Страница:
Неожиданно Сэлек сказал:
– Вы думаете, вам удастся избежать кровопролития из-за вашего воспитания?
Глаза Иана налились гневом. Немного погодя он успокоился. Это был вполне естественный вопрос соседа, и если он сам никак не мог смириться со своим прошлым, то, что ожидать от других? С горькой улыбкой он ответил:
– Я думаю, все будет зависеть от англичан. Среди них могут оказаться люди, которые сохранят преданность человеку, еще совсем недавно бывшему наследником Джеффри Линдела. К моему отчиму хорошо относятся в землях на севере Англии. И есть люди, которые завидуют семейству Линдел и его состоянию.
– Вы сможете им противостоять, если они атакуют?
Иан знал, что Сэлек имеет в виду не его храбрость и способность сражаться.
– Это будет трудно, – признался он, – но не невозможно. Если они с оружием встанут у моих ворот, я буду защищать свою собственность от всех, кто бы ни пришел. – Он не смотрел на Тависа, но имел в виду и его. Несмотря на те слова, которые он услышал от дяди, Иан читал в глазах своего единокровного брата ничем не прикрытое желание стать хозяином. Может быть, Тавис не сможет побороть в себе это желание. И тогда в один прекрасный день он заявит о своих претензиях. Если этот день настанет, Иан должен встретить его во всеоружии.
Так же неожиданно Сэлек переменил тему разговора и посмотрел на Доннчада.
– Арран едет на юг. Мы ждем его на неделе в Сиаране, – Глаза его остановились на Иане. – Несомненно, он нанесет визит и вам.
Иан следил за дядей и понял, что для того эта новость не была неожиданной.
Доннчад заметил его взгляд и слегка покраснел.
– Да, я знаю, что он приедет.
– И то, что он приезжает сюда? – ровным голосом спросил Иан, скрывая раздражение, которое чувствовал. Очень скоро его дядя узнает, что он сам себе хозяин. Он надеялся, что они обойдутся без кулаков.
– Да, – признался Доннчад, испытывая при этом неловкость.
– Ты что, не поверил этому, дядя? Тебя смутила моя реакция на эту новость или у тебя были какие-то другие соображения?
При этих словах Доннчад помрачнел.
– Мне бы и в голову не пришло подозревать тебя в коварстве или неспособности самому управляться с делами. Я просто не был готов начать об этом разговор.
Сэлек заерзал. Он испытывал неловкость оттого, что явился свидетелем этой перебранки. Иан неожиданно улыбнулся.
– Ну что, я погорячился, дядя?
Доннчад расслабился, пожал плечами, но не извинился.
– Да, немного, я еще не знаю тебя. По правде говоря, я сам не всегда с уверенностью могу сказать, на чьей я стороне в этой борьбе между Арраном и Мари де Гиз.
– Борьбе?
– Королева, дочь Джеймса V, имела бы регентство, если бы не была так мала. И Арран трясется каждый день от страха, что его лишат титула.
– Такое может случиться? – Иан вспомнил, что ему рассказывали о трусливом поведении Аррана перед лицом опасности и презрительном отношении шотландцев благородного сословия к правящей власти.
Доннчад покачал головой:
– Я не знаю. Будь это угодно Богу, я бы это сделал.
– Человек или годится на роль правителя, или нет, – заметил Тавис.
Иан с удивлением посмотрел на Тависа. Все это время тот молчал, и, казалось, не слушал, о чем они говорили. На мгновение взгляд его скользнул дальше и остановился на девушке из Сиарана. Она смотрела на него, и ее проницательный взгляд привел его в замешательство. Казалось, этот взгляд проникает глубоко в душу. Он улыбнулся ей нарочито ласково и вежливо и перевел взгляд на Тависа, но только взгляд, потому что его внимание все еще было приковано к девушке.
– Легко сказать, – откликнулся Сэлек на слова Тависа. – Я думаю так же, как и вы, Доннчад. Трудно сказать, что было бы хорошо для Шотландии в этом случае. Арран – дурак и трус, это правда. – Он говорил, открыто, не таясь. Если Доннчад доверяет своему воспитанному англичанином племяннику в этих делах, то почему бы ему, не сделать то же самое.
– Но если Мари де Гиз примет регентство, то нам не миновать кровопролития во имя религии.
Иан посмотрел на него с удивлением.
– Вы реформаторы?
– Нет. Моя семья сохраняет верность Риму, но мне совсем не нравится запах горелого мяса. И потребуется возрождение французского влияния и могущества, чтобы разжечь страсти против тех, кто хотел бы порвать с церковью.
– Но именно с могуществом Франции связана безопасность нашей маленькой Мэри, – добавил Берингард, вступив в разговор. – И, защищая Мэри, мы защищаем будущее Шотландии.
– Да, – с трудом согласился Доннчад, – и в этом суть дела. Мэри нужно охранять. У Франции есть власть, но, как только она распространит эту власть на нас, да поможет Господь тем, кого называют еретиками.
– И это приведет к расколу Шотландии?
– К расколу? – Доннчад встретил вопрошающий взгляд Амальрика. – Нет, но то, что это не пройдет бесследно, несомненно.
Разговор прервали слуги, которые внесли на подносах холодное мясо, свежеиспеченный хлеб и засахаренные фрукты. Когда разговор возобновился, Доннчад спросил об отъезде Раймунда в Германию.
Иан был удивлен, узнав, что сыновья Сэлека нашли себе невест вдали от родного дома, в Германии.
– Неужели нет подходящих в Шотландии?
– Есть, – признался Сэлек, – но многие считают нас неподходящими. Хотя мать моих детей шотландка, в жилах моих детей течет кровь простолюдинов, и, хотя я богат, у меня нет титула, который бы помог мне преодолеть эту преграду.
На какое-то мгновение Сэлек пожалел о своей откровенности, так как понял, что дал своему новому соседу повод не рассматривать свою дочь как возможную для него партию. Но титул виконта, который носил сосед, позволил бы ему смотреть сквозь пальцы на недостаточно благородное происхождение отца его жены. Если бы, конечно, до этого дошло.
– Сколько у вас сыновей?
– Осталось в живых четыре. Самый старший Берингард. – Он кивком показал на сына. – Уоррен, второй по старшинству, убит в битве при Солвей Мосс, после него был Одвулф, который погиб в Пинки Клу. Потом идут Конрэт, Раймунд и Амальрик, самый младший. И Сесиль, – с улыбкой добавил он, – наша любимица, самая юная и послушная из всех моих детей.
Иан вновь обратил свой взгляд на девушку и был удивлен, заметив, с какой улыбкой та посмотрела на своего отца. Когда же он понял, что отец пошутил по поводу ее кротости, то заулыбался: уж больно проказливыми были смотревшие на него глаза. Хорошо, что ему не прочат ее в жены. Ему и так хватало беспокойства в жизни.
К концу застолья разговор коснулся более легких тем – придворных сплетен. У Доннчада было что рассказать, хотя высказывался он осторожно: все-таки среди них была молодая девушка.
И только когда гости в сопровождении хозяев направились к выходу, разговор опять вернулся к Аррану. На этот раз начал Сэлек.
– Было бы лучше, милорд, если бы ваша первая встреча с Арраном прошла в дружеском окружении.
Иан пристально посмотрел на него.
– Почему?
– Арран обязательно попытается склонить вас на свою сторону в вопросе о регентстве. У вас не было возможности изучить этого человека. Если вы вначале приедете в Сиаран и встретите его там, у вас будет больше времени, чтобы твердо знать, чего вы хотите.
Иан кивнул.
– Я воспользовался бы этой возможностью, хотя, если мой дядя не может сказать что-либо определенное после всех лет, что он его знал, я не думаю, что мне потребуется меньше времени, чтобы сделать свой выбор. Мы должны определиться? – Они вышли во двор замка, и Иан остановился, чтобы спросить своего гостя напрямую: – А что, похоже, дело дойдет до вооруженного противостояния?
– Нет, но ваши пристрастия могут повлиять на многое в вашей жизни. Вы должны решить, кому вы преданны. Многие из нас ходят по острию ножа, стараясь не споткнуться и не упасть в ту или другую сторону.
Сесиль слушала разговор вполуха, когда Тавис задал ей интересующий его вопрос:
– Ну, как тебе мой брат?
Она взглянула на Иана Гилликриста и поняла, что Тавису будет неприятно услышать не только ее восторженный отзыв о физическом великолепии Гилликриста, но и простую похвалу в его адрес. Она знала, что Тавис просил ее руки и получил отказ. И дело не в том, что он был внебрачным ребенком. Человек, которым Сэлек восхищался и за которым последовал из Германии много лет тому назад, тоже был внебрачным ребенком. Но Гейвин Макамлейд завоевал расположение в обществе, разбогатев и став обладателем многочисленных титулов, которых бы с лихвой хватило на несколько человек. Тавис же не делал ровным счетом ничего, а только сидел на горбу у своего отца, надеясь получить то, что им не было заработано.
И все же, несмотря на то, что в Тависе не было силы Макамлейда, Сесиль хорошо к нему относилась и поэтому, не желая ранить его чувства, сказала осторожно:
– Прошло еще слишком мало времени, чтобы можно было что-либо сказать. Но то, что он сделал с замком Коэ, мне не по душе.
– Нет, это было необходимо сделать. – Слова Тависа поразили ее – он оправдывал человека, который лишил его всякой надежды на наследство. – Иначе Иану пришлось бы сражаться за каждый замок, на который он предъявлял свои права, независимо от того, принадлежит он ему по праву или нет.
– Тогда, – продолжила Сесиль, – я совсем не знаю, что о нем сказать и подумать, кроме того, что в его глазах живет печаль. – И гнев, о котором она ничего не сказала, потому что не знала, откуда он появился и на кого направлен. Если бы она могла с ним поговорить, она бы, несомненно, все узнала. Но, как и ее бабушка, она никогда не проявляла любопытства к тому, что ее не касалось, и таким образом старалась защитить свое сердце и разум, хотя это ей не всегда удавалось.
– Ты думаешь, он останется верным Англии? – Тавис знал о ее даре, хотя никогда не обсуждал с ней эту тему. Почти все из их окружения знали о том, что Сесиль унаследовала способность проникновения в чужие души от своей бабушки Кайрин.
– Не знаю, Тавис, – просто ответила Сесиль. Ее глаза неожиданно встретились с глазами Иана. Она залилась краской, надеясь, что он не догадался, о ком они говорят. Но когда его проницательный взгляд остановился на Тависе, она поняла всю тщетность своих надежд. Вообще-то, они ничего обидного не говорили, и он не должен удивляться тому, что стал предметом всеобщего внимания и любопытства, и будет оставаться таковым еще долгое время.
Ей удалось скрыть свое замешательство благодаря суматохе, вызванной отъездом, но когда она выезжала из-под арки и оглянулась, то увидела, что Иан Гилликрист все еще смотрит ей вслед. В его глазах ясно читались и боль, и гнев, и смущение.
Иан был потрясен, когда увидел выражение сострадания на лице девушки. Он был потрясен и разгневан. Как смеет какая-то худосочная шотландка жалеть его! После Эдры Байрхэм ни одной из женщин, и уж тем более этой, рассчитывать не на что. Он надеялся, что дядя ошибался, говоря, что Сэлек Лотаринг будет стремиться к помолвке. Иан сделает все возможное, чтобы эта тема никогда не возникала. Он предпочел бы не отказывать этому человеку в открытую. Но если он не поймет, то придется действовать иначе.
ГЛАВА 5
– Вы думаете, вам удастся избежать кровопролития из-за вашего воспитания?
Глаза Иана налились гневом. Немного погодя он успокоился. Это был вполне естественный вопрос соседа, и если он сам никак не мог смириться со своим прошлым, то, что ожидать от других? С горькой улыбкой он ответил:
– Я думаю, все будет зависеть от англичан. Среди них могут оказаться люди, которые сохранят преданность человеку, еще совсем недавно бывшему наследником Джеффри Линдела. К моему отчиму хорошо относятся в землях на севере Англии. И есть люди, которые завидуют семейству Линдел и его состоянию.
– Вы сможете им противостоять, если они атакуют?
Иан знал, что Сэлек имеет в виду не его храбрость и способность сражаться.
– Это будет трудно, – признался он, – но не невозможно. Если они с оружием встанут у моих ворот, я буду защищать свою собственность от всех, кто бы ни пришел. – Он не смотрел на Тависа, но имел в виду и его. Несмотря на те слова, которые он услышал от дяди, Иан читал в глазах своего единокровного брата ничем не прикрытое желание стать хозяином. Может быть, Тавис не сможет побороть в себе это желание. И тогда в один прекрасный день он заявит о своих претензиях. Если этот день настанет, Иан должен встретить его во всеоружии.
Так же неожиданно Сэлек переменил тему разговора и посмотрел на Доннчада.
– Арран едет на юг. Мы ждем его на неделе в Сиаране, – Глаза его остановились на Иане. – Несомненно, он нанесет визит и вам.
Иан следил за дядей и понял, что для того эта новость не была неожиданной.
Доннчад заметил его взгляд и слегка покраснел.
– Да, я знаю, что он приедет.
– И то, что он приезжает сюда? – ровным голосом спросил Иан, скрывая раздражение, которое чувствовал. Очень скоро его дядя узнает, что он сам себе хозяин. Он надеялся, что они обойдутся без кулаков.
– Да, – признался Доннчад, испытывая при этом неловкость.
– Ты что, не поверил этому, дядя? Тебя смутила моя реакция на эту новость или у тебя были какие-то другие соображения?
При этих словах Доннчад помрачнел.
– Мне бы и в голову не пришло подозревать тебя в коварстве или неспособности самому управляться с делами. Я просто не был готов начать об этом разговор.
Сэлек заерзал. Он испытывал неловкость оттого, что явился свидетелем этой перебранки. Иан неожиданно улыбнулся.
– Ну что, я погорячился, дядя?
Доннчад расслабился, пожал плечами, но не извинился.
– Да, немного, я еще не знаю тебя. По правде говоря, я сам не всегда с уверенностью могу сказать, на чьей я стороне в этой борьбе между Арраном и Мари де Гиз.
– Борьбе?
– Королева, дочь Джеймса V, имела бы регентство, если бы не была так мала. И Арран трясется каждый день от страха, что его лишат титула.
– Такое может случиться? – Иан вспомнил, что ему рассказывали о трусливом поведении Аррана перед лицом опасности и презрительном отношении шотландцев благородного сословия к правящей власти.
Доннчад покачал головой:
– Я не знаю. Будь это угодно Богу, я бы это сделал.
– Человек или годится на роль правителя, или нет, – заметил Тавис.
Иан с удивлением посмотрел на Тависа. Все это время тот молчал, и, казалось, не слушал, о чем они говорили. На мгновение взгляд его скользнул дальше и остановился на девушке из Сиарана. Она смотрела на него, и ее проницательный взгляд привел его в замешательство. Казалось, этот взгляд проникает глубоко в душу. Он улыбнулся ей нарочито ласково и вежливо и перевел взгляд на Тависа, но только взгляд, потому что его внимание все еще было приковано к девушке.
– Легко сказать, – откликнулся Сэлек на слова Тависа. – Я думаю так же, как и вы, Доннчад. Трудно сказать, что было бы хорошо для Шотландии в этом случае. Арран – дурак и трус, это правда. – Он говорил, открыто, не таясь. Если Доннчад доверяет своему воспитанному англичанином племяннику в этих делах, то почему бы ему, не сделать то же самое.
– Но если Мари де Гиз примет регентство, то нам не миновать кровопролития во имя религии.
Иан посмотрел на него с удивлением.
– Вы реформаторы?
– Нет. Моя семья сохраняет верность Риму, но мне совсем не нравится запах горелого мяса. И потребуется возрождение французского влияния и могущества, чтобы разжечь страсти против тех, кто хотел бы порвать с церковью.
– Но именно с могуществом Франции связана безопасность нашей маленькой Мэри, – добавил Берингард, вступив в разговор. – И, защищая Мэри, мы защищаем будущее Шотландии.
– Да, – с трудом согласился Доннчад, – и в этом суть дела. Мэри нужно охранять. У Франции есть власть, но, как только она распространит эту власть на нас, да поможет Господь тем, кого называют еретиками.
– И это приведет к расколу Шотландии?
– К расколу? – Доннчад встретил вопрошающий взгляд Амальрика. – Нет, но то, что это не пройдет бесследно, несомненно.
Разговор прервали слуги, которые внесли на подносах холодное мясо, свежеиспеченный хлеб и засахаренные фрукты. Когда разговор возобновился, Доннчад спросил об отъезде Раймунда в Германию.
Иан был удивлен, узнав, что сыновья Сэлека нашли себе невест вдали от родного дома, в Германии.
– Неужели нет подходящих в Шотландии?
– Есть, – признался Сэлек, – но многие считают нас неподходящими. Хотя мать моих детей шотландка, в жилах моих детей течет кровь простолюдинов, и, хотя я богат, у меня нет титула, который бы помог мне преодолеть эту преграду.
На какое-то мгновение Сэлек пожалел о своей откровенности, так как понял, что дал своему новому соседу повод не рассматривать свою дочь как возможную для него партию. Но титул виконта, который носил сосед, позволил бы ему смотреть сквозь пальцы на недостаточно благородное происхождение отца его жены. Если бы, конечно, до этого дошло.
– Сколько у вас сыновей?
– Осталось в живых четыре. Самый старший Берингард. – Он кивком показал на сына. – Уоррен, второй по старшинству, убит в битве при Солвей Мосс, после него был Одвулф, который погиб в Пинки Клу. Потом идут Конрэт, Раймунд и Амальрик, самый младший. И Сесиль, – с улыбкой добавил он, – наша любимица, самая юная и послушная из всех моих детей.
Иан вновь обратил свой взгляд на девушку и был удивлен, заметив, с какой улыбкой та посмотрела на своего отца. Когда же он понял, что отец пошутил по поводу ее кротости, то заулыбался: уж больно проказливыми были смотревшие на него глаза. Хорошо, что ему не прочат ее в жены. Ему и так хватало беспокойства в жизни.
К концу застолья разговор коснулся более легких тем – придворных сплетен. У Доннчада было что рассказать, хотя высказывался он осторожно: все-таки среди них была молодая девушка.
И только когда гости в сопровождении хозяев направились к выходу, разговор опять вернулся к Аррану. На этот раз начал Сэлек.
– Было бы лучше, милорд, если бы ваша первая встреча с Арраном прошла в дружеском окружении.
Иан пристально посмотрел на него.
– Почему?
– Арран обязательно попытается склонить вас на свою сторону в вопросе о регентстве. У вас не было возможности изучить этого человека. Если вы вначале приедете в Сиаран и встретите его там, у вас будет больше времени, чтобы твердо знать, чего вы хотите.
Иан кивнул.
– Я воспользовался бы этой возможностью, хотя, если мой дядя не может сказать что-либо определенное после всех лет, что он его знал, я не думаю, что мне потребуется меньше времени, чтобы сделать свой выбор. Мы должны определиться? – Они вышли во двор замка, и Иан остановился, чтобы спросить своего гостя напрямую: – А что, похоже, дело дойдет до вооруженного противостояния?
– Нет, но ваши пристрастия могут повлиять на многое в вашей жизни. Вы должны решить, кому вы преданны. Многие из нас ходят по острию ножа, стараясь не споткнуться и не упасть в ту или другую сторону.
Сесиль слушала разговор вполуха, когда Тавис задал ей интересующий его вопрос:
– Ну, как тебе мой брат?
Она взглянула на Иана Гилликриста и поняла, что Тавису будет неприятно услышать не только ее восторженный отзыв о физическом великолепии Гилликриста, но и простую похвалу в его адрес. Она знала, что Тавис просил ее руки и получил отказ. И дело не в том, что он был внебрачным ребенком. Человек, которым Сэлек восхищался и за которым последовал из Германии много лет тому назад, тоже был внебрачным ребенком. Но Гейвин Макамлейд завоевал расположение в обществе, разбогатев и став обладателем многочисленных титулов, которых бы с лихвой хватило на несколько человек. Тавис же не делал ровным счетом ничего, а только сидел на горбу у своего отца, надеясь получить то, что им не было заработано.
И все же, несмотря на то, что в Тависе не было силы Макамлейда, Сесиль хорошо к нему относилась и поэтому, не желая ранить его чувства, сказала осторожно:
– Прошло еще слишком мало времени, чтобы можно было что-либо сказать. Но то, что он сделал с замком Коэ, мне не по душе.
– Нет, это было необходимо сделать. – Слова Тависа поразили ее – он оправдывал человека, который лишил его всякой надежды на наследство. – Иначе Иану пришлось бы сражаться за каждый замок, на который он предъявлял свои права, независимо от того, принадлежит он ему по праву или нет.
– Тогда, – продолжила Сесиль, – я совсем не знаю, что о нем сказать и подумать, кроме того, что в его глазах живет печаль. – И гнев, о котором она ничего не сказала, потому что не знала, откуда он появился и на кого направлен. Если бы она могла с ним поговорить, она бы, несомненно, все узнала. Но, как и ее бабушка, она никогда не проявляла любопытства к тому, что ее не касалось, и таким образом старалась защитить свое сердце и разум, хотя это ей не всегда удавалось.
– Ты думаешь, он останется верным Англии? – Тавис знал о ее даре, хотя никогда не обсуждал с ней эту тему. Почти все из их окружения знали о том, что Сесиль унаследовала способность проникновения в чужие души от своей бабушки Кайрин.
– Не знаю, Тавис, – просто ответила Сесиль. Ее глаза неожиданно встретились с глазами Иана. Она залилась краской, надеясь, что он не догадался, о ком они говорят. Но когда его проницательный взгляд остановился на Тависе, она поняла всю тщетность своих надежд. Вообще-то, они ничего обидного не говорили, и он не должен удивляться тому, что стал предметом всеобщего внимания и любопытства, и будет оставаться таковым еще долгое время.
Ей удалось скрыть свое замешательство благодаря суматохе, вызванной отъездом, но когда она выезжала из-под арки и оглянулась, то увидела, что Иан Гилликрист все еще смотрит ей вслед. В его глазах ясно читались и боль, и гнев, и смущение.
Иан был потрясен, когда увидел выражение сострадания на лице девушки. Он был потрясен и разгневан. Как смеет какая-то худосочная шотландка жалеть его! После Эдры Байрхэм ни одной из женщин, и уж тем более этой, рассчитывать не на что. Он надеялся, что дядя ошибался, говоря, что Сэлек Лотаринг будет стремиться к помолвке. Иан сделает все возможное, чтобы эта тема никогда не возникала. Он предпочел бы не отказывать этому человеку в открытую. Но если он не поймет, то придется действовать иначе.
ГЛАВА 5
– У тебя должен быть наследник, – убежденно сказал Доннчад, – поэтому рано или поздно тебе придется жениться. – Он и Иан сидели в небольшой передней, и битый час обсуждали этот вопрос.
– Но только не на дочери Лотаринга.
Доннчад был поражен тем, сколько чувства Иан вложил в эти слова. Он не видел ничего дурного в этой партии, дочь Сэлека устроила бы любого мужчину.
– У тебя уже кто-то есть? – Да поможет нам Бог, если племянник выберет себе в жены англичанку.
– Нет, – без обиняков ответил Иан, – я не хочу жениться. Почему бы Тавису не стать моим наследником? Разве мой отец не одобрил бы это?
– Из этого ничего не выйдет. Тавис за год пустит по ветру все наследство. Я говорил об этом Гилликристу. – Нельзя сказать, что муж Энн обратил внимание на этот совет.
– Он, кажется, не робкого десятка, – проворчал Иан. Правда, смелость брата граничила с глупостью. Иан устал от его назойливости. Ему казалось, что Тавис прямо-таки жаждет, чтобы они поссорились.
– Да нет, смелым его не назовешь, скорее, он глуп. – Доннчад взъерошил волосы в замешательстве. Он не хочет вызвать в Иане чувство неприязни к своему единокровному брату, но кое о чем Иана следовало бы предупредить. – Тавис не вылезает из дворцовых интриг. Даже сейчас он принимает живейшее участие в событиях, связанных с претензиями Мари де Гиз на регентство.
– Ты против нее? – удивился Иан, памятуя, что сказал дядя утром, когда речь шла о выборе, который предстояло сделать. По его мнению, дядя должен был испытывать к Аррану неприязнь из-за его всем известной трусости.
– Нет, я не против, но еще не время для открытых действий. Тавис неосторожен. Он действует по велению сердца, но не разума.
– Неосмотрительность Тависа еще не повод для моей женитьбы. – Иан вернулся к началу разговора, желая покончить с этой темой раз и навсегда. Во всяком случае, в беседах с дядей.
– Недоверие, которое испытывает к тебе Тавис, и, вообще, его отношение к тебе равнозначно отношению многих других людей. Потому что твои притязания на владения отца эфемерны, если не сказать больше. Тебе придется отбиваться от желающих завладеть твоими землями в открытую или пользуясь различными уловками.
– Чтобы удержать свою собственность, мне не нужна помощь Лотаринга.
– Не нужна, если все будет происходить в открытую, но похоже, что тебе нельзя на это надеяться. Тебе попортят много крови, если кто-нибудь поставит под сомнение твою преданность Шотландии и доведет это сомнение до сведения королевских особ. – Доннчад не спускал с него пронизывающего взгляда. – Женитьба на девушке из шотландской семьи, хорошо известной своей лояльностью к власти, могла бы пресечь такого рода попытки. – Посмотрев на упрямый подбородок племянника, Доннчад вздохнул. – Подумай об этом, парень. Женитьба не такое уж плохое дело, она может принести пользу.
– Я подумаю об этом, – с неудовольствием сказал Иан. Он знал, что исполнит свое обещание, хотя это и раздражало его.
– Он прекрасный парень, – настаивал Сэлек.
– Он англичанин, – Джиорсал прижалась к широкому плечу Сэлека, чувствуя безопасность и покой, которые она всегда ощущала с ним в постели. Ей хотелось, чтобы ее любимый муж поскорее бы закончил приводить все новые и новые аргументы в пользу женитьбы Сесиль и Гилликриста, и она могла бы спокойно заснуть.
– Он – шотландец. Если уж зашла об этом речь, то я – немец.
– Германия – наш союзник.
Услышав это, Сэлек рассмеялся довольным смехом.
– Германия слишком занята разборками со своим собственным народом, чтобы затеять войну с кем-нибудь еще. А Гилликрист – наш сосед, а не враг.
– А он сам хочет жениться? – с раздражением спросила Джиорсал.
– Я этого не касался. И как я мог что-то спрашивать, если ты категорически против?
Чрезмерная рассудительность его тона исторгла тяжелый вздох из груди Джиорсал: она хорошо знала, что если ему будет надо, он поступит так, как считает нужным.
– Не очень-то тебя этим остановишь. Услышав нотки раздражения в ее голосе, Сэлек притянул ее поближе к себе.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я не сделаю ничего, что тебе не нравится.
– Первый раз в жизни я пожалела о том, что не обладаю даром моей матери, – призналась Джиорсал. Его искреннее заверение успокоило ее. Пока Сэлек был ей послушен, она могла проводить свою линию. – То, что я хотела бы знать, скрыто от меня.
– Ты хочешь знать, будет ли твоя дочь счастлива в браке?
– Да, я хотела бы, чтобы брак ее был счастливым и благополучным.
– Ни один родитель не может получить такую гарантию, – Сэлек долго лежал в полном молчании. – Хотя Сесиль не может сказать, что случится, она обладает интуицией. Я думаю, что в этом вопросе мы могли бы ей довериться.
Удивившись его словам, Джиорсал отодвинулась от него, чтобы лучше видеть лицо мужа в тусклом свете.
– Ты думаешь, она хочет его? – Сесиль ничего не сказала матери – ни да, ни нет.
Сэлек покачал головой.
– Я не спрашивал, – признался он, – я боюсь опять услышать имя Рейнарда из ее уст.
Джиорсал рассмеялась:
– Она дразнит тебя, я ручаюсь. Она любит его как кузена, но как мужчина он ее не волнует.
Сэлек исчерпал все свои доводы. Он лежал в темноте и думал о молодом человеке, которого встретил в этот день, и о том, правильно ли поступает, думая склонить его и дочь к женитьбе. Он слышал ровное дыхание Джиорсал и решил, что она спит, как вдруг, к его удивлению, она проговорила сонным голосом:
– Если Сесиль захочет выйти замуж за лорда Гилликриста, я не буду больше возражать.
Она проснулась во второй раз от неясного шума: в дальнем конце комнаты суетилась служанка.
Изабел с улыбкой наблюдала, как она потягивается.
– С отъездом отца Эйндреаса вы обленились. Приехал новый священник, и он собирается провести службы сегодня утром, чтобы благословить все ваше семейство.
– Так ведь еще рано, – запротестовала Сесиль. – Неужели ему не надо отдохнуть? Он, наверное, провел в пути всю ночь, чтобы приехать к этому времени.
– Да, священник сказал вашему отцу, что отец Эйндреас попросил его обратить внимание на душевное здоровье вашей семьи.
По лицу Изабел гуляла плутоватая улыбка, и Сесиль со стоном выдохнула:
– Еще один отец Эйндреас? Я так надеялась, что будет что-нибудь другое. Мне так не хватает отца Люсьена.
Изабел помогла ей надеть платье из тяжелого шелка цвета зеленого мха, расшитое черной нитью на тугих манжетах и по вороту, и скромную шапочку из черного бархата – поверх распущенных волос.
– Этот цвет вам не идет, – проворчала Изабел, считая, что, хоть он и подчеркивал ее привлекательность, но одновременно старил.
– Придется с этим смириться, – ответила Сесиль. Ее нисколько не задевало, что Изабел не выразила своего одобрения ее выбору. Ей нравилась мягкая ткань платья, и это ощущение было для нее важнее, чем ее внешний вид. Она знала, что всегда доставляет массу беспокойства Изабел, когда речь заходит о выборе материалов для ее платьев.
С превеликой неохотой Сесиль присоединилась к остальным членам своей семьи в небольшой часовне замка Сиаран, но вскоре, как и остальные члены ее семьи, была приятно удивлена. Новый священник был довольно высокого роста и угловатый, как отец Эйндреас. На этом, однако, все сходство кончалось. В отличие, от горящих огнем глаз отца Эйндреаса, его глаза излучали теплый свет любви. И благословение отца Митчела было таким же, в нем не было и намека на осуждение или обещание Страшного суда.
Сесиль все еще находилась под впечатлением от службы, когда они вышли из часовни и перед их взором предстал взволнованный всадник на взмыленной лошади.
Сэлек тотчас же узнал знак Аррана.
– Он едет?
– Да, милорд, они покидают Мелроуз с первыми лучами солнца. – У посланника был более загнанный вид, чем у его лошади.
– Тогда они будут здесь вечером, – пробормотала Ниарра, заранее соображая, что уже сделано и что еще предстоит сделать к их приезду.
Мысли Сесиль скакали в одном направлении с мыслями отца, и она не удивилась, когда услышала, что отец снаряжает в путь своего гонца.
– Берингард, скачи к лорду Гилликристу и дай знать о приезде Аррана. Если он пожелает приехать, мы будем рады принять его сегодня вечером, а также его дядю и Тависа.
Сесиль не удивилась и тогда, когда заметила взгляд матери, который та бросила в сторону отца. Сесиль знала, что Джиорсал думает о том, что Сэлек пытается использовать любую возможность, чтобы сосватать ее и Иана Гилликриста. Этим утром Сесиль сама много думала об этом. В поведении их нового соседа не было ничего, что привлекало бы ее, но ей не давал покоя недавний сон, благодаря которому Иан занял прочное место в ее мыслях.
– Пойдем, Сесиль. – Рилла, все еще одетая в траурные одежды, светилась такой же спокойной красотой, как в день, когда Одвулф впервые привел ее в замок Сиаран. Она коснулась руки золовки:
– Давай поможем Ниарре, пусть твоя мама отдохнет.
Слова Риллы заставили Сесиль вспомнить о страхе, испытанном накануне.
– Ты думаешь, она действительно больна? – тихо спросила она.
– Боюсь, что да, – ответила Рилла. В ее бледно-зеленых глазах было сочувствие. Все дети семьи ее мужа обожали свою мать, и Рилла знала слишком хорошо, что будет значить эта потеря. – Но она не хочет говорить об этом, и мы должны ее понять.
– Она такая сильная. Мне становится страшно при мысли, что она может заболеть, – призналась Сесиль.
Рилла обняла ее за плечи, и они направились к главной башне.
– Будем заботиться о ней, и все будет хорошо.
Когда они вошли в зал, Ниарра вздохнула с облегчением.
– Ну, наконец-то, пришли. Рилла, пожалуйста, проследи за тем, чтобы в каждой спальне положили чистое постельное белье. А ты, Сесиль, не посмотришь ли еще раз с поваром меню?
Рилла и Сесиль обменялись улыбками, слушая, каким взволнованным тоном Ниарра отдает приказания.
Все домашние дела в Сиаране всегда делались исправно. Слуги любили Ниарру и никогда не давали ей повода для огорчений. Не было никакой нужды в помощи Риллы и Сесиль, но, если Ниарре это было нужно, они согласны исполнить ее желание.
Когда Сесиль убедилась, что на кухне, как всегда, полный порядок, Ниарра дала ей новое задание, затем еще одно и еще, и так продолжалось до тех пор, пока Сесиль не подумала, что у них не осталось времени, чтобы привести себя в порядок. И если Рилле было все равно, то Сесиль не хотела, чтобы Иан Гилликрист видел ее в грязных юбках с распущенными волосами. Торопливо поднимаясь вверх по лестнице к себе в комнату, она усмехнулась при мысли, что ее совершенно не заботит, что подумает о ней регент. Повязавшись платком и надев старое платье, она могла бы чистить серебро, нисколько при этом, не смущаясь его присутствием.
Как только она появилась в своей комнате, Изабел принялась ворчать:
– Я так и знала, что вы даже не подумаете о том, чтобы сменить платье. И вода в ванне совсем холодная.
– Не страшно, – беззаботно сказала Сесиль, – здесь не холодно.
Тем не менее, она постаралась побыстрее вылезти из прохладной воды и дрожала всем телом, пока Изабел полоскала ее волосы.
– Еще умрете от простуды. – При этой мысли лицо Изабел помрачнело и стали видны складки вокруг рта.
– Вряд ли, – ответила Сесиль, поднимаясь из ванны и давая Изабел обтереть себя. – Я ужасающе здорова, не волнуйся.
Сесиль знала, что крепкое телосложение было не в моде.
Изабел каждый раз получала удовольствие, глядя на щеки девушки, румянец которых свидетельствовал об отменном здоровье. Поводом для дурных предчувствий был ее рост, но мать девушки была миниатюрной и, несмотря на это, никогда не болела. По крайней мере, до недавнего времени.
– И так же красива, – согласилась Изабел. Взгляд ее смягчился, она взяла кусок материи и принялась вытирать шелковистые волосы Сесиль, потом добавила: – И испытание для всех, если признаться!
Сесиль привыкла к глупости Изабел и снисходительно относилась к ней, зная, что, хотя эта пожилая женщина и любила поругать ее, она безгранично была предана своей хозяйке.
– Так что мне надеть? Зеленое или голубое? Я думаю, в бархате будет жарко.
– Да, – кивнула Изабел, – хотя я видела, как некоторые с холодной кровью носили его в разгар лета. А что, если надеть темно-фиолетовое?
– Оно мне не идет, – неуверенно сказала Сесиль, думая больше о том, что оно ей тесно.
– Да, – согласилась Изабел, недовольная тем, что кто-то помимо нее осмелился это сказать.
Заметив, как сгустились тени в комнате, и понимая, что у нее осталось мало времени, Сесиль уступила советам Изабел и была облачена в платье, которое, как она помнила, было, ей очень тесно. Она поморщилась, когда Изабел стянула его на груди, чтобы застегнуть.
Мгновение спустя, когда прислуга вошла в комнату, чтобы зажечь свечи, Сесиль заметила, как поблескивает золотая нить, проходящая сквозь ткань, и успокоилась, представив, что платье будет приятно для глаз. Изабел, удовлетворенная внешним видом Сесиль, была готова с ней расстаться.
Девушка, с любопытством обнаружив, как часто забилось сердце, стала медленно спускаться по каменным ступеням, ведущим в зал. Обутая в бархатные туфельки, она ступала едва слышно, и похожий на шепот звук ее шагов сливался с мягким шелестом юбок, мерно покачивающихся в такт.
– Но только не на дочери Лотаринга.
Доннчад был поражен тем, сколько чувства Иан вложил в эти слова. Он не видел ничего дурного в этой партии, дочь Сэлека устроила бы любого мужчину.
– У тебя уже кто-то есть? – Да поможет нам Бог, если племянник выберет себе в жены англичанку.
– Нет, – без обиняков ответил Иан, – я не хочу жениться. Почему бы Тавису не стать моим наследником? Разве мой отец не одобрил бы это?
– Из этого ничего не выйдет. Тавис за год пустит по ветру все наследство. Я говорил об этом Гилликристу. – Нельзя сказать, что муж Энн обратил внимание на этот совет.
– Он, кажется, не робкого десятка, – проворчал Иан. Правда, смелость брата граничила с глупостью. Иан устал от его назойливости. Ему казалось, что Тавис прямо-таки жаждет, чтобы они поссорились.
– Да нет, смелым его не назовешь, скорее, он глуп. – Доннчад взъерошил волосы в замешательстве. Он не хочет вызвать в Иане чувство неприязни к своему единокровному брату, но кое о чем Иана следовало бы предупредить. – Тавис не вылезает из дворцовых интриг. Даже сейчас он принимает живейшее участие в событиях, связанных с претензиями Мари де Гиз на регентство.
– Ты против нее? – удивился Иан, памятуя, что сказал дядя утром, когда речь шла о выборе, который предстояло сделать. По его мнению, дядя должен был испытывать к Аррану неприязнь из-за его всем известной трусости.
– Нет, я не против, но еще не время для открытых действий. Тавис неосторожен. Он действует по велению сердца, но не разума.
– Неосмотрительность Тависа еще не повод для моей женитьбы. – Иан вернулся к началу разговора, желая покончить с этой темой раз и навсегда. Во всяком случае, в беседах с дядей.
– Недоверие, которое испытывает к тебе Тавис, и, вообще, его отношение к тебе равнозначно отношению многих других людей. Потому что твои притязания на владения отца эфемерны, если не сказать больше. Тебе придется отбиваться от желающих завладеть твоими землями в открытую или пользуясь различными уловками.
– Чтобы удержать свою собственность, мне не нужна помощь Лотаринга.
– Не нужна, если все будет происходить в открытую, но похоже, что тебе нельзя на это надеяться. Тебе попортят много крови, если кто-нибудь поставит под сомнение твою преданность Шотландии и доведет это сомнение до сведения королевских особ. – Доннчад не спускал с него пронизывающего взгляда. – Женитьба на девушке из шотландской семьи, хорошо известной своей лояльностью к власти, могла бы пресечь такого рода попытки. – Посмотрев на упрямый подбородок племянника, Доннчад вздохнул. – Подумай об этом, парень. Женитьба не такое уж плохое дело, она может принести пользу.
– Я подумаю об этом, – с неудовольствием сказал Иан. Он знал, что исполнит свое обещание, хотя это и раздражало его.
– Он прекрасный парень, – настаивал Сэлек.
– Он англичанин, – Джиорсал прижалась к широкому плечу Сэлека, чувствуя безопасность и покой, которые она всегда ощущала с ним в постели. Ей хотелось, чтобы ее любимый муж поскорее бы закончил приводить все новые и новые аргументы в пользу женитьбы Сесиль и Гилликриста, и она могла бы спокойно заснуть.
– Он – шотландец. Если уж зашла об этом речь, то я – немец.
– Германия – наш союзник.
Услышав это, Сэлек рассмеялся довольным смехом.
– Германия слишком занята разборками со своим собственным народом, чтобы затеять войну с кем-нибудь еще. А Гилликрист – наш сосед, а не враг.
– А он сам хочет жениться? – с раздражением спросила Джиорсал.
– Я этого не касался. И как я мог что-то спрашивать, если ты категорически против?
Чрезмерная рассудительность его тона исторгла тяжелый вздох из груди Джиорсал: она хорошо знала, что если ему будет надо, он поступит так, как считает нужным.
– Не очень-то тебя этим остановишь. Услышав нотки раздражения в ее голосе, Сэлек притянул ее поближе к себе.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я не сделаю ничего, что тебе не нравится.
– Первый раз в жизни я пожалела о том, что не обладаю даром моей матери, – призналась Джиорсал. Его искреннее заверение успокоило ее. Пока Сэлек был ей послушен, она могла проводить свою линию. – То, что я хотела бы знать, скрыто от меня.
– Ты хочешь знать, будет ли твоя дочь счастлива в браке?
– Да, я хотела бы, чтобы брак ее был счастливым и благополучным.
– Ни один родитель не может получить такую гарантию, – Сэлек долго лежал в полном молчании. – Хотя Сесиль не может сказать, что случится, она обладает интуицией. Я думаю, что в этом вопросе мы могли бы ей довериться.
Удивившись его словам, Джиорсал отодвинулась от него, чтобы лучше видеть лицо мужа в тусклом свете.
– Ты думаешь, она хочет его? – Сесиль ничего не сказала матери – ни да, ни нет.
Сэлек покачал головой.
– Я не спрашивал, – признался он, – я боюсь опять услышать имя Рейнарда из ее уст.
Джиорсал рассмеялась:
– Она дразнит тебя, я ручаюсь. Она любит его как кузена, но как мужчина он ее не волнует.
Сэлек исчерпал все свои доводы. Он лежал в темноте и думал о молодом человеке, которого встретил в этот день, и о том, правильно ли поступает, думая склонить его и дочь к женитьбе. Он слышал ровное дыхание Джиорсал и решил, что она спит, как вдруг, к его удивлению, она проговорила сонным голосом:
– Если Сесиль захочет выйти замуж за лорда Гилликриста, я не буду больше возражать.
* * *
Сесиль проснулась с ноющим чувством сожаления. Перед глазами стоял образ Иана Гилликриста, красивого темноволосого человека, с незаживающей раной в сердце. Вглядываясь в темноту, Сесиль пыталась восстановить фрагменты своего сна, но тот улетучился, как только она проснулась. Все, что она смогла вспомнить – это лорда Гилликриста и боль, которая не отпускала его. Когда она заснула опять, Гилликрист все еще оставался с ней.Она проснулась во второй раз от неясного шума: в дальнем конце комнаты суетилась служанка.
Изабел с улыбкой наблюдала, как она потягивается.
– С отъездом отца Эйндреаса вы обленились. Приехал новый священник, и он собирается провести службы сегодня утром, чтобы благословить все ваше семейство.
– Так ведь еще рано, – запротестовала Сесиль. – Неужели ему не надо отдохнуть? Он, наверное, провел в пути всю ночь, чтобы приехать к этому времени.
– Да, священник сказал вашему отцу, что отец Эйндреас попросил его обратить внимание на душевное здоровье вашей семьи.
По лицу Изабел гуляла плутоватая улыбка, и Сесиль со стоном выдохнула:
– Еще один отец Эйндреас? Я так надеялась, что будет что-нибудь другое. Мне так не хватает отца Люсьена.
Изабел помогла ей надеть платье из тяжелого шелка цвета зеленого мха, расшитое черной нитью на тугих манжетах и по вороту, и скромную шапочку из черного бархата – поверх распущенных волос.
– Этот цвет вам не идет, – проворчала Изабел, считая, что, хоть он и подчеркивал ее привлекательность, но одновременно старил.
– Придется с этим смириться, – ответила Сесиль. Ее нисколько не задевало, что Изабел не выразила своего одобрения ее выбору. Ей нравилась мягкая ткань платья, и это ощущение было для нее важнее, чем ее внешний вид. Она знала, что всегда доставляет массу беспокойства Изабел, когда речь заходит о выборе материалов для ее платьев.
С превеликой неохотой Сесиль присоединилась к остальным членам своей семьи в небольшой часовне замка Сиаран, но вскоре, как и остальные члены ее семьи, была приятно удивлена. Новый священник был довольно высокого роста и угловатый, как отец Эйндреас. На этом, однако, все сходство кончалось. В отличие, от горящих огнем глаз отца Эйндреаса, его глаза излучали теплый свет любви. И благословение отца Митчела было таким же, в нем не было и намека на осуждение или обещание Страшного суда.
Сесиль все еще находилась под впечатлением от службы, когда они вышли из часовни и перед их взором предстал взволнованный всадник на взмыленной лошади.
Сэлек тотчас же узнал знак Аррана.
– Он едет?
– Да, милорд, они покидают Мелроуз с первыми лучами солнца. – У посланника был более загнанный вид, чем у его лошади.
– Тогда они будут здесь вечером, – пробормотала Ниарра, заранее соображая, что уже сделано и что еще предстоит сделать к их приезду.
Мысли Сесиль скакали в одном направлении с мыслями отца, и она не удивилась, когда услышала, что отец снаряжает в путь своего гонца.
– Берингард, скачи к лорду Гилликристу и дай знать о приезде Аррана. Если он пожелает приехать, мы будем рады принять его сегодня вечером, а также его дядю и Тависа.
Сесиль не удивилась и тогда, когда заметила взгляд матери, который та бросила в сторону отца. Сесиль знала, что Джиорсал думает о том, что Сэлек пытается использовать любую возможность, чтобы сосватать ее и Иана Гилликриста. Этим утром Сесиль сама много думала об этом. В поведении их нового соседа не было ничего, что привлекало бы ее, но ей не давал покоя недавний сон, благодаря которому Иан занял прочное место в ее мыслях.
– Пойдем, Сесиль. – Рилла, все еще одетая в траурные одежды, светилась такой же спокойной красотой, как в день, когда Одвулф впервые привел ее в замок Сиаран. Она коснулась руки золовки:
– Давай поможем Ниарре, пусть твоя мама отдохнет.
Слова Риллы заставили Сесиль вспомнить о страхе, испытанном накануне.
– Ты думаешь, она действительно больна? – тихо спросила она.
– Боюсь, что да, – ответила Рилла. В ее бледно-зеленых глазах было сочувствие. Все дети семьи ее мужа обожали свою мать, и Рилла знала слишком хорошо, что будет значить эта потеря. – Но она не хочет говорить об этом, и мы должны ее понять.
– Она такая сильная. Мне становится страшно при мысли, что она может заболеть, – призналась Сесиль.
Рилла обняла ее за плечи, и они направились к главной башне.
– Будем заботиться о ней, и все будет хорошо.
Когда они вошли в зал, Ниарра вздохнула с облегчением.
– Ну, наконец-то, пришли. Рилла, пожалуйста, проследи за тем, чтобы в каждой спальне положили чистое постельное белье. А ты, Сесиль, не посмотришь ли еще раз с поваром меню?
Рилла и Сесиль обменялись улыбками, слушая, каким взволнованным тоном Ниарра отдает приказания.
Все домашние дела в Сиаране всегда делались исправно. Слуги любили Ниарру и никогда не давали ей повода для огорчений. Не было никакой нужды в помощи Риллы и Сесиль, но, если Ниарре это было нужно, они согласны исполнить ее желание.
Когда Сесиль убедилась, что на кухне, как всегда, полный порядок, Ниарра дала ей новое задание, затем еще одно и еще, и так продолжалось до тех пор, пока Сесиль не подумала, что у них не осталось времени, чтобы привести себя в порядок. И если Рилле было все равно, то Сесиль не хотела, чтобы Иан Гилликрист видел ее в грязных юбках с распущенными волосами. Торопливо поднимаясь вверх по лестнице к себе в комнату, она усмехнулась при мысли, что ее совершенно не заботит, что подумает о ней регент. Повязавшись платком и надев старое платье, она могла бы чистить серебро, нисколько при этом, не смущаясь его присутствием.
Как только она появилась в своей комнате, Изабел принялась ворчать:
– Я так и знала, что вы даже не подумаете о том, чтобы сменить платье. И вода в ванне совсем холодная.
– Не страшно, – беззаботно сказала Сесиль, – здесь не холодно.
Тем не менее, она постаралась побыстрее вылезти из прохладной воды и дрожала всем телом, пока Изабел полоскала ее волосы.
– Еще умрете от простуды. – При этой мысли лицо Изабел помрачнело и стали видны складки вокруг рта.
– Вряд ли, – ответила Сесиль, поднимаясь из ванны и давая Изабел обтереть себя. – Я ужасающе здорова, не волнуйся.
Сесиль знала, что крепкое телосложение было не в моде.
Изабел каждый раз получала удовольствие, глядя на щеки девушки, румянец которых свидетельствовал об отменном здоровье. Поводом для дурных предчувствий был ее рост, но мать девушки была миниатюрной и, несмотря на это, никогда не болела. По крайней мере, до недавнего времени.
– И так же красива, – согласилась Изабел. Взгляд ее смягчился, она взяла кусок материи и принялась вытирать шелковистые волосы Сесиль, потом добавила: – И испытание для всех, если признаться!
Сесиль привыкла к глупости Изабел и снисходительно относилась к ней, зная, что, хотя эта пожилая женщина и любила поругать ее, она безгранично была предана своей хозяйке.
– Так что мне надеть? Зеленое или голубое? Я думаю, в бархате будет жарко.
– Да, – кивнула Изабел, – хотя я видела, как некоторые с холодной кровью носили его в разгар лета. А что, если надеть темно-фиолетовое?
– Оно мне не идет, – неуверенно сказала Сесиль, думая больше о том, что оно ей тесно.
– Да, – согласилась Изабел, недовольная тем, что кто-то помимо нее осмелился это сказать.
Заметив, как сгустились тени в комнате, и понимая, что у нее осталось мало времени, Сесиль уступила советам Изабел и была облачена в платье, которое, как она помнила, было, ей очень тесно. Она поморщилась, когда Изабел стянула его на груди, чтобы застегнуть.
Мгновение спустя, когда прислуга вошла в комнату, чтобы зажечь свечи, Сесиль заметила, как поблескивает золотая нить, проходящая сквозь ткань, и успокоилась, представив, что платье будет приятно для глаз. Изабел, удовлетворенная внешним видом Сесиль, была готова с ней расстаться.
Девушка, с любопытством обнаружив, как часто забилось сердце, стала медленно спускаться по каменным ступеням, ведущим в зал. Обутая в бархатные туфельки, она ступала едва слышно, и похожий на шепот звук ее шагов сливался с мягким шелестом юбок, мерно покачивающихся в такт.