками.
   Сергей уворачивался, не очень, впрочем, удачно. Но ему надо было прийти в себя, ему нужна была хотя бы секундочка, чтобы вздохнуть. Эта секундой не выдалась. Сергей сжал пресс, резко отклонился назад, оставив противникам пустоту, а потом сразу двумя руками, выкинутыми в сторону, припечатал по удару в переносицы мужикам.
   Те не ожидали такого мощного сопротивления. Один схватился за разбитый нос, второй безвольно мотнул головой. Дальше было проще. Сергей сначала серией коротких ударов вырубил одного, тот с грохотом повалился на журнальный столик, сломав его, опрокинув воду, затих. А потом Сергей взялся за другою. Этого лишать чувств он не хотел. Оттолкнувшись ногами от стены, он вспрыгнул нападавшему на спину и железным захватом передавил тому горло. Придушил только чуть-чуть. Мужик забил бестолково руками, зарычал сдавленно, опустился вместе с Пастуховым на колени.
   — Ты кто? — спросил Пастухов. — Чего надо?
   — Пусти, падла, угроблю, — просипел мужик.
   — Это еще когда будет, сначала я тебе шею сверну. Не веришь?
   Пастухов придавил горло мужика посильнее. Тот закатил глаза.
   — Пусти, пусти...
   — Кто тебя послал?
   — Пусти...
   Сергей придавил еще сильнее, мужик высунул серый язык. Еще чуть-чуть — задохнется.
   — Говори, сволочь, кто тебя послал? Аня стояла у окна, огромными глазами смотрела на Пастухова и до белых костяшек сжимала руки.
   — My... Ma...
   Пастухов чуть ослабил хватку.
   — Максим...
   — Это... Это мой жених, — испуганно пролепетала Аня.
   Пастухов отпустил мужика, тот кулем свалился ему под ноги.
   — Быстро собирайтесь, пошли отсюда, — приказал он Ане, связывая нападавших электрошнуром от торшера. — Ну и женишок у вас.
   — Подонок, негодяй, гнида. — плакала Аня, бросая вещи в чемодан.
   — Поживете пока с нами, — сказал Сергей, когда они выбежали на улицу. — А с вашим Максимом я разберусь.

Глава сорок пятая

   «Нива» раскалилась под солнцем, как тефлоновая сковорода на газовой плите. Муха с Боцманом увидели ее сразу, как только подошли к губернаторскому дворцу.
   — Та? — спросил Боцман.
   — Вроде, — неуверенно сказал Муха. Ему еще не верилось в удачу.
   — Жарко в машине-то. Пивка бы ему, — посочувствовал водителю Муха.
   Отследить ее путь надо было во что бы то ни стало. Но машина, во-первых, никуда не ехала, а во-вторых, водитель парился в ней, не давая приблизиться к машине посторонним.
   Ребятам тоже приходилось нелегко. Жара вымочила их рубахи так, что хоть выжимай.
   — Пивка бы хорошо, — согласился Боцман. И вдруг внимательно посмотрел на Муху.
   — А что, идея, — кивнул тот.
   Боцман поднялся и двинулся в сторону рынка, который был в трех кварталах отсюда.
   Денег у Боцмана было не так уж много, но на десяток бутылок какого-нибудь российского пива у него должно было хватить. Да, еще придется корзинку достать или что-то вроде того. Ведь Боцман решил сыграть роль лоточника.
   С бутылками проблем не возникло, Боцман даже выбрал получше, «Очаковское», а вот с корзинкой ничего не получалось. Продавались, конечно, какие-то сумки, рюкзаки, корзин не было. Боцман даже подумывал, не обменять ли у старушки с сигаретами ее тару на более приличную, но вся беда в том, что денег на приличную с собой не было, а кроме того, ни одна старушка не соглашалась расстаться со своим орудием производства, как ни уговаривал их Боцман. Более того, старухи тут же поднимали невообразимый вой, откуда-то немедленно появлялись плечистые парни и угрожающе надвигались на Боцмана. Конечно, он мог бы их всех разметать одной левой, но к цели его это не подвинуло бы ни на шаг. Нужно было что-то придумать экстраординарное. А вот с придумыванием у Боцмана было туговато.
   Он слонялся по рынку, пока не набрел на пацана, раскладывающего овощи на деревянном ящике.
   — Слышь, хлопец, тут такое дело, — как за соломинку хватается утопающий, обратился Боцман к пацану. — Мне бы тару какую, вишь в руках грею товар.
   Пацан подозрительно посмотрел на Боцмана оглянулся по сторонам и спросил:
   — Горбатого лепишь?
   — В смысле? — не понял Боцман.
   — Фуфло гонишь, — пояснил пацан.
   — Какое фуфло? Слепой, что ли?
   — Сам ты слепой. А я вижу — мент.
   — Я не мент! — возмутился Боцман.
   — А чего тогда у тебя бутыли с акцизом? Розница торгует не так. Знать надо, куда ходишь, кого ловишь.
   — Ладно, — согласился Боцман. — У меня этот заработок действительно очень временный. Но жутко необходимый.
   — С такой рожей я бы не пивом торговал, а замочил пару-тройку кошельков и жил припеваючи.
   — Принципы не позволяют.
   — Тогда целуй фикус, поливай бабушку.
   И пацан принялся снова раскладывать свои продукты. Боцман решил было уже отчалить, но обернулся к пацану и сказал:
   — А может, ты мне поможешь?
   — Чего, сдавать леваков? Нашел идиота.
   — Не, толкануть эти бутылки. Я тебе заплачу...
   — Пятьдесят процентов, — тут же сказал пацан.
   — Сговорились, — улыбнулся Боцман.
   — Не сговорились, — сказал пацан. — Семьдесят.
   — И ключ от квартиры, где деньги лежат, — хмыкнул Боцман.
   Пацан классики не знал, он не обиделся.
   — Шестьдесят.
   — Ладно, пятьдесят пять.
   — Давай.
   Боцман протянул было пацану бутылки, но тот отмахнулся:
   — Деньги давай. Предоплата.
   Боцман развернулся и двинулся прочь.
   — Ладно, пятьдесят! — крикнул вслед пацан. Боцман не остановился.
   — Сорок! Тридцать! Двадцать!
   — Десять процентов и без предоплаты.
   — Заметано.
   — Только торговать будешь не здесь.
   — А где?
   — Пойдем, покажу.
   Пацан свистнул, тут же возникла тетка, на которую он оставил свои овощи, и уже через пять минут они были у губернаторской резиденции.
   — Вот здесь будешь торговать.
   — Вот блин, — выругался пацан. — Сразу бы и сказал, что ты тягунковский.
   Боцман смекнул, что торговать на этом людном месте могут только люди, отстегивающие губернатору и его команде, но давать задний ход было поздно.
   — А то.
   — Тогда я с тобой дружу. Тебя как зовут?
   — Боцман. Тут вот какая история, пивко это надо толкнуть вон тому водиле в «Ниве».
   Пацан подозрительно посмотрел на Боцмана, но, пожав плечами, сказал:
   — Сделаем.
   Муха уже был на позиции — вертелся у машины, ожидая, когда пацан отвлечет водителя. Поставить жучок было делом секунды.
   Пацан обошелся безо всякой тары, он взял три бутылки и двинулся в самую толпу, предлагая всем встречным и поперечным «холодненького пивка»
   Боцман внутренне праздновал победу.
   Однако рано.
   Это, видать, были тягунковские ребята. Очень оперативные. Пацан не успел даже приблизиться к «вольво», как они встали на его пути и спросили:
   — Жить надоело?
   — Отвали, шкаф, я от Боцмана.
   — А мы от капитана, — ухмыльнулся «шкаф». Пацан растерянно оглянулся на Боцмана, и тот понял, что надо срочно идти на выручку.
   — Але, гараж, что за дела? — как можно более приблатненной походочкой подошел он к тягунковцам.
   — Убери отсюда своего сынка, если хочешь, чтобы он школу закончил.
   — Ребята, спокуха, торчок, отойдем, — сказал Боцман. — Вы, видать, не в курсе. — Он показал на сквер, предчувствуя телесные развлечения типа мордобоя. Но надеялся, что, пока он будет отмахиваться от «шкафов», пацан успеет отвлечь водилу, а Муха поставить жучок.
   Шкафы двинулись за Боцманом, даже не подозревая, что идут, как бараны на заклание.
   Впрочем, и Боцман не знал, что этими «шкафами» дело не ограничится. Один из них по дороге отстал, чего Боцман, увы, не заметил.
   — Ну че? — спросил самый здоровый, когда они оказались в безлюдном сквере. — Че мы не в курсе?
   — Вы не в курсе, что в России теперь частное предпринимательство и свободная торговля. Рынок, так сказать, и конкуренция.
   Эти немудреные слова долго доходили до «шкафов», но, видно, так и не дошли, потому что они вдруг решили, что их обидели.
   Первым внушительно замахнулся толстый. Боцман развлекся таким образом — он дернул другого «шкафа» на свое место, и удар толстого пришелся тому аккурат в челюсть.
   — Ой, что ж ты своих бьешь? — «удивился» Боцман.
   Две-три секунды толстый ошалело смотрел на свалившегося дружка. А потом кинулся на Боцмана, набычив голову.
   Боцману осталось только сделать шаг в сторону — толстый шмякнулся об дерево, щелкнув зубами.
   Дальше драка была уже не так весела. Боцман краем глаза видел, что пацан заинтересовал водителя, а Муха стремительно нырнул сзади под багажник «Нивы», а через три секунды вынырнул. Боцман дубасил тягунковцев по всем болезненным частям тела, приговаривая:
   — Как нехорошо, четверо на одного. Э-э! Так и убить можно. А где же мужская честь? Некрасиво.
   Тягунковцы урок морали уже не воспринимали. Они сами валились с ног и расползались в разные стороны.
   Когда самый здоровый запросил пощады. Боцман решил, что можно и сматываться. Но тут прямо в сквер вкатила милицейская машина, из которой выскочили трое экипированных милиционеров и направили дула коротких автоматов прямо на Боцмана.
   — На землю! Лежать! Руки на затылок! — заорали они что было сил.
   Ага, смекнул Боцман, крепкая поддержка. Милиционеров он бить не стал. Не потому, что боялся оружия. Шуму было бы слишком много в городе. А шум команде был ни к чему.
   Боцман свалился на землю, милиционеры уже бросились к нему, звеня наручниками, как за их спиной вдруг оказался Муха.
   — Ограбление! Там, сберкасса! — заполошно закричал он. — Бегом! За вами послали! Там целая банда! Вооруженные!
   Милиционеры сомневались только секунду. Брать одного-единственного хулигана или целую банду — выбор однозначный.
   Они снова бросились к машине и были таковы.
   Когда вернулись на базу, Муха подключил компьютер и отсканировал жучок.
   Машина двигалась к окраине города.

Глава сорок шестая

   Впервые Старший узнал, что такое неподчинение приказу. Вернее, приказа никакого он отдать не мог. Он просто изложил команде свой план. Он считал, что, как и всегда, бойцы беспрекословно возьмутся этот план исполнять.
   Но никто не двинулся с места, хотя Старший отдал четкие указания.
   — Все, за работу, — сказал Старший. Но снова никто даже не шевельнулся.
   — Ты что? — спросил вдруг Младший. — Ты нас угробить хочешь?
   В темноте Старший снова не сразу узнал его голос. Теперь он был не только хриплый и треснутый — это был злой, угрожающий голос. Этого Старший никак не ожидал.
   — Если бы я хотел вас убить, я бы придумал что-нибудь более эффективное.
   — Мы тут сгорим заживо, — подал голос другой боец.
   — Или сдохнем от голода, — возразил ему Старший. Он старался отвечать ровным, уверенным тоном. — Или задохнемся.
   — Нас выпустят, — неуверенно сказал кто-то.
   — Тебе это пообещали?
   — Нас не могут тут держать всю жизнь.
   — Могут, тем более что жизни нам осталось от силы суток пять. Кроме того, у нас задание.
   — Да плевал я на твое задание! — вдруг закричал Младший. — Если бы мне сказали, что нас собираются просто сгноить в бетонном мешке, я бы ни за что не пошел. Я, как это ни странно звучит, жить хочу!
   — Если мы будем сидеть сложа руки...
   — Нет, давайте костер из самих себя устроим! — перебил Младший.
   — У нас есть шанс!
   — У нас нет шанса! Надо копать, или долбить, или кричать, в крайнем случае, звать на помощь!..
   Старший ничего не ответил. Младший и сам понимал, что предлагает нечто неразумное. Впрочем, то, что предложил Старший, было немногим разумнее. Но это была хоть какая-то надежда.
   — Надо что-то делать! Надо как-то выходить, — спокойно сказал другой боец. — Если мы взорвем бензин...
   — Мы можем освободиться, — перебил его Старший — Сами укроемся в автобусе.
   — Да автобус первым и загорится! — снова закричал Младший.
   — Мы снимем сиденья, — словно не услышав Младшего, продолжил Старший, — колеса, все, что может гореть. А когда рванет, ждать не будем, выскочим в открытую дверь.
   — А если дверь не откроется?
   Старший и сам больше всего мучился именно этим вопросом. Если дверь не откроется, они погибнут все. Они даже не сгорят — они просто задохнутся. Огонь сразу же сожжет весь кислород. Да, да, это была безумная идея. Но другой у них не было.
   — Если дверь не откроется, — тихо сказал Старший, — вот тогда и будем помирать. А сейчас еще рано.
   Бойцы молчали. Старший даже кожей чувствовал эту напряженную тишину.
   И в этой тишине вдруг кто-то заплакал. Не скрываясь, почти в голос, грубо, по-мужски завыл, всхлипывая.
   Старший протянул руку на звук, дотронулся до плеча, которое тут же отпрянула.
   — Зачем я с вами пошел?! За-ачем... — выл Младший. — Я не хочу умирать... Я не хочу выполнять никакого задания, я хочу жить...
   — Мы всегда рискуем жизнью, — мягко сказал Старший.
   — Мы?! Рискуем?! Мы никогда не рискуем! — закричал Младший. — Хоть когда-нибудь мы рисковали?! Вранье! Брехня! Я не хочу рисковать, я не хо-чу!
   — А ты думал, что так будет всегда?! Ты думал, всегда мы будем иметь дело с лохами, всегда проскакивать в дырки раздолбайства и лени? Тебя для того и учили, чтоб ты мог выкручиваться из любых ситуаций. Из любых! Это просто — примчался, накрошил головотяпов и сделал свое дело. Ты что, вправду думал, что так будет всегда?
   Младший не ответил. Но стонать перестал.
   — Все, — сказал Старший. — Поговорили — и хватит. Не получается по-военному, будем голосовать. Кто за то-, чтобы использовать последний шанс вырваться отсюда? Прошу... — он уже хотел сказать «поднять руки», но понял, что в темноте их никто не увидит, — прошу сказать.
   — Я, — сразу ответил один голое.
   — Ай ладно, я тоже, — ответил, другой.
   — И я, — мрачно проговорил третий.
   — Вы идиоты. Вы себя убьете!
   — Большинство — за! — подвел итог Старший. — Приступаем.
   На ощупь, пользуясь только теми немногими инструментами, которые нашли в автобусе, они скрутили здоровенный тяжеленный бак с бензином. Установить его было решено у большой двери. Она, во всяком случае на звук и на ощупь, казалась не такой толстой, как маленькая. Кроме того, ее огромная площадь создавала парусность, которая могла усилить силу взрыва.
   Нет, убеждал себя Старший, ее должно снести. Она не выдержит.
   Бак уложили у края створки, накрепко закрутили, пропустив внутрь тряпку, которая должна будет сослужить фитилем.
   Потом стали выкорчевывать из автобуса все горящее и сваливать к баку.
   — Стоп, — сказал вдруг Младший. — Это фигня. Нам нужен направленный взрыв. Бензин не снесет эту железяку.
   — И что ты предлагаешь?
   — Я предлагаю поставить щитом автобус.
   — Прямо к двери?
   — Да, вплотную. Тогда взрыв уйдет не внутрь саркофага, а ударит в дверь.
   — А мы?
   — А мы... — Младший вдруг захохотал истерически, — а мы заляжем!
   — Но если дверь снесет, а перед ней будет автобус, то мы не успеем выскочить.
   — Успеем.
   Младший зажег зажигалку, сказал другому бойцу:
   — Подержи.
   И показал, как они должны успеть. Он разогнался, одним махом, только оттолкнувшись от окна, взлетел на автобус и перекатился на другую сторону.
   — Но там будет огонь.
   — Там будет свобода, — сказал Младший.
   Но Старший должен был предусмотреть все, они промеряли автобус и высоту большой двери, пространства сверху оставалось недостаточно, чтобы быстро выскочить из будущего пекла. Пришлось снять колеса, предварительно поставив автобус к двери. Разворачивать его пришлось руками: во-первых, слишком узкое было пространство, слишком мала маневренность автобуса, во-вторых, включать здесь мотор было бы то же самое, что устраивать душегубку, которую изобрели еще в НКВД и поделились опытом с гестапо. Поэтому, напрягая все силы, волоком придвинули махину автобуса к большим воротам.
   В лязге и скрежете металла они не услышали, как в щелку, которую они сами сделали на маленькой двери, вкатился в саркофаг небольшой кругляшок. Увидеть его они тем более не могли: ни спичек, ни зажигалок они по-прежнему не использовали.
   Теперь все было готово. Старший да и вся команда, конечно, понимали, что если им даже удастся освободиться из саркофага, то там, снаружи, их вовсе не будут встречать с цветами. Наверняка вокруг саркофага есть охрана, которая тут же и откроет шквальный огонь. Но это было уже не так страшно. На базе их научили уворачиваться от пуль, добывать оружие голыми руками. И все же Старший еще раз предупредил команду: в них, скорее всего, будут стрелять. Распределил бойцов по позициям, которые они должны будут занять, когда окажутся снаружи. Кому направо, кому налево, кто отвлекает противника, кто заходит с тыла...
   — А если они нас сейчас слышат? — спросил вдруг Младший. — Если они нас слышали все время?
   — Они бы уже давно нашли способ нас остановить, — ответил Старший.
   — Ясно, — сказал Младший.
   Все, больше говорить было не о чем.
   Пока работали, как-то забылось, отступило на второй план то, что им предстоит. А сейчас вот подошло вплотную. Наступил тот самый час "X", или "Ч", или, что вполне вероятно для них, "С". Свобода или Смерть.
   — Надеть маски, — приказал Старший. — Приготовиться. Коля, — впервые назвал он Младшего по имени. — давай.
   Младший лег под автобус и зажег спичку...

Глава сорок седьмая

   Время снова побежало вприпрыжку, полетело пулей. Только поспевай.
   Как только установили маршрут движения «Нивы» с жучком, точка на экране ноутбука погасла.
   — Что за?.. — чуть не ругнулся Муха, но вовремя опомнился, теперь среди них была женщина.
   — Где? Где он пропал? — приник к экрану Пастухов.
   — Вот здесь.
   Носорог помог по карте составить маршрут «Нивы» и отметил точку, где связь с маячком была прервана.
   — Кажется, я знаю, где это, поехали.
   Аню оставили на квартире Носорога, теперь она была тут хозяйкой, что, впрочем, усложняло, а не облегчало жизнь солдат: ведь девушке вовсе ни к чему было знать, чем в самом деле занимаются ребята, приходилось шептаться или уходить в другую комнату. Но никто не высказал даже тени недовольства. Аня понравилась всем, Артист даже по случаю ее появления на базовой квартире пропел: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты...»
   Тем временем Носорог отвез ребят к своему загородному гаражу и, открыв в полу люк, начал доставать аккуратно спеленатое, чистенькое, исправно клацающее оружие. Свое прежнее команде пришлось оставить в Баку. На самолеты, как известно, с оружием не пускают.
   — У вас тут прямо копи царя Соломона, — восхищенно сказал Артист.
   — Скорее сокровища Скупого рыцаря, — поправил Носорог. — Это ж не мое. Это ваше.
   Через десять минут солдаты были вооружены до зубов. Теперь они ехали в тот район, где потерялась «Нива» Наверняка именно там они и наткнутся на базу масок.
   — А я знаю это место, — сказал Носорог, когда они, проехав по степи, вдруг увидели черное здание, напоминающее склеп. Было уже темно, поэтому здание выглядело особенно зловеще.
   — И что за место? — спросил Муха.
   — Это одна из президентских резиденций. Ее в народе прозвали «Могила». Правда, Кисалин тут почти не бывает. Говорят, там укрепления, как у Гитлера в Волчьем логове.
   — Ни хрена себе. И зачем ему бункер?
   — А кто его знает? Может, с Россией за независимость республики воевать собрался, — хохотнул Носорог.
   Машину замаскировали за километр от «Могилы» Носорога оставили за рулем, а сами сначала перебежками, а потом по-пластунски приблизились к ограде.
   «Могила» казалась безлюдной. Не горел ни один огонь в окнах, только над огромной железной дверью прямо на фасаде, куда, наверное, мог въехать даже грузовик, желтела лампочка.
   Пастухов отправил на разведку Артиста, тот обошел ограду вокруг и вернулся с сообщением, что ни одной живой души не увидел.
   — Могила, одним словом.
   — А где же «Нива»? — недоумевал Муха.
   — В гараже, наверное, — сказал Артист и показал на железную дверь. — Я рискну?
   Что-то сильно тут не нравилось Пастухову. Он еще и сам не понимал что. Им слишком просто удалось выйти на базу. Конечно, хитрость с маячком кое-что значила, то есть заслуга солдат удачи была, но Пастухов и к ней относился подозрительно.
   Ведь в городе их приезд не остался незамеченным. Более того, их наверняка ждали. А если не ждали, наивно решив, что все они полегли в пожаре и взрыве дворца, то конечно же теперь, когда Пастухов засветился и на квартире Филина, и у губернатора, и на квартире Феликса, их снова попытаются ликвидировать В своем крае губернатор мог практически все, но никто им не препятствовал, на них вообще внимания не обращали. Или делали вид, что не обращают?..
   Ну конечно, вдруг понял Пастухов, зачем устраивать побоище в городе, когда можно сделать это подальше от людских глаз и ушей. Вот здесь, возле этой «Могилы». Сюда их и заманили.
   Чего ждут?
   Ничего не понятно.
   — Так я разведаю? — повторил свой вопрос Артист.
   — Осторожно, — сказал Пастухов. — Что-то мне здесь совсем не нравится.
   — Да уж, не Диснейленд, — согласился Док, который, правда, никогда в Диснейленде не бывал. Но слышал, что там весело и ярко.
   Артист бесшумно пополз к дому.