Страница:
Был уже поздний вечер. На улице ни души. Тихо и мрачно.
Что происходит, Игорь не понимал, только чувствовал — что-то плохое, и для него в том числе. Впрочем, что теперь могло ухудшить его положение? Ничего. Только смерть. А он будет осторожным, он будет послушным, он сделает все, что ему скажут, он постарается выжить, чтобы...
Додумать свою мысль он не успел.
Вокруг загремело оглушительно и часто. Откуда-то сверху посыпались стекла, потом громко бабахнуло, Игорь даже закрыл голову руками...
Боевики не стали утруждать себя каким-то хитрым планом.
Они позвонили в дверь базовой квартиры солдат удачи, а когда услышали, что к двери кто-то идет, просто открыли пальбу из двух стволов сразу. Дверь тут же разнесли в щепки. Но перед тем как успели бросить в квартиру гранату, оттуда тоже стали стрелять. И не вслепую, не панически, а прицельно, точно. Пули сразу стали ложиться в опасной близости от боевиков. Они залегли на лестнице, позиция у них была выгодная, но это мало помогало. Бетонная крошка осыпала их с ног до головы. Пули не давали высунуться. И боевики поняли, что легкая задача превращается в тяжелый бой, что просто так уйти им не удастся. Первой мыслью было — бежать, бежать сломя голову. Но это была бы верная смерть. Если бы кто из них попробовал хоть приподняться, свои девять граммов он получил бы гарантированно.
— Гранату, бросай гранату! — закричал лежащий на ступеньках выше боевик. Его граната уже взорвалась в квартире, но, похоже, безрезультатно.
Второй боевик стремительно замахнулся и бросил гранату в разбитый пулями проем двери. Только успел пригнуть голову, как вдруг услышал рядом с собой металлическое бряканье по ступенькам, открыл глаза — его же граната катилась прямо к нему.
И вот тут нервы не выдержали, он вскочил и бросился бежать. Выстрел из двери прошил лопатку, он налетел на стену и покатился по лестнице вниз.
В этот момент громыхнул взрыв.
Второй боевик не вскочил и не побежал. И поэтому остался жив. В поднятой взрывом пыли он кувырком покатился к выходу, слыша, как пули ложатся рядом, рядом, совсем рядом.
Когда вылетел на улицу, по лестнице уже грохотали шаги.
Игорь едва успел увидеть, как боевик вскочил за руль заведенной «Нивы» и она рванула с места. Иванов тоже не ожидал такого быстрого окончания боя, поэтому замешкался, и это едва не стало полным провалом всей операции.
Не успел он погнать машину вслед улепетывающему боевику, как из двора вылетел черный ЗИМ и погнался за ними. От ЗИМа на «Нивах» можно было и не уйти...
Боцман высунулся из окна и трижды выстрелил по шинам. Но не попал: ЗИМ как раз подпрыгнул на кочке — пули ушли в «молоко». А «Нивы» уже сворачивали на главную улицу.
— Бей! — закричал Док.
И Боцман снова высунулся. Но на этот раз уже не стал стрелять.
Заднее стекло второй «Нивы» вдруг разбилось, и из машины по пояс высунулся — Игорь Филин.
Он махал руками, что-то кричал.
— Игорешка! — взвыл в машине Носорог. — Это же Фил! Игореня! Не стреляй!
— Давай, Носорог, жми, а то уйдут, — молил Муха. — Ах, суки какие! Жми, Носорог!
Гоноросов выжимал из ЗИМа последние лошадиные силы, «Нивы» приближались. Еще минута-другая — и они будут рядом. Они уже выехали за город, здесь им никто не помешает...
Но в этот момент обе преследуемые машины вдруг слетели с дороги и покатились по вспаханному полю. В горячке Гоноросов тоже крутанул рулем, но вовремя опомнился. По пахоте ЗИМ не ходит.
— Муха, давай! — закричал Док. Муха выскочил из машины, вскинул помповое ружье, задержал дыхание и выстрелил.
— Попал?! Попал, спрашиваю?!
— Не знаю, вскрытие покажет, — мрачно ответил Муха.
Он сел в машину, достал ноутбук, включил его, настроил. Долго смотрел на экран, а потом сказал, словно и не сомневался никогда:
— Обижаешь, начальник, конечно, попал. Вот он, жучок, движется, видишь? Носорог, это куда они намылились?
Гоноросов посмотрел на карту и сказал:
— Знаю я и это место — Яковлевка...
— Ну что ж, там их и брать будем, — сказал Док.
Что происходит, Игорь не понимал, только чувствовал — что-то плохое, и для него в том числе. Впрочем, что теперь могло ухудшить его положение? Ничего. Только смерть. А он будет осторожным, он будет послушным, он сделает все, что ему скажут, он постарается выжить, чтобы...
Додумать свою мысль он не успел.
Вокруг загремело оглушительно и часто. Откуда-то сверху посыпались стекла, потом громко бабахнуло, Игорь даже закрыл голову руками...
Боевики не стали утруждать себя каким-то хитрым планом.
Они позвонили в дверь базовой квартиры солдат удачи, а когда услышали, что к двери кто-то идет, просто открыли пальбу из двух стволов сразу. Дверь тут же разнесли в щепки. Но перед тем как успели бросить в квартиру гранату, оттуда тоже стали стрелять. И не вслепую, не панически, а прицельно, точно. Пули сразу стали ложиться в опасной близости от боевиков. Они залегли на лестнице, позиция у них была выгодная, но это мало помогало. Бетонная крошка осыпала их с ног до головы. Пули не давали высунуться. И боевики поняли, что легкая задача превращается в тяжелый бой, что просто так уйти им не удастся. Первой мыслью было — бежать, бежать сломя голову. Но это была бы верная смерть. Если бы кто из них попробовал хоть приподняться, свои девять граммов он получил бы гарантированно.
— Гранату, бросай гранату! — закричал лежащий на ступеньках выше боевик. Его граната уже взорвалась в квартире, но, похоже, безрезультатно.
Второй боевик стремительно замахнулся и бросил гранату в разбитый пулями проем двери. Только успел пригнуть голову, как вдруг услышал рядом с собой металлическое бряканье по ступенькам, открыл глаза — его же граната катилась прямо к нему.
И вот тут нервы не выдержали, он вскочил и бросился бежать. Выстрел из двери прошил лопатку, он налетел на стену и покатился по лестнице вниз.
В этот момент громыхнул взрыв.
Второй боевик не вскочил и не побежал. И поэтому остался жив. В поднятой взрывом пыли он кувырком покатился к выходу, слыша, как пули ложатся рядом, рядом, совсем рядом.
Когда вылетел на улицу, по лестнице уже грохотали шаги.
Игорь едва успел увидеть, как боевик вскочил за руль заведенной «Нивы» и она рванула с места. Иванов тоже не ожидал такого быстрого окончания боя, поэтому замешкался, и это едва не стало полным провалом всей операции.
Не успел он погнать машину вслед улепетывающему боевику, как из двора вылетел черный ЗИМ и погнался за ними. От ЗИМа на «Нивах» можно было и не уйти...
Боцман высунулся из окна и трижды выстрелил по шинам. Но не попал: ЗИМ как раз подпрыгнул на кочке — пули ушли в «молоко». А «Нивы» уже сворачивали на главную улицу.
— Бей! — закричал Док.
И Боцман снова высунулся. Но на этот раз уже не стал стрелять.
Заднее стекло второй «Нивы» вдруг разбилось, и из машины по пояс высунулся — Игорь Филин.
Он махал руками, что-то кричал.
— Игорешка! — взвыл в машине Носорог. — Это же Фил! Игореня! Не стреляй!
— Давай, Носорог, жми, а то уйдут, — молил Муха. — Ах, суки какие! Жми, Носорог!
Гоноросов выжимал из ЗИМа последние лошадиные силы, «Нивы» приближались. Еще минута-другая — и они будут рядом. Они уже выехали за город, здесь им никто не помешает...
Но в этот момент обе преследуемые машины вдруг слетели с дороги и покатились по вспаханному полю. В горячке Гоноросов тоже крутанул рулем, но вовремя опомнился. По пахоте ЗИМ не ходит.
— Муха, давай! — закричал Док. Муха выскочил из машины, вскинул помповое ружье, задержал дыхание и выстрелил.
— Попал?! Попал, спрашиваю?!
— Не знаю, вскрытие покажет, — мрачно ответил Муха.
Он сел в машину, достал ноутбук, включил его, настроил. Долго смотрел на экран, а потом сказал, словно и не сомневался никогда:
— Обижаешь, начальник, конечно, попал. Вот он, жучок, движется, видишь? Носорог, это куда они намылились?
Гоноросов посмотрел на карту и сказал:
— Знаю я и это место — Яковлевка...
— Ну что ж, там их и брать будем, — сказал Док.
Глава шестьдесят третья
Мустафа оказался человеком невысоким, худым, со смуглой кожей, козлиной бородкой, хитрым взглядом. По-русски он говорил с сильным акцентом.
— В чем дело? — недовольно спросил он, когда к нему вошли двое неизвестных ему людей — Пастухов и человек Голубкова. Настроены они были решительно, но не агрессивно, что сразу смутило Мустафу. Значит, проблема к его бизнесу не имеет никакого отношения, а это, увы, значительно хуже.
Впрочем, Мустафа никак не проявил охватившую его вдруг тревогу.
— У нас мало времени, господин Мустафа Ахмед Рахман, — сказал Пастухов. — Поэтому мы сразу изложим суть дела.
— Только покороче...
— Боитесь опоздать на рейс в Швейцарию?
Пакистанец осекся.
Сергей взглянул на часы. Сейчас должны начаться «Вести» по второму каналу.
Сергей включил телевизор и пощелкал кнопкой в поисках РТР. А когда на экране появился диктор, увеличил громкость.
— ...нам неизвестно, — говорил диктор, — правоохранительные органы пока не сделали никакого заявления. Но мы надеемся получить комментарии руководства МВД и ФСБ в самое ближайшее время, потому что это не просто очередное заказное убийство... — На экране появилась фотография Круглова.
Сергей уменьшил громкость.
— Правоохранительные органы, — пояснил он, — еще не сделали никакого заявления, потому что прежде хотят поговорить с одним из организаторов этого убийства. С вами, господин Рахман.
Мустафа побелел, что было совершенно неожиданно при его смуглой коже, и на лице его выступили капельки пота.
— Вы что?! — хрипло воскликнул он. — Вы не имеете права! Я подданный другого государства! Я буду жаловаться!
— Чтобы все узнали, как вы помогаете Усаме Бен Ладену организовывать террористические акции? И вам это надо?
Мустафа замолчал, не в состоянии сообразить, как ему сейчас надо себя вести.
— А чтобы у вас больше не появилось желания испытывать наше терпение, — продолжил Сергей, — мы вам кое-что объясним. Люди Иванова, которых он отправил убрать депутата, нами арестованы. Оба. И Сухонин, и Макс. И уже дали показания о том, как вы корректировали их действия. Так что сидеть вам за убийство очень долго. Но это в крайнем случае, если Иванов выкинет какую-нибудь глупость, например, изуродует сам себя до неузнаваемости, и мы не сможем доказать его сотрудничество с террористическими международными организациями, шпионажа в их пользу, угрозы интересам России и нескольких других государств и десятка убийств. Вероятность такого крайнего случая очень мала, потому что практически все материалы на него, включая сговор с вами в целях получения нескольких миллионов долларов за разглашение государственной тайны, нами собраны. Поэтому, скорее всего, вас приговорят к смертной казни. И очень может быть, что не в России, а в Америке. Ну, на худой конец, личным судом Усамы Бен Ладена за предательство товарищей по борьбе. Согласитесь, что нам ничего не стоит доказать ему, что вы собирались мошенническим путем содрать с него деньги и никакой технологической документации по российскому тектоническому оружию у вас и в помине нет, а главное — нет суперсейсмографа... Чувствуете, какой богатый у вас выбор? — торжественно закончил свою речь Пастухов и с секунду помолчал.
— Что вы от меня хотите? — глухо спросил Мустафа.
— Если нам удастся остановить Иванова и пресечь его попытку передачи проекта представителям мусульманского террористического интернационала Бен Ладена, то вы...
— Это все бесполезно, — сказал вдруг Мустафа. — Вы ничего не сможете сделать.
— В чем дело, господин Рахман? — недовольно спросил Пастухов.
— Вы что, не знаете, кто все это затеял?
— Интересно, это кто же нам может помешать выполнить свою работу?
— Человек из президентской администрации!
— Как его фамилия? — грозно спросил Сергей.
— Не знаю, — ответил Мустафа.
И было ясно, что он не врет.
Вот оно что! Сергей что-то в этом духе предполагал. Теперь вот подтвердилось.
Да тут, оказывается, и до антигосударственного заговора недалеко.
А ведь это значит, что Голубков что-то недоговаривает, что-то знает во всей этой истории... Или, наоборот, не знает?..
— Вы видели этого человека? — спросил Сергей.
— Нет.
— Мустафа, — напомнил Пастухов, — не усложняйте себе жизнь.
— Я не знаю человека, который командует Ивановым, — повторил Мустафа.
— Сейсмограф? Мустафа покачал головой. Неожиданно запиликал телефон. Мустафа взглянул на Сергея.
— Возьмите, — разрешил тот. — И включите внешний динамик. Не делайте глупостей.
Мустафа переключился на внешнюю связь.
— Да?
— Мустафа, где Макс? — тут же без предисловий начал голос, принадлежащий, как все быстро убедились, Иванову.
— Не знаю, — ответил Мустафа. Держался он вполне спокойно, но после каждой своей реплики поднимал взгляд на стоящего над ним Пастухова.
— Почему он не выходит на связь? Что там стряслось?
— Не знаю, но они все сделали.
— Знаю, слышал...
Иванов шумно выдохнул и немного помолчал. Голос его был явно обеспокоенным, и это казалось совершенно неожиданным для Пастухова.
— К утру мы должны все закончить. И завтра будем ждать Юсефа.
— Э-э... — Мустафа прищурился, словно напрягая память. — Может быть, эго будет важно для вас. Юсеф добирается через Чечню. Там у наших гостей хорошие завязки. Будьте осторожны: до конца им верить нельзя. Я знаю. Они могут попытаться применить силу и забрать все, чтобы не рассчитываться.
— Вы думаете? — Иванов немного помолчал. — Ну ладно, спасибо за совет. Связь отключилась.
— Господин Рахман, — недовольно проговорил Пастухов, — на кой хрен вы приплели в разговоре о чеченцах какого-то Юсефа? Это что — код?
— Юсеф, — нервно пояснил Мустафа, — это человек Бен Ладена. А то, что он идет через Чечню и может привести с собой боевиков, я знаю точно. Должен же я был предупредить об этом партнера?
Сергей достал наручники.
Мустафа с каким-то искренним удивлением смотрел на него.
— Но я правду сказал.
Видимо, он хоть и боялся Пастухова, но был настолько уверен в могуществе Иванова и тем более тех, кто за ним стоит, что появившиеся для его холеных рук металлические браслеты показались ему нонсенсом.
— А я вам поверил, — сказал Сергей и защелкнул наручники у него на запястьях. — Так, а теперь очень быстро и подробно. Место встречи, время встречи, количество людей и как будет задействован полигон в Кулябе?..
Мустафа сначала молчал минуты три.
А потом принялся рассказывать. Не то чтобы говорил он с удовольствием, но облегчение от этого явно получал.
— В чем дело? — недовольно спросил он, когда к нему вошли двое неизвестных ему людей — Пастухов и человек Голубкова. Настроены они были решительно, но не агрессивно, что сразу смутило Мустафу. Значит, проблема к его бизнесу не имеет никакого отношения, а это, увы, значительно хуже.
Впрочем, Мустафа никак не проявил охватившую его вдруг тревогу.
— У нас мало времени, господин Мустафа Ахмед Рахман, — сказал Пастухов. — Поэтому мы сразу изложим суть дела.
— Только покороче...
— Боитесь опоздать на рейс в Швейцарию?
Пакистанец осекся.
Сергей взглянул на часы. Сейчас должны начаться «Вести» по второму каналу.
Сергей включил телевизор и пощелкал кнопкой в поисках РТР. А когда на экране появился диктор, увеличил громкость.
— ...нам неизвестно, — говорил диктор, — правоохранительные органы пока не сделали никакого заявления. Но мы надеемся получить комментарии руководства МВД и ФСБ в самое ближайшее время, потому что это не просто очередное заказное убийство... — На экране появилась фотография Круглова.
Сергей уменьшил громкость.
— Правоохранительные органы, — пояснил он, — еще не сделали никакого заявления, потому что прежде хотят поговорить с одним из организаторов этого убийства. С вами, господин Рахман.
Мустафа побелел, что было совершенно неожиданно при его смуглой коже, и на лице его выступили капельки пота.
— Вы что?! — хрипло воскликнул он. — Вы не имеете права! Я подданный другого государства! Я буду жаловаться!
— Чтобы все узнали, как вы помогаете Усаме Бен Ладену организовывать террористические акции? И вам это надо?
Мустафа замолчал, не в состоянии сообразить, как ему сейчас надо себя вести.
— А чтобы у вас больше не появилось желания испытывать наше терпение, — продолжил Сергей, — мы вам кое-что объясним. Люди Иванова, которых он отправил убрать депутата, нами арестованы. Оба. И Сухонин, и Макс. И уже дали показания о том, как вы корректировали их действия. Так что сидеть вам за убийство очень долго. Но это в крайнем случае, если Иванов выкинет какую-нибудь глупость, например, изуродует сам себя до неузнаваемости, и мы не сможем доказать его сотрудничество с террористическими международными организациями, шпионажа в их пользу, угрозы интересам России и нескольких других государств и десятка убийств. Вероятность такого крайнего случая очень мала, потому что практически все материалы на него, включая сговор с вами в целях получения нескольких миллионов долларов за разглашение государственной тайны, нами собраны. Поэтому, скорее всего, вас приговорят к смертной казни. И очень может быть, что не в России, а в Америке. Ну, на худой конец, личным судом Усамы Бен Ладена за предательство товарищей по борьбе. Согласитесь, что нам ничего не стоит доказать ему, что вы собирались мошенническим путем содрать с него деньги и никакой технологической документации по российскому тектоническому оружию у вас и в помине нет, а главное — нет суперсейсмографа... Чувствуете, какой богатый у вас выбор? — торжественно закончил свою речь Пастухов и с секунду помолчал.
— Что вы от меня хотите? — глухо спросил Мустафа.
— Если нам удастся остановить Иванова и пресечь его попытку передачи проекта представителям мусульманского террористического интернационала Бен Ладена, то вы...
— Это все бесполезно, — сказал вдруг Мустафа. — Вы ничего не сможете сделать.
— В чем дело, господин Рахман? — недовольно спросил Пастухов.
— Вы что, не знаете, кто все это затеял?
— Интересно, это кто же нам может помешать выполнить свою работу?
— Человек из президентской администрации!
— Как его фамилия? — грозно спросил Сергей.
— Не знаю, — ответил Мустафа.
И было ясно, что он не врет.
Вот оно что! Сергей что-то в этом духе предполагал. Теперь вот подтвердилось.
Да тут, оказывается, и до антигосударственного заговора недалеко.
А ведь это значит, что Голубков что-то недоговаривает, что-то знает во всей этой истории... Или, наоборот, не знает?..
— Вы видели этого человека? — спросил Сергей.
— Нет.
— Мустафа, — напомнил Пастухов, — не усложняйте себе жизнь.
— Я не знаю человека, который командует Ивановым, — повторил Мустафа.
— Сейсмограф? Мустафа покачал головой. Неожиданно запиликал телефон. Мустафа взглянул на Сергея.
— Возьмите, — разрешил тот. — И включите внешний динамик. Не делайте глупостей.
Мустафа переключился на внешнюю связь.
— Да?
— Мустафа, где Макс? — тут же без предисловий начал голос, принадлежащий, как все быстро убедились, Иванову.
— Не знаю, — ответил Мустафа. Держался он вполне спокойно, но после каждой своей реплики поднимал взгляд на стоящего над ним Пастухова.
— Почему он не выходит на связь? Что там стряслось?
— Не знаю, но они все сделали.
— Знаю, слышал...
Иванов шумно выдохнул и немного помолчал. Голос его был явно обеспокоенным, и это казалось совершенно неожиданным для Пастухова.
— К утру мы должны все закончить. И завтра будем ждать Юсефа.
— Э-э... — Мустафа прищурился, словно напрягая память. — Может быть, эго будет важно для вас. Юсеф добирается через Чечню. Там у наших гостей хорошие завязки. Будьте осторожны: до конца им верить нельзя. Я знаю. Они могут попытаться применить силу и забрать все, чтобы не рассчитываться.
— Вы думаете? — Иванов немного помолчал. — Ну ладно, спасибо за совет. Связь отключилась.
— Господин Рахман, — недовольно проговорил Пастухов, — на кой хрен вы приплели в разговоре о чеченцах какого-то Юсефа? Это что — код?
— Юсеф, — нервно пояснил Мустафа, — это человек Бен Ладена. А то, что он идет через Чечню и может привести с собой боевиков, я знаю точно. Должен же я был предупредить об этом партнера?
Сергей достал наручники.
Мустафа с каким-то искренним удивлением смотрел на него.
— Но я правду сказал.
Видимо, он хоть и боялся Пастухова, но был настолько уверен в могуществе Иванова и тем более тех, кто за ним стоит, что появившиеся для его холеных рук металлические браслеты показались ему нонсенсом.
— А я вам поверил, — сказал Сергей и защелкнул наручники у него на запястьях. — Так, а теперь очень быстро и подробно. Место встречи, время встречи, количество людей и как будет задействован полигон в Кулябе?..
Мустафа сначала молчал минуты три.
А потом принялся рассказывать. Не то чтобы говорил он с удовольствием, но облегчение от этого явно получал.
Глава шестьдесят четвертая
Мурыгин занимал пятидесятиметровый зал, обставленный шикарной немецкой офисной мебелью, оборудованный системой кондиционирования воздуха и соединенный с небольшой комнатой отдыха, ванной комнатой и сортиром. Короче говоря, здесь вполне можно было бы жить и постоянно.
Док сидел в мягком крутящемся офисном кресле за большим столом. Мурыгин с заметным неудовольствием посматривал на своего посетителя поверх дорогих очков.
— Я отложил свои дела и, как видите, попросил оставить нас с глазу на глаз, — произнес снисходительно Мурыгин. — Надеюсь, что дело достаточно серьезное?
— Боюсь, что более серьезного дела у вас еще не было.
— Что-то случилось?
— Случилось. В меня стреляли.
— Сочувствую. Надеюсь, все обошлось?
— Ирония здесь совершенно неуместна, Андрей Андреевич, потому что сочувствовать надо вам.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился Мурыгин.
— Видите ли, — охотно пояснил Док, — я сначала удивился, каким образом мне удалось остаться в живых и почему стреляли нападавшие настолько бездарно — меня не убили, а вот пистолетик потеряли. Но быстро понял, в чем тут дело, когда отправил на экспертизу пистолет.
— Ну и?
— Это револьвер тысяча девятьсот шестнадцатого года выпуска, подарочный вариант со змейками на дуле и полустертым клеймом императорского оружейного завода... Одним словом, это револьвер из вашей коллекции, Андрей Андреевич. Припоминаете?
— Вы уверены?
— Может быть, вы хотите сказать, что из вашей коллекции не пропал ни один экспонат?
— На что вы намекаете? — возмутился Мурыгин.
— Я ни на что не намекаю. Я не сказал еще главного. Дело в том, что именно из этого оружия был убит начальник вашей охраны Феликс Карпенко.
— Вы думаете, что я имею отношение к убийству Феликса и к покушению на вас?!
— Не думаю, — честно признался Док. — На револьвере, кстати, не нашли никаких отпечатков. Но это не имеет никакого значения, потому что подставить вас теперь с этим револьвером проще, чем вы себе представляете, Андрей Андреевич, и никакие пальчики не будут им нужны.
— Меня хотят подставить?! Кто?!
— Вы пытались сунуть нос в дела человека Круглова. А дела там, видимо, серьезные...
— Какого Круглова?
— Да хватит, Андрей Андреевич. Депутата Владимира Петровича Круглова, которого вы весьма ощутимо поддержали на прошлых выборах. О чем, кажется, сейчас очень сожалеете. Ведь это его помощника по фамилии Иванов вы хотели проверить с помощью Феликса?
Мурыгин вдруг наклонился к Сергею и едва заметно улыбнулся.
— Никак не пойму, чего вы хотите? — спросил он. — Денег?
— Ни в коем случае.
— Может быть, вы выполняете чей-то частный заказ?
— Нет.
— Тогда что?
Док тоже чуть наклонился в сторону Мурыгина:
— Во-первых, мы с вами попали в одну и ту же грязь. Ну а во-вторых, я надеюсь в ответ тоже получить от вас кое-какую информацию.
Мурыгин облегченно вздохнул.
— Какая вам нужна информация? — спросил он.
— Когда и как Иванову будут переведены деньги? Мурыгин с минуту молчал, судорожно сглатывая.
— А-а... Откуда вы... Откуда вы знаете? — наконец выдавил он.
— Знаю, — сказал Док. — Итак?
— Но это коммерческая...
— Андрей Андреевич, — вышел из себя Док. — У меня очень болит раненая рука. У меня в последнее время вообще плохое настроение. Я вот сейчас встану, пойду в милицию и отдам ваш пистолет, безо всяких там коммерческих тайн говорю вам. Ну!
— Деньги будут переведены завтра. На мой банк. А я должен отправить их в Москву.
— Номера счетов, быстро.
Мурыгин полез в стол, достал оттуда папочку, подал Доку листок.
Тот повернулся на стуле, сунул листок в ксерокс и нажал кнопку.
— Вот и все.
— И что мне теперь делать? — жалобно спросил Мурыгин.
— Жить, если получится.
— А деньги? Перевести?
— Конечно, Андрей Андреевич, ведь наш с вами разговор — это и есть самая настоящая коммерческая тайна.
Док сидел в мягком крутящемся офисном кресле за большим столом. Мурыгин с заметным неудовольствием посматривал на своего посетителя поверх дорогих очков.
— Я отложил свои дела и, как видите, попросил оставить нас с глазу на глаз, — произнес снисходительно Мурыгин. — Надеюсь, что дело достаточно серьезное?
— Боюсь, что более серьезного дела у вас еще не было.
— Что-то случилось?
— Случилось. В меня стреляли.
— Сочувствую. Надеюсь, все обошлось?
— Ирония здесь совершенно неуместна, Андрей Андреевич, потому что сочувствовать надо вам.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился Мурыгин.
— Видите ли, — охотно пояснил Док, — я сначала удивился, каким образом мне удалось остаться в живых и почему стреляли нападавшие настолько бездарно — меня не убили, а вот пистолетик потеряли. Но быстро понял, в чем тут дело, когда отправил на экспертизу пистолет.
— Ну и?
— Это револьвер тысяча девятьсот шестнадцатого года выпуска, подарочный вариант со змейками на дуле и полустертым клеймом императорского оружейного завода... Одним словом, это револьвер из вашей коллекции, Андрей Андреевич. Припоминаете?
— Вы уверены?
— Может быть, вы хотите сказать, что из вашей коллекции не пропал ни один экспонат?
— На что вы намекаете? — возмутился Мурыгин.
— Я ни на что не намекаю. Я не сказал еще главного. Дело в том, что именно из этого оружия был убит начальник вашей охраны Феликс Карпенко.
— Вы думаете, что я имею отношение к убийству Феликса и к покушению на вас?!
— Не думаю, — честно признался Док. — На револьвере, кстати, не нашли никаких отпечатков. Но это не имеет никакого значения, потому что подставить вас теперь с этим револьвером проще, чем вы себе представляете, Андрей Андреевич, и никакие пальчики не будут им нужны.
— Меня хотят подставить?! Кто?!
— Вы пытались сунуть нос в дела человека Круглова. А дела там, видимо, серьезные...
— Какого Круглова?
— Да хватит, Андрей Андреевич. Депутата Владимира Петровича Круглова, которого вы весьма ощутимо поддержали на прошлых выборах. О чем, кажется, сейчас очень сожалеете. Ведь это его помощника по фамилии Иванов вы хотели проверить с помощью Феликса?
Мурыгин вдруг наклонился к Сергею и едва заметно улыбнулся.
— Никак не пойму, чего вы хотите? — спросил он. — Денег?
— Ни в коем случае.
— Может быть, вы выполняете чей-то частный заказ?
— Нет.
— Тогда что?
Док тоже чуть наклонился в сторону Мурыгина:
— Во-первых, мы с вами попали в одну и ту же грязь. Ну а во-вторых, я надеюсь в ответ тоже получить от вас кое-какую информацию.
Мурыгин облегченно вздохнул.
— Какая вам нужна информация? — спросил он.
— Когда и как Иванову будут переведены деньги? Мурыгин с минуту молчал, судорожно сглатывая.
— А-а... Откуда вы... Откуда вы знаете? — наконец выдавил он.
— Знаю, — сказал Док. — Итак?
— Но это коммерческая...
— Андрей Андреевич, — вышел из себя Док. — У меня очень болит раненая рука. У меня в последнее время вообще плохое настроение. Я вот сейчас встану, пойду в милицию и отдам ваш пистолет, безо всяких там коммерческих тайн говорю вам. Ну!
— Деньги будут переведены завтра. На мой банк. А я должен отправить их в Москву.
— Номера счетов, быстро.
Мурыгин полез в стол, достал оттуда папочку, подал Доку листок.
Тот повернулся на стуле, сунул листок в ксерокс и нажал кнопку.
— Вот и все.
— И что мне теперь делать? — жалобно спросил Мурыгин.
— Жить, если получится.
— А деньги? Перевести?
— Конечно, Андрей Андреевич, ведь наш с вами разговор — это и есть самая настоящая коммерческая тайна.
Глава шестьдесят пятая
Артист в курортной панаме с пляжной сумкой через плечо продефилировал мимо ворот загородного дома в Яковлевке. Он скользнул равнодушным взглядом по фасаду здания, отметив про себя, что за все время наблюдения за домом только однажды видел открытое окно на втором этаже. Все остальное время жалюзи были опущены и рамы закрыты. Можно подумать, что эти люди совершенно не страдают от жары, хотя всего по фасаду насчитал только два кондиционера.
Артист свернул в переулок и начал спускаться по асфальтовой дорожке к левому, пологому берегу рукотворного водоема, образованного невысокой аккуратной плотиной. Питала водоем небольшая речушка, а вернее, ручей, который у русских наверняка назывался Переплюйкой.
Задний двор загородного дома выходил как раз на пятачок берега, засыпанный желтым речным песком явно привозного происхождения.
Домик этот они вычислили ночью. Просто приехали по шоссе в Яковлевку и отсканировали жучок по ноутбуку. Носорог порывался сразу же брать дом приступом, но Док его остановил. Надо было все проверить. Мало ли ловушек им уже понаставили. Может, это еще одна?
Артист расстелил махровое полотенце, разделся и прилег. Отгородившись от мира газетой, он искоса наблюдал за тем, что делается на заднем дворе. Забор здесь был несколько ниже, да и сам дом стоял на небольшом холме, так что задний двор, расположенный на его склоне, был отсюда виден как на ладони. Во дворе стояла «Нива».
Артист заметил женщину, которая вышла из соседнего дома на задний двор и направилась к грибку. Это была стильная блондинка с томным выражением лица.
Она тоже расстелила полотенце и улеглась, положив перед собой корзиночку с черешней.
Они были вдвоем, и просто грех не познакомиться. К тому же это стало бы отличным прикрытием.
— Не густо тут у вас в будни. Неужели хозяева так заняты кованием денег, что выходят на водные процедуры исключительно в ночное время? — сказал Артист.
— Если бы в ночное — это еще полбеды. Не выходят вообще. Предпочитают отдыхать на Кипре.
— Деньги есть — почему бы не слетать.
— А вы недавно у Бориса Евгеньевича?
— Я не у Бориса Евгеньевича. Я сам по себе.
— Как это сам по себе? Чего же лежите на их участке? Сейчас дебилы появятся, будет скандал. Вон, вас уже заметили...
Блондинка кивнула в сторону дома. На втором этаже Артист заметил колеблющуюся штору.
— Так вы не ихний? Ползите сюда, — пригласила она на свою территорию. — У кого служите?
— Ни у кого. Я сам по себе.
— Ну вот опять. Здесь нет никого сам по себе. Здесь либо обслуга, либо такие бугаи.
Она опять показала кивком головы на задний двор губернаторского дома. Туда вышел и сделал вид, что проверяет машину, крепкий мужик.
— Ненавижу... — почти прошипела она, когда к первому у машины присоединился второй.
Теперь они стояли и откровенно разглядывали Артиста и блондинку, даже не потрудившись для вида поковыряться в моторе.
Артисту совершенно не улыбалось ввязываться в какой-либо конфликт. На этот счет он имел четкие инструкции от Дока.
— Смажьте мне спину...
Она протянула Артисту бутылочку масла для загара, и Артист чертыхнулся про себя. Однако бутылочку взял и, вылив несколько капель на тело, принялся втирать масло в кожу. Блондинка спустила бретельки купальника до предела и легла на живот, поглядывая время от времени в сторону бугаев.
— Ну вот, кажется, началось... — сказала она, и Артист увидел, как, посовещавшись и посмотрев на окна дома, мужики неторопливо направились к забору, отделяющему пляжи от загородной резиденции.
— А хотите, я покатаю вас на велосипеде? — спросил Артист и, не дожидаясь ответа, взял ее за руку и заставил подняться.
Блондинка удивленно посмотрела на молодого незнакомца, но поняв, что тот не хочет свары с людьми губернатора, пошла к воде.
Надо было сделать такой шаг чуть раньше, когда мужики еще стояли во дворе, не решаясь в открытую подойти к ним. Артист и блондинка не успели.
Наверное, водоем за время жары несколько обмелел, так как вытащенный, возможно, несколько дней назад на берег велосипед теперь находился довольно далеко от глубокого места.
Артист напрягся. Под его сухой загорелой кожей рельефно обозначились узлы мышц, и двое подошедших опытным взглядом сразу оценили физическую подготовку соперника. Издалека он не смотрелся ни грозным, ни достойным опасения. Тем не менее они посчитали численный перевес решающим.
— Ты кто такой? — спросил первый.
— Человек. Толкни-ка с той стороны... Тяжелый, черт.
Второй машинально дернулся выполнить просьбу, но тут же остановил движение и, злясь за него на себя, насупился. Было ему от силы лет двадцать. Только что из армии, решил про себя Артист, различает командирский голос рефлекторно.
— У нас тут чужие не ходят. Пропуск на территорию зоны отдыха у тебя есть?
— А я берегом прошел.
— Между прочим, это частная собственность. Собирай манатки и дуй отсюда, пока мы добрые.
— А вот ругаться, и при женщине — нехорошо. Видимо, ты даже в детстве не сидел в одной песочнице с культурными детьми.
Артист наконец вытолкнул велосипед на свободную воду и теперь начал отмывать руки от ржавчины, которая местами покрывала поплавки.
— Парень перегрелся, — сказал первый.
— Надо ему водички местной попить, — поддержал второй и сделал шаг вперед.
Напрасно он это сделал.
Артист уже давно был подобен взведенной пружине. С разворота он провел прием маваши-гири, угодив нападавшему точно в ушную раковину. Результат не замедлил сказаться. Парень завертелся волчком, тонко и противно заверещав от неожиданной боли и мгновенной глухоты.
— Уи-и-и...
Второй попытался поставить блок, но куда ему было соревноваться в скорости с профессионалом. Для уличных драк, может, это и сошло бы, но тягаться с Артистом...
Второй хрюкнул по-свинячьи и осел на песок, ловя раскрытым ртом воздух. Удары прозвучали глухо и оттого особенно удручающе обыденно. Словно кто-то ударил дважды по отбивной деревянным молотком.
— Счастливого плавания...
Артист помахал блондинке ручкой.
Велосипед, повинуясь силе инерции, тихо удалялся от места схватки. Блондинка восхищенно смотрела на незнакомца. А тот стряхнул песок с полотенца, взял горсть черешни из ее корзинки и пошел вдоль берега, не оборачиваясь.
Теперь их база была здесь. В автомобиле ЗИМ. Возвращаться на квартиру Гоноросова не было никакой возможности. Во-первых, там наверняка уже пасутся местные милиционеры. Во-вторых, квартира была так раздолбана, что на улице и то было безопаснее: меньше дуло.
Аню, напуганную перестрелкой, отправили к знакомым Гоноросова. Бедная девушка и не знала, что ее проблемы по сравнению с солдатскими — пустяки. Наверное, и сама уже не рада была, но держалась стойко. Впрочем, немного побаивалась, разумеется.
— Ну? — спросил Муха.
— Дача губернатора, — пожал плечами Артист.
— Да это мы без тебя, — махнул рукой Муха. — Хочешь послушать?
Он передал Артисту наушники, и тот услышал, как разговаривали на даче.
— И ты не мог его отоварить?
— Он первый напал. Он сильный, зараза.
— Козлы, сколько вас учить?!
— Ага, сам бы попробовал, — жаловались охранники, видно, своему начальнику.
— Еще раз появится, арестуйте...
Артист криво улыбнулся, снял наушники.
— Завтра у них встреча здесь, — сообщил Муха, — а Дашева они переправляют прямо в Куляб.
— А по поводу Игоря ничего? — спросил Гоноросов.
— Ничего.
— Все, молодежь, надо выручать парня, — стукнул по рулю Носорог.
— Надо, — кивнул Боцман.
— Дождемся Дока, — остановил Муха. — А уж потом...
Артист сощурился на солнце.
— Я бы еще поразведал, — сказал он.
— Ага, телки там знатные, — ухмыльнулся Боцман.
— Нет. Что-то мне все это не нравится.
— А нам нравится? — спросил Муха.
— Это ж ваша работа! — развел руками Носорог.
— Я не про это. Вот давай прикинем. Вчера два отморозка напали на нашу базу. С какого хрена?
— А как ты думаешь? — язвительно спросил Боцман.
— Я думаю, что, если бы хотели нас кончить, побольше нагнали бы.
— Ага, они так развлекались, — хохотнул Муха. — Один доразвлекался навсегда.
— Все равно не понимаю. Уж слишком все просто.
— Тебе сложностей не хватает? Решай кроссворды.
— Потом, посмотрел я на этих охранников — на бандитов не похожи.
— А на охранников?
— То-то и оно, что и на охранников не похожи!
— Ты у нас знатный физиономист! — улыбнулся Боцман.
— Не в этом дело. Понимаешь, охранник никогда не скажет — «арестуй его».
— Может, он по привычке, может, он бывший мент.
— А если не бывший?
— Тем хуже для них.
— Аналитики хреновы, мать вашу, — стукнул по рулю Носорог. — Вы о себе печетесь, а на человека вам наплевать? Если вы не пойдете, я сам пойду!
— Да пойдем мы, пойдем, успокойся, — сказал Боцман.
— Дождемся Дока, — подвел черту Муха. — И Пастуху сообщим.
— Нет, они тут спать собрались! — все возмущался Гоноросов.
Артист потянулся, закинул на плечо полотенце и снова двинулся к дачному поселку. Что-то его все-таки тревожило.
Артист свернул в переулок и начал спускаться по асфальтовой дорожке к левому, пологому берегу рукотворного водоема, образованного невысокой аккуратной плотиной. Питала водоем небольшая речушка, а вернее, ручей, который у русских наверняка назывался Переплюйкой.
Задний двор загородного дома выходил как раз на пятачок берега, засыпанный желтым речным песком явно привозного происхождения.
Домик этот они вычислили ночью. Просто приехали по шоссе в Яковлевку и отсканировали жучок по ноутбуку. Носорог порывался сразу же брать дом приступом, но Док его остановил. Надо было все проверить. Мало ли ловушек им уже понаставили. Может, это еще одна?
Артист расстелил махровое полотенце, разделся и прилег. Отгородившись от мира газетой, он искоса наблюдал за тем, что делается на заднем дворе. Забор здесь был несколько ниже, да и сам дом стоял на небольшом холме, так что задний двор, расположенный на его склоне, был отсюда виден как на ладони. Во дворе стояла «Нива».
Артист заметил женщину, которая вышла из соседнего дома на задний двор и направилась к грибку. Это была стильная блондинка с томным выражением лица.
Она тоже расстелила полотенце и улеглась, положив перед собой корзиночку с черешней.
Они были вдвоем, и просто грех не познакомиться. К тому же это стало бы отличным прикрытием.
— Не густо тут у вас в будни. Неужели хозяева так заняты кованием денег, что выходят на водные процедуры исключительно в ночное время? — сказал Артист.
— Если бы в ночное — это еще полбеды. Не выходят вообще. Предпочитают отдыхать на Кипре.
— Деньги есть — почему бы не слетать.
— А вы недавно у Бориса Евгеньевича?
— Я не у Бориса Евгеньевича. Я сам по себе.
— Как это сам по себе? Чего же лежите на их участке? Сейчас дебилы появятся, будет скандал. Вон, вас уже заметили...
Блондинка кивнула в сторону дома. На втором этаже Артист заметил колеблющуюся штору.
— Так вы не ихний? Ползите сюда, — пригласила она на свою территорию. — У кого служите?
— Ни у кого. Я сам по себе.
— Ну вот опять. Здесь нет никого сам по себе. Здесь либо обслуга, либо такие бугаи.
Она опять показала кивком головы на задний двор губернаторского дома. Туда вышел и сделал вид, что проверяет машину, крепкий мужик.
— Ненавижу... — почти прошипела она, когда к первому у машины присоединился второй.
Теперь они стояли и откровенно разглядывали Артиста и блондинку, даже не потрудившись для вида поковыряться в моторе.
Артисту совершенно не улыбалось ввязываться в какой-либо конфликт. На этот счет он имел четкие инструкции от Дока.
— Смажьте мне спину...
Она протянула Артисту бутылочку масла для загара, и Артист чертыхнулся про себя. Однако бутылочку взял и, вылив несколько капель на тело, принялся втирать масло в кожу. Блондинка спустила бретельки купальника до предела и легла на живот, поглядывая время от времени в сторону бугаев.
— Ну вот, кажется, началось... — сказала она, и Артист увидел, как, посовещавшись и посмотрев на окна дома, мужики неторопливо направились к забору, отделяющему пляжи от загородной резиденции.
— А хотите, я покатаю вас на велосипеде? — спросил Артист и, не дожидаясь ответа, взял ее за руку и заставил подняться.
Блондинка удивленно посмотрела на молодого незнакомца, но поняв, что тот не хочет свары с людьми губернатора, пошла к воде.
Надо было сделать такой шаг чуть раньше, когда мужики еще стояли во дворе, не решаясь в открытую подойти к ним. Артист и блондинка не успели.
Наверное, водоем за время жары несколько обмелел, так как вытащенный, возможно, несколько дней назад на берег велосипед теперь находился довольно далеко от глубокого места.
Артист напрягся. Под его сухой загорелой кожей рельефно обозначились узлы мышц, и двое подошедших опытным взглядом сразу оценили физическую подготовку соперника. Издалека он не смотрелся ни грозным, ни достойным опасения. Тем не менее они посчитали численный перевес решающим.
— Ты кто такой? — спросил первый.
— Человек. Толкни-ка с той стороны... Тяжелый, черт.
Второй машинально дернулся выполнить просьбу, но тут же остановил движение и, злясь за него на себя, насупился. Было ему от силы лет двадцать. Только что из армии, решил про себя Артист, различает командирский голос рефлекторно.
— У нас тут чужие не ходят. Пропуск на территорию зоны отдыха у тебя есть?
— А я берегом прошел.
— Между прочим, это частная собственность. Собирай манатки и дуй отсюда, пока мы добрые.
— А вот ругаться, и при женщине — нехорошо. Видимо, ты даже в детстве не сидел в одной песочнице с культурными детьми.
Артист наконец вытолкнул велосипед на свободную воду и теперь начал отмывать руки от ржавчины, которая местами покрывала поплавки.
— Парень перегрелся, — сказал первый.
— Надо ему водички местной попить, — поддержал второй и сделал шаг вперед.
Напрасно он это сделал.
Артист уже давно был подобен взведенной пружине. С разворота он провел прием маваши-гири, угодив нападавшему точно в ушную раковину. Результат не замедлил сказаться. Парень завертелся волчком, тонко и противно заверещав от неожиданной боли и мгновенной глухоты.
— Уи-и-и...
Второй попытался поставить блок, но куда ему было соревноваться в скорости с профессионалом. Для уличных драк, может, это и сошло бы, но тягаться с Артистом...
Второй хрюкнул по-свинячьи и осел на песок, ловя раскрытым ртом воздух. Удары прозвучали глухо и оттого особенно удручающе обыденно. Словно кто-то ударил дважды по отбивной деревянным молотком.
— Счастливого плавания...
Артист помахал блондинке ручкой.
Велосипед, повинуясь силе инерции, тихо удалялся от места схватки. Блондинка восхищенно смотрела на незнакомца. А тот стряхнул песок с полотенца, взял горсть черешни из ее корзинки и пошел вдоль берега, не оборачиваясь.
Теперь их база была здесь. В автомобиле ЗИМ. Возвращаться на квартиру Гоноросова не было никакой возможности. Во-первых, там наверняка уже пасутся местные милиционеры. Во-вторых, квартира была так раздолбана, что на улице и то было безопаснее: меньше дуло.
Аню, напуганную перестрелкой, отправили к знакомым Гоноросова. Бедная девушка и не знала, что ее проблемы по сравнению с солдатскими — пустяки. Наверное, и сама уже не рада была, но держалась стойко. Впрочем, немного побаивалась, разумеется.
— Ну? — спросил Муха.
— Дача губернатора, — пожал плечами Артист.
— Да это мы без тебя, — махнул рукой Муха. — Хочешь послушать?
Он передал Артисту наушники, и тот услышал, как разговаривали на даче.
— И ты не мог его отоварить?
— Он первый напал. Он сильный, зараза.
— Козлы, сколько вас учить?!
— Ага, сам бы попробовал, — жаловались охранники, видно, своему начальнику.
— Еще раз появится, арестуйте...
Артист криво улыбнулся, снял наушники.
— Завтра у них встреча здесь, — сообщил Муха, — а Дашева они переправляют прямо в Куляб.
— А по поводу Игоря ничего? — спросил Гоноросов.
— Ничего.
— Все, молодежь, надо выручать парня, — стукнул по рулю Носорог.
— Надо, — кивнул Боцман.
— Дождемся Дока, — остановил Муха. — А уж потом...
Артист сощурился на солнце.
— Я бы еще поразведал, — сказал он.
— Ага, телки там знатные, — ухмыльнулся Боцман.
— Нет. Что-то мне все это не нравится.
— А нам нравится? — спросил Муха.
— Это ж ваша работа! — развел руками Носорог.
— Я не про это. Вот давай прикинем. Вчера два отморозка напали на нашу базу. С какого хрена?
— А как ты думаешь? — язвительно спросил Боцман.
— Я думаю, что, если бы хотели нас кончить, побольше нагнали бы.
— Ага, они так развлекались, — хохотнул Муха. — Один доразвлекался навсегда.
— Все равно не понимаю. Уж слишком все просто.
— Тебе сложностей не хватает? Решай кроссворды.
— Потом, посмотрел я на этих охранников — на бандитов не похожи.
— А на охранников?
— То-то и оно, что и на охранников не похожи!
— Ты у нас знатный физиономист! — улыбнулся Боцман.
— Не в этом дело. Понимаешь, охранник никогда не скажет — «арестуй его».
— Может, он по привычке, может, он бывший мент.
— А если не бывший?
— Тем хуже для них.
— Аналитики хреновы, мать вашу, — стукнул по рулю Носорог. — Вы о себе печетесь, а на человека вам наплевать? Если вы не пойдете, я сам пойду!
— Да пойдем мы, пойдем, успокойся, — сказал Боцман.
— Дождемся Дока, — подвел черту Муха. — И Пастуху сообщим.
— Нет, они тут спать собрались! — все возмущался Гоноросов.
Артист потянулся, закинул на плечо полотенце и снова двинулся к дачному поселку. Что-то его все-таки тревожило.
Глава шестьдесят шестая
30 августа. Склад оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ обнаружен правоохранительными органами на территории правительственного дачного комплекса Ярцево в Подмосковье. Владельцами дачи, на территории которой обнаружен целый арсенал, являются служащие одного из московских банков. Имена задержанных не называются в интересах следствия (ИТАР-ТАСС).
Они сидели в его кабинете на Лубянке вот уже полчаса. Допрос Стрелка седой прослушивал очень подробно, останавливался, отматывал назад, делал какие-то пометки в блокноте.
— Ну что же, хорошая работа, — сказал он бодро. — Скажите, Пастухов, а что это за намеки на какие-то другие мотивы?
— Мы подозреваем, — сказал Голубков, — что этот молодой человек понадобился Иванову не для ликвидации Круглова.
— Можно услышать подробности?
— Конечно. То, что этот Сухонин очень похож на Петра Иванова, — начал Сергей, — мне показалось любопытным сразу, как только я в первый раз его увидел. Обратите внимание, Олег Григорьевич, что Иванов долго искал исполнителя, много заплатил ему, но этот Алексей Сухонин явно не профессионал. Расторопный и смелый малый, вполне прилично владеющий оружием, но не более того. Неужели нельзя было найти серьезного профессионала?
* * *
Седой снял наушники.Они сидели в его кабинете на Лубянке вот уже полчаса. Допрос Стрелка седой прослушивал очень подробно, останавливался, отматывал назад, делал какие-то пометки в блокноте.
— Ну что же, хорошая работа, — сказал он бодро. — Скажите, Пастухов, а что это за намеки на какие-то другие мотивы?
— Мы подозреваем, — сказал Голубков, — что этот молодой человек понадобился Иванову не для ликвидации Круглова.
— Можно услышать подробности?
— Конечно. То, что этот Сухонин очень похож на Петра Иванова, — начал Сергей, — мне показалось любопытным сразу, как только я в первый раз его увидел. Обратите внимание, Олег Григорьевич, что Иванов долго искал исполнителя, много заплатил ему, но этот Алексей Сухонин явно не профессионал. Расторопный и смелый малый, вполне прилично владеющий оружием, но не более того. Неужели нельзя было найти серьезного профессионала?