Таманцев Андрей. Пешки в Большой игре

   — Неубедительно, — сказал Седой. — Неубедительно. Понимаете? Круглов-то убит! И никто этого не смог предотвратить.
   — Рановато выводы делаете.
   — Я мог бы привести тысячу возражений, но... не стану. Значит, вы считаете, что Иванов готовил себе отход? М-да...
   — Олег Григорьевич, хотелось бы еще раз услышать ваши соображения, — сказал Голубков. — Я хочу, чтобы наш сотрудник это услышал.
   Олег Григорьевич недовольно сморщился.
   — Какие соображения, Костя, — проговорил он. — Я же сказал, что внедрение к Круглову — это была операция ФСБ. И все шло гладко до тех самых пор, пока не был украден этот ученый, как его?..
   — Игорь Филин.
   — Да. И пока не был убит депутат Круглов. Все, дальше операция вышла из-под моего контроля. Я слишком доверился Иванову.
   — И что он за фигура?
   — Я уже говорил, что если вы хотите остановить его, то слежка и попытка загнать его в тупик, так же как и идея договориться с ним или как-то перехитрить, совершенно бесполезны. Он убил столько людей, сколько вы в своей жизни не видели.
   — Не преувеличивайте, — попросил Сергей.
   — Его можно только убить. Он бывший офицер террористического подразделения...
   — Какого?
   — Какая сейчас разница какого... Хорошо вам известная «Альфа», например, — это антитеррористическое подразделение. А Иванов был в штате террористического подразделения, о котором не принято распространяться. Он специалист в том, как подготовить любую рискованную операцию, создать себе легенду, потом провести эту операцию и бесследно исчезнуть.
   — Куда будет уходить Джеф? — спросил Пастухов.
   — Не знаю, — чуть не выкрикнул Седой. — После того, как он начал играть в свою игру, я больше с ним не встречался... Мы сами его ищем, понимаете?!
   Машина ждала их у подъезда.
   — Что, разговор с Мустафой оказался содержательным? — спросил Голубков, садясь на заднее сиденье.
   — Вполне. Мне связь с ребятами нужна немедленно. И вылететь в Йошкар-Олу сейчас же. Это возможно?
   — Попробуем.
   Голубков тут же связался по телефону с управлением и двум офицерам из своего отдела приказал немедленно выдвигаться в район аэродрома Жуковский с автомобилем спецсвязи. А потом набрал еще один номер и распорядился подготовить вертолет.
   — Обещали сделать быстро, — сказал он.
   — Хорошо бы... Мустафа рассказал мне об этом полигоне. Помните группу профессора Кариева? Так вот, двое из этой группы больше полугода работают там. Это значит, что идея завладеть технологией пришла Бен Ладену достаточно давно, и он стал готовить полигон, чтобы опробовать ее сначала на Афганистане и посмотреть, насколько эффективно она поможет талибам. Если выгорит, он готов оплатить полный комплект. Ему не хватало специалистов и технологии. Как раз того, что имелось в Москве. На Баку он, оказывается, вышел давно. Ну и здесь подсуетился Иванов. Все-таки при удачных испытаниях Ладен ему за услуги обещал пятьдесят миллионов. Только... Только ведь Иванов не сам по себе. Он великолепный организатор и исполнитель. Но за ним кто-то стоит. Мустафа не знает кто...
   Голубков задумчиво кусал губы.
   — В том-то и дело, Сережа, — сказал он. — Вот об этом мы тоже кумекаем. И я боюсь, что за Ивановым серьезные силы. Помнишь, я тебе говорил о политическом раскладе? О том, что кое-кто хочет управлять мусульманским миром?
   — Мустафа, — вспомнил Сергей, — сказал только, что это человек из администрации президента.
   — Понятно. Будем искать. Минуту они молчали.
   — Не нравится мне то, что рассказал ваш Олег Григорьевич про Иванова, — произнес Сергей. — И вообще, как все пошло наперекосяк. Больше всего опасен раненый зверь.
   — Иванов?
   — Да. Он вынужден был убрать Круглова, потеряв при этом двух своих людей и возможность ухода с помощью двойника. Он чувствует, что мы у него на хвосте висим. Что он станет делать теперь?
   — Что? — с интересом спросил Голубков.
   — Да не задумываясь перестреляет всех своих пленников — Игоря Филина, ученых на полигоне. А потом прихватит суперсейсмограф и — ищи-свищи...
   — М-да-а, — протянул Голубков.
   — Встречается Иванов с пакистанцами завтра, и к этому моменту мы должны быть готовы начать действия одновременно в Кулябе и в Йошкар-Оле. Кстати, — спросил Пастух после минутного молчания. — А что это за человек? Откуда он?
   — Олег Григорьевич?
   — Да.
   — Мы с ним учились вместе в академии. Ну а когда я стал разбираться с полученной информацией, не наткнуться на него я не мог...
   Грохот идущего на посадку самолета чуть приглушил последние слова Голубкова. Да это уже и не так важно было.
   — Ну вот мы и на месте, — сказал полковник. Машина развернулась ко входу в аэропорт. Водитель выключил двигатель.
   — Пошли, — скомандовал полковник.
   Сергей посмотрел на часы.
   Без пяти пять. Через пять минут на его мобильник должны позвонить ребята, как они и договаривались. Только бы связь не подвела.
   — Ну что? — спросил полковник. — Вертолет готов. Можешь вылетать.
   — Секунду...
   Телефон на поясе мелодично звякнул.
   Звонил Муха из Йошкар-Олы.
   — Слушай, командир, мы их накрыли. Установили жука в губернаторскую дачу. Любопытная картина получается. Дашева они планируют сразу в Куляб на границу с Афганистаном. Секешь?
   — Про Куляб мы еще в Баку слышали. А Игоря?
   — Об Игоре речь не шла.
   — Еще что?
   — В Дока стреляли.
   — Что?!
   — Ничего страшного, только поцарапали, успокойся. Мы определили пистолет. И знаешь, чей он оказался?
   — Иванова?
   — Мурыгина.
   — Ничего себе. Зашевелились. Док уже ходил к нему?
   — Как раз отправился. Мы тут посовещались и решили, а не отправить ли нам одного человека вдогонку. Пусть на местности определится.
   Сергей тут же пересказал услышанное полковнику. Тот кивнул утвердительно:
   — Только без самодеятельности. Исключительно наблюдение. Пусть обратится к пограничникам. Есть там такой подполковник Малышев. Я с ним свяжусь. У него возьмет оружие для всех.
   Пастухов передал распоряжение Голубкова и от себя добавил:
   — Боцмана отправляйте. Конец связи.
   — А базу, ну этот дом губернаторский, брать будем? — спросил торопливо Муха.
   — Нет. Ждите меня.

Глава шестьдесят седьмая

   Мустафа завалился. Иванов теперь был уверен.
   От Макса — никаких вестей, и Иванов очень сильно подозревал, что Макс убит. А теперь вот еще Мустафа. А это значит, что за ним, за Ивановым, по пятам идет тот самый Пастухов. Ну что ж, отлично.
   Конечно, ему бы не помешало иметь в своей команде пару-тройку ребят, что у Пастухова. Но у него есть мозги, а это куда лучше.
   Иванов сидел напротив трясущегося Мурыгина, как удав напротив кролика, и медленно, чтобы тот все очень хорошо понял, говорил:
   — Вы помните, Андрей Андреевич, ваш договор с Владимиром Петровичем Кругловым? Помните, что должны были принять миллион долларов наличными от наших друзей и разместить этот миллион на счетах небольшой фирмы под названием «Парус», специально для этого созданной?
   — Д-да, — подтвердил Мурыгин.
   — Но на самом деле речь идет о пятидесяти миллионах. Новость для вас? А полюбопытствуйте.
   Иванов положил на стол перед Мурыгиным договор со всеми печатями и подписями.
   Мурыгин пробежал договор глазами, испуганно посмотрел на Иванова.
   — Все чисто? Все путем?
   — Вроде да.
   — Круглов, как вы знаете, погиб, поэтому теперь решения принимаю я. И я решил вот что: оставляю вам этот договор, с послезавтрашнего дня — вы владелец этой огромной суммы.
   — Спасибо... не надо, — выдавил Мурыгин.
   — Берите, берите. Я добрый. — И приятно улыбнулся. — А в течение суток вы переведете на московский счет нашей фирмы всего лишь сорок миллионов. А? Выигрыш в десять миллионов.
   — Вы с ума сошли! — завопил Мурыгин. — Это невозможно!
   — Это вполне можно оформить как кредит фирме «Парус». Меня не волнует, за счет чего вы сможете выделить такой кредит, но подозреваю, что средств у вас вполне достаточно.
   — Но... — хотел было что-то вставить Мурыгин.
   — Техническая организация дела, — отрезал Иванов, — меня не интересует. А чтобы вы лучше соображали, ваша бывшая жена с дочерью поживут пока под моим присмотром.
   Иванов достал мобильник, набрал номер, закрывшись рукой от Мурыгина.
   — Все в порядке? — спросил. — Дайте трубочку нашим гостям.
   И передал телефон Мурыгину.
   — Андрей! Андрей! — только и успела крикнуть в трубку жена, но Иванов прекратил общение.
   — За работу, товарищи, — сказал он. — Мой человек побудет с вами, чтобы скучно не было.
   Распрощавшись с банкиром, Иванов сел в свою машину и через полчаса уже въезжал в железные ворота губернаторской загородной резиденции. Двое у ворот исправно несли службу. Эти не подведут...
   Запиликал мобильник.
   — Да? — спросил Иванов.
   — Меняй все планы и уходи. Мустафа сдал тебя со всеми потрохами. — Это был голос Олега Григорьевича. — Операция твоя под колпаком... Ко мне Голубков приходил. Пастухов летит тебя брать...
   — Уже летит? Как?
   — На вертолете летит!
   — Ты что, выходишь из игры?
   — Я этого не сказал.

Глава шестьдесят восьмая

   Оставшаяся па дневной ночлег часть отряда, как и было запланировано, в шесть вечера поднялась и двинулась в сторону таджикской границы.
   Кавказец, которого оставил командовать Щуплый, выслал вперед дозор и разведку. Бойцы возвращались и докладывали, что все в порядке. Но в седьмой раз ни дозор, ни разведка вовремя не вернулись.
   Кавказец приказал бойцам занять позиции вдоль дороги. Он и не предполагал, что случилось что-то экстраординарное. Он просто был осторожен. Надо дождаться возвращения дозора, а только потом продолжать путь.
   Если бы на разведчиков напали враги, отряд услышал бы шум боя. Но вокруг была ночная тишина, иногда разрываемая только голосом какой-нибудь ночной птицы.
   Потом впереди послышался шум моторов.
   У кавказца отлегло от сердца. Дозор не мог вернуться, они пропускали колонну. Все затаились.
   В свете фар кавказец увидел, что движется военная техника — БТРы, пушки, несколько грузовиков с солдатами. На солдатах была форма движения талибан. Это если и удивило кавказца, то не очень. Мало ли зачем тут ночью движутся войска. С талибами у отряда была договоренность, их должны были пропустить через территорию, контролируемую талибами, беспрепятственно. Впрочем, подробностей кавказец не знал. Он просто считал, что раз их лагерь был под Кабулом, значит, талибы в курсе дела. Он не придал значения тому, что приказ им был двигаться по ночам, прятаться ото всех, не оставлять в живых ни одного свидетеля. Мало ли зачем даются такие приказы. Пока что они только раз вступили в бой, если это можно назвать боем, уничтожая жителей заброшенной деревни. Больше они старались не показываться на глаза людям, и им это удавалось.
   Они пропустили колонну. Подождали, пока шум моторов стих, и только тогда стали выходить из укрытия.
   Кавказец не отдавал приказа двигаться. Они должны были дождаться дозора.
   Возможно, это была роковая ошибка.
   Они простояли на месте минут пятнадцать, когда вдруг услышали нарастающий жуткий свист, вой и вслед за ним грохот разрыва.
   Снаряды попали в самую гущу отряда. Нескольких бойцов убило на месте. Но и остальным недолго оставалось жить. Снаряды ложились на редкость густо. Крики раненых, кровь, оторванные конечности, завеса пыли, ночная мгла, в которой вспыхивали только разрывы снарядов, и полная растерянность, паника, страх — все это лишило отряд хоть какой бы то ни било воли к сопротивлению.
   Кавказец еще пытался увести бойцов с дороги, но они уже не слышали его, они метались, как крысы, палили во все стороны, даже дрались друг с другом.
   Оказалось, что они готовы ко всему, но только не к такому жестокому уничтожению. Вся их многоместная подготовка оказалась ненужной. Диверсионные действия здесь были ни к чему, а спасаться во время артобстрела они не умели, тем более что вовсе не ждали его.
   Это по ним били талибы. Били с двух сторон. Отряд попал в ловушку. Вокруг были отвесные стены. Некоторые пытались взобраться на них, но взрывши волной их сбрасывало.
   А потом пошли БТРы. Эти били по бойцам из пулеметов, добивали раненых, превращали их в кашу.
   Кавказец оказался под горой трутов. Он и сам был ранен в плечо, но сознания не потерял. Пулемет несколько раз прошелся своей смертоносной строчкой по закрывающим кавказца телам. Кровь залила его. Он чуть не захлебнулся в этой горячей жиже.
   Потом пошли пехотинцы. Этим уже работы осталось совсем мало.
   Они вытаскивали не добитых еще бойцов на середину дороги и резали им горло. Многие уже не чувствовали боли, потому что были без сознания. Кавказец видел, что лучи фонарей все ближе и ближе к нему. Он понимал, что спрятаться не удастся. Смерть была рядом. Он знал, что живым врагу н; сдастся.
   И тут увидел, что среди бойцов ходит тот самый четвертый, пропавший из отряда совсем недавно. Он кого-то искал среди мертвых. Переворачивал отрубленные головы, шарил по карманам, как шакал, офицер то и дело спрашивал его:
   — Нашел?
   — Их нет, — отвечал предатель. Так вот в чем дело, они ищут кавказцев. Как же мудро поступил Щуплый, что увел всех еще утром. Но зачем талибам кавказцы и почему они так безжалостно уничтожили отряд, который создал сам Усама Бен Ладен.
   — Найди их, иначе сам лишишься головы, — сказал офицер.
   — Прикажи солдатам остановиться, они могут убить кавказцев. А мертвые они нам не нужны.
   Ах вот в чем дело. Талибам они нужны живые. Зачем? Неужели они думают, что кавказцы посвящены во все детали задания? А что, вполне может быть. Но зачем, зачем талибам знать о задании? Или никакой договоренности с ними не было? Или договоренность была, но с самого начала всех их приговорили к смерти? Нет, это было бы бессмысленно.
   Кавказец так и не нашел ответов на свои вопросы.
   Скользнул луч фонаря. Тело над ним вдруг шевельнулось.
   — Сюда! — крикнул один из солдат.
   Предатель и офицер бросились к горе трупов.
   На этот случай кавказец уже знал, что делать, уже давно в его руке грелась лишенная предохранителя граната, теперь надо только разжать пальцы.
   За ноги оттащили верхнего, это он еще был жив. Предатель взглянул в его лицо и покачал головой — солдат широким ножом полоснул бойца по горлу.
   Вылилась кровь, боец засучил ногами, запищал, как баран, затих.
   Стащили другого. Этому нечего было резать — вместо головы была каша. Тем не менее солдат выпустил в эту кашу несколько пуль.
   Теперь над кавказцем было всего двое. Он знал, что эти тоже мертвы. Он уже готов был разжать пальцы.
   Солдат склонился к верхнему. И вдруг упал на колени.
   Из причитаний кавказец, затаившийся и готовый к смерти, понял, что солдат узнал убитого. Это был его брат.
   Каким чудом в отряде оказался брат талибского солдата, понять невозможно, хотя ничего удивительного в этом тоже не было. В отряд набирали самых стойких мужчин. Весь Афганистан воевал, все мужчины были воинами, но самые стойкие попадали в элитные части или уходили в такие вот тайные отряды, чтобы готовиться к великому мщению всему миру, который еще не стал исламским.
   Впрочем, кавказец считал, что это Аллах решил защитить его, может быть, так оно и было.
   Солдата стали оттаскивать от мертвого тела. Но он упирался, кричал, сверкал злыми глазами, он должен был отомстить за смерть брата, но кому?
   Может быть, самому себе, ведь и он стрелял в бойцов.
   Свалка возле убитых вдруг стала неуправляемой. Солдаты встали на сторону своего сослуживца, а виноватым, разумеется, оказался офицер. Ведь это он отдал приказ убивать своих же братьев. Солдатам не сказали, что это вовсе не враги, не иноверцы, им сказали только — убивайте.
   Теперь оказывалось, что офицер повел их на своих же соплеменников и единоверцев.
   Одним словом, начался настоящий бунт, офицеру и предателю тут же отрубили руки и ноги. Они ползали, обезумевшие, среди пыли и крови, и никто не собирался их добивать.
   Кавказец понял, что смерть прошла совсем рядом с ним.
   Когда стали хоронить погибших воинов, кавказец во второй раз приготовился к смерти, но и на этот раз она обошла его стороной.
   Солдаты хоронили погибших по очереди. Глубокую ямы вырыть не получалось — слишком каменистой была почва. Захоронения удавалось выкопать на двоих, в лучшем случае на троих. Солдаты устали, они вернулись к грузовикам и стали есть.
   Вот тогда-то кавказец и решил, что пришла пора уходить.
   Он сбросил с себя тело убитого — второго брат уже погрузил в машину, чтобы отвезти в родные места и там похоронить.
   Он решил бросить гранату в ближайший грузовик, а пока солдаты придут в себя, пока дым и пыль улягутся, кавказец успеет добежать вон до того поворота дороги.
   Иначе его заметят и если не убьют, то пленят, а он должен добраться до своих соплеменников, чтобы рассказать им о случившемся.
   Уже светало. Но в горах день приходит долго, а ночь быстро. Ждать времени не было.
   Кавказец отполз за камень, чтобы его не убило осколками гранаты, замахнулся и швырнул гранату.
   После он нырнул за камень и накрыл голову руками.
   Но взрыва не было. Секунды тянулись часами, но — тишина.
   Он только сейчас понял, что чеку-то как раз он и не выдернул. Он в горячке боя, в ощущении близкой опасности, только хотел это сделать, но — забыл. И это в третий раз Аллах смилостивился над ним.
   Падения гранаты никто и не услышал.
   Но солдаты вдруг высыпали из грузовиков, расстелили коврики и стали молиться на восходящее солнце.
   Это и дало возможность кавказцу уйти.
   И вот сейчас он лежал на руках у Щуплого и рассказывал о том, что видел собственными глазами.
   Щуплый все понял по-своему. Значит, талибы вовсе не с ними, значит, никакой договоренности не было. Значит, они прознали о задании отряда и решили сами овладеть оружием Аллаха. Они, видно, договорились с максудовцами, и те спокойно пропустили их через свою территорию. Зачем теперь им враждовать, если речь идет не о выжженной земле Афганистана, а обо всем мире.
   Да, они ошибочно считали, что кавказцы в курсе всех деталей. Но это значило еще, что талибы могут вернуться. Значило, что оставаться здесь нельзя ни секунды. Очень скоро командование пришлет новый отряд, может быть, он уже на подходе, а это значит...
   Щуплый дал в руку раненому пистолет и сказал остальным:
   — Он умрет, как мужчина. А мы должны идти.
   Когда они спускались вниз, раздался выстрел. Раненый покончил с собой.
   Через минуту показался человек с ослом. Это действительно был связной.
   Он и повел их через горы...

Глава шестьдесят девятая

   Пастухов не любил вертолеты. Все трясется, гремит, не то что поговорить — подумать нельзя. А думать ему сейчас надо было напряженно, до электрических искр из глаз.
   Значит, в Йошкар-Оле завтра состоится передача Филина и суперсейсмографа в руки эмиссара Бен Ладена.
   Все просто и ясно — ребята вычислили базу, как только он прилетит, они возьмут ее, освободят Игоря, арестуют Иванова, а если не получится, убьют. Потом поедут за сейсмографом и доставят его в Москву. Все.
   Действительно, просто и непритязательно.
   Но Сергей знал, что просто не будет. Он знал, что любой, даже самый просчитанный, план из-за какой-нибудь мелочи всегда может рухнуть. Но они должны выполнить задание. В действительности существует тектоническое оружие или это только громадный, с далеко идущими последствиями блеф — неважно. Огромная ложь — тоже оружие. И частенько куда более действенное, чем настоящее.
   Значит, так, первым делом — брать базу. Но стоп...
   Террористов они так не возьмут. Они возьмут, если смогут, только Иванова. А эмиссара — упустят.
   Ага, как говаривал дедушка Ленин, сегодня рано, послезавтра — поздно. Значит, атаку надо отложить на завтра, проследить Иванова, его встречу, взять их с эмиссаром тепленькими, а потом уж...
   — Черт возьми! — в голос выругался Сергей, хотя его никто, естественно, не услышал.
   Как это получилось, что он все знает про Иванова, про место встречи, про эмиссара. При этом Иванов — опытный профи. Неужели Сергей такой проницательный, а может, это он с ребятами попался в ловушку, которую тот же Иванов устроил? А отсюда вывод: Сергей ничего не знает про завтрашний день. Он знает только то, что Джеф ему позволяет знать.
   Выходит, они послушно кушают дезу. А это значит — не верь глазам и ушам своим.
   Сергей занервничал, посмотрел в иллюминатор — вертолет пролетал над степью. Быстрее бы!
   Заглянул в кабину к пилотам:
   — Ребята, мы когда прилетим?
   — Успокойся, солдат, подлетаем! — прокричал сквозь шум моторов пилот. — Вон, видишь — это Йошкар-Ола.
   Действительно, на горизонте уже виднелся большой город и над ним жаркое марево.
   Сергей вернулся на свое место.
   Вот и нате вам — на кой хрен он летал в Москву? Что он скажет ребятам? Что ничего не узнал, что зря потратил время? А вдруг они начнут без него — вот вляпаются...
   Додумать он не успел.
   Вертолет вдруг тряхнуло так, что Сергей упал со своего кресла и долбанулся о противоположный борт. Инстинктивно успел выставить руки, а то бы зубов недосчитался.
   А в следующее мгновение он понял, что они падают.
   Рванулся к кабине пилотов, распахнул дверь. Его чуть не снесло встречным потоком воздуха.
   Кабина была разбита, горела, дым и пламень загудели на низких тонах. Один пилот лежал, приткнувшись головой в окровавленное стекло, второй шарил руками по приборной доске — лицо у него было разбито.
   — Падаем, солдат! — закричал он хрипло. — Подстрелили пташку!
   Мотор тем не менее натужно ревел, лопасти мелькали — значит, попали только в кабину.
   Сергей спихнул на пол пилота, ухватился за штурвал и тут увидел, что земля летит на него с бешеной скоростью. Он рванул рычаг, но машина только еще громче взвыла, не останавливая свой смертельный лет к твердой земле.
   — Тяни! — заорал он второму пилоту.
   Тот наконец нащупал рычаг и тоже потянул его.
   Уже видны были на земле машины и люди. В подробностях видны, когда вертолет все-таки потихоньку стал выпрямлять свой нос, но уж слишком медленно.
   Заводская труба впереди не оставляла шансов, они вмажутся в нее, как раз когда выправят машину. Все это мелькнуло в сознании Сергея ускоренным кино, он даже не успел испугаться, просто завел рычаг в сторону, машина тут же встала почти на бок, снова завалив нос к земле. Опять тряхануло, не так сильно, правда, это они задели трубу по касательной брюхом.
   Сергей снова выправил рычаг, машина мотанулась в другую сторону, но земля была уже слишком близко...
   — А-а-а-а!!! — протяжно закричал пилот, закрывая лицо руками.
   А Сергей все тянул и тянул рычаг на себя, пока машина не налетела на дерево. Сергея бросило на приборную доску, потом громыхнуло так, что он снова, как и тогда в подземелье, потерял слух, а потом и сознание...

Глава семидесятая

   До Душанбе Боцман добрался без приключений, и все благодаря хорошему знакомому полковника Голубкова Сергею Николаевичу. Хороший мужик. Добродушный. Кто бы мог подумать, что за его пенсионной внешностью скрывается опытнейший оперативник.
   Сергей Николаевич сделал визу и сопроводительные документы Дмитрию Хохлову, представителю гуманитарного фонда «Надежда», который направлялся в Куляб для организации центров сексуального воспитания и планирования семьи. Лучше никто в их команде выдумать не мог. Именно благодаря этим документам он беспрепятственно миновал погран-контроль и таможню. Молодой таджик, проверяющий документы, прочитал его бумаги, вытаращил сколько можно узкие глаза и проворковал что-то вроде — «с ума они все посходили», но бумаги вернул и пошел веселить личный состав рассказом о чудном русском, который приехал помогать им трахаться и заводить детей. Таким образом еще раз оправдался принцип — чем нелепее ложь, тем охотнее в нее верят.
   Боцман позвонил в Управление погранвойск, попросил к телефону нужного человека и договорился о встрече.
   Подполковник из управления не задавал лишних вопросов. Сказал, что ему повезло. Через три часа на Куляб пойдет МИ-8, и Боцман может стать его пассажиром. Боцман осведомился, куда может прибыть группа людей с заложниками и каким образом она доберется до старого полигона. Ответ был неутешительным.
   — Отследить подобные перемещения в бывшей республике невозможно. Смотря с какой группой оппозиции или правительства они в контакте. Все средства ПВО в подчинении регулярной армии. Узнать, конечно, можно, но это неизбежно привлечет внимание. А какой борт?
   — Да кто ж знает, — пожал плечами Боцман.
   — Если это вертолет, он может приземлиться в любой точке.
   — Ясно, — погрустнел Боцман. — А что с оружием?
   — Оружие будет доставлено в Куляб тем же рейсом МИ-8 и складировано в оговоренном месте.
   Где-то на задворках аэродрома взревел мотор, и в воздух взмыл, если этим поэтическим словом можно назвать натужный подъем, Ан-2, который в народе именуют — «кукурузник».
   — И как он летает? — меланхолично заметил Боцман.
   — Это частный, — сказал офицер. — Нам не подчиняются. И ловить их нечем. Наркоту возят. Бандиты...
   Боцман даже не мог предположить, что именно этим самолетом вылетел в Куляб Кожевников.